Текст книги "Костры из лаванды и лжи"

– Как поёт?! – Женя даже с шага сбилась. – Он никогда их не пел. То есть дядя Костя, конечно, мантры знает, но чтоб вслух петь для кого-то…

– Да это ж я так. Утрирую. Но, блин, бесит невероятно! У меня теперь мотанки всяких васильков в каждом углу квартиры развешаны, прикинь?

– Обереги…

– Да пофигу. Беси-и-ит! Завтра, наверное, подкову припрёт и над дверью повесит. Стакан воды просто так выпить нельзя, надо ж зарядить сначала положительными потоками, наговор зачитать!

Женя прислонилась к шершавому стволу спиной и смиренно выполняла роль жилетки, в которую изливали душу.

«Никогда не унывающий Макс жалуется мне. Мне! Обычно всё наоборот было! Видимо, сильно его припекло».

Слова друга лились и лились из трубки беспрерывным потоком.

– Чувствую, скоро дойдёт до того, что я мясо стану за шторой есть, лишь бы Лизка не увидела и не зачесала мне про застои ведьмачьей лабуды в каких-то там каналах…

Хруст ветки оказался таким внезапным, что Женя вздрогнула.

– Макс, погоди, – шёпотом прервала она его. – Кажется, тут кто-то есть.

Женя огляделась, пытаясь определить источник неясных шорохов. За разговором она и не заметила, что снова добрела до старых захоронений. Во́рона на дереве сегодня не было, а может, и был, в сгустившихся сумерках не разобрать, зато неподалёку кто-то отчётливо шуршал кустами и хрустел ветками. И от этих звуков мурашки поползли по коже. Женя вжалась в ствол боярышника и замерла. Цикады уже смолкли, оставляя ночь другим обитателям, и не факт, что дружелюбным, мало ли. От этой мысли стало не по себе.

– А ты где? – тоже понизив голос, спросил друг.

– На старом кладбище, – с тихим вздохом призналась Женя и зябко передёрнула плечами. Кряжистые деревья зловеще нависали над головой тяжёлыми кронами, сквозь которые мрачнело ночное небо.

– Ты же сказала, что гуляешь.

– Я случайно. Тут кто-то шуршит, – она пристально вглядывалась в темноту. – Макс, мне страшно.

– Да енот, наверное, какой-нибудь. Или белка.

– Думаешь? Еноты вроде тут не водятся.

– Просто топай в отель, и всё норм будет.

– Макс, я не могу. Я боюсь. – Она судорожно нащупала пуговицу на блузке и вцепилась в неё, но страх с каждой секундой лишь усиливался. – А если… Оно же меня не видит, пока я не двигаюсь, да?

– Жень, соберись. Это мелкий пушистый енот.

У самой земли, рядом с каменным крестом Женя различила движение какой-то тени. Старая стена, что тянулась вдоль кладбища, надёжно скрывала кого-то от света луны и не позволяла рассмотреть лучше. Но было ясно одно: «Оно явно крупнее енота».

Тень вдруг стала вытягиваться ввысь, словно до того прятала нижнюю часть… в могиле?

Женя даже дышать перестала, наблюдая, как поднимается высокий силуэт, больше похожий на человеческий.

Макс продолжал успокаивать:

– Просто милый славный зверёк. Бежит по своим делам, ему и дела до тебя нет. Это…

– Зомби… – прошептала Женя вмиг пересохшими губами. Сердце бешено стучало, а в голове не было ни единой полезной мысли.

«Что делать? Стоять? Бежать? Лезть на дерево, обдирая руки в кровь об шипы? Искать осиновый кол? Нет, это против вампиров…»

Существо резко обернулось, словно услышав её мысли. Казалось, оно смотрит в упор на Женю. От кромешного, застилающего разум ужаса она, кажется, перестала дышать и так вжалась в ствол дерева, что каждая шероховатость впилась в кожу сквозь ткань блузки. Плевать! Была бы её воля, она и вовсе срослась с корой, лишь бы оно её не увидело…

«Дядя Костя говорил, что боярышник защищает от тёмных сил, зла и колдовства… – промелькнула непрошеная мысль. – Пусть его слова окажутся правдой и эта тварь меня не тронет!»

Резкими дёргаными движениями существо стряхнуло с рук кладбищенскую землю, оправило неразличимую в темноте одежду, вероятно, истлевший саван или что-то вроде того, и, зловеще бормоча, направилось прямо в сторону Жени.

Друг что-то говорил, но его слова тонули в волнах паники, омывающих её тело, стирающих последние остатки разума. Женя была напряжена до предела, натянута, как струна. Пальцами она нервно стискивала оторвавшуюся пуговицу, а вдоль позвоночника медленно катилась капелька пота.

Оно приближалось, неминуемое и беспощадное, словно цунами. Шаг, другой, третий… Внезапно Женя различила слова, которое произносило умертвие.

Оно не бормотало, оно напевало:

 
Кто боится, кто боится, кто боится волка?
Это не я, может быть, ты?
Я видел, как он бегал в лесу,
Распахнув пасть и оскалившись, вот так!
Я видел, как он рыщет в лесу в поисках добычи!
Кто боится волка?
 

«Волка?! Так это не зомби… это… оборотень?»

Существо напевало незамысловатую песенку на французском и на удивление приятным бархатным баритоном. На секунду Жене даже показалось, что она уже слышала этот голос…

В этот миг луна вынырнула из-за облака и озарила своим призрачно-серебристым светом долговязую фигуру Люка в его неизменном чёрном костюме. Женя почувствовала, словно из неё выпустили весь воздух.

«Господи, это всего лишь Люк… Вот же шиповник зловонный![28]28
  Шиповник зловонный, или Ро́за зловонная (лат. Rōsa foetīda) – многолетний кустарник; вид рода Шиповник семейства Розовые.


[Закрыть] А я себе уже напридумывала…»

Продолжая мурлыкать себе под нос, парень не спеша прошёл мимо, направляясь по тропинке в сторону отеля, и не заметил Женю, стоящую неподвижно под сенью боярышника, практически слившуюся с деревом.

«Хм, а что он делает ночью на кладбище?! Случайно забрел, как и я? Но зачем копался у могилы?»

Ответов не было. Но совершенно точно Женя не собиралась окликать коллегу сейчас и начинать допрос. Определённо, не наедине в тёмном лесу.

В тусклом свете луны она заметила, что Люк вертит в пальцах что-то маленькое и плоское, словно монета. Что-то, блеснувшее в сумраке отполированным молочно-белым боком. Что-то… похожее на обточенную временем кость?

Глава 13. Взятка ликёрными конфетами

Утро четверга началось необычно. Мадам Трюдо, которая, казалось, почему-то невзлюбила Женю с самого первого дня, вдруг радушно ей улыбнулась и пожелала хорошего дня. Впрочем, причина такого небывалого события скоро стала ясна.

– Мадам Арно, а у вас сегодня много поручений от мсье де Гиза? – начала издалека хитрая старушенция. – Дело в том, что у меня есть небольшая просьба…

Женя изобразила вежливый интерес, с возрастающим любопытством наблюдая, как мадам Трюдо достаёт из кармана конфету и протягивает ей, словно маленькой девочке.

– Мне неловко об этом говорить… Эжени, дорогая, только между нами, хорошо? – она таинственно понизила голос. – Девушка, которую мсье де Гиз принял на стажировку в архив, Элен, совершенно некомпетентна. Она абсолютно ничего не понимает в архивной работе и навела там страшный беспорядок. Я пыталась с ней позаниматься, объяснить, что к чему… В конце концов, это ведь всего лишь стажировка. Но она ко всему прочему болтает без умолку. Уже через полчаса у меня подскочило давление, и я в тот же вечер слегла с жуткой мигренью…

Мадам отчаянно всплеснула руками, а Женя снова участливо покивала. Она подозревала, что ту жуткую мигрень, как, впрочем, и многие другие болезни, Трюдо лечила излюбленной настойкой на альпийской полыни.

– И если ты не слишком занята сегодня…

У Жени действительно сегодня не было запланировано ничего срочного или важного – обычная ежедневная рутина. Так отчего же не помочь пожилой даме? Тем более конфета была вкусной, хоть и с ликёром.

– Я слышала, что ты изначально претендовала на эту вакансию в архиве, а значит, вероятно, понимаешь толк в этом деле? – наконец пожилая смотрительница перешла к сути.

– Всё верно, мадам Трюдо, у меня соответствующее образование и есть опыт работы в библиотеке.

– Так я и думала, милочка, так я и думала. Не возьмёшь ли ты на себя труд немного позаниматься с Элен? – она с надеждой посмотрела на Женю. – А уж я в долгу не останусь. Переговорю с мсье де Гизом, чтоб он отметил твои старания.

– Я посмотрю, что можно сделать, – осторожно ответила Женя – всё же не очень хотелось взваливать на себя новые обязанности. Но, с другой стороны, премия бы не помешала.

– Элен как раз недавно пришла, – мягко намекнула мадам Трюдо.

Женя толкнула дверь архива, окунувшись в привычные запахи книг, бумаг и пыльных полок. Высокие стеллажи тянулись по правой стене, а вдоль них убегала вдаль красная ковровая дорожка. Слева же пространство было заставлено шкафами-рубрикаторами и столами, на которых громоздились стопки книг, пластиковые тубусы и кипы документов.

Элен обнаружилась за одним из таких столов. Причём сидела она прямо на столешнице, одной рукой прижимала к груди огромный талмуд, а другой пыталась сделать селфи, но всё никак не могла определиться, тянуть губы трубочкой, подмигивать или скорбно изгибать брови.

– О, Эжени! Привет! – ничуть не смутилась Элен. – Как хорошо, что ты зашла! Поможешь?

– Доброе утро. Помогу. Именно за этим меня и прислала мадам Трюдо.

Элен сморщила нос:

– Бр-р-р. Эта… эта мадам просто какой-то Хагги-Вагги. Достаёт меня своими длиннющими руками: это сюда клади, это туда.

– Распределение и систематизация.

– Угу. И так до посинения. – Элен скорчила недовольную гримасу, а затем шустро вложила в ладонь Жени свой телефон. – Отойди чуть подальше, чтоб весь стол в кадр вошёл, – попросила она и принялась позировать, вставляя между кадрами, когда не надо было тянуть губы, своё возмущение: – Да бред, скажи, а? Кому это вообще надо? Кто будет читать эту рухлядь? Есть интернет, электронные книги, приложения.

– Полагаю, ты забываешь об исторической ценности, – холодно произнесла Женя, чувствуя нарастающее раздражение. Тамару Владимировну бы сюда…

Наконец Элен спрыгнула со стола, одёрнула джинсовый сарафан и тут же проверила получившиеся снимки.

– Что конкретно тебе велела сделать мадам Трюдо? С чем нужно помочь? – спросила Женя, обозревая хаос на столе.

– А там трубки эти надо открыть…

– Тубусы.

– Ну да, я так и сказала, трубусы. Бумаги из них распределить по датам. Сначала старые и так далее.

– В хронологическом порядке.

– Угумс, – промычала Элен, окончательно провалившаяся в мир социальных сетей.

Женя принялась за работу, и вскоре стол радовал глаз безупречным порядком. Элен вертелась рядом, то на стуле сидела, то на столе; то фотографировала на телефон всё подряд, то что-то в нём же строчила со скоростью профессиональной стенографистки.

«Её бы энергию да в правильное русло…»

А ещё она действительно болтала. Много болтала. Умолкала только во время позирования для селфи и когда зевала. Женя узнала размер её кроссовок, где в Эксе акции по четвергам и почему какой-то преподаватель университета носит зелёную нить на запястье. Но больше всего Элен щебетала о мсье Роше. От её фраз, начинающихся со слов «он тако-о-ой…», Женя и сама уже была готова страдальчески заломить брови и стащить из сейфа бутыль с полынной настойкой.

На обед они тоже пошли вместе. А потом снова вернулись в архив. По тому, как ласково, поистине с материнской нежностью улыбалась ей мадам Трюдо, Женя поняла, что в их отсутствие та наведалась в архив и проверила работу. И теперь явно пребывала в хорошем расположении духа – даже расщедрилась ещё на две конфеты с ликёром.

«Не спиться бы такими темпами».

Работа была лёгкой, может, чуть-чуть пыльной, но за эти несколько часов Женя поняла одно: сидеть в архиве на постоянной основе ей больше не хочется.

«Вот бы уговорить Фабриса оставить меня организатором перформансов! А не переводить в архив, когда Элен уйдёт».

– Эжени! Тебе звонят! – выдернула её из мыслей Элен и, не стесняясь, уставилась на экран телефона, лежащего на столе. – Что за красавчик? Твой парень?

С фотографии смотрел улыбающийся Макс. Женя поджала губы, не торопясь отвечать.

– Не парень, мы просто друзья, – бросила она.

После того как Макс посмеялся над её страхами в роще боярышника, Женя обиделась. Точнее, сделала вид, что обиделась. На самом деле чувствовала себя полной дурой от того, что тем вечером приняла Люка за зомби и чуть не заполучила инфаркт. И всё это на глазах у Макса. Не на глазах, конечно, но он-то всё слышал.

«Наверняка ещё и Лизе рассказал».

Отвечать по-прежнему не хотелось, но Элен уже ткнула пальцем в зелёный значок и подтолкнула телефон в её сторону.

«Ах ты… гринделия растопыренная![29]29
  Гринделия растопыренная (лат. Grindelia squarrosa) – вид травянистых растений рода Гринделия (Grindelia) семейства Астровые (Asteraceae). Выделяет ароматическую смолу, имеет смолисто-бальзамический или травянисто-бальзамический запах пихты и пряностей.


[Закрыть]»

Женя вздохнула и прижала телефон к уху.

– Эй, привет, подруга, ну ты куда пропала-то?

– Привет. Да так… Работы много.

– Ой, да брось. Не верю, чтоб ты не нашла пары минут на любимого меня, – его голос излучал шутливый позитив.

«Любимого меня… Эх, если б ты только знал, насколько близок к истине».

Случайная шутка болезненно уколола сердце. Однако за всеми событиями последних двух недель жгучая, душераздирающая тоска незаметно превратилась в чувство горькой грусти с оттенком сожаления об утраченном.

– Я в архиве помогаю. Тут одна девушка… Ну та… – Женя покосилась на Элен, прикидывая, может ли она понимать русский, отошла к соседнему стеллажу и вполголоса добавила: – В общем, она некомпетентна.

– Это которую вместо тебя взяли? Ленка? – понял друг.

– Ага. Только и делает, что в телефоне зависает. А если не зависает, то трещит так, что у меня уши завязываются в морской узел.

– И естественно всю работу делаешь ты.

– Меня попросили…

– А я даже не удивлён. Вполне в твоём духе посадить кого-то на свой горб и тащить.

– Ну Макс…

– А что, Макс. Ты вон своему ведьмаку спасибо скажи за такое воспитание. Лизон вчера у него кстати опять была.

– И? – Женя на всякий случай схватилась за полку. – Что там? Какие новости? Что он сказал?

Максим несколько секунд сопел в трубку, словно взвешивая ответ, но всё же сказал:

– Денег ему надо, Жень.

– С тебя?

– С тебя. Зарплату твою просит.

Как ни странно, но Женя в этот момент испытала облегчение. Вот оно, привычное состояние; вот она, горькая пилюля для успокоения совести.

– Сможешь помочь с переводами? – невозмутимо спросила она у Макса. – В смысле обналичить, что я пришлю, и отдать дяде Косте…

– Ты серьёзно, что ли?!

Конечно, новый спор не заставил себя ждать. Женя безропотно выслушала тираду о том, какая она слабохарактерная, и что надо быть жёстче, что взрослый мужчина должен сам зарабатывать…

Настроение после разговора испортилось, и даже новая порция конфет от мадам Трюдо не смогла его поднять. Вздохнув, Женя вышла из архива. Решила, что заслужила чашечку кофе и небольшой перерыв от непрекращающейся болтовни Элен, когда вновь зазвонил телефон. Она с досадой поморщилась.

«Сегодня что, международный день переговоров?»

В этот раз на экране появилось улыбающееся лицо Фабриса, но Женю было не обмануть – чаще всего начальник звонил с новым поручением или, того хуже, с очередной «гениальной» идеей, которая, как правило, не сулила ей ничего хорошего.

– Мсье де Гиз, добрый день! – настороженно произнесла она, направляясь в «цветочную гостиную».

– Эжени, рыбка моя, сколько раз я просил тебя называть меня по имени.

– Но вы же мой начальник, мне кажется, что это не совсем…

– Вот именно! – перебил её бормотание Фабрис. – Начальник! Так что ты должна меня слушаться! Больше никаких «мсье» или я тебя уволю, это ясно?

– Ясно, – усмехнулась Женя, ничуть не испугавшись. Она уже освоилась с его эмоциональной манерой общения.

– А раз тебе ясно, то поднимайся, дорогая, и выдвигайся к сгоревшему дому барона Сен-Мара. Мне сейчас звонил мсье Роше, он хочет лично взглянуть, как идёт подготовка к новому перформансу.

– Я?! – Женя похолодела от мысли, что ей всё-таки придётся посетить развалины, которые до этого удавалось избегать. – Но мсье… Э-э-э, Фабрис! Я не могу… В смысле, может, вы сами?..

– Увы, я сегодня с утра в Марселе, а наше высокое начальство, всё такое внезапное, уже паркуется у отеля. Так что придётся тебе самой, ягодка моя, провести экскурсию. Заодно и познакомитесь…

– Да мы, к сожалению, уже… – сообщила Женя в пустоту, когда Фабрис повесил трубку.

На кофе времени уже не оставалось. Женя кинулась в свои апартаменты, по дороге набирая номер Моник.

– Эжени, что-то срочное? – мадам Бланшар ответила спустя несколько гудков, и голос у неё был не слишком довольный.

– Моник, прости, что отрываю тебя от дел, но мне очень нужна твоя помощь! – затараторила Женя. – Звонил мсье де Гиз, он хочет, чтобы я пошла на новую площадку, ну ты понимаешь, в дом барона-погорельца, и…

– Стоп! – прервала её Моник. – Я сейчас занята, давай обсудим этот вопрос вечером, идёт?

– Не идёт! – в панике воскликнула Женя, испугавшись, что подруга положит трубку. – Не идёт! Точнее, наоборот, идёт! Мсье Роше туда идёт! Прямо сейчас!

Имя владельца отеля как по волшебству изменило настрой Моник. Помолчав несколько секунд, она уточнила:

– Эдуар здесь? Это точно? Он не говорил мне, что собирается приехать…

– Я мечтаю, чтоб это оказалось ошибкой, – запыхавшись от стремительного подъёма по лестнице, Женя притормозила на площадке второго этажа, – но Фабрис велел мне перехватить его по дороге и проводить к развалинам деревни.

– Понимаю… Подожди минуту, – протянула Моник, раздумывая. Затем она, кажется, зажала телефон рукой и с извиняющимися нотками в голосе произнесла что-то, обращаясь к невидимому собеседнику. – Хорошо. Я готова. Боюсь, что экскурсии по стройплощадке не избежать, если Эдуар уже приехал. Но что, если я составлю вам компанию? В качестве моральной поддержки для тебя? Мало ли что…

– Да! – выдохнула Женя с облегчением. – Да! Это было бы просто здорово… Спасибо тебе огромное!

Поднявшись к себе, она заметалась по комнате. Её основной целью был пузырёк с настойкой валерианы, который она привезла ещё из дома. Отмерив двойную дозу капель, Женя залпом выпила успокоительное и грустно поболтала остатками жидкости на дне полупустого флакона. Да, последние недели – это один сплошной стресс…

«Нужно узнать у Моник, продаётся ли во Франции валерьянка. И где ближайшая аптека…»

Глянув перед выходом в зеркало, Женя всё же задержалась и переплела косу. Потом задумалась и в последний момент провела по губам прозрачным блеском, а потом зачем-то переобулась. Вместо удобных сандалий втиснула ноги в новенькие туфли-лодочки на каблуке.

«Незачем перед начальством выглядеть как неряха, да?»

Но уже сбегая по лестнице, Женя передумала. Разозлилась на себя за то, что ей вообще пришло в голову прихорашиваться.

«И ради кого это всё? Ради этого астрагала надутого[30]30
  Астрагал надутый (лат. Astrāgalus Inflatus) – вид многолетних растений рода Астрагал семейства Бобовые (Fabaceae). Также известен как «Кошачий горох».


[Закрыть], что ли?!»

Но возвращаться уже было поздно, поэтому она лишь яростно стёрла с губ блеск.

Промчавшись кометой по коридорам, она прибежала в лобби, но в помещении было пусто. Лишь Люк склонился над стойкой регистрации и, бормоча себе под нос, что-то торопливо записывал на клочке бумаги. Женя сделала глубокий вдох. После той встречи на кладбище она старалась лишний раз не обращаться к парню. Мало ли… Но сейчас выбора не было.

– Люк, а где мсье Роше? Он приходил?

Он даже не поднял головы, Жене показалось, что он вовсе не заметил её присутствия. Она подошла ближе и демонстративно постучала костяшками пальцев по стойке, прямо у него под носом.

– Земля вызывает Люка! Срочно! Мсье Роше не приходил сюда?

Парень поднял на неё горящий взгляд, глаза его блестели, словно в лихорадке.

– А, это ты… Роше? Они ушли с Бланшар в деревню… Сказали, чтобы ты догоняла… Иди-иди, не мешай… – Он махнул рукой в направлении выхода и снова вернулся к своим записям.

Женя оторопела.

«Что это сейчас было? Мне не послышалось? Иди-иди, не мешай?!»

За все прошедшие недели Люк ни разу не обратился к ней иначе, чем «мадам Арно».

«Судя по его виду, парень, похоже, болен. Нужно сказать Моник…»

Перед входом в отель мсье Роше не было, лишь несколько новых постояльцев восторженно фотографировались на фоне каменной балюстрады на лестнице. Женя мысленно застонала – похоже, она слишком долго копалась у себя в номере. Теперь позорной нотации не избежать.

«А что, если?..»

До деревни можно было добраться двумя способами. Моник наверняка повела своего приятеля и по совместительству начальника по мощёной дорожке, которая сначала извивалась по парку, а потом огибала боярышниковую рощу по большой дуге. Но если пойти напрямик через старое кладбище, то получится в два раза быстрее. Правда, там просто тропинка, и то не везде…

«Надеюсь, никаких зомби среди бела дня не предвидится».

Женя с тоской взглянула на новенькие туфли, но деваться было некуда. Она припустила по гравию и вскоре уже была у стены разрушенной часовни. Любопытство подтолкнуло её потратить несколько лишних минут, и Женя внимательно осмотрела могильные камни, возле которых, как ей показалось, копался Люк. Впрочем, ничего интересного она не обнаружила – дёрн был нетронут, земля не выглядела рыхлой.

Добравшись до территории бывшей деревни, Женя поднырнула под ярко-жёлтую ленточку заграждения и притаилась за одной из покрытых мхом кирпичных стен, вразброс стоявших тут и там. Она слышала голос Моник, но не торопилась показываться. А вместо этого, сняв с одной ноги туфлю, разминала ноющую с непривычки ступню и яростно тёрла носик обуви пучком травы.

«Похоже, туфлям конец… и каблук весь поцарапала… Чёртов Роше!»

Женя выдохнула и шагнула из укрытия.

– …и тогда Фабрис решил, что… – судя по облегчению, озарившему лицо Моник при виде Жени, она уже исчерпала все запасы фантазии.

– …что перекрывать крышу нет необходимости. Это даст возможность при хороших погодных условиях добавлять в программу пункт про астрологию, – ловко подхватила её рассказ Женя. – В перспективе есть задумка целого перформанса, посвященного астрологии.

– О, Эжени, вот ты где! – Моник улыбнулась и украдкой подмигнула. – А мы с мсье Роше как раз хотели осмотреть дом барона изнутри.

– Прошу прощения за задержку, мадам Трюдо попросила позаниматься со стажёркой в архиве, – ей показалось важным подчеркнуть, что она не просто кофе пила, а была занята полезным делом.

Мсье Роше приветственно кивнул, а затем окинул её задумчивым взглядом, хоть ничего и не сказал. Но Жене показалось, что от его цепких глаз не укрылись ни испачканные туфли, ни растрепавшаяся причёска, ни лихорадочный румянец. Сам Эдуар сегодня выглядел более неформально, чем в их первую встречу. Вместо строгого чёрного костюма и туфель – песочные парусиновые брюки и мягкие мокасины, вместо белоснежной рубашки – бежевое поло с коротким рукавом. В этой одежде «пират» выглядел не так устрашающе, как прежде, словно обрёл некий цивилизованный лоск.

– А что касается дома барона, – продолжила Женя, спешно переводя взгляд с руководства на здание, – то, как я уже сказала, крышу решили не перекрывать, а вот полы, наоборот, – полностью восстановить и уложить влагостойкие палубные доски с имитацией старины. Это, конечно, недешёвое удовольствие, но безопасность гостей превыше всего. Одним словом, – добавила она немного смущённо, – там сейчас не пройти.

– Ну не дыра же там вместо пола, – улыбнулась Моник. – Ничего страшного, мы будем внимательно глядеть под ноги. Так что, посмотрим дом, Эдуар?

– Я для этого и приехал.

Мсье Роше неторопливо двинулся вперёд по дорожке. А вот Женя округлила глаза и возмущённо посмотрела на подругу, изо всех сил посылая ей телепатические сигналы.

«Что ты делаешь? Зачем рубишь на корню такой отличный повод не заходить внутрь злополучного дома?»

Женя и так дышала через раз и старательно отводила взгляд от обугленных стен, что маячили впереди. Конечно, спустя полтора века после пожара изначальную копоть и сажу уже давно смыло дождём и укрыло слоем мха. Но Фабрис решил, что для успеха перформанса атмосфера трагического происшествия совершенно необходима, поэтому распорядился обновить антураж – мох кое-где расчистили, а стены снаружи декоративно обожгли и специально закоптили. Теперь складывалось полное впечатление, что несчастный барон Сен-Мар всего пару недель как еле-еле избежал страшной участи сгореть заживо.

Впрочем, Моник как будто не замечала взглядов Жени. Развернувшись, она догнала Эдуара, и Жене ничего не оставалось, как плестись за ними, на ходу продолжая рассказывать про ход работ на объекте. Как назло, ноги в туфлях окончательно разболелись, и ей приходилось прикладывать постоянные усилия, чтобы не оглашать окрестности неприличными стонами.

– Одну из комнат планируется разделить фальшстеной на две части, – старательно отчитывалась Женя, пытаясь под лавиной рабочей информации скрыть подступающую панику.

Они уже вошли во двор особняка барона. Пространство вокруг было завалено стройматериалами: по периметру лежали штабеля досок, прикрытые полиэтиленом, чуть поодаль крутилась портативная бетономешалка, двое рабочих заносили что-то в обгоревший дверной проём. Женя чувствовала, что ещё немного, и её накроет волной панической атаки. В груди появилось мучительное ощущение нехватки воздуха, на лбу выступили бисеринки пота, к горлу подкатила тошнота, а руки начали ощутимо подрагивать. Но она изо всех сил старалась сосредоточиться на важном:

– …в той половине, где нет окон, разместим техническое оборудование, пульт звукорежиссёра, там же актёры бу…

Моник, шедшая рядом, внезапно вскрикнула и стала заваливаться вбок. Она неловко взмахнула руками, пытаясь ухватиться за Эдуара, но он шёл чуть впереди, да к тому же отвернулся, заинтересовавшись грудой камней, сваленных у правого края площадки. Не раздумывая, Женя инстинктивно подалась вперёд, чтобы поддержать подругу. Моник неловко навалилась на неё всем весом, и в суматохе Женя отчётливо услышала, как что-то хрустнуло. А затем ногу прострелило невыносимой болью.