Текст книги "Воин с иллюзиями"

Глава 6

Хазрат восседал на троне. Он был стар, но ещё крепок. Высокий лоб, глубоко запавшие щеки, глубокие морщины вокруг глаз. Более всего поражали его глаза. Это были странные глаза. Они казались чёрными, непроницаемыми, но они могли превратиться в черноту столь далёкую и глубокую, что смотрящего неумолимо затягивало в эти два омута бесконечный ночи и человек вдруг оказывался в кромешной тьме, куда никогда не проникал свет солнца. Из этой темноты ему уже никогда не было выбраться.

Правитель высокорожденных был хмур и серьёзен. По обе стороны от Хазрата сидели главы семей с такими же серьёзными лицами.

Рамзай знал, что многие желают, чтобы в поединке он одержал победу над Хазратом. Особенно Шариф, которого в свое время точно так же сместил с поста правителя Хазрат. Высокорожденные никогда не прощали нанесенную им обиду, хранили её в себе и ждали, когда наступит подходящее время для мести.

Хазрат долго смотрел на Рамзая. И наконец заговорил. Говорил он негромко, но все его слышали, ибо была гнетущая тишина.

– Итак, ты мне бросаешь вызов, – заговорил он. – Уж так устроен мир, что человек во все века стремился к власти. И я за это тебя не осуждаю, Рамзай. Управлять, повелевать тем, кто подобен тебе, не это ли проявление силы высокорожденного. Именно стремление к власти является источником развития человека – бесконечно перемещаться вверх, к высотам власти, к вершинам человеческого самоутверждения. За это я бы тебя не осудил. Я осуждаю тебя за иное: за то, что ты решил нарушить естественный порядок. За то, что ты решил покончить с могуществом высокорожденных.

Главы семей при этих словах утратили своё торжественное спокойствие.

– Да, да, – возвысил свой голос Хазрат. – Рамзай задумал уравнять в правах бастардов и, вы подумайте, наших рабов. И будет раб равен своему господину.

Все загудели, зашумели. Кто-то выкрикнул: «Предатель!». С самого начала всё пошло не так, но Рамзай сохранял своё спокойствие.

– Так что же ты скажешь, Рамзай? – спросил Хазрат.

– Ничто так не развращает человека как вседозволенность, – заговорил Рамзай. – Высокорожденные стремятся только к удовольствиям, изыскивают все новые и новые способы наслаждения, ни в чем никогда себя не ограничивая. Все наши помыслы направлены на удовлетворение желаний и страстей. И что же произойдёт, если мы и далее будем так жить? Мы ослабнем и станем лёгкой добычей для наших врагов. Мы слишком зависимы от наших рабов.

– Вон оно как оказывается, – усмехнулся Хазрат. – Освобождая рабов и уравнивая их с высокорожденными, ты, значит, проявляешь о них заботу.

– Да, – твердо сказал Рамзай. – Продолжая жить так, как мы живём, мы разрушим себя изнутри. Мы движемся к упадку. Высокорожденные слабеют и становятся зависимыми от рабов, а вся созидательная сила сосредоточенна в народе. Нельзя народ держать в узде, рано или поздно он порвет свои оковы. Свобода нужна прежде всего нам самим, чтобы в борьбе с равными утверждать свое превосходство. Рабство – это наш страх, что кто-то окажется сильнее нас.

– Ни одно событие само по себе не происходит. Всегда есть причина возникновения того или иного события, явления. Ищи причины, понимай причины, и ты поймёшь суть происходящего, – сказал Хазрат, выслушав Рамзая. – И знаете, я соглашусь с Рамзаем, мы губим самих себя развратом и праздной жизнью. Этому нужно положить конец.

Снова все недовольно загудели, но Хазрат призвал всех к спокойствию:

– Сначала дослушайте меня, а уж потом будете выражать своё недовольство. Над нами нависла смертельная опасность. Сейчас я вам её покажу.

Хазрат открыл часть своего сознания и все высокорожденные увидели то, что видел и он: огромную флотилию, строящиеся корабли, множество воинов, совершенствующих своё искусство в схватках друг с другом.

– Через несколько месяцев стотысячное войско правителя Тенгриза нападет на нас, – продолжил Харзат. – И я более чем уверен, что мы потерпим поражение.

Эта новость поразила всех. Повисла тишина.

– Что же нам делать? – спросил Шариф. – Освободить рабов, чтобы они сражались за нас?

– Нет, – твердо ответил Хазрат. – Ибо есть закон мироздания, и он гласит: «Каждый должен знать свое место». Империя Тенгриза – наш самый грозный враг, но если правитель Тенгриза внезапно умрёт, то войны не будет. Со смертью правителя возникнет борьба за власть. И лишь в этом наше спасение – в глупости тех людей, которые разрушат великую империю, погрязнув в войнах друг с другом. И вот тут-то мы не должны будем упустить свою выгоду: мы должны поставить во главу, если не всех, то некоторых государств, которые возникнут при крахе империи, своих людей. По одиночке мы справимся со всеми. Пока вы проводили время в веселье, я неустанно трудился и подготовил почву для реализации этого плана. Я спасу Хазарстан, но взамен я требую абсолютной власти.

Снова возник недовольный гул. Абсолютной власти, чтобы кто-то был выше самих Высокорожденных? Высокорожденные признавали только силу. Они считали, что управлять государством должен тот, кто обладает большей силой. Но только управлять, а не возвышаться над всеми.

– Вы думаете, что я держусь за власть?! – воскликнул Хазрат. – Нет. Для меня важнее, чтобы высокорожденные властвовали в мире и ничто не угрожало нашему величию. Во главе может стать любой, кто будет следовать нашим законам.

– А для чего же тогда тебе нужна абсолютная власть? – спросил Шариф.

– Для того, чтобы прекратить тот блуд и разврат, которые стали нормой нашей жизни. В этом Рамзай прав – так мы погубим себя, а мы должны быть сильными. Сила людей в единении, – сказал Хазрат. – Нет единения – меньше сил. Мы не должны допустить образования сильных государств, которые уменьшат наше влияние и будет угрозой нашему существованию. Мы должны использовать все возможные способы достижения власти, но главным для нас должен быть девиз: разделяй и властвуй. Никогда не вступайте в открытое столкновение с врагом, но сделайте всё, чтобы конфликт разгорелся, а потом поддержите того, кто будет нам служить. Власть – это богатство и благополучие. И не важно, как мы её достигнем. Но сами мы должны развиваться. Интеллектуальная власть эффективнее, чем грубое насилие. Способность спланировать, организовать, добиться цели неизмеримо выше грубой физической силы. Наша политика – война во всем мире и мир в собственном государстве. Войны будут ослаблять наших врагов, а нас обогащать. И наступит такое время, когда мы будем править всем миром. Разумеется, я не призываю отказываться от удовольствий жизни, но во всем должна быть мера. Так что скажите, Высокорожденные? Какое примите решение?

В зале заседания повисла тишина. Первым её нарушил Шариф.

– Всегда нашим государством управлял тот, кто обладает высшей силой. И закон, согласно которому любой из Высокорожденных может бросить вызов правителю, должен свято соблюдаться, – сказал он. – Пусть правитель обладает всей полнотой власти, лишь бы это было во благо Хазарстану.

Шариф знал, что делал: Хазрат не забудет, кто первым его поддержал. Вслед за Шарифом все остальные главы семейств выразили свое согласие предоставить Хазрату абсолютную власть. Впрочем, иного выхода у них не было.

Хазрат склонился в поклоне перед главами семейств.

– Благодарю вас, Высокорожденные, – затем повернулся к Рамзаю. – Ты, Рамзай, приговорен к изгнанию, Рамзай. В изгнание тебя проводят ста ударами плетью и бросят на краю Мёртвой пустыни. Как видишь, мы милосердны, мы решили сохранить тебе жизнь.

Однако каждый понимал, что если даже Рамзай выдержит ста ударов плетью, то он погибнет от жажды и голода на краю Мёртвой пустыни. Его обрекли на мучительную смерть. Рамзай молча выслушал свой приговор.

Хазрат кивнул своему сыну Сархаду, стоявшему у дверей зала заседаний. Тот отворил дверь и в зал вошла стража, которая окружила Рамзая.

Его вывели из зала заседаний под гробовое молчание. Высокорожденные только сейчас осознали, что означает абсолютная власть для них самих, поняли, что Хазрат все спланировал заранее, правда, теперь они могли только лишь смириться, но ничего изменить уже не могли.

Глава 7

На следующий день Азар и Годо добрались до величественного леса. Глядя на высокие деревья, которые росли столь плотно, что их ветви переплелись меж собой, Азар понял, что не зря его считали непроходимым.

– Мы должны отпустить своих коней, – сказал Годо, спешившись с коня. – Им не пройти через этот лес.

Азар снял седло с Верного, затем потник, уздечку. Они посмотрели друг другу в глаза. Верный печально заржал, поняв, что хозяин прощается. «Возвращайся домой, ты свободен», – сказал ему Азар, повернулся и зашагал к лесу.

Они вступили в лес. Дневной свет, многократно преломлённый и отражённый листвой, еле пробивался к земле. Годо шёл впереди, отыскивая проход между деревьями.

Здесь царила тишина, лишь изредка вскрикивала какая-то птица, да с хрустом ломались сухие ветки, когда они ступали на них.

Через некоторое время идти стало легче. Вокруг были редкие зеленеющие деревья, а больше стало высохших деревьев. На многих деревьях висели гирлянды серых и серебристых лишайников. То и дело попадались сломанные деревья, их повалил сильный ветер, когда они ослабли, сгнив изнутри. Везде пахло гнилью, тлением и мрачно становилось на душе.

Впереди сквозь деревья Азар увидел трехцветное пространство: вверху лазурное небо, на горизонте синеющая стена леса, а перед ними жёлтое болото.

– Не повезло нам, – сказал Годо. – Обходить его, значит, потерять слишком много времени. Придется слегка замочиться.

Годо ступил на первую кочку, перепрыгнул на другую, затем обернулся и спросил:

– Так ты идёшь?

Азар ничего не ответил. Он срезал длинную крепкую палку, получше устроил за спиной мешок с вещами и полный решимости, ступил на болото. Кочки под ним оседали и колебались, но он довольно быстро освоился, равномерно распределял вес тела. Нащупывал палкой одну кочку, ступал на неё и пока вместе с кочкой проваливался в болото, успевал найти другую кочку и перебирался на неё. Эти было тяжело, трудно, утомительно.

Годо был далеко впереди, он шёл не оглядываясь, а вскоре и вовсе исчез из виду.

Неожиданно кочка, на которую ступил Азар осела настолько, что он по самые плечи провалился в жижу. В последнее мгновенье он успел положить палку поперек и лишь она удерживала его на поверхности.

Азар не знал, что ему делать. Любое движение только ухудшило бы его положение.

Вдруг он почувствовал, что голову сдавило, будто гигантская рука сжала виски. В мозгу прояснилась и он увидел Верного, скачущего по степи. А затем яркими вспышками вся его короткая жизнь пронеслась перед его мысленным взором. И после он увидел безжизненные белесые глаза без зрачков.

Ему стало холодно, более сильного и более мучительного холода он прежде никогда не чувствовал. Холод, тоска и одиночество.

– Одна минута обладает все полнотой жизни, – услышал Азар глухой могильный голос. Лица он не по-прежнему не видел, а только глаза. – Ты знаешь, что делает жизнь бесценной?

– Нет, – ответил Азар.

– Смерть! – услышал он жуткий смех. – Ведь ты же однажды испытал боль утраты. А как несправедливо умирать молодым, не успев насладиться жизнью, но тебе не обязательно умирать, Азар. Ты хочешь, чтобы болото отпустило тебя?

– Что я должен делать? – спросил он.

– Служи мне, подчинись мне. Вернись домой и не продолжай свой путь. И болото отпустит тебя.

– Я никому не служу, – возразил Азар с яростью. – И если даже мне суждено умереть, то умру с достоинством.

Ярость, а не страх охватила Азара. Неимоверная ярость на существо с белесыми глазами, на болото и на самого себя. И с этой яростью в него хлынула сила. Он купался в океане энергии. Никогда он не ощущал в себе столько жизни. Эта сила вырвала его из болота и он ринулся вперёд, отбросив палку. Какая-то неведомая сила придала ему решительности и уверенности, что-то внутри ему подсказывало, куда поставить ногу, чтобы не провалиться в болото. И лишь когда он добрался до суши, эта сила оставила его. Он рухнул на траву возле Годо, который жарил мясо на костре. Ароматный, восхитительный запах витал в воздухе.

– Я вот тут размышляю, что является подлинной жизнью для человека? Ведь жизнь должна доставлять человеку радость. Ему хочется любить, радоваться жизни. К чему ему все эти опасности, борьба? Ты чуть не погиб, Азар. Быть может, желаешь вернуться домой? Зачем тратить свои лучшие годы на борьбу: ведь этот мир все равно не изменить. Он развивается сам по себе, по своим законам, неподвластным человеку.

– Мой отец говорит, что любая большая река образуется из маленьких ручейков. Жизнь человека, что ручеек, пусть он вливается в большую реку, но течёт по своему руслу, – ответил Азар.

– Тогрул – мудрый человек, он понимает, как устроен этот мир и видит свой путь, – сказал Годо. – А молодые люди не знают этого мира, ведь мудрость и знания приходят лишь с годами. Ты не боишься заплутать?

– Годо, – сказал Азар, – Я молод и глуп, но ведь это не беда. Думаю, что к концу жизни я наберусь мудрости. И ты лукавишь: ведь я следую за тобой.

– Да, ты прав, но весь этот разговор к тому, что ты волен в своих поступках. Ты можешь не следовать за мной, а можешь следовать, но по внутреннему своему чувству. В нашем мире существует неописуемая сила, которая называется намерением. Нужно понимать намерения мира и следовать им. Ты лишь часть намерения, ты ему не можешь противодействовать, но можешь содействовать. Приложишь свою силу в сторону намерения и твои силы сами увеличатся. Ведь ты сольешься с намерением. У части нет смысла, только у целого, – сказал Годо.

– Так, значит, нет смысла в жизни отдельного человека? – спросил Азар

– Почему же нет, – удивился Годо. – Смысл в том, чтобы стать частью целого и жить в любви.

– А как стать частью целого?

– Идти истинным путем, не подчиняясь низменным страстям и желаниям, крепить свой дух. Ведь почти все проблемы человека – это проблемы его духа, а не мира вокруг. Сильный духом человек выходит за пределы обычного существования и встречает истинную любовь.

– Как все-таки сложна жизнь, – вздохнула Азар. – А как же понять, что ты идёшь истинным путём, если ты ещё не окреп разумом?

– Что разум человеческий! – воскликнул Годо. – Разве он может объять весь мир, чтобы все понять. Но то, что лежит за разумом, позволяет понять чувство. Чувства редко обманывают человека. Почти никогда, если человек искренен с самим собой. Разум не так уж важен, как это принято считать. Разум не играет большую роль в выживании. Инстинкт самосохранения играет гораздо большую роль. Насекомые, у которых неисчислимое количество врагов, выживают пользуясь лишь одним своим оружием – плодовитостью. Так и отсталые народы плодовиты, ибо жизнь трудна, смертность высока. Ими руководит инстинкт выживания, сохранения своего народа, к которому они принадлежать. Ну вот мясо готово. Есть будешь?

– Буду! – сказал Азар. – Вот только приведу себя в порядок.

– Вот и хорошо, – сказал Годо, – а после ужина займемся твоим обучением.

– Обучением? И чему же ты собираешься меня учить? – спросил Азар.

– Ты увидишь другой мир, о существовании которого ты меня спрашивал.

Азар сразу же вскочил:

– Тогда нужно побыстрее покончить с ужином.

Годо только улыбнулся: как нетерпелива молодость.

Глава 8

Самое главное было позади, но полного удовлетворения Хазрат не чувствовал: ему нужна была полная победа.

Когда он в сопровождении конной охраны подъехал к дому Рамзая, то все слуги уже выстроились для его встречи. Хазрат вышел из кареты, окинул их взглядом: Айсу среди них не было. Он ткнул в грудь ближайшего к нему слугу и сказал:

– Проводи меня к Айсу.

Стража хотела было двинуться за ним, но Хазрат не оглядываясь бросил:

– Не думаю, что в этом доме кроется какая-то опасность для меня. Ждите меня здесь.

Айсу он нашёл в саду. Хазрат желал видеть её плачущей, но глаза Айсу были сухи, лишь суровое лицо говорило о том, что всё ей известно.

– Ты унизила моего сына, – сказал ей Хазрат.

– А ты обрёк моего брата на мучительную смерть, – ответила она.

– Не я, а он сам, – возразил Хазрат. – Он сам выбрал свою судьбу. Никто, даже я, не властен над высокорожденным.

– Что из того? Ты воспользовался его благородством.

– Я воспользовался его глупостью. Он мог бы все отрицать, но не стал. Он слишком прямодушен. У него доброе сердце, а это для правителя скорее недостаток, чем достоинство.

– Ты пришёл, чтобы оправдаться?

– Нет, я пришёл, сказать, что через месяц ты выйдешь за Сархада.

– Этого никогда не будет, – ответила Айсу.

Хазрат улыбнулся.

– Сто ударов плетью – это очень много. Для многих людей – это верная гибель, но, если бить не в полную силу, то человек выживет. И только от тебя зависит: будет ли жить твой брат или умрёт. Если согласишься выйти замуж за Сархада, то увидишься с братом и сможешь оказать ему помощь, прежде чем он отправится в изгнание.

– Будет несчастен человек, который заявляет свои права на то, что не может ему принадлежать, – сказала Айсу.

– Ты мудра, – улыбнулся Хазрат. – Я очень доволен, что у моего сына будет такая умная, красивая жена.

– А то, что он будет со мной несчастен, тебя не заботит?

– Значит, такова его судьба, но какие прекрасные у вас будут дети. Ты их будешь любить и воспитаешь из них достойных людей. Прекрасные внуки – это мой след на Земле. Меня только это беспокоит. Моё будущее на Земле. Ты приняла верное решение, – сказал Хазрат, – но помни, что отныне и судьба Дарина, и судьба её детей будут зависеть исключительно от тебя.

Хазрат ушёл.

Айсу уже выплакала всё слёзы и сейчас пребывала в каком-то оцепенении. Как же неожиданно изменилось всё в её в жизни. Вчера ещё она наслаждалась жизнью, мечтала, любила, а сегодня все изменилось: теперь не она управляет своей судьбой, а за неё решают, что ей делать. Лишь утратив свободу, Айсу поняла, чего она лишилась. Как возможно счастье, если человек неволен в своих чувствах и желаниях. Если он должен делать только то, что пожелает другие. «Значит, был прав Рамзай, когда пожелал освободить рабов, – подумала Айсу. – Ведь и они люди, а я этого в своей гордыне не замечала».

Что может быть горше, когда ничего не может поделать, ничего не можешь изменить, ни на что не можешь повлиять.

Глава 9

Когда они закончили с ужином, то уже наступил вечер. Последние лучи заходящего солнца окрасили в тревожные красные цвета горизонт. Лес погрузился в молчание, повеяло холодным ветерком.

– Человек рожден с ограниченным количеством энергии. Как ты думаешь, почему? – спросил его Годо.

– Ему дали столько энергии, сколько нужно для жизни, – ответил Азар.

– Мыслишь правильно, но не в этом суть. Ему дали ограниченное количество энергии, чтобы он не мог много разрушить. Человек должен научиться пользоваться энергией, а для этого развивать свой разум.

– Допустим, что он разовьет свой разум, но ведь энергии у него не прибавится.

Годо загадочно улыбнулся.

– Как знать. В мире существует множество сил, которые можно слить в единую силу. Тогда могущество человека будет безграничным. А теперь сядь поудобней и закрой глаза.

– И что же мне делать? – спросил Азар.

– Ты ведь мысленно призывал Верного.

– Призывал, – признался Азар.

– Вот и сейчас отправь свою мысль на его поиски, – сказал Годо.

Он представил себе Верного и тотчас же увидел его, спокойно пасущего. Вдруг Верный насторожился, повернул морду в его сторону и громко заржал. «Неужели он видит меня?» – поразился Азар.

– Грустишь?! – сказал Азар. – И я по тебе грущу. Вернёшся в стойбище и не будет тебе так одиноко.

Верный ответил ему тихим ржанием.

Азар прервал связь и сразу же вернулся в реальность. Довольно долго он сидел, пытаясь увидеть или почувствовать ещё кого-нибудь, но ничего не получалось. Вокруг было так тихо, что он даже слышал как потрескивают ветви, сгорая в пламени костра. Азар уже хотел сказать Годо, что у него ничего не получается, как почувствовал, что проник в чей-то разум. Это был филин, замерший на ветке дерева. Однажды эта птица напугала его. Это было весной. Жуткие вопли напугали Азара, но затем он рассердился на свой испуг и разыскал птицу в лесу, идя на звуки. Филин издавал жуткие вопли. Мрачное уханье, сатанинский хохот и истеричные рыдания разносились по лесу с невероятной мощью и отчетливо были слышны далеко вокруг. От этих жутких воплей кровь стыла в жилах, даже волки завывали в ответ. Концерт длится долго, а заканчился громким хохотом. Позже отец объяснил ему, что это всего лишь свадебная песня лесного разбойника.

Филин застыл на ветке дерева, а глаза его светились, как у кошки. Неожиданно птица бесшумно взлетела и полетела к ручью, спикировала на воду и в следующее мгновение в её когтях оказалась крупная серебристая рыба.

Филин исчез в темноте, а сам Азар остался возле ручья. Одинокий волк вышел из леса к ручью, попил воды. Напившись, волк скрылся в лесу.

Вышла луна, в лесу стало чуть светлее и Азар увидел едва заметную тропинку. Он пошёл по ней вглубь леса. И неожиданно путь ему преградила огромная паутина, в центре которой сидел паук и смотрел укоризненно на него всеми своими восемью глазами.

– Ты потревожил мою паутину, – сказал Паук. – Не для тебя я её раскинул.

– Прости, я не хотел, – сказал Азар.

– Он не хотел, – проворчал Паук, – но ведь потревожил.

– А как я её потревожил? – спросил Азар. – Я ведь даже не коснулся её.

– Ты излучаешь, – ответил Паук. – Волны твоих мыслей тревожат мою сеть. Ты плел бы свою паутину, а мою не трогал. У нас разные жизни и разные цели, поэтому мы не соперники друг другу.

– Да, не соперники, но люди не плетут паутину.

– Ошибаешься, – сказал Паук. – Человек только и занят тем, что плетёт сети, но лишь немногие понимают, что всё, что попадает в сети человека – это результат его мыслей, поступков. Вот посмотри на мою сеть, хотя она состоит из тончайших нитей, но она всё же видима, а человеческая сеть невидима, а многое из того, что в неё попадает, непонятно, окружено тайной. Придётся тебе показать твою паутину. И тут Азар увидел белую юрту, возле которой стояли отец, мать и все его шесть сестёр красавиц. Все они смотрели куда-то вдаль. Азар вспомнил, что так они провожали его всего лишь несколько дней назад. В следующее мгновение он увидел Айсу. И не только увидел, но и почувствовал её отчаяние и боль.

– Что с нею? Какое несчастье случилось? – спросил Азар.

– Вы, люди, всегда задаетесь вопросами, – проворчал Паук. – Каждый новый день приносит для вас новые вопросы, а мы не загадываем о завтрашнем дне, ибо не ведаем, что будет с нами нынче. Мы пришли из неизвестности и уйдём в неизвестность.

– Ты очень мудр, – восхитился Азар. – Ответь мне ещё на один вопрос.

Паук смягчился от лестного комплимента.

– Почему я здесь?

– Кто же знает, – ответил Паук. – Быть может, тебя ведёт чувство, а может предчувствие. Грядущие события бросают тень, а их предчувствие теснит грудь. Предчувствие радости, предчувствие страха, предчувствие надежды. Нужно лишь научиться верно истолковывать свои предчувствия.

Паук выпустил нить и исчез по ней столь стремительно, что Азар не успел его остановить. Азар вновь увидел Айсу, коснулся её сознания и услышал её мысль: «Рамзай, крепись, держись. Только останься жив». Мысль-нить протянулась к высокому мужчине, которого сопровождал отряд воинов. Позади мужчины шёл палач, с плетью в руках. Плетью он владел искусно. Она со свистом обрушивалась на спину мужчины. Тот застывал на мгновение от боли, а затем продолжал свой путь.

Когда палач в очередной раз взмахнул плетью, то пламя охватило Рамзая и взвилось вместе с ним в небо. Плеть нашла только пустоту.

Азар услышал стон, открыл глаза и увидел, что у костра лежит мужчина из того мира, в котором он только что пребывал.

– Знал я одного человека, – сказал Годо, – который в снах посещал иные миры. Возвращался из него и мастерил разные диковинные вещи, которые видел в других мирах. Правда, ни одна из них не работала, поскольку он лишь мог передать их форму, а не внутреннюю суть. А ты вот сумел вынести из другого мира человека. Ты хоть знаешь, как ты это сделал?

– Нет, не знаю, – ответил Азар.

– Тогда разожги костёр и вскипяти воды. Нужно промыть его раны.

Сам Годо встал и ушёл в темноту леса. Вернулся он с какими травами в руке.

– Что это? – спросил Азар.

– Огненная трава, – ответил Годо. – Вырастает там, где были пожары, где буйствовал огонь. Она лечит раны земли. Огненная трава сама порождение огня, ветра, земного пепла и воды, а несёт своё спокойное уравновешенное живое пламя человеку и замечательно заживляет раны.

Годо достал из своего мешка рубашку из мягкой легкой белой ткани.

– Разорви её на бинты, – попросил он Азара.

Сам разрезал ножом окровавленную рубашку незнакомца из сна, тщательно протер раны. Растер огненную траву и прибинтовал её к ранам.

– Через несколько дней всё заживет, даже шрама не останется, – сказал Годо.

Азар тем временем нарвал травы и соорудил для незнакомца мягкую ложу. Они перенесли его на травяную постель и укрыли его одеялом.

– Можем ли мы чем-нибудь ещё помочь? – спросил Азар.

– В этом нет необходимости, – ответил Годо. – У тела есть своя мудрость и оно само излечит себя. Единственное, что ему сейчас нужно – это крепкий сон. И нам он не помешает. Слишком много событий для одного дня.

Азар в этом был согласен с Годо. Он приготовил себе постель, завернулся в одеяло и заснул.