Текст книги "Белые клавиши"

«Наверное, это – так!» – подумала Надежда, радуясь всему тому, что происходило вокруг, и самой себе. Затем все встали, немного погуляли по поляне, громко пели, читали стихи любимого всеми Сергея Есенина. Стало заметно смеркаться. Илья дал сигнал, что пора собираться в дорогу. На электричку воодушевленные студенты дошли легко, в сильной усталости никто не признавался. У Нади от непривычки болели икры и мышцы ног, но она старалась не думать об этом. Доехали до Москвы, как показалось, быстро. В поезде рассказывали анекдоты, Илья хохмил больше всех. Его девушка Маша понравилась Наде своей ненавязчивостью, скромностью и талантом. Она тоже на привале пела и играла на гитаре песни, причём, как потом оказалось, своего собственного сочинения.

Распрощавшись на Ярославском вокзале, многие побежали в метро. Кто-то пошёл пешком к троллейбусным остановкам. Станция метро «Комсомольская» была открыта не так давно, в 1952 году. Наде она очень нравилась. Её необыкновенная мозаика «Метростроевцы», выполненная на стене вестибюля, очень впечатляла её. Хотелось долго стоять перед панно, разглядывать подробно каждое вылепленное тело молодого рабочего или работницы, показывающих, как шла стройка первой линии метро. Лица рабочих светились улыбкой, несмотря на тяжелый труд под землёй. Они делали общее дело, так нужное людям!

Постояв, как всегда, у панно, Надежда, раскрасневшаяся и окрыленная, спустилась по лестнице к вагонам. Все ее мысли были заняты удачным походом, знакомством с новыми друзьями, предстоящей встречей с ними уже в институте на лекциях. Надя так замечталась, что не заметила, как кто-то осторожно взял её за локоть.

Она обернулась. Перед ней стоял парень, явно из их группы, с рюкзаком за плечами. Вроде она даже стала вспоминать его лицо, когда они сидели у костра. Но это был совсем не Юра.

– Тебе далеко ехать? – спокойно и дружелюбно спросил он. – Может, нам по пути?

Надя слегка обомлела. Взглянув на парня, краем глаза пытаясь рассмотреть его получше, она ответила:

– Мне недалеко. До «Краснопресненской». А там на троллейбусе две остановки до дома, – смущенно произнесла девушка. – Можно и пешком, – добавила она.

– Можно я провожу тебя? Давай рюкзак, он, наверное, тяжелый. Все устали за сегодняшний день, да и ты тоже, – продолжал незнакомец. Надя обалдела! Вот так парень! Какой смелый! Сразу провожать кинулся! Но его миловидная внешность, высокий рост, худощавость и широкая открытая улыбка уже понравились Наде.

– Давай сначала познакомимся, – улыбаясь сказала она. – А потом уже решим, кому в какую сторону ехать.

– Да, конечно. Меня зовут Владимир Крапивин. Я через год заканчиваю художественный факультет нашего института. Давно, с первого курса хожу в походы и дружу с Ильей. А тебя как зовут? – поинтересовался он, смахивая со своих плеч прилипшие листики и ветки, видимо, из леса.

– Я Надя Майская. Учусь на факультете русского языка и литературы. На том же, что и Илья с Машей, но они на год старше. Удивительные они ребята, правда? Как ты считаешь? – осмелела Надя.

– Да, я давно их знаю. В самодеятельном театре института я с первого курса, рисую декорации к спектаклям. Ты бывала на спектаклях? Приходи в это воскресенье, как раз будут «Мещане». Я на днях заканчиваю монтаж декораций к ним, – скромно произнёс Володя.

«Вот так парень! – подумала Надя. – Мало того, что симпатичный, к тому же – художник! Кстати, это именно его декорации я видела в «Дубровском», – вспомнила Надежда, – они мне ещё тогда очень запомнились. Но автора не знала. Вот теперь буду знать. Как здорово!» – произнесла про себя Надя.

Ей явно везло в этот день. День выдался особенным, это точно. И нелёгкий поход, который она с достоинством выдержала, её выступление со стихотворением, и ещё ко всему прочему – знакомство с Володей! Всё случилось в один день. Прекрасный день! Раньше с Надей не происходило ничего подобного.

– Договорились! – весело воскликнула девушка. – Приду обязательно! А насчёт проводов – смотри сам. Ты же тоже устал сегодня.

– Ничего, я тренированный, – рассмеялся Володя.

Вместе они сели в вагон метро. Было уже поздно, народ разошелся по домам уже давно. Ребята сидели рядом и весело болтали об институте, грядущих экзаменах, о сегодняшнем походе, о будущей профессии Володи. Хорошо, что Надежда неплохо разбиралась в искусстве. Купленные её мамой альбомы с репродукциями художников очень помогли ей в разговорах с Владимиром. Ей было, что сказать и умело ответить на любой вопрос парня.

Владимир был хорош собой. Что-то аристократическое проскальзывало в его внешности. Сначала Надя не могла понять, что именно. А потом посмотрела на его руки! Это были руки художника с длинными пальцами, как у настоящего пианиста.

Володя рассказал, что с детства хотел стать художником. Сначала он закончил художественную школу, потом поступал в знаменитый Суриковский институт, но… не поступил. Он очень расстроился, хотел даже совсем забросить это занятие, но потом, через какое-то время, хорошенько подумал и решил согласиться с мнением родителей – поступать в Московский педагогический.

Какая разница! Главное, что он художник в душе! Да и как ему повезло, что в институте есть такой самодеятельный театр, где нужны его умения – ещё одна дополнительная практика для художника. Рисуя декорации для спектаклей, он приобретает дополнительную специальность – художника-декоратора. Не каждому так повезёт!

Единственное, что расстраивало Володю, это то, что по правилам, в стране нужно обязательно отработать в школе преподавателем рисования. Да и не факт, что в Москве, а куда пошлют. Ну что делать, он с этим справится. Надо, так надо.

Надя не ожидала от Володи такой откровенности в первый день знакомства. Но ей было приятно, что он так сразу доверился ей.

Болтая, не останавливаясь, они чуть не проехали свою остановку. Потом решили пройти две остановки пешком. Всю дорогу Владимир тащил за спиной два тяжелых рюкзака: свой и Надин. Распрощавшись, они пообещали друг другу встретиться завтра в перерывах между лекциями и обсудить спектакль и декорации к нему, над которыми сейчас работал Володя.

При прощании Надя заметила, что Владимир как-то по-мальчишески смущен.

Войдя в дом, Надя быстро умылась, разделась и тут же легла в кровать, прихватив с собой чашку горячего чая с сахаром. Ноги её гудели. Только сейчас она почувствовала, что сильно устала. Вошла Ольга, заботливо положила на Надины ноги горячую грелку и тихо вышла из комнаты. Но Надина физическая усталость была не сравнима с тем, что она ощущала в душе!

«Какая я глупая, – думала Надя, – как я могла почти влюбиться в Илью?. Ведь в него влюбляются все! И тут же сразу через некоторое время начать испытывать большой интерес, почти влюблённость к другому человеку? Разве так бывает?» – размышляла Надежда.

«Значит, бывает, – сама себе ответила девушка, рассмеявшись в душе. – Надо будет завтра до встречи с Володей сбегать в театральную студию и хорошенько рассмотреть висевшие на стене фото из спектаклей института. Ведь все декорации к ним делал Володя! Он – художник, – почти засыпая, мысленно проговорила про себя Надя. – И он мне, кажется, нравится».

На следующий день она всё так и сделала, как задумала. До начала лекции забежала в большой зал, где всегда шли репетиции театра. Там ещё никого не было. Но почему-то помещение была открыто. Надя тщательно рассматривала все фотографии с фрагментами из разных спектаклей. На заднике за сценой были видны большие работы – панно на заданную тему. Эти панно выполнил Володя!

Надежда стала все внимательно рассматривать. Везде она заметила необычайный подход художника к работе: смелый, новаторский мазок, яркие чистые краски, необычные композиции в картинах. В них явно читался собственный стиль в работах. Видно было по картинам, что Володя – прирождённый декоратор.

«Ему бы работать в театре, – пронеслось в голове Нади. – Там его место. Но все впереди, можно многое исправить в жизни, если захотеть!»

Тут Надя на минутку задумалась. И следующая мысль тут же шла вдогонку предыдущей: «Желательно, конечно, ошибок не совершать, чтоб потом их не исправлять. Наверно все это трудно», – вздохнула Надежда и, отбросив все грустные мысли, весело побежала на лекции.

Надежда и Владимир начали встречаться. В институте, когда их некоторые лекции совпадали, они сидели рядом на высокой кафедре и слушали лекции по мировой художественной культуре. Обязательно вместе обедали в столовой и, разумеется, виделись в студенческом театре. Наде нравилось всё, что Володя делал, и вообще все в нём ей казалось неотразимым: его стройная фигура и пшеничные волосы, зачесанные назад. Таких пронзительных голубых глаз, которые сверкали, как ей казалось, как два огромных топаза, такой доброжелательной открытой улыбки не было ни у кого на свете! И вообще он ей напоминал юного бога, что она видела в репродукциях в альбомах, лежащих у них дома. Надя часто их пересматривала.

«Боттичелли? Перуджино? Рафаэль? Тициан?» – путалась Надежда. Было ясно, что она по уши влюбилась в Володю. Вечерами Володя провожал Надежду до дома. Они шли через Плющиху, там выходили на Садовое кольцо, сворачивали у «Краснопресненской» к сталинской высотке, а там шли прямо к дому Нади.

Единственное, что попросила Надя маму, чтобы та сняла старый ковёр с оленями со стены. Вдруг Володя зайдёт к ним и увидит его? Когда-то в детстве она так любила этот ковёр! Но сейчас ей было неловко за такую безвкусицу. Он же художник! И наверняка его удивит, что перед Надиной кроватью на стене висит такой «кич»!

Ольга внимательно посмотрела на Надю, ничего не сказала и молча сняла ковёр. Дома Оля приветливо встречала ребят, быстро накрывала стол, кормила своих вечно голодных студентов. Ивану Володя тоже очень понравился. Он залезал на стул, доставал из форточки пакет с едой: на улице было уже ночами холодно, и продукты хранили за окном на улице. Холодильника у них пока не было.

Отношения ребят и Ольгу и Ивана радовали, но настроение Ольги было не на высоте. Пришла новость, что их дом будут сносить. И не только их дом, а все близлежащие дома – развалюхи. На их месте будет строиться новый посёлок из пятиэтажных блочных домов: с балконами, смежными и отдельными комнатами. Майские ждали ордера на получение новой квартиры. Где её дадут, в каком районе, они не знали. Ольга мечтала, чтобы дали в районе, где недалеко метро, чтобы добираться и Наде, и всем членам семьи до работ и институтов было легко.

С одной стороны, на них свалился большой груз проблем с переездом, а с другой, Ольга мечтала по ночам о том, как она обустроит свою новую квартиру, какую красоту наведёт там.

* * *

Прошло полтора года. Стоял май 1957 г. Изменилось за это время многое. Надя и Володя закончили свою учёбу в институте. Им обоим предстояло осенью выйти на работу учителями в московские школы.

Радовало родителей то, что Олег сам, ещё давно, решил поступать в Московский авиационный институт. Вопросов, почему он выбрал этот вуз, ему никто не задавал. Все было и так ясно. Ещё в детстве Иван приучил его к авиамоделированию, и они часто вдвоём ездили гулять в Тушино, где любовались стоящими самолётами. Видимо, это повлияло на любовь Олега к авиации. Он вечно ходил в школу с высоко задранной головой, ища глазами витиеватые белые полосы – следы от пролетавших высоко в небе самолётов.

Став постарше и входя в здание метро «Сокол», он сразу выделял ребят из МАИ, находящегося не так далеко. Они гурьбой вбегали в метро: все весёлые, с тубусами в руках. Когда он смотрел на них, они виделись ему будущими известными авиаконструкторами – Яковлевыми, Туполевыми, Антоновыми, и Олег слегка завидовал им.

В 1953-м году к власти пришел Н.С. Хрущев. Период правления Хрущева стали называть «оттепелью»: были выпущены на свободу многие политические заключённые, уменьшилось влияние идеологической цензуры, Советский Союз достиг больших успехов в покорении космоса, была развёрнуто активное жилищное строительство. Все старые ветхие дома стали сносить, а на их месте строить блочные пятиэтажки с отдельными квартирами. Это тоже было временное строительство, но люди из подвалов и коммуналок были переселены в новые дома с коммуникациями и удобствами.

Наконец-то Майские дождались ордера на новую квартиру: у них было двойственное чувство. С одной стороны, они были очень рады – ведь квартира была трёхкомнатная, отдельная, без соседей. Комнаты были небольшие, но изолированные. У Олега и Нади теперь будут свои комнаты, они уже взрослые!

С другой стороны – так жалко было расставаться с родным домом, где родились дети, с их любимым садиком, за которым они ухаживали.

Оля с болью в сердце смотрела в раскрытое окно на уже отцветающую кудрявую вербу, которая белела своими пушистыми шапочками. Пройдёт некоторое время, и зацветет берёза, серёжки от которой смешными зелёными палочками – закорючками спускаются вниз, когда берёза отцветает, и падают прямо на подоконник на кухне. А уже дальше-то что! Зацветёт вишня, яблоня! Ольга обожала это время. Она гуляла по их садику около дома, обнимала ветки деревьев руками и прислоняла их к лицу, вдыхая аромат всем телом. Слёзы сами текли из её глаз. Это были одновременно слёзы радости и боли.

«Хорошо ещё, Надины лилии любимые и синенькие «туфельки» не начали распускаться. Вот слёз бы было! Хотя, – подумала вдруг Ольга, – Надежде сейчас не…до «туфелек-башмачков», она вся в любви! И это так здорово!» Она ещё раз посмотрела на старый дом, как бы прощаясь с ним. Дом казался каким-то одиноким и обиженным.

Семье дали квартиру в отнюдь недалёком месте. Разумеется, все хотели, чтобы новая квартира не была в отдалённом районе. Так и получилось. Это был район между новым Комсомольским проспектом и Новодевичьим монастырем. Район был знаменит тем, что совсем недавно, в 1956 году, там был открыт огромный спортивный стадион Лужники. Место было пока мало освоенным, кругом находилось много пустырей, заброшенных и нечищеных. Вот на этих местах, перед Фрунзенским валом и построили ряд пятиэтажных домов.

Но самым приятным сюрпризом было то, что в июле должна была открыться станция метро «Спортивная», которая находилась недалеко от нового дома Майских. Дома были с выносными балконами и стояли параллельными рядами. В соседнем доме дали квартиру их прежней соседке Вареньке с мужем Егором.

Важным для Ольги и Нади было и то, что, выйдя на балкон, можно было любоваться сверкающими шпилями Новодевичьего монастыря. Древний, величественный собор поражал архитектурой и золотыми куполами.

Наконец наступил день переезда. Ехали на грузовике, нагруженном кое-какой мебелью (взяли не всю, очень старую выбросили), вещами, люстрой и всякой домашней утварью.

Рядом с шофёром уместились Иван и худенькая Ольга. В кузове сидел Олег и с важным видом придерживал, чтобы не упал, мамин любимый фикус. Остальные поехали на метро.

Надежда и Олег категорически заявили, что ничего старого, отжившего они не потащат в их новую квартиру. Особенно остро разгорелся спор насчёт фикуса. В этот год его как раз объявили «признаком мещанства и олицетворением всех пережитков старого» – так писали о бедном цветке во всех газетах. Ольга очень расстраивалась по этому поводу и всё-таки смогла отстоять фикус и не разрешила выбросить его на помойку. Надя, скрепя сердце, согласилась, но только на первое время.

Дорога к новому дому показалась долгой. Ехали по Садовому кольцу. Ольга с интересом смотрела вокруг.

«Какая красивая Москва! Сколько зелени посажено вокруг! Какое счастье, что мы будем теперь жить в отдельной квартире!» – думала Ольга, держа за руку любимого мужа.

«Как обживём все чуть, обязательно пригласим погостить Люсю с Алексеем и Степана. Покажем им все достопримечательности города, познакомим с Володей», – блаженно улыбалась Ольга. Как раз летом должен состояться Всемирный фестиваль молодёжи и студентов.

Это было главное событие года. Власти к нему долго готовились. Такого энтузиазма прежде редко кто видел. Москву уже начали украшать эмблемами фестиваля – цветками ромашки с разноцветными лепестками. Машина резко затормозила, и Ольга подскочила на сидении. Приехали.

Скоро подоспели Надя с Володей, они шли в обнимку. В руках Нади был маленький букетик любимых ландышей. Согнутые вниз белые головки цветов были сама нежность, чистота и олицетворение новизны и надежды на лучшее. Ольге Володя галантно подарил букет первой сирени.

Все увидели свой новый дом. Поднявшись на пятый этаж, они вошли в квартиру, которая оказалась на первый взгляд очень большой и уютной. Только кухня показалась маленькой, тесноватой для их большой семьи. Но она была своя, собственная! В ней пахло ещё свежей краской от покрашенных в голубой цвет стен и запахом резины от линолеума на полу. Кухня имела выход на балкон, из которого открывался вид на большой пустырь перед домом, где была построена площадка для футбола и мальчишки с визгом гурьбой носились за мячом. Их детские громкие голоса совсем не раздражали новосёлов, только вызывали радость, умиление и, как ни странно, чувство покоя.

Ольга с радостью смотрела на открывающийся перед ней Новодевичий монастырь, вдали за Лужниками маячили Ленинские горы. Вид на золотые купола и чистое небо вызывали в Ольге какое-то особое чувство. Что-то новое, неведомое и прекрасное поселилось у неё в душе. Посовещавшись, все решили отметить это событие походом в кино. Все хотели посмотреть непременно «Большой вальс» с Милицей Корьюс, который, кстати, все уже раньше видели.

Целое лето в Москве царило веселье, новая, неведомая ранее музыка доносилась из всех радиоприемников. До этого никто не видел ничего подобного! Очень многое – мода, джаз, близкое общение с иностранцами ворвалось в советскую жизнь именно во время и после московского фестиваля. Приехало много гостей. Среди них был американский пианист Ван Клиберн, певец из Франции Ив Монтан, чернокожий американский певец Поль Робсон и другие. Всеми чётко осознавалась необычность всего происходящего.

Был первый невоенный салют в Москве, люди на фестивале сдружились. После перенесённой войны, трудных послевоенных лет людям так нужна была дружба!

Сразу же появился новый танец рок-н-ролл, новомодные джазовые композиции. Под их музыку танцевали так называемые «стиляги», одетые очень странно: на ногах ботинки на толстенной каучуковой подошве, прозванной «манной кашей», яркие брюки и блузки, причёски с начесанными чубами, как кок, вверх волосами у мужчин.

Женщины, накрашенные ярчайшей помадой, в широких, как раскрывшийся цветок, юбках, разноцветных, как палитра художника, шейных платочках выделывали ногами неведомые прежде «па». Чтобы юбка была очень пышной, шили специальные нижние юбки, сильно накрахмаленные, с кружевом внизу. Необычность происходящего долго струилась в воздухе!

Приехали в это лето, лето фестиваля, и Люся с Алексеем. Несмотря на то, что квартира была ещё совсем необустроенна, голая, и им пришлось спать на полу, на матрасах, это их не смущало, они привыкли к более тяжелым условиям. Их целыми днями не было в доме, они гуляли по праздничной Москве, побывали в театрах и на концертах. Приглашали и Степана. Мужчины изредка переписывались. Из писем Иван знал, что у Стёпы все нормально, с жильем всё хорошо, квартиру дали хорошую. Работает он много. Приехать летом у Степана никак не получалось. Но как только он узнал, что у Надюхи в конце августа состоится свадьба, сразу же дал согласие прибыть непременно. Молодые решили устроить свадьбу сразу же, как разъедутся гости фестиваля из Москвы.

Весь август Иван занимался обустройством квартиры, а мать с дочкой готовились к свадьбе. Надо было найти хорошую портниху, выбрать, купить материал для свадебного платья, достать где-то хорошие белые туфли на каблуке. Да что там говорить! Дел было невпроворот.

Не найдя хорошей портнихи, Ольга решила сшить сама платье для дочери. Фасон был выбран давно. Перед женщинами стоял образец красоты – несравненная Одри Хепбёрн.

Да что там говорить! На экраны столицы вышли потрясающие фильмы: «Карнавальная ночь», «Отчий дом», «Девушка без адреса» и другие. Содрать фасоны для платьев было легче лёгкого!

Талия платья было чуть завышена, и под ней был завязан на пришитой красной ленте, вокруг тела, под грудью элегантный бантик со спускающимися ленточками, юбка плавно расширялась книзу и у колен была пышной. Трапеция в крое юбки платьев была на пике моды. Сзади на спине шла застёжка на крючках, которая туго затягивала спину Надежды.

Ольга долго примеряла свою работу на Надю, крутила её, вертела перед зеркалом.

– Мама, я еле дышу, очень туго затянула меня! – кричала Надежда.

– Ничего, потерпишь! Видела, какая худенькая Гурченко в фильме? – успокаивала Ольга. – Её, наверно, туго затянули в корсет. И тебя стоит. Будешь настоящая красотка, не хуже Одри!

– Не надо никакого корсета! – визжала Надя. Я и так худая! Я Володе такая нравлюсь!

– Глупенькая, Володя – художник! У него тонкий вкус, невеста у него должна быть утончённая, необычная, – продолжала спорить с Надей мать.

– Ну ладно, все-таки ослабь немного, расставь крючки чуть пошире. А то я не могу и слова произнести.

Обе весело смеялись. И Ольга, и Надя очень любили такие моменты единения матери и дочери.

– Ещё надо купить непременно белые короткие перчатки, – не успокаивалась Ольга. – На последних фото Хепберн в белых перчатках!

– Мама, ну я же не Одри Хепберн! – весело вторила Надежда.

Разумеется, перчатки все же купили. Мать успокоилась. Все были довольны. Вечерами Володя и Надя бегали в кино, сколько фильмов надо успеть посмотреть до свадьбы и до выхода на работу: «Разные судьбы», «Неподдающиеся», «Верные друзья», «Укротительница тигров» – столько всего нового, хорошего!

В эти последние дни лета Надя много раз выезжала с женихом на пленэры в Подмосковье. Это было чудесно! Володя стоял по колено в траве и рисовал с натуры пейзажи: Москва-реку, церквушки на пригорках, деревенские домики, заросшие красной рябиной.

Иногда Володя с Надей ездили в место, где желтели скошенные поля со сложенными снопами. Володя писал их с упоением. В перерывах вдруг кричал:

– Не двигайся! Замри! Сиди так! Профиль чуть левее.

Надежда послушно сидела на солнце и позировала жениху, пока он делал набросок. Как оказывается, приятно чувствовать себя моделью! Картины нужны были Володе к осени, чтобы предоставить худкомиссии на предмет поступления в Союз художников города Москвы. Если примут, это будет внушительный шаг в искусстве для молодого художника.

Свадьба была студенческая. Отмечали в столовой общежития института. Занятия ещё не начались, но столовая уже работала. Ребята украсили зал разноцветными гирляндами и множеством воздушных шариков. Народу приглашено было очень много. Практически весь курс Володиного и Надиного факультетов, не говоря о студентах из студенческого театра. Тамадой был, естественно, Илья. Через полгода была назначена и свадьба Ильи с Машей.

Разумеется, отдельно, уже дома, отметили события с приехавшими на торжество Люсей, Алексеем, Степаном. Все наперебой спрашивали Стёпу: «Когда же ты женишься? Уже давно пора!» Степан отшучивался, отнекивался. Но некоторые изредка замечали его внимательно любующиеся взгляды на Ольгу.

Чувствуя, что жизнь налаживается, радуясь новой квартире, счастью дочери, тому, что Олег поступил в престижный вуз, Ивану вдруг взбрело в голову поехать куда-нибудь подзаработать. Квартира была практически не обставлена, весь старый хлам они выбросили. Никаких ковров на полу у них сроду не было. В старом доме пол был деревянный и достаточно тёплый. А здесь все покрыто линолеумом. Хорошо бы покрыть паласами, которые начали появляться в магазинах. Дети поженились. Надо иметь какие-никакие деньги про запас.

В глубине души Иван хранил тайну: хорошо бы начать подкапливать деньги на его заветную мечту – машину «Запорожец»! Он так мечтал всегда водить машину! Но на это нужны деньги! Вот и мечтал Ваня, лёжа ночами, долго не засыпая, как он сядет за руль и поведёт всю семью за город за грибами!

Но пока он боялся признаться Ольге в этом. Ведь наверняка начнёт кричать: «У тебя плохое здоровье, уже не мальчик и т. д.». Ну так оно и вышло! Услышав такое, Ольга побледнела, потом покраснела, вся сгорбилась как-то и тихо произнесла:

– Иван, ты что? Что с тобой? Какие паласы? Какая машина? 100 лет жили без всего этого и ещё проживём!

Закончила она свою речь почти с истерикой в голосе:

– Ты представляешь, что придётся куда-то далеко ехать? А как с работой? Кто меня отпустит посреди года? У меня учебный процесс! Да и у тебя тоже… Я категорически против, – подытожила Ольга и замолчала.

Иван пока решил на время закрыть эту тему. Надо самому все хорошенько обдумать, найти хорошее место, куда ехать, где бы платили побольше и чтоб поездка не была долгой, «Оля права, учебный процесс нарушать нельзя», – заключил про себя Ваня.

Но ночами мысли предательски лезли в голову: «Ольге, конечно, ни к чему ехать. Ей нельзя бросать школу». Он стал планировать, как и куда поехать одному. В результате решил написать Степану, посоветоваться с ним, куда ему лучше податься. Желательно найти место, где погода была бы не сильно холодная, да и не жаркая тоже.

Вскоре пришел ответ от Стёпы. Он советовал другу ехать на Сахалин. Там, как ему рассказывали, морской климат, рабочих по рыболовному делу на рыболовных верфях берут охотно, на любой срок, образование не играет роли. Но надо желательно сесть, вместе всё обдумать, поговорить, найти связи, наводки. Ехать, конечно, надо одному. Жить там особо негде, в плохое ветхое жильё для рабочих Ивану нечего тащить Ольгу. И так она намучилась с маленькими детьми и матерью в эвакуации.

На дворе стоял конец сентября. Несмотря на то, что Стёпа месяц назад был у Майских на свадьбе Нади, он не раздумывая приехал к друзьям опять. Майские встречали его на Ленинградском вокзале. Для этого они по прямой ветке, что было очень удобно, доехали от станции «Спортивная» до «Комсомольской». Каждый раз, бывая на этой станции, Ольга поражалась её величию, архитектурному стилю и красоте.

Как Россия после 1812 г., так и СССР после победы во Второй мировой войне нуждался в визуальном стилистическом подтверждении своего могущества и величия. Воплощением имперских интересов стал так называемый «сталинский ампир», монументальный и помпезный. Он также восходил к античным образцам. Образцом сталинского ампира стали вестибюли многих московских станций метро.

Всю дорогу в метро Ольга рассматривала убранство станции. Выйдя на перрон вокзала, Иван с Ольгой сразу же увидели Стёпу. Он был чисто выбрит, моложавый на вид, улыбался и бросился обниматься с друзьями:

– Вы мне как родные люди стали! Больше никого у меня и на свете нет! – возбуждённо говорил Стёпа и хлопал по спине Ваню.

Поселившись у Майских, попив чай с тортом на кухне, придя в себя, все сели в гостиной за круглый обеденный стол, застеленный бархатной красно-бежевой с бахромой скатертью. Начался трудный разговор. Степан видимо хорошо подготовился к разговору, многое смог разузнать.

Пришли к выводу, что ехать надо без Ольги, на три месяца, не больше, так как работа трудная, Ивану уже далеко не 20 лет. Да и ехать надо уже сейчас, так как в декабре-январе наступают холода. Много сил займёт дорога. Ехать надо поездом, с несколькими пересадками. Самолёты не летают туда.

Очень просил Степан друга быть осторожным, внимательным в пути и в разных ситуациях. Особенно в общении с рабочими, живущими с ним рядом в бытовках. Люди могут быть разные, со всей страны приехавшие. В тех краях жизнь всегда была тяжелой, это не Москва. Да и береженого Бог бережет, – заключил Стёпа – надо все предусмотреть и продумать: и одежду, и место, где хранить заработанные деньги, и какие лекарства взять собой. Не забыть конверты для писем, побольше тёплой одежды. Резиновые сапоги и штормовки с капюшонами для ловли рыбы на траулерах там выдают, «бдительность должна быть постоянная», – твердил как молитву Степан.

Ольга еле вынесла этот разговор. Это же надо такое придумать! Ей рисовались жуткие картины в пути, мысли о возможных болезнях, ужасы холода и сырости на лодках. Чуть успокаивало одно: всё-таки три месяца – не четыре года войны. Видимо, у неё на роду написано: ждать и надеяться. Подсознательно Оля очень боялась этой поездки, пила валерьяновые капли, ночами плохо спала.

Квартира Майских Степану очень понравилась. Он ходил по квартире с молотком в руках и пытался, где надо, что-то поправить: то плинтуса подравнять, то крючки прибить на кухне для полотенец и т. д. Несмотря на отсутствие левой руки Стёпа был очень оборотистым, быстрым и работящим мужиком. Всех удивляло только одно: почему до сих пор не женился?

Иван об этом как-то спросил друга напрямую. Но этот вопрос Степан ответил однозначно, ухмыляясь в свои отросшие усы:

– Пока не встретил такую, как твоя Оля. На первой встречной жениться не буду. Хочу красивую и умелую, как Ольга.

Все посмеялись этому ответу, зная, какая сильная любовь у Ольги с Иваном. В душе каждый желал Степану счастья.

Скоро Иван начал собираться в дорогу. Маршрут следования был чётко разработан. Вроде все предусмотрели, собирали вещи строго по списку Ольги. Еду в дорогу отбирали очень тщательно. Закуплено было много непортящихся консервов.

Надя, Володя и Олег помогали во всём. Подбадривали отца и мать. Уверяли маму, чтобы она не забывала, что папа прошёл войну, пришел с наградами на груди здоровый и невредимый. Он сильный, здоровье редко подводит. Говоря такое, Надя в душе почти рыдала – так переживала за отца. Уж больно далеко он собрался ехать! Да что там говорить! Всем было не по себе.

Но Иван был твёрд. Так он хотел заработать деньги на «Запорожец», Олегу на фотоаппарат ФЭД! В мыслях он представлял, как его внуки сидят за пианино, как их пухлые пальчики будут бегать по белым клавишам фортепьяно. Он все преодолеет! Он же мужик! Да ещё прошедший войну! В его роду все мужчины были выносливыми и крепкими физически и морально.

Настал час разлуки. Ольга, Надежда, Володя, Олег стояли на перроне и махали папе рукой, посылая воздушный поцелуй. Иван делал вид, что всё отлично. Он скоро приедет, и все будет хорошо. Он смотрел на всех и умилялся, какая у него хорошая семья: преданная жена, красавица дочь, прекрасный сын и полюбившийся ему зять Володя! Вот ради них он выдержит все испытания!

* * *

Ехать Ивану пришлось очень долго, больше недели. Он правильно настроил себя, запасся справочниками и книгами для чтения в пути. Конечно, всем этим его снабдила жена. Лекарства были разложены по отдельным коробочкам, каждой прилагалось описание: что, когда, от чего пить.