Текст книги "Председатель-4"

– Поверь, Петрович, ты ещё спасибо скажешь. Засуха будет, я в этом уверен. Вот чую, что будет, и всё тут. Готов всё на это поставить. Так что эти мои решения обсуждать мы не будем. Под мою личную ответственность беру.

Фролов пожал плечами.

– И всё-таки, по мне так без фанатизма надо. Ты уж прости, но я в колхозе дольше тебя работал, да и лет прожил больше. И ещё ни разу не было такого лета на моей памяти, чтобы такие меры потребовались. Ты уж как-то учитывай, что не только себя под монастырь подведёшь, если мы с планами не справимся. Прощай тогда благосклонность всех твоих покровителей.

На секунду мне показалось, что в последней фразе не обошлось без капли яда. Но, в целом, я его, конечно, понимал. Если бы мне сказали что-то подобное без каких-либо доказательств, я бы и сам отнёсся к этому с осторожностью и разумной долей скепсиса.

Но никому не объяснишь, почему я настолько уверен в своих словах. И единственное, из-за чего я сейчас на себя злился, это что не вспомнил про засуху раньше. А теперь на подготовку к ней у меня остались какие-то жалкие полтора месяца.

Да уж, плакали мои планы по открытию новых производств. Вместо этого завтра же поеду в Калугу договариваться насчёт строительства системы искусственного орошения в сжатые сроки. Нужно и геологов пригласить. Ведь больших рек у нас в районе нет, а значит надо выяснить сможем ли мы пробурить вместо этого достаточно скважин.

Других вариантов справиться с надвигающейся бедой я не видел, ну ещё, конечно, я надеялся успеть побыстрее договориться с директором авиаотряда. Потому что сворачивать этот проект уже было поздно, надо добивать как можно скорее. Тем более, что авиация тоже может помочь нам в орошении полей или тушении пожаров, не дай бог, таковые возникнут поблизости.

Глава 24

Я позвонил на наш вокзал и узнал ближайшее расписание поездов до Москвы, после чего поспешил набрать номер приёмной Мацкевича Владимира Владимировича, Министра Сельского хозяйства. Я прекрасно понимал, что пока официальная встреча у нас с ним не назначена, покупать билет нет смысла, ведь в итоге она может состояться как завтра, так и через неделю.

И всё же удача оказалась на моей стороне и, войдя в моё положение, подкрепленное невероятной срочностью дела, мне было позволено встретиться с министром послезавтра, ровно в одиннадцать утра. Это время идеально подходило, как раз один из поездов в этот день отправляется в десять часов вечера.

Закончив разговор с приёмной, первое что я сделал – это поехал на вокзал и приобрёл билет.

Так как жена всё ещё в больнице, вся ответственность за дом полностью лежала на моих плечах. Помимо Витьки был ещё и Рекс, но ладно собака, могу попросить соседей покормить, а вот куда мне мальчика пристроить, вот так загвоздка. И с собой взять не могу. Немного поразмыслив, в голову пришла неплохая идея. Я могу отвезти его в Ульяново, к семье Маши, они уж точно не откажутся, вот только осталось придумать что им сказать. В последний наш разговор Маша ясно дала мне знать, что не хотела бы волновать свою семью, пусть и причина её нахождения в больнице не серьёзная. Ладно, что-нибудь да придумаю. Приехав домой я сразу же отправился на поиски сына, вот только в доме Витьки нигде не было. Я громко позвал его по имени, а откликнулся он только после четвёртого раза.

– Я здесь, в огороде! – через открытое окно послышался его голос.

– Ты что там делаешь? – я выглянул в окно и увидел его с лопатой.

– Картошку сажаю, – он посмотрел на кривой ряд лунок и добавил: – пытаюсь…

Вот же неугомонный! Договорились заняться этим, как я освобожусь, но нет, сам полез. На мои вопросы Витька отвечал просто – все соседи уже посадили и нам пора, но так как Маша в больнице, а я в последнее время постоянно занят, то он решил взять всё в свои руки. Пусть рядок был кривым, но за старания похвалить парня надо.

– Молодец, только лунки ближе делай, слишком большое расстояние между ними. Сейчас покажу, – я вышел в огород, взял по пути ещё одну лопату и помог Вите с лунками, исправив его кривой ряд, – и по бокам, возле межи, оставь немного места. Мама хочет посадить там капусту. Давай, я набиваю, а ты забрасывай картошку.

– Хорошо!

Тему с поездкой я начал не сразу, где-то на четвёртом рядке.

– Приехать не успели, как мне снова нужно в Москву по работе, – начал я.

– Надолго?

– Нет, на сутки где-то, максимум двое. Тебя взять с собой не могу, извини. Вряд ли будет свободное время на прогулки по Москве.

– Тогда получается я один останусь? – закидывая картофель в лунки ответил он.

– Я уже думал об этом, придётся тебя в Ульяново отвезти. Тем более ты уже там всех знаешь. Вот к ним и отправишься, а кормить хозяйство поручу соседям.

Он поставил ведро с картофелем и нерешительно посмотрел в мою сторону.

– Может я здесь один останусь? – после длинной паузы выдал Витя. – Я уже кур покормил! И Рекса кормить смогу.

Что странно, эта мысль мне даже в голову не приходила и очень зря, ведь у нас в колхозе безопасно, а мальчик куда не надо лезть не будет.

– А ещё можно большую кастрюлю супа сварить, мне такой на неделю хватит! И обещаю, что не забуду о животных! А ещё порядок в огороде наведу! Только не надо в Ульяново, там скучно! – взмолился Витька.

Игнорировать его просьбу я не мог. А ведь и правда, почему бы и нет? Ему уже тринадцать лет, да и к самостоятельности приучен. За день ничего не случится, но на всякий случай могу попросить соседку проведать его разок.

На следующий день мы посадили оставшуюся часть картошки, мне очень не хотелось, чтоб Витька делал это один, а после я записал на листе целый план его завтрашних обязанностей, чтобы наверняка ни о чём не забыл и уже спокойно занялся приготовлениями.

Тем же вечером я отправился на вокзал и сел в поезд. Дорогая не быстрая, а развлекать себя надо, поэтому я достал газету и стоило мне прочитать одну статью, как я сам того не ожидая закрыл глаза и заснул. Так я благополучно проспал всю дорогу. Уже по прибытию я взглянул на часы и увидел, что до встречи оставалось почти 7 часов. Этого времени вполне хватит на вторую половину сна, ещё и позавтракать в столовой успею. Поэтому я не стал тратить времени, остановившись в ближайшей к вокзалу гостинице.

* * *

Я проснулся за четыре часа до назначенной встречи и отправился на поиски ближайшей столовой, так как в моей гостинице её, к удивлению, не было. Остаток времени, которого и без того было мало, я потратил на размышления. Мне нужно грамотно подать информацию, чтобы достучаться до министра. Вариант рассказать ему правду о том, что я из будущего и каким-то чудом попал в это тело, даже не рассматривался. После такого отправят лечиться, а на карьере поставят крест. Нет, нужно строго оперировать фактами, первые признаки уже заметны.

Мне довелось ранее побывать в здании Министерства сельского хозяйства, поэтому, на этот раз, я чувствовал себя как дома. Даже представляться не пришлось, меня уже знали и ждали.

– Александр Александрович, – обратилась ко мне молодая девушка, – проходите.

Она сопроводила меня до двери, открыв которую я оказался в просторном зале. За столом сидел Мацкевич, но стоило мне зайти, как он тут же отложил бумаги в сторону, поднял голову и поприветствовал меня.

– Присаживайтесь, – жестом руки он указал на стул, – слышал у вас очень важное дело ко мне, буду рад выслушать.

– Я понимаю, что возможно это будет звучать не слишком убедительно, но у меня есть все основания полагать, что приближается самая настоящая засуха.

– Засуха? – он с интересом взглянул на меня. – И что именно вызывает у вас такие мысли, Александр Александрович?

Я выдал ему всё. И о том, что дожди в последнее время явление редкое, и о тёплых зимах. Мне удалось собрать целый список неблагоприятных условий, способных негативно сказаться на нашей стране, но Владимир Владимирович улыбнулся и сказал:

– Признайтесь, на вас так Дьяков повлиял?

– Простите, кто? – его вопрос вызвал у меня недоумение.

– Анатолий Дьяков, вы правда не знакомы?

Я напряг память. Фамилия казалось мне знакомой, но вспомнить кто именно этот человек я не смог, а в ответ лишь покачал головой.

– Анатолий Витальевич тоже утверждал, что нас ждёт засуха, – пояснил Мацкевич, – конечно ранее ему удавалось составлять верные прогнозы, но увы, чаще всего, его постигали неудачи. Оно и неудивительно, Александр Александрович, он ведь в своей методике использует не точные измерительные приборы, как полагается, а обыкновенный школьный телескоп! Я очень скептически отношусь к его предсказаниям. Разве можно наблюдая за солнцем и пятнами на нём предсказать катастрофу у нас, на Земле? В первую очередь я верю в науку, а гелиометеорология, так он называет свою методику, официально не признана и вряд ли будет. Однако, я поспешу вам сказать то, что было сказано и ему – мы спросили мнение у наших метеорологов, и те сошлись на том, что лето будет жарким, но о серьёзной засухе и речи идти не может.

Тут-то я и вспомнил про личность Дьякова. Только после засухи все поймут, что он не ошибся с прогнозом, и к нему придёт слава. Для всего мира он станет «русским богом погоды», и как жаль, что в своё время к нему не прислушаются.

Я попытался предпринять ещё одну попытку донести предупреждение до министра, орудия фактами и логикой, но в какой-то момент понял, что всё бесполезно. Меня, как и Дьякова, даже слушать не хотели.

– Александр Александрович, я понимаю вашу обеспокоенность, но у вас есть дела и поважнее, – всем видом Мацкевич выражал свою утомлённость разговором, – оно вам надо, морочить себе этим голову? Оставьте работу метеоролога профессионалам.

Так я и покинул здание правления, ни с чем.

Но не только в Москве к моим словам отнеслись скептически. Хотя меня и совсем не волновало, что по колхозу поползли слухи, что я, видать, слегка перегрелся. Люди, хоть мне и доверяли, но всё-таки в большинстве своём считали, что я слишком перестраховываюсь. Но, главное, что все мои распоряжения всё равно чётко выполнялись. А уж то, что я не ошибся, они поймут совсем скоро.

На следующий день после собрания, я сразу же поехал в Калугу и привёз в колхоз геологов, замерять глубину водоносного слоя, а заодно определить наиболее подходящие места рядом с полями, где можно бурить скважины.

Я боялся, что артезианские воды окажутся слишком уж глубоко, что осложнило бы задачу. Но нам повезло, речь шла всего лишь о тридцати-пятидесяти метрах. Это совсем мелочь, учитывая, что они порой пролегают и на глубине до двухсот пятидесяти метров.

В общем, изрядно приободрившись, я снова поехал в город. На этот раз в строительный трест. Где Кольцов, разве что у виска не покрутил, когда я сказал, что хочу свернуть и отложить все стройки, помимо тех, что нужны для авиации. А уж когда он услышал, что всё это ради бурения скважин для строительства оросительной системы и подведения к ней электричества, то моментально попытался меня отговорить, едва не встав в позу, что ничего делать он ради этого не будет, и вообще, я ему осенью ещё спасибо за это скажу.

В общем, спорили мы долго. Но, в конце концов, он сдался.

– Ой, да делай ты что хочешь, Филатов, – в сердцах перешёл он на «ты», – но я уверен, что ты очень быстро пожалеешь о таком неразумном расходовании средств. Тем более, что у вас там скоро авиация будет, которую тоже можно использовать для полива.

– Не пожалею, – твёрдо ответил я, – этим летом лишней воды не будет, скоро убедишься.

– Ладно. Вижу спорить с тобой сейчас смысла нет. Сделаю, что смогу.

Что ж, таким ответом я был вполне доволен. Не важно, что обо мне сейчас думают. Главное добиться своего.

С этими же мыслями я поехал на встречу с секретарём райкома Козельского района, Афанасием Юрьевичем Болотниковым. Мы с ним уже встречались несколько раз, и почти всегда это было по какому-то плохому поводу. Например, когда я разбирался с местными больницей и детским домом.

И как он сам, так и вся его администрация особой надежды в меня не вселяли.

Я как-то заранее предчувствовал, что договориться не получится. Но всё равно хотел попытаться. Так как, если я хотел предложить план по усилению пожарной безопасности, то мне необходима их поддержка.

Болотников хоть и выслушал меня, но сделал это с максимально скучающим и даже несколько раздражённым видом.

Вообще, он отлично оправдывал свою фамилию. Я уже успел понять, что этот человек из тех, кто, пригревшись на тёпленьком местечке, старается максимально облегчить себе жизнь и минимизировать любую работу и дела. И моя активность была ему просто противна по сути своей, хотя я не хотел от него ничего сверхъестественного. Мой план состоял из нескольких пунктов, которые включали в себя, активную публикацию в газетах предупреждения об опасности лесных пожаров, набор дополнительных добровольцев-дружинников в пожарную охрану, и введение системы локальных районных штрафов для тех, кого эти самые дружинники поймают на неосторожном обращении с огнём.

Однако, даже это явно казалось Болотникову неподъёмным трудом, да и, конечно же, он, как и большинство окружающих меня людей, не видел острой необходимости в том, чтобы развивать какую-то бурную деятельность по поводу возможной засухи.

Так что в ответ я получил лишь уклончивое:

– Товарищ Филатов, я очень рад слышать, что вас так беспокоит Козельский район. Мы все знаем, что вы человек отзывчивый и деятельный. И, как депутат, вы уже успели активно поучаствовать в жизни нашего района, за что все вам очень благодарны. Но, поверьте, вам не нужно подменять собой органы исполнительной власти. Не стоит тратить на это своё драгоценное время, ведь мы и сами делаем всё необходимое.

Я не удержался от ответной подколки:

– Если бы вы всё успевали, то больница и детский сад не оказались бы в таком плачевном состоянии.

Он пожал плечами и, ничуть не смущаясь, ответил:

– Работы по их ремонту были уже включены в планы, но, конечно, с вашей помощью всё получилось гораздо быстрее.

К сожалению, даже как у депутата, у меня не было полномочий заставить его что-то делать напрямую. Скандалить я с ним тоже не собирался. Так что просто попрощался и уехал, обдумывая возможные следующие шаги.

К счастью, хотя бы с Емельяновым, секретарём уже Ульяновского района, мне повезло больше. Он, конечно, тоже, как и все, остался не в восторге от того, что я развожу кипеш, но всё-таки согласился посодействовать моему плану.

А вот дальше, я понял, что зря я вообще начал с районов. Надо было сразу же ехать к Кандренкову, секретарю обкома Калужской области. Но, видимо, неудачная встреча с Мацкевичем слишком уж сильно понизила мои ожидания.

Конечно, высока вероятность, что и Андрей Андреевич посчитает мои предложения всего лишь паранойей, но попытаться всё равно стоит. Я ведь ничего от этого не потеряю. А Кандренков и на всяких Болотниковых уже повлиять может с полными на то полномочиями.

Когда я оказался в его кабинете, то уже сразу приготовился слушать о том, что я слишком уж перестраховываюсь. Эта песня звучала теперь для меня ото всех, так что я уже привык.

Но Кандренков при этом хотя бы был рад меня видеть. Я сразу же почувствовал себя как в гостях у старого друга. Видимо, несколько гулянок у нас в колхозе, где он здорово расслабился и покуралесил, изрядно расположили его ко мне, с учётом, что я ни разу и нигде его не сдал и не намекнул на его поведение, не слишком подобающее чиновнику на такой высокой должности. Хотя я и правда его не осуждал. Все мы люди.

– Сан Саныч, – дружески обратился ко мне он, – у нас ведь и так пожарная безопасность на хорошем уровне. За этим следят и лесничества, и добровольцы, и сами пожарники.

Я кивнул.

– Конечно, это так. Но, боюсь, что этим летом, даже такого высокого уровня контроля, который уже есть в стране, может не хватить. К тому же, дело не только в пожарах. Было бы неплохо, если бы вы повлияли и на руководства других колхозов в области, чтобы они тоже озаботились экономией воды и старались не увеличивать поголовье скота.

– Вот я правда, очень вас уважаю, товарищ Филатов. Но не понимаю, откуда столько уверенности, что нас ждёт не просто обычное жаркое лето, а какая-то ужасная засуха?

– Конечно, я не могу сейчас ничего доказать, – был вынужден согласиться я, – но, Андрей Андреевич, посмотрите на это с другой стороны. Предложенные мной меры практически ничего не стоят. Зато, если я прав, то это не только убережёт Калужскую область от катастрофы, но и поднимет нашу репутацию как в глазах жителей, так и в глазах высшего руководства страны. А я уверен, что все те меры, что я предлагаю – правильные. И мы об этом не пожалеем.

Кандренков вздохнул и задумался, а потом ответил:

– Эх ладно, Филатов, поверю вам на этот раз. Всё-таки до этого вы ни разу не подводили. Но, учтите, если вы ошибаетесь, то дальше я буду уже с осторожностью относиться ко всем вашим сомнительным инициативам перед тем, как ставить на уши всю область.

– Спасибо, Андрей Андреевич.

Мы пожали друг другу руки и попрощались. А я уехал воодушевлённый тем, что, может быть, хотя бы области удастся избежать тяжёлых последствий засухи. Всё лучше, чем спасти один только колхоз.

* * *

Кандренков не обманул. Он действительно и протолкнул и закон со штрафами, и заставил местные газеты массово выпускать материалы о пожарной безопасности и мерах борьбы с возможной засухой.

И вся эта кипучая деятельность не осталась незамеченной и в других областях. В один из дней ко мне в кабинет ворвался возмущённый Фролов, тряся какой-то московской газетой.

– Вот. Полюбуйся, – в сердцах кинул он мне её на стол и открыл на нужной странице.

Я увидел небольшую заметку о том, что в Калужской области чиновники сошли с ума и ударились паникёрство, предпринимая чрезвычайные меры и терроризируя своих жителей дополнительными надуманными и совершенно ненужными правилами.

Конечно, всё это было написано не в таких резких выражениях, но общий смысл угадывался чётко.

А под заметкой была ещё и карикатура, где колхозник, очевидно, из Нового Пути, моется в бочке с грязной дождевой водой, в которой плавают кувшинки и лягушки, при том, что в окне его дома видно водопроводный кран.

Глядя же на неудомённо уставившегося на него соседа, колхозник поясняет: «А из крана мы картошку поливаем!».

Карикатурист очевидно намекал на то, что мы срочно бурим артезианские скважины рядом с полями.

– Теперь люди думают, что мы тут все идиоты! И смеются над нами! – продолжал возмущаться он.

Я вздохнул.

– Петрович, не принимай ты всё это так так близко к сердцу. Вот когда планы сдавать будем, тогда и увидим, кто смеяться будет.

Глава 25

С того момента как я вспомнил про засуху и начал предпринимать активные действия для успешной с ней борьбы, прошло полтора месяца. За всё это время дождь мы увидели ровно один раз, примерно через три дня после собрания и то, лил он не сказать чтобы долго. Но всё же этого вполне хватило, чтобы заполнить несколько сотен бочек и других резервуаров по всему колхозу, которые впоследствии нам пригодились.

Уже к концу июня вся страна ощутила на себе сухую и невероятно знойную погоду, а тем людям, которые сомневались и даже высмеивали мои слова теперь ничего не оставалось, кроме как вкушать последствия своих решений.

Спастись от жары люди не могли ни днём, ни ночью. Кто-то даже предпочитал спать на улице, хотя не сказать, чтобы это особенно помогало, хотя ночью, конечно, становилось чуть менее душно.

И это нам ещё повезло! В нашем регионе температура редко доходила до сорока градусов Цельсия, обычно не больше тридцати семи, а вот самая тяжёлая обстановка наблюдалась в Ивановской, Горьковской, Костромской, Калининской и Рязанской областях, где столбик термометра не опускался ниже этих самых сорока градусов. Будь и у нас такая жара, то потери урожая оказались бы куда более значительными, даже несмотря на всю нашу подготовку.

Как бы там ни было, ситуация в стране оказалась настолько серьёзной, что от людей, нагло высмеивающих чрезмерных, по их словам, перестраховщиков не осталось и следа. Отныне никто не осмеливался шутить на этот счёт.

Даже той газете с карикатурой досталось. Причём без моего вмешательства. Как я потом узнал, обиженные жители Калужской области просто засыпали редакцию возмущёнными письмами. Особенно, когда засуха начала набирать обороты.

Хотя, когда началось реально пекло, про эту статью вспомнили и не только мои земляки, ругаясь на то, что из-за подобного пренебрежительного отношения, предупреждения о вероятной засухе были многими проигнорированы.

В конце концов, газета была вынуждена даже написать опровержение, в котором призналась, что их журналисты были не правы и плохо разобрались в вопросе, а также несмело извинились перед жителями калужской области и всеми остальными, кто предусмотрительно подготовился к природной катастрофе.

Но, к сожалению, последних было исчезающе мало.

Для большинства регионов страны быстро стало очевидно, что огромная часть урожая погибнет, как бы люди не старались его спасти. Поля, обычно живые, цветущие и пышные, теперь превратились в забытые и выжженные земли, а воздух наполнился палящим жаром, словно призывая последние капли влаги высохнуть и исчезнуть. Естественно, это всё привело не только к потере урожая, но и снижению пастбищных угодий для скота, создав тем самым ещё одну проблему в стране.

К слову о скоте, реки и водоемы так сильно высохли, а уровень подземных вод снизился, что в некоторых регионах пришлось ограничивать использование воды для орошения полей и поения скота. Из-за этого многих животных пришлось преждевременно вести на убой.

И хотя, мы заранее уменьшили поголовье скота, чтобы было проще их прокормить, мне искренне было жалко страну и человеческий труд, ведь в других регионах жили такие же колхозники, как и здесь, у нас.

Когда люди постепенно свыклись с жарой и научились экономить воду, во многих регионах страны начались лесные пожары. Словно и без того было мало бед! Огонь, вспыхивающий незаметно и тихо, стремительно превращался в неукротимую силу природы. В какой-то момент показалось, что пожарные справились с проблемой, но начал дуть суховей, от чего пламя стало распространяться ещё быстрее, воспламеняя триста метров массивов в минуту. Ежедневный расход воды переваливал за отметку в девяносто тонн воды, которой и без того оставалось всё меньше. Многие города, включая Москву, оказались в дыму от полыхающих лесов и выгорающих торфяников.

Благо, нас эти проблемы пока миновали, ведь мы вовремя взяли ситуацию под контроль. К дежурствам за городом активно подключилась и неравнодушная молодёжь, у которой начались каникулы. Пионеры-старшеклассники и комсомольцы с энтузиазмом записывались в волонтёры пожарной охраны, особенно после того, как уж всем стало ясно, что засуха – не шутка. А уж когда в других областях начались пожары, так наши добровольцы взялись за дело ещё усердней. Особенно много людей шли туда из деревень и прочих поселений, которые находятся как раз рядом с лесами. Конечно, и из нашего колхоза многие решили отказаться от своих выходных в пользу дежурства. В том числе и мой водитель Андрей, и Митя Ягодецкий, он с собой и приёмного сына взял. Даже некоторые девушки этим занимались. Например наша Полина.

А вот Маша, хоть и рвалась в бой сразу же после того, как ей разрешили вернуться, но активно работать всё равно не могла. К счастью, я успел договориться, чтобы к нам сюда определили нового ветеринара. Да и кандидат попался на редкость удачный. Алексей Иванович Портнов, очень опытный и добродушный мужчина предпенсионного возраста. Последнее меня сначала смутило, но потом я подумал, что так даже лучше. Я полностью доверяю Маше, и хочу, чтобы после декрета, она оставалась главным ветеринаром. А приедь сюда кто-то помоложе, да амбициозны, вряд ли удалось бы избежать проблем. Портнов же сразу показал себя как спокойный и неконфликтный работник. Жена быстро нашла с ним общий язык, когда ещё работала, и тоже была им полностью довольна.

Но вот, остались уже считанные дни до того, как она должна будет родить, и её снова положили на сохранение, на всякий случай.

А я в который раз благодарил судьбу за то, какая понимающая женщина мне досталась, ведь в такое трудное время я никак не мог часто мотаться в Калугу, чтобы её навещать. Но она и сама, когда я ей звонил, практически первым делом интересовалась как дела в Новом Пути. После того, как расспрашивала о нашем с Витькой здоровье.

И дела эти, к счастью, пока шли неплохо, насколько это вообще возможно.

Если говорить про урожай, то мы отделались минимальными потерями, хотя и не все культуры способны вынести нескончаемое палящее солнце, даже при наличии воды.

А с ней и правда всё было почти отлично. Мы успели пробурить скважины и провести к полям оросительную систему. А где не успели, там на помощь пришла авиация, хотя во всей этой суматохе, появление авиаотряда у нас в колхозе не вызвало ожидаемого ажиотажа. Было попросту некогда, все работали как проклятые.

Подобная засуха – явление редкое, случается раз или два на одном веку, поэтому пусть меня и до сих пор возмущала реакция министра сельского хозяйства, но шанс на другой ответ с его стороны был ничтожно мал. Так что я сосредоточился на том, что могу сделать своими силами и силами тех людей, кто мне поверил.

* * *

В один из дней, когда засуха была уже в самом разгаре, меня в срочном порядке вызвали на совещание в Москву.

Во время доклада я понял, что дела идут неважно практически во всех регионах нашей необъятной страны. Что, в принципе, и не удивительно. Но душу грел тот факт, что Калужская область пока что держалась бодрячком, благодаря содействию Кандренкова в моих инициативах, ну а наш колхоз, похоже, окажется одним из немногих, кто сможет выполнить план в этом году.

На протяжении всего доклада Мацкевич то и дело посматривал на меня, но тут же отводил глаза в сторону, если мне удавалось поймать на себе его взгляд.

Владимир Владимирович выслушал ситуацию касательно полей и урожая, после чего высказал свои опасения насчёт резкого скачка цен, особенно на зерно. Правда, по лицам присутствующих я понимал, что их уже мало волновал урожай, ведь была проблема куда более серьёзнее.

– Вы говорите про урожай, про зерно, а мы не знаем, что делать, – обратился к министру сельского хозяйства один из председателей, – с одной стороны засуха, с другой пожары. Воды катастрофически не хватает! Нам выбирать приходится – либо пожар тушить, либо поля спасать, а ещё и скотину поить надо. Вы всё о плане говорите, Владимир Владимирович, а нам бы людей спасти, не то что план выполнить! Весь город в дыму, огонь подбирается к деревням, уже пострадавшие есть. Тушим, тушим и всё в пустую. Мы не справляемся, нам нужна помощь.

– На данный момент все службы работают в экстренном режиме, мы не можем прислать людей из других областей, ваш пожар не единственный, – опустошив стакан с водой ответил министр государственной безопасности, стараясь сохранять хладнокровие, – я лично следил за ситуацией в вашей области, к тушению были подключены не только пожарные службы, но и другие, в том числе военные. Тяжёлая техника прямо сейчас делает просеки в густых лесах, а солдаты днём и ночью копают траншеи, чтобы остановить огонь. Держитесь, нужно немного времени и пламя обязательно будет потушено, мы над этим активно работаем.

– Если бы только пошёл дождь, – один из сидящих за столом мужчин ударил кулаком по столу, – и не в одном регионе такая проблема, а по всей стране.

– Товарищи, нужно вовлекать в дело добровольцев. Без этого никак! Курсантов их военных училищ, студентов – всех. И обязательно следить за порядком в лесу, никаких отдыхающих, лес должен быть пуст. Думаете пожар возникает только из-за жары? Нет, в большинстве случаев виной тому – человек! Мы должны максимально снизить количество новых возгораний, сфокусировавшись на текущих проблемах, – обратился ко всем министр.

– Да уж, то что есть бы потушить, – тихо себе под нос пробормотал стоящий рядом со мной чиновник.

Далее активно начали обсуждать создание дружин и как правильно вовлекать население, я же мог смело пропустить эту часть мимо ушей, ведь ещё до возникновения первого в стране пожара, мы поручили егерям, лесникам, а также добровольцам, даже когда их ещё было не так много, как теперь, регулярно патрулировать вверенную территорию.

К слову о лесниках, именно они следят у нас в лесах за отсутствием сухостоя, наличием просек, противопожарных канав и подъездных дорог. Пусть, возможно, к ним относятся с неким пренебрежением, но профессия ответственная и важная. Даже лесу нужен хозяин. Я прекрасно знал, как ухудшится ситуация в лесах современности после отмены лесного кодекса СССР.

Также, мы подключили авиацию к контролю за возможными очагами возгорания. Не только возле нашего колхоза, но и по всей области. Волонтёры и лесники на земле – это хорошо, но некоторые вещи можно вовремя заметить только с воздуха.

И именно благодаря этим своевременным мерам у нас до сих пор не возникло ни одного пожара, в то время как едкий дым с горящих торфяников вокруг Москвы уже доходил и до стен Кремля.

Как было сказано на собрании, в Подмосковье боролись с огнём около тридцати тысяч человек, и я не сомневался, что это число ещё возрастёт.

Стоило мне подумать про ситуацию в столице, как Мацкевич громко сказал:

– Главное сохранять спокойствие! Ситуация в Подмосковье под строгим контролем маршала Гречко! – ранее он обмолвился, что министр обороны СССР перенёс штаб прямо в Шатуру, главному эпицентру бедствия и планирует оставаться там до ликвидации всех пожаров, – туда же вчера прибыл и первый секретарь столичного обкома КПСС, Василий Конотоп. Будьте уверены, с такими людьми ситуация разрешится в кратчайшие сроки.

Несмотря на попытку Мацкевича внушить окружающим оптимизм, я понимал, что быстро разрешить ситуацию вряд ли возможно.

Я знал о засухе, а также прекрасно знал и о том, что пожары удастся потушить только к концу августа, и за эти несколько месяцев леса выгорит больше, чем за десять лет.

Да, я был прав, но тыкать этим в лицо Мацкевичу не стал, вряд ли это поможет в текущей ситуации, тем более по его физиономии видно, как Владимир Владимирович не перестаёт корить себя. И пусть я не могу повлиять на ситуацию по всей стране, но как председатель смогу спасти свой колхоз и проследить за безопасностью Калужской области. Быть может в следующий раз меня послушают.

Однако, выступить перед всеми мне пришлось и в этот раз. Набравшись духу, Мацкевич всё-таки обратился ко мне лично и попросил поделиться опытом о наших мерах борьбы с засухой. Я с готовностью рассказал всё, что мог. Подробно остановившись на сроках бурения скважин и проектировании оросительных систем. Конечно, уже поздновато этим заниматься, но в некоторых районах, где погода стояла помягче, ещё можно успеть спасти хоть что-то. И там решено было развернуть активные работы взяв за основу пример моего колхоза.