Текст книги "Ангел с человеческим сердцем"

Так

и крутясь на языке, оно сводило с ума. Хотелось снова испытать то странное наслаждение, которое сопровождалось неистовой болью. Я  боролась с собой из последних сил, и моему счастью не было предела, когда увидела, что мама сворачивает на обочину.  Убегая от самой себя, вскочила и поспешила ей навстречу.

Мама

совсем недавно научилась водить машину – тогда, когда решила, что купит мне новую, а старую возьмет себе.  Мэри очень умело для новичка справлялась с управлением этого «корабля» (так она ее называла), несмотря на то, что  ездила со скоростью 40 км/ч.

-

Как я без тебя целую неделю? – пела она мне в ухо, крепко сжимая в объятиях.

Слова

ласкали слух, усиливая свое воздействие тем, что их произносила мама, которая раньше сдерживала эмоции, и даже обычное объятие стоило ей непомерных усилий и уговоров самой себя.

После

нашего разговора  о  болезненном для нее воспоминании, мы очень сблизились, и я полагаю, что причина заключалась в  страхе.  Когда близкие люди находятся на волоске от смерти очень трудно прийти в себя и жить как прежде. Меняется все: мировоззрение, отношение к окружающим и в целом к жизни. Пока я лежала в коме – мама перенесла настоящую душевную драму. В страхе, что останется совершенно одна, она винила себя в том, что не дала мне столько, сколько могла бы,  и не говорила того, что чувствовала. Она молилась, чтобы все стало как раньше, и я снова могла встать на ноги.

«Думаю,  стоит сказать спасибо мои тайным недругам и

за новый уровень наших с ней отношении тоже…»

Разделив  воображаемую страницу пополам и надписав

получившиеся колонки как «-» и «+», я фантазийным пером записала туда результаты их работы, за которые могла бы  поблагодарить и, наоборот, возненавидеть. И черт возьми, плюсов, полученных в результате их тайной деятельности в моем сознании, получилось больше, а минус пока один, и то обобщенный – они забрали мою память.

За

незнанием того, что было в этих воспоминаниях, решила отложить  написание им благодарственных писем и почетных грамот  за свершенные достижения на поприще моей жизни.

Идти

наверх, оставаясь с хищными мыслями наедине, как-то не хотелось, да и с мамой удастся поговорить не раньше, чем через неделю, поэтому, я дала волю эмоциям и наговорилась с ней досыта еще в течение двух часов.

Поднявшись

наверх в половину второго ночи, открыла окно, вдохнула умопомрачительный своей прохладой ночной воздух и запрыгнула в кровать. Сон уже одолевал, но бурная деятельность моей фантазии не давала мне покоя и требовала завершения душевных терзаний, начатых еще вечером на улице.

Долго боролась с собой,

не желая вновь переживать жуткую боль, пробирающую до самых костей, и в тоже время  отчаянно уговаривала свою волю, что это необходимо для того, чтобы понять причину наслаждения, таящуюся за ней.

В конце концов, я сдалась – спрятала голову под

подушку и громко произнесла, пока не передумала:

-Дэвид!

Дэвид! Дэвид!

Поздно

осознав, что совершила глупость, хватая ртом воздух, и теряя реальность, соскользнула с кровати. Прижимая руку к сердцу, явственно ощущала, как огонь прожигает легкие от нехватки кислорода.  Уткнувшись  лицом в одеяло, чтоб не напугать маму своими криками, я всей душой рвалась к истине, заставляя себя забыть о раздирающей боли.

Желанное

чувство, которого так добивалась,  растворенное в воде,  блаженной волной растеклось совсем близко – нужно было просто приложить немного усилий и дотянуться до нее кончиками пальцев. Но сил не было. Совсем. Я бесполезно лежала на полу и видела, как волна подкатывает и вновь отступает перед самым моим лицом.

Хотелось и вовсе

прыгнуть в эту воду, ощутить ее прохладу и вобрать кожей максимальное количество моих же воспоминаний, словно в этой воде и скрывалась вся тайна моего незнания, словно это и было разгадкой…

Но

я была бессильна, а вода чересчур поверхностна, и напоследок коснувшись своей прохладой кончиков моих мысленных пальцев, она испарилась, уступив место языкам пламени. Теперь они не были прожигающими и душащими, как прежде,  и периодически давали делать вдох.

Не хотелось отпускать  неуловимое

мгновение, и я готова была на все, лишь бы вернуть воду, вновь унесшую мои воспоминания в неведомую даль. Слезы лились ручьем – ни на что другое сил не оставалось.

Хотела бы еще раз назвать его

имя, чтобы снова поймать ту волну, но  знала, что не получится –  попросту не выдержу.

«Боже,

как же это глупо! Ради мгновенного понимания испытать столько мук…»

Этот

раз получился результативнее прошлого – он был наполнен ассоциациями и близостью момента, что немного оправдывало мою глупость.

Сдавливая

горло рукой, я вдыхала и вдыхала, словно заново научившись дышать. Боль убрала свои когтистые лапы от моего онемевшего тела, превратив его в тряпичную куклу.  С трудом восстанавливая дыхание, старалась не шевелиться, чтоб боль не вернулась, хотя знала, что не вернется, пока сама ее не позову.

-

Не мучай себя, Элизабет.

Шёлковый

голос вызвал во мне новую бурю эмоций, но реагировать на него мое тело категорически отказывалось. Сил, чтобы повернуть голову не осталось абсолютно.

Прохладные руки

коснулись тела, заставив слабо дернуться. От холода, исходившего от него, почувствовала, что замерзаю. А потом вдруг легкость простыней коснулась кожи, давая понять – он просто переложил меня в кровать.

Сомнений

не возникало – это тот же мужчина, который заглядывал в мои окна. Он  же был в тот день в моей комнате и выпрыгнул со второго этажа. И скорей всего, он был тогда в ресторане.

«Это

и есть тот самый Дэвид??? Я произношу его имя и он приходит?  Но как  слышит и откуда появляется? Он не человек? Тогда кто?»

Мысли

неслись табуном, и я своим изнеможенным сознанием пыталась ухватиться хотя бы за одну из них и доскакать до финиша.

«Боже,

почему нет сил, и я не могу спросить его обо всем, пока он здесь!?  Даже глаза открыть не в состоянии!»

Чужие ладони гладили мое лицо и убирали с него

мокрые, прилипшие волосы.  Взяв за руку, он крепко сжал ее в своей, и я снова ощутила неестественную прохладу его кожи.

«Я

вся мокрая, потому мерзну…» – уговаривала себя мысленно, отгоняя  иные объяснения холоду, исходившему от парня.

Затем услышала сдавленные звуки, исходящие от

таинственного Дэвида.

«Что

это? Плач? Он что, плачет из-за меня?»

Так хотелось встать,

посмотреть на него, спросить обо всем, но от бессилия не смогла бы даже мяукнуть. Во мне не было и капли страха к нему, хотя чувствовала наверняка, что с ним не все в порядке.

Сдавшись  в попытках сесть, попробовала просто сжать

его ладонь. Приложив немало усилий, чтоб пошевелить пальцами, отчаянно выдохнула – пальцы скользнули по воздуху. И все – ни его дыхания, ни шевеления, ни сдавленных рыданий.

Он  ушел.

Отчаяние,

злость, ненависть и жалость к себе смешались в кашу. Знала наверняка, что утром усомнюсь во всем и сама себя уговорю, что просто привиделось.

«Хватит

уже издеваться над моей памятью!» – мысленно проорала я, и последние остатки сил покинули мое бренное тело.

Глава

9. Прыжок с трамплина

Все

тело наутро было неподвижным и неподъемным,  словно каменное изваяние. Я пролежала минут сорок разглядывая потолок и уговаривая себя, что вчера все просто привиделось.  Какая-то часть моего сознания бунтовала и выражала протесты, высказываясь в пользу того, что ночь была реальной, и приводила в доказательство  мое тяжеленное тело. В конце концов, я победила внутренние протесты, заключив, что это был сон.

Хотелось

кого-нибудь убить, но рядом никого не отказалось, поэтому решила убить мороженое, лежавшее в морозильнике уже неделю.  С минуту представляя его, посыпанным фисташками и шоколадом,  ощущая во рту его вкус, и вкус кофе, стала вставать. Рука наткнулась  на что-то объемное и твердое под одеялом, и я мгновенно вскочила, с трудом сдержав крик.

Первый

девичий страх – оно сейчас начнет двигаться и уползать, а еще хуже – подползать.  Что-то  вроде огромного жука мутанта или черепахи с противным склизким панцирем. Не спеша утихомиривать свою взорвавшуюся буйную фантазию,  резко отдернула одеяло.

Не

знаю, что было бы легче принять моему мозгу:  несуществующих животных, которых уже  мысленно разрисовала себе во всех красках, или мужской кошелек в своей кровати… Особенно после мысленной победы над собой пару минут назад в отношении прошедшей ночи.

С  нескрываемым любопытством принялась  разглядывать находку. Но заглянув внутрь,

застыла. Помимо денег там не было НИЧЕГО: ни визиток, ни документов, ни чеков… только моя фотография из выпускного фотоальбома.

«Откуда

она у него?»

Я

встала с кровати и глубоко вдохнула. Обойдя комнату вдоль и поперек, обдумала все возможное, сложив все имеющиеся факты воедино и добавив к ним существование некоего Дэвида, кошелек которого в распахнутом виде лежал на моей кровати.

«Предположим,

что я любила этого Дэвида и что это чувство было взаимным… Вопрос все равно остается повисшим: зачем стирать мне память? Я знала что-то о нем, чего не должна была? Тогда почему он все еще рядом?  Почему  сам ничего не объясняет, я ведь теряюсь в догадках… Зачем он следит за мной?»

Спровоцированная

мною же подсказка вместо радости вызвала раздражение.  Просто  невозможно было что-либо  разглядеть  тусклым фонарем своего сознания в кромешной темноте бездонной ямы памяти.

«…Если он следит, значит

поедет во Флориду за мной. Следовательно,  вернется за своим кошельком, в котором, мягко выражаясь, немало денег… и попытается больше не попадаться мне на глаза…»

Я

взяла ручку, вытащила свою фотографию из кошелька и на обратной стороне написала самый главный вопрос, больше всего остального терзающий мое сердце, и позволяющий ему понять, что знаю достаточно…

«Дэвид,

я любила тебя?»

… и обратной стороной вверх

положила фотографию на место. Кошелек оставила на подоконнике и спустилась на кухню.

Мама

была уже на работе. Я включила радио и приготовила кофе. Мороженое потихоньку подтаивало и приобретало мою любимую консистенцию.

Набрав  Лорен, с полчаса провисела на трубке, доедая

мороженое и слушая болтовню подружки. Затем созвонилась с Сони и спросила, готова ли та к отлету. Она  бодро отвечала на мои предсказуемые вопросы.

«Наверно,

я одна не в настроении сегодня…»

В

отношениях Роба и Сони ничего не изменилось, но их дружбе можно было позавидовать. Официально они не являлись парой (насколько я знаю, неофициально тоже), но он стал ее тенью, и никогда  ничего не требовал взамен.  Поначалу казалось, что парень влюблен по уши, но по холодности его поведения выходило, что это не так или не совсем так…

Я

доела и собралась наверх, но  так и не сдвинулась с места, побоявшись спугнуть внезапно возникшее и с трудом уловимое воспоминание. Невозможно было понять, с чем оно связано и что его спровоцировало.

Происходящее

внутри меня было похоже на прыжок с трамплина. Я четко увидела себя со стороны, стоящую на самом краю настоящего и смотрящую в голубое, чистое небо, символизирующее  будущее. Кто-то невидимый сильно и без предупреждения толкнул меня, и я вынужденно прыгнула  в бассейн своей прошлой жизни. Вода в нем расступилась, впуская в двадцать четвертое апреля этого же года,  на мою кухню. Напротив меня появился Дэвид, а рядом – Мэри.

Все

было настолько реальным,  что я, казалось, могла бы протянуть руку и коснуться их.  Затем услышала свой голос, исходящий изнутри, обращенный к Дэвиду:

«Послушай припев…»

Окунувшись  в прошлое, попыталась впитать все ощущения и

чувства, пока это было возможно.

Его

взгляд, был полон тепла и нежности. Внутри меня сновала  боль в преддверии чего-то плохого, и незнакомое доселе чувство любви и страсти. В глазах мамы – вопросы и непонимание.  Затем ощутила что-то непонятное и незнакомое ранее, словно в меня вливают что-то мягкое и пушистое, похожее на вату…

Воспоминание

резко оборвалось.  Причина погружения в прошлое полилась из радио, кромсая сердце на куски. Я подскочила к нему, и сделала громче настолько, насколько позволяло это несчастное создание стапятидесятилетней давности.

«…Подарите

мне крылья вольные,

Отпустите

меня к нему, больно мне,

Ничего

вам не сделаю, кроме,

Я

устала дышать одиночеством,

И

одной под дождем стоять холодно,

Подарите

мне крылья вольные,

Отпустите

меня к нему, больно мне».

-

Вот черт! –  в сердцах крикнула я, пытаясь унять волнение и дрожь.

«Теперь

есть надежда, что получится вспомнить все! Я  заставлю себя это сделать, а потом найду тех, кто так поступил со мной… Единственная проблема в том, что ничего не смогу против них… Судя по тому, как они распоряжаются моей жизнью – я в их глазах ничтожество… Ну, не убью их, так хоть лоскуток от порванного одеяла памяти пришью на место…»

Песня

закончилась, я отключила радио одним движением, так и оставаясь, стоять в раздумьях.

«Значит,

я к нему все же что-то испытывала, раз он был в моем доме и сидел за одним столом с мамой. Так стоп, но ведь мама мне ничего о нем не рассказывала!»

Рассеянно набрала маму и

через пару гудков услышала родной голос:

-

Магазин Митчелов, Мэри Бэнтси,  слушаю.

-

Мама… – не зная как начать, сказала я.

-

Элизабет, как дела? Ты уже в аэропорт что ли?

-

Мам, я по-другому поводу, – замялась, услышав веселый мамин голос.

Она тут же напряглась и в трубке

повисла звенящая пауза.

-

Не пугайся, просто я тут вспомнила кое-что…

-

Вспомнила?!– она даже вскрикнула от неожиданности, – Что вспомнила?! Я сейчас приеду…

-

Нет-нет-нет, не надо. Ты просто ответь мне на один вопрос… – она ждала, не произнося ни звука, – Скажи, я приводила домой парня?

-

Парня? – шумно выдохнула мама.

-

Просто скажи, да или нет.

-

Нет.

-

Когда я просила послушать припев песни, в тот злосчастный день…Ты помнишь? Ты сама мне рассказывала…

-

Да-да, песня о любви была.

– В тот день с нами сидел

за столом парень с густыми черными волосами, в белом свитере?

Мама

молчала.

-

Мам, алло?

-

Слышу, милая. Сожалею, но нет… Это, наверное, остаточные следствия амнезии. Ведь доктор говорил, что ты никогда не сможешь вспомнить…– успокаивала меня мама.

-

Главное, что  начала, – бодро отозвалась я, и, попрощавшись, положила трубку.

Мысли

вихрем закружились в моей голове.

«Она

рассказывала, что я смотрела в одну точку и просила послушать припев.  Но в  моем воспоминании я смотрела  на Дэвида и просила слушать его, а не Мэри. Значит это не моя фантазийная сборка – этот человек реально был в моей жизни. Вопрос: Кем? Если его не видела мама, о нем не знали Лорен, Сони и Роберт… Роберт! Он наверняка знает! Он же был в тот день у нас дома! Роберт скажет мне кто такой Дэвид! Я заставлю его все рассказать!»

Безудержная

радость от приближения разгадки грела сердце,  значительно улучшив настроение.

Багаж

был уложен, осталось только одеться и привести себя в порядок. Я заскочила в душ и поднялась наверх. Открыв шкаф, достала заранее подготовленное платье и стала раздеваться. Взгляд упал на подоконник.

Кошелька

не было – только вырванная из тетради страница, и поверх нее ручка.  Не читая, посмотрела на конец записки и увидела то, чего боялась.

«Не

дописал, значит, спугнула…»

Мельком оглядела улицу,

заранее предугадав, что его не увижу и принялась жадно читать:

«Да,

любила… Но главное ДЛЯ ТЕБЯ, что ты этого не помнишь. Знаю, ты пытаешься найти ответы, и вспомнить то, что тебя заставили забыть, но  будет лучше этого не делать! Причина во мне. Это главный вопрос, на который ты уже нашла ответ и подтверждения.

Мы

не можем быть вместе, но для тебя это не должно иметь значения – ты все равно не помнишь, что между нами что-то было и тем более своих чувств.

Просто не произноси мое имя и тебе больше не

будет больно. Я уже говорил… и повторю еще раз: когда увижу рядом с тобой достойного, перестану тебя преследовать, и твои боли прекратятся навс…   »

На

этом  письмо оборвалось, но суть осталась ясна.

Это признание только

раззадорило мое любопытство, и я была готова на что угодно, лишь бы докопаться до истины. В конце концов, это оправданный риск – найду то, что у меня отобрали,  можно сказать, насильно.

Вдохнув

полной грудью, вышла из дома, положила чемодан в багажник и набрала маму.

-

Мам, уже собралась, нет времени тебя дожидаться – самолет ждать не будет… – улыбнулась в трубку, -Увидимся через неделю?

-

Да, милая… Все равно раньше, чем через час не освобожусь. Вчера тебе все сказала. Будь осторожна! Люблю тебя. Хорошего отдыха!

-

Спасибо, мам.

Еще

раз оглядев все вокруг, выжала газ. Взвизгнув шинами, машина рванулась с места, навстречу белому песку пляжей Флориды.

Глава

10. Флорида

В

состоянии депрессии человек ничего хорошего замечать не желает. Не то чтобы все плохое кажется сытнее для его разыгравшейся саможалости, просто увидеть плюсы в том, что не нравится очень трудно. Но они там всегда есть!

И  когда

начинаешь уговаривать себя, что все не так уж плохо, и пробуешь сменить настроение, становится только хуже – вообще перестаешь замечать все, кроме самого себя – такого несчастного и пострадавшего от несправедливости мира. Лучше просто переждать непогоду в  городе своей души, чем в ливень и грозу идти искать солнце, испачкавшись в слякоти и промокнув до нитки.

Вот

и я, по пути в аэропорт успела возненавидеть все светофоры, их создателей, всех водителей и пешеходов, а так же дороги и тех, кто их когда-либо ремонтировал.

Стоя

у входа в ожидании  ребят, жалея себя любимую, страдающую от несовершенства мира, я замечала любое неудобство, и незамедлительно мысленно раздувала из него огромное горе.

Роб

и Сони обещали быть через десять минут, а Лорен с Ником уже подъезжали на такси. Я собиралась прихватить Лорен по дороге в аэропорт, но та сообщила, что у них с Ником все заранее обговорено и они уже ждут такси.

Взглянула на небо, и в

следующую минуту, мир уже не казался ничтожным пристанищем для моей необъятной души, а стал красочным и солнечным уголком ненасытной и заполненной вселенной.  До сегодняшнего дня не знала, что небо может дарить внутреннее спокойствие и чистоту.  Все вдруг показалось таким несущественным, включая проблемы, настроение, мысли и вообще жизнь в сравнении с этим величественным и божественным произведением искусства – небом.

Я

увлекалась психологией еще в школе, читала, что у каждого человека есть свой ключ к замку любой депрессии. Просто нужно внимательнее относиться к себе, замечать все, что воодушевляет, окрыляет, вселяет уверенность, и делать из этого выводы. Тогда в моменты внутренних страданий можно будет безболезненно вывести себя из темного леса подавленного сознания на яркую лужайку окружающего мира.

Вспомнив

об этом знании, которое сидело во мне много лет, откровенно обрадовалась, что все же мое самообучение психологии не прошло даром, и  теперь я владею собственным ключом от депрессии.

Мысленно

погладила себя по голове и поспешила навстречу Лорен и Нику. Они стояли возле отъезжающего такси и в поисках меня крутились из стороны в сторону. Помахала им рукой. Лицо Лорен тут же озарила улыбка, а Ник что-то шепнул ей на ухо, заставив незамедлительно рассмеяться.

Мечтая

о загаре и солнце Флориды, мы не заметили, как появились ребята и того факта, что опоздали на сорок минут. До посадки оставалось совсем немного, и, расталкивая всех на бегу,  мы помчались на регистрацию.

Все

необходимые процедуры были пройдены без проблем, и, уже сидя на мягких креслах первого класса (в котором  мы оказались  по настоянию Роба), ребята оживленно обсуждали предстоящие планы.

Роб

был молчалив и сидел с закрытыми глазами.  Я старалась избегать его взгляда, чтоб контролировать поток мыслей и рвущихся из меня слов.

В

суете и волнующем ожидании предстоящего отдыха мое тело ныло, и сознание отказывалось вспоминать самую важную проблему. Удобно устроившись на своем месте, с закрытыми глазами представляла искрящуюся воду,  яркое солнце Флоридских пляжей и уже даже кожей ощущала прикосновение теплых солнечных лучей, когда в мою голову без спроса и предупреждения ворвались мысленные обращения Роберта. Я заставила себя не дергаться, молча слушать и, что бы ни случилось, не открывать глаза.

«Знаю,

что ты здесь… Знаю, что уже не Хранитель, но я должен с тобой поговорить! Прошло всего несколько месяцев – ты не мог потерять сразу все способности. Ты же слышишь меня сейчас, Дэвид!? У меня плохое предчувствие, что она знает больше, чем надо…»

По

спине пробежал холодок, и я мысленно засунула себе в рот кляп и для пущей уверенности обмотала его скотчем.

Ответа

не было, а нетерпение съедало меня изнутри. Открыв глаза, обнаружила, что Роба нет.

«Он

встал так бесшумно или я уснула? Нет, с такими мыслями уснуть не смогла бы и под лошадиной дозой морфия».

Вскочив

с места, собралась бежать на его поиски, но Лорен схватила за руку, вернув из мира, в который унесли собственные мысли.

-

Куда это ты?

«И

действительно, куда я собралась?  Выяснять всю правду о тайном мире, о котором люди не имеют понятия, здесь – в самолете, битком набитом людьми?»

-

Сон приснился плохой, – отрапортовала я и плюхнулась на место, не отпуская руку подруги.

После

того случая в моей комнате, когда Лорен видела мой приступ, мы словно скрепили наши отношения кровью, став чувствовать друг друга острее. И  сейчас, от внимательных глаз подруги не ускользнуло мое напряженное выражение лица. На ее вопрос, в чем причина такого состояния, я просто крепче сжала ее руку.

«Что

же со мной происходит? Я так хотела узнать правду, которую у меня отобрали, а сейчас, когда она так близко – мне страшно. Чего я боюсь? Наверно того, что узнаю что-то, чем жила и дышала все время до «амнезии», и пойму, что просто предала себя, уступив недругам и позабыв самое важное, по одному щелчку их пальцев. Боюсь, подтвердить опасения, что  все мы не принадлежим себе, раз кто-то может вот так взмахнуть "волшебной палочкой" или как оно у них там называется, и человек забудет, кто он и для чего жил все это время…»

По

возвращении Роба я уже приняла решение, что для начала неплохо бы узнать всю правду, а потом уже заниматься самобичеванием. Отложив плохие мысли и стараясь не замечать его изучающих взглядов, продолжила полет как на иголках изнутри и  расслабленно  спящей снаружи.

Постоянно

вслушиваясь, чтоб не упустить нового вопроса  Дэвиду, постоянно ловила себя на мысли, что мне мерещится  голос Роба.  Убеждала себя в том, что слышу его мысли громко, четко и даже реальнее, чем, если бы он говорил вслух.

Ближе

к концу я все же сдалась, и мой напряженный организм погрузился в мир грез. Я спала так чутко, что даже сквозь сон не переставала ощущать ладонь Лорен, сжимающую мою расслабленную руку.

Проснулась

от внезапно прозвучавшего голоса Роба в моей голове:

«Сделай

так, чтобы она тебя не видела».

И

снова тишина в ответ. Самолет стал приземляться.

Разочарованная

и подавленная, поняла, что Роб уходил не просто по нужде, а поговорить с Дэвидом. Я  все это пропустила, думая, что молчание Дэвида в ответ  означало отсутствие его в салоне самолета или, как минимум, невосприимчивость  к мысленным посланиям Роба. Но на самом деле, вся проблема была во мне – я не слышала Дэвида.

«Только

почему? И что значит фраза: «Ты уже не

Хранитель»? Хранитель чего? О каких

способностях речь?»

Спускаясь

по трапу, глазами  искала знакомое лицо, которому Роб запретил появляться в поле моего зрения. Но  мысли то и дело ускользали по направлению к солнцу, пляжу, загару и отдыху, и я  позволила себе это.

Глава 11. Лорен

Мы

прилетели поздно вечером, около одиннадцати. Знала, что уснуть удастся не раньше, чем через два часа, включая регистрацию в гостинице, обустройство, болтовню с подругами, планирование завтрашнего дня и девичьи секреты.

Наш

отель находился не в самом центре города, но и окраиной это место не назовешь. Пока подъезжали к отелю на машине, взятой на прокат, успела разглядеть ночную Флориду во множестве огней, ночных клубов, ресторанов и круглосуточных магазинов.

Ночной  город всегда действовал на меня успокаивающе.

Глядя на его многочисленные огни, я убеждалась, что даже в темноте есть место яркому, разноцветному миру и мир теней отходит на второй план, уже не так сильно распаляя воображение и страхи.

Сам  отель был классикой архитектурного искусства

и казался  срисованным с картинки, размещенной в одном из глянцевых изданий, рекламирующих самые престижные отели мира.

Выложенный камнем тротуар  освещали множество фонарей высоких и

напольных, запросто способных посоревноваться с дневным освещением. Фонари  были расставлены по всему периметру отеля и даже далеко за его пределами, создавая дорожки, ведущие к нему, в форме пяти лучиков солнца, которым и являлся сам отель.

Клумбы

с цветами, пальмы и аккуратные редкие кусты, обнесенные оградой, служили акцентами, привлекающими внимание туристов и обещающими оправдать даже самые смелые ожидания внутри здания и в его апартаментах.  Я даже не представляла, что ждет нас внутри, и это не мудрено – не приходилось раньше бывать в таких местах.

Не

успели припарковаться, как нас уже встречали у входа двое служащих, чтобы помочь с багажом и расселением.

Парни

оформили два номера: двухместный и трехместный, без задержек и проблем. Роберт настаивал предоставить номера класса люкс, но портье  извинился, сожалея о том, что свободного трехместного  люкса не оказалось в наличии. Ребята тоже решили  не выделяться  и нашей компании предоставили обычные номера.

Номер

встретил нас в великолепном состоянии. Дорогая мебель, без единого изъяна, к которой страшно даже прикасаться, была представлена тремя кроватями внушительных размеров с мягкими пледами и подушками.

Ворсистый

ковер на весь немаленький номер  и плазменный телевизор, с огромным экраном  заставили невольно призадуматься, что же такого есть в номере люкс, чего нет здесь. Даже ноутбук с выходом в интернет нашелся на каждой прикроватной тумбе, не говоря уже о ванной комнате, в которой без раздумий можно было бы жить.

Внушительных

размеров ванна с джакузи и колонки, развешанные по углам, позволяющие слушать музыку и принимать ванну одновременно, вызвали у меня хищную улыбку.

Все

это удовольствие было заслугой Роберта – он любит шик и блеск. Откуда у него столько средств, всегда оставалось  для меня загадкой – он никогда не распространялся на эту тему. Из всей нашей честнОй компании, он один всегда с иголочки.

Всю

эту вылазку собирался финансировать Роб, но под буйные возгласы и угрозы мы, в конце концов, пришли к консенсусу, что он оплачивает только проживание, а в остальном каждый платит за себя. И тут, конечно же, парень решил не падать в грязь лицом и предоставил нашим восхищенным взорам вот эту божественную красоту, созданную людскими руками.

Моему  удивлению не было границ,  но в отличие

от Лорен  и Сони, я все же смогла выдавить из себя:

-

Роб, это сказка… Мы что, попали в рай?

-

Но откуда столько денег? – подкинула не менее важный вопросик Сони.

-

Это не ваши проблемы, – огрызнулся он и тут же подмигнул, расплываясь  в самодовольной ухмылке.

Я

кинулась ему на шею, чего он, конечно же, не ожидал, и мы вместе упали на кровать, сопровождаемые моим воплем радости от переполняющих эмоций.  Сверху навалились Лорен с Сони, и, только когда совместными усилиями мы «похоронили» Роба под подушками, я облегченно выдохнула.

Ник

стоял в углу и, наслаждаясь статусом свидетеля сцены, улыбался, но позволить ему остаться без нашего внимания было, как минимум нечестно, и после недолгих сопротивлений его постигла та же участь. Довольно отряхиваясь и улыбаясь, мы оглядели жуткий бедлам, воцарившийся после нашего появления в номере, и с сожалением поняли, что испортили свои спальные места.

Выдворив за дверь взъерошенных парней,

принялись за уборку и «перемывание косточек». Девчонки   разговорились так, что мои предсказания по поводу позднего сна сбылись, и мне удалось задуматься о том, чтоб поспать, только около половины третьего ночи.

Усыпленные

мной на неопределенный срок  раздумья по поводу похищенной любви были разбужены нежным поцелуем Ника и Лорен, свидетелем которого я стала случайно, выходя в дамскую комнату и наткнувшись на них в коридоре.

Вбежала шумно дыша в номер, и быстро закрыла за

собой дверь.

-

Ты что, приведение увидела? – спросила Сони, присев на край кровати.

-

Лорен тебе сама расскажет, не обижайся, Сони, это ее личное…

-

Нет проблем! – сверкая улыбкой, сказала она, и добавила, –  Судя по твоему лицу это что-то хорошее и что бы это ни было, я рада за нее.

Я  кивнула в знак одобрения.

Прошло

полчаса – Лорен все не было.  С  трудом сдерживаясь, чтоб не уснуть,  решила повторить попытку сходить в дамскую комнату и удивилась, никого не застав в коридоре.

Чем

ближе оказывалась заветная дверь, тем большая меня охватывала тревога. Оставшиеся несколько метров  преодолела бегом и, дернув ручку двери, поняла, что не зря переживала, а запертая дверь только усилила это чувство.

-

Лорен, открой, милая! – я лихорадочно дергала ручку двери.

Если

бы в тот момент оттуда вышла не Лорен, моему счастью не было бы предела.

Замок

щелкнул, и я вошла, увидев  белое, как снег, лицо подруги. Не говоря ни слова, она направилась к окну.

-

Что, опять?

-

Только отпустило. Я думала, ты придешь раньше… – с обидой в голосе озвучила мои опасения.

– Не сразу догадалась, прости.  Обрадовалась за вас и совсем забыла про

…это…– на последнем слове, я запнулась, глядя подруге в глаза.

-

Как ты думаешь, что это такое? – спросила она с надеждой.

-

Пока еще не знаю… Скажи, как это случилось?

Лорен отвернулась и сморщила

лицо так, что я уже хотела отменить свой вопрос, в полной мере ощутив пережитое ею.

-

Ник поцеловал меня, и я поняла, что не смогу…Черт… В общем, я стала разбираться в своих чувствах, и тут меня словно проткнули сзади чем-то острым… Чего мне стоило, Элизабет, закончить с ним разговор и уйти, чтоб он ни о чем не догадался! – она зарыдала, повиснув у меня на шее.

Я

возненавидела всех, кто сделал это с ней, и, обнимая подругу,  решила, что завтра  сделаю возможное и невозможное, чтобы все узнать.

Внезапно

посетившая мысль была похожа на ослепляющий свет фар, надвигающегося автомобиля, посреди ночной пустынной трассы в дождь.

«Если

мои приступы связаны с конкретным человеком,  значит,  у нее есть "свой Дэвид"!? И ей  тоже стерли память, как и мне…или по-другому?  Но я  не припомню, чтоб она мне рассказывала, что ударилась головой и получила  амнезию… Значит, к ней применяли другие методы. Удивляться нечему, они и не на такое способны…»

Дэвид

написал в своем письме, что  перестанет меня преследовать, когда  встречу достойного, и мои боли прекратятся. Но ведь она уже встретила Ника… Выходит, приступы случаются не только от произношения  имени, а и от сильных чувств к любому представителю противоположного пола, как в случае с Лорен. Значит,  ее «Дэвид» до сих пор где-то рядом и не дает ей шанса на нормальную жизнь. А она даже не помнит его имени.