Текст книги "Богатым быть не вредно"

Глава 2

Целую неделю Вася Кукушкин жил в полнейшем смятении чувств и мыслей. Он никому не звонил, никуда не выходил, никого не хотел видеть. Встретился только с Олей и Курочкиным и почти силой отправил их в свадебное путешествие. Оля долго сопротивлялась, но ни слезами, ни уговорами она не смогла изменить решение Кукушкина.

«Ну что ж, раз ты меня отдаешь другому, как вещь, я сделаю все, чтобы ты когда-нибудь об этом пожалел!» – с глубокой обидой согласилась она и поклялась мстить ему за такое оскорбление до конца своей жизни.

Да, нет ничего страшнее отвергнутой женщины. Кукушкин даже не догадывался, какого врага он себе наживает. Но его беспокоило сейчас совершенно другое. Оставив Оле несколько тысяч рублей в качестве свадебного подарка, отдав Курочкину его паспорт и забрав свой, он возвратился в свое родное холостяцкое гнездо и погрузился в мрачные и тягостные размышления.

Самые страшные мысли посещали его в эти дни. Наступали иногда минуты, когда он был готов распрощаться с жизнью. Когда Вася вспоминал, что ему с его теперешним состоянием грех жаловаться на судьбу, к нему понемногу возвращалась вера в себя. Но он боялся, что уже никогда не сможет поверить в других. Ему казалось, что его любимый учитель Гринко экспериментирует над ним, как над подопытным кроликом, и теперь он, Кукушкин, лишен главного в жизни – свободы. Какая может быть свобода у микроба под микроскопом? А ведь раньше Вася так гордился именно своей независимостью.

«Почему Гринко подарил свое открытие мне? – часто спрашивал себя Кукушкин. – Неужели он не мог залить эту проклятую телепатическую жидкость в кого-нибудь другого?… Впрочем, я сам согласился. А почему? Почему я дал согласие, как мальчишка, стать орудием для достижения какой-то непонятной его цели? Нет, нет, – отвечал он сам себе, – нельзя думать так плохо о благороднейшем человеке!..»

В очередной раз глубоко задумавшись, Кукушкин долго не слышал телефонного звонка. Но кто-то был уж очень настойчив, и он неохотно поднял трубку.

– Василий Васильевич, это вы? – послышался возбужденный голос Генриетты Степановны. – Почему вы не приходите на работу и не звоните? Если вы считаете, что наши трудовые отношения закончились, то не надейтесь… Алло, алло! Василий Васильевич, вы мне срочно нужны. Сценарий Валентины Михайловны утвержден, и вам необходимо приступить к его реализации. Вы не забыли: «Я беру вас в мужья»? Помните, о чем мы с вами договаривались? К тому же, уважаемый, я согласна продолжить наш разговор о так называемых добрачных консультациях. Вы слышите меня, Василь Васильевич?…

Вася медленно положил трубку и буркнул:

– Перебьетесь без меня.

Он вдруг почему-то вспомнил о девице баскетбольного роста, с которой случайно встретился возле Дворца бракосочетания. Это был первый случай в его жизни, когда он испугался женщины. На минуту представив, что она выбрала его в мужья, Вася вздрогнул и начал всячески прогонять от себя подобные дурные мысли. Но девица упорно стояла рядом с ним, держала его за плечо своей сильной рукой и посмеивалась. Он почувствовал, что ему стало трудно дышать. Словно привидение появилась откуда-то Валентина Михайловна. Она держала в руках свой сценарий с такой гордостью, будто это был важнейший законодательный документ, и торжественно провозглашала:

– Прежде чем зарегистрировать ваш брак, я обращаюсь к вам, невеста. По доброй ли воле вы берете в мужья Кукушкина Василия Васильевича?

– Конечно, он у меня будет как ручной! – заржала «баскетболистка» с наглой уверенностью.

– А вы, Кукушкин, согласны жениться на…

– Нет!!! Я еще не рехнулся! – заорал Вася и попытался вырваться из цепкой руки «невесты».

– Цыпленочек мой, я тебя буду всю жизнь на руках носить! – сказала девица грубоватым голосом и подняла его над собой с необыкновенной легкостью…

Кукушкин потряс головой. Вот так, в одиночку, и сходят с ума, подумал он. Осмотревшись вокруг, глянул сперва на руки, затем потрогал плечо, которое до этого было немного онемевшим, и, удивляясь своим причудливым видениям, пошел на кухню поставить чайник. Но его остановил телефон.

– Алло, кто это меня не хочет оставить в покое? – спросил он раздраженным голосом.

– Это я, Глеб Арнольдович, – ответил виноватым голосом его учитель и вздохнул. – Здравствуй, мой жизнелюбец!

– Глеб Арнольдыч, как хорошо, что вы позвонили! – обрадовался Кукушкин. – Если б вы знали, как вы мне сейчас нужны! Вы даже не представляете, в каком я тупике. По-моему, у меня уже крыша поехала…

– Мне тоже с тобой нужно встретиться.

– Так я мигом сейчас к вам приеду!

– В этом нет необходимости. Я нахожусь рядом, возле твоего дома.

– Это же великолепно! – на глазах Кукушкина выступили слезы радости. – Мой дорогой и мудрый учитель, я вас прошу, я вас умоляю…

– Спасибо, я буду у тебя минуты через две.

Вася несколько секунд смотрел на трубку, затем бросил ее в кувшин с водой, стоящий на тумбочке, и возбужденно забегал по комнате. Кукушкин даже не догадывался, какой ошеломляющий сюрприз его ждал: Гринко пришел со своим братом Хитроумовым.

– Василий Васильевич, не спешите вызывать врача, – первым весело заговорил Всеволод Львович. – Сначала нужно застраховать свою жизнь. Чем иметь дело с современной медициной, лучше не терять связей с главным городским кладбищем, и тогда никакие болезни не страшны. – Хитроумов не стал ждать, пока Вася придет в себя, бросил на диван принесенные с собой дипломат и какие-то свернутые афиши и, пожимая обе его руки как бы находившиеся в состоянии невесомости, дружески потряс их: – Здравствуйте! Ха-ха, понимаю вас, понимаю. Один мой бывший знакомый директор кладбища Фердинанд Калистратович, которого вы, кстати, очень хорошо знали, говорил так: необязательно быть летчиком, чтобы оказаться на седьмом небе. Василий Васильевич, фу, очнитесь! Спуститесь к себе домой! – он помахал рукой перед глазами Кукушкина и подул в его сторону.

Вася судорожно проглотил воздух и, стараясь быстрее опомниться, спросил, лишь бы спросить:

– А что он вам еще говорил?

– Что? Ах, да. Он мне еще говорил, что лучше жить в своем пускай и одноэтажном доме, чем быть где-то там, на небесах. Вы знаете, как ни странно, но я с ним был согласен. Действительно, лучше ездить в своем автомобиле, чем летать душою в облаках. Представляете, Василий Васильевич, оказывается, в каждом из нас миллионы, нет; миллиарды этих самых… извилин. Вот бы за каждую – хотя бы по рублю! Смешно? На первый взгляд, конечно, смешно. Но на самом деле ничего смешного нет. Понимаете, смысл заключается в том, чтобы хоть приблизительно знать, на какую извилину нужно нажать. Уверяю вас, любой отдаст вам свою последнюю рубаху за то, что вы ему облегчите страдания. А больных и страдающих в мире сейчас ой сколько! Даже трудно представить. Человек – это страшное существо. К сожалению, он отказался от пещеры и сырого мяса и стремится к комфорту и цивилизации. А это значит, что он лезет в природу, и природа, естественно, за это жестоко, ух как жестоко наказывает и будет наказывать человека…

Гринко прохаживался в углу комнаты, постукивал по полу своей тросточкой и молчал. Относительно успокоившись, Вася пытался понять цель его визита. Настраиваться на его мысли не посмел, но, судя по его серьезному лицу, решил, что он пришел с важным разговором. Болтовня Хитроумова казалась Васе сумасшедшим бредом. Однако…

– Василий Васильевич, я первый заместитель и оценил ваш талант, – сказал Всеволод Львович деловым тоном и начал разворачивать на диване плакаты. – Правда, мне это дорого обошлось. Ну что ж, умные люди тоже иногда ошибаются…

– Это не мой талант, это талант вашего брата… – Вася посмотрел на своего учителя.

– Ну, не будем сейчас уточнять, кто, кому и чем обязан, – прервал его бывший магнат. – Я тоже обязан матери своим появлением на этой грешной земле, но… Одно дело – сделать открытие, а другое – внедрить его в жизнь. Уверяю вас, в большинстве случаев это сделать гораздо труднее. Но вам повезло. Однажды, вися головой вниз, я вдруг понял, как реализовать ваш талант. Вот посмотрите! – он с улыбкой показал на разложенные плакаты.

На всех афишах красовались большие цветные портреты Кукушкина. Вася смотрел на свои таинственные и загадочные лица и поражался. На всех плакатах большими буквами была напечатана его фамилия. Он еще не знал, что все это означало, но с каждой секундой начинал чувствовать приближение какого-то совершенно нового этапа в своей жизни.

– Ну как? – самодовольно спросил Хитроумов. – Теперь вы понимаете, что для вас значит Всеволод Львович?! Через неделю весь город узнает о вашем уникальном таланте. Телевидение, пресса, известность, популярность – слава! Только за один ваш автограф дураки будут платить бешеные деньги. Каждый будет считать за честь пригласить вас в свой дом, а самые смазливые дурочки будут писать вам записочки: «Хочу от вас иметь ребенка». Одно ваше прикосновение будет излечивать многие болезни. Вы станете кумиром, слышите? Звездой!..

– Вы уверены, что все это мне нужно? – переспросил Вася, обернувшись к учителю.

– Ну не такой же вы дурак, чтобы от всего этого отказаться! – Хитроумов самодовольно начал потирать ладони. – На ваши уникальные сеансы уже проданы все билеты. Весь город только о вас и говорит, слышите! На ваши непревзойденные представления уже приглашены все почетные люди. Да-да, они скоро будут здороваться с вами за руку и даже учтиво раскланиваться.

– Так-таки и будут… – покачал головой Вася, который никак не мог привести в порядок свои мысли.

– Дорогой мой, положитесь во всем на меня, – Всеволод Львович дружески похлопал Кукушкина по плечу. – Через несколько месяцев вы откроете персональный расчетный счет в сберегательном банке, ездить будете только на шикарной машине и у вас будет собственный телохранитель. Это вам говорит не кто-нибудь, а Хитроумов. Слышите, ваш персональный импресарио!

Вася снова посмотрел на Гринко, но учитель упорно молчал. Наконец они встретились взглядами, и Вася понял, что решение ему необходимо принять самому. Быстро подойдя к учителю, он обнял его. Гринко мысленно пожелал ему счастья и успехов.

Не дожидаясь согласия Кукушкина, Хитроумов достал из дипломата два экземпляра договора и начал заполнять их на подоконнике, так как в комнате не было стола.

Глава 3

В большом зрительном зале было столпотворение. Такого ажиотажа в городе никто не припоминал. Многие спрашивали лишний билетик. Они были готовы переплатить за него любую сумму. Вокруг Дворца культуры творилось что-то невообразимое.

Замдиректора Дворца Митрофан Митрофанович Криворуков всегда знал, чего он хочет, а чего нельзя хотеть. Всю свою сознательную жизнь ему приходилось быть только замом. Впрочем, на большее он и не претендовал, прекрасно отдавая себе отчет в том, что от таких замов, как он, всегда зависит погода в любом коллективе. В сорок лет купил себе автомобиль, благодаря которому ему удавалось опережать время. А в пятьдесят Криворукой практически не зависел от обстоятельств, напротив, обстоятельства, как правило, зависели от него.

С Хитроумовым он был знаком давно, но только когда Всеволод Львович предложил ему уникального гастролера, они сразу нашли общий язык, а их деловые отношения переросли во «взаимовыгодную дружбу». При Дворце существовал «Кооператив по культурному обслуживанию населения», что было весьма кстати.

На следующий же день закипела организационная работа. Пока составляли программу выступления для Кукушкина, друзья в типографии напечатали несколько видов афиш. Официальные расходы взял на себя кооператив, неофициальные – Хитроумов, наверняка зная, что это окупится в ближайшее время. На четвертый день город уже знал о существовании уникального человека Василия Кукушкина, а на пятый ожили до этого молчаливые телефонные аппараты во всем Дворце. Коллективные заявки на посещение представления посыпались градом, возле кассы образовались неуменьшающиеся очереди. В течение трех дней были проданы билеты на двадцать концертов вместо запланированных десяти. В эти дни Митрофан Митрофанович и Всеволод Львович работали не покладая рук. Вот что значит заинтересованность в полном хозрасчете! Помимо материального удовлетворения, они получали и «моральную» выгоду: стали «благодетелями» для многих важных просителей и приобрели новые «нужные» телефоны. Не обошлось, конечно, и без недоброжелателей, так как билетов не всем хватило.

Хитроумов понимал, что рисковал. Но желание заставить работать Кукушкина на себя было его главным стремлением. Этим он хотел бы компенсировать свой моральный и материальный ущерб. «Я заставлю тебя плясать под мою дудку! – наедине с собой (при Кукушкине он уже научился прятать свои мысли) часто думал Хитроумов. – Я докажу и тебе, брат Глеб, что жизнь без меня просто невозможна!»

Всеволод Львович был настолько уверен, что все будет именно по его сценарию, что даже не счел нужным сначала переговорить с Кукушкиным. Уверен был и в том, что Глеб не станет ему мешать, так как его намерения на первый взгляд казались вполне благородными. Ну а в тщеславии Кукушкина он ни на йоту не сомневался. Но все же, на всякий случай, решил нагрянуть к нему не с пустыми руками, а с красочными афишами.

И действительно, окрыленный перспективой популярности и известности, Вася почти не сопротивлялся. Тем более что Глеб Арнольдович, которому он доверял и которого очень уважал, даже виду не подал, что он против затеи Хитроумова. И тогда Кукушкин решил начать новую жизнь. Коварных происков бывшего магната он не боялся, так как был уверен, что легко разоблачит и обезвредит Хитроумова.

И вот Вася Кукушкин стоит в гримерной перед большим зеркалом и смотрит на себя. Черный костюм, белая рубашка, черная бабочка – ну чем не маг! Внешне он абсолютно спокоен и даже самоуверен, хотя волнений предостаточно. Еще бы, сегодня – дебют, премьера! Первая встреча со зрителем! Что она ему принесет?

Возле него суетится Всеволод Львович в шикарном праздничном костюме и подбадривает:

– Красавец-мужчина! Неотразим! Как я вам завидую, Василий Васильевич, сегодня вы открываете новую страницу в своей большой биографии!

Вася в ответ улыбнулся. Он уже почти забыл, что совсем недавно они были непримиримыми врагами.

– Всеволод Львович, я вас сделаю своим ассистентом, хотите? – предложил ему снисходительно.

– Согласно договору, который вы подписали собственноручно и в присутствии своего уважаемого учителя, дорогой мой Василий Васильевич, вы меня сделали своим импресарио и директором нашего предприятия. Этого с меня вполне достаточно. А пока что к барьеру, Василий Васильевич! – скомандовал Хитроумов и протянул Кукушкину руку.

– Да, мой директор, к барьеру! – Вася хлопнул в ответ по ладони Хитроумова и, секунду постояв, решительно направился на сцену.

Зал встретил его громкими аплодисментами. Понаслаждавшись несколько минут бурей оваций, он небрежно махнул рукой – и зрители мгновенно притихли. Полторы тысячи человек разных профессий и разных возрастов ждали чуда…

– Здравствуйте, потребители! – начал Кукушкин свое выступление с некоторой фамильярностью. – Я знаю, все пришли сюда увидеть чудо. Хочу сразу подчеркнуть: тот, кто верит в чудеса, сегодня их увидит, а кто не верит, не взыщите – он останется у разбитого корыта. Я не боюсь циников и скептиков. Предупреждаю, вы можете думать обо мне все, что вам заблагорассудится, но от этого мои возможности не станут ниже. Напротив, все мои доброжелатели получат превосходство над недоброжелателями…

Из середины зала послышался свист молодого человека, которому не понравилась самоуверенность выступающего. Кукушкин сразу нашел взглядом недовольного зрителя и настроился на его мысли.

– Молодой человек, – обратился он к нему, – Коля Барабанов, кажется, так вас зовут, сдайте билет и получите свои деньги обратно. Вы можете подойти к моему импресарио, он стоит здесь рядом, за кулисами, и провести взаиморасчет.

Хитроумов был ошарашен: Кукушкин начал выступление совсем не по составленной им программе. Импресарио в ужасе подумывал о провале.

– Всеволод Львович, пожалуйста, верните Барабанову стоимость билета, – Вася впервые подошел к микрофону, который стоял перед ним на подставке.

После нескольких секунд замешательства Всеволод Львович показал ему в ответ кукиш, выглянул из-за кулис в зал и помахал кулаком.

Зал взорвался смехом, а скомпрометированный зритель от стыда спрятался за спину вперед сидящего.

– Ну хорошо, будем считать, что на этом инцидент исчерпан, – улыбнулся Кукушкин и продолжил выступление: – Итак, уважаемые потребители, как вы убедились, для меня ничего не стоит сразу определить своего недоброжелателя. Или не верящего в мои силы. Думаю, это послужит уроком для остальных…

Зал отреагировал на предупреждение осторожными улыбками и еще больше сосредоточился. Такой настрой зрителей Васю вполне устраивал.

– В ответ на ваше доброжелательство я постараюсь не раскрывать ваших тайн. Разумеется, если вы этого пожелаете. Но если кто-то из сидящих в зале сомневается, что я каждого могу увидеть насквозь, пусть поднимется с места…

– Мягче, мягче! – шипел Хитроумов из-за кулис, остерегаясь негодования зрителей.

Но Кукушкин на него не обращал внимания. Он видел, что держит зал в напряжении, и не нуждался в его подсказках.

– Ну что, есть смелые? – спросил он, – вглядываясь в лица сидящих.

В третьем ряду поднялся мужчина лет пятидесяти и недоверчиво посмотрел на сцену. Взгляд свой он прятал от Кукушкина.

– Да, о вас есть что сказать, – сказал Вася, настраиваясь на его мысли.

– Но, следуя своему обещанию не раскрывать ваших тайн, скажу только поверхностно о вашей биографии. Вам сорок девять лет. Двадцать третьего мая исполнится пятьдесят, если доживете, конечно. Сколько раз вы женились и разводились, я умолчу, но последний раз в прошлом году вы женились успешно. Жена моложе на десять лет. Вы любитель нетрудовых доходов. Склонны к махинациям и аферам. Друзей у вас предостаточно, на сберкнижке у вас, уважаемый Гнат Петрович…

– Достаточно! – крикнул поднявшийся и сел: он был ошеломлен.

– Извините, но должен же я был хоть что-то сказать, иначе вы бы не поверили. – Кукушкин, смягчая обстановку и отвлекая внимание зрителей от Гната Петровича, поклонился. – Спасибо.

Зал сдержанно зааплодировал. Затем поднялась молодая девушка и, пряча свою улыбку ладошкой, спросила:

– Вы можете предсказать мою судьбу?

Вася настраивался на ее мысли несколько секунд:

– О, милая, вы ангел. Вы настолько честная, что вам будет очень трудно жить в этом мире. Хотя… Хотя вы будете хорошей женой и матерью, Оля… ой, извините, Поля. Вы ждете своего возлюбленного, он находится в отъезде. Верьте ему, он хороший парень. Остерегайтесь завистников. В него, кстати, влюблена и ваша подруга Зина, что сидит рядом с вами. Открою вам секрет, она еще не потеряла надежды…

– И неправда, у меня есть свой парень! – воскликнула красивая кареглазая девушка, вскочив с места.

Зал оживился. Зрители были заинтригованы.

– Извините, Зина, но своего парня вы не любите, хотя замуж за него выйдете, – сказал Вася. – Да не отчаивайтесь: не вы первая, не вы последняя. Главное: вы не останетесь без мужского внимания. Другое дело – будете ли вы счастливой. Этого даже я не знаю…

– А я вас и не просила об этом говорить! – сердито огрызнулась Зина уже сидя.

– Извините, вы правы, – поднял руки Вася, не чувствуя за собой абсолютно никакой вины. – Кто еще хочет испытать мои возможности?

Из зала послышалось легкое перешептывание, затем наступила мертвая тишина. Никто больше не желал вступать с ним в контакт.

– Ну что ж, если кто-то захочет встретиться со мной наедине, милости прошу, но только через моего ассистента. – Вася заложил руку за спину и показал Хитроумову кукиш. – А теперь я хочу познакомиться с вашими возможностями. Для начала хочу всех обрадовать: каждый из вас от природы гений, то есть имеет глубоко скрытые возможности. Впрочем, найти в себе и развить эти возможности все равно, что отыскать клад или сокровище. Вот меня, слава Богу, нашел один добрый человек. Короче, мне повезло. А вам, в свою очередь, повезло, что вы встретились со мной. Но я не обещаю всех вас сделать гениальными, потому что, как говорил мой ассистент Всеволод Львович, без дураков жизнь неинтересна…

По залу снова прокатился смех. Пока зрители успокаивались, Вася прошелся по сцене, выбирая очередную «жертву». Вдруг он заметил сидящую в конце зала Надю Синицыну. Она так разволновалась, увидев, что его взгляд обращен к ней, что даже закрыла лицо руками.

– Не бойся, Надя, я никому ничего не скажу, – успокоил ее Кукушкин, вызвав некоторое недоумение у зрителей. Многие стали оборачиваться, но так и не поняли, к кому он обращался. – Ну что ж, дорогие мои зрители, начнем. Кто хочет проверить свои возможности?

Первым отважился молодой человек лет двадцати пяти. Пока он направлялся на сцену, Вася попытался выведать кое-что из его мыслей. Но вышедший специально думал о чем угодно, только не о себе. Кукушкину удалось только выяснить, что его зовут Виталием.

– Послушай, что ты мне голову морочишь! – шутя разозлился Кукушкин и объяснил ситуацию зрителям: – Этот протестант решил сбить меня с толку. Вместо того чтобы честно входить со мной в контакт, он выдает мне такие мысли, что у меня начинают шевелиться уши. Во, посмотрите! – он показал свои шевелящиеся уши сначала залу, а потому и вышедшему на сцену.

«Протестант» так громко расхохотался, что развеселил всех в зале, а его неудачная попытка тоже пошевелить своими ушами вызвала у некоторых даже хохот.

Кукушкин поднял руку, успокаивая зал.

– Вот что, Виталий, если вы сейчас честно – мысленно, конечно, – не расскажете все о себе, я вас тут же на сцене женю! Причем на самой некрасивой в зале и лет на десять старше вас, – пригрозил он.

«Протестант» не на шутку испугался и тут же начал мысленно рассказывать свою биографию. Кукушкину оставалось только повторять его мысли вслух:

– Вы родились в селе Нахаловка. Поступали два раза в музыкальное училище. Однажды даже хотели жениться на дочери директора училища, чтобы достичь своей цели, но она оказалась беременной от другого. Да, это, конечно, существенно… Училище вы все же закончили, правда, профессионально-техническое, и сейчас работаете слесарем на станции технического обслуживания. Очень любите участвовать в художественной самодеятельности, играете на пианино, в домино, на гитаре, в футбол. Убежденный холостяк. Построили себе кооперативную квартиру за честную зарплату. Ну что ж, достаточно! – Вася прервал его мысленный рассказ. – Хорошая биография, даже лучше, чем у меня! А сейчас!.. – Вася протянул перед собой руки с растопыренными пальцами и направил свой напряженный взгляд прямо ему в глаза. Он сразу почувствовал, что Виталий легко поддается внушению. – А сейчас слушайте меня внимательно. Вы человек! Вы хозяин своей судьбы. Вы очень талантливый композитор. Вы сейчас сядете за рояль и к концу моего выступления сочините песню. Слова и музыка будут ваши. Я вдохновляю вас на эту творческую работу. Идите за рояль и сочиняйте! Работайте спокойно и не обращайте ни на что внимание. Помните, только в творчестве ваше спасение!

Виталий немного постоял в глубокой задумчивости, затем с блестящими глазами направился к роялю. Как только ожил под его пальцами инструмент, Кукушкин подошел к микрофону. Приятная плавная мелодия ему не только не мешала, но даже помогала создавать необходимую психологическую обстановку.

– Ну что же, – заговорил он, – пока наш Виталий находится в творческих муках, мы продолжим наше знакомство. Кто из вас считает себя жертвой социальной несправедливости?

На сцену сразу ринулось более двух десятков человек: юноши, девушки, взрослые мужчины и женщины. Но потом многие словно наткнулись на невидимую преграду и вернулись обратно. А те, что вышли на сцену, выстроились и застыли в ожидании.

Кукушкин медленно прошелся вдоль шеренги и, остановившись возле пожилого мужчины, указал пальцем в зал:

– А вы идите на место!

– Почему? – обиделся мужчина.

– Я знаю, что вы одолжили зятю десять тысяч на машину и он вам их не отдает. Но позвольте, разве это социальная несправедливость?

– Значит, если этот негодяй моей родной дочери, своей жене и матери двоих детей, изменяет налево и направо, издевается над ней каждый день – то, по-вашему, это не социальная несправедливость?! – его обида уже перешла в возмущение.

– Нет, отец, это из сферы нравственности. Ваш зять поступает с вами так, как вы ему сами позволили. Лично у меня он танцевал бы в решете и на дырочки не наступал бы! Так что, Семен Рудольфович, идите на место. И чем раньше вы забудете о тех десяти тысячах, тем лучше будет для вас.

Оставшиеся на сцене были предельно внимательны, и каждый из них думал о своей беде. Вася понимал, что всем им он должен сотворить чудо или хотя бы дать полезный совет. Поэтому снова сосредоточил свое внимание на мыслях каждого в отдельности. Наконец остановился возле высокой дородной женщины средних лет. Она проиграла судебный иск о восстановлении ее на работе и подала кассационную жалобу. Как бывшего главбуха, ее уволили за какие-то махинации. Она утверждала, что уволена неправильно, поскольку данная статья трудового законодательства к ее бывшей должности неприменима.

Вася довольно быстро понял, чего же она от него хочет: ей необходимо было его соучастие в каком-то темном деле. Женщина давала понять, что обладает достаточными средствами, чтобы оплатить его помощь. В свою очередь она требовала не оглашать публично ее мысли, в противном случае она объявит его шарлатаном, а через свои связи организует бешеную травлю и даже подаст в суд за оскорбление. Кукушкин оскорбился сам и посмотрел на нее таким взглядом, что ей показалось, будто его глаза просвечивают ее насквозь рентгеновским лучом. Она умоляюще застонала:

– Не надо. Прошу вас, не надо!

– Вы сейчас уснете и будете спать до тех пор, пока я вас сам не разбужу! – металлическим голосом внушил он ей, а яростными глазами попытался сразу подавить ее волю и сопротивляемость. – Вы полностью в моей власти! Я ваш судья и повелитель!

Женщина через несколько секунд уже себе не принадлежала. Вася даже не ожидал, что так легко завладеет ее рассудком, и чуть было из чувства мести не позволил себе лишнего. Но вовремя справился со своим самолюбием и ограничился только легким наказанием:

– Сейчас вы сядете за стол и скрупулезно подсчитаете на счетах, сколько каждый из ваших соучастников прикарманил государственных денег в результате вашей групповой махинации! – Вася отвел женщину в сторону и заставил ее «принять сидячую позу». – Вы сидите за своим столом, и вам очень удобно. Перед вами счеты, считайте! Очень внимательно считайте, потому что я проверю. Если вы попытаетесь обмануть меня, у вас вырастет на лбу большая шишка, и всем будет известно о содеянном вами. Трудитесь! Через полчаса я к вам подойду.

Женщина, сидя на несуществующем стуле, тут же принялась за работу. Наблюдая за ее мимикой и жестами, зрители надрывались со смеху.

Кукушкин подошел к двум девушкам. У одной болела голова, у другой – зуб. Вася взял их за руки и подвел близко друг к другу.

– Вы возьмете каждая себя за ухо и будете сжимать его до тех пор, пока у вас, Лена, не перестанет болеть голова, а у вас, Катя, зуб. Ваши правые руки подвластны только мне! Сейчас я посчитаю до трех – и ваши правые руки быстро и сильно схватят ваше правое ухо. Один, два и три!

Девушки резко схватили сами себя за уши и начали сжимать их до боли. Кое-кто из зала снова засмеялся, но реакция зрителей девушек совершенно не беспокоила. Им было приятно подчиняться внушителю. Потом Вася снова посчитал до трех, и они свои уши отпустили. Головная боль у Лены и зубная у Кати исчезли, и они подтвердили это, как только Вася их об этом спросил. Под аплодисменты они вернулись в зал.

– И забудьте о своих болях, как о кошмарном сне! – бросил Вася им вслед и подошел к пожилому мужчине, страдающему сердечными болями уже много лет. Прежде чем обратиться к нему, он несколько раз поднял его руку, будто таким образом устанавливал точный диагноз болезни. – Я знаю, что вы пережили два инфаркта. Ничего не поделаешь, вы не можете жить так, чтобы у вас ни за кого и ни за что не болело сердце…

Мужчине показалось, что сейчас и над ним будут проводить психологические опыты, и, не желая быть в такой роли, смешно прихрамывая, он быстро побежал со сцены.

Кукушкин мгновенно подскочил к микрофону и громко сказал:

– Стоять! Ни одного движения без моей команды!

Беглец, успевший дойти только до края сцены, сразу застыл на месте.

– Что ж вы, Николай Петрович, испугались. Долгие годы страдаете сердечной недостаточностью, а тут испугались моей минутной недостаточной сердечности. Ну да ладно. Я заставлю вас две-три минуты поплясать гопак – и вы навсегда забудете, что такое сердечная боль! Слышите, навсегда! Виталик! – обратился он к «протестанту», который сосредоточенно импровизировал за роялем. – Отвлекись, пожалуйста, на пару минут и сыграй для Николая Петровича гопак. Итак, исцелительный гопак для Николая Петровича!

Николай Петрович начал танцевать не сразу. Вначале под музыку двигались только его руки, потом постепенно начали подключаться плечи и туловище. Как только он несколько раз притопнул каблуками, Вася воскликнул:

– Да вы уже не Николай Петрович, вы Николаша! Вам двадцать лет, а в зале сидит ваша невеста Нюра и смотрит на ваш танец! Побольше огня!

Услышав эти слова, танцор будто родился заново. Он затанцевал настолько легко и профессионально, что сразу покорил весь зрительный зал. Даже Кукушкин долго не мог прийти в себя от сознания того, что обладает такой могучей внушающей силой.

Николай Петрович танцевал более пяти минут. Неизвестно, сколько бы еще продолжался этот художественный номер, если бы Вася его не остановил.

– Достаточно! – Он подошел к нему и показал, как нужно снять с себя перенапряжение. – А сейчас три раза глубоко-глубоко вдохните и выдохните. Повторяйте за мной!

Николай Петрович повторил за ним расслабляющие упражнения и, тяжело дыша, рассмеялся.

– Ну как, не болит сердце? – спросил его Вася.

– Ни капельки! Мне даже кажется, что я его совершенно не чувствую. Понимаете, у меня такое впечатление, будто его у меня вообще нет!

Николай Петрович уходил в зал пританцовывая. Его счастливая улыбка ни у кого не оставляла сомнений в том, что на свете действительно бывают чудеса, поэтому весь зал скандировал: «Мо-ло-дец!»

Оставшиеся зрители, с которыми Вася еще намеревался проводить опыты, попали на сцену просто из любопытства. Но один появился здесь отнюдь не случайно. Это был вредный и завистливый мужчина, у которого наверняка был спрятан за пазухой не один камень. И мысли у него были вроде бы доброжелательные, и внешне смахивал на древнего философа, но при каждом прикосновении его взгляда Кукушкин вздрагивал. Васе, конечно, ничего не стоило сразу же отправить его обратно в зал. Но нет, Кукушкин так просто не сдается!