Текст книги "Взрослый снаружи, взрослый внутри. Как исцелить внутреннего ребенка, психологически повзрослеть и стать счастливым"

Сияющий Взрослый

Созданная и, образно выражаясь, загруженная в тело человека, как на жесткий диск компьютера, фигура подлинно Взрослого, «великолепного Я», становится той ведущей «программой», что начинает создавать в реальной жизни клиента благополучное мышление, состояние и поведение в тех контекстах, где раньше воспроизводилась проблема. С точки зрения традиционного психоанализа и психотерапии постмодерна, мы сделали нечто несусветное: слили воедино «внутренних детей» и «внутренних родителей» и в результате этого превращения получили рабочую модель Взрослого.

Причем результаты такой трансформации в жизни клиента порой выглядят ошеломляюще: человек констатирует, что его реакции, восприятие и самочувствие в ранее проблемных контекстах изменились до неузнаваемости к лучшему. А главное – новая, благополучная «программа» Взрослого работает так же в полностью автоматическом режиме, как ранее работали программы проблемные, а значит – не требует от индивида волевых усилий для поддержания благополучия. Это становится возможным благодаря тому, что мы устранили сам базис проблемы – неудачные убеждения в бессознательном – и трансформировали или удалили максимум «вредоносных программ».

Повторяя этот путь с каждой проблемой и замещая все большее число детско-родительских фигур взрослыми идентичностями, мы создаем в бессознательном человека «парламентское большинство» Взрослого. Кроме того, мы создаем все большую целостность вместо расколотости. Знаменитая фраза Толстого – «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему» — полностью правомерна по отношению к идентичностям: все проблемные фигуры в бессознательном хоть чем-то да отличаются друг от друга, все благополучные фигуры похожи как две капли воды. Становясь неотличимыми, они объединяются, порой даже прежде, чем я предлагаю им слияние, – так бессознательное само показывает наиболее выгодный ход в работе.

Сливая постепенно все взрослые фигуры воедино и загружая их обратно в тело, как на жесткий диск компьютера, в реальной жизни мы получаем человека, который все больше умеет властвовать собою, которого уже не мотает, как флюгер, из стороны в сторону, не качает на эмоциональных «качелях», который может оставаться верен себе в любых ситуациях и везде будет хозяином положения.

В практической работе с бессознательным отлично видно, что подобный Взрослый, смоделированный самим бессознательным, совершенно не похож на механистического человека-компьютера Берна. Да, ему, без сомнения, доступны все компетенции берновского Взрослого: он так же рационально мыслит, руководствуется долгосрочной выгодой и логикой, он столь же ассертивен в коммуникациях, то есть способен с любым человеком общаться на равных, дисциплинирован и высокоорганизован, он знает, чего хочет, и знает, как прийти к цели. Но это совсем не человек-машина. Нельзя сказать, что у него нет чувств. Скорее у него отсутствуют лишние эмоции. А вместо них – более глубинные и стабильные состояния. Ибо, как писал Ницше: «Не в силе, а в длительности высших ощущений заключается величие человека».

Сущностные состояния подлинно Взрослого – это:

– покой – спокойная уверенность, мудрость, полное доверие себе, миру, людям, жизни, способность в любой ситуации сохранять невозмутимость, отсутствие страхов и тревог;

– любовь – та безусловная любовь, которая еще не получила специализации, которая служит энергией для чего угодно и направляется в первую очередь на самого себя, свою жизнь, свое дело, людей, мир. Взрослый использует любовь как инвестицию: достаточно сфокусироваться на выбранной сфере или аспекте жизни – и там будет преуспевание, в полном соответствии с расхожим «где наше внимание – там рост»; неограниченный источник любви у Взрослого – в самом себе, он не нуждается в поддержке или одобрении извне;

Все проблемные фигуры в бессознательном хоть чем-то да отличаются друг от друга, все благополучные фигуры похожи как две капли воды.

– «окейность», позитивное мышление – удачная система убеждений в бессознательном, которая позволяет Взрослому, грубо говоря, хорошо думать обо всех и обо всем и не размышлять ни о чем лишнем. Взрослый решает любые задачи в моменте, без необходимости думать о них загодя, ему не нужно готовиться к черному дню и создавать катастрофические ожидания, он понимает: «Что бы ни случилось, я с этим справлюсь»;

– бытийственность – сочетание трех факторов выше позволяет Взрослому жить в состоянии блаженства бытия, той жизнью, где абсолютно все, на что падает его взгляд, приносит ему радость, где счастье – это не линия горизонта, бег за которой тщетен, а развитый навык и признак того, что Взрослый на своем пути и верен себе;

– чувство связи с чем-то высшим – подлинный Взрослый неотделим от высших смыслов, роста и развития. Стремление ввысь для него естественно.

Такой Взрослый в повседневной жизни человека способен реализовывать любое поведение – и родительскую заботу, и детскую креативность – там, где это требуется и уместно. Для этого ему не нужно ни «впадать в детство», ни «состариваться». Подлинно Взрослый – по-настоящему целостный и именно поэтому может быть многогранным. Как бриллиант, который, сверкая разными гранями, остается самым прочным минералом на планете. В отличие от Взрослого, россыпь незрелых «внутренних детей» и «внутренних родителей» можно сравнить с битым бутылочным стеклом – разноцветным, но бестолковым, которому грош цена, да еще и пораниться можно.

Взрослый, порожденный самим бессознательным как максимально благополучная «программа» мышления, состояния и поведения, привносящая в реальную жизнь человека и желаемую эффективность, и счастливость, на образном языке выглядит как фигура, излучающая свет. Это действительно «лучшая версия», «великолепное Я» клиента.

Некая высшая, надмирная идентичность, которая тем не менее великолепно живет и действует в материальном мире.

Разумеется, такая фигура обладает и всеми взрослыми добродетелями, такими как дисциплина, воля, трудолюбие, ответственность, интуитивность, способность исполнять свой долг, умение принимать решения, делать выбор и быть верным этому выбору, упорство, терпеливость и др.

У Взрослого, созданного бессознательным, полностью отсутствуют душевная боль и лживость. От его фигуры исходит удивительное ощущение спокойной силы, целостности и единства мыслей, чувств, поступков. Погружая эту фигуру в «кинофильм» с декорациями реальной жизни клиента, мы всегда видим, как она реализует самые удачные сценарии поведения и жизненные стратегии, которые даже не приходили в голову внутреннему Ребенку. Взрослый живет из любви, а не из страха, и действует легко, но всерьез.

Расспрашивая, рассматривая эти великолепные фигуры и наблюдая за их выборами и решениями, можно заметить, что ценности подлинно Взрослого весьма созвучны философии стоицизма. И ровно так же, как некогда стоицизм сделал Европу великой, так подлинно Взрослый делает жизнь человека благополучной через забытые психологически-детьми, неведомые им и пугающие их ценности: труд, дисциплину, порядок, правдивость, ответственность, бесстрашие.

Всякое нравственное действие для такого Взрослого естественно. Он легко согласует свои интересы с задачами увеличения общего блага. Любые безнравственные поступки воспринимаются им как саморазрушение и чужды его природе. Воздержание, аскезу и развитие своей личности он считает инструментами достижения счастья. Вместо «мусорных» эмоций у такого Взрослого высокие чувства: честь, доблесть, достоинство, благородство, вкус. Он обладает тактом, утонченностью, пунктуальностью, порядочностью, постоянством, внутренней и внешней безупречностью, великолепными манерами. Он способен быть неизменным, не склоняясь ни перед какой силой, и в то же время постоянно расти, преумножая свои добродетели. Это фигура огромной внутренней силы, у которой нет необходимости с кем-то или чем-то конфронтировать. Сила ее направлена на жизнь, на созидание. Такой Взрослый – великолепный стратег, он мыслит долгосрочной перспективой и подобен стреле, летящей к цели – без колебаний и рефлексий, без страха и упрека.

Рядом с психологическим портретом нашего типичного современника образ такого Взрослого выглядит поистине сверхчеловеческим. Сравните:

– типичная фигура «я в проблеме», одинаковая у практически любого человека: серая, ссутулившаяся, уставшая, печальная, источает неуверенность. В тяжелых случаях она и вовсе черная, стремящаяся в позу эмбриона;

– фигура подлинно Взрослого: высокая, сияющая, с безупречной осанкой, излучающая спокойную уверенность и состояние всемогущества и бессмертия.

Самость против Эго

С появлением такого сияющего Взрослого, способного сделать гармоничным сосуществование Ид, Эго и Супер-эго, мы уходим от концепций слабого или сильного Эго по Фрейду, механистического Взрослого по Берну, невротизирующего «фашистского» Эго по Делезу и Гваттари и вверяем роль организующего центра личности великолепному явлению, которое Юнг называл самостью.

«С интеллектуальной точки зрения, – писал Юнг, – самость – не что иное, как психологическое понятие, конструкция, которая должна выражать неразличимую нами сущность, саму по себе для нас непостижимую… С таким же успехом ее можно назвать «Богом в нас». Начала всей нашей душевной жизни, кажется, уму непостижимым способом зарождаются в этой точке, и все высшие и последние цели, кажется, сходятся на ней».

Самость по Юнгу – это архетип целостности, символ полноты человеческого потенциала и единства личности, который занимает центральное место в управлении психической жизнью индивида. Фигуры подлинно Взрослых идентичностей, возникающие при успешной трансформации детско-родительских фигур, необычайно напоминают ее по своим качествам и последующему влиянию на судьбу человека. Можно сказать, эти фигуры заряжены самостью так же, как детско-родительские фигуры в бессознательном заряжены ресентиментом.

Заметное сходство юнгианской самости с тем, что креационисты называют «душой», сквозит в реакциях самих клиентов, которые, видя себя в состоянии подлинной взрослости, нередко именуют эти образы словами «мое высшее я», «мое лучшее я», «лучшая версия меня» и т. п.

В полном соответствии с концепцией Юнга о том, что мир состоит из пар противоположностей, соединение которых приводит к появлению более высоких уровней организации бытия, работая с бессознательным, мы, сливая воедино все детско-родительские идентичности, получаем фигуру высокоуровневого Взрослого, заряженного самостью. Так мы постепенно вытесняем из «парламента частей» индивида слабость, боль, озлобленность и мстительность (ресентимент) и создаем качественно иного человека – гармоничного, нравственного, благородного, благополучного, подтверждающего правоту поговорки: «Путь в справедливое общество лежит через кабинет психотерапевта». Именно такой человек способен достичь всех своих целей.

В этом месте можно испугаться, что мы вплотную подошли к возможности создания сверхчеловека, но бояться тут нечего: подавляющее большинство клиентов прекратят работу с бессознательным, как только их житейские проблемы будут решены и наступит плато благополучия, поскольку мотивация типичного клиента подпитывается социальными смыслами (личная счастливость и удовлетворенность, успех в делах, признание другими людьми, финансовое благополучие и т. д.).

Для продолжения психологического развития нужна мотивация, подкрепленная смыслами более высоких ступеней пирамиды Маслоу – уровней творчества, познания, саморазвития и самоактуализации. Если допустить, что мы не останавливаем работу над собой, продолжая ее уже не из боли, а из любви к себе, то процесс развития приведет к тому, что мы получим во внешней реальности ровно такого же блистательного и сияющего человека, каким показывает бессознательное «лучшую версию» клиента на языке образов.

(Первый пример тому – ваша покорная слуга, которая одной только самостоятельной работой с бессознательным перевела себя из состояния «твари дрожащей» и полной ничтожности в состояние публичного человека, терапевта, учителя и проводника, за которым следуют люди.)

Преобразуя пары детско-родительских идентичностей в фигуру подлинно Взрослого, мы создаем процесс, названный Юнгом индивидуацией. Это процесс самостановления личности с развитием ее уникальных черт. В отличие от индивидуализма – мнимой уникальности детско-родительских идентичностей, неблагополучных и скрыто или явно бунтующих против коллективных требований и обязанностей перед обществом, индивидуация по Юнгу – это более совершенное, творческое и одухотворенное исполнение человеком своей миссии. Прошедший ее индивид способен служить людям и человечеству уже по доброй воле – без бунта «внутренних детей» и без давления «внутренних родителей».

Юнг делит индивидуацию на два этапа, которые совпадают с первой и второй половиной жизни человека. Задача первой фазы – инициация, посвящение во внешнюю действительность, адаптация к требованиям окружающей среды. Задача второй фазы – посвящение во внутреннюю действительность: углубленное самопознание, продвигаясь по пути которого, индивид в конечном счете постигает самость как исток и основу своего психического бытия.

И если именно требование повзрослеть бессознательное сегодня выдвигает каждому первому человеку как необходимое условие для достижения целей, то, похоже, индивидуация стала нашей общей первостепенной задачей, способной предотвратить коллективную деградацию.

Как только фигура Взрослого смоделирована в виде образа, клиент получает возможность воспринять подлинную взрослость именно как сентимент – всеми органами чувств, без необходимости в осмыслении. Тогда вопросы отпадают сами, а прежние негативные убеждения о взрослости теряют силу. Образ подлинно Взрослого запечатлевается в сознании индивида как главная и самая желанная цель, к которой стоит стремиться первостепенно, ведь все прочие цели из состояния Взрослого становятся достижимыми.

Но как вести клиента по дороге взросления, если он еще не видел и не чувствовал настоящую, сияющую взрослость? Сколько бы я ни описывала ему Взрослого, негативные убеждения «внутренних детей» о тяжелой, скучной, неподъемной жизни перевесят, очернят любые мои эпитеты. Иначе говоря: как вдохновить на взросление того, кто ненавидит взрослость?

Иногда на сессиях мне удается смоделировать взрослую идентичность, не привлекая внимания «дикарей» и «надсмотрщиков», и сразу вдохновить клиента этим состоянием. Но куда чаще противоборствующие «лагеря» бьют тревогу и включают реакции сопротивления (образы рассыпаются, исчезают, человек начинает зевать, засыпать, отвлекаться на посторонние мысли, перед глазами встает туман или белый лист и т. д.). Тогда мне приходится на словах объяснять, почему необходимо повзрослеть прежде, чем достижение других целей станет возможным. «Если бы цель была возможна для вас, – говорю я, – вы бы уже ее достигли. А раз не достигли, значит, вам необходимо стать другим человеком – тем, для которого эта цель достижима».

Здесь тот переломный момент терапии, на котором отсеются те, кто рассчитывал на «волшебную таблетку». Остаются лишь те, кто готов трудиться ради результата. Хотя, на мой взгляд, по сравнению с традиционным психоанализом и классическими модальностями психотерапии, работа с бессознательным – это и есть «волшебная таблетка», позволяющая получать за считанные встречи тот результат, который в классике достигается годами. Но всегда есть те, для кого даже «волшебная таблетка» недостаточно волшебна. Ведь детям свойственно хотеть всего и сразу – быстро и легко.

Когда я описываю подлинного Взрослого клиентам, пребывающим в детской позиции, в психологии жертвы, они оказываются попросту не в состоянии такого Взрослого представить. В лучшем случае у них выходит либо марвеловский Супермен, либо пародия на святость. «Внутренние дети» пытаются собрать Взрослого из обрывков имеющихся данных – и получается так же трагикомично, как в известной шутке, где Кай пытается сложить из букв «ж», «п», «о», «а» слово «счастье». Более того, все «внутренние дети» тотчас же панически пугаются любых предложений взросления. Они боятся не справиться со взрослостью, и «внутренние родители» тоже не хотят взросления, боясь утратить свою власть и стать ненужными.

В итоге я оказываюсь в интересной роли психотерапевта, который знает самое эффективное решение, но понимает, что оно не популярно у противоборствующих «лагерей». В бессознательном клиента, а порой и в его сознательном, взрослое Я выглядит отталкивающим. Значит, необходимо «продать» клиенту это решение прежде, чем конструктивная работа станет возможной.

Для этого требуется «конфета» – некая интегральная метафора, понятная каждому человеку, которая описала бы фигуру Взрослого в привлекательном виде. Такие интегральные эффективные метафоры давно известны. Имя им – архетипы.

Недоросль против Воина

Архетипические образы, единые для всего человечества и понятные любому человеку на земле, позволяют частично передать сентимент (в нашем случае – взрослость) – как совокупность ощущений и некую общую эмоциональную установку – в обход негативных убеждений «внутренних детей».

Индивидуацию мы можем описать как последовательное прохождение «лестницы архетипов», которое наглядно покажет индивиду этапы развития его психики, особенно те, которые он не прошел, застряв в психологическом детстве.

Концепт последовательного проживания архетипов вдохновлял многих авторов и сегодня довольно широко известен как «путь героя» благодаря книге Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий герой». Развивая идеи Кэмпбелла, американский филолог Кэрол Пирсон выделила в траектории пути героя двенадцать ключевых архетипов. И если описать взросление как последовательное прохождение двенадцати архетипов Пирсон, он будет выглядеть так.

Находясь в архетипе Дитя (который мы можем сопоставить с Естественным Ребенком по Берну), человек осознает себя, свое окружение и задачи по отношению к другим людям, то есть базово социализируется. Сталкиваясь с первыми утратами и проблемами, он становится Сиротой или, как его иначе называют, Славным Малым (Адаптивный Ребенок по Берну), которому крайне важно принадлежать своему окружению, ради чего он всячески стремится быть удобным и угодливым. Славный Малый – душа компании, рубаха-парень, всегда готовый прийти на помощь, образцовый обыватель, идеальный потребитель товаров и услуг масс-маркета. Но в то же время он всегда – Сирота, со всеми болями покинутости и недолюбленности.

Затем наступает тот поворотный момент, с которого начинается взросление: герой должен перейти в архетип Воина, который позволит ему обрести волевые качества сильного Эго, развить в себе мужество, дисциплину, умение отстаивать свои интересы, трудолюбие, упорство и т. д. А уже после того, как познает себя во многих победах и поражениях, он сможет стать Опекуном (Заботливым Родителем по Берну) и воспитывать Дитя.

На этом малом круге пути героя замыкается жизнь большинства людей, поскольку им не требуется большего.

Однако, как мы видим, в малом круге Недоросля полностью исключен архетип Воина. В итоге недоповзрослевший Славный Малый сразу переходит в состояние состарившегося и неблагополучного Опекуна (Критикующего Родителя по Берну). Одновременно он может слышать зов большого круга пути героя, но чувствовать, что лишен силы выйти на путь и парализован страхами. Как правило, именно в этом состоянии кризиса индивидуации мой типичный клиент и обращается к психотерапевту: он не способен качественно завершить первую фазу, чтобы перейти во вторую, и описывает проблему словами: «Все вроде есть, а счастья нет, чувствую в себе потенциал, но ничего не делаю для его реализации».

Для того чтобы избавить индивида от болей непрощенной индивидуации, необходимо вытолкнуть его на стезю архетипа Воина, откуда и начнется взросление и новый, большой круг пути героя.

Первый архетип большого круга – это Искатель, зов которого толкает Опекуна выйти за порог уютного домашнего мирка и отправиться в путешествие саморазвития на поиски нового себя и жизни во всей ее полноте. Об этом переломном моменте сам Юнг пишет:

«…в полдень жизни наша удивительная человеческая природа осуществляет переход из первой половины жизни во вторую. От состояния, в котором человек является лишь орудием инстинктивной природы, к другому состоянию, где он не является более чьим-то орудием, но становится самим собой: происходит преобразование природы – в культуру, инстинкта – в дух».

Когда Искатель отправляется в путешествие, он сбрасывает ограничения, обусловленности и запреты прежней системы убеждений под влиянием Бунтаря. Бунтарь умирает и перерождается для новой жизни. (Бунтующий Ребенок Берна – это в некотором роде недоразвитый Бунтарь). Сбросивший «старую кожу» Бунтарь, освободившийся от груза прежних догм и боли, возвращает себе наконец ту энергию, что прежде тратилась на адаптацию к проблеме, и становится Любовником, способным создавать и дарить любовь и брать на себя обязательства.

Создание любви неизбежно ведет героя к творческой реализации, и тот становится Творцом, осознавая, что он сам творит свою реальность. Став создателем своего мира, герой воцаряется в нем, и архетип Правитель обеспечивает новый мир порядком. Затем приходит время Мага, который взаимодействует уже не с миром, но с духом. Архетип Мудреца оценивает и осмысляет проделанный путь. Герой возвращается домой, и виток спиральной «лестницы архетипов» венчает Шут – мудрец, который настолько преисполнился мудростью, что снова может относиться к жизни как к игре. И когда придет время нового витка, он станет тем невинным Дитя, что будет смотреть на мир с удивлением, как впервые.

Если мы посмотрим на возможности архетипов, не попавших в круг маленького уютного мирка нашего Недоросля, мы увидим, что в них содержатся именно те качества, на нехватку которых жалуется мой типичный клиент, когда не может реализовать желаемое.

Возьмем типичный пример: клиент – женщина 30–35 лет, жена и мать с уже подросшими детьми, выгоревшая в декрете, которая ищет счастья во внешней реализации, но либо не видит для таковой возможностей, либо не может решиться и начать действовать. То есть это буквально недоповзрослевший Сирота, преждевременно взваливший на себя непосильную роль Опекуна, который слышит голос Искателя, но нехватка внутреннего Воина не дает ему выйти на путь героя.

Архетип Воина дал бы ей дисциплину, упорство, способность к соревнованию и конкуренции, что позволило бы ей замотивировать себя начать. Искатель даровал бы ей любовь к познанию и открытость новому, а значит – способность изучить рынок, спрос, необходимые шаги и стратегии конкурентов, а также – проанализировать себя, свои дарования и предпочтения, чтобы в будущем деле сочетать собственные таланты и потребности клиентов. Любовник дал бы ей способность вкладывать любовь в свой продукт или услугу, дарить любовь клиентам, брать на себя обязательства, а еще – быть в своем деле эстетом. Бунтарь наделил бы способностью в случае неудачи начинать сначала и действовать даже в безвыходных ситуациях. Творец – одаренность и новаторство, умение создать нечто принципиально новое. Правитель – навык брать ответственность и делегировать. Маг – гибкость мышления. Мудрец – ясность мышления. Шут – отношение к жизни как к игре и наслаждение моментом.

Благодаря архетипам становится нагляден не только сам путь взросления, но и те возможности, «конфеты», которые он сулит. Но и в этой модели мы можем столкнуться с тем прискорбным фактом, что нашего Недоросля архетип Воина до смерти страшит необходимостью конфликтовать, архетип Правителя пугает ответственностью, архетип Шута отталкивает комизмом, архетип Любовника триггерит внутренними табу на секс, а архетип Бунтаря повергает в ужас экзистенциальной смертью, неизвестностью и необходимостью прилагать сверхусилия.

Как же вдохновить на взросление того, кто ненавидит взрослость? Какой архетип отразит Взрослого наиболее полно? Да еще так соблазнительно, чтобы воодушевить нашего Недоросля на труд самосовершенствования? Чтобы не осталось у него искушения продолжать жить в позиции жертвы и взращивать ресентимент.

Такое вдохновение – через ярчайшую пару противоположностей, контраст которых демонстрирует и то, какой выбор стоит сделать, и то, чего точно выбирать нельзя, – дает нам Ницше и его сверхчеловек.