Текст книги "Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э."

Следующими важнейшими установлениями Клисфена принято считать реформирование буле – формирование совета 500 вместо прежнего совета 400 – и создание коллегии стратегов. Однако новые политические институты появятся уже после того, как Клисфен сойдет с политической арены, о чем пойдет речь в следующем разделе нашей работы. Тем не менее есть смысл поговорить здесь и об этих реформах.

Очевидно, проведение задуманных Клисфеном реформ могло потребовать и, надо думать, потребовало немало времени. То же можно сказать и о формировании совета 500, чему, безусловно, предшествовало создание новых фил. Хотя проект нового совета мог появиться еще в 508/7 г. до н. э., новый орган начинает работу, по мнению П. Родса, в 501/0 г., когда была установлена присяга (клятва) булевтов – членов совета 500 (Arist. Ath. Pol. 22. 2)[367]367
  Rhodes P.J. Athenian Boule… P. 1.


[Закрыть].

Что касается способа формирования совета, то каждая фила избирала туда по 50 человек сроком на один год (Arist. Ath. Pol. 21. 3). Судя по спискам булевтов IV в. до н. э., они избирались каждой филой в соответствии с размерами демов[368]368
  Idem. A Commentary… P. 251. Позднее процедура была усложнена: фила избирала претендентов, которые затем избирались жребием.


[Закрыть]. Новый совет так же, как и его предшественник, составлял повестку (а возможно, и предварительное решение по каждому вопросу – пробулевму) для заседаний народного собрания. Работа совета делилась на сессии – притании, во время которых руководство советом осуществлялось представителями одной из десяти новых фил, а в рамках филы – по триттиям (Arist. Ath. Pol 44. 1)[369]369
  Lewis D.M. Op. cit. P. 35.


[Закрыть].

Избрание 50 членов совета каждой филой и распределение работы между ними внутри пританий рождает немало вопросов. Если вспомнить, что каждая фила состояла из трех триттий, следует предположить неравную их долю в процессе избрания булевтов. Равенство должно было бы предполагать избрание в совет 45 или, скажем, 60 человек – по 15 или 20 человек от каждой триттии[370]370
  Rhodes P.J. A Commentary… P. 533.


[Закрыть]. Отсюда, по-видимому, следует, что триттии играли меньшую роль в избирательном механизме, нежели демы. То же самое можно сказать и о распределении обязанностей между триттиями внутри пританий. Но судя по спискам тех, кто избирался в совет 500, которые относятся к IV в. до н. э., различные демы направляли в буле различное количество представителей, что позволяет говорить о стремлении к пропорциональному представительству.

В 501/0 г. до н. э. была проведена еще одна важная реформа: стали избирать стратегов – по одному от каждой филы. В VI книге своей «Истории» Геродот сообщает о том, что один из Марафонских стратегов – Мильтиад – был избран всем народом (Herod. VI. 104). На этом основании делается вывод, что стратеги первоначально избирались не каждой филой в отдельности, а демосом, т. е. всеми афинянами[371]371
  Fornara C.W. The Athenian Board of Generals from 501 to 404 B.C. Wiesbaden: Steiner, 1971. Р. 3; Rhodes P.J. A Commentary… P. 264–265.


[Закрыть].

При этом должность прежнего главы афинского войска – полемарха, по-видимому, сохраняется. Перед Марафонским сражением, как рассказывает Геродот, «Мильтиад обратился к одиннадцатому участнику голосования, избранному афинянами по жребию полемархом (афиняне ведь издревле давали полемарху равное право голоса со стратегами)» (Herod. VI. 109). Правда, полемархи теперь обладали скорее почетными, нежели реальными правами (Arist. Ath. Pol. 22. 2)[372]372
  Rhodes P.J. A Commentary… P. 265.


[Закрыть]. В дальнейшем они окончательно лишатся военных функций. Вот что говорит об этом Аристотель: «Полемарх совершает жертвоприношение Артемиде-Охотнице и Эниалию, устраивает надгробные состязания в честь павших на войне и совершает поминки в честь Гармодия и Аристогитона. У него же возбуждаются частные судебные процессы, касающиеся метеков, равнообязанных и проксенов» (Arist. Ath. Pol. 58. 1).

Но вернемся к коллегии стратегов. Ч. Форнара полагает, что данная реформа была не просто следствием проведенных ранее преобразований, а самостоятельной реформой. Если бы появление стратегов было простым следствием реформ Клисфена, считает он, то их не разделял бы настолько большой временной промежуток[373]373
  Fornara C.W. The Athenian Board of Generals… P. 1.


[Закрыть]. Не оспаривая главную мысль исследователя, не согласимся с приводимым им аргументом. Выше уже говорилось о том, что проведенные Клисфеном реформы потребовали немало времени, т. е. они могли продолжаться до конца VI в. до н. э. Совершенно очевидно, что для появления коллегии стратегов (особенно если учесть существование таксиархов, избиравшихся по филам) нужны были дополнительные стимулы. Поводом к ее возникновению становится обострение внешнеполитической обстановки и начавшееся противостояние со Спартой и ее союзниками, а также нарастание персидской угрозы. Но об этом мы будем говорить в следующем разделе. Не исключено, впрочем, и то, что стратеги были не просто одним из звеньев в военном руководстве фил, а военно-политическими лидерами Афин[374]374
  Ibid. Р. 7; Rhodes P.J. A Commentary… P. 265.


[Закрыть].

Кроме того, с именем Клисфена традиция связывает и введение «суда черепков» (остракизм), однако его реальное применение начинается много позднее. Не все ясно с датировкой этого нововведения. Аристотель в «Афинской политии» замечает, что впервые афиняне применили остракизм лишь после Марафонской битвы: «Спустя два года после победы (т. е. в 489/8 г. до н. э. – В. Г.), когда народ стал уже чувствовать уверенность в себе, тогда впервые применили закон об остракизме, который был установлен ввиду подозрения к людям, пользующимся влиянием, так как Писистрат из демагога и полководца сделался тираном. И первым подвергся остракизму один из его родственников Гиппарх, сын Харма, из Коллита, которого главным образом имел в виду Клисфен, издавая этот закон, так как хотел его изгнать» (Arist. Ath. Pol. 22. 3)[375]375
  Комментарии см.: Rhodes P.J. A Commentary… P. 267 ff.


[Закрыть]. Другой греческий автор, Андротион, сообщает, что остракизм был введен именно тогда, когда его впервые применили (FGrHist 324 F6). Мы обратимся к проблеме остракизма ниже – в специальном разделе.

Завершая разговор о реформах Клисфена, заметим, что созданный им политический строй нередко называют исономией (isonomia), что, по-видимому, следует понимать как равноправие или равенство перед законами[376]376
  См.: Ostwald M. Nomos and the Beginnings of the Athenian Democracy. Oxford: Clarendon Press, 1969. P. 122 ff.


[Закрыть]. В известных персидских дебатах Геродот рассматривает «исономию» как синоним демократии, что нередко экстраполируют и на Афины. «Что до народного правления, – замечает один из участников обсуждения, – то оно прежде всего обладает преимуществом перед всеми другими уже в силу своего прекрасного имени – “исономия”» (πλῆθος δὲ ἄρχον πρῶτα μὲν οὔνομα πάντων κάλλιστον ἔχει, ἰσονομίην) (Herod. III. 80)[377]377
  М. Хансен, впрочем, высказывает сомнения на сей счет, обращая внимание на то, что у Геродота отсутствует понятие «Афинская исономия». Он полагает, что речь в этих дебатах идет о проблемах, актуальных во время написания Геродотовой «Истории» (Hansen M.H. The 2500th Anniversary of Cleisthenes’ Reforms and the Tradition of Athenian Democracy // Ritual, Finance, Politics. Athenian Democratic Accounts presented to D. Lewis. Oxford: Clarendon Press, 1994. Р. 27–28).


[Закрыть]. Далее Геродот замечает, что Клисфен, родившийся от брака Мегакла и Агаристы, – о чем, собственно, и шла речь в приведенном отрывке – «ввел филы и установил демократию» (ὁ τὰς φυλὰς καὶ τὴν δημοκρατίην Ἀθηναίοισι καταστήσας) (Herod. VI. 131). Правда, в другом месте установленный Клисфеном строй назван исегорией – равенством в праве публичных выступлений, например во время народных собраний. Рассказывая о победах, одержанных афинянами вскоре после свержения тирании, Геродот замечает: «Итак, могущество Афин возрастало. Ясно, что равноправие (isegorie) для народа не только в одном отношении, но и вообще – драгоценное достояние» (Herod. V. 78).

Сказанное нередко трактуется как доказательство того, что именно Клисфен установил демократию (именуемую в одном случае исономией в другом – исегорией) в Афинах. Однако очевидно, что понятие «исономия» используется Геродотом для противопоставления ее режиму тирании (Herod. III. 142, ср. V. 37). В связи с этим можно вспомнить стремление ликвидировать тиранию на о. Самос после смерти тирана Поликрата. Меандрий, слагая с себя властные полномочия, заявил, что устанавливает власть посередине, тем самым делая граждан равноправными (ἐς μέσον τὴν ἀρχὴν τιθεὶς ἰσονομίην ὑμῖν προαγορεύω) (Herod. III. 142)[378]378
  См. также: Туманс Х. Рождение Афины… С. 386–387.


[Закрыть]. В том же контексте термин «исономия» используется в сколии в честь Гармодия и Аристогитона[379]379
  Ostwald M. Nomos and the Beginnings… P. 97 ff.; Гущин В.Р. Клисфен и demokratia // Мнемон. 2018. Вып. 18. № 1.


[Закрыть].

В литературе «исономия» нередко трактуется как восстановление равенства афинской аристократии, утраченного при тирании[380]380
  См., например: Ehrenberg V. Eunomia // Aspects of the Ancient World. Oxford: Blackwell, 1946. P. 89; Pleket H. Isonomia and Cleisthenes // Talanta. 1972. Vol. 4.


[Закрыть]. Иной точки зрения придерживается М. Оствальд, который считает «исономию» не формой правления, а принципом политического равенства[381]381
  Ostwald M. Nomos and the Beginnings… Р. 97.


[Закрыть]. Его точку зрения разделяет Р. Сили, полагающий, что речь в данном случае идет о создании правового государства (Rechtsstaat)[382]382
  Sealey R. The Athenian Republic… P. 99.


[Закрыть].

Мы, в свою очередь, полагаем, что исономию уместно определить как устройство, безусловно имеющее отношение к демократии и обладающее некоторыми ее чертами. Если воспользоваться терминологией самих древних, это – средняя форма правления (или установление власти «посередине», как предлагал Меандрий), характеризующаяся равновесием его политических компонентов (сил)[383]383
  Гущин В.Р. Клисфен и demokratia… С. 75–80. В связи с этим любопытно привести мнение греческого философа Алкмеона, говорившего, что причиной здоровья является «демократическое равноправие (isonomia) сил влажного, сухого, холодного, горячего, горького, сладкого и прочих, а “монархия” среди них вызывает болезнь, поскольку монархия одной из двух [противоположностей] пагубна для другой» (Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М.: Наука, 1989. С. 272–273).


[Закрыть]. Власть при этом не принадлежит какому-либо социальному слою или группе, какому-либо должностному лицу или отдельному человеку. Действительно, после реформ Клисфена в Афинах не возникает такой должности или органа, которые были бы наделены бόльшими по сравнению с другими полномочиями. Значение должности архонта не только не увеличилось, но, скорее, упало, что и было позднее зафиксировано реформой 487/6 г. до н. э., которая ввела жеребьевку вместо избрания. Что касается стратегов, то и они не обладали исключительными государственными полномочиями.

Исономия определенно связана с реформой фил и стремлением Клисфена «перемешать» население Афин и Аттики. Создание триттий и демов предоставило равные права гражданам различных частей Аттики – жителям города, побережья и горной части страны. В этих преобразованиях, возможно, и было реализовано обещание Клисфена предоставить народной массе политические права (ἀποδιδοὺς τῷ πλήθει τὴν πολιτείαν) (Arist. Ath. Pol. 20. 1)[384]384
  Комментарии см.: Rhodes P.J. A Commentary… P. 244–245.


[Закрыть].

Правда, Клисфен сохранил прежнюю – солоновскую – систему имущественных классов, что вполне могло означать сохранение политического доминирования прежней аристократии. И тем не менее территориальная структура фил и оформление демов безусловно были шагом вперед в эволюции политического строя Афин. Клисфен, как справедливо отмечает С. Хорнблауэр, привлек все население Аттики, а не только горожан, к принятию важных политических решений[385]385
  Hornblower S. Op. cit. P. 8.


[Закрыть]. Другим следствием реформы фил могло стать ослабление, а возможно, и разрушение (хотя и не немедленное) прежних политических группировок, отдельные участники которых могли оказаться в различных филах и триттиях[386]386
  См. также: Туманс Х. Рождение Афины… С. 378.


[Закрыть]. Впрочем, нельзя не заметить и стремление реформатора ослабить конкрурирующие политические группировки и усилить собственные позиции (в данном случае – позиции рода Алкмеонидов)[387]387
  Bicknell P.J. Studies…; Карпюк С.Г. Указ. соч. С. 29.


[Закрыть].

1.5. Политическая эволюция: стимулы и результаты

После сказанного выше можно попытаться ответить на вопрос о том, что представлял собой механизм властвования в Афинах в период архаики и каким образом он изменялся. Другими словами, что же способствовало политической эволюции общества, а именно постепенному переходу от господства аристократии если еще не к самой демократии, то, во всяком случае, к более демократическому (или либеральному) политическому устройству. Отдельно следует сказать о том, что представляло собой государственное устройство, созданное афинскими реформаторами.

В начале периода архаики вся полнота власти, несомненно, принадлежала аристократии. Если использовать социологическую терминологию, «регион лидерства» был представлен довольно замкнутым слоем аристократов (евпатридов), бόльшая часть которых, скорее всего, обретала этот статус по наследству[388]388
  См., например: Берн Э. Лидер и группа. О структуре и динамике организаций и групп. Екатеринбург: ЛИТУР, 2004. С. 6 и сл.


[Закрыть]. Попадание в него было скорее исключением, нежели правилом, хотя теоретически можно предположить, что социальные границы время от времени прорывались наиболее активными индивидами[389]389
  О процессе формирования аристократии в целом мы говорили в нашей кандидатской диссертации: Гущин В.Р. Архаическая Аттика. Динамика социальных отношений… Гл. 2 (на правах рукописи).


[Закрыть].

Вместе с тем следует отметить, что далеко не все аристократы имели равные возможности для политического доминирования. В чем же тут дело? С одной стороны, причиной этого могло быть тяготение аристократического режима к олигархии, что выражалось в стремлении наиболее влиятельных семейств и кланов монополизировать политическую власть. В этом мы видим одну из причин того, что представитель знатного рода и олимпионик Килон вынужден был домогаться власти вооруженным путем. С другой стороны, особенностью аристократии как социальной группы является, на наш взгляд, ее внутренняя неоднородность, проявляющаяся в негласно существовавшей иерархии – наличии в ней своего рода статусных групп. Верхние позиции такой иерархии занимали представители более родовитых семейств либо те, кто в силу иных причин был поставлен в исключительное положение в обществе. Любопытно, что упомянутое ранжирование будет сохраняться и в классический период. Далеко не каждый представитель аристократии будет иметь право и возможность возглавлять аристократические гетерии[390]390
  См. об этом: Goušchin V. Aristocracy in Democratic Athens. Deformation and/or Adaptation // Deformations and Crises of Ancient Civil Communities. Stuttgart: Steiner, 2015. P. 47 ff.


[Закрыть].

Можно было бы предположить, что верхние позиции социальной иерархии занимали представители тех семейств (кланов), которые относились к наиболее древним аттическим родам, стоящим на страже собственной исключительности. Однако историческая традиция говорит о другом. В первых рядах афинских аристократов мы видим выходцев из других частей Греции, нашедших в Афинах спасение от дорийского нашествия. Среди них – Медонтиды (последняя царская династия), Писистратиды, Алкмеониды[391]391
  Писистратиды и Алкмеониды называются традицией выходцами из Пилоса (Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии… С. 10).


[Закрыть]. По-видимому, этническая и географическая принадлежность не являлись факторами, снижавшими социальный статус и престиж. Сказанное вместе с тем не следует воспринимать как указание на то, что аристократический режим был обществом равных возможностей для аристократии.

Политическое доминирование, неразрывно связанное с происхождением и богатством, воплощалось в конкретных политических формах и способах осуществления власти. Последнее, на наш взгляд, могло происходить на двух уровнях: формальном, или институциональном, и неформальном. Формальная власть осуществлялась через государственные институты, неформальная власть состояла в том влиянии и политическом весе, которым располагала та или иная группировка, то или иное семейство. Значение неформального лидерства (доминирования), на наш взгляд, было тем выше, чем менее развиты были политические институты, т. е. собственно полис. Способствовало этому и то, что аппарат власти был прост, если не сказать примитивен. Должностные лица (например, архонты) не располагали каким-либо административным аппаратом, за исключением собственного окружения: вспомним, в частности, Мегакла и его sustasiotai (друзей), которые подавляли заговор Килона[392]392
  Геродот сообщает, что Мегакл действовал совместно с некими «пританами навкраров» (Herod. V. 71). О навкрарах и навкрариях см.: Зайцев А.И. Указ. соч. С. 62 и сл.


[Закрыть].

Итак, в чем же проявлялось господство аристократии в период архаики и как она осуществляла политическую власть? В царский период, если его считать реальностью, власть принадлежала царям и их ближайшему окружению, возможно объединенному в совет аристократии. Что же изменилось после ликвидации царской власти? Можно ли коллегию архонтов считать наиболее влиятельной, а архонта-эпонима ключевой государственной должностью? Некоторые древние авторы и, в частности, Аристотель считали, что так оно и было. Рассказывая о смуте в Афинах, вспыхнувшей после реформ Солона, Аристотель замечает, что борьба велась за должность архонта, которая тогда была наиболее значимой (Arist. Ath. Pol. 13. 3). Выше мы уже высказывали сомнения по этому поводу. Проведенный нами анализ, думается, позволяет присоединиться к тем, кто считает, что значение должности архонта было не так велико. Годичная магистратура едва ли могла стать политически значимой должностью. Ее значение состояло в том, что она открывала путь в ареопаг[393]393
  Sealey R. Regionalism… P. 167. О том же пишет Э. Бэдиан (Badian E. Archons and strategoi… P. 1–34).


[Закрыть].

Тогда, быть может, ареопаг был ключевым политическим институтом раннеархаических Афин? Действительно, до реформ Солона значительные властные полномочия были сосредоточены в ареопаге, который мог контролировать не только процесс назначения высших должностных лиц, но и их деятельность (Arist. Ath. Pol. 8. 2). Правда, несмотря на это, исследователи считают, что основными функциями ареопага были не политические, а религиозные и судебные[394]394
  См., например: Hignett C. Op. cit. P. 89 ff. О полномочиях ареопага до реформ Солона см.: Wallace R.W. The Areopagos Council…


[Закрыть]. Но главное, на наш взгляд, это то, что нам ничего не известно о роли ареопага и ареопагитов во многих из упомянутых выше событий – от заговора Килона до реформ Клисфена. А если это так, то считать ареопаг наиболее значимым политическим институтом было бы неоправданно.

Сказанное позволяет предположить, что политическое доминирование, скорее всего, не было связано с конкретной государственной магистратурой или органом, т. е. осуществлялось неформально, вне политических институтов. Влиянием обладали представители наиболее знатных или влиятельных семей, которые возглавляли собственные группировки (гетерии), а также какое-то количество их сторонников. Стоит еще раз напомнить слова Аристотеля о том, что в олигархических режимах избрание на высшие государственные должности было обусловлено большим имущественным цензом или принадлежностью к гетериям (Arist. Pol. V. 1305 b 30–35).

По-видимому, лишь самые влиятельные семейства (кланы или гетерии) добивались избрания своих представителей на ключевые политические должности. Реальной мерой данного влияния можно считать возможность проведения своих представителей на ключевые посты, а также осуществление отстаиваемой политической линии. Впрочем, применительно к периоду архаики едва ли возможно говорить о существовании какой-либо иной политической линии, кроме удержания власти или влияния на нее. Соответственно, ту же цель преследовало и избрание на ключевые государственные посты.

Политическое доминирование (в чем бы оно ни заключалось) могло осуществляться как представителями одной группировки, так и коалициями. Можно предположить существование более или менее широких политических коалиций, включавших представителей нескольких влиятельных семейств. Они могли возникать как в целях захвата власти, так и в целях ее удержания. Существование коалиций в большей мере начинает ощущаться после реформ Солона. Коалициями были, в частности, политические группировки, боровшиеся за власть после реформ Солона, коалицией можно назвать и сторонников Исагора.

И все же, сколько бы широкой ни была та или иная коалиция, она не могла включать всех, кто стремился к власти. Тем семействам или политическим группам, которые в таком случае оказывались аутсайдерами, ничего не оставалось, как домогаться власти как легитимными, так и нелегитимными способами. К числу легитимных способов можно – предположительно – отнести различные (скорее всего, неформальные) способы оказания влияния теми или иными группами (или семействами), а также изменения в силовом поле, которые могли происходить в результате заключения новых персональных союзов или распада старых.

Несомненно, могли иметь место и нелегитимные или силовые способы воздействия на правящую группировку. Именно так можно интерпретировать попытку Килона захватить власть. За пределами правящей группировки в то время вполне могли оказаться даже представители древних и знатных родов, каковым, по словам Фукидида, был, например, Килон (Thuc. I. 126). Впрочем, учитывая возраст заговорщиков, в попытке Килона захватить власть можно увидеть и следствия обострения межвозрастных противоречий или вспышки личного эгоизма (hybris).

Как бы то ни было, в условиях доминирования аристократии сам механизм властвования был чреват постоянными кризисами. Прежде всего в силу явного преобладания неформальных (внеинституциональных) способов осуществления власти, что оборачивалось обострением борьбы группировок. Другой его особенностью была отмеченная выше тенденция к олигархизации, которая оставляла немалую часть представителей знатных семейств за пределами правящей группировки.

Последствия не заставили себя ждать. Попытка захвата власти Килоном и последовавшая затем расправа над заговорщиками привели к утрате в обществе равновесия. К этому приводит так называемая Алкмеонидова скверна. Алкмеониды же, надо думать, составляли ядро правящей группировки. Во всяком случае, они были неотъемлемой частью афинского политического истеблишмента. Законодательство Драконта, которое следует связывать с ситуацией, сложившейся в Афинах после подавления заговора Килона, было попыткой восстановить утраченное равновесие[395]395
  См. об этом: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса… С. 131.


[Закрыть]. Но она, по-видимому, не принесла желаемого результата. Успокоения не принесло и изгнание Алкмеонидов, поскольку в Аттике разразился жесточайший социально-экономический кризис, поставивший под вопрос сам способ осуществления власти[396]396
  О реформах как реакции на кризис см.: Raaflaub K.A. Why Greek Democracy? Its Emergence and Nature in Context // A Companion to Greek Democracy and Roman Republic / ed. by D. Hammer. L.: Wiley-Blackwell, 2015. P. 29–30.


[Закрыть].

В это время в политической жизни Афин обнаруживаются новые черты. Прежде всего, запускается процесс институциализации власти – усложнение функций уже существующих государственных институтов, а также их дополнение новыми. В. Эдер замечает, что создание государственных институтов, начавшееся в VIII в. до н. э., было инициировано аристократией и должно расцениваться как способ ее доминирования[397]397
  Eder W. Aristocrats and the Coming of Athenian Democracy // Democracy 2500? Questions and Challenge. Dubuque, Iova, 1998. P. 131.


[Закрыть]. Как способ сохранения доминирования, добавим к сказанному.

Кроме того, в этот период начинается активизация демоса. И для этого были весомые основания. С одной стороны, запущенный аристократией процесс институциализации власти – создание новых выборных должностей – мог оживить политическую жизнь и политические ожидания масс. Но главным было, пожалуй, то, что немалая часть демоса к концу VII в. до н. э. оказывается в порабощении у аристократии, что заставляет демос выказывать активное неприятие существующего способа осуществления власти. Вспомним то, что Аристотель в «Афинской политии» характеризует политический строй Афин накануне реформ Солона как олигархический (Arist. Ath. Pol. 2. 2). Говоря о тяжелом экономическом положении народа, он замечает: «Впрочем, и всем остальным он (народ. – В. Г.) был тоже недоволен, потому что ни в чем, можно сказать, не имел своей доли» (Arist. Ath. Pol. 2. 2).

Другими словами, всплеск активности демоса не был неожиданным. Уже в период архаики народ принимает активное участие в тех или иных событиях. Политическую волю демос чаще всего проявляет во время стихийных сходок, перераставших в народные собрания либо имевших равный с ними статус[398]398
  Обращает на себя внимание то, что все упомянутые сходки имели стихийный, спонтанный характер. Создается впечатление, что именно так функционировало народное собрание. Вплоть до реформы Солона мы ничего не слышим о регулярных (официальных) собраниях граждан.


[Закрыть]. Подобного рода сходки чаще всего были собраниями вооруженных людей, которые уже в то время могли быть нередкими. Р. Девелин высказывает предположение о том, что гоплиты сами выбирали военачальников (в будущем – стратегов)[399]399
  Develin R. Op. cit. P. 3.


[Закрыть]. Вооруженную массу, принимающую ответственное решение, мы видим во время осады сторонников Килона. Именно она – возможно, в ходе несанкционированного народного собрания – вручила Мегаклу чрезвычайные полномочия. Наконец, в ходе такой же несанкционированной сходки демос, недовольный прекращением войны с Мегарами, избрал Солона сначала своим командиром, а затем и простатом. Не без участия демоса, надо полагать, Солон становится архонтом и законодателем.

Несмотря на это, о самом народном собрании мы практически ничего не слышим вплоть до реформ Солона. Можно лишь предполагать его существование. Но если оно все же существовало и время от времени собиралось, что же оно представляло собой и каковы были его функции? Известно, что позднее народное собрание будет представлять собой собрание фил, которые в то время были значимым социально-политическим образованием. Вряд ли так было и до реформ Солона. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения содержат больше информации о фратриях. В качестве примера можно указать на законодательство Драконта, в котором роль фратрии была весьма велика[400]400
  Напомним, что члены фратрии получали право решать важные вопросы (IG I³ 103).


[Закрыть]. Это наводит на мысль о том, что до реформ Солона во время народных собраний (если и когда они собирались) роль фратрии была значительнее, нежели филы. Учитывая то, что фратрия была тесно связана с военной организацией, их сходки могли происходить, пожалуй, во время войн и военных конфликтов. В другое время, надо полагать, поводов собирать фратрии практически не было. Уже поэтому значительные полномочия – в том числе при избрании должностных лиц – приобрел (а возможно, традиционно имел) ареопаг.

Роль народного собрания (и филы как голосующей единицы) восстанавливается лишь после реформ Солона, когда оно (вновь?) получает официальный статус[401]401
  Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса… С. 134.


[Закрыть]. Именно филы намечали претендентов на занятие той или иной должности. А повестку дня народного собрания теперь должен был вырабатывать новый политический орган – буле – совет 400, также избиравшийся по филам. Если это так, то именно Солону принадлежит заслуга в восстановлении роли филы как голосующей единицы в противовес фратрии, что могло сопровождаться некоторым ослаблением позиций аристократии[402]402
  Выше мы отмечали связь фратрии с героическими культами и процессом становления аристократии (Гущин В.Р. Архаическая Аттика. Динамика социальных отношений… С. 49 и сл., 52–53).


[Закрыть].

Однако Солон не считал необходимым наделять демос излишними, по его мнению, политическими правами. Он предоставил демосу полагающуюся ему «долю» участия в государственных делах, соответствующую его социальной значимости или положению в обществе – time (почету). На большее демос, возможно, и не претендовал.

Несмотря на это, древние, а нередко и современные авторы называют Солона основателем демократии в Афинах (например: Isocr. VII. 16, XII. 48)[403]403
  О. Мюррей cчитает Солона основателем демократии в Афинах: Murray O. Early Greece. 2nd ed. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1993. Р. 184. В этом сомневается К. Моссе (Mossé C. Op. cit.).


[Закрыть]. Если ядром демократической системы Афин считать народное собрание – экклесию, то Солон по праву становится ее основателем. Для Аристотеля своей репутацией демократа Солон обязан реформам в области судопроизводства. Вот что он пишет по этому поводу в «Политике»: «…Демократию именно он (Солон. – В. Г.) установил тем, что ввел народный суд, где могут быть судьями все. Некоторые упрекают Солона за это, указывая, что он свел на нет другие элементы государственного строя, передав всякую власть суду, члены которого назначаются по жребию» (Arist. Pol. 1274 a 2–5).

О роли суда в процессе демократизации мы будем говорить ниже, а пока заметим, что главной целью Солона, на наш взгляд, было достижение социального равновесия и даже гармонии. При этом гармония понималась им не как равноправие, а как равенство по достоинству, т. е. равенство внутри созданных им классов. Особенно это касалось первого класса, включавшего как прежнюю аристократию, так и богатых неаристократов. Очевидно, Солон стремился включить в правящий слой те силы, или группы, которые ранее были лишены права участия в управлении обществом. Их интеграция позволяла в дальнейшем избежать повторения попыток захвата власти силой. Этим можно объяснить введение (или реформирование) имущественных классов. Впрочем, появление классов, которые во времена Солона станут имущественными группами, следует, на наш взгляд, отнести к более раннему периоду. Еще до реформ Солона термин «евпатриды» (если, конечно, считать реальностью существование такого социального слоя или даже сословия) заменяется на более общие понятия типа agathoi или esthloi. За этими изменениями также просматривается постепенное расширение элитного слоя, объединившего всех тех, кто некогда сумел прорваться в ряды аристократии.

Проведенные Солоном реформы оказали существенное влияние на высший социальный слой. Возможно, они расширили социальные границы элиты. При нем, полагает Р. Сигер, происходит переход от elite of birth к elite of property, которая могла включать и традиционную аристократию[404]404
  Seager R. Elitism and Democracy in Classical Athens // The Rich, the Well Born, and the Powerful. Elites and Upper Classes in History. Urbana: University of Illinois Press, 1973. P. 8, 10.


[Закрыть]. Правда, следует учитывать, что гражданскими правами наделялись не просто представители elite of property, а только те, кто был связан с земледелием. Вероятно, таким образом законодатель пытался предотвратить размывание элиты, превращавшейся в ростовщиков и торговцев[405]405
  Подробнее об этом: Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона…


[Закрыть].

В то же время Солон стремится интегрировать новый слой в единое социальное целое, передав управление обществом в его совместное управление. Поэтому неотъемлемыми чертами конституционного устройства Афин становятся избираемость и сменяемость. Изнурительное соперничество аристократических кланов должно было, по мысли реформатора, направляться в русло легитимной политической борьбы. А это, в свою очередь, должно было создать преграду узурпации власти отдельными группировками или кланами, т. е. уберечь сферу политики от олигархизации.

И тем не менее именно в этом компоненте обнаруживается слабость или недостаточность сделанного Солоном. В. Эдер замечает, что новые политические институты не справлялись с задачей защиты гражданской общины от соперничества аристократов. Причина, считает он, была в том, что они не были созданы для того, чтобы стабилизировать полис, но лишь обеспечивали равные возможности для тех, кто обладал богатством и могуществом[406]406
  Eder W. Op. cit. Р. 133.


[Закрыть]. Другими словами, требовалась определенная корректировка.

Сказанное выше свидетельствует о том, что многое в период архаики происходит при самом активном участии народных масс, т. е. простых афинян. Как уже было сказано, демос проявил себя как влиятельная политическая сила уже на рубеже VII–VI вв. до н. э.[407]407
  Мы не исключаем, что активная роль демоса отчасти может объясняться эгалитарными тенденциями (Raaflaub K.A., Wallace R.W. “People’s Power” and Egalitarian Trends in Archaic Greece // Origins of Democracy in Ancient Greece / ed. by K.A. Raaflaub, J. Ober, R.W. Wallace. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 2007). Однако говорить об их возникновении в VIII в. до н. э., т. е. в период возникновения аристократии, вряд ли возможно (см. об этом: Morris I. The Strong Principle of Equality and the Archaic Origins of Greek Democracy // Dēmokratia: A Conversation on Democracies, Ancient and Modern / ed. by J. Ober, Ch. Hedrick. Princeton: Princeton University Press, 1996. P. 36).


[Закрыть] Ситуация повторилась после реформ Солона, когда в Аттике вновь началась борьба политических группировок. И вновь исход политической борьбы определила активная политическая позиция демоса, избравшего Писистрата в качестве простата, а затем наделившего его чрезвычайными полномочиями тирана (или эсимнета).

Вопрос о характере архаической (старшей) тирании в последнее время оживленно обсуждается. Одни считают тиранию порождением аристократического индивидуализма[408]408
  Макаров И.А. Идеологические аспекты ранней греческой тирании // ВДИ. 1997. № 2.


[Закрыть], другие видят в ней демократические корни[409]409
  Туманс Х. Рождение Афины… Гл. 6.


[Закрыть]. На наш взгляд, тирания Писистрата – во всяком случае, на первом ее этапе – имела черты демократической диктатуры. Правда, мы не знаем, сохранил ли Писистрат в дальнейшем свою связь с демосом и может ли быть назван окончательный захват им власти восстановлением демократической диктатуры. Возможно, захватив власть в Афинах, Писистрат стремился проводить взвешенную политику, более стремясь к равновесию, нежели к демонстрации силы. Не исключено, что благодаря столь умеренной политике его правление было положительно оценено Аристотелем. «А руководил государственными делами Писистрат, как сказано, с умеренностью и скорее в духе гражданского равноправия, чем тиранически…Вообще простой народ он старался ничем не раздражать во время своего правления, но всегда обеспечивал мир и поддерживал спокойствие. Вот почему и говаривали часто, что “тирания Писистрата – это жизнь при Кроне”» (Arist. Ath. Pol. 16. 2, 7).

Что же касается правления его сыновей, то они до определенного времени продолжали (демократическую?) политику отца. Любопытной чертой их правления было то, что тогда был найден консенсус с представителями ведущих аристократических семейств. Об этом свидетельствует факт участия в управлении государством Алкмеонидов (Клисфен) и Филаидов (Мильтиад). Однако после убийства Гиппарха разоруженный Гиппием демос едва ли мог оставаться союзником тиранов. Портятся отношения тиранов и с аристократией.

После ликвидации тирании борьба аристократических группировок возобновляется, и вновь вмешательство демоса, выступившего на стороне Клисфена, решило исход политических баталий. На сей раз условием поддержки терпящего поражение Клисфена было проведение широкомасштабных демократических преобразований. Выше мы уже говорили о существовании двух подходов при анализе предпосылок реформ Клисфена – Геродота и Аристотеля. Последний акцентирует внимание на роли демоса, что позволяет некоторым исследователям ставить вопрос о демократической революции[410]410
  Дж. Обер трактует эти события как бунт, народное восстание и даже революцию (Ober J. The Athenian Revolution…).


[Закрыть].