Текст книги "Взмах черного крыла. Часть 2. Белокрылая императрица"

– Император может быть только один, Тина. Как только Праотец объявляет о своей милости избранному, страж у бывшего повелителя исчезает. Это божественная защита. А раз Праотец выбрал тебя, то мой, естественно, развеялся.

Я была поражена такой подставой. Даже возмутилась:

– Но этого не написано в хрониках.

– Не написано, но это так, – кивнул мне отец.

Мне стало понятно стремление Гетера затащить меня в храм. Это я лишила отца защитника, и поэтому смена власти стала возможна. Ну почему Ликарду надо было именно меня использовать в своих тёмных делишках? Пусть я не люблю отца, но это же подло, по-человечески подло так поступать!

Помолчала немного, пока не успокоилась, чтобы не пнуть Гетера при всех. Получается, он всё просчитал, абсолютно всё! И я в его игре постоянно была в роли пешки, которую он продвигал в дамки. Я понимала это головой, но не сердцем. Я слишком наивна для такого интригана, как Гетер.

– А кем был твой страж? – на душе было неспокойно от участи этих несчастных, которых отдавали в жертву Праотцу.

– Не знаю. Он был из провинции, – с печалью в голосе поведал мне отец. Он не прятал глаза при этом, словно совесть его не мучала.

– А как же его семья? – воззвала я к Фукарту. – У него же есть семья?

– Тина, я заплатил за его жизнь. И поверь, его семья живёт в достатке и уважаема в селе. Вы с Мином придаёте этому слишком большое значение. В этом и заключается смысл обряда – жизнь смертных ничто перед служением воле Праотца на благо Тенгара.

Я не понимала этого и не могла принять. Хотя смысл в словах отца всё же был: мне стоит вымаливать прощение у родственников Тарена.

Тем временем Гетер, которому я вкратце рассказала, о чём мы договорились с отцом, подготовил всё необходимое для принесения отцом магической клятвы на крови. Ритуал занял не так уж и много времени, и по его завершению мой недоверчивый возлюбленный, наконец, окончательно успокоился, услышав формулу заклинания, при которой кровь и отца, и Мина практически вскипела бы в их венах, если бы хоть один из них задумал интригу против меня либо моих прямых потомков.

Затем наступил черёд брата.

После драконьего плена он всё ещё был очень слаб и практически постоянно дремал под чарами. Наблюдающий за ним целитель сказал, что энергетические каналы в результате той интенсивной выкачки энергии ссохлись, и поэтому теперь организм брата слишком медленно восстанавливается. И всё это время отец не отходил от Мина ни на секунду, сидел рядом, держал за руку, с нежностью глядя на спящего паренька.

Возможно, в этом можно было углядеть знак свыше. Ещё одно подтверждение тому, что моё решение в нашей ситуации – единственно верное.

Мы с Гетером обменялись быстрыми взглядами, и он подошёл к постели братишки и положил ему на лоб руку, погружая Мина в глубокий магический сон.

Через несколько минут, когда дыхание парня стало размеренным и спокойным, Гетер уступил мне место возле кровати брата, но не отошёл далеко, а встал рядом, держа мою руку и щедро делясь своим магическим резервом. А я, вызвав в памяти схему из книги повелителя драконов и мысленно воззвав к Праотцу с просьбой о помощи, нашла в слабо светящейся ауре Мина плетение отцовского заклинания искусственного взросления, аккуратно прошлась по всем его узелкам и, увидев искомый, потянула за тонкую ниточку, сматывая эту струну в клубок и запуская процесс вспять. Действовать приходилось очень медленно, тщательно распутывая каждый узелок и ни в коем случае не давая струне порваться. Первое время ничего не происходило, но когда я смотала последний кончик магической нити, тело Мина на глазах стало молодеть и уменьшаться в размерах. Через час передо мной на кровати безмятежно спал одиннадцатилетний брат, каким я его помнила. Отец рядом с облегчением выдохнул, как будто всё это время не дышал, боясь помешать сложному ритуалу. А Гетер поднёс к губам мою руку и нежно поцеловал, прошептав что-то неразборчивое возле самой кожи, щекоча её своим горячим дыханием.

Но я не хотела отвлекаться ни на любимого, ни на отца. Мне надо было довести до конца работу с братишкой. То, что в Ассгардаре мне казалось лёгким делом, на практике отнимало неимоверное количество энергии. К тому же я очень боялась навредить и стереть из памяти Мина что-то лишнее. Шагая по лабиринтам его памяти, я прикасалась к светящимся сферам воспоминаний, которые тухли под моими пальцами. В идеале стоило их разбить, но у меня рука дрогнула.

Я замерла перед сферой, в которой прокручивалась сцена нашей с братом встречи на лестнице академии, она искрилась тёплым ярким светом и манила к себе. Очень светлые и добрые эмоции излучались сферой, сомнений больше не было: мой братишка любил меня так же крепко, как и я его. Скрепя сердце я погасила и этот шар, идя вдоль стеллажа с воспоминаниями, дальше выискивая нужные, точнее, уже ненужные сюжеты из жизни Мина в Тенгаре. Заодно погасила все мутные, тёмные шары его детских кошмаров.

– Тина, – услышала я голос Гетера, когда залюбовалась семейной сценой одного из воспоминаний. Это было в Сочельник, мама подарила нам одинаковые красные свитера с белыми оленями. Она выглядела такой молодой и беззаботной, а мы с братом громко хохотали. Мы были счастливы тогда, все трое.

– Тина, возвращайся – вновь позвал меня голос любимого.

Я зажмурилась, отгоняя тоску. В нашем детстве, оказывается, столько радостных событий – каждый день, любой пустяк: хорошая погода, вкусное какао на завтрак, улыбка мамы или отличная оценка в школе, воспринимаются нами за счастье. А когда мы становимся взрослее, начинают одолевать другие эмоции, серые мысли: тоска, грусть, разочарование. Чем дальше я уходила по лабиринтам памяти моего маленького братика, тем больше встречала его ярких, счастливых воспоминаний, и мне уже не хотелось возвращаться.

– Тина! – злой и хлёсткий приказ рванул меня назад, я словно выпала в реальность, удивлённо моргая. Я лежала на полу, точнее, на коленях у Гетера, который встревоженно заглядывал мне в глаза, низко склоняясь надо мной. – Тина, ты слышишь меня?

Тарен, придерживая рукой синюю челку, тоже навис, рассматривая меня.

– Да, – сипло ответила, ещё и кивнула. – Что произошло?

– Она пришла в себя, больше ей ничего не угрожает, – авторитетно заявил страж и выпрямился. Я вопросительно воззрилась на любимого.

– Тина, – услышала я недовольный голос отца, который всё так же нёс пост возле кровати спящего брата, – нельзя же так пугать. Мало того, что ты решилась использовать опасную драконью магию на брате, так ещё и чуть сама не умерла на наших глазах.

– Умерла? – вот теперь и я испугалась.

Гетер помог мне подняться. Я продолжала допытываться, что же произошло, но пока Ликард не усадил меня на диванчик, не ответил.

– Не знаю, – тяжело вздохнул он, присаживаясь рядом и притягивая меня к своей груди, – ты слишком долго не отвечала, а потом и вовсе перестала реагировать.

– Она заблудилась в лабиринтах, – опять объяснил Тарен произошедшее со мной. А я, вспомнив, как захотела остаться там, в детских радостных воспоминаниях брата, вдруг поняла, что на самом деле случилось с отцом Эмбера. Вот что значит заблудиться. Просто потерять желание вернуться, и вновь и вновь переживать только светлые, тёплые, наполненные лучами ласкового солнца дни прошлого.

– Ладно, – не стала я зацикливаться на своих слабостях. Потом подумаю о своих проблемах, главное, завершить начатое.

На Землю мы уходили вчетвером. Гетер придумал красивую сказку для подданных, что Фукарт V, осознав всю глубину своей вины перед Вестником Праотца, передал мне, новой императрице Тенгара, все регалии власти и, во избежание каких бы то ни было дворцовых интриг и попыток переворотов, добровольно избрал местом своей ссылки техногенный мир, где нет магии. Для многих тенгарцев Земля представлялась самым последним местом, куда в здравом уме можно сунуться. Отсутствие магии страшило оборотней, но тем не менее они знали, что именно оттуда, с моей Земли, приходят источники силы.

Пока я восстанавливала квартиру после пожара, возвращая ей первоначальный вид, а Гетер перекраивал пласты реальности, отец, которому я дала адрес гостиницы, куда съехала мама после нашего бегства, занялся её поиском.

Я присматривала за всё ещё спящим братом, когда отец привёз маму. Ликард, наконец, отвлёкся от волшебства и встал рядом со мной. Я же, поглядывая через стекло входной двери на Фукарта, помогающего маме выйти из такси, тихо спросила у Гетера:

– Мы должны будем лишить его силы?

– А как он будет защищать твою маму? – вместо ответа спросил меня Ликард. – Он принёс клятву, что ни он, ни Мин претендовать на престол Тенгара не будут. И скажу тебе по секрету, ты, на самом деле, не наказала его, а исполнила самую заветную мечту. Он вернулся туда, куда стремилось его сердце.

Входная дверь за родителями закрылась, и они вошли в гостиную, обнимаясь. Завидев маму, я, не раздумывая, бросилась ей на шею. Та так же крепко обняла меня, шепча мне на ухо:

– Доченька, ты вернулась.

– Мамуль, прости, но я совсем ненадолго. Только проверить как ты, – решила сразу предупредить, хоть и знала, что она расстроится.

Пока обнимала маму, тайком рассматривала преобразившегося отца. Всего час его не видела, а он не только переоделся, сменив одежду на привычную для нашего родного городка, но и сам словно стал лучиться изнутри. Он улыбался открыто и тепло, в его глазах больше не было отчуждённости и враждебности, как при первой нашей встрече. Он подождал, когда мама отойдёт от меня на шаг, и тоже решил меня обнять, чтобы тихо поблагодарить за всё.

– Ты должен о ней позаботиться, – напомнила я ему, разрывая объятия, и услышала, как за моей спиной Гетер знакомится с мамой в присущей только ему манере.

– Я жених Тины, Гетер Ликард. Я прошу у вас руки вашей дочери, так как она без вашего благословения не решается дать мне ответ, а у нас будет ребёнок. Лично я не вижу смысла тянуть со свадьбой, но она упирается, и я надеюсь на ваше содействие.

Я резко развернулась, возмущённо выкрикивая его имя, но мама уже повисла на его шее, радостная и счастливая.

– Конечно, я согласна! – выпалила она, словно это ей сделали предложение. – Свадьба – это же прекрасно. Я же всё думала, что не дождусь, когда она познакомит меня со своим парнем, а тут сразу жених, да ещё и внучок. Боже! Спасибо тебе!

В общем, до самого вечера мы разговаривали с родителями. Мама сидела возле отца, держась с ним за руки. Гетер рассказывал придуманную легенду о далёкой Японии, продолжая плести многоступенчатое заклинание, сдвигающее пласты реальности. Любимый сетовал якобы на то, что родители не смогут присутствовать на свадьбе, так, словно они уже были приглашены, но сами и отказались. Мама печально кивала головой, а отец не встревал, не мешая Гетеру.

– Тиночка, будь счастлива, – наставляла меня мама, украдкой поглядывая на моего отца, который лишь грустно улыбался и молчал. Надеюсь, он уже осознал, что упустил в своей жизни ради трона, ради власти. Он сам лишил себя прав моего родного отца и теперь не мог ни дать согласие на мой брак, ни вести счастливую невесту к алтарю. Теперь это была прерогатива только нашей матери.

Мы распрощались с родителями практически ночью и, выйдя за дверь, сразу перенеслись в Тенгар, в спальню Гетера в столичном императорском дворце.

За окнами разыгрывался день, а я с грустью отметила в очередной раз, что время на Земле летит в несколько раз быстрее, и, возможно, тот ребёнок, которого я сейчас ношу, будет единственным внуком их старшей дочери, которого увидят мои родители…

– Ну вот и всё, теперь ты не отвертишься, – отвлёк меня от грустных мыслей Гетер, соблазняя страстным поцелуем.

Я обняла его за шею, прикрывая глаза. Какой же он наивный, наверное, это заразно. Да я сотни и тысячи причин найду оттянуть день свадьбы. Он у меня ещё помучается, как я в своё время. Коварно улыбнувшись, я покрывала лёгкими поцелуями лицо любимого. Его глаза, прямой нос, высокий лоб. Хотя, наверное, сама долго не смогу сопротивляться своим чувствам, хочу его себе полностью, на законных основаниях…

* * *

Порой моё настроение ухудшается с каждой бесцельно прожитой секундой. Вот как сейчас. Битых два часа сижу на золотых подушках, слушая нудные завывания жреца в храме Праотца. Гетер напротив меня, и не прикоснуться к нему, не облокотиться, и даже голову на плечо не положить. А спина уже затекла, ног я не чувствую, а заклинание у жреца всё не заканчивается. Слишком много нюансов у супружеской привязки. Если через десять минут церемония не прекратится, плюну на всё и пойду домой.

Наверное, Гетер это понял по моему лицу, скрытому за занавесью бусин, так как что-то шепнул жрецу, тот хмуро бросил на меня взгляд и – о чудо! – захлопнул книгу таинств. Взяв щепотку порошка, он кинул её в чашу с огнем, стоящую перед ним на подставке, провозглашая, наконец, нас мужем и женой.

Я подозрительно проводила взглядом жреца в белых одеяниях до самого алтаря, где он встал на колени и, открыв книгу, опять что-то забубнил, чуть раскачиваясь.

Гетер, встав с колен, подошёл ко мне. Придворные, собравшиеся по случаю нашей свадьбы, тихими голосами поздравляли нас, кланялись и покидали храм.

К нам подошёл преподаватель Инк, чтобы поздравить. Он напомнил мне, что беременность не вечна, а после неё нужно восстанавливаться, и тренировки как нельзя лучше для этого подходят. Он собирался меня ждать, не желая упускать возможность вырастить из меня сильного универсала. А ещё он сокрушённо покачал головой, когда встал перед Гетером.

– Я же предупреждал тебя не влюбляться.

Гетер, улыбаясь, кивнул, при этом обняв меня.

– Каюсь, не удержался.

– Печально, что ты все же ослушался своего учителя. Но, с другой стороны, я вижу, что с любовной лихорадкой ты справился, и голова твоя всё так же светла. Ты лучший из моих учеников, и я по-прежнему горд тобой. Но все же… все же… знай: любовь дарует безумство.

Гетер кивнул учителю, а тот, поклонившись мне, ушёл.

Я подняла взгляд на мужа, который делал вид, что ничего странного в словах учителя не было.

– Почему он считает, что любовь дарует безумство? Ведь это более многогранное и светлое чувство, – моё любопытство готово было лопнуть, если я не узнаю ответ. Я, наконец, поняла, чем был так недоволен Инк, и в чём его разочаровал мой любимый.

Гетер поцеловал меня в висок, затем тихо шепнул:

– Каждый меряет по себе, птенчик. Не забивай голову.

Провожая взглядом одинокую высокую фигуру в чёрном кимоно, посочувствовала Инку, который, видимо, подпалил свои крылья в пламени любви. Мне было искренне жаль его. Он мог бы стать достойным мужем и заботливым отцом. Я надеялась, что счастье его ещё ждёт впереди. Храм опустел, и настал наш черёд покидать его.

– Я не поняла, – я стояла с помощью мужа, опираясь на его руку, и старалась незаметно размять затёкшие непослушные ноги. – И всё?

Гетер махнул рукой, и на его запястье блеснула моя супружеская метка. Рукава праздничного красного кимоно у него были закатаны служителями храма, перед тем как я поставила ему метку. Как и у меня, на его левой кисти золотом искрился брачный узор в виде ворона, заключённого в кольцо. Сама церемония закатывания рукавов проходила под хоровое пение юношей. Мой костюм состоял из просторной юбки и короткого жакета яркого красного цвета с широкими, подобно крылья птиц, рукавами. Я, оглядывая себя в своей спальне в зеркало, готова была рыдать от разочарования. Я же мечтала о белом подвенечном платье, а не об этом восточном безобразии. А когда на голову мне надели чёрный рогатый головной убор, а обзор занавесили бусами, только ещё больше расстроилась. Вот ведь неразумная какая! Нужно было сперва изучить этот ритуал, а потом уже давать на него согласие. Свадьба была даже хуже, чем официальная церемония коронации.

Я приподняла подол безразмерной юбки, сделала пару шагов в сторону выхода, наваливаясь на руку Гетера.

– Там необязательная часть осталась, жрец домолится и без нас.

– А, это хорошо, – с облегчением выдохнула, разминая поясницу. – Знала бы заранее, что свадьба – это настолько невесело и уныло, ни за что бы не согласилась.

– Милая, зато после свадьбы – наша брачная ночь, – лукаво заявил мой муж. Он положил свою ладонь мне на бедро и рывком прижал к себе… забыв, что наши рогатые головные уборы мешают целоваться!

– Я приготовила тебе сюрприз, – возбуждённо шепнула любимому, когда мы оказались на улице. Он отпустил мою руку, и я поспешила к юношам в чёрных кожаных куртках, с причёсками, как у рок-звёзд. Тарен выделялся на их фоне своим белым одеянием. Страж протягивал мне микрофон, а в другой руке держал гитару. Парни приготовили свои инструменты.

Группа Тарена была в полном составе. Я обернулась к мужу, который встал напротив нас, с интересом наблюдая за приготовлениями. Вокруг сцены полукругом собирались любопытные тенгарцы. Я взяла микрофон, тепло улыбнулась сначала мужу, затем стражу. Семья у Тарена оказалась бедной, и они были счастливы, что он стал моим стражем. Я выплатила полагающуюся им плату за жизнь их сына, но так и не получила успокоения. Зато теперь, глядя на лёгкие тени эмоций на вечно бесстрастном лице, почувствовала себя легче.

Тихо позвав стража, заметила, как ожесточились лица его друзей. Да, они мне тоже не простили потерю своего товарища. Тарена больше не было с ними, группа едва не развалилась без вокалиста, и они пытались найти ему замену.

– Эта песня посвящается моему обожаемому мужу, – громко произнесла, прежде чем взять высокие ноты.

Я выбрала популярную в моем мире песню, парни сделали аранжировку, и она зазвучала как самый настоящий рок, а мой лирический вокал добавил свою изюминку. Я видела, как тронули Гетера мои признания в любви, он часто заморгал, словно его глаза заслезились от яркого солнца. Молодые тенгарцы с радостью приняли новую песню достаточно известной в столице группы, а оборотни постарше качали головой с осуждением. Но я отдалась пению всей душой, открывая своё сердце под ритмичную и громкую мелодию.

Когда музыка затихла, Гетер закружил меня в объятиях, вокруг нас поднялся оглушительный шум от аплодисментов и улюлюканья подданных. Да, наверное, такое здесь случилось впервые – чтобы императрица, вот так, откровенно, напоказ признавалась в своей любви, но мне хотелось этого, ради себя, ради любимого.

* * *

День коронации выдался ясный и тёплый. На небе не было ни облачка, чистая пронзительная лазурь растекалась над головой. Солнце не припекало, но от количества церемониальной одежды я вспотела. Церемония проходила у центрального дворца столичной резиденции. Я, размеренно вышагивая, медленно вышла на высокое крыльцо, окинув взглядом собравшихся подданных. Все слуги были в разноцветных праздничных одеяниях и стояли ровными колоннами, создавая однотонные шеренги. Гости и простые жители стояли за спинами слуг, радостно улыбаясь, выкрикивая приветствия и размахивая яркими флажками.

Я оробела перед таким количеством тенгарцев. Они вручали в мои руки свои судьбы, а я буду должна теперь заботиться о каждом из них.

Медленно выпустила воздух, обернулась налево, где в таком же красном наряде, как и у меня, стоял Гетер – мой принц-консорт, мой первый и единственный советник. Прикасаться нам друг к другу не положено по регламенту церемонии. Жрец уже стоял в ожидании нас на крыльце. Рядом с ним прислужники держали на бархатных подушечках регалии власти – рогатые короны и ожерелья, стоимость которых не умещалась в моей голове. Сразу столько золота с драгоценными камнями я видела лишь в сокровищнице. Перед вознесением молитвы Праотцу жрец указал нам на большие подушки, лежавшие на краю крыльца, и мы с Гетером встали на колени и присоединились к молитве. Я мысленно просила у Праотца направлять нас и не дать всё испортить. Политика – это не моё, но в моих силах выбрать, кому доверить страну. Сомнений по поводу Гетера не было, я полностью верила ему и с радостью вверила бразды правления в его крепкие руки. Но также я знала, что время меняет и людей, и тенгарцев. А уж власть, помноженная на силу и богатство, так и вовсе быстро развращает. Я молила Праотца, чтобы он научил нас избегать соблазнов и идти праведным путём.

Жрец надел на меня корону, которая была очень тяжёлой, и приходилось держать ровно спину и не шевелиться, чтобы она не слетела с головы. Когда все регалии были нам с Гетером переданы, толпа взорвалась радостным криком. В небо полетели сотни огромных разноцветных шаров, некоторые взрывались на высоте, и блестящее конфетти осыпалось золотым и серебряным дождём, а ветер разносил его, играясь и швыряя ими в моих подданных. Дети радостно ловили разноцветные кусочки бумаги руками, и они в детских ладошках превращались в бабочек.

– Поприветствуем императрицу Тину Первую и принца-консорта Гетера Ликарда.

Тенгарцы по команде жреца склонились перед нами. А мы стояли и любовались друг другом. Гетер в церемониальных императорских одеяниях казался ещё более умудренным и властным. Ему на роду было написано родиться правителем.

Сегодня утром перед самой церемонией у нас с ним состоялся занимательный разговор. Наверное, почти все важные разговоры супружеских пар происходят именно так: на брачном ложе. Гетер решил мне рассказать о своём прошлом.

– Мне было видение, Тина, – начал он, перебирая мои волосы, задумчиво вглядываясь в окно, а я лежала, положив голову ему на плечо, и не могла насмотреться на любимого. – Давно, когда был ещё ребёнком. На моих глазах стражники забили до смерти одного бедняка, не способного заплатить налог. Я тогда сильно разозлился, чуть не выжег всю деревню. Там, на пепелище, возле тел стражников, убитых мной, у меня было видение Праотца, который сказал, что с несправедливостью надо бороться, но не так, как это сделал я. Ты, наверное, не можешь представить, что я тогда чувствовал. Я убил в порыве злости, не осознавая, что творю. Праотец сказал, что можно всё изменить, только это делать надо с верхушки. С низов такое не перестроить. А через какое-то время я вновь оказался свидетелем того, как стражники избивали бедняка. Я не стал вмешиваться, а решил учиться… И ты видишь, чего я смог добиться годами упорного труда. Я выполнил своё предназначение и получил свою награду – тебя. Наверное, так нужно понимать слова Праотца.

– Неисповедимы все же пути Праотца. И любовь его порой столь… немилосердна…

Хотя я видела его с другой стороны, так что моё персональное восприятие божества было иным.

– Возможно, Тина. Только не забывай, что ты его Вестница. Я каждую ночь просыпаюсь в ужасе, что он может забрать тебя у меня. Вздрагиваю, когда не нахожу тебя рядом.

Я улыбнулась его признанию. Это даже приятнее, чем услышать слова любви. В этом признании было сокрыто куда больше его чувств, его страха меня потерять.

– Я люблю тебя, – тихо шепнула. А муж поцеловал в ответ, опрокидывая меня на кровать.

– Я тоже. Без памяти люблю.

Сейчас, глядя на него, такого нарядного, собранного, отчуждённого, я растрогалась. Он, наконец, добился своего, получил заслуженную награду. Теперь в его руках вся полнота власти, и он может изменить жизнь бедняков, быть справедливым правителем и позаботиться о благоденствии всех тенгарцев.

Всхлипнув, рукавом промокнула выступившие слёзы.

– Ты так красив, – тихо шепнула мужу, а тот, нарушая весь регламент, обнял меня, ласково целуя на глазах у всех.

И тенгарцам очень понравился этот порыв. Я с прикрытыми глазами млела от его тёплых губ, а он тихо обещал, что после поздравления мы сбежим туда, где будем только он и я, и он покажет мне всю свою любовь, которую испытывает ко мне. Я была согласна идти хоть на край света, лишь бы с ним рука об руку.