Текст книги "Православные святыни и чудотворные иконы Москвы"

После отречения от престола Николая II по постановлению Временного правительства последовал арест его и членов его семьи, их пребывание под стражей в Царском Селе, затем – в Тобольске; с весны 1918 г. их содержали в Екатеринбурге, в подвале дома Ипатьевых большевики их расстреляли. Убийство последнего русского царя, скорее всего, носило ритуальный характер и имело для его организаторов и исполнителей мистический смысл как особое действие в акте разрушения Русского православного государства, православия в стране (по Болотину Л. С. 4, 16).

Икона Царственных мучеников

Уничтожение царской семьи было совершено скорее всего по подсказке иностранных врагов России, по инициативе екатеринбургских большевиков, по совету и одобрению комиссара армии и флота Льва Давидовича Троцкого (Лейба-Бронштейн, 1879–1940 гг.) – личности тогда очень влиятельной в российском и мировом масштабах, его мнение передал Я. М. Свердлов (Янкель, или Янош Соломон Мовшевич Свердлов; 1885–1919 гг., председатель ВЦИК), практическими исполнителями убийства и надругательства над трупами были (по Карпову В. В. С. 62) А. Г. Белобородов (Янкель Вайсбарт, 1891–1938 гг., председатель Уралсовета), Я. М. Юровский (Янкель Хаимович Юровский, 1878–1938 гг., лично стрелял в царя), Ф. И. Голощекин (Шая Исаакович Голочекин, 1876–1941 гг., военный комиссар Уральской области), П. Л. Войков (Пинхус Лазаревич Вайнер, 1888–1927 гг., член президиума исполкома Уральского совета и комиссар продовольствия Уральской области, с 1924 г. полпред СССР в Польше, в Варшаве носил на пальце кольцо с большим рубином, снятое с убитого Николая II, в его честь в Москве была названа и существует до сих пор станция метро «Войковская»; есть и другие аналогичные постыдные топонимы). Все эти палачи расплатились за содеянное. В 1918 г. умер Свердлов от смертельного ранения ударом молотка в голову от руки рабочего за расстрел царской семьи; а по другой версии, он умер от туберкулеза в больших муках. Белобородов в 1927 г. был исключен из партии, затем был репрессирован. Юровский с 1937 г. оказался в тюрьме и умер там; по другой версии, умер в страшных мучениях от рака в больнице в 1938 г. Голощекин был расстрелян в 1941 г. Войков был убит в 1927 г. белогвардейцем в Польше. Троцкий был убит ледорубом в 1940 г. в Мексике (до этого он в 1927 г. был выслан в Казахстан в Алма-Ату, в 1929 г. – за границу, в 1932 г. – лишен советского гражданства). Все, кто имел хоть какое-то отношение к убийству царской семьи, у порядочных людей вызывали отвращение. Так, когда участник убийства царской семьи помощник Юровского П. З. Ермаков (он в 1918 г. подбирал место для захоронения и сжигания царской семьи, а затем об этом рассказывал в уральских школах и других общественных местах) на торжественном собрании тогда в Свердловске (Екатеринбурге) подошел к маршалу Г. К. Жукову (1896–1974), объявил, кто он и что он делал, и протянул военачальнику руку для рукопожатия, маршал ответил: «Я палачам руки не подаю» (по Болотину Л. С. 249, 261).

Николай II, его жена, их сын и 4 дочери были причислены в 2000 г. РПЦ к лику русских святых (это единственная полностью канонизированная русская царская семья), а зарубежная Русская православная церковь сделала это еще в 1981 г.

По светской версии, в 1990-е гг. провели обнаружение захоронений на Урале якобы останков царской семьи, произвели их перезахоронение в Санкт-Петербурге в Петропавловском соборе. Но РПЦ пока не признала эти останки мощами императора Николая II, его жены и их 5 детей. На представительном уровне РПЦ не была привлечена к поискам и идентификации останков членов царской семьи. Захоронение останков членов последней русской царской семьи в Петропавловском соборе оценивают прежде всего как символический акт покаяния за убийство Николая II, его жены и их 5 детей; мощами святых мучеников их большинство россиян их пока не считают. Первый в Москве храм Царственных страстотерпцев был построен в 2012–2014 гг. в Войковском районе. (Парадоксально, но храм воздвигнут в районе, который носит имя одного из участников организации убийства царской семьи и надругательства над телами убитых.)

Единственная женщина в истории мировой цивилизации с такими редкими характеристиками, как выдающаяся красота, редчайшее обаяние, безграничная доброта, полное превращение иностранки в патриота ее нового отечества, познание глубочайшей целительной основы православия, отдача без остатка всех своих душевных и физических сил, а также материальных богатств и ценностей во имя помощи нуждающимся россиянам и при этом имеющая семейную принадлежность к лучшим правящим домам Европы и как венец всего – причисление к лику православных святых – все это грани личностной уникальности великой российской княгини Елизаветы Федоровны. Она разработала и создала принципиально новый тип монашеской женской обители. По созданной ей модели организованы и многие десятилетия успешно работают елизаветинские общества в Америке, Канаде, Австралии и других странах, а у нас же в России и даже в Москве, – где она образовала свое благотворительное общество призрения обездоленных детей, стариков, неимущих, больных, названное благодарными москвичами Елизаветинским, – о его создательнице знают еще до обидного мало. Полуангличанка-полунемка, она была и остается идеалом доброты, справедливости, неизменного стремления к всеобщему благу в России.

Великая княгиня Елизавета Федоровна была женой генерал-губернатора Москвы и командующего войсками Московского военного округа великого князя Сергея Александровича (1857–1905), родной сестрой последней русской императрицы Александры Федоровны, внучкой знаменитой английской королевы Виктории от ее дочери. Будущая великая российская княгиня родилась в Германии, ее звали Элла. Мать Эллы – Алиса Гессенская – воспитывала своих семерых детей в строгих традициях старой Англии. Одежда и еда детей были простыми, старшие дочери убирали комнаты, постели, топили камин, исполняли другие домашние дела. В Элле ощущались религиозность и стремление помогать людям. Отец Эллы – великий немецкий герцог Гессен-Дармштадтский Эрнест Людвиг IV – был хорошим семьянином, его страстью было искусство. Символы и аналогии в жизни Эллы с детства значили немало. На нее имели огромное влияние жизнь и подвиги католической святой Елизаветы Тюрингенской, жившей в эпоху Крестовых походов и отличавшуюся благочестием, любовью к людям, служению делу милосердия, которому она посвятила всю свою сознательную жизнь.

Великокняжеская чета – Елизавета Федоровна и Сергей Александрович

Когда Элле было 9 лет, разбился ее трехлетний брат Фридрих. Когда ей было 12 лет, в Дармштадте началась эпидемия дифтерии с многочисленными смертельными исходами, умерла и ее 35-летняя мать. Тогда Элла осознала краткость жизни на земле и счастливых дней, неизбежность многочисленных страданий, невосполнимость потерь. На каком-то этапе своей жизни узнала она о биче их рода – неизлечимой в те годы болезни гемофилии (несвертывание крови). Страдают и гибнут от этой болезни в основном мужчины, а женщины являются носителями мутантного гена и передают этот ген по наследству, рожая больных гемофилией детей. Возможные дети и внуки самой Эллы, скорее всего, были бы обречены, что способствовало бы ухудшению качественного элитного генофонда правящих домов Европы. Она, вероятно, решила, что не имеет морального права множить на земле число людей, пораженных гемофилией, и дала обет девства (безбрачия). Ее поразительная красота и редчайшее обаяние были предметом пристального внимания многих достойных семейств, где были мужчины и юноши; но все претенденты на ее руку получали ее решительный отказ. Однако в 20 лет принцесса Елизавета стала невестой русского великого князя Сергея Александровича, сына императора Александра II и брата императора Александра III. Сергей Александрович был очень красивым, стройным, высоким, высококультурным человеком с артистическими наклонностями, очень любил чтение, музыку, много помогал нуждавшимся, не афишируя свою помощь им, выделялся глубокой религиозностью, был сильной личностью. После их откровенной беседы выяснилось, что он, так же как и она, тайно дал обет девства (веские причины для этого у него тоже были, прежде всего – тяжелый, неизлечимый недуг). По взаимному согласию – по медицинским и генетическим причинам – брак их был только духовным. Они исключительно любили друг друга, но жили, как брат с сестрой, естественно, в их браке не могло быть детей.

В те годы говорили, что в Европе были только две неоспоримые и равные красавицы: Елизавета Австрийская, супруга императора Франца Иосифа, и великая княгиня Российская Елизавета Федоровна Романова, восхищавшая абсолютно всех.

Сергей Александрович и Елизавета Федоровна взяли к себе и воспитывали детей брата Сергея – великого князя Павла Александровича (1860–1919): его дочь Марию (1890–1958) и сына Дмитрия (1891–1942). Их отцу-вдовцу за проступок – морганатический тайный брак (1902) – император Николай II не разрешил жить в России. (Павел Александрович способствовал разводу его возлюбленной – дворянки, матери троих детей О. В. Пистолькорс (1865–1929 гг., в девичестве Карнович) с ее мужем-полковником, без царского разрешения за границей в 1902 г. они тайно обвенчались.) Сергей Александрович и Елизавета Федоровна заменили их племянникам родителей. Они были крестными родившегося в 1891 г. в их усадьбе Ильинское при трагических обстоятельствах младенца Павла. (Беременная жена Павла Александровича – великая княгиня Александра Георгиевна, принцесса Греческая, 1870–1891 гг., при прыжке в лодку ударилась, родила 7-месячного сына и через 6 дней умерла.)

Елизавета Федоровна вызывала всеобщее восхищение своей красотой, мягкой манерой обращения, готовностью помогать людям. Великий князь Константин Константинович Романов (К.Р.) посвятил Елизавете Федоровне стихотворение, написанное в 1884 г.:

 
Я на тебя гляжу, любуюсь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина:
Как ангел ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.
Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту,
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!
 

К. Р.

На протяжении всей его жизни был влюблен в Елизавету Федоровну немецкий кайзер Вильгельм. До самой ее трагической гибели он выражал ей свое непрекращающееся восхищение, предлагал свою помощь, уговаривал ее покинуть Россию и вернуться в Германию.

Елизавета Федоровна всегда была с исключительным вкусом одета, у нее всегда были очень дорогие украшения. Ее супруг – великий князь Сергей Александрович – способствовал красоте ее нарядов и великолепию ее украшений. Он, как и все остальные, восхищался ее душевной и физической природной красотой и хотел, чтобы ее совершенные наряды подчеркивали их. При этом нужно отметить, что наряды Елизаветы Федоровны не были еще одним доказательством поразительного богатства царского рода Романовых, обладавших и колоссальными красивейшими ювелирными украшениями. Она была всегда одета с большим вкусом, с уместными украшениями (и без их излишеств) с учетом места, куда она направлялась, и общества, хозяев, принимавших ее. В ее нарядах всегда ощущалось ее значение воздействия цветовой гаммы одежды и ювелирных камней на людей. В черном одеянии она была только в вынужденных траурных обстоятельствах, считала, что этот цвет несет людям ухудшение их психологического состояния. Даже став монахиней, игуменьей (1909), она имела одежду серого цвета, а не черного. Елизавета Федоровна своей одеждой старалась выказать почтение окружавшим ее людям. Она любила Москву с ее старинными храмами и патриархальным бытом. В 27 лет великая княгиня Елизавета Федоровна по ее желанию приняла православие.

Елизавета Федоровна и ее муж очень любили совершать паломнические поездки в монастыри Москвы и Подмосковья. Особенно они любили Троице-Сергиеву лавру и Саввино-Сторожевский монастырь (в него они приезжали не менее 6 раз – в 1884, 1887, 1888, 1896, 1897, 1898 гг.).

Елизавета Федоровна любила подмосковные наследственные имения ее мужа – Усово (усадьба-резиденция для осеннего и зимнего отдыха) и Ильинское (любимая усадьба для летнего отдыха). В 1884 г. в Ильинском после их свадьбы они провели свой медовый месяц (а не за границей, как обычно делали великокняжеские семьи). В Ильинском Елизавета Федоровна начала близко знакомиться с простыми россиянами. Здесь с 20 лет она начала свою благотворительную деятельность. Она приходила в избы крестьян, знакомилась с их жизнью, старалась облегчить их быт, была приветливой и доброй в общении с ними. По ее просьбе Сергей Александрович построил в Ильинском небольшую больницу с отделением для рожениц, из близлежащих деревень пригласил в местный медицинский пункт опытную акушерку для помощи крестьянам. Крестными многих местных крестьянских детей были Елизавета Федоровна и Сергей Александрович. Супруги для своих слуг покупали подарки, особенно на местной 3-дневной ярмарке в период местного приходского праздника в честь Ильи Пророка; ему была посвящена местная церковь.

Елизавета Федоровна на территории тогда подмосковного села Всехсвятское (ныне около станции метро «Сокол») создала Трудовое убежище для увечных воинов Русско-японской войны. В это убежище принимали инвалидов войны, а также нижние чины армии и полиции, получившие увечья при исполнении служебных обязанностей, в нем было 70 мест для сирот, потерявших родителей в войне с Японией (1905 г.; после 1917 г. это Сергиево-Елизаветинское убежище закрыли).

В 1914 г. Елизавета Федоровна поддержала проект Московской городской думы по созданию Братского кладбища для захоронения москвичей, погибших на фронтах начавшейся (1914) Первой мировой войны, – воинов и сестер милосердия. (В 1920 г. это кладбище закрыли, в 1940–1950-х гг. почти полностью снесли.)

Елизавета Федоровна внесла свой интеллектуальный вклад в основание (1910) и строительство (1910–1912) Серафимо-Знаменского женского скита (малый монастырь) у подмосковного села Битягово (ныне в Домодедовском районе). Она участвовала в создании плана этого скита, определении характерных черт его постройки и архитектурно-художественных особенностей.

При всех больших достоинствах Елизаветы Федоровны не вполне понятно, как она при ее уме и дальнозоркости могла: 1) 5 лет (вместе с мужем) быть поверенной в любви цесаревича Николая Александровича и ее сестры Алисы, способствовать их свадьбе и ускорять их бракосочетание, ведь она знала, что ее сестра может привнести в здоровый род Романовых неизлечимую гемофилию, что будет способствовать гибели царской семьи и, возможно, всего российского самодержавия; 2) не ясно, зачем она просила Николая II помиловать убийцу ее мужа и возможных убийц старца Г. Распутина, ведь она, как православный человек, не могла одобрять убийства; 3) она явно не ощущала острую потребность в постоянном и ярком выражении родительских чувств: подчеркнутом внимании и любви к Марии и Павлу, нежности и максимальному общению с ними, уделению им ощутимой части своего свободного времени (решающую роль в воспитании племянников играл ее муж, а не она), он 2 недели лично купал новорожденного слабенького 7-месячного младенца в теплой бульонной ванне, предварительно лично измерял температуру жидкости; подросших детей он вывозил в театр, читал им детские книги, собственноручно стриг волосы Дмитрию, ласкал детей и всесторонне опекал их; 4) при ее красоте и обаянии она почему-то не учила племянницу Марию секретам женской привлекательности, умению со вкусом одеваться и причесываться, мудро себя вести. Однако Елизавета Федоровна способствовала созданию комфортных условий жизни племянникам, неизменно интересовалась состоянием их благополучия.

В 1891 г., когда император Александр III назначил великого князя Сергея Александровича московским генерал-губернатором, его супруга должна была выполнять утомительные и нелюбимые ею светские обязанности: организовывать и участвовать в постоянных приемах, балах, концертах, собраниях независимо от состояния здоровья, желаний, настроения. Москвичи полюбили Елизавету Федоровну, оценили ее милосердное сердце. Она ходила по больницам для бедных, в богадельни, в приюты для беспризорных детей, везде старалась облегчить страдания людей: раздавала еду, одежду, иконки, нательные кресты, деньги, улучшала, как могла, условия жизни несчастных.

Когда началась Русско-японская война, Елизавета Федоровна занялась организацией помощи фронту. Одним из ее начинаний было устройство мастерских для помощи солдатам – под них были заняты все залы Кремлевского дворца, кроме Тронного. Великая княгиня отправляла на фронт походные церкви с иконами и всем необходимым для совершения богослужения. Лично от себя посылала Евангелия, иконки и молитвенники. На свои средства великая княгиня оформила несколько санитарных поездов. В Москве она устроила госпиталь для раненых, создала специальные комитеты по обеспечению вдов и сирот погибших на фронте. Но русские войска терпели одно поражение за другим. Война показала техническую и военную неподготовленность России, недостатки государственного управления. Государственный и общественный порядок разваливался, надвигалась революция. В феврале 1905 года ее муж, 48-летний Сергей Александрович, был убит бомбой, брошенной террористом И. П. Каляевым. Елизавета Федоровна прибежала к месту взрыва, своими руками собрала на носилки разбросанные взрывом куски тела мужа; в 41 год она стала вдовой. Елизавета Федоровна вернулась во дворец, переоделась в траурное платье и начала писать телеграммы, прежде всего – в Петербург, прося императора и императрицу не приезжать на похороны, так как террористы могли совершить на них покушения. Когда она узнала о безнадежном состоянии смертельно раненного кучера Сергея Александровича, то отправилась облегчить его последние муки на земле. Сняла с себя траурное платье, одела то, в котором была в начале дня, и поехала в госпиталь, там, улыбаясь, ласково сказала кучеру: «Он послал меня к вам», – что успокоило и обрадовало преданного человека, поверившего, что князь жив. Еще одним фактом подтверждения безграничности доброты и милосердия был визит Елизаветы Федоровны к убийце ее мужа И. П. Каляеву в тюрьму, в камеру смертников. Она призвала его покаяться в содеянном преступлении и просить государя о помиловании, но он отказался. Она сама ходатайствовала перед императором Николаем II о помиловании убийцы ее мужа, но государь отказался простить убийцу. Какой же невероятной духовной силой нужно было обладать, чтобы, ощутив и пережив лично непоправимое горе, ужас невосполнимой потери и несомненную злость к убийце, все-таки думать о спасении его души и жизни! Всегда, во все моменты своей жизни великая княгиня Елизавета Федоровна неизменно служила добру, не могла и не хотела множить зло, думала о духовном спасении людей. Похоронили ее мужа, великого князя Сергея Александровича, в маленькой церкви Чудова монастыря в Московском Кремле.

Во все годы своей жизни в России великая княгиня много читала и хорошо знала жития православных святых, любила паломнические поездки, в них она получала новые впечатления, прилив духовных сил. Знание земных деяний Российских святых, посещение и строительство монастырей и храмов помогали ей в самые трудные периоды ее жизни.

С момента гибели супруга ее спальня в Николаевском дворце по ее желанию была превращена в монашескую келью. Роскошную мебель вынесли, стены перекрасили в белый цвет, на них остались только иконы и картины духовного содержания. После гибели мужа великая княгиня Елизавета Федоровна решила покинуть свет и всю себя отдать служению Богу и людям. Когда в 1905 г. она молилась за его душу, то почувствовала помощь и укрепление сил от святых мощей митрополита Алексия, пребывавших тогда в Чудовом монастыре. Она считала, что именно митрополит Алексий направил ее на дальнейшее служение Богу, людям. Великая княгиня увидела свое место в системе христианского милосердия, где особое место занимают общины сестер милосердия, созданные по образу и подобию женских монастырей для оказания помощи людям, обиженным судьбой: обездоленным, детям, престарелым, больным, не имеющим средств к существованию. Она решила создать подобный женский монастырь, продала большую часть своих драгоценностей, принадлежащих ей произведений искусства и купила в Москве на Большой Ордынке усадьбу для создания там монашеской обители. За два года в ее новом владении были построены больница, амбулатория, приют для сирот, столовая для бедных, аптека, библиотека, школа, воскресная школа, другие здания. Учрежденная в 1908 г. обитель начала свою деятельность в 1910 г. Было возведено 11 зданий, в том числе храм Покрова Пресвятой Богородицы (освящен в 1912 г.) – прекрасный архитектурный памятник в манере новгородско-псковского зодчества XIV–XV вв. Создал проект этой церкви (на 1000 человек) архитектор А. В. Щусев, а расписывал храм академик живописи М. В. Нестеров. В 1914 г. завершили строительство храма во имя Сил Небесных и Всех Святых (освящен в 1992 г.), этот подземный храм, расписанный П. Д. Кориным, был предназначен и для захоронения настоятельницы. В Марфо-Мариинской обители был разбит прекрасный парк с оранжереями. Обитель великая княгиня Елизавета Федоровна назвала Марфо-Мариинской по имени двух евангельских сестер, жизнь которых является примером в делах духовного служения и деятельного милосердия. В обители она приняла монашеский постриг.

Марфо-Мариинская обитель в 1910 г.

В Марфо-Мариинской обители великая княгиня Елизавета Федоровна во всех делах принимала участие, свои бытовые нужды удовлетворяла сама, не пользуясь услугами со стороны крестовых сестер. Ее любимый цвет был белый, черный она не любила. Но она носила черные платья в период траура по ее мужу почти 4 года. Став во главе обители, она сняла черное светское платье и стала носить серое или белое хлопчатобумажное монашеское одеяние, белую одежду из шерстяной материи она надевала только по праздникам. Обычно настоятельницы монастырей (игуменьи) носят черные монашеские одежды, великая княгиня не последовала их примеру, так как считала, что черный цвет способствует грустному настроению людей, а она хотела нести им радостные ощущения. Она считала, что главной задачей крестовых сестер обители является посещение больных и бедных в их домах и оказание им там медицинской, материальной и моральной помощи. В самой обители в посильных масштабах осуществлялись разные виды помощи нуждавшимся. В больнице обители были свои операционная, перевязочная, амбулатория для приема ходячих больных, а также аптека. Больница считалась образцовой по тем временам, там работали и консультировали самые лучшие специалисты. Больные в больнице и амбулатории получали бесплатную помощь, а в аптеке – бесплатные лекарства. Община помогала людям устраиваться на работу. В приют принимали сирот, давали им элементарное образование и профессиональные навыки. Работали библиотека, школа, воскресная школа. Воскресная школа была предназначена для малограмотных и неграмотных бедных женщин и девушек; для них в школе также устраивали чаепития, назидательные беседы, хоровое пение. В столовой устраивались бесплатные обеды и раздавалась еда для кормления детей дома. В школах, больнице, амбулатории, аптеке и других службах люди работали в основном на общественных началах, без оплаты труда. Материальной базой общины являлись в основном средства настоятельницы, вклады благотворителей и членов попечительского совета. Сестры во главе с настоятельницей посещали тюрьмы и московские трущобы, помогали обездоленным в разных частях города. Примером во всех делах была настоятельница обители, которая ухаживала за самыми тяжелыми, неизлечимыми больными, была ассистентом на операциях, дежурила по ночам в больничных палатах, спала не больше трех часов в сутки (ее постелью была простая деревянная кровать без матраца), питалась скромно.

Одним из главных мест бедности, которому великая княгиня уделяла особое внимание, был Хитров рынок. Елизавета Федоровна в сопровождении только своей келейницы Варвары Яковлевой или сестры обители княжны Оболенской, переходя от одного притона к другому, собирала сирот и уговаривала родителей отдать ей на воспитание детей. Все население Хитрова рынка уважало ее, называя сестрой Елизаветой или матушкой. Не было ни одного случая, чтобы кто-нибудь из обитателей Хитрова рынка оскорбил, унизил, обидел ее. Полиция предупреждала ее, что не в состоянии гарантировать ей безопасность на Хитровом рынке. В ответ на это великая княгиня говорила, что ее жизнь в руках Божиих. Она старалась спасти детей Хитровки. Мальчиков, вырванных из Хитровки, она устраивала в общежития, из одной группы таких недавних оборванцев образовалась артель исполнительных посыльных Москвы. Девочек устраивала в закрытые учебные заведения или приюты.

Великая княгиня Елизавета Фёдоровна. 1909 г.

Вне стен Марфо-Мариинской обители великая княгиня Елизавета Федоровна устроила дом-больницу для чахоточных женщин (больных туберкулезом). Она заботилась и о детях умерших от туберкулеза женщин. В Николаевском дворце по воскресеньям работал созданный ею кружок для взрослых и детей «Детская лепта», его участники работали там и брали работу на дом в пользу бедных детей. В разных частях Москвы, но чаще всего каждое воскресенье в Марфо-Мариинской обители Елизавета Федоровна организовывала нравственно-духовные беседы для народа. В Москве Елизавету Федоровну еще при жизни почитали как святую. В годы Первой мировой войны трудов у великой княгини прибавилось: необходимо было ухаживать за ранеными в лазаретах. Часть сестер обители была отпущена для работы в полевом госпитале. Первое время Елизавета Федоровна, побуждаемая христианским чувством, навещала и пленных немцев, но клевета о тайной поддержке противника заставила ее отказаться от этого.

Вскоре после Февральской революции 1917 г. к обители подошла толпа с винтовками. Когда настоятельница открыла ворота, ей объявили, что приехали, чтобы арестовать ее и предать суду как немецкую шпионку, к тому же хранящую в монастыре оружие. Обратясь к революционерам, пригласила их войти в церковь, но оставить оружие у входа. Они нехотя сняли винтовки и последовали в храм. Весь молебен Елизавета Федоровна простояла на коленях. После окончания службы она сказала, что духовник обители отец Митрофан Серебрянский покажет им все постройки обители, и они могут искать то, что хотят найти. Конечно, они ничего там не нашли и поспешили уехать. Никакого озлобления или осуждения не было у нее против безумств толпы. Она говорила: «Народ – дитя, он не повинен в происходящем… Он введен в заблуждение врагами России».

Доброжелатели неоднократно советовали великой княгине Елизавете Федоровне покинуть Россию. По поручению кайзера Вильгельма к ней приехал шведский министр и предложил ей помощь в выезде за границу. Елизавета Федоровна отказалась уехать и сказала, что она твердо решила разделить судьбу страны, которая стала ее второй Родиной, и что она не может покинуть сестер Марфо-Мариинской обители, тем более в такое трудное время. После заключения Брест-Литовского мира (1918) германское правительство добилось согласия советской власти на выезд великой княгини Елизаветы Федоровны за границу. Посол Германии граф Мирбах дважды пытался встретиться с ней, чтобы уговорить покинуть Россию, но она отказывалась от встречи, подтвердила свою решимость остаться в России и разделить ее судьбу. В 1918 г. был послан английский крейсер к берегам Крыма, чтобы спасти сестер императора Николая II – великих княгинь Ксению, Ольгу и их мать вдовствующую императрицу Марию Федоровну, а также великую княгиню Елизавету Федоровну. Но Елизавета Федоровна отказалась покидать Россию. В разное время разные люди предлагали ей помощь в бегстве из России, но она неизменно повторяла, что решила разделить судьбу страны, ставшей ей родной.

Первое время после Октябрьского переворота (1917) Марфо-Мариинскую обитель не трогали. В апреле 1918 г., на третий день Пасхи, Елизавету Федоровну арестовали и вывезли из Москвы. С великой княгиней поехали две сестры – Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Узнав о случившемся, только один патриарх Тихон настоятельно пытался через различные организации, с которыми считалась новая власть, добиться освобождения великой княгини, но старания его оказались напрасными.

Елизавету Федоровну направили по железной дороге в Пермь. Последние месяцы своей жизни великая княгиня провела в заключении, в школе, на окраине города Алапаевска, вместе с великим князем Сергеем Михайловичем (младшим сыном великого князя Михаила Николаевича, брата императора Александра II), его секретарем – Федором Михайловичем Ремезом, тремя братьями – Иваном, Константином и Игорем (сыновьями великого князя Константина Константиновича) и князем Владимиром Палеем (сыном великого князя Павла Александровича). Сестер, сопровождавших свою настоятельницу, привезли в Областной совет и предложили отпустить на свободу. Обе просили вернуть их к великой княгине, тогда их стали пугать пытками и мучениями, которые ждут всех, кто останется с ней. Варвара Яковлева сказала, что готова дать подписку даже своей кровью, что желает разделить судьбу с великой княгиней. Ночью 5 (18) июля 1918 г. великую княгиню Елизавету Федоровну вместе с другими членами императорского дома и крестовой сестрой Варварой Яковлевой (не пожелавшей покидать ее даже в ссылке, хотя большевики предлагали ей уехать) сбросили в шахту старого рудника под Алапаевском. Затем чекисты стали бросать в шахту балки, а затем – ручные гранаты. Один из крестьян, бывший свидетелем убийства, говорил, что из глубины шахты слышалось пение Херувимской. Великая княгиня упала не на дно шахты, а на выступ, который находился на глубине 15 метров. Рядом с ней нашли тело Ивана Константиновича с перевязанной головой. Вся переломанная, с сильнейшими ушибами, она и здесь стремилась облегчить страдания ближнего. Пальцы правой руки великой княгини и инокини Варвары оказались сложенными для крестного знамения.

Усилиями родственников останки настоятельницы обители и ее келейницы Варвары Яковлевой в 1921 г. были перевезены в Русскую духовную миссию в Пекине, а затем через Египет были доставлены в Иерусалим, положены в усыпальнице храма Святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании, где она сама выразила желание (1888) быть похороненной.