Текст книги "Взмах черного крыла. Часть 2. Белокрылая императрица"

Попрощавшись с императором, нырнула в проём двери и плотно её прикрыла. Времени на сон практически не осталось. Идеи по восстановлению храма в Тенгаре заряжали энергией, и хотелось поскорее покинуть драконов, чтобы заняться делами.

Ночью мне приснилась мама. Она была очень грустная, сидела одна на диване в нашей квартире, смотрела на входную дверь и ждала нас. Горячий кофе остывал в её любимой кружке. Телевизор был выключен, как и свет в гостиной. Но мама сидела, словно изваяние, не шевелилась, задумавшись, и слепо смотрела на дверь. Я тихо позвала её, присела рядом на диван, но она не откликнулась. Даже когда я попыталась взять её руки в свои, не вздрогнула, а мои пальцы, став призрачными, прошли сквозь её. Тоска по дому защемила сердце. Несправедливо. Проснувшись в предрассветных лучах солнца, вся в слезах, я долго сидела и думала, что мужчинам сложно понять тоску женской души. И жестокий мир мужчин несправедлив по отношению к нам, женщинам. Уснуть получилось, лишь когда я немного успокоилась.

А утром меня разбудили деятельные служанки и, весело треща, наперебой рассказывали, как же они рады предстоящему празднику. Ничего подобного в Ассгардаре не было никогда. Драконы со всех уголков планеты слетятся, чтобы воочию увидеть самое настоящее чудо. Я смутилась от такого пристального внимания истинно волшебных созданий, сотканных из магии. Но, видимо, это и вправду было впервые и очень волнующе для дракониц. Ведь зерно было гарантом, что теперь они смогут родить, стать матерями.

Я еле успела привести себя в порядок после сна, как была уже наряжена в белое ниспадающее платье. Вырез горловины был неглубоким, но я проверила – амулет легко доставался. Широкий, расшитый бисером пояс стянул талию и был завязан спереди так, что его концы свисали прямо по центру. Волосы решили поднять в высокую прическу, украсив заколками в виде нераскрывшихся бутонов роз.

Вылетели мы из дворца очень рано. Император был уже на острове, он заранее доставил в храм розовый бриллиант, чтобы исключить соблазн для некоторых ящеров напасть на процессию, в которой я была главной. Я в жизни не видела столько драконов! Их было видимо-невидимо, разных мастей, видов, размеров, а на спинах некоторых сидели люди и полукровки. Я удивилась тому, что обычно такие высокомерные ящеры в этот день уважительно склоняли передо мной головы, приветствуя меня не просто как императрицу соседствующего с ними мира, но и как мессию – легендарного Вестника Праотца. Собственно, таковой я и была. Я восседала на белом драконе, который при моём появлении на взлётной площадке низко склонился и представился, объявив, что по указу императора он удостоен чести нести меня к восстановленному храму. Лететь было по-прежнему долго, но в этот раз гораздо веселее, ибо каждый уважающий себя дракон пытался рассмотреть меня, поэтому фигуры высшего пилотажа, творимые вокруг моего гордого летуна не заканчивались довольно-таки долго. В результате к острову мы подлетели ближе к обеду.

Меня ждал настоящий сюрприз. Я помнила одичавшее, поросшее травой плато, а приземлялся белый дракон возле огромного красивого храма. Высокие колонны держали хрустальный купол. Солнечные лучи беспрепятственно проникали в большой зал храма, где меня встретил сам император, помогая сойти с белого дракона. Назначенные жрицы в золотых хитонах с блестящими в лучах солнца драгоценными фибулами склонились передо мной, представляясь. Я была оглушена взрывом радостных восторгов драконов, коих на самом острове было превеликое множество, а ещё больше кружилось в небе, заслоняя яркое солнце. Я поднялась по лестнице в три ступеньки и, развернувшись к толпе бескрылых, помахала им рукой, вызывая живые светлые эмоции. Даже люди, и те ждали чуда с детской непосредственностью.

Император осторожно взял меня под локоток и подвёл к статуе богини Роданы, точной копией той, что и в Тенгаре, только в разы больше размером. Она тоже стояла на коленях, сложив на них ладони.

– Надеюсь, у вас получится свершить чудо, – тихо шепнул Эмбер, прежде чем хлопнуть в ладони.

– Просить прощения придётся вам, мой венценосный брат. Так что не стоит перекладывать на меня свою ответственность, – осадила я дракона.

Как же я устала быть для всех игрушкой, пешкой, фигурой на шахматной доске. Пора и мне поиграть во взрослые игры.

Я следила, как торжественно медленно к нам приближались жрицы, первая несла золотой ларец, инкрустированный драгоценными камнями. Я оценила старания императора устроить настоящее шоу из, казалось бы, простого действия.

Когда же девушка открыла ларец, я со всей полагающейся для такого случая осторожностью взяла зерно. Приблизившись к статуе богини жизни, я, вспоминая сон про маму, вложила розовый бриллиант в белые мраморные руки.

Магия медленно зашевелилась, словно цветок, нехотя распуская лепестки. Я сжала ладонь, а затем раскрыла её, любуясь на золотую красавицу, напоминающую мне о Гетере. Бабочка взлетела, кружа над моей головой, с её красивых крыльев осыпалась золотая пыльца.

– Свершилось, – раздался голос императора за моей спиной, а я, усмехнувшись, достала амулет, сжала его в кулаке и развернулась лицом к толпе, растворяясь в воронке портала.

Драконы удивлённо ахнули, а Эмбер резко обернулся и попытался меня остановить, выкрикивая моё имя. Гетер оказался прав. Дракон не собирался меня так просто отпускать, хорошо, что он был в ипостаси человека, а магия ещё не добралась до него. Почему-то мне казалось, что была бы возможность, он бы использовал её, чтобы поймать меня. А так я очень красиво, по театральному красочно закончила его шоу под названием возвращение магии в Ассгардар. Я улыбнулась императору, прощаясь с ним, чтобы оказаться в крепких объятиях, по которым я так соскучилась.

– Поймал, – насмешливо заявил Гетер, захватив мои губы своими в сладком поцелуе.

Глава 18

О, этот сладкий миг, когда двое влюблённых встречаются после долгой разлуки! Всегда такой яркий, такой сумбурный! Я целовалась с Гетером в чьей-то спальне и даже не хотела задумываться, чья она и войдут ли сюда, мне просто хотелось целоваться с любимым до потери пульса, срывать с него одежды и млеть от ласковых рук. Сердце в груди билось быстрее. Я видела, что любимый так же безумно рад меня видеть, как и я его. Мы словно в одночасье сошли с ума, пытаясь утолить свою жажду, испить друг друга до дна. Всё происходило так быстро и в то же время томительно медленно. Гетер наполнял меня собой ритмичными движениями, а я взахлёб брала, отдаваясь ему полностью, всем сердцем и душой. Я так по нему соскучилась, что меня уже не пугали ни перья, ни крылья, ни заволакивающая глаза тьма. Меня даже возбуждала эта пограничная ипостась, придавая нашей страсти оттенок демоничности и ярости. А когда мы достигли разрядки, то я, прикрыв глаза, боялась уснуть, чтобы не проснуться, чтобы это всё не оказалось сном. Не хочу больше разлучаться с ним.

Через некоторое время Гетер пошевелился и, как несносный мальчишка, принялся поддразнивать поцелуями, заставляя открыть глаза. Он был на удивление бодр и весел. С особенным наслаждением, не скрывая алчного блеска в чёрных глазах, сел на меня верхом. Я скромно прикрыла руками грудь, пошевелила коленями, чтобы черноокий соблазнитель с меня слез, но он, прикрыв глаза, легко сжал большими ладонями мои бёдра, плавно погладил живот, подбираясь к моим рукам, чтобы откинуть их в стороны. Я выгнулась от прокатившейся волны возбуждения. Гетер улыбался, рассматривая меня, распластанную под ним, и наслаждался.

Любимый, медленно выписывая пальцами круги вокруг сжавшихся от возбуждения сосков, играл со мной, доводя до исступления. Круги всё разрастались, пока пальцы не повели прямые линии вниз, к пупку, и там закружили в странном танце. Неистовому Ликарду явно хотелось продолжения, о чём красноречиво подсказывал его эрегированный мужской орган. Я не была против, уже давно поняв, что готова ради него на всё. Гетер, раскрыв ладонь, замер, держа её над моим животом.

Жар от его руки я чувствовала кожей, да и вся игривая ситуация располагала к волнующим надеждам на пламенное, страстное продолжение. Но мужчина открыл глаза, перестав улыбаться, воззрился на меня и чуть склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то. Затем аккуратно сполз с меня, пугая серьёзностью, которая пришла на смену веселью.

– А где знак? – с недоумением спросил у меня Ликард, водя ладонью по животу.

– Что случилось? – беспокойство любимого было заразительно. Я села на кровати, но Гетер мягко надавил на плечи, заставляя лежать.

– Пока не понял, как это произошло. Месяц же ещё не прошёл, а он исчез. Мне надо подумать.

– Что произошло? Гетер, ты можешь нормально объяснить? Если ты про знаки наложницы, то они пропали…

– Нет, я про другой. Нужно было сразу проверить, раз привязка наложницы слетела, мог бы и догадаться, что все остальные заклинания тоже развеялись.

Мужчина замолчал и так глубоко ушёл в себя, что я долго не могла от него добиться ответа. Но когда он отмер и взглянул на меня, в его глазах была растерянность и даже раскаяние.

– Ты меня, конечно, убьёшь, – выдохнул он. – Но прежде мы женимся.

– Вот ещё, – возмутилась я, прикрываясь одеялом. – Давай говори, что опять придумал, чтобы меня уломать. Имей в виду, в этот раз не куплюсь.

– Я не придумал, маленькая. Я сглупил. Забыл свойства эликсира, который давал тебе. Он ускорил метаболизм и все циклы в твоём организме, а заклинание было временным. Я не подумал, что оно слетит так рано. Даже не возьмусь сказать когда. В общем, я даже не знаю, как тебе сказать. Знаю, что женщины с Земли в таких вопросах любят сами принимать решения. Тина, прости. Но мы должны пожениться и как можно скорее.

– Да не томи ты душу. Я всё равно не выйду за тебя замуж… так скоро, – поправилась, когда увидела, как на глазах Гетер становится хмурым и жёстким.

– Ты беременна от меня, и ты станешь моей женой. За свои ошибки я всегда несу ответственность.

В первую секунду я подумала, что, наверное, что-то неправильно расслышала, во вторую секунду сердце болезненно сжалось, и я чуть не задохнулась от боли.

– Я что, твоя ошибка? После всего, что было, ты хочешь сказать, что я всего лишь ошибка!

Кровать, на которой мы сидели, вспыхнула. Огонь быстро растёкся по полу и стенам.

– Тина, я не это хотел сказать, – пошел на попятную Гетер, но я его уже услышала. Я не глухая!

Заклинание переноса в родной мир выдернуло меня из рук того, кого я любила, но для которого оказалась ошибкой. Я, голая, босая, придерживая на груди подпаленное покрывало, оглядела заснеженную улицу родного города. Я стояла напротив своего бывшего дома и понимала, что мама здесь больше не живёт. Наша квартира выгорела, как и моя душа, почернела и смотрела на меня осиротевшими выбитыми окнами.

Боль предательства обжигала сердце, я упала на колени, глухо разрыдавшись. Холод пробирал до костей, но я не обращала на него внимания: тонким, но прочным слоем лёд пустоты и одиночества покрывал израненную душу.

Ошибка? Для всех я была ошибкой? И для отца, который не хотел, чтобы я родилась мальчиком, и для Гетера, изначально не желавшего от меня детей. А теперь он, видишь ли, решил нести ответственность за свою ошибку!

– Тина! – голос, один звук которого раньше возносил к небесам, теперь жёгся, окончательно ломая волю.

Тёплая шуба укутала плечи, а железные объятия заключили в свой плен. Я попыталась вырваться, била черноокого обманщика по лицу, срывая на нём свою ярость. Не слушала его просьбу успокоиться, и его слова любви мне уже были не нужны: всё обман, всё ложь.

– Тина, я думал, если ты забеременеешь от меня, то возненавидишь ещё больше! – рычал Гетер, не давая вырваться. – Я же заставлял тебя спать со мной! Я думал, ты ненавидишь меня!

– Как ты мог? – обессилев, всхлипнула я, прикрывая глаза, только бы не видеть его, только бы не слышать. – Как ты мог такое сказать?

– Прости, птенчик. Я исправлюсь. Только прости. Давай всё исправим.

Я дёрнулась, как от удара.

– Нет! Нет! Я не дам тебе его убить. Он мой, понял! Я сама его выращу. Мне никто не нужен. Я не позволю тебе к нему даже пальцем прикоснуться!

Появившийся Тарен оттолкнул Гетера от меня, заслоняя собой и направляя острие копья на поднявшегося с земли Ликарда. Снег белыми комьями падал с чёрной туники и брюк, в которые Гетер успел облачиться, прежде чем перенестись за мной. Даже в этом он показал своё отношение ко мне!

Ликард в стремительно быстром бою откинул Тарена в сторону, и я вновь оказалась в его объятиях. Сколько же в нём силы, раз он сделал то, на что был способен лишь дракон.

– Успокойся! – прижимал меня к себе Гетер. У него уже щека покраснела от моих ударов, но он упорно держал меня возле себя. – Успокойся, Тина, ты неверно поняла мои слова. Я тоже хочу, чтобы ты родила моего ребёнка. Слышишь? Очень хочу. Я подумал, что это ты его не захочешь.

Я всхлипнула, застыв на пару минут. Спокойный Тарен встал рядом с любимым, больше ему не угрожая. И тут я поняла, что Гетер не обманывает меня.

Холодный ветер пробирался под полы шубы. А ноги обжигал снег. Гетер поднял меня на руки, тихо шепнув:

– Прости, я думал, что ты захочешь избавиться от ненужного ребёнка.

– Почему ты так подумал? – шёпотом уточнила. – Ведь это ты установил противозачаточное заклинание, а не я! Я думала, ты не хочешь детей от меня!

Гетер отвёл глаза.

– У вас на Земле это право женщины – рожать или нет. Мужчина даже ничего не может сделать, если ребёнок женщине не нужен. Тебе и так пришлось несладко с самого начала. Я боялся ещё больше оттолкнуть тебя. Прости, любимая.

Вихрь перехода между мирами выкачал из меня остатки сил. Тарен, стоило нам оказаться в Тенгаре, растворился в воздухе, вновь став невидимым. Я вяло слушала Гетера, который говорил, что ему казалось, будто я должна была люто возненавидеть и его, и ребёнка после всего, что он заставлял меня делать… Он всё говорил и говорил, шагая по восстановленной спальне и входя в ванную комнату, где с помощью магии набрал горячей воды, в которую аккуратно опустил меня, убирая покрывало. Я морщилась, пытаясь остудить воду, но даже это слабенькое заклинание не выходило.

– Тина, маленькая, ты опустошена. Тебе надо восстановиться, прежде чем колдовать. Ты устала, милая, тебе надо поспать. Прости меня, любимая. Ты не ошибка, даже не вздумай больше думать о таком. Ты подарок судьбы. Я никогда не пожалею о том, что встретился с тобой. Слышишь меня?

Я смотрела на склонённого надо мной Гетера, на его встревоженное лицо, на то, как нежно он гладил меня по плечам, груди, пальцем осторожно очерчивая затвердевшие соски. Веки становились всё тяжелее, а горячая вода выгоняла из замёрзшего тела холод. Меня разморило под ласковый шёпот, и я не сразу сообразила, что закрыла глаза, погружаясь в лёгкую дрёму. Промычав невразумительное «нет», услышала, как Ликард называет меня непоседой. Он поднял меня на руки, тёплый ветер пробежался по коже, и чувство влажности прошло. На кровать меня уложили уже сухой, спящей. Надёжные объятия – последнее, что я почувствовала, прежде чем полностью уснуть.

«Ти-и-ина-а-а…» Тихий, но настойчивый голос проникал в сознание, не давая спать. Я открыла глаза и увидела… ничего. Я находилась в непонятном месте, в полной темноте и абсолютном безмолвии. Я не видела ни своих рук, ни ног, не ощущала верха или низа. Я понимала только одно – есть Я и тот, кто хочет говорить со мной.

– Я здесь. Я внимаю.

«Ты молоде-е-ец. Справилась».

Снова этот голос, существующий только в моём сознании.

– Скажи, я всё сделала правильно? Ты… Вы довольны?

Едва различимый смех.

«Да. Безусловно. Ты заслуживаешь свою награду. Чего бы ты хотела?»

– Совет. Только совет. Но искренний, такой, какой дали бы своему любимому ребёнку.

Снова смех.

«Ты и есть мой любимый ребёнок. Как каждый их тех миллиардов, что населяют все миры, созданные мною. Ты так же любима, как твой отец или Тарен, ставший твоим стражем, как твоя мать или умерший у тебя на глазах чёрный дракон. Каждому из вас я дарю свою бесконечную, самую искреннюю любовь. Другое дело, что вы, смертные, даже самые долгоживущие, видите только ту её часть, что обращена на вас лично, забывая, что любить одновременно миллиарды не значит сделать каждого богатым, здоровым или имеющим власть над целым миром. Ты чувствовала себя несчастной, когда узнала о пропаже брата, униженной, увидев метки наложницы, беспомощной перед лицом разъярённого дракона… Но разве я не любил тебя в каждую секунду того времени? И разве сейчас ты не чувствуешь себя счастливой? И если бы однажды не пропал Мин, встретила бы ты своего ненаглядного Гетера?»

Снова тихий добрый смех.

«Сове-е-ет. Хорошая награда. Ты правильно всё решила. Тебе даже не нужен мой совет. Тебе хватило мудрости, любви и врожденного чувства справедливости, чтобы правильно понять, как ты можешь помочь своему отцу и брату. И я рад, что у тебя даже не возникло мысли наказывать их. Наказанием ты бы только озлобила отца и отвернула от себя брата. И за это я не только посоветую, но и помогу тебе при проведении ритуала исправления судьбы Мина. И обещаю тебе, моя дорогая Белокрылая Вестница, что присмотрю за твоей семьёй на Земле. Ведь там ты уже не сможешь им постоянно помогать и оберегать их. А теперь прощай. И помни – я люблю вас все-е-ех».

Утром проснулась раньше Гетера и перевернулась к окну лицом. Рассматривала белые облака, проплывающие на голубом небосклоне, думала о нашем общем будущем. Гетер проснулся немного позже. Лежал, играя моими локонами, перебирал их пальцами, иногда несильно дёргая. Я чувствовала перемену, произошедшую между нами. Столько читала книг, где рассказывалось, что жизнь порой круто меняет после извести о беременности. Чувствовала я себя здоровой, выспавшейся и спокойной. Слишком спокойной и абсолютно уверенной, что теперь всё будет хорошо – ведь Праотец не зря дал мне своё, что называется, благословение на осуществление всего задуманного. Гетер подтянул меня к себе, опрокинул на спину и навис, склоняясь за поцелуем, но я выставила руку, мягко отстраняя его от себя. За окнами занималась заря, спальня играла всеми оттенками розового. Лёгкий ветер теребил невесомые занавески, а я смотрела на взбитые сливки облаков, которые мне решил закрыть собой Гетер.

Покой в душе был непривычен. Я продолжала думать о родных, об их дальнейшей судьбе, но теперь сомнений в их благополучии не было.

– Тина? – тихо шепнул Ликард, который не понимал, почему я его остановила.

Я перевела на него взгляд от окна и улыбнулась.

– Я не выйду за тебя замуж.

Я вредничала и чувствовала себя в полной безопасности. Я теперь знала, что могу делать что угодно, а он это стерпит. Будет психовать, ругаться, но стерпит. Мне нравилось это состояние. Пьянящее всесилие, безграничная власть! Ведь я его беременная императрица, а он влюблённый в меня советник. Теперь он был в моей полной власти, и мой статус тут ни при чём. Я завоевала нечто более ценное, чем трон Тенгара – я завоевала непокорное сердце Ликарда.

– Почему? – меня холодом обдало от неживого голоса Гетера.

Я, улыбаясь, отвела взгляд и, заигрывая, объяснила:

– Вы, тенгарцы, странно относитесь к своим жёнам. Вы их не любите, в отличие от наложниц.

Гетер выдохнул, упав на подушку, и тихо рассмеялся, оборачиваясь ко мне лицом. Как же ему идёт такая лукавая улыбка, когда в глазах от смеха загораются самые настоящие звёзды.

– Я тебя буду любить и женой, поверь. А ты хочешь стать женой-наложницей?

Я недовольно фыркнула такой перспективе.

– Не хочу и не буду. На мне нет больше твоих знаков собственности.

Гетер резким движением навис надо мной, полностью пленяя своими руками, ногами и даже взглядом. Я вжалась головой в подушку, закусив губы и выставив перед собой руки, на которые давил мужчина.

– А что меня остановит прямо перед свадьбой вернуть метки на твои тонкие запястья и очаровательный лоб? – вкрадчиво шепнул он в ответ.

А я перестала улыбаться, понимая, что он прав. Супружеские метки не отменят меток наложницы. Гетер увидел моё замешательство и, беззвучно смеясь, склонился ещё ниже.

– На таких условиях ты согласна выйти за меня замуж? – спросил он, а я замотала головой.

– Нет конечно. Я не буду наложницей!

– Узнаю своего птенчика, – мечтательно произнёс черноокий обольститель, растягиваясь рядом со мной. Он лёг на бок, подпёр рукой голову и согнул одну ногу в колене, весь из себя довольный, словно я ему уже сказала «Да».

Даже как-то не по себе стало. Я думала, он будет искать компромисс, а он просто лежал и улыбался. Поэтому я стала ставить условия, чтобы он знал, что так просто я не сдамся. Он так надо мной измывался, что теперь моя очередь потрепать ему нервы.

– Не выйду, – вернулась я к началу разговора, – пока не решу окончательно вопрос со своей семьёй. Я хочу, чтобы они все жили на Земле. Все вместе.

– Тина, оставь хотя бы Мина в покое. Ему же здесь нравится, пусть остаётся.

– О! – удивлённо воскликнула. Я села на кровати, придерживая одеяло на груди. – А с чего такие перемены? Ты же вроде ревновал меня к нему, боялся, что он меня убьёт?

Гетер провёл рукой по моей голой спине, вызывая сладкую дрожь.

– У него здесь друзья, и он сам не раз говорил, что не хочет возвращаться.

– И что с того? – удивлению моему не было предела. – Он же маленький ещё! Это каприз избалованного ребенка, который не хочет уходить с весёлого праздника! – во мне проснулось чувство праведного гнева.

– Ему девятнадцать, он уже взрослый, – рассердился Гетер, подозрительно сощурив чернеющие глаза. – И чего это ты всполошилась? Неужели твоя любовь вовсе не сестринская?

Я хлопнула его по руке, которая продолжала водить по моей спине то вверх, то вниз до самых ягодиц, возбуждая фантазию.

– Это для вас он взрослый, потому что вы бо́льшую часть времени видели его именно таким. А для меня он так и остался одиннадцатилетним мальчишкой.

– Наверное, ты права. Ведь и ведёт он себя не как молодой мужчина, а как ребёнок, – согласился со мной Ликард, не оставляя попыток погладить меня чуть ниже поясницы. – Вредный, истерики закатывает, требует свободы.

Я легла на подушку, чтобы Гетер перестал меня трогать, слишком чувственно он это делал, так, что мысли путались. Я, в отличие от него, была обнажена. А он в чистой красной тунике и брюках.

– Вот и пусть возвращается домой.

Гетер с ехидной улыбкой вдруг предложил:

– Выйдешь за меня, и Мин вернётся домой.

Я решила прекратить эту игру «Ты мне, я тебе». Села на кровати.

– Прости, Гетер, но не тебе решать, что делать с Мином. Он мой младший брат, и это я несу за него ответственность.

– Прости, Тина, но я, как твой будущий муж, несу ответственность за тебя и всех твоих… хм… несовершеннолетних родственников. Так что ты меня должна слушаться, Тина.

Я фыркнула, расправляя плечи, и парировала:

– А я твоя императрица, и ты должен слушаться меня, советник. И я отправлю Мина домой, вместе с отцом. У меня там мама одна, ей нужна защита и мужское плечо.

Я разозлилась. Почему он не понимает, что так будет лучше?

– Тина, рано или поздно Мин выдаст себя, и придут стражи. Он навлечёт беду на твою мать! – как неразумному ребёнку объяснял мне Ликард, тоже садясь на кровать.

– Он не вспомнит, что был в Тенгаре, – возразила я в ответ. – Ты перекроишь реальность вновь, и все забудут, что Мин пропадал.

– Тина, я не смогу стереть память твоему брату. Он всё-таки маг, хоть и не самый сильный.

Я кивнула, подарив любимому загадочную улыбку.

– Он всё забудет, я тебе обещаю.

Конечно, нужно сказать спасибо драконам за предоставление учебника, а моему бессменному стражу за то, что помог мне выучить эти сложные заклинания ментального воздействия. Но даже при всём при этом, если бы не благословение Праотца, я, даже зная теоретически, как вернуть всё обратно, вряд ли осмелилась бы столь глубоко и на этот раз бесповоротно вмешиваться в судьбы своих самых близких людей.

Ликард, которому я так до сих пор и не обмолвилась о последней своей «беседе» с Праотцом, конечно же, мне не поверил, но и препираться больше не стал. Весь день мы провели в приготовлениях. В спальню, где расположили Мина, я зашла одна, сбежав от советника, которого, наконец, отвлекли государственные дела.

– Пришла всё-таки, – тихий шёпот бывшего императора, казалось, ловили все слуги, которые замерли, пытаясь слиться с мебелью и не мешать нам общаться. Я кожей чувствовала их неуёмное любопытство, а потому повелительным жестом заставила всех покинуть помещение.

– Нам надо поговорить, – объяснила я свой поступок. – Желательно наедине.

Кивком головы отец указал на стул с другой стороны от кровати, на которой спал брат. Я с осуждением заметила на руках и шее отца антимагические оковы. Всё же Ликард опасался его. Сев напротив Фукарта, тяжело вздохнула. Отец расценил мой вздох неожиданно:

– Давно пора. Когда меня казнят?

Я даже дар речи потеряла от такого поворота.

– Почему ты решил, что тебя казнят?

– Это же очевидно, дочь. Я угроза твоей власти. Казнить меня и Мина – самый разумный ход с твоей стороны. Я так бы и сделал. Хотя если подумать… – отец замолчал, а я всё никак не могла переварить его слова. Казнить его и Мина? Да как же так? Разве так можно поступать с родными?

– Знаешь, Тина, если бы я мог вернуться в прошлое, чтобы всё исправить. Я так виноват перед тобой, твоей матерью и Мином. Я бы, наверное, всё отдал за второй шанс в этой жизни.

Ну вот, хоть что-то адекватное. Я даже рада была, что он первым поднял вопрос об исправлении ошибок. Ведь именно этого я и хотела. Прокашлявшись, я начала то, ради чего пришла.

– Отец, я не буду лгать, заверяя, что за время, проведённое здесь, на Тенгаре, узнала тебя лучше и готова тебя простить. Я надеюсь, что это придёт со временем. Но речь и не идёт о наших с тобой взаимоотношениях. Для меня ты ещё долго будешь тем, кто оставил нас, всех троих в тот момент, когда так был нужен. Да, меня эти испытания сделали сильнее. Но мама… Мама рано постарела, а Мин… А Мин, наоборот, так и оставался маленьким брошенным мальчиком, которого воспитывают две одинокие женщины. Ты сказал, что готов отдать всё за то, чтобы исправить свои ошибки и искупить вину перед теми, кого ты реально любишь. И я могу сделать то, о чём ты мечтаешь – о втором шансе. Но взамен я потребую от тебя магическую клятву на крови: ты обязуешься применять свою силу, знания и умения только с одной целю – сделать счастливой маму и воспитать Мина ответственным, решительным человеком.

Ошарашенный отец покачал головой:

– Тина, но это невозможно! Заклинание роста, которое я применил на моём сыне, необратимо, а твоя мама после всего, что она из-за меня вытерпела…

Но я даже слушать его не стала, прервав на полуслове.

– Прости за резкость, но заклинание – это уже не твоя забота. А у мамы ты делай что хочешь, но должен вымолить её прощение за то, что бросил одну с двумя детьми. За то, что не заставил забыть себя, за то, что она так и не смогла найти себе другого мужчину!

Фукарт отвернулся и глухо просипел:

– Я… не могу, дочь. Я боюсь посмотреть в её глаза и понять, что она… больше не любит меня. Хотя именно этого я заслуживаю.

– Можно найти сотню или тысячу оправданий, чтобы ничего не делать, – я заставила его обернуться. Прямо глядя в такие же, как у брата, глаза, я твёрдо заявила: – Ты обязан сделать её, их обоих, счастливыми – это и будет твоим искуплением, отец.

Фукарт, будто не веря в то, на что он только что согласился, медленно кивнул. Я успокоилась и хотела, было, перейти к прочим делам, как вдруг услышала вопрос, который не хотела слышать, но понимала, что рано или поздно он бы возник:

– А что с моей женой?

Императрица! Я никогда не видела эту женщину вживую, только на портрете, да и, честно говоря, не собиралась встречаться. Мне нечего было ей сказать. Для меня именно она была разлучницей, хоть её вины в случившемся, собственно, и нет. Но мои чувства были совершенно необоснованы и рождались из старых детских обид. Ничего не могла с собой поделать, поэтому и бежала от ответственности.

Пронзительные карие глаза требовали у меня ответа, я же тяжело вздохнула.

– Этим занимается Гетер.

– Не дай ему её казнить, прошу, – почти взмолился отец.

– Отец, Гетер не такой. Он не будет убивать женщин, – возмутилась я.

– Ты заблуждаешься на его счёт, дочь моя.

Я покачала головой, не соглашаясь.

– Он добрый и умный, – попыталась защитить Гетера, хотя понимала, как неубедительно звучат мои слова. – Он самый лучший, отец. Не надо наговаривать на него. Я слишком многое с ним пережила, чтобы изучить его…

– И влюбиться, – закончил за меня отец, а я понуро кивнула. Не видела смысла отпираться.

– Да, влюбилась, – на сердце было так тяжело, но хотелось выговориться хотя бы перед отцом, забывая свои обиды.

Я слепо смотрела на Мина, спящего под лечебными чарами. Аура брата слишком медленно восстанавливалась, избавляясь от серых безжизненных участков. Но видела я не брата, а хитрую улыбку Гетера, искрящиеся весельем чёрные глаза. Невообразимо притягательный, невозможно непостижимый и вечно замкнутый в себе. Мне не дано узнать его мысли, причины его действий, истинные его мотивы. Он словно чужой, но в то же время родной и любимый. Без него мир меркнет и становится безразлично всё.

Украдкой стерев слезу, я подняла лицо и грустно добавила шёпотом:

– Без памяти люблю.

Неожиданно крепкие руки обняли со спины, испугав меня, а в следующий момент сдёрнули со стула и прижали лицом к чёрной знакомой тунике. А волнующий аромат, не дающий покоя ни сердцу, ни душе, окутал, будоража кровь в венах, воспламеняя её. Я подняла лицо, чтобы столкнуться с недовольным взглядом Гетера.

– Ещё раз сбежишь, прикую к себе цепью, – шёпотом пригрозил он мне, прежде чем обратиться к отцу: – Я должен быть вам благодарен, господин Фукарт. Без вас я, возможно, никогда не услышал бы от неё про настоящие чувства ко мне. А по поводу вашей жены не переживайте, её сослали в провинцию возле южных гор. Подальше от столицы, чтобы не могла плести интриги против вашей дочери.

Я настороженно следила за Ликардом, попыталась отстраниться. Но его руки словно закаменели, вдавливали в твёрдую грудь.

– Благодарю, – тихо отозвался отец, а я вспомнила, о чём ещё хотела спросить его. Развернувшись в объятиях, обратилась к нему:

– Отец, а где твой страж?

Мне было интересно знать, почему он не защищает отца, когда он так нуждается в нём. В ответ я получила лишь грустную усмешку. Отец, прежде чем ответить, взглянул мне за спину, проследив его взгляд, обернулась. Гетер, спокойный, словно скала, стоял за моей спиной и бодался с отцом взорами.