Текст книги "Либертион"

Дикаря племени Мумбо спросили о гильбертовом пространстве состояний квантового поля.

– Ну, на более поздних стадиях эмбриогенеза, когда человеческий зародыш внутри искусственной матки уже сформирован как мальчик или девочка, мы добавляем гормоны. Девочкам вводится мужской гормон тестостерон, мальчикам – женский эстроген, чем добиваемся физической и душевной гармонии. Но, как я уже сказал, люди в отличие от машин не совершенны. Были случаи, что медработники забывали делать пометки о выполненных введениях, и вставал вопрос – делали или нет? Поскольку двойная доза для плода смертельна, на халатность просто закрывали глаза. В итоге по вине репродуктологов-разгильдяев по улицам Либертиона наверняка разгуливает не меньше сотни людей, имеющих физические и моральные отклонения. Не исключаю, что кто-нибудь может находиться сейчас рядом с нами, в этом самом клубе!

И Терри весело засмеялся своей оригинальной шутке. А Тиберий подумал, глядя на свое отражение в зеркальной колонне, что неплохо было бы руки оторвать тому разгильдяю, который забыл сорок лет назад ввести эстроген. Сейчас он был бы ниже ростом, уже в плечах, черты лица были бы мягче, а главное, он жил бы в гармонии с собой и со всем окружающим миром. Вот, чувствовал бы себя комфортно с Мупочкой…

Его передернуло. «К дьяволу гармонию. Пока живу, я буду надеяться. Пока живу, я буду драться. И получу то, в чем так сильно теперь нуждаюсь».

Дону принесли на ржавом подносе «Белую корону», которую он не заказывал. Он поднялся, суровый, но полный решимости, как пират Билли Джонс, получивший черную метку.

– Друзья, я вас покину ненадолго. Работа.

И пошел поливать пивом покорную голову светила кулинарного искусства.

За столиком тем временем шли горячие дебаты на тему меню.

– Может, взять кролика по-лигурийски? – советовалась с Мупочкой Мелисса.

– Ты что, дорогая. Он же жареный. Сплошной канцероген. Ни-ни.

– Да? Тогда пасту с трюфелями под соусом из белого вина…. – Нет, – тут же перебила она сама себя, – слишком много углеводов.

– Возьми салат «Зеленая долина Неры». Его настоятельно рекомендует журнал «Гурман», – вмешался Невилл.

– А это вкусно? – с сомнением спросила Мелисса, поглядывая на описание состава: «листья рукколы, листья Романо, листья салата корн, с брызгами оливкового масла и морской солью».

– Нет. Зато «Гурман» рекомендовал этот салат на этой неделе. Да вот он на столике справа от нас, и вот на том столике, где сидит девица, у которой платье нормальное, от Prada, а туфли – не понятно от кого.

Мелисса взглянула в указанном направлении – перед мужчиной за соседним столиком поставили громадную тарелку в центре которой находилась жалкая горка зеленых тряпочек. С краю тарелки, правда, грациозно лежали два пера шниит-лука, как два погребальных цветка на хладном мраморе могилы.

– Ну, если это сегодня в тренде, – с сомнением покачала головой Мелисса, – пожалуй, возьму. Чего ты так улыбаешься, Тиберий? – с неожиданной злобой спросила она. – То же мне, специалист в высокой моде и кухне!

Не успел изумленный такой неожиданной вспышкой Тиберий ей ответить, какМупочка успокоительно потрогал его наманикюренной лапкой и зашептал на ухо:

– Тибби, ты не обращай внимания, у нее просто сейчас таблеточные дни.

– Какие дни?

Воистину, он за последние сутки узнает о женщинах больше, чем за всю свою жизнь.

– Ну, девочки раз в месяц должны есть кучу таблеток, около пяти дней. И они тогда ж-у-у-тко злые. Я у всех подруженек эти дни выяснил и записал, вот, смотри.

Мупочка открыл в смарте приложение, похожее на то, которое Тиберий использовал для расписания лекций. Напротив каждого имени стояли даты и комментарии, вроде: «Нина Малверн. 5 – 10 июня. Не шутить по поводу возраста»; «Мелисса Свон. 17—22 мая. Не комментировать стиль одежды. Восторгаться собаченькой. Не спрашивать про повышение на работе». И так далее.

«Забавно… С раннего детства нам объясняли, что женщина и мужчина совершенно одинаковы. Что даже помыслить о возможной разнице в их биологии – не толерантное кощунство. Жаль, забыли объяснить это природе, и она с преступным упрямством продолжает настаивать на физиологической разнице».

Мелисса словно решила проиллюстрировать Мупочкин гендерный ликбез и извлекла из недр сумочки маленький шелковый мешочек. Оттуда на ладонь были высыпаны разномастные пилюли. Она в полголоса начала считать, откладывая на хлебное блюдце:

– Одна голубая, две оранжевые, маленькая голубая, белая…

– Это что, гормоны? – беззастенчиво спросил Тиберий, который уже начал кое-что понимать.

– …Гормон только один, – после некоторой паузы снизошла до ответа Мелисса. – Остальное должно помочь восстановлению после этого гормона. Это для печени, – она продемонстрировала три зеленые таблетки, – это от отеков, это…

– А это обязательно? А если не пить ежемесячно? Что будет?

– Не знаю, – отмахнулась она. – Все пьют, с детства. А если не пить, вроде что-то ужасное произойдет, кровотечение какое-то и, наверное, умрешь. Этому же в школе еще обучают, на уроках полового воспитания. Тиберий, ты что, забыл?

– Этот урок, этот день был самым важным для меня, – то ли кривляясь, то ли всерьез пропел Джонатан.

Тиберий промолчал. Такое не забудешь:

«Ему шесть лет, он сидит за партой и с испугом смотрит на громадный монитор на стене. Учитель полового воспитания, некрасивая и мужеподобная женщина, объяснят, как правильно должны мальчики заниматься анальным сексом. Класс смущается и хихикает, его сосед по парте, мальчик по имени Кристиан, стал красным, как вареный рак. Картинки на мониторе сменяет видео, затем рекомендации по необычному (в его понимании) использованию овощей с целью познания своего тела. Неприятным, грубым голосом, которому она безуспешно пытается придать ласковые ноты, учительница каждый новый сюжет сопровождает комментарием, что все это можно делать с двенадцати лет и только с обоюдного согласия. Тиберию почти дурно, на монитор смотреть совершенно не хочется, и он переключает свое внимание на хорошенькую золотоволосую девочку справа от него. Она нисколько не смущена, насмешливо поглядывает на учительницу и происходящее на экране, и, заметив пристальный взгляд Тиберия, вдруг широко и ободряюще улыбается ему…

– Наш урок подходит к концу, после перерыва мы подробно рассмотрим, как девочки должны заниматься сексом друг с другом. Вопросы? – учитель с надеждой смотрит на класс.

Но дети не хотят задавать вопросы. Они хотят, как можно скорее, уйти отсюда, большинство очень сильно смущены, а кто-то даже напуган. Учительница разочарована. Она достает планшет и начинает читать вопросы, которые министерство образования, очевидно, надеялось услышать из уст шестилетних детей.

– Наверное, вы хотите узнать, какие ощущения испытывает человек при оргазме?

Странно, но они не хотят. Золотоволосая девочка, пользуясь тем, что учитель на нее не смотрит, очень смешно изображает для Тиберия вышеуказанный момент, еще смешнее, чем он выглядел на только что просмотренном видео. Она открыла рот, придала лицу выражение имбецила и закатила к потолку переливчатые, оттененные золотыми ресницами глаза. У нее очень красивые глаза… Он вскочил, потом поднял руку.

– А когда мы будем проходить, как мальчик должен заниматься сексом с девочкой?

Учительница запнулась на умиротворяющей лекции о вреде застенчивости, ведь они живут в свободной империи, где абсолютно все создано для удовольствия, абсолютно все дозволено…

– Джон Краун!!!

Когда, наконец, дар речи к ней вернулся, Тиберий узнал много нового. Некоторые слова, вроде «уголовное преступление», «извращение», «патология» и «сеанс психотерапии» ему были непонятны, но кое-что он ясно себе уяснил. Он не такой, как все. Когда прозвенел звонок и электронный голос пропел национальный гимн: «Славься, Либертион, мир свободы и толерантности…», и все дети начали, как положено, строиться в пары, вокруг него образовался вакуум. Даже его сосед Кристиан, всегда стоявший с ним в паре, попятился и взял за руку другого мальчика. Маленький Тиберий растерянно стоял в образовавшемся вокруг него пустом круге. Как вдруг узкая, сильная ладонь сжала его руку. Золотоволосая девочка встала рядом с ним и взглянула на него своими многоцветными глазами:

– Я Лора. А тебя как зовут?

Этот день был самым важным и для него. В этот день он понял, что не такой, как все. В этот день он научился скрывать и лгать. В этот день он встретил ее…»

– А почему ты не сделаешь гистеректомию? – четко, но с усилием произнес Мупочка трудное слово. – Ничего тогда глотать не надо.

– Что за операция? – оживилась Мелисса.

– Ну… Удалить ее, – Мупочка неопределенно махнул рукой в сторону впалого животика Мелиссы.

Слово «матка» очень уж было похоже на непристойное слово «мать», так что он не осмелился произнести это вслух.

– А-а-а. Нет, от этого полнеют. У меня три подруженьки удалили и теперь не знают, как похудеть. А я и так сижу на таблетках для потери аппетита.

Мелисса с тоской взглянула в меню.

Официант притащил за соседние столики очередные порции «Зеленой долины Неры», и Мупочка проводил их любопытствующим взглядом. Снова открыв статью в «Гурмане», он разочарованно вздохнул и, как бы невзначай, взял Тиберия под локоть.

– Тибби, сладенький, а Нера – что такое? Ты же всегда все знаешь, – подлизывался Мупочка.

– Нера – это река в Италии, – с приятной улыбкой громко ответил Тиберий, а потом, понизив голос до шепота так, чтобы слышать мог только Мупочка, добавил:

– Еще раз назовешь меня сладеньким – придушу.

Бедняга побледнел и сглотнул. Посидев пару минут с видом невинной девы, несправедливо обиженной жестоким рыцарем, Мупочка немного утешился, достал из кокетливой красной сумочки, всю поверхность которой занимали массивные металлические буквы Prada странную вещь. Внешне она напоминала отвес, которым пользовались в древности строители, не имевшие лазерной рулетки. Мупочка бросил выразительный взгляд в сторону Тиберия и картинно повесил на грудь золотую цепочку, внизу которой болталось нечто, напоминавшее редиску с глазами и пренеприятной улыбкой. Поскольку ожидаемой реакции не последовало, он развернулся к Тиберию и выпятил, насколько это было технически возможно, свою впалую грудь. Не помогло.

– Мне кажется, Пол желает продемонстрировать вам свою, очевидно новую, брошь, – мягко заметил Ларго, уже вернувшийся после процедуры пивного омовения.

– Ну, это втуне, я в украшениях не понимаю, – отмахнулся Тиберий, пытавшийся сосредоточиться на меню.

Его весьма заинтриговала «Страусятина по-сибирски». Пытаясь понять, каким же образом страуса могло занести в регион со столь суровым и неблагоприятным климатом, он на Мупочкины страдания внимания не обратил.

– Где-где? – Мупочка так вытаращил глаза, что даже знаменитые очки упали. – В каком это туне у меня украшения?!

– «Втуне» означает «напрасно», – объяснил Дон.

– А! У! А что за украшение?

– Этот корнеплод, подвешенный к вашему карману.

– Это не украшение! Это интеллектуальный смарт-измеритель шагов!

За столом воцарилось молчание. Мупочка обвел друзей горделивым взглядом и пояснил хорошо поставленным рекламным голосом:

– Хит сезона! Измеряет пульс, количество и ширину шагов, их скорость!

– О, боже! – прошептала Мелисса, благоговейно уставившись на смарт-измеритель, как дикарь с берегов амазонки на карманный фонарик. – Эта новинка… – она сглотнула, – от Squash?

Имя ведущего бренда, производящего большую часть смартов и компьютеров Либертиона, было произнесено с тем трепетом и придыханием, с каким в прежние времена обращались к всевышнему рыцари, устремлявшиеся в кровавый бой.

– И сколько стоит? – фальшиво-небрежным голосом поинтересовался Невилл, у которого от зависти даже лакированная челка опустилась.

– Восемьсот. Ну, разве это деньги? Джонатан подарил, – охотно пояснил Мупочка, хотя имя дарителя никто и не спрашивал.

И снова бросил пронзительный взгляд в сторону Тиберия.

– Отлично. И зачем это надо? Шаги мерить? – спросил бессердечный Тиберий, который никак не мог уяснить, для чего нужна эта штука.

– Ты что, Тибби! Это же в тренде! – ответил Мупочка и губы его задрожали.

Тиберий повернулся к единственному человеку, в котором видел зачатки здравого смысла, то есть к Дону. Он не мог взять в толк, отчего Мупочка плачет, Невилл злится, Мелисса имеет вид умирающего от жажды путника, видящего пустынный мираж в виде озера с прохладной водой. Ларго терпеливо пояснил:

– Пол желал продемонстрировать вам свое новое приобретение с целью подчеркнуть свой статус в социальной иерархии и сделать недвусмысленный намек на достижение им взаимопонимания со своим новым партнером. Так же он желал продемонстрировать, что этот партнер имеет значительное превосходство перед вами в материальном аспекте, поскольку может позволить себе делать столь экстравагантные и дорогостоящие подарки. Ну, и придать себе вес в ваших глазах, за счет обладания популярным и эксклюзивным аксессуаром.

Теперь ситуация сменилась на прямо противоположную. Тиберий смеялся над этим довольно циничным комментарием, остальные же сидели с непонимающими глазами. Два берега одной реки. Можно было бы списать это взаимное непонимание на разницу в возрасте, но ее-то как раз не было! Точнее, была, но умозрительная. Мупочка мечтал оставаться четырнадцатилетним, таким он и остался в свои тридцать три. В первый раз Тиберий столкнулся с этой проблемой на их первом свидании. Оба были несколько напуганы. Тиберий возможной необходимостью романтического продолжения вечера, а Мупочка необычностью своего спутника. Предыдущие многочисленные Мупочкины кавалеры ограничивали культурную программу постановкой лайков под всеми фотографиями, постами предмета своей страсти, и совместным употреблением синтетического алкоголя и наркотиков. Устными беседами не баловали. Мысли имели с Мупочкой одинаковые, точнее их отсутствие. На этом фоне мрачноватый, асоциальный Тиберий блистал прелестью новизны. Тогда они с Мупочкой пошли в кино на «Битву в раю».

Худшего выбора Мупочка сделать не мог. Тиберий с отвисшей челюстью смотрел, как два воинства, небесное и демоническое, представленные двумя отрядами крепких, подтянутых парней, вышли на поле брани (кокетливые розовые облака, похожие на сахарную вату). Смысл «битвы» заключался в том, чтобы ублажить (и отнюдь не мудрыми речами) врага. Зевс, очевидно по простительной ошибке сценариста, запутавшегося в античных и христианских верованиях, был арбитром и следил за ходом битвы. Когда истощенные любовными утехами демоны запросили пощады у торжествующих ангелов, у Тиберия разыгралась такая мигрень, что он самым бессовестным образом дезертировал из зала. Пять минут спустя, когда он, свободный и счастливый ехал в своей машине домой, получил сообщение, немного его озадачившее. Текст, сопровожденный анимированными картинками, выглядел так:

«(пирожное)! Я сс что мой (сердечко, волосатый кот) бб. Скорее (прыгающий вверх—вниз улыбающийся пингвин) и я (паровозик с дымом) к тебе с (красные губы, восемь сердечек)!!!!! Пп»

Тиберий тогда моментально перезвонил и попытался донести до Мупочки, что его телефон, очевидно, либо подвергся атаке хакера, страдающего тяжелой степенью шизофрении, либо подцепил чудовищный вирус. Оказалось – ни то, ни другое. В переводе на английский язык сообщение гласило:

«Сладенький! Я плачу, что мой любимый пушистик безумно болен. Скорее выздоравливай, и я приеду к тебе со всей моей страстью и нежностью».

Почему вместо «плачу» принято употреблять «слезы, слезы» и в конце положено писать «поцелуи, поцелуи», Мупочка тогда внятно объяснить не смог.

Вот и сейчас та же ситуация. Одно время Тиберий пытался освоить этот современный английский язык, но потом махнул рукой, решив, что добавить испанский к своему французскому и немецкому будет гораздо интереснее и познавательнее. Хотя бы Фредерико Лорку читать можно будет. Сейчас же он счел за благо не длить Мупочкины страдания, похвалил сматр-шагомер и вернулся к сибирским страусам. Мир и благоденствие вновь воцарились за столом. Ненадолго.

– А вот, и гадкий я! – жизнерадостно пропел Мартин, присоединяясь к компании за столом.

– Ну что, обобрал беднягу кулинара? – поинтересовался Ларго, поглядывая на пакеты с логотипами модных брендов, которыми Мартин был увешан не хуже рождественской елки.

– Ой, да ладно тебе, Дон. Я самый мирный и милый человек… – и, не закончив фразу, заорал. – Эй, как ты смеешь делать селфи с Доном Ларго без моего разрешения?!

Мартин резво унесся за молоденьким, женственным юношей, поспешно ретировавшимся со своим смартом, на который он украдкой сфотографировал себя на фоне ничего не заметившего Дона. Вернулся минут через пять, запыхавшийся, очень злой и без добычи.

– Ничего-ничего, я его поймаю. Вот только дух переведу, – прорычал он, залпом проглотив полную чашку вина и едва не разлив стоявший рядом бокал Дона.

В «Фотофобии» вино подавали не в бокалах, а в чайных чашках, что считалось очень модно и стильно. Этакая изюминка заведения.

– Мартин, успокойся.

Дон попытался утихомирить рвущегося в бой менеджера, но тот сейчас был подобен охотничьему сеттеру, взявшему след.

– Нет, ну ты подумай – какая наглость! Это ему с рук не сойдет, – кипятился Мартин. – Пойду, разыщу его и заставлю стереть.

Он отбыл в темноту Фотофобии и Тиберий расслабленно откинулся на спинку стула. Но, видимо в порядке компенсации за счастливейшие в его жизни последние сутки, сегодня судьба решила не давать Тиберию спокойной жизни. «Нечего ему расслабляться», – заявила судьба, и, поплевав на ладони соорудила новую пакость. На сей раз в лице коллеги, неведомо как очутившемся под одной с ним крышей.

– Тиберий, милый! Какими судьбами тебя занесло в такое пафосное и дорогое место? С твоей-то зарплатой на почасовке.

Норманн. Это, само по себе, серьезное испытание для психики, а уж Норманн в кокетливом пиджачке и стрингах, врезающихся в рыхлые бедра – это вообще сокрушительный удар по нервной системе.

– Не жмут? – участливо спросил Тиберий, кивнув в сторону кружевного минимализма, поверх которого свисало внушительное брюшко. И озабоченно понизив голос, добавил. – Что-то ты вес набрал с последней нашей встречи.

– Правда? Где, в талии?

Как легко раскрыть человеческую тайну! Когда в доме начинается пожар, современная женщина кидается к тайнику с драгоценностями, когда речь идет о лишнем весе, современный мужчина во всеуслышание называет проблемное место. Норманн всполошился, вся спесь слетела с него, как пух с майского одуванчика.

– Зайка, я сейчас! Коллегу встретил, – крикнул он кому-то, стоявшему справа.

Тиберий глянул и вздрогнул, затем быстро обернулся к сидящим за столом. Нет, все верно, Мупочка сидит на своем месте, вернее, не то чтобы сидит, а изогнулся под невообразимым углом, стремясь одновременно запечатлеть на селфи и Дона Ларго, и крупную, светящуюся вывеску «Фотофобия» и, конечно же, себя со скучающе-небрежным видом. Тогда кто же это стоит в таких же шортиках от Prada, Мупочкин брат-близнец? Те же глаза с приподнятыми внешними уголками, круглые пухлые губы, даже волосы, остриженные, как и у Пола градуированным каре, и покрашенные под «золотистый орех». Но Пол родился в сорок пятом году, это невозможно!

– А… Ты с Хьюго разве расстался? – спросил Тиберий, пытаясь осмыслить увиденное.

– Это и есть Хьюго, – с раздражением ответил Норманн. – Ты же с ним не далее, как на новогодней вечеринке виделся.

– Это не Хьюго.

– Конечно, это он, – Норманн злился все больше и больше. – Просто он сделал пластику носика и немножко приподнял скулы, а еще подкачал губки… В прошлом году он же фигурку доводил до божественного совершенства, теперь вот личиком занялся. Эх, – с неожиданной тоской в голосе вздохнул Норманн, – кредит, что ли, взять? Я тоже хотел бы собой заняться. Пластика, липосакция. У меня будет тело, как у римского бога.

– У тебя и так тело, как у римского бога, – Тиберий продемонстрировал Норманну с помощью смарта картину Рубенса. – Это Бахус. Смотри – вылитый ты.

Оставив Норманна стоять с отвисшей, как увядший цветок, челюстью, Тиберий развернулся к Мупочке и шепотом спросил:

– Пол. А ты пластику лица делал когда-нибудь?

– Конечно, – Мупочка не только не смутился, даже будто обрадовался, – и носик, и губки, и попочку, и глазки, как у богини Клеопатры…

От дальнейшего перечисления частей тела, подвергавшихся экзекуции во славу красоты, Тиберия спас подошедший официант. Присутствовавшие за столиком очень оживились, и засыпали беднягу вопросами: много ли натрия в том или другом блюде, есть ли у них низкокалорийный, слабосоленый соевый соус без сои и соли, и прочее. Он, впрочем, был явно хорошо подкован – отвечал без запинки, со стеклянными глазами, точно актриса заштатного театра, выучившая свою роль назубок. Наконец, он обрел свободу, и все сосредоточились на своих делах. Мупочка начал демонстрировать Невиллу все пары солнцезащитных очков, которые он купил на этой неделе, Дон тихо беседовал с Терри, Джонатан озабоченно считал калории, которые поступят в его организм, когда принесут «Зеленую долину Неры» и голубику на листьях каффирского лайма, а Мелисса вознамерилась продемонстрировать несчастным соседям по столу обновленный гардероб своей собаки.

– Смотри, какие я ботиночки своей Фифочке купила, – щебетала Мелисса, тыча в лицо Тиберию свой смарт, – вот, взгляни.

– Не знал, что у тебя вообще есть собака, – Тиберий изо всех сил попытался изобразить интерес.

– Ну да, она обычно в гостинице для собачек живет, в самой, самой пафосной и лучшей гостинице, мой сладкий. Ну не могу же я бросить работу, в самом деле. Но я к ней приезжаю каждую неделю и иногда даже беру с собой на всякие мероприятия. Фифочка – прелесть!

– Имя какое…. Оригинальное.

– Ах, милый. Ее зовут Фиона Гортензия Эсмеральда Анжелика. Для краткости Фифочка.

– А, здорово, – пробормотал Тиберий, из вежливости взглянув на окошко смарта, и тут же заморгал от удивления. – Это что, такса?

– Да, милый. Ты что, такс не видел?

– С ногами, как у жирафа – нет.

Тиберий озадаченно рассматривал странное существо на фотографии. Без хвоста, одетое в клетчатое кепи, плащ-пончо от Armani и кожаные ботинки, украшенные стразами, на купированных ушах – три пары разномастных серег. Но главное, что заставило Тиберия вздрогнуть, были длинные, тонкие как у серны ноги. Они были как минимум в десять раз длиннее тех, что положены природой таксе.

– При чем тут жираф? – Мелисса не на шутку обиделась. – Это сейчас в тренде, удлинение ног. Думаешь, Фифочке не хочется быть красивой, иметь длинные стройные ножки? Это, между прочим, недешевая операция. Лучевые кости рассекаются, и между ними вставляется имплантат, чем он длиннее, тем круче. Все мои подруженьки просто в экстазе и умирают от зависти. И собачки от Фифочки в восторге.

– Все сучки в восторге, – усмехнулся Тиберий, – а с глазами у нее что?

– Подтяжка. Глазки как у богини Клеопатры.

– Она царица!

– Да, моя Фифочка настоящая царица!

– Я про Клеопатру, – устало вздохнул Тиберий.

«Далась им эта Клеопатра. Показать им, что ли, ее профиль на монете? Умелый стратег и политик, красоткой она уж точно не была, вот было бы разочарование!»

– Да? Странно, а в рекламе операции говорилось, что собачка станет настоящей богиней Клеопатрой, – Мелисса, достойная преемница Виктора Франкенштейна с гордостью и восхищением смотрела на фотографию своего детища. – Мы еще и зубки сделали. Смотри, называется «Либертионская челюсть». Абсолютно все родные зубки удаляются и ставятся красивенькие импланты.

Следующая фотография показывала Фифочкину морду крупным планом, где бедное животное скалилось в сардонической улыбке сплошным частоколом металло-керамических зубов. Подшитые в стиле «богини Клеопатры», и оттого ставшие узкими и косыми, глаза были густо накрашены.

– Бедное животное…

– Слушай, Тиберий, ты начисто лишен чувства стиля и вкуса, – зашипела Мелисса, и в голосе ее явно не доставало любви и сердечности.

Она вырвала из рук официанта бокал с негазированной, ультра очищенной водой Vitalife, стоившей, как хороший виски, и являвшейся по мнению Тиберия и химиков обыкновенной водопроводной водой.

– Слушай, Тибби, – зашипел на ухо Мупочка, – я все серьезно обдумал, у Терри свитер точно НЕ дизайнерский. Что же это? Почему Дон его пригласил?

От необходимости отвечать Тиберия избавило появление блюд «высокой итальяно-французской кухни». Перед Невиллом поставили севиче из раков, под лаймовым желе, Мелиссе подали оленину с соусом из голубики, а Мупочке черепаховое консоме с крутонами. Ему же принесли унылую горстку замороженного мяса, погребальным курганом высившуюся на блюде, заполненном колотым льдом. По периметру блюдо было уставлено стаканчиками с водкой. Страусятина по-сибирски…

– Моя оленина прожарена «Well done», а не «Medium rare», пожаловалась Мелисса, с превеликим трудом отрезав ножом первый кусочек.

– А мои раки больше смахивают на королевских креветок, – плаксивым голосом сообщил Невилл Мупочке.

– В любом случае это не мясо, не креветки и не рыба, – с невинным видом богини раздора Эриды, заметил Тиберий, которому страшно надоели эти гастрономические дебаты, – а производные синтетического волокна.

Воцарилась гробовая тишина. Наверно, такая же была на пиру, посвященном свадьбе смертного Пелея и богини Фетиды, когда хулиганка Эрида подбросила знаменитое «яблоко раздора». Но тут было дело посерьезнее, не какое-нибудь золотое яблочко, всего лишь послужившее поводом к Троянской войне.

– Не может быть! – полузадушено прохрипел Джонатан, дрожащим пальцем указывая на лозунги в меню: «Натуральный экологический продукт».

– Тибби жутко умный, он всегда все знает, раз говорит, что это сине… Тибби, как там дальше? В общем, так оно и есть! – возмутился Мупочка.

– Так ведь нефть и является вполне натуральным и даже, в какой-то, мере экологическим продуктом, – ухмыльнулся Тиберий. – После переработки в диолефиновый углеводород она превращается в синтетическое волокно, из которого можно сделать кружевные чулки, как у тебя, Пол, – Тиберий сделал широкий жест в сторону Мупочки, – или спаржу под соусом Бер – Блан, как у Невилла. А что вы хотели? Сейчас таракана нельзя убить безнаказанно, как же в таком случае вы думаете есть суфле из настоящего камчатского краба?

– Слушай, Невилл, ты что, сюда есть пришел? – возмутился Мупочка, с сомнением принюхиваясь к супу. – Ты за столиком с самим Доном Ларго сидишь! О-о-о-о, с ума сойти, Нэд Кирк, кажется, смотрит на нас!

Мупочка судорожно нацепил солнечные очки и скучающе облокотился на локоть, лениво помешивая ложечкой черепаховый суп. Этого ему показалось мало, и для большей эффектности он, манерно вывернув руку, начал сыпать в супницу «обжаренные до золотистой корочки воздушные крутоны». Поскольку в ресторане было и без того темно, а солнечные очки лишили беднягу последней возможности что-то видеть, элегантное забрасывание крутонов в суп особым успехом не увенчалось.

– Пол, не могли бы вы прекратить посыпать мои брюки сухарями? – сдержано осведомился Ларго у Мупочки, обитавшего в данный момент скорее на вершинах Парнаса, чем в залах «Фотофобии».

Мупочка, сперепугу растеряв весь свой модельный облик, воспарил над стулом и, как следствие, опрокинул все«изысканное черепаховое консоме в тосканском стиле» на джинсы не ждавшей беды Мелиссы. Та негодующе взвыла, как кокотка, которой вместо вожделенного бриллиантового ожерелья подарили перьевую ручку Montblanc. Тиберий наклонил голову, чтобы никто не увидел, как его губы дрожат от еле сдерживаемого смеха, как вдруг сильное жжение разлилось в центре ладони, поднялось выше по внутренней стороне запястья. Кровь отхлынула от его лица.

– Я ненадолго отлучусь, – сказал он спокойным ровным голосом.

В туалете, как ни странно, никого не оказалось. Тиберий взглянул на смарт. Впервые за четыре года никакой рекламы, только в верхнем правом углу пульсирует красная точка. Он коснулся экрана.

«Тиберий, Орландо приветствует тебя», – побежала по экрану знакомая, горящая красным строка.

И впервые за многие годы он не был рад видеть огненные буквы. Только не сейчас, когда жизнь впервые наполнилась теплом другого человека, обрела смысл. Но слова на угольном экранчике торопились, скользя и сменяя друг друга: «Общий сбор 28 мая, ваш код доступа будет сгенерирован за 24 часа. Ваше разрешение на выезд получено, уровень секретности повышен до 9. Начинаю перепрошивку чипа».

Снова огненная боль прокатилась от ладони по всему телу. Но к этим привычным ощущениям добавились новые – горячая волна пошла по венам от запястья к позвоночнику, несколько раз сжала сердце, запульсировала тупой болью в висках. «Эринию инсталлируют. Плевать. Если Лора права, это ничего не изменит, если же он не настолько ценен… Ну что ж, возможно, это к лучшему. Все равно невозможно очистить сознание от преступных мыслей и желаний. Я выбрал свой путь, чтобы иметь хоть крупицу свободы, ведь в мире, где каждый человек двадцать четыре часа как на ладони, невозможно оставаться в стороне. И у тебя есть выбор – стать волком или овцой, палачом или жертвой. Я свой выбор сделал».

Тиберий оперся рукой о холодную кафельную стену. Хоть в поездку отпустили, и то хорошо. Орландо. Как ждал он раньше ее приказов, ждал, что загорится красным экранчик смарта. Она? Но с тем же успехом под этим псевдонимом мог скрываться и мужчина, просто приятно было воображать своего босса красивой женщиной, чувствовать некую эфемерную близость, ведь его частная жизнь для нее уж точно не секрет. Раньше он едва ли не за симпатию принимал некоторые поблажки, даже подарки со стороны босса. К примеру, незарегистрированный смарт, с помощью которого он мог наслаждаться запрещенными книгами и фильмами, «Фауст» с иллюстрациями Доре, доставленный на его день рождения механическим курьером. То, что раньше он видел в рамках теплой дружбы, теперь явилось в совсем другом свете – мелкие подачки хозяина своему псу.

«… на ваш счет переведено 20 000 долларов, уровень допуска 11…»

«Да пошла ты». Рука горела, словно ее опустили в кипящее масло, схваткообразная боль в висках перешла на глазные яблоки. Тиберий нехотя взглянул на окошко смарта.

«… возьмите в разработку Дона Ларго».

Он опустился на корточки, опираясь спиной о прохладную кафельную стену. «Нет. Только не Дон. Только не моими руками. Пожалуйста, ну пожалуйста». Тиберий стиснул руки так, что едва не разорвал кожу. А за дверью гремела и ревела музыка, слышался гул многих хмельных и счастливых голосов.

Через десять минут он встал, все обдумав и взяв себя в руки. Подошел к раковине, открыл в кране воду, мимолетно взглянул на себя в зеркало… И попятился, как Дориан Грей, впервые ознакомившийся с потрясающими возможностями своего портрета. Обычно обсидианово-черные глаза, такие темные, что невозможно было различить зрачки, существенно изменились. Радужка посветлела, приняв очень красивый, но несколько неожиданный для глаз оранжевый цвет, изящно разбавленный желтыми полумесяцами, похожими на пятна Брашвилда. Зрачки, несмотря на скудное освещение, превратились в точки.