Текст книги "Председатель-4"

Глава 17

Прошло несколько дней, и, казалось, что недавний конфликт в школе мирно разрешился. Конечно, не обошлось без профилактических разговоров с детьми, куда же без этого. Одним хватало простого разговора, другим предупреждения, а более задиристых пришлось утихомирить серьёзными последствиями, вплоть до общения с милицией.

В одной из газетных редакций Козельского района работа кипела с самого утра. Как только выдалась свободная минута, седой мужчина возрастом чуть за пятьдесят взял в руки статью будущего выпуска и увидел знакомое лицо председателя из Нового Пути.

– Филатов? – изумлённо прошептал он и тут же принялся вчитываться.

– Андрей Юрьевич, подойдите сюда, – неожиданно выкрикнул ему молодой стажёр.

– Да подожди ты! – отмахнулся мужчина, продолжая изучать интересующую его статью.

– Что-то интересное пишут?

– Да если бы, – недовольно выдохнул он, заинтересовав тем самым своего собеседника.

Стажёр подошёл ближе, желая взглянуть на статью, но Андрей Юрьевич тут же поменялся в лице.

– Вот же тварь подлая! – после этих слов он порвал лист на две части, затем смял его и раздражённо швырнул его об стену. – Как вообще у кого-то может язык повернуться!

– Вы что делаете! – молодой парень перепугался и тут же побежал поднимать с пола остатки будущей статьи, – что на вас нашло?

Но вместо ответа седой мужчина поинтересовался именем автора данной статьи.

– Так новый этот, как же там его… – он настолько был поражён увиденным, что из головы напрочь вылетели все слова.

– Сидоров? – со всей злостью прорычал мужчина.

– Нет, другой. Осипов! – он едва смог развернуть сжатый со всей силы свёрток с двумя листами и сложив их вместе бегло прошёлся по статье, – и что же в ней такого? Про ребёнка что-то…

– А ты внимательней прочитай, дубина! – внезапно вспылил на помощника он, – где сейчас этот Осипов? Вот я ему устрою!

– Там же где и остальные, – едва хватило духа ответить.

Андрей Юрьевич пулей вылетел из кабинета и направился в соседний. В его памяти предстало противное лицо журналюги от чего он до скрипа сжал зубы. Если обычно дверь кабинета открывалась строго после стука, то на этот раз озлобленный мужчина распахнул её резким ударом, задев кого-то, кто, вероятно, хотел выйти.

На секунду что-то в его душе ёкнуло, но увидел кому достался злополучный удар мужчина машинально улыбнулся:

– Тимур Викторович? Как раз вас я и искал!

– Осторожней с дверью! – скорчившись от боли он ухватился ладонью за голову.

– Ой, прошу прощения! Так не терпелось с вами поговорить! – злорадствуя протянул Андрей Юрьевич.

– О чём?

– Лучше обсудим это наедине, – покосившись на любопытствующие глаза коллег ответил седой мужчина.

Долго ждать не пришлось. Прикрывая шишку на лбу, Осипов смело шагал следом и совершенно ничего не подозревал.

– Читал вашу будущую статью, Тимур Викторович, – спустя некоторое время начал Андрей Юрьевич.

– Про Филатова то? Да, удалось хороший материал собрать и самое главное, теперь все увидят, что он не такой святой оказался, как некоторые поговаривают. Вон как детдомовца своего запустил, – спустившись на первый этаж гордо поведал он, – так куда нам?

– На улицу, покурить хочу, – едва сдерживаясь ответил мужчина.

– А, это я с радостью! – Осипов потянулся к карману своего тёмного пальто за пачкой сигарет.

Когда они оказались на улице, то Андрей Юрьевич решительно завернул за угол, а журналисту ничего не осталось, кроме как последовать за ним. Уже за зданием они остановились, а Тимур Викторович подкурил сигарету и протянул открытую пачку мужику. В тот же момент собеседник выхватил её, бросил на землю и твёрдо наступив сверху растоптал.

– Слушай сюда, – владелец грозного голоса посмотрел в испуганные глаза журналиста, – больницу видишь?

– Ви… вижу, – дрожащим голосом ответил он, – что-то случилось?

– Заткнись! – мужик сделал резкий рывок и схватил Тимура Викторовича за шиворот. – Помнишь, что здесь недавно было? Развалины, руины – от больницы только слово! Пол здания в аварийном состоянии, сыну моему, когда лежал, извёстка сыпалась на голову. Вечные проблемы с отоплением, сгнивший пол! А что теперь? Посмотри, как здание теперь выглядит, посмотрю говорю, мразь! – он тряхнул журналюгу, а тот, дабы ещё сильнее не злить собеседника, немедленно уставился взглядом на здание больницы неподалеку, – вот, верно. Смотри. Где надо подкрасили, что-то заменили, где-то отремонтировали и кто этим занимался? Ты? Говори!

– Это всё из-за статьи? Читатель имеет полное право видеть уважаемого человека со всех сторон, как и хорошие качества, так и плохие. Разве правда – это плохо? Я ведь не оклеветал его, Андрей Юрьевич, не оклеветал!

– Плохие качества? Какие? За ребёнком не углядел? А ты как себя по малолетке вёл? Ещё скажи, что никогда не дрался, – журналист сжал губы и виновато отвернулся. – В глаза мне смотри! То-то я вижу, что из тебя выросло, неблагодарная скотина. Раз так хочешь поделиться, то давай людей соберём, всех наших. Вот выйдешь и расскажешь им какой Филатов плохой, ребёнок его видите ли подрался. Только ты про больницу не забудь и про детский дом, который не без его помощи отремонтировали. Да они тебя живьём сожрут! Много кто нам помогал? Назови хоть одного депутата!

– Я не знаю, я не помню, – резко покачал головой журналист.

– Не знает он! Да как ты вообще смеешь пасть открывать тогда! Ещё и написал в статье, мол кто ему ребёнка дал, беспризорником растёт, у отца времени нет. Да я тебе за такое… – он прижал Тимура Викторовича к стене и показал кулак, работающий лучше любых объяснений, – всем было наплевать на наши проблемы, всем, слышишь? А с Филатовым связались далеко не в первую очередь, уж поверь мне, у меня жена в больнице работает! Одни отказывались просто отказывались, другие ссылались на свои проблемы, а третьи завтраками кормили! Да никто даже и не надеялся на ответ, но нет, Александр Александрович согласился и это всё не только на словах, как делали другие, а на деле! Хочешь, жалуйся на меня начальству, но если статья будет опубликована, я лично соберу людей и приведу их к твоему дому. Не со мной будешь разговаривать, а с ними. Пусть знают, кто за помощь такой монетой отплатил.

Выговорившись, Андрей Юрьевич остыл и выпустил журналиста из своей мёртвой хватки.

– Иди, делай что хочешь. Я тебя предупредил.

После этих слов он направился в редакцию, понимая, как много обязанностей взвалил на плечи неопытного стажёра. Что же касается Тимура Викторовича, то он остался наедине со своими мыслями. Мужчина ещё раз взглянул на здание больницы, преобразившейся до неузнаваемости и громко выдохнул, после чего сделал шаг вперёд, но почувствовал что-то под ногами взглянул на смятую до неузнаваемости пачку сигарет. Вернувшись назад, первое что он сделал – это полностью уничтожил весь добытый материал в виде заметок, а затем поспособствовал тому, чтобы статья не вышла в свет.

В конце рабочего дня, журналист держал в руках свежий выпуск газеты со статьей о недавнем визите на Кубу. Помимо громкого заголовка, на главной странице красовалась фотография Александра Александровича с сыном на фоне вертолёта. Дождавшись пока Андрей Юрьевич освободится, он не побоялся подойти к нему и поблагодарить. В первую очередь за вовремя открытые глаза, а во вторую за то, что уберёг от непоправимой ошибки.

* * *

– Смотрите что у меня есть! – на весь класс раздался звонкий детский голос, одного из одноклассников Вити. – Тайком от мамы в школу принёс. Только не трогайте руками!

Дети заинтересованно окружили его, а мальчик в свою очередь продемонстрировал им газету.

– Вот! Смотрите! Витька наш, да ещё и прямо на корабле у вертолёта! Всё как он и рассказывал.

– Получается не врал? – с десяток детских глаз уставились на сына председателя.

– Конечно не врал! – вмешался его сосед по парте. – Если он что-то рассказывает, то так оно и было! Врать не умеет, видать! – после чего громко рассмеялся.

Сам же Витя спокойно встал из-за парты и направился к остальным.

– Это КА-25, мне отец рассказал, что это совсем новая модель вертолётов. Только-только использовать начали, – со знанием дела пояснил всем он.

Увидев себя на обложке газеты, да ещё и рядом с отцом на фоне вертолёта, мальчик вновь перенёсся в своих воспоминаниях назад. То путешествие ещё долгие годы будет согревать его душу, и он искренне надеялся, что ему доведётся ещё раз побывать в этой дружелюбной стране с невероятно вкусным мороженным.

* * *

Когда Фролов, вернувшись из отпуска, мне позвонил, я сразу же пригласил его в Новый Путь. Он отсутствовал двадцать один день, и накопилось много новостей и дел. К тому же посевная стремительно приближалась. Да и про то, что нужно сделать ему втык насчёт курятника я не забыл.

Хотя он ворвался в мой кабинет в таком хорошем настроении, что даже жаль было ему его портить. Но отдых не может длиться вечно, и я мог только отдалить неприятный момент, перед этим позволив ему выговориться от души, делясь своими впечатлениями из поездки.

– Да, Сан Саныч, отпуск у меня получился просто отличным. Я, конечно, знал, что в Краснодарском крае замечательные санатории, но не думал, что даже зимой там будет так здорово. Но, главное, конечно, как мне повезло с заездом. Столько чудесных людей там встретил. А ещё, как ты думаешь, кто там отдыхал одновременно со мной?

Я пожал плечами.

– Да не представляю.

– Елизавета, – с торжествующим видом выдал он.

– Наумова? – переспросил я.

– Ну, конечно же! Такое совпадение! И мой отпуск сразу стал в разы приятней.

– И как? У вас что-то получилось?

Фролов слегка помрачнел, но оптимизма полностью не растерял.

– Ну, мы неплохо сблизились и обменялись адресами и телефонами. Думаю, всё получится.

Звучало не очень уверенно, но это его дело. Я не собирался снова останавливать его от беготни за Лизой. Если он сам не понял, какого рода эта девушка, то мои слова его только разозлят. Да и кто знает, вдруг у них и правда что-то сложится. Хотя, конечно, я сильно удивлюсь, если такая охотница за статусом, как Наумова решит дать шанс какому-то колхозному председателю. Это у меня была депутатская корочка, а Фролов похвастаться большими перспективами не может. И, тем более, она не захочет жить с ним в деревне. Я своими ушами слышал, как она ненавидит сельскую жизнь.

Так что, как бы я не сочувствовал в данном случае Виктору, она скорее всего просто позволяла ему за ней бегать и развлекать её в санатории, но только и всего.

Однако сказал я совершенно другое:

– Что ж, я рад, что ты хорошо отдохнул. Но вернёмся к делам насущным. Прежде всего, я хочу, чтобы ты мне объяснил, почему птицефабрика в Свете Коммунизма находится в таком жутком запустении? А главное, почему ты это скрыл?

Он посмотрел на меня с удивлением.

– А что там? Я говорил, что кур мало после болезни, но в остальном всё в порядке.

– В порядке? Ты их видел вообще? Там не птицы, а больные доходяги без перьев.

Фролов широко улыбнулся.

– Сан Саныч, ты чего? Это ж порода такая.

Я на секунду опешил, не зная то ли смеяться, то ли взять его и хорошенько потрясти.

– Ты что это… серьёзно поверил в эти сказки? Да… кажется, теперь я понимаю, почему твои работники пытались и мне впарить эту историю.

Виктор нахмурился.

– Хочешь сказать, меня обманули? – он закипал, – да я их всех уволю!

– Сначала замену найди. У тебя с работниками и так беда. К тому же, – я серьёзно на него посмотрел, – это задача лидера, держать в порядке доверенное ему имущество. Тебя не смущало, что эта порода кур не несётся? Как вы планы вообще выполняли?

Он молчал. Хотя я догадывался как. Скорее всего, собирал яйца по подсобным хозяйствам, может ещё и на рынке покупал, разбазаривая фонды колхоза на нецелевые покупки. Я уже достаточно хорошо знал Фролова, чтобы понимать, что с тех пор, как он растерял всех своих грамотных специалистов, сам он предпочитал просто маскировать проблемы, а не решать их. Так что приходилось буквально заставлять его делать всё как надо.

Я продолжил говорить:

– Ладно, с курами ты не понял, бывает, – хотя если честно, я не особенно понимал, как он умудрился повестись на такую очевидную ложь, – но ты видел в каком состоянии у тебя курятник? Там же всё разваливается. Или может быть те дыры в здании – это вентиляция?

Фролов опустил глаза.

– Всё должны были исправить ещё летом.

– Что значит должны были? Ты это проконтролировал?

Ответа я снова не услышал. Но мне надо было, чтобы он хорошо меня понял. Иначе мы с ним далеко не уедем. И я продолжил:

– У тебя ответственная должность была и будет. Ты у нас теперь председатель сельсовета. Ты также собираешься к работе относиться?

– Нормально я к ней отношусь, – буркнул он.

– Нет, это называется халатность. И мы себе её позволить не можем. Запомни это.

Он какое-то время молчал, но потом всё-таки выдавил из себя:

– Хорошо, я понял.

Честно сказать, на другую реакцию я особо и не рассчитывал. Никто не любит, когда его отчитывают, как младенца, особенно, если этот кто-то ещё и сам является начальником. Но мы тут не в игрушки играем. И балласт на ответственной должности мне рядом не нужен.

– Рассчитываю на это, – твёрдо ответил я, глядя прямо ему в глаза.

– А что насчёт других новостей? – сделал он попытку сменить тему.

Впрочем, мне и правда надо было с ним обсудить ещё много вещей. Начал я с разговора о надвигающейся посевной и её организации в этом году. В отличии от прошлой весны и лета, теперь я был готов к тому, что придётся тащить на себе посевную Света Коммунизма, но мы с агрономами и бригадирами подготовили такой план на оба колхоза, что люди должны будут всё успеть в сроки практически без переработок. К сожалению, совсем их избежать не получится. У нас всё ещё не настолько много людей. Но, если мы успеем решить вопрос с авиацией, то всё изменится в лучшую сторону. И это я тоже хотел обсудить. Особенно наш последний разговор с Гордеевым. Я кратко пересказал Фролову его суть и добавил:

– В общем, как ты понимаешь, придётся несколько ужаться со средне и слабо срочными планами, чтобы побыстрее обеспечить авиаотряд всем необходимым у нас в колхозе. Оборудовать ангар для них мы и так планировали этим летом, но добавилась ещё задача по жилому фонду. Многоэтажный дом у нас уже полностью заселён, новые квартиры появятся только в конце лета, да и сомневаюсь, что это впечатлит Прохора Семёновича. Он и сам своих лётчиков уже квартирами обеспечил. Нет, я думаю, здесь надо по-другому поступить. Нам нужно построить новые частные дома, так мы сможем выделить им не только жильё, но и землю. Причём со всеми подведёнными удобствами. От такого мало кто откажется.

Фролов внимательно меня выслушал, а потом спросил:

– И чем мы ради этого жертвуем?

– Ну, как ты понимаешь, одно из самых очевидных решений – это отодвинуть строительство сельсовета. Придётся пока нам всем в этом старом здании правления потесниться. Ещё я отложил идею отстроить часть дороги на подъезде в деревню. Это важно, но может подождать, ещё…

– Постой, – перебил меня Виктор, – ещё до объединения колхозов, мы договорились, что здание сельсовета будет построено сразу же. Это было одно из главных условий. Ты председатель колхозов, а я – председатель сельсовета.

– Так ничего же не изменилось, – не совсем понял я его недовольство, – ты и есть председатель сельсовета. Просто само здание мы построим позже, и я объяснил почему сроки сдвигаются.

– А где гарантия, что они не продолжат и дальше так сдвигаться? Всегда будет что-то важнее, и как тогда быть?

Я вздохнул.

– Ничего не будет откладываться дольше, чем необходимо. Но иногда нужно правильно расставлять приоритеты. У нас достаточно места в правлении, чтобы хватило всем.

– Хорошо, – наконец, согласился он, но я видел по его лицу, что он недоволен.

Вот уж не думал, что его так сильно это волнует. Хотя… есть довольно много людей для которых внешние атрибуты статуса и положения гораздо важнее, чем то, как реально обстоят дела. Сколько таких в моём «прошлом будущем мире», кто делает постановочные фото в соцсетях и покупает в кредит дорогие телефоны и шмотки только для того, чтобы пустить пыль в глаза приятелям и знакомым.

Видимо, для Фролова здание сельсовета тоже является своего рода такой статусной вещью, которая ему необходима, чтобы чувствовать себя какой-то важной птицей.

Но, в любом случае, придётся ему подождать. Сейчас важнее другое.

Глава 18

Улетая из Москвы, Глушков раздумывал, как ему поступить в отношении «Трудовика». Конечно, можно поднять бучу и всё-таки как-то подтолкнуть ход проверки, которую пытался инициировать Филатов. Но, если за этим кто-то стоит, а наверняка стоит, другой причины так затягивать не было, то кто знает, сколько сил и времени придётся потратить на эту кулуарную борьбу, да ещё и из Киева, из совершенно другой республики. Неудобно.

Представив всё это, Виктор Михайлович принял решение. Ничего с этим делать он не будет. А если точнее, то делать он не будет ничего, в принципе. Только передвинет этот самый Трудовик в своём графике поставок ЭВМ для теплиц на самое последнее место, откуда тот никогда не поднимется.

Тем более, что сейчас и без него достаточно заказов. Пускай машины идут в колхозы, где всё нормально организовано. Надо будет только проверять теперь, где и что строят, прежде чем отправлять куда-либо свои драгоценные ЭВМ.

В нормальные теплицы – в первую очередь, а возможные саботажники и воры не получат ничего.

Да и Филатову, на правах старшего товарища, надо подсказать, что иногда стоит просто переждать. Он, конечно, молодец, но нужно уметь расставлять приоритеты. Если лететь сражаться с каждой несправедливостью на всех парах как рыцарь на коне, то недолго и лоб расшибить.

* * *

Сегодня наступил важный день, и я специально встал пораньше, чтобы всё проконтролировать. Мы должны будем принять большую партию строительных материалов из Калуги. И я собирался лично убедиться, что к нам на склад попадёт всё, что должно. Тем более, что и директор строительного Треста Кольцов сам попросил меня всё перепроверить на месте. Никому не хочется обнаружить недостаток чего-либо в самый разгар строительства. Даже если получится быстро организовать довоз, всё равно на какое-то время работа встанет.

Этого себе позволить не могли ни мы, ни ни они. Работы на лето планировалось много, и всё важно закончить в срок, а в идеале и раньше сроков.

Так что я, вместе с несколькими работниками, которые будут помогать разгружать фуры, уже находился на одной из стройплощадок.

Машины должны были подъехать с минуты на минуту. И вот уже скоро показался первый из грузовиков. За ним потянулись и следующие, но, когда самый быстрый водитель спрыгнул на землю, я услышал от него совсем не то, что ожидал.

– Товарищ председатель, там на подъезде к колхозу, одна колхида на бок прилегла… Ещё и в столб врезалась, покосилось всё.

Я машинально чертыхнулся. Этого ещё только не хватало.

– Что с водителем? Ещё кто-то пострадал?

– Да не, никто. И мужик вроде в порядке. Ушибся только. И странный он какой-то. Я так и не понял, что он там делает, не из нашей бригады. Там Волков с ним остался, пытается разобраться и помочь.

Волков Илья – это их бригадир. Я уже многих из этих водителей знал по именам или хотя бы в лицо, потому что они уже не первый год у нас тут работали.

– А где авария-то?

Он объяснил, и мы с Андреем сразу же запрыгнули в козлика, благо, машина тоже была здесь, не пришлось за ней специально бежать.

Придётся материалы чуть позже перепроверить, а сейчас надо разобраться, что там произошло.

Аварию я увидел издалека. Действительно, КАЗ-606 беспомощно валялся на обочине, под треснувшим и покосившимся деревянным столбом ЛЭП. Я выдохнул с облегчением, поняв, что кабеля каким-то чудом не порвались, только натянулись.

Из кузова колхиды высыпались какие-то коробки. А рядом стоял ещё один грузовик, и два человека. В одном из них я узнал Волкова, а вот второй мне был незнаком.

Мы подъехали ближе, и я понял, что произошло. Нашу щебневую дорогу немного размыло, а водитель держался слишком близко к опасному краю. Даже странно, что он не заметил проблемы, её было видно издалека.

Я еле сдерживал досаду. Теперь ещё и с этим разбираться. А ведь я хотел повременить со строительством нормальных дорог. Впрочем, надеюсь, Кольцов найдёт способ быстро появившуюся рытвину снова облагородить. Всё-таки, это явно косяк его работников, недоглядели, когда засыпали этот участок трассы.

Остановив козлика, мы с Андреем вышли наружу.

– Товарищ Филатов, хорошо, что вы подъехали, – обрадовался моему появлению Волков, – тут вот товарищ Матиашвили не хочет в колхоз ехать со мной, а чем ему ещё сейчас помочь – ума не приложу.

Я перевёл взгляд на второго водителя, теперь, вблизи, его грузинское происхождение было очевидно не только по озвученной сейчас фамилии. Характерный большой нос с горбинкой, густые чёрные волосы, смугловатая кожа. На вид ему было лет двадцать пять, не больше.

– Да как же я поеду? – почти без акцента отвечал он, – тут груз мой. А если украдёт кто?

– Будешь здесь прибытия милиции ждать? – уточнил Илья.

– Всё так, – твёрдо ответил грузин.

Я решил вмешаться.

– А куда груз-то вёз?

– В Мещовск.

Я ещё раз взглянул на упавший грузовик, судя по тому, как он развёрнут, что-то здесь не сходилось. Я решил уточнить.

– А ты откуда ехал?

– Из Калуги, – не задумываясь ответил он.

Андрей и Илья переглянулись, и я увидел в их взглядах одновременно удивление и усмешку.

– Так это в другой стороне совсем. Ты зачем в Ульяново повернул?

Грузин пожал плечами.

– Ошибся, – он немного помолчал, будто задумался, а потом живо спросил, – а вы дядьке моему позвонить можете? Это он за грузовик отвечает, да и за груз тоже. Пусть приезжает.

Я вздохнул.

– Ну, давай номер.

Оставив парня на дороге, я сразу же поехал в правление. Звонков придётся сделать сразу несколько. И уже через пару часов, к нам в колхоз потянулись новые гости. Наш участковый Попов, тот самый дядька, представившийся Леваном Матиашвили, и даже Кольцов, захотевший лично проверить, что у нас с дорогой.

Леван, к слову, оказался личностью с очень характерной внешностью, невысокий полноватый мужчина средних лет, с уже начинающейся лысиной. Одет он был в штаны и рубашку с закатанными по локоть рукавами и с расстёгнутыми верхними пуговицами, сквозь вырез которой виднелись длинные волосы на груди На руке – явно тюремная наколка, перстень в виде квадрата, разделённого вертикальной линией. И ещё какой-то, со стёршимся рисунком, что точное изображение не разобрать.

Теперь мы все вместе собрались возле злосчастной колхиды и обсуждали сложившуюся ситуацию. Точнее, с тех пор как приехал Леван, мы в основном слушали, как он распекает своего незадачливого племянника со свойственной южным народам эмоциональностью, попутно отвлекаясь на объяснения с участковым, который, впрочем, задокументировал произошедшее и быстро уехал, особенно, после того, как Матиашвили договорился с Кольцовым, что тот подвезёт технику, чтобы снова поставить КАЗ на колёса.

Матиашвили младший, которого, как выяснилось, звали Зауром, больше помалкивал. Но, его дядю такое положение явно не устраивало. И он уже начал не просто крыть племянника всеми ругательствами, которые только знал, но и активно требовать ответы.

– Ты объясни мне, идиот, как ты вообще умудрился здесь оказаться?

– Ну так, все сюда ехали, и я за ними, – серьёзно ответил Заур.

– Кто все? Это даже не наша колонна была.

– Ну перепутал я. Наши видать раньше уехали, а я опоздал. Потом догнал этих, подумал, что это наши и есть.

В отличии от эмоционального Левана, его племянник вёл себя абсолютно невозмутимо.

– Перепутал?! Опоздал?! Вот погоди, твои отец и дед узнают, мало не покажется. Такой круг сделал! Тут километров сто, не меньше, столько бензина сжёг!

– Подумаешь, дядь, – снова пожал плечами Заур, – спишешь как обычно. В первый раз, что ли?

– Да, что ты такое несёшь? – Леван испуганно на нас покосился, – у меня строгая отчётность!

Заур промолчал, а мы с Кольцовым переглянулись, сразу всё поняв. Глупый племянничек скорее всего проговорился о том, что дядька не чист на руку и подворовывает в подконтрольной ему организации.

Услышав это, я промолчал, но пометочку себе в голове сделал.

Однако, весь день тратить на этих товарищей я не мог, и после того, как Кольцов уехал, вернулся в колхоз, сверять привезённые материалы.

* * *

«Вот же непруха!» – думал, Кольцов Никита Иванович, уезжая из «Нового Пути». Теперь с этой дорогой, которую его трест засыпал просто в качестве небольшой халтурки от Сан Саныча, проблем не оберёшься. Кучу бумажек надо будет писать, потому что авария по факту есть, а дороги с твёрдым покрытием на карте нет. Значит придётся объяснять как она там появилась. И самое обидное, что в целом-то с ней нормально всё было, только с края поплыла, но этот идиот Заур, иначе не скажешь, умудрился колесом в самое неудачное место въехать.

Кольцов вздохнул. И саму дорогу тоже ремонтировать теперь, как иначе? С Филатовым отношения портить совсем не хочется.

* * *

Домой я вернулся, мягко говоря, под впечатлением от произошедшего. Как же я ненавижу беспорядок, а это именно то, что сейчас у нас происходит. Маша быстро заметила, что я не в духе и поинтересовалась о причине. Тут то я всё и выдал: про дороги, про аварию из-за которой чуть не произошло непоправимое, и самое главное, что не давало мне покоя до сих пор – то, как проговорился Заур. Жена разделила мою точку зрения, мы сошлись во мнении, что закрывать глаза на такую ситуацию непозволительно.

– Отец! Смотри! – из комнаты выбежал Витька, гордо держа баян в руке.

Папой он меня называть всё ещё стеснялся, но «отец» в доме звучало всё чаще. Маша даже немного завидовала, её он пока называл только по имени-отчеству.

– Ну, показывай, чему научился! – с улыбкой ответил я.

Мальчик пусть и не идеально, но вполне сносно для новичка, наиграл простенькую мелодию, которую успел разучить к моему приходу. Всё же не зря мы решили немного «нагрузить» его, а то у ребёнка столько энергии и свободного времени, что порой руки чешутся, а в голову приходят необычные идеи, как тогда, на Кубе.

Витька, конечно, долго сомневался, ведь никогда не питал особой любви к музыкальным инструментам, но я сказал, что в жизни лучше перепробовать как можно больше разных видов деятельности, пока возможность позволяет, а отказаться всегда успеется. Так и попал наш Витька в кружок дяди Мити. Не сказать, что мальчику понравилась игра на баяне, всё же он бы хотел попробовать в будущем что-то иное, но для новичка самое то. Как освоит полностью нотную грамоту так и подумаем куда дальше.

Я похвалил Витю и уже после ужина, когда он ушёл разучивать новую мелодию, а Мария уселась на кресло качалку с клубком ниток, начал писать письмо, а если быть точнее – депутатский запрос.

Я успел написать ровно половину, как вдруг весь поток мыслей оказался напрочь сбит отвратительными звуками, доносящимися из комнаты, где мальчик разучивал порученную учителем песню. Ох, если бы только уши могли, то тотчас бы сжались в трубочку! Поморщившись от недовольства, я измученно взглянул на Марию, а та, разделив мои страдания, развела руками сохраняя при этом тёплую улыбку. Ох, будь у него в руках скрипка, я бы точно предпочёл жить в правлении! Очередные несколько попыток возобновить моё письмо не увенчались успехом. Это попросту оказалось невозможным. Но как бы то ни было, что не делается, всё к лучшему. С таким настроем я решил отложить дела до завтра. Лучше в правлении и напишу, а дома всё же стоит отдыхать.

С этой мыслью я посмотрел на Марию. Уже который вечер она занимается вышиванием, даже удивительно как у неё получаются столь ровные и красивые узоры без схем.

– Я думал ты только вязать умеешь, – я вытянул ногу и довольно посмотрел на носки, которые месяц назад Мария наспех связала для меня.

– Моя бабушка была настоящей мастерицей, – с улыбкой ответила она, – многому меня научила. Я приходила домой со школы, быстро выполняла домашнее задание и бежала к ней. Сколько же мы игрушек смастерили вместе. Как быстро время летит, теперь уже буду делать их для своих детей.

Я не мог не уловить нотку ностальгии по прошлому, поэтому подошёл к ней и обнял. Жизнь действительно пролетает незаметно, уж я как никто другой это знал.

Нашу семейную идиллию прервал громкий стук в окно.

– Кто-то пришёл? – она настороженно захлопала глазами.

– Сейчас посмотрю.

На пороге стоял Фролов. Я поспешил открыть ему дверь, так как на дворе лил дождь.

– Вот и пришла весна, опять грязища будет! – он посмотрел вниз на свои грязные яловые сапоги и недовольно покачал головой.

– Случилось чего? Разувайся.

– Да что сразу о плохом! Я так, в гости съездить решил. Кстати, – Виктор Петрович потянулся за пазуху и выудил оттуда книгу, – вот, возьми. Геннадий Иванович сказал, что это лучший довоенный самоучитель по игре на баяне. Только осторожней, он между страниц оставил несколько листов с нотами.

– Геннадий Иванович? – громко выкрикнул Витька из соседней комнаты. Одно упоминание о лучшем музыканте в Свете Коммунизма заставило мальчика оставить баян в покое. Ещё секунда и он очутился рядом с нами, не забыв поприветствовать Фролова.

– Да он как узнал, что я к вам собираюсь, так тут же прибежал с ней. Столько лет берёг книгу, но для сына председателя, говорит, не жалко.

Витька бережно взял в руки книгу, словно ценное сокровище и скрылся в соседней комнате. Теперь-то нас точно ждёт весёлый день.

– Вы должно быть замерзли? – Мария отложила вышивку в сторону и направилась к плите.

– Есть немного, – смущённо отозвался Виктор Петрович.

Она поставила чайник греться и выставила перед нами две кружки с голубой каёмкой. Мы успели обсудить некоторые дела, касательно Света Коммунизма, после чего мой гость аккуратно затронул сегодняшнее происшествие.

– В общем, да. Мало того, что с дорогой беда и, дай бог, эта авария будет последней, так ещё представь себе, этот ворюга даже никого стесняться не стал! И самое главное, что никакой реакции от людей и не последовало, словно это нормально! – закончил я, продемонстрировав Фролову бумагу.

– Что это? – прищурившись в сторону листа спросил он.

– Да не дают мне покоя слова этого младшего Матиашвили, не дают! – ударив кулаком по столу ответил я. – Хочу инициировать проверку. Если уж его дядька действительно на руку не чист, то уедет далеко и надолго!

– Ты не перестаёшь меня удивлять, Сан Саныч! Откуда ты только такой взялся? Вроде и простой советский председатель, обычный работник сельского хозяйства, а словно не от мира сего! Иногда такие трюки вытворяешь, – громко рассмеялся Виктор Петрович, попивая чай ароматный чай.