Текст книги "Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны"

Кроме того, государство использовало карточную систему как инструмент трудовой дисциплины – чтобы поощрять добросовестный труд и наказывать тех, кто неявками и опозданиями наносил ущерб производству. Рабочие, перевыполнявшие норму, получали дополнительные сто граммов хлеба, а у тех, кто не выполнял ее, наоборот, вычитали те же сто граммов. Постановление от 18 октября 1942 года гарантировало перевыполняющим норму рабочим выдачу дополнительных овощей, яиц и молока с подсобных хозяйств и одновременно гласило, что норму хлеба любого рабочего, отсутствовавшего без уважительной причины и приговоренного к принудительному труду по месту работы, можно сократить на 100–200 граммов в день[388]388
  ГАРФ. Ф. 7676. Оп. 14. Д. 68. Л. 64.


[Закрыть]. Директора многих предприятий прекрасно понимали, что часто рабочие отсутствовали или опаздывали не по своей вине и что потеря хлеба стала бы для них серьезным ударом, поэтому никогда не налагали таких взысканий.

Какую бы важную роль иерархия продовольственных норм ни играла в жизни населения, чтобы оценить, как питалась та или иная группа, надо сопоставить число получаемых ею калорий с затратами энергии. Во временной перспективе этот показатель лучше всего дает понять, каким группам недоедание и истощение грозили в первую очередь. Советские граждане хорошо понимали суть таких подсчетов. Авторы дневников и воспоминаний часто упоминают, сколько сил уходило на то, чтобы работать, ходить по привычным маршрутам, таскать воду, взбираться по лестнице. Когда ленинградские заводы простаивали из‐за нехватки топлива, группы, получающие меньше хлеба, чем рабочие, чувствовали себя ущемленными этой привилегией, которую уже нельзя было обосновать трудом[389]389
  Peri A. Queues, Canteens and the Politics of Location in Diaries of the Leningrad Blockade, 1941–1942 // Goldman W. Z., Filtzer D. (eds.). Hunger and War. P. 192–195.


[Закрыть]. Никто, кроме высших государственных чиновников, в том числе ведавших народным хозяйством, не получал за счет карточной системы достаточно питания для удовлетворения биологических потребностей. Среди рабочих ближе всего к этой точке оказались шахтеры. А вот те, кто занимал более низкие ступени в продовольственной иерархии (дети, иждивенцы, служащие), не получали по карточкам и половины того, что требовалось для поддержания жизни (см. Диаграмму 1). К концу войны многих рабочих уже включили в списки тех, кому положено большее количество продуктов, поэтому их рацион отставал от суточной нормы потребления калорий всего на 25 % или даже меньше. Однако, помимо выдаваемых по карточкам продуктов, для поддержания сил все старались запастись и другими источниками энергии – главным образом картофелем. Но даже и при наличии таких запасов большинство советских граждан тратили больше энергии, чем потребляли. Бо́льшая часть страны голодала, а в самые трудные годы в регионах, где было слабо развито сельское хозяйство, многие умирали от голода.

Диаграмма 1. Суточные продовольственные нормы – количество получаемых калорий как процент от суточной потребности организма в энергии для каждой группы. Источник: Goldman W., Filtzer D. (eds.). Hunger and War. P. 15–16.

Хлебные карточки и столовые

Когда начался острый дефицит продовольствия, государство приостановило коммерческую торговлю продуктами и переформатировало розничные магазины под выдачу продуктов по карточкам. Во многих промышленных городах еду все чаще распределяли в столовых[390]390
  Чернявский Ю. Г. Война и продовольствие. С. 102; РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 3. Д. 258. Л. 35–36.


[Закрыть]. В начале 1942 года государство, стремясь объединить и проконтролировать запасы, полностью запретило продажу хлеба, который теперь можно было получить только по карточкам[391]391
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 42–41 (документ с обратной нумерацией).


[Закрыть]. Люди «прикреплялись» к конкретным магазинам и столовым, где по карточкам выкупали продукты и товары широкого потребления[392]392
  Любимов А. В. Торговля и снабжение. С. 64–65.


[Закрыть]. Правительство гарантировало прежде всего выдачу хлеба, обещая обязательные ежедневные поставки свежего хлеба. За годы войны, по мере того как население городов росло, а Красная армия освобождала оккупированные территории, число людей, получавших хлеб, постепенно росло – с 61 778 000 человек в декабре 1942 года до 80 586 000 в декабре 1945-го[393]393
  URL: http://istmat.info/node/18420 (дата обращения: 29.04.2022) – из: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 41. Д. 239 (номера листов не указаны); Горьков Ю. А. Государственный комитет обороны постановляет. С. 481–482.


[Закрыть]. Роль государства в обеспечении населения хлебом за время войны не просто не уменьшилась, а существенно возросла.

Однако порой не удавалось наладить даже поставки хлеба. Когда в 1941 году немцы заняли регионы Донбасса и Подмосковного угольного бассейна, недостаток топлива привел к закрытию насосных станций, мельниц и хлебозаводов. На протяжении всей осени 1942 года десятки тысяч жителей промышленного города Горького каждый день терпеливо выстаивали в очереди, сжимая в руках карточки на пятьсот граммов хлеба. Но как только запасы кончались, те, кому хлеба не досталось, уходили ни с чем. В октябре и ноябре не работало 30 % горьковских хлебозаводов, и каждый день в ноябре от 50 000 до 60 000 человек ничего не получали по карточкам[394]394
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 122. Д. 49. Л. 1. О перерывах выдачи хлеба в Горьком см.: Д. 18. Л. 93.


[Закрыть]. Из-за нехватки топлива по несколько дней простаивали хлебозаводы в Саратове, Уфе и других городах, а вместо хлеба людям выдавали муку. Совет народных комиссаров накладывал дисциплинарные взыскания на ответственных за подобные срывы чиновников, называя их отношение к выдаче продуктов недопустимым. Совнарком строго предупредил их, что вне зависимости от проблем с топливом они обязаны обеспечить бесперебойные поставки хлеба[395]395
  Любимов А. В. Торговля и снабжение. С. 66.


[Закрыть]. В 1942 году в Кирове и Кировской области из сорока трех булочных и палаток, где продавали хлеб, работало только семь. Ситуация улучшилась к концу года, когда горком и обком партии объявили о категорическом запрете при любых обстоятельствах отключать электричество на мельнице, хлебозаводах и насосной станции[396]396
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 122. Д. 19. Л. 109, 110, 112, 2–3; см. также: Д. 80. Л. 1–3 о проблемах в других городах.


[Закрыть]. После 1943 года возникли другие проблемы, связанные с освобожденными территориями, где партийные работники и члены советов пытались восстановить хлебозаводы, насосные станции, дамбы и электроснабжение. Например, жителям Харькова, освобожденного в августе 1943 года, к осени 1944 года требовалось более 171 тонны хлеба ежедневно. Но хлебозаводы по-прежнему боролись с нехваткой муки, топлива и транспорта, поэтому многие оставались без положенной им суточной нормы[397]397
  РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 16. Д. 248. Л. 68.


[Закрыть].

Для рабочих заводская столовая, как правило, служила основным источником пищи. По карточкам они выкупали горячие блюда, которые должны были содержать положенное им количество калорий. Некоторые получали хлеб не на заводе, а в магазинах; другие ходили за ним в столовую или в более удобные закрытые магазины при заводах. Строители, железнодорожники и рабочие, временно мобилизованные на заготовку торфа и древесины, тоже питались на общих кухнях на предприятиях. Благодаря разным каналам, включая Наркомат торговли, местные торготделы и промышленные наркоматы, заводы централизованно снабжались из государственных запасов. Однако разрыв между запланированными и реальными поставками оказался значительным, и столовые не могли удовлетворить потребности рабочих с помощью одних только государственных запасов. В 1942 году, до организации подсобных хозяйств, нецентрализованного снабжения и огородов, повара приспосабливались к иссякающим запасам и растущему количеству посетителей столовых, уменьшая порции, разбавляя суп водой и подмешивая несъедобные ингредиенты. Так, в первом квартале 1942 года авиационный завод № 29 в Омске получил меньше половины значившегося в плане объема рыбы, круп, макарон и жиров, а молочных продуктов, молока и картофеля не получил вовсе. Вместе с тем число людей, которых способны были обслужить его столовые, резко возросло – с 23 200 до 31 100 человек. В результате рабочие получали одно непитательное, низкокалорийное блюдо в день[398]398
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 29–27.


[Закрыть]. Руководители предприятий пытались раздобыть еду в ближайших колхозах и совхозах, но даже этих дополнительных ресурсов было недостаточно[399]399
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 101–100.


[Закрыть]. В декабре 1942 года двенадцать столовых в Кирове получили всего 16 % полагавшегося им картофеля – и больше ничего. За десять копеек рабочие ежедневно получали миску жидкого картофельного супа: 100 граммов картофеля, 20 граммов муки, 5 граммов соли. Работники кировской овчинно-меховой фабрики питались супом из капусты и муки, а рабочим авиационного завода № 19 в Молотове приходилось довольствоваться супом из муки или крупы с небольшим количеством жира и соли. В одной порции такого супа содержалось 190 калорий – на 50 % меньше нормы, установленной Наркоматом торговли[400]400
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 122. Д. 19. Л. 110, 112; ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 58–58 об., 75.


[Закрыть]. Рабочие с горечью шутили по поводу бурды, которой кормили в столовой, окрестив суп из ботвы и стеблей «Голубой ночью», воду с горохом – «Осенью», а странную коричневую жидкость, сваренную, по-видимому, из воблы, – «Карими глазками»[401]401
  Куманев Г. А. Советский тыл. С. 317.


[Закрыть].

Между 1940 и 1944 годами число порций, приготовляемых на кухнях при столовых, увеличилось почти вдвое – с 8,1 миллиарда до 15,7 миллиарда[402]402
  Любимов А. В. Торговля и снабжение. С. 113, 116–118.


[Закрыть]. Столовые столкнулись с недостатком не только продуктов, но и оборудования. До войны в распоряжении Наркомата торговли имелось четыре завода, производивших кухонное оборудование для столовых. Когда началась война, их технику передали оборонным предприятиям. В 1942 году наркомат начал создавать цеха для ремонта оборудования и утвари, но дефицит топлива и материалов мешал производству[403]403
  РГАЭ. Ф. 7971. Оп. 3. Д. 258. Л. 38–39. О недостатке утвари в 1930‐е годы см.: Filtzer D. Soviet Workers and Stalinist Industrialization: The Formation of Modern Soviet Production Relations, 1928–1941. London: Pluto Press, 1986. P. 172; Goldman W. Z. Women at the Gates: Gender and Industry in Stalin’s Russia. New York: Cambridge University Press, 2002. P. 240.


[Закрыть]. Столовая авиационного завода № 26, расположенного за чертой Уфы, вмещала 3300 рабочих, но располагала только 2300 мисками и тарелками. Рабочие стояли в очереди до двух часов, ожидая, когда их обслужат. Начальники цехов пытались перехитрить очереди, отпуская рабочих в столовую на полчаса раньше. Но вход в столовую все равно перекрывали огромные толпы, создававшие «невыносимые» условия для официантов. Работавший на кухне персонал мыл посуду и кастрюли в холодной воде, продукты часто успевали испортиться, то и дело вспыхивали очаги пищевого отравления и желудочных заболеваний. Рабочим негде было мыть руки, выпачканные мазутом, грязью и ядовитыми химикатами[404]404
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 12–10, 25, 24.


[Закрыть]. У оборонного завода № 200 в Челябинске не было грузовых машин, чтобы доставить запасы продовольствия с железнодорожной станции на кухню при столовой, поэтому рабочие цепляли деревянные сани, нагруженные продуктами, к произведенному на заводе танку КВ и так довозили их до места назначения[405]405
  Там же. Д. 325a. Л. 115.


[Закрыть]. На знаменитом Кировском танковом заводе в Челябинске столовые размещались в производственных цехах, где толпились как рабочие, так и люди, не связанные с заводом. Рабочие приходили со своими ложками и вытирали их о рабочую одежду. За едой надо было отстоять огромную очередь, и люди толкались, теснили друг друга и дрались, чтобы их обслужили[406]406
  Там же. Д. 199. Л. 142.


[Закрыть]. На заводе № 15 в Чапаевске, выпускавшем боеприпасы, инвентарь столовой, которая должна была кормить 1400 человек, насчитывал 40 ложек, 40 блюдец, 40 мисок, 15 стаканов и 60 металлических кружек. На получение еды уходило не менее полутора часов, и рабочие нередко возвращались с обеденного перерыва не солоно хлебавши. На другом заводе складское помещение оказалось настолько сырым, а вентиляция такой плохой, что все, включая продукты, покрывалось плесенью. Из разбитой печи вырывался дым от сжигания каменного угля. Работникам столовой регулярно становилось плохо от ядовитых газов, так что их уносили на носилках[407]407
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 79–78.


[Закрыть].

Партийные и профсоюзные работники, заводская администрация старались составить график обеденных перерывов, чтобы уменьшить очереди, следить за соблюдением элементарных правил гигиены и обеспечить столовые оборудованием, посудой и утварью[408]408
  Там же. Л. 58–58 об.


[Закрыть]. В начале 1944 года в столовой одного из московских оборонных заводов впервые была введена система самообслуживания, пришедшая на смену прежней, при которой людей, сидевших за столами, обслуживали официанты. Очереди сразу же исчезли, на прием пищи стало уходить всего двадцать минут, а количество работающих в заведениях общепита сократилось[409]409
  Любимов А. В. Торговля и снабжение. С. 114.


[Закрыть]. Однако система самообслуживания распространялась медленно, а попытки ее усовершенствовать часто не увенчивались успехом, когда приходилось кормить миллионы людей в условиях крайнего дефицита[410]410
  О проблемах со снабжением рабочих, мобилизованных из Средней Азии на орудийные заводы, см.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 122. Д. 50. Л. 5–36.


[Закрыть].

Во многих промышленных городах заводские столовые стали самым надежным источником пищи. Из-за недостатка топлива, отсутствия кухонных приспособлений, работы в несколько смен подряд и занятости женщин готовить дома было затруднительно. В городах Ивановской области, где располагались текстильные фабрики, работники большей частью жили в собственных квартирах, но по карточкам выдавали только хлеб, сахар и конфеты, поэтому готовить дома было не из чего[411]411
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 45. Л. 39–40.


[Закрыть]. В октябре 1942 года Совнарком постановил, чтобы все учащиеся начальной и средней школы получали в школе горячий завтрак и чай, но проведенное в Кирове расследование показало, что в большинство школ не поступало достаточного количества продуктов[412]412
  Там же. Оп. 122. Д. 19. Л. 110.


[Закрыть]. В городе Вольске Саратовской области еда не продавалась нигде. Родственники солдат и рабочих в отчаянии попросили дать им возможность хотя бы раз в день питаться в заводской столовой, но председатель Союза рабочих цементной промышленности ответил, что удовлетворить их просьбу невозможно. Столовые четырех цементных заводов города уже кормили учителей, врачей, эвакуированных и испытывающие наиболее острую нужду семьи красноармейцев и собственных рабочих (примерно 6132 человек)[413]413
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 114–112, 115.


[Закрыть]. Повсюду местные власти использовали заводские запасы, чтобы кормить студентов, эвакуированных, сотрудников городских учреждений, ответработников, семьи рабочих и других людей, не работавших на заводах. Увеличение числа едоков истощало и без того скудные запасы, вынуждало поваров разбавлять пищу и вызывало бурное негодование. Профсоюзы протестовали, но часто заводы кормили детей своих же рабочих. На авиационном заводе № 29 в пяти детских центрах присматривали за 350 детьми, а горторготдел выделял им менее половины продуктов, требовавшихся для полноценного питания[414]414
  Там же. Л. 26, 100.


[Закрыть]. Никто из рабочих не возражал против болезненно тощих, непривычно тихих детей, сидевших за соседними столами. При швейной фабрике имени Сталина имелись ясли, где кормящим матерям предоставляли, пусть и в небольших количествах, дополнительное питание. Хотя ясли были рассчитаны на втрое меньшее количество детей, чем в реальности содержали, и матери, и дети чувствовали себя хорошо[415]415
  Там же. Л. 85.


[Закрыть]. Профсоюзные заводские комитеты (завкомы) также заботились о семьях рабочих, призванных в армию, предоставляя им материальную помощь и обеспечивая дровами[416]416
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 84.


[Закрыть]. Заводы, порой единственные места в городе, где оставались горячая вода и электричество, стали центрами повседневной жизни. Здесь купали детей, в цехах чинили утварь, городские жители приходили за горячей пищей. Все эти группы отчаянно нуждались в помощи, но в то же время сокращали запасы, предназначенные для рабочих.

Скудный рацион сказывался на здоровье рабочих, особенно в промышленных городах со слаборазвитым сельским хозяйством на востоке и Крайнем Севере. В феврале 1943 года председатель профкома и заводской врач челябинского завода № 200 отправили обеспокоенное письмо Н. М. Швернику, первому секретарю Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС). Они сообщали, что возросло число случаев отеков, вызванных недостатком белка, авитаминоза, дистрофии первой и второй степени, что привело к высоким показателям заболеваемости и смертности, особенно среди одиноких рабочих, живущих в общежитиях. Если срочно не принять меры, писали они, чтобы улучшить питание бессемейных рабочих и больных дистрофией, положение на заводе окажется катастрофическим, потому что рабочих и так не хватает. Авторы письма просили Шверника выделить им достаточное количество продуктов и витамина С, чтобы профсоюз мог дважды в день кормить 1600 рабочих и предоставить дополнительное питание для тех, кто уже страдал от истощения в той или иной стадии[417]417
  Там же. Д. 236. Л. 19.


[Закрыть].

Продовольственный кризис усугублялся, поэтому профсоюзы, комсомол и партия провели ряд тщательных расследований, после которых ситуация в столовых отчасти наладилась[418]418
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 122. Д. 74. Л. 89–90.


[Закрыть]. В ноябре 1943 года, как раз когда продовольственные нормы резко сократились из‐за неурожая, Совнарком издал постановление, обязавшее все московские столовые предоставлять гражданам минимальный выбор: предлагать по крайней мере два первых блюда, три вторых, один десерт и один горячий напиток. Постепенно аналогичная система была введена повсеместно. Поварам рекомендовали разнообразить меню, что было проще сделать, когда предприятие могло пополнять свои запасы продукцией подсобных хозяйств и огородов. Наркомат торговли распорядился, чтобы люди, страдающие от острого недоедания и близкие к истощению, получали усиленное диетическое питание (УДП). В Москве число детей на усиленном питании почти удвоилось, достигнув более чем 46 000 человек, как и число взрослых, выросшее до 57 000 человек. В Пензе 2275 истощенных рабочих завода № 50, производившего боеприпасы, перевели на трехразовое питание в столовой[419]419
  Там же. Л. 89.


[Закрыть]. Эти усилия не дали мгновенного результата. В начале 1944 года около трети всех сотрудников предприятия, а их насчитывалось 18 000 человек, по-прежнему находились на разных стадиях истощения, а обеденный зал для получавших УПД вмещал всего 165 человек. Завод, как и многие другие, не получал из центральных запасов всех положенных ему продуктов, а подсобное хозяйство приносило мало. Руководство завода пыталось решить проблему, отдавая еду, предназначенную в награду стахановцам, тем, кто страдал от истощения, так что между двумя группами возникла напряженность[420]420
  ГАРФ. Ф. 7678. Оп. 7. Д. 215. Л. 3, 4; Д. 198. Л. 33; Оп. 13. Д. 74. Л. 81.


[Закрыть]. Размышляя об успехах и неудачах, Любимов объяснил: «Конечно, не все столовые работали одинаково – одни лучше, другие хуже. Но в целом вывод может быть только такой: общественное питание помогало советским людям переносить тяготы войны, растить детей, жить и работать во имя победы. Так было и в далеком сибирском тылу, и в блокированном Ленинграде, и на протянувшихся на тысячи километров железнодорожных путях»[421]421
  Любимов А. В. Торговля и снабжение. С. 123.


[Закрыть]. Любимов, вероятно, слишком оптимистично смотрел на питание в столовой и его достоинства, но он не ошибся, сказав, что люди выживали во многом именно благодаря системе общественного питания.

Подсобные хозяйства, огороды, нецентрализованные запасы

Центральные государственные запасы таяли, поэтому значимость местных источников продовольствия росла. 5 января 1942 года ВЦСПС издал два постановления об организации огородов. Первое постановление гласило, что при заводах следует разбить общие огороды, урожай которых будет поступать в столовые, второе – что желающим заниматься огородом выделят небольшие отдельные участки[422]422
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 61a.


[Закрыть]. В феврале Наркомат торговли учредил отделы рабочего снабжения (ОРСы) на ведущих оборонных, угледобывающих, химических и металлургических предприятиях, чтобы улучшить питание рабочих, обеспечить запланированные поставки в полном объеме и организовать дополнительные источники продовольствия. Весной 1942 года ОРСы были учреждены во всех отраслях промышленности. К концу войны 7720 ОРСов обслуживали почти половину населения, получавшего карточки, направляли рабочим больше половины того, что им выделяли из центральных государственных запасов, и вели 30 000 подсобных хозяйств[423]423
  Промышленные наркоматы учредили главные управления рабочего снабжения (ГлавУРСы), чтобы контролировать и распределять продукты из центральных государственных запасов на заводские ОРСы. См.: Любимов А. В. Торговля и снабжение. С. 58–60, 62, 63; Митрофанова А. В. Рабочий класс СССР. С. 413; Чернявский Ю. Г. Война и продовольствие. С. 100–101.


[Закрыть]. Они сформировали рыболовные бригады, разбили огороды, построили свинарники, установили связь с совхозами, колхозами и местными поставщиками продуктов[424]424
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 199. Л. 61a, 65.


[Закрыть]. В некоторых промышленных городах ОРСы стали заведовать магазинами, некогда находившимися под управлением горторготделов[425]425
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 122. Д. 19. Л. 112.


[Закрыть]. При многих заводах они учредили подсобные мастерские для ремонта одежды, обуви и мебели, а также предприятия для производства посуды, бочек, стройматериалов, выделки кожи и выпечки хлебобулочных изделий, чтобы удовлетворить потребности рабочих и торговать с крестьянами на колхозных рынках[426]426
  Любимов А. В. Торговля и снабжение. С. 60–61; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 122. Д. 19. Л. 123–123 об.


[Закрыть].

7 апреля 1942 года Совнарком и ЦК распорядились, чтобы местные советы передали всю неиспользуемую землю в окрестностях городов заводам и другим учреждениям под подсобные хозяйства и частные огороды[427]427
  Директивы КПСС и советского правительства по хозяйственным вопросам. С. 723.


[Закрыть]. Четверть всех подсобных хозяйств при столовых составляли свинарники, которые оказалось легко содержать, другие же хозяйства снабжали рабочих картофелем, овощами и другими видами мяса[428]428
  Партия начала закреплять за заводами участки для сельскохозяйственных работ и разведения животных в 1939 году, чтобы пополнить запасы розничных магазинов и заводских столовых. Хозяйства находились под управлением местных торговых организаций. 7 сентября 1940 года Совнарком и ЦК распорядились, чтобы различные организации завели свои подсобные хозяйства на участках, распределенных исполкомами местных советов для заводских столовых. См.: Чернявский Ю. Г. Война и продовольствие. С. 130–132, 134, 145–146; Соловьева В. В. Бытовые условия. С. 97–99, 175–176.


[Закрыть]. Кроме того, государство разрешило промышленным наркоматам, предприятиям и производителям торговать и заключать договоры[429]429
  Одни только промышленные наркоматы получили 550 совхозов. См.: Митрофанова А. В. Рабочий класс СССР. С. 413; Любимов А. В. Торговля и снабжение. С. 61–62.


[Закрыть]. Хозяйство не всегда шло успешно. На Урале из‐за неплодородной почвы, нехватки рабочих рук, проблем с транспортировкой и хранением рабочие могли засеять меньше земли[430]430
  Соловьева В. В. Бытовые условия. С. 99–101, 178; Лончинская Л. И. Массовое сознание населения уральских областей в годы Великой Отечественной войны: дис. … канд. ист. наук. Челябинск, 2002. С. 200.


[Закрыть]. Помимо картофеля и других овощей, многие хозяйства сеяли хлеб, часть которого они обязаны были сдавать государству[431]431
  ГАРФ. Ф. 7678. Оп. 7. Д. 154. Л. 24; Соловьева В. В. Бытовые условия. С. 100–101.


[Закрыть]. Когда речь шла о более крупных хозяйствах, государство оговаривало, какую площадь можно засеять, диктовало выбор сельскохозяйственных культур и долю урожая, которую следовало оставить на корм скоту, регулировало хранение и проращивание семян, поддержание инструментов в рабочем состоянии, удобрение, ирригацию, применение фунгицидов и инсектицидов[432]432
  Директивы КПСС и советского правительства по хозяйственным вопросам. Т. 2. С. 734–733.


[Закрыть].

Через профсоюзы и местные советы государство также организовало раздачу земли под частные и коллективные огороды. В период с 1942 по 1944 год число коллективных и индивидуальных огородов выросло более чем втрое – до 16,5 миллиона. В 1942 году около трети всех городских жителей работало на личном или общественном огороде, а в 1944 году – уже около половины. Среди рабочих эта доля была еще выше: более 90 % рабочих, занятых в черной металлургии, горнодобывающей промышленности и на железных дорогах, работали на огородах[433]433
  Чернявский Ю. Г. Война и продовольствие. С. 141–142.


[Закрыть]. К 1945 году огороды были у более чем 18 миллионов людей, а многие разводили еще животных и домашнюю птицу, чтобы получать дефицитные яйца, молоко и мясо. В городах жило почти два миллиона коров[434]434
  ГАРФ. Ф. 5451. Оп. 43. Д. 522. Л. 209–208, 248 (документ с обратной нумерацией).


[Закрыть]. Миллионы рабочих выращивали картофель, капусту и другие овощи, а созданные профсоюзами огородные комиссии следили за тем, чтобы грядки пололи и рыхлили, и за сбором урожая и обеспечивали рабочих материалами для упаковки продуктов и защиты грядок на зиму. Когда заводу № 29 выделили около двухсот гектаров земли, чтобы распределить ее между рабочими, на директора обрушилась лавина заявок от желающих получить участки – более восьми тысяч[435]435
  Там же. Д. 199. Л. 6–5.


[Закрыть]. В Магнитогорске изобретательные рабочие вспахали большой общий участок трофейными немецкими танками, из которых они сделали тракторы[436]436
  Митрофанова А. В. Рабочий класс СССР. С. 414.


[Закрыть].

Самой распространенной огородной культурой оказался обыкновенный картофель, вскоре ставший главной пищей военных лет[437]437
  Collingham L. The Taste of War. P. 70. О картофеле как дополнении к пайку в более позднее время см.: Ries N. Potato Ontology: Surviving Postsocialism in Russia // Cultural Anthropology. 2009. Vol. 24. № 2. P. 181–212.


[Закрыть]. В 1943 году индивидуальные огороды и подсобные хозяйства при заводах и учреждениях по всему СССР обеспечивали каждого городского жителя приблизительно 69 килограммами картофеля. В Сибири, где рабочие могли возделывать более обширные участки земли, урожаи были гораздо больше: 148 килограммов в Омске, 201 килограмм в Новосибирске, а в Кемеровской области – целых 274 килограмма на человека. В среднем по стране картофель обеспечивал дополнительные 159 калорий и 3 грамма белка в день на человека, а жителю Кемеровской области – 631 калорию и 11 граммов белка. Это немалое количество, и в некоторых регионах картофель спас много жизней[438]438
  Filtzer D., Goldman W. Z. Introduction: The Politics of Food and War // Goldman W. Z., Filtzer D. (eds.). Hunger and War. P. 18–20. В 1944 году роль картофеля выросла еще больше. Среднее потребление картофеля на заводских и индивидуальных участках по СССР в целом выросло на 101 килограмм, чего было достаточно, чтобы добавить к ежедневному рациону 231 калорию и 4 грамма белка: Чернявский Ю. Г. Война и продовольствие. С. 145.


[Закрыть]. Самые крупные урожаи огороды принесли в 1944 году, хотя не у всех семей, особенно эвакуированных, была возможность получить участок[439]439
  Чернявский Ю. Г. Война и продовольствие. С. 145.


[Закрыть]. Подсобные хозяйства, нецентрализованные запасы и огороды в совокупности существенно увеличивали объем доступного продовольствия. Для населения городов в целом самым важным из трех перечисленных ресурсов были огороды, хотя рабочие предприятий, содержавшие подсобные хозяйства или прикрепленные к ним, тоже значительно пополняли свои запасы. Однако все местные источники продуктов появились в результате централизованной продовольственной политики, проводимой государством через профсоюзные и партийные организации.