Текст книги "Владивосток-3000. Киноповесть о Тихоокеанской республике"

3

Вечер. Здание морской патрульной службы на Улиссе, кабинет Каплея и Каптри. Оба обитателя кабинета на месте, здесь же – Влад и еще один молодой человек в погонах старшего лейтенанта. Последний разложил на столе какой-то документ.

– Ну что, докладывай баковые новости, – говорит Каптри.

– Отпечатки пальцев, взятые вами у российского предпринимателя Максимова, и отпечатки пальцев, обнаруженные в притоне Миллионки, совпадают на сто процентов, – объясняет старлей.

Каплей без выражения смотрит перед собой.

– Ошибка исключена?

– Практически исключена, товарищ капитан-лейтенант. На вашей бутылке отпечатки очень четкие, не смазанные, в притоне они не столь четкие, но сопоставление отпечатков в данном случае не дает нам повода для сомнений. Это солидарное мнение экспертов.

Каптри выжидательно смотрит на Каплея.

– Значит, это он, – говорит Каплей без выражения, безразлично пожимая плечами. – Отличный мужик, мой добрый приятель. Шпион и диверсант, враг Тихоокеанской республики. Спасибо, оставьте нам заключение и можете быть свободны, – говорит он старшему лейтенанту.

Тот покидает кабинет.

– У тебя там есть что-нибудь? – Каплей кивает на шкаф.

– Есть, корейский как раз подогнали, – оживляется тот и вынимает из шкафа пачку кофе.

– Да нет… Посерьезнее ничего нет?

– Мы же на работе! – преувеличенно строго говорит Каптри.

Каплей усмехается.

– «На работе», кто бы говорил…

Каптри прячет кофе обратно в шкаф. Каплей его останавливает:

– Ладно, черт с тобой, давай свой кофе.

Оживившийся Каптри возится с водой и кофе.

– Шефу доложишь?

– Сейчас доложу, ага, – отвечает Каптри. – Упаковываем по полной?

Каплей делает неопределенное движение ладонями и бровями.

– Ты же у него в приятелях? Можешь ему позвонить сейчас, забить стрелку где-нибудь? – спрашивает Каптри уже деловым тоном.

– Вопросов нет. Могу, если надо, – безразлично говорит Каплей.

– Он ничего не заподозрит?

– Да не должен, по идее…

Достает телефон, набирает номер. Влад и Каптри напряженно смотрят на Каплея.

– Абонент временно недоступен, – наконец говорит тот.

– Так… А где он живет, знаешь?

– Где-то в центре, точнее не знаю. Кажется, на Лазо.

– Ладно…

Каптри снимает трубку городского телефона.

– Олег? Это я… Надо пробить человечка. Пиши телефон. Какой у него? – спрашивает он Каплея, прикрыв трубку ладонью.

– Короткий – девять-пять-пять, двести три, – отвечает тот, глядя на экранчик своего телефона.

– Пиши: девять-пять-пять, двести три, это короткий. Попробуйте запеленговать абонента и все данные на него. И пробейте еще по вашей базе, где у нас поселился предприниматель из Москвы, такой Максимов… Да, тот самый, именно так. Все. Потом сразу мне доложишь. В любое время. Ага, все, давай.

Каптри кладет трубку. Думает. Потом спрашивает:

– Ты говорил, у него здесь подружка есть или любовница, кто она ему?

– Есть, Ольга такая… Работает в турфирме. А отец у нее – ученый, морской биолог. Профессор.

– Морской биолог? Все одно к одному. Ты знаешь ее адрес?

– Нет, но можно узнать через ее фирму.

– Узнай, срочно. Во-первых, Максимов может пойти к ней, мало ли что. Во-вторых, возможно, она сама нуждается в охране. Она или, что еще вероятнее, ее отец. Пока все.

Каплей и Влад едут по городу. Каплей сумрачен, смотрит в одну точку, не очень внимательно ведет машину. Вот из-под него едва-едва уворачивается какая-то малолитражка – «ист» или «фит»… Водитель малолитражки возмущенно сигналит – он был на главной. Каплей не обращает внимания.

– Вы его арестуете? – спрашивает Влад.

– А?.. Обязательно, – отвечает Каплей.

– А мне жалко Максимова. У него служба такая, а человек-то хороший.

– Ну и что, что хороший… Так надо. Никто его на эту службу силком не тянул.

Дорога подходит совсем близко к морю, и Каплей вдруг останавливает машину:

– Смотри!

На берегу виднеется огромная туша, вокруг нее суетятся люди.

– Что это? – спрашивает Влад.

– Кит выбросился на сушу.

Мужчины выходят из машины, смотрят на тушу морского гиганта.

– Плохая примета, – говорит Каплей.

4

В это время тот, о котором они говорят, думает о чем угодно, только не о службе. Подполковник Максимов и Ольга находятся где-то у моря. Вероятнее всего, это окрестности Шаморы, самого знаменитого владивостокского пригородного пляжа. Не «основная» Шамора, где всегда многолюдно, где множество домиков и «шашлычек» стоят едва ли не друг на друге, а участок берега чуть южнее, в сторону бухты Щитовой – то место, где стена из плоской скалы опускается прямо в воду.

– Поехали ко мне? – говорит подполковник. Ольга сидит у него на коленях. Они только что искупались, кожа девушки еще мокрая – блестят капельки, подсыхает соль.

– К тебе? Это неромантично, – кокетничает она.

– А что романтично?

– Не знаю. Придумай. Ты же умный.

Максимов долго целует Ольгу, но вдруг она отстраняется.

– Мне надо переодеться, – говорит она.

– Переодевайся, – удивленно говорит Максимов.

Ольга встает в полный рост и освобождается от купальника. Потом снова садится на колени к Максимову, но уже не боком, а лицом к лицу. На хрупком теле выделяются две незагорелые полоски, видимые даже в темноте – может быть, из-за луны. В нескольких метрах от пары шуршат прибойные волны.

– Это будет нетрудно, – шепчет девушка.

Проходит какое-то время. Становится совсем темно.

Максимов по-прежнему обнимает Ольгу. Он как будто только что совершил безумное, может быть даже космическое, путешествие. Он сейчас где-то очень далеко, и широко открытые глаза подполковника не видят происходящего вокруг, как бы глядя внутрь себя. Подполковник забывается, и ему приходит видение. Краб, огромный камчатский краб, красно-коричневый сверху и желтовато-белый снизу, шагает по центру Москвы, прямо по Тверской. Размах его конечностей составляет метров, может быть, пятнадцать или двадцать. Глаза на толстых тросах, торчащих из бронированной красноватой, колючей головогруди, поворачиваются туда и сюда. По Тверской ползет сплошной разноцветный железный поток автомобилей. В одном из них сидит Максимов и с ужасом смотрит на краба. Тот идет прямо по проминающимся крышам автомобилей, из которых выбегают ошалевшие люди и скрываются в переулках. Краб движется по направлению к Кремлю, он уже где-то в районе Пушкинской площади. Вот краб берет клешней подвернувшийся «лэнд ровер». Кузов джипа сплющивается и хрустит. Краб подносит его ко рту, откусывает кусок крыла вместе с колесом, но потом отшвыривает невкусный «ровер» прочь. Тот улетает куда-то на Тверской бульвар. Краб подбирается все ближе к автомобилю подполковника, Максимов понимает, что надо бросать машину и бежать, но не может этого сделать, вцепившись в руль и зачарованно глядя на огромного хитинового монстра.

– Ты где? – говорит Ольга, гладя Максимова по голове.

Максимов вздрагивает.

– Я, кажется, задремал… Пойдем?

– Пойдем.

Ольга нашаривает в темноте свою одежду.

Пара взбирается от моря наверх, к лесу и дальше к дороге.

«А если начнется война? Я не хочу воевать против этой республики, – думает Максимов, шагая рядом с Ольгой. – Вырою здесь землянку, как Сергей Лазо, и буду жить. Или вообще уехать куда-нибудь с Ольгой…» Подполковник уже не уверен, что Тихоокеанскую республику следует непременно присоединять к России. Пусть остается этот прекрасный военно-морской оазис, этот отдельный остров в границах одного материка. Против присоединения восстает уже природное эстетическое чувство Максимова, тогда как экономика, геополитика и прочие подобные категории отходят на второй план. «Это красиво!» – понимает он и не хочет портить эту красоту даже из высоких государственных соображений.

Но желания желаниями, а задание надо выполнять. Ведь он, как и Каплей, тоже на работе. Он – тоже профессионал.

5

Морская ферма компании «Гребешок Пасифик». Берег моря, причал, ночь. Хлещет сильнейший дождь, заливая дороги и следы. Он мешает видеть и слышать. Из домика поста охраны выходит человек. Осматривается по сторонам. Достает какой-то передатчик и негромко командует:

– Операцию по захвату морской фермы начать прямо сейчас. Усиление по первому варианту. Охрана нейтрализована. Обеспечиваю – я.

В человеке мы узнаем Максимова, одетого то ли по-военному, то ли просто по-походному. Как добросовестный офицер, он стремится выполнить свою задачу даже тогда, когда сам уже не уверен в том, что эта задача – правильна. Он сумел проникнуть на морскую ферму и намерен организовать захват партии гребешка и специального оборудования для его выращивания. Тем самым он надеется открыть один из важных секретов Тихоокеанской республики, без которого, как он решил, понять ее будет невозможно.

Спустя считаные минуты в квадрате N Японского моря всплывает подлодка. Сначала над водой показываются какие-то антенны, потом – рубка и жирные черные бока, с которых стекает вода. Еще через какое-то короткое время от лодки отчаливает легкое плавательное средство с мощным, но нешумным мотором. На нем – отряд бойцов спецподразделения ГРУ российского Генштаба. Спецназовцы-«грушники» берут курс на морскую ферму «Гребешок Пасифик». Моторка ныряет в неглубокие волны, бортов почти не видно из-за сплошной дождевой завесы, но она не сбивается с курса, идет прямо и уверенно. Лиц бойцов, сидящих в два ряда в лодке, мы не увидели бы даже при ясной погоде – они в чем-то вроде масок и от этого кажутся бесстрастными и неумолимыми потусторонними близнецами-зомби. Они хорошо экипированы – прикрытые бронежилетами бока топорщатся от оружия, боеприпасов, раций… В руках каждого – оружие с необычными стволами. Такие бывают у автоматов или пистолетов, способных стрелять бесшумно.

Максимов возвращается на пост охраны, входит внутрь. Убеждается в том, что охрана нейтрализована надежно – связанные тела не шевелятся. Проходит в соседнее помещение, явно другого назначения – здесь стоят огромные аквариумы, какие-то приборы… Листает лежащий на столе журнал, оглядывается по сторонам. Надо будет захватить не только образцы продукции, но и документы, и оборудование тоже – возможно, как раз технологии окажутся самым ценным из обнаруженного. Ценнее, чем сами моллюски, какими бы уникальными они ни были сами по себе. Подполковник выходит наружу, на причал, подходит к черной воде.

Здесь начинается производственная зона фермы. Максимов, напрягаясь, вытягивает из воды какую-то сетку. Она оказывается наполненной гребешком. Вот они, знаменитые гребешки, только что извлеченные из их естественной среды, – еще живые, в раковинах, не то что в ресторане… «Я все-таки добрался до вас», – думает подполковник. Он внимательно осматривает двустворчатые белые ребристые раковины – крупные, в ладонь и больше ладони. Раскрывает одну, видит толстый белый «пятак» в окружении тонких белых и желтоватых тканей, которые местные жители называют «мантией». Выковыривает пятак и, поколебавшись несколько секунд, глотает его сырым, недоверчиво прислушиваясь к необычным вкусовым ощущениям.

Максимов пошатывается, хватается, чтобы не упасть, за кнехт и присаживается рядом. Он держится сначала за горло, потом за грудь, часто дыша, потом берется за кружащуюся голову. Ничего подобного он не чувствовал никогда. У него как будто под кожей заходили упругие, гладкие дельфины, и сам Максимов уже не чувствует себя здесь Инопланетным Гостем. Он ощущает себя дельфином – гармоничным существом, наконец попавшим в родную среду, а до того вынужденным долгие годы обитать в чужой, некомфортной и враждебной действительности. «Как же я раньше… Что же я раньше…» – полощутся в его запутавшейся голове последние отчаянные, восхищенные и несвязные мысли.

6

Кабинет в штабе «Комитета-3000». Знакомый нам Капраз во главе стола. Теперь в кабинете больше людей – кроме Каплея и Каптри здесь присутствует добрый десяток человек в форме и штатском. Лица спокойные, но встревоженные. Капраз нервно вертит в руках ручку, но спохватывается и оставляет ее в покое.

– Я слушаю, – говорит он своим резким, требовательным тоном.

– Группа захвата выслана по адресу Светланская, 73, – докладывает один из людей в штатском. – По нашим данным, объект снимает квартиру в этом доме. Вторая группа наблюдает за связью Максимова – сотрудницей турфирмы по имени Ольга.

– Хорошо, держите меня в курсе. Что еще?

– Товарищ капитан первого ранга, – докладывает Каптри. – Только что поступил сигнал о попытке захвата фермы «Гребешок Пасифик» неизвестными лицами. Вырубили охрану, но вроде бы все живы и относительно здоровы.

Капраз сверлит докладчика цепкими темными глазами, как электродрелью:

– Ущерб? Что исчезло? Что разрушено?

– Товарищ каперанга, точнее я вам доложу позже, но, согласно предварительным данным, не пропало ничего. Все это очень странно, но, может быть, диверсантов кто-нибудь спугнул…

– Ясно. Отправляйтесь на ферму и разберитесь лично. Потом доложите. По Максимову, – переключается он на первого докладчика. – Захватите – доставить сюда. Пока все. Следующее оперативное совещание, – он смотрит на хронометр, – в семнадцать ноль-ноль здесь. Свободны.

– Честь имею! – Каптри поднимается, за ним поспешно поднимаются остальные.

Часть пятая
Утекай!

1

Когда группа захвата выходила из пустой квартиры Максимова, подполковник находился напротив, на другой стороне Светланской. Он издалека заметил подозрительное шевеление в окне, вернее у балконной двери, и не стал подходить к дому, заняв позицию на противоположной стороне улицы. Теперь, спустя какое-то время, он видит то, что ожидал увидеть, – со стороны двора выезжает служебный внедорожник республиканской службы безопасности. Значит, где-то наследил. В квартиру теперь нельзя, за ней должны наблюдать. «Утекай», – говорит себе подполковник. Надо сворачиваться и исчезать – либо зашкериться в тайге, либо схорониться на острове, где оборудована специальная точка… Либо, и это надежнее всего, срочно покидать пределы Тихоокеанской республики. Хороший агент – не тот, кто всегда выполняет поставленную задачу, а тот, который никогда не попадается. Максимов не спеша идет прогулочным шагом по Светланской, доходит до остановки, садится в первую попавшуюся маршрутку и едет в случайном направлении.

Подполковник движется по летнему городу. Он сидит на заднем ряду сидений, выставив локоть в приоткрытое окно, и обдумывает ситуацию. Позвонить бы Ольге, но… Вдруг спохватившись, Максимов достает телефон, выключает его, снимает заднюю крышку и отсоединяет батарейку. Засекут «на раз». Звонить нельзя, вообще никак нельзя выходить на связь. Выходить на связь – значит посылать в пространство сигналы, по которым тебя могут вычислить. Лучше ни с кем не иметь связи. Но так – совсем безнадежно, и подполковник решает попытаться все же увидеть Ольгу. Попробовать объяснить ей что-нибудь – а потом уже исчезать из этого города. Возможно, навсегда. «Утекай».

На площади Луговой Максимов пересаживается в другую маршрутку и едет вверх – к площади Баляева, потом по Юмашева еще выше, по направлению к Зеленому Углу. Офис Ольги, он знал, находится где-то на улице Ладыгина, что ли, – у него был адрес, но он никогда еще там не бывал. Пока маршрутка штурмует сопку, подполковник разглядывает город, который он успел принять в себя и который ему уже нужно покидать, и поскорее. Город, в который он приехал как враг, диверсант, но которому хотел бы стать другом. Может быть, когда-нибудь это получится, думает Максимов. В другой жизни или… на другой планете. Жизнь подполковника могла пойти по любому из десятков вариантов, но она пошла вот по этому варианту, и что-то менять уже поздно.

Или не поздно?

Сумасшедший, дикий и в то же время урбанистический вид открывается с самой вершины, где улица Юмашева переходит постепенно в улицы Нейбута и Ладыгина. Сопки – насколько хватает глаз, пропасти между ними, зелень, сверкание тысяч автомобильных стекол, дома, опоясывающие склоны сплошными бетонными кольцами, а слева – море, вдающийся в сушу бумерангом зигзаг Золотого Рога… Подполковник выходит из маршрутки и шагает пешком, строевым шагом. Он уже совсем рядом с офисом Ольги.

Поодаль от фирмы стоит припаркованный черный «пасифик». В нем – трое, считая водителя. Это вторая группа захвата, караулящая Ольгу. Ольга на работе, и группа караулит здесь Максимова, наблюдая за входом в офис.

Максимов замечает их первым. Мгновенно реагирует и разворачивается, лихорадочно решая, куда бежать. «Пасифик» заводится и начинает выезжать с прилегающей территории, что дает Максимову, уже нырнувшему за ближайший угол дома, какие-то секунды выигрыша. Он понимает, что едва ли сможет куда-нибудь убежать, и хватается за единственный в этой ситуации шанс – поднимает руку, выйдя на дорогу. На его счастье, тут же останавливается автомобиль с молодым парнем-«бомбилой» за рулем. Парень молодой, а автомобиль старый – это «краун» конца 80-х или начала 90-х, невесть когда ввезенный во Владивосток из Японии. Белого цвета, мятое крыло, треснутый стопарь…

– Слышь, друг, в центр, опаздываю, заплачу сколько скажешь! – торопливо бросает Максимов в окно парню и, едва дождавшись кивка, запрыгивает на заднее сиденье с этой же правой стороны. «Краун», шлифуя задними колесами, срывается с места и уходит в сторону Нейбута, за ним, чуть отстав, пристраивается «пасифик».

Автомобили несутся по Нейбута вниз, по направлению к Воропаева.

– Это за тобой, что ли? – парень кивает на зеркало заднего вида. – Бандиты или как?

– Быстрее! Давай быстрее! Оторвемся – заплачу еще! – говорит ему Максимов.

Парень в душе – гонщик. Он не жалеет старикана-«крауна», раскручивает его шестицилиндровый двигатель, старый добрый «один-же», до красной зоны. Со свистом и сносом задней оси проходит повороты. Однако вскоре настораживается:

– Слушай, это менты, что ли? У них мигалка!

В этот момент погоня включает сирену. В мегафон слышны команды:

– Водитель автомашины «тойота-краун» белого цвета, госномер 860! Прижаться вправо и остановиться! Водитель автомашины «тойота-краун» белого цвета…

Увидев, что парень готов выполнить команду, Максимов выхватывает пистолет и зло шипит неприятно искривленными губами:

– Гони! Только попробуй остановиться, пристрелю на хер! Оторвемся – заплачу!

«Краун» летит по Воропайке, выскакивает на Фадеева, проносится по Луговой. «Пасифик» немного отстал: на Воропаева путь ему преградил грузовик, выезжавший со стройки. Сирена безостановочно воет, вспыхивает синяя мигалка, которых в Тихоокеанской республике не положено никому, даже председателю «Комитета-3000», а только оперативным службам в случаях крайней необходимости. Белый «краун» тем временем уже летит по Светланской, обгоняет по встречке автобусы, сигналит и моргает фарами, стремительно приближаясь к самому центру города. Слышен свист резины. Вот легковушка со встречки шарахается от «крауна» вправо и бьет в бок другую; вот сам «краун» задевает зеркалом припаркованные машины, его надломленное зеркало висит, как вывихнутая рука, но «краун» мчится дальше.

– Тебе куда вообще надо? – спрашивает водитель «крауна».

– Вообще на Маяк.

– Тебя перехватят. Наверняка уже сообщили всем. На Маяк не прорвемся, там дороги перекрыть – как два пальца. Я тебе серьезно говорю.

– Ладно, тогда смотри… Сейчас давай через «Динамо», потом у Набки сбавь ход – я выскочу, а ты пили дальше, пока не доедешь до Маяка или пока тебя не остановят. Вот тебе, как договаривались, – Максимов кладет на торпеду несколько купюр с изображением краба. – Вот еще. Остановят – скажешь, сел маньяк, угрожал тебе и все такое, сам знаешь, что тебя учить. Ничего тебе не будет, вали на меня, на черных кошек, на черные фишки вали!

«Краун» поднимается по Пограничной, на повороте притормаживает, Максимов открывает заднюю дверку и покидает салон – почти незаметно. Машина исчезает за поворотом.

«Пасифик» преследователей выворачивает с Семеновской на Пограничную, проезжает возле ворот «Динамо».

– Что это было? – говорит тот из пассажиров, который сидит слева от водителя, спереди. – Он выскочил?

– Да нет, просто тормознул перед переходом, а потом опять на газ, – отвечает водитель.

Пассажир молчит и внимательно высматривает что-то справа от машины. То же делает и задний пассажир, доставая пистолет.

– Тормози! Он точно спрыгнул! Я его вижу! – кричит задний пассажир. Машина останавливается.

– Давай за «крауном», разбирайся с ним, навстречу уже вышла вторая машина, – командует передний пассажир, – а мы сюда, за этим.

Оба пассажира выскакивают из «пасифика» и бегут по направлению к фонтану на Набережной. Максимов замечает это и тоже бежит изо всех сил, понимая, что выдает себя с головой, но больше придумать ничего не может. Можно, конечно, перейти к прямому огневому столкновению, но это неразумно. Да ему и не хочется стрелять в людей, тем более – в граждан Тихоокеанской республики. Максимов изо всех сил бежит к водной станции ВМФ. Что-то обдумывать некогда: он пробегает мимо пирса, который заканчивается вышками для прыжков в воду, и прячется прямо под пирс, сидя в темноте по пояс в воде и стараясь унять дыхание.

Двое бойцов пробегают мимо пирса. Возле пирса трется знакомая фигура – это вездесущий Вечный Бич. Старик видит, куда спрятался Максимов, но молчит и никак его не обнаруживает. Бич сидит у воды и пускает «блинчики», выискивая плоские камни. Бойцы прочесывают территорию, потом возвращаются назад. Подбегают к человеку, сидящему на корме легкой моторной лодки, пришвартованной метрах в тридцати, и о чем-то его спрашивают. Тот что-то отвечает – видимо, малоутешительное, и вместе с ними отходит от берега. Возможно, они ищут других свидетелей. И, наверное, найдут, чего ж не найти, если подполковник вот так открыто бежал на виду у всех. Надо что-то делать.

Максимов, не отрывая глаз от оставленной хозяином моторки, осторожно выбирается из-под пирса, предварительно сняв рубашку и оставшись в тельняшке. Спокойно подходит к лодке, занимает место на корме, отталкивает ее от берега и заводит мотор. Дуга белого кильватерного следа повторяет путь, который проделывает моторка. Звук ее мотора становится выше, потом еще выше – Максимов выжимает предельные обороты из слабенького моторчика и отходит от берега. Он берет курс на остров Русский.