Текст книги "Нежный тиран"

– Хандрю? – возмущенно отозвалась она. – И вы говорите это после того, как моя тетя попала в больницу, а вы скрыли это от меня – только ради нашего проклятого балета?!

– Лучше, если бы ты рыдала весь сегодняшний вечер в палаццо вместо того, чтобы танцевать Жизель? Известия о твоем триумфе помогут ей быстрее поправиться, я уверен в этом. Я отправил телеграмму в ее больницу как раз тогда, когда ты в глупой спешке сбегала из театра.

– О, – проговорила Лаури, уставившись на него широко распахнутыми глазами. Максим же положил руку на ее влажные волосы и пригладил их.

– Ты еще совсем ребенок, – вздохнул он, обнимая девушку, и ей сразу стало легко и уютно. – Я видел огни кафе на другом берегу. Выпьем горячего кофе?

– Это будет кстати. – Они пошли через мост навстречу музыке и мягкому свету фонарей кафе. Его рука казалась теплой и сильной, и Лаури впервые за долгое время почувствовала себя в полной безопасности. – Спасибо, что вы послали телеграмму тете Пэт, синьор. Вы очень любезны.

– Я могу быть очень добрым. – Лаури ощутила ироническую нотку в его тоне. – Венетта действительно была поражена, когда узнала, что ты считаешь меня бессердечным тираном.

– Не таким уж бессердечным, если точно. – Лаури истерически засмеялась, чтобы скрыть слезы. – Но Венетта знает Максима ди Корте лучше, чем я, – она видела вас с любящей стороны.

– Я не вполне понимаю ход твоих мыслей. – Он остановился и резко повернул Лаури к себе лицом. – Почему Венетта должна знать меня с этой стороны больше, чем кто бы то ни было другой?

– Потому что вы любите ее, – грустно ответила Лаури.

Она слышала, как он судорожно перевел дыхание, и тут же чуть не задохнулась сама, так как он до боли сжал ее руки:

– Я давно знаю Венетту, она мой очень близкий друг, но с чего ты взяла, будто я люблю ее?

– Вы признались в этом в тот день, что мы провели на вилле «Нора». – Лаури била нервная дрожь – от боли, от холода, от близости Максима и от страха потерять его. Девушка пыталась высвободить руки, но чем отчаяннее она вырывала пальцы, тем сильнее он притягивал ее – до тех пор, пока она не оказалась совсем рядом. – Тогда вы объявили, что женщина, которую вы любите, сейчас на острове. – Ее сердце заколотилось, когда сильная рука обвила ее талию. – Синьор – пожалуйста…

– Пожалуйста – что? – подначивал он. – Значит, ты ревновала, когда я сказал, что женщина, которую я люблю, находится на этом острове? Я надеюсь на это, дорогая, поскольку сам я просто сходил с ума от ревности.

– Вы? – выдохнула она, и завеса ее волос накрыла его руку, когда он прижал маленькую англичанку к себе. Сверкнула ослепительная улыбка, так долго заставлявшая страдать ее сердце.

– Я могу ревновать, беситься и испытывать любые другие эмоции, которые переживает любящий мужчина. – Замерев, они стояли на мосту, скрытые от нескромных глаз туманом, и все вокруг хранило тишину, если не считать их дыхания.

Сердце Максима, бившееся теперь в унисон с ее сердцем, разрывалось от нежности и волнения, пока его уста отвечали на вопрос, застывший в глазах Лаури.

– Ты тоже была на острове, разве нет? – горячо шептал он. – Я хотел тогда поцеловать тебя, как страстно любимую женщину, но сначала ты должна была избавиться от своих детских страхов. Вот почему я был безжалостен к тебе, заставив танцевать этим вечером. Я больше никогда не прикажу тебе танцевать, любовь моя, если ты не захочешь этого.

Лаури улыбнулась, прижавшись к плечу Максима, и почувствовала его губы на своем лбу.

– Я обещала танцевать в Лондоне для тети Пэт, – тихо возразила она. – Ничего, Максим, если я поеду к ней завтра?

– Я поеду с тобой, – быстро ответил он.

– А как же труппа? – Лаури посмотрела на него с таким изумлением, что он чуть не упал от хохота.

– Бруно обо всем позаботится. Дело в том, любовь моя, что ты для меня важнее всего. Теперь так будет всегда.

– Всегда? – Эти слова звучали так искренне, так нежно, так многообещающе, что Лаури вновь прослезилась. – О, Максим!

– Ты хочешь принадлежать мне вечно?

Лаури кивнула и, смущенная его серьезным мужским взглядом, опустила трепещущие ресницы.

– Неужели это правда – ты действительно любишь меня? – прошептала она. – Я так наивна, а ты так мудр, ты знаешь так много. Тебе не станет скучно со мной?

– Наивность – всего лишь слово, – тихонько посмеивался он. – Как я просил тебя раньше, не пытайся перемениться, дорогая. Я люблю тебя такой, какая ты есть, люблю всем сердцем, мою неразумную, импульсивную и невинную девочку. Слишком невинную, чтобы понять: я ждал этой минуты с того самого момента, когда впервые увидел тебя.

Его брови лукаво приподнялись над темными, загадочными глазами.

– Ты бы не сбежала из театра, если бы знала это, а?

– А что, если бы я влюбилась в другого? – парировала она.

– Боги не могли так жестоко посмеяться надо мной, ведь я так долго ждал тебя, свою половинку. Ты для меня все, Лаурина. Каждое твое движение, каждая улыбка, каждый твой шаг дороги мне.

И там, на древнем венецианском мосту, где на протяжении многих веков целовались страстные парочки, Лаури и ее возлюбленный скрепили свои чувства этим старым, испытанным способом.

Под мостом проплыла гондола, и голос молодого гребца донесся до них сквозь туман: «Венчайся юной, девушка. Венчайся, пока листья еще зелены…»