Текст книги "Господь и покойник"

К счастью, Амма сменила тему разговора:

– Чуть не забыла, что обещала тебе помочь. Пойдем, я покажу склад и расскажу, как лучше всего к нему подобраться.

Она оказалась хорошим кладоискателем, и Шаману осталось лишь утром пересказать Старику ее план.

– Думаешь, это возможно? – спросил Старик, выслушав Шамана.

– Не спорю, выглядит дерзко и неожиданно, но в этом главный плюс. Летуны изучили наше поведение, и они готовы к любому привычному нашему ходу. Здесь же мы имеем возможность застать их врасплох.

– А ты их не переоцениваешь?

– В прошлый раз мы их недооценили. И что? К тому же… У тебя есть альтернатива?

– Ты прав. Мы в безвыходной ситуации, и я вынужден дать добро. Но помни, что от твоей ошибки зависят жизни людей.

– Это я помню всегда. И делаю все для сохранения человеческих жизней.

– Ладно, действуй. Надеюсь, у тебя все получится.

Примерно через час из лагеря выехали все 5 принадлежащих группе грузовиков и помчались на предельной скорости в город. На этот раз ехали без шуток и прибауток, так как все еще помнили последний налет летунов. К тому же впервые бригада выдвигалась на место без предварительной разведки и разбивки лагеря. В кузове одной из машин лежал весь, включая НЗ запас взрывчатки. Все понимали, что это ход ва-банк, и нервничали сильнее обычного. Радовало лишь то, что дожди закончились, и выглянувшее солнце принесло хоть и незначительное, но потепление.

Всего вместе с Шаманом в операции были задействованы 25 человек.

Когда они прибыли на место, Шаман приказал загнать грузовики в находящееся поблизости более или менее сохранившееся пожарное депо. Охранять их, несмотря на стратегическую ценность техники, он поставил только водителей, которым предоставил для защиты 2 ЭМИ излучателя.

Все остальные приступили к работе. Техники начали устанавливать излучатели, рабочие бурить асфальт и закладывать взрывчатку. Никаких палаток, никакого лагеря, ничего лишнего. Охрану территории взял на себя Шаман. Для этого он вошел в транс и распределил внимание полусферой примерно километровым радиусом над местом работы.

Когда взрыв открыл вход в подземный тоннель, Шаман оставил четверых бойцов охранять периметр. Остальных повел за собой по кишащему крысами и змееподобными червями подземелью к складу. Они продвигались медленно – надо было по ходу налаживать освещение и отмечать путь при помощи краски из баллончиков. Наконец они уперлись в массивную дверь, на которой было написано краской с использованием трафарета: «собственность министерства обороны. Проход запрещен!». С ней пришлось повозиться, но игра стоила свеч.

Это был прекрасно сохранившийся склад из тех, что создавались на случай войны или иных подобных катаклизмов. Одежда, еда, оружие, горючее, смазочные материалы… От увиденного люди почувствовали себя пьяными, но Шаман быстро вернул их к реальности:

– Не расслабляться! – рявкнул он. – Мы все еще находимся в тылу врага, и все это станет нашим только в том случае, если мы сумеем остаться в живых. Так что если не хотите здесь сдохнуть, давайте быстрее грузить все в машины и сваливать.

Погрузку необходимо было осуществлять с учетом того, что летуны могут в любой момент перекрыть доступ к складу, поэтому ее порядок зависел от степени необходимости груза, и людей приходилось постоянно распределять по разным отделам склада. С непривычки руководивший работой Шаман к концу дня чувствовал себя еще более уставшим, чем рабочие, а ему еще предстояло вести автоколонну назад, в лагерь.

– На сегодня хватит, – решил он, когда машины были основательно загружены. – По машинам и домой.

– А как же охрана? – спросил кто-то из рабочих.

– Никакой охраны. В течение нескольких дней вы все нужны здесь. Выспавшиеся и готовые не только к работе, но и к бою. К тому же наличие охраны будет означать, что мы еще вернемся, и летуны обязательно устроят засаду. А так у нас есть шанс.

Несмотря на неимоверную усталость, Шаман при первой же возможности покинул тело и помчался на свидание с Аммой. В прошлый раз они от волнения забыли договориться о встрече, и, прибыв на место, он принялся молить всех богов, чтобы она пришла. Ждать пришлось целых двадцать минут вечности.

Наконец, в нескольких метрах от лавочки появилось легкое марево, ставшее за пару секунд Аммой. На этот раз она была одна.

– А где Малкольм? – спросил Шаман.

– Тебе нужна я или он? – огрызнулась она.

– Ты, только ты и никто больше, – ответил он, осторожно приближаясь.

Ему не терпелось обнять и зацеловать Амму с ног до головы, но он еще ни с кем не вступал в тесный контакт, находясь в теле шамана. Амма тоже не знала, что произойдет, если их энергетические тела соприкоснуться, поэтому не решалась преодолеть разделяющие их сантиметры пространства. Первым на переход Рубикона решился Шаман. Осторожно, готовый в любой момент отдернуть руку, он прикоснулся к руке Аммы чуть выше локтя, и когда стало очевидно, что ничего ужасного не произошло, они бросились друг другу в объятия и слились в долгом, страстном поцелуе. Пока они целовались, из их тел начали вырастать похожие на корни растений щупальца. Одни окутывали их, другие буквально сращивали тела друг с другом. Это было столь же приятно, сколько необыкновенно, поэтому влюбленным и в голову не пришло противиться происходящему. Когда корни оплели их с достаточной силой, послышался легкий хруст, словно кто-то наступил на свежий, морозный снег, и оболочки между телами исчезли. Наполнявшая тела энергия хлынула в образовавшуюся пустоту, и в следующее мгновение два тела превратились в единое сферическое образование.

Чувствуя, как он в буквальном смысле наполняется Аммой, Шаман понял, что с момента расставания мечтал именно о такой с ней близости, что без Аммы он был пустым, а для того, кто хоть раз испытал наполнение друг другом, пустота становится невыносимой. Это понимание мгновенно, словно молния по небу, пронеслось в его сознании и ушло, так как во время единения ему не нужно было ни мыслей, ни слов, ни понимания. Единение было настолько всеохватывающим и прекрасным, что они едва нашли силы оторваться друг от друга перед рассветом, когда пришло время расставаться.

– Я больше не переживу твоего исчезновения, – сказала Амма перед тем, как уйти.

– Я тоже не смогу без тебя, – ответил Шаман и вздохнул.

Больше всего на свете он хотел бросить все и уйти вместе с этой удивительной женщиной, неважно куда, но на нем лежала ответственность за других, и он не мог их предать. Амму он тоже не мог потерять. Ситуация напоминала шахматную вилку, но в отличие от шахмат жизнь не требовала немедленного хода, и до поры до времени он решил об этом не думать.

В конце концов, как говорил Наставник, будущее всегда не такое, каким мы его себе представляем. Для того чтобы понять, что это действительно так, достаточно вспомнить, каким ты представлял себе сегодняшний день вчера, позавчера, год назад и так далее. Мы никогда не можем предугадать свое будущее, и чем более долгим является наш прогноз, тем более он не соответствует действительности. Не понимая этого, люди всю свою жизнь готовятся к тому будущему, которого у них никогда не будет. А так как наше «сегодня» – это наступившее будущее нашего «вчера», в любом «сегодня» они чувствуют себя обманутыми реальностью, тогда как на самом деле их обманывают только они сами.

– По-твоему, к завтрашнему дню вообще не надо готовиться? – спросил во время этого разговора Шаман.

– Это же очевидно, – ответил Наставник.

– Но тогда жизнь точно застанет нас врасплох.

– Не застанет, если ты максимально правильно будешь поступать в настоящем. Главное помнить, что сделанное через жопу сегодня обязательно настигнет тебя завтра, и делать все так, словно от этого зависит твоя жизнь. Тем более что иногда она зависит от, казалось бы, совершенно незначительных мелочей.

Утром, когда машины уже двинулись в сторону города, дорогу колонне перегородил Старик.

– Тормозите, – крикнул он, а когда колонна остановилась, открыл дверь Шамана и приказал ему выйти.

– Но почему? – растерялся не ожидавший такого поворота событий Шаман.

– Потому что операцией будет командовать Лейтенант, а ты останешься в лагере. Еще вопросы нет? – этой фразой Старик обычно давал понять, что разговор исчерпан.

Шаман был в корне не согласен с его решением, но Старик был главным, и никто не мог оспаривать его решения, по крайней мере, публично. Демократия хороша в условиях спокойной жизни. Во время войны она грозит смертью.

– Я могу поговорить с Лейтенантом? – спросил Шаман.

– У тебя пять минут.

– Мне хватит.

– Я знаю, ты любишь действовать проверенным способом. Но в этот раз, ради всех богов, не разбивай лагерь, а когда будешь уезжать, оставь людей и излучатели только под землей, – сказал он Лейтенанту.

– Хорошо, – согласился тот.

– Еще перед отъездом заложи взрывные устройства с радиоуправляемыми детонаторами в близлежащих домах…

– Но ведь это отнимет у нас кучу времени, – запротестовал Лейтенант после того, как Шаман подробно объяснил, где необходимо установить каждый заряд.

– Зато спасет множество жизней завтра. И еще, там на складе есть переговорные устройства.

– Рации что ли?

– Они самые. Настрой несколько. Оставь пару тем, кто будет охранять склад, и еще пару возьми с собой.

– Хорошо. Это все?

– Все. И будьте внимательны.

– В этом можешь не сомневаться.

– Ты понимаешь, что, отправляя людей вслепую, ты подвергаешь их смертельной опасности? – набросился Шаман на Старика, когда они остались вдвоем.

– Понимаю, но также понимаю и то, что если смерть любого из нас кроме тебя – это невосполнимая потеря, то твоя смерть – недопустимый ущерб. Вчера ты свою работу сделал, поэтому сегодня в твоем присутствии на месте нет необходимости.

– А если там засада?

– Тем более.

– Но…

– Знаешь что, – оборвал его Старик, – пока я здесь главный, а посему делай, что тебе говорят!

– Хорошо, – ответил Шаман, зная, что дальше спорить чревато неприятностями даже для него.

– Тогда отдыхай и набирайся сил. Найденный тобой склад не безразмерный. Так что у тебя еще будет возможность себя проявить.

Не имея дел, Шаман взял из своей доли бутылку коньяка и пару банок вишневого компота и пошел к Наставнику, который в силу былых заслуг тоже имел право на отдельную комнату. На вид Наставнику было около сорока. Высокий, худой, совершенно лысый, с пронзительным взглядом и орлиным носом он был похож на хищную птицу-мутанта. Говорили, что он стал шаманом еще до появления летунов. О Наставнике вообще ничего не было известно, кроме того, что он вместе со Стариком создавал группу, и что именно он поставил Старика во главе ее. Возможно, еще и поэтому Старик вынес ему столь мягкий приговор после обвинения в халатности в деле о колдовстве.

– Давненько ты не удостаивал меня таким вниманием, – сказал Наставник, улыбнувшись своей фирменной улыбкой, от которой у всех мурашки бегали по спине.

– Ты же знаешь…

– Знаю, время… Теперь оно слишком ценно, чтобы тратить его на опальных стариков.

– Сегодня оно у меня появилось, и я решил…

– Не оскорбляй меня ложью, – оборвал он Шамана.

– Хорошо. Мне тоже надоела ложь, поэтому я пришел, чтобы ты рассказал правду. Всю правду.

– Так это она тебя спасла? – спросил Наставник, и хитро подмигнул Шаману.

Вместо ответа Шаман открыл бутылку и налил коньяк в армейские кружки – другой посуды у них не было.

– Правильно делаешь, что молчишь, – сказал Наставник, выпив и закусив консервированной вишней.

– Я жду.

– Ладно, слушай.

С тобой с самого начала все было не так, и все было предопределено Силой. Сначала непогода заставила нас свернуть с намеченного пути и оказаться в нужное время в нужном месте. Затем во время разведки Сила помимо моей воли затащила меня в ваш лагерь и указала на тебя. Как раз вовремя, чтобы мы смогли спасти тебя от неминуемой смерти в лапах летунов. Потом мне пришлось отправляться за тобой в мир теней, так как твое шаманское тело было слишком сильным для своего понимания, и, вылетев из гнезда, улетело настолько далеко, что потеряло ориентиры.

– Это я все знаю. Скажи что-нибудь новое.

– Хочешь, чтобы я говорил – не перебивай, – огрызнулся Наставник. – Хотя у тебя всегда был несносный характер. Ты вечно спорил, вечно задавал неудобные вопросы, вечно норовил все сделать по-своему. Не ученик, а черт на сковородке. Будь на моем месте какой-нибудь кретин, он бы обязательно обломал тебе рога, но Силе угодно было, чтобы ты сохранил свою индивидуальность во всей ее красе, а иначе за что мне было дано такое наказание?

Когда пришло время испытания, с тобой тоже были одни проблемы. Ты начал буянить и все норовил куда-то бежать, а потом, когда эликсир, наконец, тебя вырубил, вокруг тебя появился черный туман. Такого никогда еще не было, и тебя тут же хотели убить. Ты не представляешь, с каким трудом мне удалось выторговать тебе жизнь! Ведь все посчитали это признаком колдовства. Разубеждать в таких случаях кого-либо бесполезно, так что даже не пытайся. Людям нудна не правда, а подходящее к их пониманию мира объяснение, и если правда рушит их привычный мир, они готовы убить за малейший шанс ее не узнать. И это в нормальном состоянии. Когда они находятся под воздействием иррационального страха, их можно остановить только еще большим страхом. Поэтому я сказал им, что окруживший тебя туман – это Сила, что она защищает тебя, и смерть людей, с которыми ты жил раньше, – свидетельство того, что бывает с теми, кто попытается ей помешать.

А потом ты исчез вместе с телом, и тебя не было несколько недель.

Тогда мне удалось убедить Старика оставить тебя в покое, но он наверняка до сих пор подозревает, что на тебе лежит печать ведьмы. Поэтому он не спускает с тебя глаз. На твою беду он искренне верит в колдовство и боится его больше смерти. Этот страх заставит его отправить тебя в случае чего на казнь, независимо от твоих заслуг или степени необходимости для коллектива.

Возможно, мне и удалось бы его убедить, что происходящее с тобой говорит только о твоем необычайно сильном даре, но вскоре после твоего возвращения появилась дамочка, которая не нашла ничего лучше, как начать расспрашивать о тебе у первого встречного. К твоему счастью, им оказался я. Но все равно кто-то донес о нашем разговоре Старику, и мне пришлось его убеждать, что приходившая искушать меня ведьма удалилась ни с чем.

– Кстати, почему ты соврал?

– Потому что иначе тебя бы убили. Вернее, попытались бы убить. Но я делал это не только для тебя. Этого желала Сила, и кто я такой, чтобы ее ослушиваться.

– А почему не сказал мне?

– А зачем. Найти бы ее ты не нашел. Только терзался бы зря лишними вопросами. Опять же, ты все забыл. Или не все?

Шаман оставил и этот вопрос без ответа, и дальше они продолжили пить, говоря о всяких пустяках.

Когда Шаман уходил, заметно напившийся Наставник сказал:

– Будь осторожен. Ты стал слишком хорошим, чтобы Старик мог тебе доверять.

– Он что-то замышляет?

– Не знаю. Но он перестал о тебе спрашивать, а это не к добру.

Поблагодарив Наставника, Шаман, шатаясь, отправился к себе. О том, чтобы в таком состоянии «идти» на свидание, не могло быть и речи, поэтому, мысленно проклиная себя за несдержанность, он встал под ледяной душ и принимал его до тех пор, пока более или менее не пришел в норму. Затем он, трясясь от холода, сварил и выпил лошадиную порцию кофе. Несмотря на все эти меры, покидать тело было чистой воды безрассудством, но когда человеком движет страсть, ему не до доводов рассудка.

На этот раз они без лишних слов сразу же бросились друг к другу в объятия и мгновенно образовали энергетическую сферу.

– Жаль, что мы не можем встречаться в физических телах, – сказал Шаман перед прощанием.

– Почему не можем? – удивилась Амма.

– Тогда почему мы этого не делаем?

– Так безопасней. К тому же это только третье свидание.

– Ты должна понимать, что любое свидание может для нас быть последним. Поэтому не стоит тянуть время и что-либо откладывать на потом. В моем мире «потом» – самая непозволительная роскошь.

– Ты прав, – согласилась она. – В следующий раз просто тихо позови Малкольма.

– Он что, услышит?

– Они чувствуют через вселенные, когда нужны близким. Для них нет расстояний.

– Хорошо. Тогда завтра не забудь надеть на встречу со мной тело.

– Ты тоже.

Вернувшись в тело, Шаман вскочил с постели и помчался к Старику. Тот тоже только встал, был растрепан и плохо соображал.

– Чего не спится? – недовольно спросил Старик. Он всегда был не в настроении до чашки утреннего кофе.

– Надо поговорить.

– Это срочно, или можно сначала выпить кофе?

– Угостишь?

– Да куда ж я денусь.

Старик всегда славился тем, что варил кофе, который можно есть вилкой, поэтому уже после первых глотков в голове и перед глазами у них прояснилось, а взыгравшее тело потребовало движений.

– Так о чем ты хотел поговорить? – перешел к делу Старик.

– Если они поедут одни, назад никто не вернется, – сообщил Шаман.

– Уверен?

– Гарантирую.

– Тогда, может, все просто, нахрен, свернуть?

– Мы не можем себе позволить разбрасываться таким богатством.

– Ладно, что ты предлагаешь? Только не жди, что я позволю тебе соваться в пекло.

– Сейчас все зависит от Лейтенанта. Если он вчера все сделал правильно, сегодня у нас не будет никаких проблем, а иначе нам ничего не останется, как искать новый склад. Сколько он оставил вчера там людей? Четверых?

– Пятерых.

– Что ж… будем надеяться, что они еще живы. Ладно, я иду к Лейтенанту, узнаю все, что нужно, а потом, если все нормально, еду с ними. Хорошо?

– Действуй, – согласился Старик.

Получив «добро», Шаман отправился искать Лейтенанта. Нашел он его возле бывшего коровника. Лейтенант делал зарядку.

– Ты все сделал так, как я просил? – спросил Шаман.

– Абсолютно, – ответил тот.

– Точно?

– Точней не бывает.

– Тогда собирайтесь. Сегодня я еду с вами. И возьмите с собой все необходимое для взрывных работ.

– Ты что, весь город взорвать собрался?

– Может быть, но не сегодня. Сколько тебе нужно на сборы?

– Около часа.

– Хорошо. И еще, ты рации проверял? Работают?

– Вчера работали.

– А сегодня?

– Мы за радиусом их действия.

Ответ Лейтенанта заставил Шамана выматериться.

– Ладно, – сказал Шаман, – как подъедем на достаточное расстояние, обязательно сообщи.

– Мы в зоне действия, – сообщил Лейтенант.

Он, как обычно, вел переднюю машину, а сидевший рядом Шаман прокладывал курс.

– Тогда тормози. А теперь меняемся местами, – сказал Шаман, когда машина остановилась. Дальше колонну поведу я.

– Ты сам сядешь за руль? – удивился Лейтенант.

– Ну да. Меня учили управлять бибикой.

– Теперь свяжись со своими, – сказал Шаман, когда они поменялись местами.

Постовые сообщили, что у них все тихо. Шаман вошел в транс и, стараясь действовать, как можно аккуратней, просканировал территорию вокруг входа в подземелье. Летуны ждали там, где он и предполагал.

– Теперь прикажи им медленно, пойти на склад и что-нибудь там сожрать, – сказал он Лейтенанту, выйдя из транса.

– Что ты еще задумал?

– Нет времени объяснять. Действуй.

– Теперь что? – спросил Лейтенант, передав часовым приказ Шамана.

– Жди пять минут, а потом взрывай заложенную вчера взрывчатку. Надеюсь, отсюда это можно сделать?

– Вполне.

– Тогда действуй.

Взрыв заставил сложиться сразу пять зданий. Образовавшееся облако пыли накрыло несколько кварталов. А от ударной волны даже там, где стояла автоколонна, в домах повылетали остатки стекол. Но самое главное, взрыв уничтожил десятка два летунов, а чудом выживших заставил бежать прочь в панике, чего и добивался Шаман.

– А теперь погнали, – сказал он и утопил педаль газа в пол.

Машина рванула вперед. За ней, быстро набирая скорость, помчались остальные. Люди давно уже привыкли к такой манере езды, так как более спокойное вождение грозило им смертью.

Не сбавляя скорости, Шаман въехал в облако поднятой взрывом пыли и остановил машину посреди дороги на соседней от взорванного входа в подземелье улице. Остальные машины встали колонной за ним.

– Выходим, джентльмены, – распорядился Шаман, – и начинаем все сначала. Надеюсь, вы не забыли, что делать. Новый вход пробиваем здесь, – он указал место посреди дороги в десятке метров впереди машины. – К сожалению, укрыться здесь негде, но летунам сейчас не до нас. Так что давайте пошевеливаться…

Едва дождавшись окончания вечернего совещания, Шаман, предупредил, чтобы его не беспокоили, и отправился к себе. Заперев на всякий случай дверь, он побрился, принял душ и переоделся, надев лучшее, что у него было: найденные на складе армейские трусы, форменные брюки, гимнастерку, кроссовки и куртку.

Затем он тихо позвал Малкольма. Буквально через несколько секунд посреди комнаты возникло марево, из которого выскочило уже знакомое Шаману щупальце.

В следующее мгновение он очутился в настолько живописном месте, что у него захватило дух. Он никогда еще не видел столько жизни: усыпанный похожими на одуванчики цветами золотой луг, в котором на разные голоса стрекотал настоящий оркестр. За лугом начинался живой и невредимый лес. С другой стороны луг заканчивался рекой с настолько чистой водой, что можно было разглядеть плавающих там рыб. Живых рыб. В небе летали и щебетали стаи птиц. Было тепло, даже жарко, как летом. А, судя по солнцу, местные часы должны были показывать что-то около полудня.

Метрах в 10 от шамана на берегу реки стояло нечто похожее на автотрейлер, только раза в два больше и по ширине и по длине. Из него с радостным «лаем» выскочил Малкольм и бросился к Шаману. Наверняка он сбил бы его с ног, если бы Шаман вовремя не отскочил в сторону. Но все равно Малкольм поставил ему передние лапы на плечи и облизал лицо.

– Ты чудо, Малкольм, – сказал Шаман, когда восторг зверя несколько поубавился.

Пока он «сражался» с граксом, из трейлера вышла Амма. На ней было легкое сиреневого цвета платье до колен и черные босоножки без каблуков.

– Ты как на Северный полюс собрался, – сказала она.

– Ты ж не сказала, что здесь лето.

– Как тебе мой тайный дом?

– У меня нет слов.

– Мне тоже здесь нравится. Вот только время здесь течет иначе, и у нас в запасе всего около трех часов.

– Тогда не будем его терять на всякую ерунду.

– Надеюсь, ты голоден? Я приготовила ужин.

– У нас не принято отказываться от еды.

– Тогда прошу к столу.

Они вошли в трейлер и оказались в просторной комнате, посреди которой стоял накрытый на двоих стол. Посреди стола стояла металлическая ваза с похожими на крупную стружку штуковинами.

– Это не еда, – поспешила предупредить Амма.

– Тогда что оно делает на столе? – спросил Шаман.

– А вот что, – сказала она и поднесла к «стружке» зажигалку. «Стружка» загорелась, и комната наполнилась приятным ароматом.

– Классная штука, – оценил Шаман.

– Когда-то у вас в таком качестве использовали свечи.

На ужин было жареное мясо с местными травами и овощами, пироги с рыбой и сладкой ягодой и настой какой-то травы, от которой поднималось настроение, и по телу распространялось приятное тепло, почти как от коньяка.

Когда ужин подошел к концу, Амма нажала на кнопку на пульте, и стол вместе с посудой исчез под полом. Через несколько секунд на его месте появилась огромная, застеленная необычайно мягким бельем кровать.

Несмотря на нехватку времени, они любили друг друга медленно, смакуя каждое мгновение, каждое прикосновение, каждый поцелуй. А когда дошло до фиала, они, не сговариваясь, вышли из тел и слились в сфере единения над продолжающими двигаться телами.

Следующие несколько дней Шаман днем работал на складе, а ночи проводил с Аммой. На сон времени не оставалось, и чтобы держаться на ногах он жевал подаренные ей тонизирующие листья. Благодаря им он чувствовал себя достаточно терпимо, чтобы выполнять работу. Долго так продолжаться не могло, но Шаман жил в мире, где «завтра» могло не наступить, поэтому выкладывался каждый день так, словно это был последний день в его жизни.

К счастью, отдых был нужен не только ему. Старик объявил целых три дня праздником, и Шаману удалось, наконец-то поспать.

На второй или третий день праздника кто-то из разведчиков нашел гнездо летунов с тремя совсем еще маленькими детенышами. Они не были опасны, и он притащил их в лагерь, где им решили воздать за все преступления дьявола против человечества. Малышей прибили гвоздями к остаткам забора и хотели заживо освежевать и оставить там вялиться на солнце, но Шаман не дал этого сделать. Обматерив участников вивисекции, он избавил выстрелами из автомата малышей от страдания.

– Спрячьте их так, чтобы родители не смогли найти тела, – приказал он вивисекторам после этого, – а то клянусь богами, я сам скормлю вас их родителям.

Через пару часов у него состоялся разговор со Стариком.

– Ты что, не понимаешь, что людям надо выпускать пар? – заорал он на Шамана.

– Издеваясь над младенцами? – также криком ответил Шаман.

– Эти младенцы жрут наших детей!

– Вот именно. Им не повезло оказаться там, где кроме нас больше некого жрать.

– Ты что, им сочувствуешь?

– Я знаю им цену. И знаю, что они убивают нас, потому что иначе им грозит голодная смерть. Убивают не больше, чем им нужно для продления жизни, и никогда не преследуют нас, если мы оставляем им трупы.

– По-твоему, мы должны им быть за это благодарны?

– Они убивают, чтобы жить. Мы убиваем их, чтобы жить. Пока что эта игра была честной.

– О какой честности ты говоришь? Ты что, совсем спятил?

– А что сделал бы ты, если бы твоих детей убили вот так, прибив гвоздями к забору, содрав заживо шкуру и оставив умирать в мучениях? Думаешь, они поступили бы иначе?

– Ты знаешь, об этом я как-то не подумал, – заметно тише произнес Старик.

– А мне это сразу же пришло в голову. Наверно, надо было ребятам все объяснить, но я не выношу, когда кого-то мучают ради удовольствия.

– Ладно, я сам объясню все людям. Ты иди лучше отдохни. А то ты сам не свой.

– Мне нужно попросту отоспаться.

– Тогда спи. Я постараюсь сделать так, чтобы тебя не беспокоили.

За ужином Шаман рассказал об этой стычке Амме.

– Давай сегодня просто пойдем прогуляемся? – предложила она.

– Давай, – не стал спорить Шаман, несмотря на то, что он с гораздо большим удовольствием провел бы оставшееся время с ней в постели.

– Тогда внимание, – сказала она и что-то шепнула на ухо Малкольму.

Прежде, чем Шаман успел что-то сообразить, они уже были в поистине невообразимом месте. В небе цвета разбавленных в воде чернил одновременно светили два солнца и луна. Вокруг росли и сновали существа сюрреалистических форм и размеров. Чуть впереди была небольшая ровная площадка, покрытая ярко зеленым с золотыми вкраплениями камнем. На нем возвышались невероятно красивые, похожие одновременно на фрактальные рисунки, кружева, и цветы розы образования из прозрачных кристаллов, над которыми медленно кружили летуны.

Первым побуждением Шамана было желание спрятаться, но Амма сказала:

– Не волнуйся. Здесь они тебя есть не будут. Тут у них полно естественной еды. Они питаются здешними грызунами, поддерживая тем самым экологический баланс.

– Это что, их мир? – дошло до Шамана.

– Он самый, – ответила Амма. – А теперь представь, каково им у вас, если вам самим там невыносимо.

– А это что, их гнезда? – спросил Шаман, показывая пальцем на один из «цветов».

– Ну что ты. Это что-то типа выставки искусства. Они строят такие объекты исключительно из потребности создавать прекрасное. А еще они отлично поют и танцуют в воздухе.

– Так они что, настолько разумны?

– Их разум слишком отличен от вашего, чтобы вы могли друг друга понять.

– И нам приходится убивать друг друга! – вырвалось у Шамана, которому до глубины души стало обидно за такой поворот событий.

– К сожалению, у вас нет выбора. И это действительно печально.

Гром грянул через две недели.

– Меня переводят на другой конец мультивселенной, – сообщила Амма во время ставшего традиционным для них ужина. – Я там буду все время на виду, так что не смогу вот так убегать.

– Это надолго? – спросил Шаман, у которого от мысли о предстоящей разлуке сжалось сердце.

– Ты же знаешь, в каждой вселенной время течет со своей скоростью.

– Мы что, больше не увидимся?

– Ты можешь отправиться туда со мной. Если, конечно, хочешь.

– Если я уйду, могут погибнуть люди.

– Тогда у нас осталось пять дней с сегодняшним, – дрожащим от сдерживаемых слез голосом сообщила Амма.

Шаман тоже чувствовал себя так, словно его душу разъедала ядовитая слюна летуна.

Вернувшись в лагерь, он отправился к Наставнику.

– Что случилось? На тебе лица нет? – спросил он, увидев Шамана.

– Мне нужна твоя помощь.

– Тогда рассказывай все, как на духу.

– Забавная штука, миф, – сказал Наставник, когда Шаман закончил свой рассказ. – Вроде бы и сказка, а потом раз, и эта сказка становится былью. Вот и ты попал в сети ведьмы, и теперь находишься полностью во власти ее чар.

– Извини, но мне сейчас не до шуток. Я не знаю, что делать, и…

– А это, друг мой, зависит от того, насколько слепа твоя страсть, и что за ней стоит. Нередко хватает нескольких месяцев для того, чтобы все перевернулось с ног на голову. Сначала тебя до чертиков пугает мысль о том, что ты можешь потерять любимого человека, а потом бах, и тебя еще сильней начинает пугать мысль о том, что тебе не удастся от него избавиться в ближайшее время. И если у тебя просто страсть, то, поверь, так и будет, и ты забудешь о ней, переболев душой какое-то время. Другое дело, если за страстью стоит нечто большее. Вот только ты не можешь этого понять, а кто-либо другой не сможет понять тем более. Что же до твоего выбора, то в любом случае он заставит тебя сожалеть. Уйдешь с ней – будет терзать совесть; останешься – разбитое сердце.

– Так что мне делать?

– Не знаю.

– А что сделал бы ты?

– Я?.. – переспросил Наставник и задумался. – Я бы отдал выбор на откуп Силе.

– Ты прав. Спасибо тебе большое, – согласился с таким решением Шаман.

– Сегодня я говорил с Наставником, – сообщил он Амме за ужином. – Я сказал, что не могу без тебя жить, но не смогу и быть с тобой, зная, что для этого мне пришлось обречь на верную смерть всех близких мне людей. Для меня это слишком тяжелая ноша.

– И что он тебе сказал? – спросила она, стараясь вести себя, как ни в чем не бывало. Ее выдавал только грустный и одновременно настороженный взгляд.

– Посоветовал отдаться Силе, – ответил Шаман.

– Что для этого нужно?

– Особое внутреннее состояние уверенной самоотдачи и ожидания знака.

– И что дальше?

– А дальше Сила даст знак.

– Ты уверен, что в таком состоянии сможешь его правильно расшифровать?

– Знаки не требуют расшифровки… Ты не представляешь, сколько времени у меня ушло на понимание этого, – начал рассказывать Шаман, обрадовавшись возможности хоть немного уйти от темы. – Наставник постоянно твердил мне про знаки, а я никак не мог их увидеть и постоянно изводил его расспросами. В ответ он твердил: «Накапливай личную силу и тренируй чувствительность сердца. Когда будешь готов, знаки сами расскажут тебе о себе». Я думал, что он смеется надо мной, и страшно злился. А потом, во время разведки, я увидел, как вдалеке с мертвого дерева упала ветка. Обычное, казалось бы, событие. А у меня вдруг возникло запрещающее идти вперед чувство тревоги, и перед глазами появился обходной путь. Так эта ветка стала моим первым знаком.