Текст книги "Возвращение Стрелы"
Автор книги: Валерий Цуркан
Жанр: Космическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Жрец вскочил, и, упёршись руками в стол выкрикнул:
– Видит Азнур, вы лжёте! Я… я тоже предупреждал Свена Мудрого.
– Но не столь упорно, как я, – с лёгкой усмешкой сказал министр обороны, – а то не дай азнур в опале оказаться.
Отец Васидо, успокоившись, сел.
– И что вы предлагаете?
– Армии нужны деньги, – ответил Крон священнику, но при этом глядя на императора. – Нам нужно обновить технику, нам нужны специалисты.
– Деньги нужны армии или лично вам? – едкой улыбкой вставил отец Васидо.
Министр обороны блеснул глазами:
– Господин император, я протестую против такого обращения! Я всегда довольствовался тем, что мне положено по статусу и не брал ничего сверх положенного. Это оскорбляет меня, как честного человека!
Император вскинул руку.
– Успокойтесь оба. Отец Васидо, прекратите беспочвенные обвинения. Мы собрались не для того, чтобы сводить личные счёты. Если хотите в чём-то обвинить министра Крона, то сделайте официальный запрос. Сейчас нам нужно обсудить дальнейшую судьбу империи. Министр Крон, сколько по вашим подсчётам нужно денег, чтобы армия и флот снова стали боеспособны?
Бен Крон был готов к такому вопросу и потому ответил без промедления.
– По предварительным подсчётам понадобится не менее семи миллиардов.
– Семь миллиардов! – воскликнул министр финансов, старый Дон Крув.
Военный министр, похоже, ожидал именно такой реакции, и это его не смутило.
– Да, именно семь. И это без постройки новых кораблей. В эту сумму я включил только модернизацию старых звездолётов, обучение персонала и поставку нового стрелкового вооружения. Добавлю, что это вся сумма, её можно разделить на несколько тра'ншей. И выплату можно растянуть на два или три года.
– Всё равно это очень много! – возразил министр.
– Сколько мы можем выделить? – задал вопрос император.
– В этом году не больше миллиарда, – молниеносно ответил Крув.
– Мало, – ответ министра финансов не удовлетворил Бена Крона.
– Если урезать соцпособия, то наскребём ещё пару миллиардов.
– Соцпособия? – вскликнул Клай. – И подготовить почву для бунта? Ну уж нет. Сколько получают чиновники на государственной службе? Намного больше, чем простые граждане?
– В разных регионах по-разному. Где-то в десять раз больше, где-то в три, а где-то всего лишь раза в полтора.
– Отлично! Сократить жалование всем чиновникам. Сделать на двадцать процентов выше, чем у других граждан, но не больше.
– Но… ваше величество… – испуганно пролепетал министр финансов.
– Да-да, с себя первого и начните, – прервал его Клай. – Думаю, что быстро наберёте недостающую сумму.
– Вы правы, господин император, но ведь чиновники могут… э-э-э-э… взбунтоваться.
– Это не страшно, – отмахнулся император. – Вот если народ взбунтуется, это будет плохо. Я приказываю урезать жалование всем, абсолютно всем чиновникам. Вам всё ясно? Сколько в этом случае времени понадобится, чтобы собрать необходимую сумму?
Дон Крув задумался.
– Предположительно около двух лет.
– Министр Крон, вас устраивают такие сроки? – обратился Клай к Бену Крону.
– Вполне устраивают, господин император.
Император перевёл взгляд на министра финансов.
– Министр Крув, когда мы можем ожидать первые переводы на счета министерства обороны?
– Пятьсот миллионов в течение текущего месяца, господин император. – Оторвавшись от экрана, добавил: – А остальное когда получится. В течение двух лет, как я и обещал, министерство обороны получит всю сумму.
– Это очень хорошо! – воодушевлённо воскликнул министр обороны. – Я очень рад, что наша армия снова станет армией, а не детским садом, как в последние десятилетия. Дон, спасибо вам, дружище!
– Не за что! – пробормотал министр финансов.
Император обратил внимание, что жрец пребывал в очень подавленном состоянии. Будто и не хотел, чтобы имперская армия стала сильнее. Так чего же на самом деле хотел отец Васидо? Немедленно развязать войну? Но для чего? Неужто святому отцу важно, чтобы армия потерпела крах? Министр обороны очень доходчиво объяснил, чем это грозит. Неужто жрец этого не понимает? Или он предатель? Но нет, святой отец, конечно, не так свят, как кажется, и заботится вовсе не о благополучии империи, а только о храме, или даже о себе. Но предателем он быть не может.
Клай перебрался в кабинет и вызвал наставника. Он пересказал старику беседу с министрами и жрецом. Стил Дорт на некоторое время замолчал, обдумывая услышанное. Сел в кресло и закрыл глаза, на шее вздулись вены.
– Что скажете, учитель? – император выжидательно смотрел на наставника.
– Мне это не нравится, – проскрипел учитель.
– Что именно? – напрягся Клай.
Стил Дорт приподнял веки и смотрел на императора сквозь узкие щёлки.
– Всё. Абсолютно всё. Всё очень плохо. Жрец что-то скрывает, какие-то личные планы. У меня сложилось такое ощущение, что священнику выгодно именно поражение армии. Но не уверен в этом.
– Мне тоже это показалось странным, – согласился Клай. – Я совершенно не понял его мотивов. Чего он хочет добиться? Я запутался.
– Я и сам этого не понял. Будем разбираться.
Императора это успокоило. Если уж сам наставник взялся за дело, то оно сдвинется с места.
– Вы хотите, чтобы я поговорил с отцом Васидо? – спросил Клай.
Стил Дорт изменился в лице.
– Нет, ни в коем случае. Кто знает, что у них на уме. Каста жрецов сильна, и не советую идти на прямую конфронтацию. Будем действовать мягко. Ты правильно начал, так и делай дальше. Самое главное, – я сразу уловил, что необходимо делать, и министр обороны со мной в этом деле солидарен. Честный парень, я его давно знаю. А вот со жрецом нам нужно быть осторожнее. Да, и было бы хорошо поговорить с министром обороны. Чем быстрее, тем лучше. Думаю, что этому прямолинейному человеку может грозить опасность.
– Опасность? – опешил император. – Это… жрецы?
– Может быть. Если Крон мешает этим святошам в выполнении планов, то от него могут избавиться. Конечно, если дело серьёзное. Всё же надеюсь, что я ошибаюсь.
Клай поднялся и нервно покружил по кабинету.
– Тогда необходимо поговорить сейчас же! Немедленно!
Стил Дорт встал и выглянул в окно.
– Не люблю спешки… но в этом случае ты прав. Позови министра, и мы обсудим всё, что нам важно.
Император вызвал секретаря и велел найти министра Бена Крона. Тот ещё не покинул дворца и явился через десять минут.
– Господин император, я к вашим услугам!
– Садитесь, министр, – Клай указал на свободное кресло. – Мой бывший наставник помогает мне в кое-каких делах, я хотел с вами поговорить.
– Почту за честь, господин император, – Крон уселся в предложенное кресло.
– У Стила Дорта к вам несколько вопросов, и может быть, он что-нибудь посоветует. А я послушаю.
– Я слушаю, уважаемый Дорт, – министр приподнялся, оказывая честь старику.
Взгляд Стила Дорта потемнел. Он придвинул кресло и тихо, будто боялся, что услышит кто-то ещё, произнёс:
– Скажите мне, министр, вы сегодня не беседовали с отцом Васидо? Или с кем-нибудь из жрецов? Тет-а-тет, я имею в виду.
Бен Крон, внимательно выслушав, его, ответил:
– Только на совещании. Жрец ко мне слишком негативно, знаете ли… Будто я чем-то обидел.
– Раньше конфликтовали?
– Нет. У нас совершенно разные сферы деятельности. Я должен защищать империю физически, а отец Васидо заботится о душах наших граждан. Наши интересы никогда раньше не перекались.
– Боюсь, что у меня плохие новости, – Стил Дорт сделал паузу и добавил: – Я не знаю, что задумал отец Васидо, но в этот раз ваши интересы пересеклись.
– Я это заметил на совещании, – с горькой усмешкой проговорил министр. – И какие мне из этого сделать выводы?
– Жрецам почему-то стало выгодно поражение армии, иначе и не объяснишь желание немедленно развязать войну в столь неудобное для этого время.
Бен Крон к этим словам отнёсся с недоверием.
– Это нелогично. Зачем? Для чего? Ведь с крахом армии может рухнуть и империя.
– Может, – согласился Стил Дорт. – Но только в том случае, если жрецы не захватят власть над империей.
– Захватить власть? – Клай задохнулся в своём крике.
– Именно, – подтвердил наставник.
– Я вас не понимаю, уважаемый Дорт, – выдавил из себя министр. – Это страшное обвинение. У вас есть доказательства?
Стил Дорт покачал головой:
– Нет, доказательства никаких. Но я думаю, что жрецам выгоден не крах самой империи , а падение императорской династии.
Император задыхался от гнева и страха.
– Но… это же измена! – закричал он. – Необходимо срочно остановить их, пока не поздно.
– Да, и мы этим займёмся, – сказал наставник. – Вы можете приставить к императору охрану?
Министр ответил без раздумий:
– В Исваре расквартировано две гвардейские роты. Сегодня утром в полном составе все будут здесь.
Стил Дорт посветлел лицом.
– Не нужно этого. Сделайте так, чтобы жрецы ни о чём не догадались.
Бен Крон поскрёб массивный подбородок.
– Сделаем, так, что сам Азнур ничего не заметит. В утренней смене охраны будут только проверенные люди.
– Я на вас надеюсь, министр Крон, спасибо, что вы со мной, – поблагодарил Бена Крона Клай.
Министр оставил императора и наставника наедине.
– Пожалуй, я побуду с тобой, мой мальчик, – улыбнулся Стил Дорт, и морщины разбежались по всему лицу. – Ты не возражаешь? Боюсь, что сегодня может быть неспокойно, а помощь тебе может пригодиться в любой момент.
Император не возражал. Расположились в креслах, на столе стояла графин с напитком, рядом лежали трубки и табакерки с разными сортами табака. Что ещё нужно, чтобы с комфортом провести вечер?
8
Был выходной день. Во время семейного обеда все собрались за столом. Отец был чем-то расстроен, сидел мрачный, как дождливое небо. Расстраиваться есть чему, в последние годы дела хуже и хуже, обе фабрики давно работали не в полную силу, то и дело случались перебои. Рабочие постепенно начинали уходить, и, как ни старался Вин Эрго обнадёжить профессионалов, их переманивали державшиеся на плаву конкуренты.
– Если так будет продолжаться и дальше, фабрику придётся продать, – обронил Вин. – А тебе, Лесл, – искать другую работу и жить самостоятельно.
– Неужели всё так серьёзно? – недоверчиво поинтересовался Лесл.
Разговаривать с отцом о делах разрешалось только ему, как старшему, Эмме полагалось сидеть и слушать, а порой даже и этого не разрешалось.
– Серьёзнее некуда, – глядя в тарелку, говорил Вин. – Боюсь, что наше предприятие долго не продержится.
– Но у нас же есть заказы! – возразил сын. – И они оплачены!
– Много ты понимаешь! – с нескрываемым раздражением произнёс отец. – Со смертью Свена Мудрого вообще всё покатилось под откос. Этот заказ мы уже проели. Новых нет.
– Ты ничего мне не говорил. И надолго осталось работы?
– На месяц, не больше, – отец отложил ложку. – А что потом – ума не приложу.
– Но ведь и раньше у нас бывали тяжёлые времена? Выкручивались, – попытался обнадёжить его сын.
– Сейчас другая ситуация, – отмахнулся Вин. – Продукция стремительно дешевеет. Не понимаю, отчего это происходит, я не экономист. Но, похоже, назревает большой спад в экономике.
– Отец, такое и раньше бывало, – не сдавался Лесл. – Вспомни кризис, десять лет назад. Потом ведь цены снова полезли вверх.
Вин Эрго отодвинул тарелку.
– Недавно один человек, из этих, из экспертов, говорил, что этот кризис в корне отличается от всех прошедших. Что он может подточить всю империю.
– Прям уж всю империю, – не поверил Лесл.
– Да, так и сказал. Подточит всю империю, – повторил отец. – А тут ещё и конкуренты вылезли… у них новейшее оборудование, себестоимость небольшая, а скорость производства в разы выше.
Эдна, не мешая разговору, убрала пустые тарелки и принесла второе блюдо. На даже аромат жареной курицы с картошкой не отвлёк отца от беседы.
– Нам давно нужно было об этом подумать, – Лесл взял в руки нож и вилку. – Надо обновить оборудование.
Вин, казалось, даже не заметил блюда, поставленного перед ним.
– Поздно. Даже если мы станем переоборудовать фабрику, то просто не угонимся за конкурентами. У них крупный концерн, а у нас просто семейное дело. В хорошие времена мы могли бы продержаться, но сейчас нас задавят. Они могут себе позволить снизить цену, а мы – нет.
Лесл отправил в рот кусок курицы и, прожёвывая его, проговорил:
– Надо пожаловаться в антимонопольный комитет, это же запрещённые приёмы.
– Да кто сейчас станет соблюдать законы? Сожрут нас. В лучшем случае мы продержимся года полтора, – Вин, наконец, обратил внимание на курицу и взялся за вилку.
Спор прекратился, и больше они не перекинулись ни словом.
Эмма мало что поняла из разговора, никогда не вникала в эти дела. Но то, что отец, железный отец, расстроен, говорило о многом. Ведь он никогда не терял самообладания, всегда держался. А тут вдруг совсем раскис. Это пугало больше всего.
Эдна, чтобы создать атмосферу, присущую семейным посиделкам, заговорила о всякой ерунде, – погоде и о соседях, о том, что хорошо бы в их дом привести собаку. Каждый раз, когда она говорила о собаке, Вин, не терпящий животных, заводился и начинал с ней спорить. Но сейчас он просто кивнул и ни слова не сказал.
Мама убеждена в одном – женщина должна заниматься домом, – и действовала согласно своим убеждениям. Дети всегда одеты и накормлены, в доме чистота и порядок, а больше ничего и не нужно. Весь мир укладывался в этот маленький семейный круг. И Эмма такая же, как и она. Знала, что закончит учёбу, вырастет, выйдет замуж, нарожает детей и будет их кормить и одевать. И это будет её личным счастьем. Знала, что многие современные женщины начинали интересоваться политикой, экономикой, наукой и ступали работать в сферы, в которых ещё лет сто назад дорога слабому полу была заказана. Но сейчас равноправие полов, можно хоть в кочегары податься, никто тебя не осудит.
Эмма подозревала, что её ждёт судьба не совсем обычной женщины, как и любую телепатку. Наверняка найдут какое-нибудь занятие, может быть, с её помощью будут допрашивать свидетелей на судах, в тех случаях, когда детекторы лжи неспособны отличить ложь от правды.
Семья разошлась до ужина, и встретились только вечером. Целый день Эмма занималась ничегонеделанием, листала книги, слушала музыку. Несколько раз перечитала письмо Слойна. Для писем приготовила красивую папку, но пока там сиротливо ютился лишь один листок, тощенькая такая папочка.
Теперь все дни Эммы проходили в таком порядке: завтрак – комната – обед – комната. Лишь изредка выходила на улицу, но одной там было скучно. Ни Слойна, ни Дайна рядом нет, с братом не особо и общались. Мать всегда занята домашними делами, а отец фабрикой. Эмма постепенно привыкала к одиночеству.
Едва сели ужинать, как засветился экран телекома. Какой-то важный деловой звонок. Вин, переключив на другой телеком, перешёл в кабинет, сказав, чтоб начинали без него. Раньше отец никогда не позволял прерывать семейный ужин ради чужих звонков. Стали ужинать без него, и ели в тревожном ожидании – очень уж необычно его поведение.
Но всё обошлось. Через десять минут Вин вернулся в прекрасном расположении духа. Сел за стол, попросил убрать остывшее блюдо и заменить горячим. Эдна, обрадовавшись такой перемене в настроении мужа, бросилась исполнять его просьбу.
– Хорошие вести, – сообщил Вин, когда Эдна поменяла блюда. – Просто чертовски хорошие вести! Мы остаёмся на плаву, нам удалось удержать нашу чёртову фабрику на плаву! Мы ещё поживём! – он ударил кулаком по столу так, что тарелки со звоном подскочили.
– Кто звонил? – спросил Лесл.
– Из министерства обороны, – отозвался отец.
– Военные? – Лесла это удивило. – Что им нужно? Чего хотят?
– Хотят сделать большой заказ на пресную воду, – поведал отец. – Обеспечат нас работой как минимум на год. Вы понимаете, что это значит? Мы спасены!
– И что это может означать? – задался вопросом Лесл. – Империя снова ввязывается в войну?
– Нас это не должно касаться, – отрубил Вин. – Мы не увлекаемся политикой и всеми этими придворными интригами. Мы работаем. Нам платят, а мы делаем работу.
– Но всё-таки что-то назревает, – задумчиво произнёс сын.
– Да пусть назревает хоть что! – Вин повысил голос. – Мы в обойме – и это главное. Но даже если и война, тем лучше! Война – это дальние экспедиции, это большой расход воды, за которую будет заплачено звонкой монетой. Наша задача – делать то, что мы умеем. Мы умеем делать воду. Так давайте, этим и займёмся. И чтобы больше я не слышал всяких этих твоих разговоров! Ясно тебе?
– Ясно! – Лесл уткнулся в тарелку.
***
На другой день отец с Леслом включились в работу и поехали в министерство подписывать договора, а оставшиеся рабочие и инженеры начали готовить обе фабрики к расширению производства.
Эмма сбежала в город и полдня бродила по улицам, по тем местам, где бывала со Слойном. Это так необычно, гулять одной. Непривычно в полном одиночестве, а кажется, что рядом Слойн. Да и погода неожиданно потеплела, тучи разбежались, выглянуло солнце, будто лето вернулось.
Побывала в ретро-баре, заняла тот самый столик, где были вместе, заказала два коктейля. Сидела, потягивая напиток и представляла, что Слойн находится рядом. Закрывала глаза и видела – вот он, напротив, улыбается. Вот кладёт ладонь поверх её кисти, тёплую-тёплую… Эмма открыла глаза. Рука и правда нагрелась, в открытое оконце ярко солнце светит, на столе большой солнечный зайчик. Кожа у неё нежная, шёлковая, чувствительная, а воображение очень богатое. Улыбнулась, глядя на ярко освещённое пятно. Немного побыла с другом, хоть в воображении.
А из колонок лилась знакомая песня.
У нас всё будет хорошо,
Всегда всё будет хорошо,
Просто замечательно
Вся жизнь пройдёт у нас.
Допила оба коктейля и убралась.
Ей казалось, что Слойн в этот момент испытывал нечто подобное. Но она не подозревала, что дружок в этот момент драил туалет и думал лишь о том, чтоб поскорее доскрести, доползти до койки и хоть немного поспать. Первый год службы для молодых воинов не отличался разнообразием. Строевая подготовка, знакомство с оружием, снова строевая, снова оружие – и так по кругу. Чуть оступился – и ты уже драишь туалет. Это излюбленное армейское наказание – чуть что – и солдата отправляют чистить отхожее место да поразмышлять в одиночестве над своим поведением. Думать о доме, о любимой девушке просто не оставалось времени. Тоска по дому снедает людей, а лучшим лекарством от этого является строевая подготовка и чистка клозетов. Офицеры и сержанты на этом собаку съели и знали много способов избавления от солдатской тоски и депрессии. При таком методе маму родную забудешь, не то что девчонку. Вот Слойн и забыл обо всём на свете.
В общем, Эмма ошиблась. Слойн о ней совершенно не думал. Когда закончил уборку санузла, стояла ночь, все солдаты спали. Тоже надеялся лечь и поспать до побудки, но не тут-то было. То есть лечь-то лёг, но поспать не дали. Два сержанта вытащили молодого бойца из койки и погнали на плац, где он и ещё целый час маршировал, как заведённый. Лишь когда сержанты сами захотели спать, отпустили новобранца и посоветовали впредь ходить в строю строго в ногу. Укладываясь спать, Слойн дал себе клятву маршировать так, как положено по уставу. Чем и занимался до самого утра, маршируя по плацу во сне. Служба оказалась совсем не такой, какой представлялась ещё несколько месяцев назад. Никакой романтики, никакого героизма, только пыльный плац да грязный сортир, который время от времени его заставляли драить. Скучать не приходилось.
В этот день Эмма вернулась домой и получила очередное письмо от Слойна. Захватила на кухне чашку чая, заперлась в комнате. Разорвав конверт, достала сложенный вдвое лист бумаги. Тот источал незнакомый и ни на что не похожий запах чужой планеты, далёкой планеты Старог. Эмма принялась читать.
«Здравствуй Эмма! Вот, наконец, выкроил минутку, чтобы написать тебе ещё одно письмо. Чертовски мало времени. А когда образовывается свободная минутка, то просто падаешь и засыпаешь. Нас тут гоняют, как прокажённых. Первые дни не трогали, мы жили тут, как на курорте, а потом началось! Мы встаём рано утром, я никогда так рано не просыпался, до рассвета, и практически сразу начинаются наши мучения. Первым делом нас заставляют обливаться ледяной водой, а потом мы бегаем кросс. Первые дни особенно тяжело, но со временем немножко привык. Здесь в ходу такой идиотский стишок:
Армия – это такая организация,
Где поздно ложатся
и рано встают.
Ничего не делают и устают.
Говорят, что завтра наш взвод отправят на пост. Ближний пост находится на орбите. Это будет наш первый боевой выход. Ну как боевой, это только название – войн-то уже лет двадцать нет. Штатный поход, но всё ж какое-то развлечение. Да и говорят, в походах солдат не гоняют, как на базе, хоть отдохнём неделю, а потом нас сменят, и мы снова попадём сюда, и опять будем обливаться ледяной водой по утрам, а потом бегать, как заправские спортсмены.
Так, а теперь давай о тебе, а то я всё о себе да о себе. Как у вас там дела? Постой, дай-ка я представлю. Ты сегодня ходила по городу и вспоминала меня. Бродила по тем местам, где мы любили шататься. Заглянула в ретро-бар, который я тебе показал, заняла наш столик и заказала два коктейля – один себе, а второй мне. И представляла, будто ничего не изменилось, и мы сидим рядом и пьём эти напитки. А ещё там играла эта дурацкая прилипчивая песенка.
У нас всё будет хорошо,
Всегда всё будет хорошо,
Просто замечательно
Вся жизнь пройдёт у нас.
А потом ты допила оба коктейля и ушла домой. Я не ошибся? Ведь правда, так и было? А сейчас ты пьёшь чай и читаешь моё письмо.
И я тебе завидую. Знаешь, у нас здесь пойло, хоть и называется по-разному, но всегда одно и то же. Утром нам дают бурду, которую почему-то назвали чаем, в обед мы пьём бурду под названием кисель, а вечером нам дают сок. Ну, это так называется – сок, а по вкусу всё та же ужасная бурда. В общем, я тебе очень завидую. Мечтаю вернуться, завалиться с тобой в кафе и выпить тонну этих чудесных коктейлей.
А ещё я научился ценить то, что у нас могут забрать. Вот хотя бы эти коктейли. Казалось бы – мелочь, но оказывается, всякая мелочь, стоит её у тебя отнять, оказывается совсем не мелочью. У нас тут у всех свои мечты. Мне вот хочется напиться хорошим коктейлем в твоём обществе, а сосед по казарме мечтает поесть мяса (мясо у нас тут тоже не очень, жёсткое, как резина, а по вкусу напоминает нестиранные носки). А ещё один сосед – книгоман, ждёт не дождётся, когда позволят пойти в библиотеку, но молодых солдат туда не пускают. У каждого свои тараканы.
Да, я опять скатился на себя любимого. Как там Дайн? Передавай привет! И отцу с братом, и маме, всем привет! Следующее письмо я напишу уже после похода на пост, думаю, что оно будет интереснее прежнего, ведь одно дело рассказывать, как нас гоняют по плацу да кормят всякой бурдой, и совсем другое – описывать боевое дежурство!
Ужасно устаю! Это письмо я писал три дня, по частям во время отдыха. Постоянно таскаю с собой и, если есть время, а я не очень устал, то сажусь на ступеньки казармы, на перевёрнутую бочку из-под топлива или просто на бетон, и начинаю писать. Но чаще всего за этим занятием я засыпаю, а потом меня будят, и нам всем снова приходится куда-то бежать. А письмо мне приходится носить в сапоге. Я конечно, извиняюсь, не самый аппетитный аромат, но больше некуда, письма нам разрешают писать только в казарме, так что прячем, как можем.
До следующих писем.
Твой Слойн».
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
![Книга Серебряные стрелы [Серебряные потоки] автора Роберт Сальваторе](/books_files/covers/thumbs_100/serebryanye-strely-serebryanye-potoki-5798.jpg)
