Текст книги "Белые клавиши"

Костя с умилением смотрел на связку бусин.

– Наверное, обрадуется, когда мы вернем находку, – восторженно сказал Костя. – Девчонки они такие, любят всякие безделушки.

– Давай я их промою, почищу, приведу в порядок, – вдруг смущенно произнес Олег. – Потом отдадим их в полном порядке.

Что-то неясное, смутное пронеслось в этот момент в голове Олега. Он еще не до конца понимал, что отдать бусы Ане – повод для встречи. Но судьба уже вела их друг к другу.

– Возьми, конечно, Анька будет благодарна, – беспечно ответил Костик.

А между тем юная Анна уже успела прослыть в университете одной из законодательниц моды. Хотя кроме нее много девчонок с филфака были прогрессивны в этом вопросе.

В СССР в это время цвела «оттепель» – эпоха относительной идеологической свободы. Главной движущей силой обновления была, конечно, молодежь. Она задавала тон в искусстве и беззаботно модничала напропалую. Главной изюминкой моды у женщин стали короткие юбки. Мода мини шагнула с подиумов на улицы.

Вот почему и модничала юная Аня: она насмотрелась журналов мод и зарубежных кинофильмов, которые валом валили на экраны! Девчонки с филфака МГУ всегда славились передовыми взглядами. Здесь училось много дочерей известных людей страны, имеющих не только вкус, но и разного рода блага.

Всю осень Олег сходил с ума по Анне, но не знал, как поближе познакомиться. После той августовской встречи образ красавицы Анны не вылезал у него из головы. Просить Костю, чтобы тот поспособствовал встрече с сестрой, Олег не хотел. Во-первых, он хотел разобраться в своих чувствах до конца. Во-вторых, было бы просто некрасиво начать атаковать Аню сразу, после первого знакомства. Так рассуждал Олег, думая об Ане ночами и продумывая план осуществления их дальнейших свиданий.

То, что она – именно его девушка, было очевидно. Он был абсолютно уверен, что Аня создана именно для него. Он все сделает, чтобы она полюбила его, и чтобы они были счастливы!

В это время Аня бегала на лекции, все успевала, учиться ей было легко. Она была очень начитанная и эрудированная, еще учась в школе. Еще бы! Чего стоит их домашняя библиотека! В ней была собрана огромная отличная коллекция редких и просто интересных книг.

Их собирали еще бабушка с дедушкой. Отец потом расширял библиотеку, постоянно пополняя ее новыми и новыми экземплярами. Аня могла читать их с детства. Ее к этому занятию пристрастила бабушка Анна Петровна. В школу она пошла хорошо умея читать и писать, в отличие от других. Успевала Аня бегать и на танцы, и слушать популярных певцов и, разумеется, читать суперпопулярный журнал «Новый мир» и «Юность», где печаталось все самое последнее, изданное в стране.

Что касается Олега, Аня не забыла того друга Кости, что приезжал к ним летом на дачу. В принципе, парень ей понравился. Но показался он Ане уж очень закрытым и чересчур серьезным. Хотя, может быть это неплохо для мужчины. Встретиться с ним еще раз она бы не отказалась. Но что-то он не звонит, наверное, забыл ее.

Осень пролетела быстро. После впечатляющей поездки на «картошку», где было очень весело, начались серьезные занятия. В январе предстояла сдача первой сессии.

«Постараюсь многие зачеты и некоторые экзамены сдать досрочно, – размышляла Аня. – Надо сейчас усиленно заниматься, поднапрячься, как говорит отец, – и все я одолею».

Так все и получилось. В декабре Аня сдала зачеты и один экзамен досрочно, остальные оставила на январь нового 1963 года.

Зима в этом году выдалась очень холодная. Повсюду лежали огромные сугробы снега. Стояли ясные морозные дни прямо как у Пушкина: «Мороз и солнце!» На огромных вечнозеленых елях лежали большущие шапки ослепительно-белого снега. Стволы рыжих высоких сосен на солнце казались ярко-оранжевыми. Их острые макушки как будто упирались прямо в небо. Пейзаж прямо просился на холст.

Олег долго размышлял: как найти момент, чтобы подъехать к зданию МГУ, подождать Аню внизу при входе и, под предлогом возврата ее бус, встретиться с ней. А если повезет – прогуляться вдвоем, проводить до дома. Он ждал момента, когда Аня сдаст экзамены. Все-таки первая сессия очень важна. Он не хотел ей мешать. «Надо дождаться конца сессии и тогда подъехать», – решил он.

У Ани как раз начнутся зимние студенческие каникулы.

Как он ждал этой встречи! Как мечтал о моменте, когда увидит эту прелестную принцессу, как ему казалась и вспоминалась она! Но немного Олег и побаивался: а вдруг Аня его не вспомнит? Вдруг прогонит?

Он действительно почистил и отполировал камни сердолика до блеска. Они смотрелись как новенькие. Оставалось только дождаться середины января, когда Аня сдаст все экзамены.

Наконец такой день наступил! У Олега накопилось 2 отгула за внеурочную работу в новогодние праздники и в один из свободных дней, все рассчитав, когда Аня может быть еще в институте, Олег отправился к зданию МГУ. Конечно, легче было узнать у Костика, но он не хотел почему-то открываться другу, да и не знал заранее, как закончится их с Аней встреча. К тому же вряд ли Костик что-либо подробно знал об Анне.

Приехав к 12 часам к зданию МГУ, Олег встал на ступеньках университета, немного в стороне, за колонной, и стал ждать, когда же выйдет Аня. Вероятность их встречи была небольшая: Анна могла учиться в другом здании, на Манежной площади; могла уже и не посещать институт, если все сдала досрочно, и уехать на каникулы.

Олег нервничал. Ему так хотелось увидеть девушку. Было очень холодно. Как назло, подул сильный ветер, закружила и завыла метель. Олег стоял как одинокий солдатик на посту, нервно вглядываясь вдаль, где по ступенькам начали толпами выходить студенты. Они были молодые, веселые, неудержимо смеялись и что-то кричали друг другу.

Девушки были одеты в разноцветные синтетические шубки, только-только появившиеся в продаже. На головах многих были одеты мохеровые шапочки, также недавно вошедшие в моду. У всех были до носа закутаны лица такими же вязаными шарфами в тон шапочке, подняты воротники пальто. Метель выла и плакала одновременно.

Снег валил и валил, такого снегопада не было давно. Дорожки у здания все были скользкие. И некоторые просто превратились в каток. По этому длинному катку, стоя и балансируя на льду, съезжали друг за другом шумные студенты.

Белая метель все замела на своем пути.

Олег стоял, заваленный снегом по плечи.

Наверное, издалека он был похож на снеговика.

Внутри его все клокотало и сливалось в один вопрос: увидит ли он Аню? Вдруг она уже ушла раньше, а он не заметил ее в толпе?

Какие-то девушки пробегали рядом, кричали ему шутя:

– Эй, парень, не замерзнешь? Пошли с нами! Экзамены кончились! Можно отдыхать.

Но Олег словно окаменел. Он не обращал внимания ни на кого и ни на что. Он ждал Анну. В какой-то момент он так замерз, что почти ничего уже не чувствовал: ноги просто окоченели от холода, да и руки тоже. Он начал подпрыгивать на одном месте, чтобы немного разогреться. И в этот момент он увидел… ее!

Анна вышла из здания с подругой. На лице ее сияла улыбка. Она медленно спускалась по крутой лестнице; не торопилась, смотрела под ноги, чтобы не упасть – так было скользко. Олег сразу узнал ее, хотя она была от него на достаточно большом расстоянии.

В первый момент, едва узнав ее, Олег весь онемел от радости. У него даже не было сил крикнуть и позвать ее! Он стоял… и смотрел на Анну широко раскрытыми глазами. Она была очаровательна! Олег помахал ей рукой и окликнул:

– Аня!

Девушка слегка растерялась, но, осмотревшись, видимо увидела Олега и узнала его. Аня приблизилась к Олегу как видение его снов, как белоснежная птица-лебедь с картины Михаила Врубеля.

Раскрасневшаяся от мороза и ветра, с капельками растаявших снежинок на пушистых ресницах, Аня подошла поближе, как-то сразу повеселела и преобразилась.

– Что ты тут делаешь? Замерз? Ты меня встречаешь или случайно тут оказался? – сыпала вопросами девушка.

Олег сначала не мог произнести ни слова. Во рту у него пересохло. Немного придя в себя, неслушающимися губами он тихо произнес:

– Жду тебя. Приехал специально, искал тебя, чтобы отдать твои потерявшиеся бусы и… просто увидеть тебя.

– Какие бусы? – удивленно спросила Аня. – Я давно не ношу бус. Сейчас в моде другое.

– Сердоликовые. Они лежали в дупле вашего с Костей дуба, – произнес Олег и пронзительным взглядом посмотрел на девушку.

Он вынул из кармана мешочек, в котором лежало украшение, и протянул Анне.

– Вот они. Мы их случайно нашли в дупле, когда возвращались с дачи. Думал, что ты обрадуешься, увидев их. Я все привел в порядок и принес тебе, – слегка виноватым голосом проговорил Олег.

– Ах, эти! – воскликнула Аня, увидев бусы. – А я и забыла про них. Думала, что где-то потеряла. Но я очень рада, что они нашлись! Спасибо тебе. Сердолик – камень любви, знаешь это? – игриво улыбнулась девушка. – Что ты долго не показывался у нас? Забыл про меня?

– Нет-нет, что ты. Я просто думал, что ты забыла обо мне. И еще… не хотел мешать твоей учебе, ждал, чтобы ты успешно сдала первую сессию.

– Глупый. Сессию я сдала почти всю досрочно. Она была не сложная. Я приехала в институт случайно, чтобы сдать в библиотеку книги. В другой день ты мог бы меня не застать, – многозначительно произнесла Аня.

– А что же ты про меня у Кости не спросил? Хотя он вряд ли в курсе моих дел, – немного с обидой добавила Аня.

Олег стоял и потихоньку разглядывал Анну. Она была одета в белую пушистую шубку, повязанную под воротом таким же белым шарфом. На голове была одета вязаная шапочка с большим помпоном из белого меха. Прямо как Снегурочка! А на ногах были высокие до икр кожаные сапожки. Таких еще Олег не видел ни у кого! Они только начали появляться у актрис за рубежом! Надя рассказывала ему недавно, как бы она хотела иметь такие сапожки, которые входили стремительно в моду. Но достать их в нашей стране было пока невозможно.

Олег продолжал внимательно и любя разглядывать девушку. У краешек ее голубых, прозрачных глаз были искусно черным карандашом подведены модные косые стрелки.

Это придавало девушке некое сходство с актрисой Лолитой Торрес, блеснувшей в середине 50-х годов в фильме «Возраст любви». Кожа у Ани была как у ребенка: чистая, молочная, нежная. Ее пухлые губки так и хотелось поцеловать. Но Олег держал себя в руках, не допуская даже таких мыслей.

Аня с радостью приняла предложение Олега проводить ее домой. Жила она недалеко от станции «Сокол». Спустившись в метро, Аня вдруг с жаром стала рассказывать Олегу, что многие вестибюли метро («Комсомольская», «Новослободская» и другие, в основном старые, кольцевые) являются образцами сталинского ампира.

– СССР после победы во Второй мировой войне, как и Россия после 1812 года нуждался в визуальном, стилистическом подтверждении своего могущества и величия, – вдруг заговорила Аня с очень серьезным видом и выразительным взглядом. Видимо, в ней включился в данный момент историк и литератор после сданной сессии. – Воплощением этого стал «сталинский ампир», – продолжала девушка. – Он также восходит к античным образцам. Но кое-где все же используют гипс вместо мрамора, тогда, правда редко, но требуется ремонт, – но не волнуйся, метро всегда открыто, ремонт делают ночью, – задорно засмеялась Аня.

Олег с интересом посмотрел на девушку. Он еще никогда не видел ее такой серьезной и шутливой одновременно. Анна все больше и больше удивляла и восхищала его.

Дойдя до дома, который тоже воплощал сталинский ампир, как опять напомнила Аня, они уже вместе рассмеялись и стали прощаться.

– Передавай привет братцу Костику. Пусть не забывает, что у него есть сестра и семья, и периодически показывается дома. Вот вместе и заходите к нам, будем ждать вас, – произнесла девушка и стала открывать тяжелую дверь.

– Подожди! – взволнованно остановил ее Олег, – а когда мы теперь увидимся? – судорожно добавил он, уже осмелев.

– Я думаю, хорошо бы ты приехал к нам на вечер, который всегда отмечают студенты – МГУ – это день Татьяны, 25 января. Уверена, будет весело. Вот тебе номер моего домашнего телефона, позвони накануне, – проговорила быстро Аня и, послав Олегу воздушный поцелуй, быстро сунула в руку Олега узкий листочек бумаги с быстро написанным номером. А затем, смеясь, вошла в подъезд.

Олег стоял на морозе и не знал, что думать. Вроде Аня была рада, что он объявился! Какое счастье! И даже номер своего телефона дала. Он не мог опомниться, что все свершилось.

Радостный, возбужденный и слегка ошарашенный, он побежал по улице, занесенной снегом. Он не чувствовал уже никакого мороза. Он чувствовал только то, что он по уши влюбился в Аню!

Наступило 24 января. Олег еле дождался этого дня. Костику он так ничего и не рассказывал. Почему? Он не знал. Но Константин по виду Олега о чем-то догадывался.

– Влюбился, что ли? – как-то спросил Костя. – Весь несобранный как-то стал, невыспавшийся, зарядку не делаешь, все о чем-то мечтаешь.

– Да, – коротко ответил Олег и быстро вышел из комнаты общежития.

«Странный какой-то, – подумал Костя. – И спросить-то ничего нельзя. Или заболел или влюбился. Это точно. Ну да бог с ним».

Празднование Дня Татьяны прошло отлично. При виде Анны Олег, как всегда, просто обалдевал. Она была одета в переливающееся, как змеиная кожа, мини-платье зеленого цвета. На ногах – туфельки на высоком каблуке. Этот наряд очень шел к ее русым волосам. Гибкость и утонченность явно отличали ее от других студенток.

Весь вечер ребята протанцевали. Почти не смотрели концерт, посвященный празднику. Аня танцевала прекрасно. Ее легкая, изящная фигурка мелькала в быстром танце, Олег еле успевал за ней. Ее виртуозные па в танце ему были незнакомы. Но он очень старался, и все у них получалось. Многие парни старались пригласить ее на танец, но Анна деликатно всех отвергала. Преданно танцевала только с Олегом.

В конце вечера Олег проводил девушку до дома. Он уже хорошо изучил путь. Жила Аня на Ленинградском проспекте, в доме, который был построен в 1939 году в сталинском стиле конструктивизма. В нем в основном жили семьи высокопоставленных военных: генерал-полковника авиации Байдукова Г.Ф., генерал-полковника авиаконструктора Яковлева A.C. и многих других.

При прощании договорились встретиться, как только будет возможность. Надо так много обоим успеть в зимние каникулы! Посмотреть, как можно больше фильмов, что привозили в страну, походить по выставкам.

Анна и Олег активно встречались, несмотря на то, что Олегу было трудно вырываться из Жуковского. Но любовь, накрывшая обоих с головой, ни с чем не считалась. Незаметно пролетели еще два года. Аня уже училась на третьем курсе. Среди своих знакомых ребята считались женихом и невестой. Несмотря на разность характеров, они очень подходили друг другу: сдержанный, серьёзный Олег и веселая, разбитная интеллектуалка Аня. Молодые решили дождаться хотя бы окончания третьего курса Аней, а уж потом думать о женитьбе.

Да, они были разные, как бывают разными в небе облака. Но Олег неистово тянулся за ней, потакая ее увлечениям. Заражался ее стремлением к высокому искусству и поэзии. С ней всегда было интересно. Друзья прозвали их «неразлучниками».

* * *

Молодежь 60-х была уже совсем другая, чем раньше: более искушенная свободой, обладающая большой жизненной энергией. К счастью, эти качества она смогла не растратить в безумном веселье. Поколение молодых решило стать начитанным, умным, знающим толк в науке и искусстве. И это было здорово!

Хрущевская оттепель охватила и литературную жизнь, и изобразительное искусство, и кино. В залах Московского Политехнического института постоянно выступали известные молодые поэты: Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Б. Ахмадулина, Р. Рождественский. Журнал «Юность» стал самым читаемым в стране. Хотя не уступали ему солидный «Новый мир» и «Нева».

Центром, вокруг чего вращалась жизнь молодых того времени, стала музыка-рок-н-ролл и джаз. В Британии в 1962 году родилась новая рок-группа – the Beatles, покорившая всю молодежь. Она триумфально шефствовала по миру. Все девушки как бы сошли с ума при виде четырех парней, «жуков», с модными прическами, волосами до плеч и челками в пол-лица, одетых в стильные костюмы и обладающих красивой внешностью.

В женской моде 60-х преобладало мини, яркие цветные или белые колготки и высокие сапоги, которые стали неотъемлемой частью женского гардероба. Они прекрасно смотрелись с мини-юбками.

Во Франции в то время главенствовала лидер поколения – писательница Франсуаза Саган, ставшая носить мужские брюки, и кинозвезда Бриджит Бардо, покорившая мир высокой прической-бабеттой.

Маленькое черное платьице, высокие перчатки, жемчужные бусы, которые были надеты на Одри Хепберн в фильме «Завтрак у Тиффани» (1961 г.), вошли в историю моды навечно.

В 1964 г вышел на экраны французский фильм «Шербургские зонтики». Актриса Катрин Денёв предстала перед публикой в непромокаемом плаще. Эти новомодные плащи «болонья» сразу же покорили всех женщин мира. Вес девушки оделись в такие же!

Удивляться тому, что Аня слепо следовала моде, было нечего. Она полностью вобрала в себя дух 60-х годов и была явным его представителем.

На свиданиях с Олегом она каждый раз покоряла его своими новыми нарядами. Она смогла так завладеть его сердцем, что он постоянно смотрел на нее любящими глазами и просто млел от счастья, когда видел, как она бежит по дорожке навстречу к нему прямо в его объятья! От радости у него кружилась голова!

Они успевали многое: гуляли по Москве, посещали новые художественные выставки, забегали в кафе «Космос» на ул. Горького, где тусовалась передовая молодежь столицы. Правда, туда надо было отстоять очередь перед входом. Но это их не смущало. Рядом находилось также модное кафе «Московское». Ребята занимали очередь тут и в «Космосе» и бегали сторожить занятые места, куда быстрей попадут.

Но чаще всего Аня затаскивала, сначала с трудом, а потом и нет, Олега на поэтические вечера в Политехническом. Здесь царил дух высокой поэзии. Молодые поэты читали свои стихи! Причем не кто-то читал, а они сами! Их вдохновленные лица, позы, сами строки стихов так возбуждали и вдохновляли Анну, что она с силой сжимала руку Олега, передавая ему свою энергию страсти, радости, счастья от услышанного! Аня была очень творческой натурой. И Олегу это нравилось!

Ему тоже были интересны модные поэты, но больше всего ему нравилось смотреть на Анну, ее горящие глаза-звёзды, ее прозрачные руки с тонкой детской кожей, на ее очаровательное лицо и волосы, прямые и шелковистые, рассыпанные небрежно по плечам. Олег млел от счастья! В голове у него все время проносилась мысль: «Я нашел девушку своей мечты. Она, Аня, единственная в моей жизни».

Пошатавшись по Москве, потратив все свои деньги в кафе или кино, они шли в сторону Главного почтамта на ул. Горького. Туда входила масса народа, чтобы поговорить по междугороднему телефону.

В толпе людей не было заметно, как влюбленные входили, находили в дальнем углу удобные два кресла рядом для ожидающих и садились на них. Люди, как муравьи, сновали туда-сюда.

Им не надо было никому звонить. Они просто сидели, держа свои сцепленные пальцы рук в кармане Олега, и просто любовно смотрели друг на друга. Так они могли сидеть часами, никто их не выгонял. Создавалось впечатление, что ребята просто ждут своего вызова к телефону.

Любовь накрыла их с головой! От рук исходило такое тепло. Любовное пожатие сцепленных пальцев было даже выше поцелуев, которыми они обменивались, заходя в чужие подъезды домов.

Голова Ани лежала на плече Олега, который не мог пошевелиться от нежности и любви к подруге. Анино сердце ликовало, Олег чувствовал стук ее сердца. Оно билось в унисон с его сердцем. В эти часы они были половинками одного целого. Слаще этих моментов не было ничего на свете! Двое влюбленных людей целиком принадлежали только друг другу!

Душа Олега была наполнена Анной. Они должны быть вместе всю жизнь! Судьба подарила ему такое счастье! Закрыв глаза, Олег крепко держал Анину руку, боясь пошевелиться. В голове стучала мысль «Только бы эти мгновения не кончались!»

Глава 4

Наконец-то Иван купил долгожданный «Запорожец» и с воодушевлением ездил на нем на работу, иногда подвозил Надю и Ольгу, если надо было куда-то ехать с малышкой Викой. Мечта его исполнилась!

Теперь он в тайне от всех копил деньги на покупку пианино для внучки.

Вика росла быстро. Девочка была ладненькой и умненькой. Ее пышные, на концах кудрявые волосы каштанового цвета безумно умиляли дедушку. Он просто таял от счастья, видя перед собой улыбающуюся мордашку Викуси.

Пока Вика была еще совсем маленькой, в семье ее называли Вишней. Вика еще не совсем понимала значения своего имени, и с радостью откликалась на это детское имя. Но, подрастая, осмыслив смысл своего полного взрослого имени, она попросила взрослых больше не называть ее ласкательным «Вишня» при посторонних и желательно вообще так не называть. Тем более еще и потому, что осенью 1967 года ей предстояло пойти в школу.

Надя и Ольга последнее время ходили расстроенные. Они видели, как слабеет здоровье Ивана. Сказалась и война, и раны, полученные при нападении на Сахалине, но Иван старался не показывать вида, когда ему становилось плохо. Всю жизнь он все тащил на себе, и сейчас не собирался сдаваться.

Но его отрицание врачей, нежелание ехать отдыхать в санаторий летом в Крым или Сочи вызывало сильное огорчение у жены и дочери. У Ивана часто болело сердце, он молча ложился на диван, но делал это так, чтобы никто не видел. Кидал таблетку нитроглицерина под язык и молча делал вид, что все нормально.

Но Ольга все чувствовала:

– Что ты молчишь? Тебе плохо? – озабоченно спрашивала она, подойдя к мужу и бережно приподнимая под головой подушку. Надо вызвать врача? Скажи, не молчи, – беспокоилась Ольга, хотя по выражению лица мужа видела, что он сейчас начнет отвергать эту затею.

Ваня сочувственно смотрел на жену, пытаясь ее успокоить.

– Не волнуйся, родная, все нормально. Сейчас я встану, – тихим хрипловатым и сдавленным голосом говорил Иван.

Подбегала Надя, тоже расстроенная из-за папы. Быстро наливала ему в кружку крепко-заваренный чёрный чай, от него немного расширялись сосуды. Ивану становилось получше. Ставила отцу на грудь горчичник. Этот испытанный метод был известен ей еще со времен лечения бабушки Анастасии Петровны.

Но периодически Иван все-таки держался за сердце. Приступы стенокардии становились все чаще и чаще.

Ольга была как раненая птица. Она стала часто молиться, пытаясь достучаться до небес. Недалеко от Майских, на Комсомольском проспекте, находилась церковь Святого Николая, работающая, Ольга ездила туда на троллейбусе чуть ли не каждый день. Она молила Бога, чтобы Ваня не болел. Она так любила мужа и давно уже поняла, что смысл жизни – в любви, и неистово, стоя у икон, выпрашивала здоровье для мужа у Бога.

Надя успокаивала мать как могла. Вселяла в нее надежду и так же, как мама, ездила в церковь чудотворца Николая, только никому про это не говорила.

Ваня с умилением смотрел на своих женщин, успокаивал их, как умел:

– Что вы так волнуетесь? Никуда я не денусь от вас!

На Сахалине выжил, а здесь, под вашим присмотром – тем более.

Он брал Олю за руку и мягко говорил жене:

– Я живой, пока люблю тебя и вас всех. А любить буду еще очень-очень долго!

Оля на какие-то моменты успокаивалась, веря, что скоро Ване станет лучше.

Из Ленинграда приходили посылки от Степана, он доставал для друга новые лекарства, успокаивал женщин и поддерживал друга. Про себя ничего не говорил, всегда только одно:

– Все нормально!

Про Ивана в телефонных разговорах с Олей Степан повторял:

– Иван крепкий, особенный. У него сильная воля, стальные нервы. Я это еще с военных лет заметил.

Как женщина хотелось верить в это!

Весной 1968 года Вика закончила 1-й класс. На рождение ей подарили настоящее, черное, полированное пианино «Заря»! Все ликовали, особенно был горд Иван, мечта его сбылась. Девочка будет играть на нем своими маленькими пальчиками, а вся семья сидеть и слушать. От этих мыслей у Вани захватывало дух, и сердце как бы переставало болеть.

Приходя домой после школы, Вика подбегала к инструменту, сама подставляла к нему специальный круглый стульчик, купленный бабушкой Олей в комиссионном магазине, садилась на него и начинала якобы «играть» на пианино, хотя, конечно, еще ничего не умела и не знала нот.

Стульчик был изумителен: почти новый, с вертящимся сидением, настраиваемый под любой рост ребенка.

Очень понравилось Вике и маленькая табуреточка, которую она заботливо ставила себе под ноги. Ее специально сделал для внучки дедушка Платон, отец папы Володи, который всю жизнь проработал столяром-мебельщиком на комбинате. Как искусно она была сделана! Поверхность ее была так тщательно зачищена, буквально вылизана, ее хотелось все время гладить пальцами, не рискуя получить занозы.

Решено было на следующий год отдать Вику в музыкальную школу. Надя подошла к выбору школы очень серьезно. Поблизости она ничего не нашла, и в результате ее выбор пал на самую престижную, очень хорошую школу, которая находилась на Кропоткинской улице. Школа располагалась в старинном 3-этажном особняке.

Как-то раз Надежда специально поехала все разузнать о музыкальной школе. Подъезжая на троллейбусе к зданию школы, она была очарована внешним видом дома.

После пожара 1812 года на месте старой усадьбы Талызиных был возведен особняк в классическом стиле. С 1882 года в этом здании стала располагаться гимназия Поливановых. Учились в этой частной гимназии дети именитых и богатых родителей, в основном дворянского сословия. Из стен Поливановской гимназии вышли очень многие известные люди, среди них были писатели, философы, поэты: В. Соловьев, В. Брюсов, А. Белый, М. Волошин, художник А. Головин и другие.

Сюда же отдал учиться своих сыновей и Лев Николаевич Толстой. Говорили, что он приходил в гимназию и спорил в коридорах с преподавателями о русской словесности.

В 1921 году в старинной усадьбе разместилась Государственная Академия художественных наук. В 1963 году главный дом реставрировался, и в нем разместились Детская музыкальная и художественная школы.

Помещение внутри дома было совершенно изумительно! Парадный вход украшала необыкновенной красоты ажурная лестница, которая вела на 2-й этаж. Лестница была широкая и величественная! Каждая ступенька ее была устлана ковровой дорожкой, закрепленной металлическими пластинками в глубине ступени, чтобы ноги не скользили и нельзя было подскользнуться.

При поступлении комиссия отметила у Виктории и музыкальные способности, и хороший голос, а главное, все заметили желание девочки учиться музыке.

Приходя в школу, поднимаясь по парадной лестнице в классы, Вике было так приятно ощущать исходящий от перил легкий холодок металла, от которого веяло стариной. Девочка в своих мыслях представляла, как в этом особняке собирались важные гости и проводились балы. Себя же она видела одной из приглашенных на бал.

Первое время водила в школу Вику мать. Ее целью было, чтобы дочка запомнила путь и через какое-то время смогла ездить в музыкальную школу одна. Путь был нетрудный, мать упорно учила Вику запомнить его. Но существовал один момент: когда они выходили из троллейбуса на Метростроевской улице, надо было перейти улицу на другую сторону, попасть в Померанцев переулок, пройдя который, можно сразу попасть на Кропоткинскую к зданию школы.

Как-то раз, провожая Вику в музыкалку, Надежда заметила, что почти одновременно с ними по переулку идет какая-то девочка, у которой в руках такая же черная плоская музыкальная папка на веревочке. Приглядевшись к ней, Надя поняла, что девочка примерно Викиного возраста, и выходит она из здания музыкальной школы. А потом так же, как они, садится в тот же троллейбус.

Стоял октябрь. Наступила настоящая золотая осень – любимое время года Нади. От красоты падающих и шуршащих под ногами сухих разноцветных листьев нельзя было оторвать глаз. Почему-то это время года всегда ассоциировалось у Надежды с Пушкиным и Есениным, творчество которых она особенно любила.

Надя с Викой набрали в руки огромные букеты разноцветных листьев и не заметили, как неожиданно к ним тихо подошла та самая незнакомая девочка с нотной папкой в руках. Она держала красивые желтые листья клена и предлагала их Наде для букета.

Надежда поблагодарила девочку и разговорилась с ней. В душе она очень хотела, чтобы девочки познакомились и подружились. Она сразу сообразила: как было бы чудесно, если бы они вместе ездили в музыкальную школу, и ей бы не пришлось каждый раз отпрашиваться с работы. Напрягать отца с его плохим здоровьем она не хотела.

При знакомстве оказалось, что девочка живет недалеко от Майских. Эта новость очень обрадовала всех. К счастью, девочка оказалась разговорчивой. Она была очень рада знакомству с Викой, которая ей сразу же понравилась.

Девочка училась у того же педагога, что и Виктория, и очень любила музыку. Звали ее Юлия. Что ж, все складывалось к лучшему!

Со временем выяснилось, что ехать на троллейбусе вдвоем гораздо интереснее, чем в одиночку.

Подъезжая к дому, Вика и Юля выходили на одной остановке. Только Вике надо было идти в сторону метро «Спортивная», а Юле – в противоположную, на Фрунзенскую набережную.

Внешне девочки были совершенно разные. У Вики были темные густые волосы, красивые зелено-карие глаза и немного смуглая цвета лесного ореха кожа. Уголки ее широко поставленных глаз были чуть приподняты вверх. Это придавало ей небольшое сходство с восточными красавицами. Кто передал ей такие оленьи глазки, было непонятно. Надежда долго вспоминала своих родственников, у кого были такие глаза, но так и не вспомнила. Видимо, кто-то все же из башкирской родни.

Глаза, чуть-чуть раскосые, придавали Вике своеобразный шарм и красоту. Но пока она этого не понимала, просто не доросла. Лишь гораздо позднее, когда ее стали дразнить в школе «креолкой», Виктория осознает, какую красоту ей подарили башкирские предки.

Темные распущенные волосы плавно стекали по плечам девочки. Но когда Вика играла на пианино, мать завязывала дочери волосы в конский хвост, чтобы они не мешали и не отвлекали от игры.

Юля была совершенно другого типа. Во-первых, она была блондинкой. Ее светлые шелковистые пшеничные волосы вились и были аккуратно подстрижены чуть ниже ушей. Юля была очень симпатичной, с немного вздернутым носиком и ярко-голубыми глазами.

Внешне совсем не похожие, девочки имели много общего в характерах: любовь к музыке, старательность, аккуратность, присутствие небольшого, где надо, упрямства, интерес к книгам, картинам и путешествиям. Все это повлияло на то, что девочки со временем сильно подружились.