Текст книги "Глупышка"

Люда с трудом справлялась со смущением, но упорно продолжала приводить свои доводы в надежде заставить Дмитрия передумать:

– Я же из простой семьи.

– Я тоже, – лаконично отозвался Негласный, осторожно поглаживая ногу девушки. Медленно, невесомо, вверх, все выше и выше, до самого колена.

– Я не богатая наследница, – очередная Людина провальная попытка.

– У меня есть деньги, – улыбнулся ей в ответ Дмитрий. Он мог дать ей их, сколько бы она ни попросила, но ведь она никогда этого не сделает.

– Я не модель.

Мужчина горько усмехнулся, понимая, к чему она клонит. Так вот в чем причина. Кто ей мог рассказать про его бывшую? Неужели Анна? Или те две из туалета? Дмитрий помолчал, задумавшись. Когда-то сама мысль о той далекой и прекрасной причиняла боль, а теперь лишь светлую грусть.

– Рассказали про Татьяну? – понятливо закивал он головой, отворачиваясь от внимательного изучающего взора голубых глаз. Женское любопытство приводит к тому, что открываются ящики Пандоры. – Это была ошибка молодости, – он не стал лукавить и отмалчиваться. Раз решил строить отношения, то лучше, чтобы тени прошлого не вставали непреодолимой преградой.

– Так, может, и я ваша ошибка? – обиженно шепнула Люда, а Дмитрий рассмеялся.

– Давай проверим это, – нагнулся он к девушке и ласково провел ладонью по щеке, заглядывая в испуганные глаза. Медленно и осторожно он склонился к ней, давая шанс оттолкнуть, запретить, но она лишь судорожно вздохнула, ее ротик приоткрылся и Дмитрий накрыл его своими губами, ласково провел языком по нежной коже ее нижней губы и тут же отстранился, не желая пугать Люду еще больше. Она должна сама захотеть.

Больничный

После поцелуя со мной случилось помутнение рассудка, не иначе. Я боялась сказать лишнее слово генеральному, который на руках вынес меня из ресторана и аккуратно посадил в машину. Я все никак не могла понять, он разыгрывает меня или нет. Его предложение встречаться было таким неожиданным, а поцелуй и вовсе как гром среди ясного неба! Сердце в груди никак не могло успокоиться, а в голове кто-то шептал как заведенный: он меня поцеловал, поцеловал, поцеловал. Я не могла сообразить, когда наша деловая сделка переросла во что-то большее. Или же это тоже продолжение договора, просто все несколько видоизменилось, и я теперь не просто должна спасти его от унылого мероприятия, но и изобразить, что мы встречаемся?

Дмитрий Анатольевич своими действиями запутал меня. Я терялась в догадках и страхах, особенно когда он взял мою ноющую ногу и положил к себе на колени. Его рука так решительно сдвинула подол, что я даже не успела остановить его. Наши руки встретились, и я удержала ткань, не давая ей подняться еще выше. Что он себе позволяет? Мой язык приклеился к нёбу, и возмутиться, попросить Босса перестать не получалось, а вот когда я заметила на его лице тревогу и беспокойство за меня, то успокоилась и задала мучивший меня вопрос.

Неужели он не шутил? Я ему нравлюсь? Как женщина или как человек, как друг? Если как друг, это я могла еще принять, а если как женщина? Сердце опять пустилось в пляс, а щеки горели от смущения. Как же приятно было это слышать! Да и пальцы Дмитрия Анатольевича, нежно ласкающие лодыжку, путали мои бестолковые мысли. Нужно было образумить мужчину, дать понять, что я не заинтересована в таких отношениях, вот только он разбивал все мои доводы, а от его рук просыпалось тело. Кровь забурлила по венам, во рту пересохло. Я смотрела не моргая на склоняющегося надо мной Большого Босса, разглядывала его губы со следами моей помады и ждала, вместо того чтобы оттолкнуть, надеялась, хотя должна была сопротивляться. Он словно отнимал волю. Стоило мне взглянуть в его глаза, как я полностью забыла обо всем на свете, меня словно пробило током, когда нежный поцелуй накрыл мои уста. Щекочущее ощущение, мягкое, ласковое, я не успела распознать всю гамму чувств, что зародились во мне, а Дмитрий Анатольевич уже отодвинулся, лукаво улыбаясь. Я же опустила глаза, осознав, что он легко прочитал по моему лицу, как мне понравилось с ним целоваться. Я даже про боль в ноге забыла на время. Да и как не забыть, когда большая теплая ладонь скользила по голени то вверх, то вниз, разгоняя приятные волны по всему телу.

Я, наверное, была пьяна, раз так остро воспринимала любую ласку. Пьяная и глупая, но ничего не могла с собой поделать. Я ликовала, радуясь, что смогла увлечь такого красивого и невероятного мужчину.

– Приехали, – поглядывая в окно, сказал мне Большой Босс, не замечая моего пристального к нему внимания. Я же спохватилась, села прямо, ухватилась за сумочку и стала искать влажные салфетки.

– Стойте, стойте, – остановила я начальника и, подозвав его рукой, стала стирать следы помады с его губ. Он сначала не понял, зачем я это делаю, а затем, скосив глаза на салфетку в моих руках, улыбнулся. Решив сделать ответную любезность, он достал чистую из упаковки, аккуратно поправил помаду и мне.

– Так намного лучше, – закончил он, а я уже забыла, как дышать. Все же он такой внимательный и нежный, как я могла подумать, что он злился на меня. Под толстой коркой нелюдимости жил совершенно иной человек, чуткий, отзывчивый.

В травмпункте, куда меня привез Дмитрий Анатольевич, было очень много народу, особенно стариков. Гололед сделал свое подлое дело. Правда, попадались и молодые люди, кто с разукрашенным лицом, кто на костылях. Меня же Большой Босс не выпускал из рук, и это очень смущало. Он даже хотел пролезть без очереди, но я возмутилась и напомнила, что старших надо пропускать вперед. Поэтому мы честно высидели два часа в коридоре.

В кабинете у меня произошел конфуз. Врач потребовала раздеться, чтобы осмотреть ногу. Я попыталась, стоя на одной ноге с неизменной поддержкой Дмитрия Анатольевича, снять капроновые колготки, при этом жутко стесняясь, и тихо попросила его отвернуться. Но куда там. Он не только не отвернулся, но и внимательно смотрел, как я, сгибаясь в три погибели, пытаюсь поднять длинный подол платья, затем усадил на кушетку и сказал, что снимет сам.

– Что? Куда? – воскликнула я, когда Босс присел передо мной на корточки и энергично задрал подол, оголяя бедра, а затем нахмурился и строго спросил, глядя в глаза:

– Что это?

Я растерянно моргнула, стыдливо пытаясь прикрыть бедра до самых колен, но руки начальника мне мешали это выполнить. Что опять его рассердило? Мятежный туман его глаз потемнел, а губы превратились в тонкую линию.

– Что? – переспросила я, покосившись на тени за белой ширмой – врач и медсестра ждут, а мы тут сидим и выясняем не пойми что.

Большая ладонь Босса заскользила по моему бедру выше, забираясь под подол, а я возмущенно пискнула, выпучив на него глаза.

– Вы что делаете?

– А где резинка? – опустил взгляд начальник, нагло приподнимая платье и что-то там выискивая.

– На талии, – возмущенно шепнула я. – Перестаньте меня лапать!

Мое сердце билось как шальное, так и до сердечного приступа недалеко, если он продолжит в том же духе.

– Дмитрий Анатольевич, давайте я сама сниму колготки, а вы меня за ширмой подождете.

– Колготки? – словно не услышал мою просьбу Босс и даже встал.

– Да, колготки, а что такого? – обиделась я в ответ. Совершенно не понимаю, что его не устраивает.

– Приподнимись, я сниму их.

– Дмитрий…

– Приподнимись, – жестко приказал он. Я смутилась, но подчинилась.

– Вы только глаза закройте, – попросила я, собрав последние остатки смелости.

Большой Босс склонился надо мной, подчиняясь. Глаза он закрыл, вот только легче мне от этого не стало, так как я остро чувствовала его руки на своих бедрах, как они медленно поднимались к талии, ласково скользили по ягодицам, пока не натолкнулись на резинку колготок. Мне было так стыдно, что я не могла дышать. Я все следила, чтобы начальник не открывал глаз, при этом вздрагивала от каждого чувственного прикосновения его пальцев к моей коже. Она словно горела, как и я сама. Тысячи мелких уколов под пальцами его рук не давали связно мыслить, лишь вздрагивать и задерживать дыхание в самые острые моменты. Его руки уже дрожали от напряжения, удерживая мое тело практически на весу. Я стояла на одной ноге, ловя равновесие, чтобы не нагружать больную ногу. Мысли метались вокруг ощущений, в которых я тонула. Босс стал приседать, его пальцы погладили голени, а я закусила губу и села на кушетку, поправляя подол, пока никто не видит, а затем нагнулась над ним и вырвала капрон из его рук, быстро спрятав в сумку.

– Спасибо, – скомканно поблагодарила я, пытаясь не смотреть в глаза начальнику.

– Обращайся, – мягко шепнул Босс и вышел к врачу, а медсестра убрала ширму. На этом мои мучения, кажется, закончились, и начался медицинский осмотр без всяких посторонних пошлых мыслей. Вот только ощущения мужских рук на ягодицах еще долго жгли кожу.

Зато когда вновь мы оказались в салоне машины, я была спокойна за свою ногу. Врач пообещал, что опухоль сойдет уже к завтрашнему утру, рентген показал, что перелома нет, но Дмитрий Анатольевич приказал мне взять больничный.

Вот радость-то – перед Новым годом просидеть дома! Больничный лист я убрала в сумку, стараясь его не помять. На прием мне назначили через два дня, как раз тридцать первого меня и выпишут!

Дмитрий Анатольевич бережно положил мою лодыжку, обмотанную эластичным бинтом, себе на колени. Туфлю я убрала в сумку, так как надеть ее не представлялось возможным. Пальцы ног замерзли на морозном воздухе, и мне было приятно, когда начальник стал их отогревать, легко растирая пальцами.

Немного подумав, я решила, что сейчас самое время подарить подарок. Я достала из сумочки небольшую коробочку, обмотанную лентой, и протянула ее начальнику. Он слегка помедлил, но принял ее. За подарком я бегала утром, как только открылись магазины. Проснулась и поняла, что именно хочу подарить, как раз и денег хватало.

– У вас все есть, я не знала, что вам подарить, но, надеюсь, понравится.

Это было портмоне. Мне в голову не пришло ничего более оригинального, как на железной планке попросить сделать гравировку «Большой Босс». Конечно, банально, но главное – внимание. Начальник открыл подарок, прочитал надпись, поворачивая портмоне так, чтобы на него падал свет уличных фонарей, усмехнулся, а затем убрал коробку во внутренний карман пиджака. Восторга, естественно, мой подарок у Босса не вызвал, но было приятно оттого, как аккуратно он убрал его в карман.

– Я не могу в таком виде везти тебя домой, – неожиданно заявил мне начальник после очередного неловкого молчания и приказал водителю ехать к нему.

– Нет-нет! Меня же потеряют! – запаниковала я, хватаясь за руку Дмитрия Анатольевича.

– Не волнуйся, я все объясню твоим родителям.

– Только не вы! – воскликнула я, представляя, что подумает мама. Ой, да ладно мама, а что подумает папа!

– Тогда сама позвони и скажи, что приедешь утром.

Я растерялась окончательно, не представляя, что и сказать в ответ. Он так властно говорил со мной, но я все же попыталась отстоять свое мнение.

– Я не могу ехать к вам домой. Это неприлично. Мы же с вами совсем незнакомы.

– Как незнакомы? – пришла очередь удивляться начальнику, а я чуть язык не прикусила от собственной глупости.

– Ну, то есть плохо знаем друг друга.

– Так и узнаем заодно, – настаивал Босс.

– Да нет, я не об этом. Обычно когда люди хорошо друг друга знают, у них есть общие знакомые.

– Бобров подойдет? – разговорился Дмитрий Анатольевич, ласково убирая мои выбившиеся из-за уха волосы.

Я отрицательно замотала головой.

– А Путин? – не унимался начальник.

Я нахмурилась, заморгала удивленно. А президент-то тут при чем?

– Путин? – переспросила я после секундного замешательства.

– Да, Путин, – невозмутимо отозвался в ответ Дмитрий Анатольевич. – Знаешь же его?

Я попыталась найти ответ в темных глазах начальника – издевается он надо мной или устроил очередную проверку моих умственных способностей.

– Конечно знаю.

– Ну вот, один общий знакомый у нас есть, при этом твои родители его тоже знают, – лукаво улыбаясь, шепнул мне Босс, да еще и подмигнул.

– Вы так шутите? – догадалась я наконец.

Дмитрий Анатольевич кивнул и уже открыто улыбнулся. У меня отлегло от сердца, и я легко рассмеялась. Ну и шуточки у него. Сразу и не поймешь, что это он так подтрунивает.

– Шучу, но насчет того, что сегодня тебя в таком виде домой не пущу, это я серьезно.

Мы еще долго с ним переглядывались, пока я первая не опустила взгляд. Ведь не отпустит и придется звонить родителям. Что же им сказать?

В этот момент я вспомнила о Юле, а она обо мне – в сумке зажужжал смартфон. Я быстро достала его и нажала вызов, но рта открыть не успела, так как из динамиков вырвался страшенный гул музыки и громкий голос подруги:

– Где ты? Я тут с ног сбилась, а тебя нет! Тимофей сказал, что ты уже уехала!

– Да! – успела я крикнуть прежде, чем Юля продолжила:

– Я домой не вернусь, скажи, что я у подруги!

– Э… – я замешкалась, пытаясь представить, как буду объяснять маме, что ни я, ни Юля не вернемся домой.

– Скажешь, что я у Вероники?

– Какой Вероники? – не поняла я. Не было у нее таких подруг. Или я о ком-то не знаю?

– Да той, что тебе платье дала на корпоратив, балда. Все, давай, люблю тебя!

Я выдохнула, морщась, почесала лоб, так как звонить и лгать было очень неприятно. Я жалобно взглянула на Большого Босса, тот в ответ ухмыльнулся и протянул руку, желая забрать смартфон. Я отвернулась от него. Лучше, если это сделаю я сама.

– Алло, мам, – позвала я в трубку.

– Да? – раздался обеспокоенный родной и любимый голос.

– Мам, тут такое дело. Мы с Юлей в гостях у Вероники.

– Какой Вероники?

Я состроила страдальческое лицо и мысленно застонала. Вот именно – какой? Да никакой!

– Ну той, которая мне платье на корпоратив дала.

– А-а-а-а, поняла. И?

– Я ногу подвернула, – решила я разбавить обман правдой, все равно ведь мама узнает, что я на больничном. – Ничего серьезного, мы уже съездили в травмпункт. Сказали, что просто растяжение, и вот, мы решили остаться у Вероники в гостях. Завтра утром будем. Ты не переживай, ладно?

– Как ты умудрилась-то, горе мое луковое.

– Да туфли немного велики.

– Когда-нибудь ты себе лоб расшибешь, – поворчала для порядка мама и пожелала хорошей ночи.

– Фу-у-у, – с облегчением перевела я дыхание и с улыбкой обернулась к начальнику.

Во время разговора я разглядывала черную кожаную спинку водительского кресла, так как боялась, что, взглянув на Дмитрия Анатольевича, собьюсь в своем вранье. А вот теперь замерла, испуганная сердитым лицом Босса. Что опять не так? Он же сам потребовал позвонить родителям. Или он думал, я не позвоню? Почему он так на меня смотрит, словно из машины хочет выкинуть?

– Что? – нервно выдохнула я.

– Значит, Вероника платье одолжила?

Я смутилась, сжимая обеими руками смартфон.

– А что я должна была ей сказать? Что мне Босс купил платье? За какие такие заслуги?

Начальник замолчал и отвернулся к окну, а я огорченно вздохнула. Ну вот. То шутит, то злится. Я никак не успевала подстраиваться под его изменчивое настроение. Он как туман, такой же внезапный.

Глава 9

Напряжение достигло своего апогея, когда мы въехали в огражденный двор и остановились возле подъезда с яркой иллюминацией. Я словно попала в сказку. Множество голубых огоньков украшали фасад жилого дома. Декоративные деревца, увешанные разноцветными гирляндами, ровным строем очерчивали границы здания.

Дмитрий Анатольевич помог мне убрать туфлю в сумку. Ботинки я прижала к груди. Швейцар открыл нам двери, а водитель попрощался до завтра с Боссом, который снова взял меня на руки и поставил на пол только тогда, когда мы оказали в шикарной и просторной прихожей. Из нее вело несколько коридоров и один прямой проход на кухню. Босс помог мне раздеться, забрал ботинки и поставил их на полку в обувном шкафу, манто повесил на вешалку, туда же определил сумочку. А я стояла и разглядывала красивые часы с морской тематикой, висящие напротив входной двери, кухню в стиле хай-тек – только прямые строгие линии, контраст цветов – белый и графит, и ничего лишнего. Босс опять поднял меня на руки и усадил на белоснежный диванчик, стоящий на кухне. Сам сходил в другую комнату, где скинул пиджак и вернулся уже в рубашке с расстегнутым воротом, закатывая на ходу рукава.

– Мясо или рыбу? – мимоходом спросил он так, словно я пришла в ресторан.

Напряжение, которое не отпускало меня все это время, резко спало. Начальник, кажется, остыл и больше не сердился. Подумав немного, я решила, что хочу мясо. Я знатно проголодалась, и теперь мне не терпелось хоть что-то положить в рот.

Мне стало как-то неловко рассматривать его, стоящего возле плиты. Но как же сексуально он выглядел, когда склонился над разделочной доской, весь деловой и серьезный, с блестящим ножом в руке. Он то и дело дергал головой, отбрасывая челку набок, упругие мышцы спины были в постоянном движении, и это завораживало. Так как мои попытки помочь Босс пресек строгим «сиди», то мне ничего не оставалось, как молча любоваться им. Я терпеливо ждала, когда меня покормят, одним глазом поглядывая на экран телевизора, укрепленного на стене у входа на кухню, где шел какой-то фильм. Я даже не пыталась вникать в его суть, так как наблюдать за начальником было куда увлекательнее и волнующе.

– Вино будешь? – минут через двадцать спросил он, открывая дверцу шкафа.

Я кивнула, пряча взгляд, и стала делать вид, что увлечена разглядыванием дизайна кухни и дорогущей встроенной техники, а вовсе не их хозяином.

– Красное сухое или полусладкое?

– Полусладкое, – с трудом отозвалась я, так как в горле все пересохло от волнения.

На глянцевую серую поверхность стола мужчина поставил два бокала. А я решила сбежать и похромала до ванной комнаты под негромкое ворчание Босса. Но мне было глубоко наплевать на его угрозы, так как я больше не могла просто сидеть и смотреть на него, в голове опять возникли поцелуи и воображаемые амурчики.

Я долго не могла собраться с мыслями. Внутри меня все дрожало от необъяснимого возбуждения и естественного страха. Прекрасно осознавала – я совершила непростительную глупость, что не настояла на том, чтобы начальник отвез меня домой. Просто язык не поворачивался перечить. Да и в голове был полный сумбур, мои же мысли не могли договориться между собой. Я была и рада, и не рада, что оказалась в квартире Большого Босса. Душа трепетала от того, как он ухаживает за мной, признается в том, что я ему небезразлична, но пугала реальность и то, что скрывается за этими словами. Хочу ли я пойти до конца в этих отношениях? Да и есть ли будущее у нас с Дмитрием Анатольевичем? Он – генеральный директор, а я – простая помощница бухгалтера.

Мой взгляд блуждал по моему отражению в зеркале. Помады на губах практически не осталось, прическа растрепалась, и все больше локонов рассыпалось по плечам. Глаза лихорадочно блестели, а щеки были красные, словно у меня температура.

– Что творю, что делаю, – вспомнились мне слова из старой сказки.

Нет, определенно, я сошла с ума, если мне нисколько не стыдно, что я здесь, и для меня самый невероятный и заботливый мужчина готовит ужин. Возможно, и надо быть более строптивой, и лучшим решением будет гордо уйти домой, но желудок противился этому, нога ныла. Да и поцелуи мне понравились. Ведь ничего страшного, если я останусь на ночь. Босс же не потребует от меня неприличного. Он же не такой, как думает о нем Юля. Нет, он галантный, воспитанный и приличный. Успокоив себя, я уверенно открыла дверь и вскрикнула от неожиданности, чуть не столкнувшись с Дмитрием Анатольевичем.

Он с прищуром оглядел меня с ног до головы, затем оттолкнулся от стены и подставил локоть.

– Ты долго, – ворчливо сообщил он, а я покрылась краской. Господи, ну почему я такая глупая. Ну что еще он мог подумать, раз я столько времени провела в туалете!

– Я на самом деле быстро, просто руки долго мыла, – попыталась оправдаться я, но, по-моему, опять сказала очередную глупость, так как уголки губ Босса полезли вверх.

– Тогда ты точно готова поесть, – ввел меня в кухню Дмитрий Анатольевич, а я восторженно присвистнула.

Вот это сервис. Мясные стейки были художественно политы соусом, дольки огурца и помидора примостились на краю тарелки. И все это сделано с такой душой, что я просто не могла промолчать:

– Как красиво выглядит и аппетитно пахнет.

– Садись, – с улыбкой бросил мне начальник, хотя сам же и усадил меня на диван и подсел рядом.

Он разлил вино и предложил тост за нас. Вот так коротко и ясно намекнул, что все его слова не пустой звук и он думает о нас как о паре. Это смущало. Но как же было чертовски приятно!

Вино оказалось невероятно мягким, хотя и терпким. Я с большим удовольствием принялась за стейк, в блаженстве прикрывая глаза. Мясо практически невозможно испортить, я это знаю по своему опыту, но приготовить его настолько сочным и вкусным могут лишь умельцы.

– Вы просто мечта, – вырвалось у меня. – Мужчина, умеющий готовить, на вес золота.

– Как и женщина, – не остался в долгу и вернул мне комплимент Босс.

Я опять смутилась: сидела вся красная до кончиков ушей, не в силах поднять взгляд от тарелки.

– Вы так говорите, словно готовить еду – это не обязанность женщин. Меня мама с детства приучала к готовке.

Так я и протрещала около часа, рассказывала про себя и свою семью. Дмитрий Анатольевич больше молчал, правда, вставлял свои пять копеек. Его теплая улыбка и вкусное вино развязали мне язык, напряжение спало. И я забыла, что он мой начальник, а не просто умный и внимательный мужчина.

– Ты удивительная, – перебил меня Босс, когда я рассказывала о своих любимых «ежиках» и о том, как мама долго не могла научить меня делать к ним соус.

Я моргнула, захлопнув рот, растерялась и упустила нить повествования.

– Скажете тоже, – засмущалась я в ответ, когда справилась с жаром, который охватил меня с головы до ног от обжигающего взгляда мужчины.

На этом вечер плавно закончился, и Дмитрий Анатольевич помог мне переместиться в спальню для гостей. Он выдал мне свою футболку, извиняясь за отсутствие пижамы. Я даже прыснула от смеха в кулак, так как не представляла его в пижаме.

Прежде чем переодеться, я доковыляла до ванной комнаты, постояла, повздыхала над роскошью, позавидовав Боссу, который, наверное, частенько нежился в белоснежной ванне, занимающей чуть ли не половину всей комнаты. Была тут еще и душевая кабинка, но поскромнее, и именно в ней я заметила полку с гелями для душа и флакончиками с жидким мылом.

– Да уж, – пробормотала я себе под нос, разворачиваясь к раковине и включая воду.

Я не понимала причуд богатых – с такой-то огромной ванной пользоваться душем! Взяв жидкое мыло, так как в шкафчике я нашла лишь ряд новых зубных щеток и нераспакованные бритвы, смыла макияж, расплела волосы и вернулась в выделенную мне спальню. Босс прибирался на кухне, я слышала, как звенит посуда. Но напомнив себе, что я гостья и имею право отдыхать, отбросила угрызения совести. Все равно не даст помочь. Лишь огрызнется и прикажет сидеть.

Переодевшись, я аккуратно повесила платье на спинку мягкого кресла, которое стояло возле окна, задернула шторы и нырнула под одеяло. Правда, долго не получалось уснуть, потому что никак не могла устроить ноющую ногу, и прислушивалась к звукам. Как только все смолкло и Босс ушел в свою спальню, я расслабилась и провалилась в сон.

* * *

Дмитрий сидел на кровати, читал последние новости шоу-бизнеса и не вникал в суть статей. За стенкой спала Люда. От этой мысли сердце заходилось бешеным ритмом. Такая простая мысль о спящей рядом девушке, а сколько томления и нервов. Как давно он не приводил к себе в квартиру женщину! Как давно в ней не раздавалось женского смеха! Люда, когда выпила, оказалась еще большей болтушкой, зато как она мило раскраснелась от одного лишь бокала вина.

Негласный ловил на себе ее задумчивые взгляды и все ждал от нее сигнала, приглашения к действию. Он видел, что девушка тянется к нему, позволяет ему очень многое, доверяет, но не спешит. Возможно, ей нужно время, чтобы осознать всю серьезность его намерений. Воспитание порой мешает в любовных делах. Заинтересованность к себе он заметил сразу, как только сказал ей о своих чувствах. Любопытство, интерес, недоверие – все это прочитал Дмитрий в глазах, голубых, как самое чистое небо.

Протяжно вздохнув, мужчина убрал смартфон на тумбочку и поправил одеяло, пытаясь успокоить свои фантазии. Она спит или нет? Может, ждет его, так же нервничает, сидит на кровати.

Чтобы развеять сомнения и утолить любопытство, Дмитрий неслышно вошел в гостевую спальню, тщательно вглядываясь в темный силуэт Люды. Дыхание у нее было еле заметным, медленным. Девушка не проснулась, даже когда он осторожно отодвинул штору, чтобы свет с улицы полоской лег на ее лицо, и присел на край кровати.

Она спала и не думала о нем, не нервничала и не гадала – придет, не придет. Она доверяла ему и сладко спала, подложив руку под подушку. Темные волосы разметались по плечам, несколько прядей упало на лицо.

Дмитрий не удержался и осторожно убрал локоны, разглядывая тонкие черты лица Люды. Она была красива, своей красотой, не эталонной. Прямой нос, пухленькие губки, четкие дуги бровей. Хорошенькая, трепетная, наивная. Мужчина улыбнулся своим мыслям и воспоминаниям о том, сколько эта с виду хрупкая девушка ест. Аппетит у нее был отменный, и Дмитрия подкупала ее беззастенчивость в вопросе еды. Казалось бы, Люда помешана на ней. Она могла часами говорить о блюдах, рецептах, о смешных случаях, которые тоже были связаны именно с едой. И неудивительно, что девушке, которая сама являлась неплохим поваром, нравились мужчины, способные приготовить нечто большее, чем яичницу. Как она нахваливала его стейк! Негласному стало даже неудобно, словно он шеф-повар элитного ресторана, а не простой любитель.

Готовить Дмитрий научился потому, что заставила нужда. Да и холостяцкая жизнь обязывала. Еще в бытность студентом он уяснил простую истину: хочешь есть – приготовь сам. А молодые девчонки без зазрения совести за простую тарелку борща требовали написать им чуть ли не целую диссертацию. Другие парни из общаги сдавались на милость победительниц и попадали в рабство. Но лишь Дмитрий да пара-тройка городских ребят, которые имели возможность уехать в родительский дом, отстояли свою независимость до конца выпуска. Возможно, не будь Негласный таким нелюдимым и самостоятельным, то у него случилась бы интрижка с одной из сокурсниц. А так он ни с кем не завел студенческого романа, полностью посвятил себя учебе, осваивая навыки управления финансами, пытался научиться быстро и без рисков заработать много денег и выбраться из нищеты. Единственный его друг, Роман Бобров, помогал не умереть с голоду, часто приглашая на ужин к себе домой.

Не удержавшись, Дмитрий погладил Люду по волосам, легко и осторожно, чувствуя их гладкость и исходившее тепло. Если бы она только проснулась, он бы поцеловал ее. Все внутри мужчины твердило, что Люда его женщина. Вся, без остатка. И тот молодой парень, что ждал ее тогда в холле, воспринимался как соперник. Хотелось его уволить, как и тех двух противных сплетниц. А еще Романа, чтобы не лез к ней. И вообще, стоит запереть Люду в его кабинете и делать с ней все, что ему заблагорассудится. Она его. Только его.

Мысли мужчины вильнули в опасную сторону для спящей и ничего не подозревающей девушки. Пора было уходить, чтобы не сорваться. Слишком уж соблазнительно были приоткрыты губки, они так и звали прикоснуться к ним, попробовать их естественный вкус без противной помады. Да еще и воспоминания о волнующем моменте в травмпункте навевали фривольные мысли.

Улыбнувшись, Дмитрий через тонкое одеяло погладил Людину травмированную голень. Он никак не ожидал, что простые капроновые колготки введут его в ступор. Казалось бы, обыденная часть женского туалета, а сколько неожиданностей. Он думал, что Люда наденет чулки, что было бы логично для такого элегантного стиля и добавило бы сексуальности. Но девушка мыслила иначе. В ней не было ничего от обычных охотниц до богатых женихов. Другая, кардинально отличающаяся от его бывшей.

Татьяна всегда носила чулки. Они не доставляли столько хлопот и не мешали двум влюбленным заниматься сексом в любых местах, где их настигала страсть. Татьяна – первая любовь, дикое безумство. Она была его всего год, но сумела за это время перевернуть в жизни Негласного все с ног на голову. Нелюдимого «ботаника» она превратила в стилягу и пижона. Роман тогда радовался, что друг кутил с ним в лучших заведениях столицы, поддерживал любую идею, как бесшабашно и с размахом провести вечер в шумной компании. Дмитрий боготворил свою госпожу, под каблуком которой оказался незаметно для себя. Но прошел год, деньги у него иссякли, и Татьяна упорхнула к другому, более влиятельному и могущественному, оставив Дмитрия с разбитым сердцем и мечтами.

Людмила не такая. Она не свободолюбивая, а домашняя. В ней было то, в чем так нуждался Дмитрий, то, что никак не мог взять в толк Роман, выспрашивавший у друга, в чем секрет. Склонив голову, Негласный шире улыбнулся, погладил волосы девушки у виска. Люда во сне глубоко вздохнула, но так и не открыла глаза.

Секрет был, но Боброву его не понять, не принять и не осознать. Ему нужна была красивая, вольная, властная женщина, которая знала себе цену, видела цель и шла к ней, таща за собой и мужа, и всю свою семью.

Дмитрий осторожно встал, поправил штору, поглядывая на свою гостью. Их отношения – вопрос времени. Завтра он подумает, как не выпустить ее из своих рук. А для начала можно постирать платье.

Взяв со спинки кресла, он повесил его на плечики и из своей спальни позвонил консьержу, чтобы пришли из прачечной и забрали платье. Уже через десять минут в дверь позвонили. Проверив, не проснулась ли Люда, Дмитрий с довольной улыбкой отправился спать.

Утро обещало быть забавным как минимум, а еще веселым.

Совместный завтрак

Я проснулась как обычно – по будильнику. Смартфон лежал в сумочке, а она на прикроватной тумбочке. Семь часов утра, самое время подкрепиться. Спустив ноги с кровати, я попробовала встать. Боли в ноги не было, хотя опухоль еще не до конца спала. Приободрившись, я оглядела комнату и с удивлением не обнаружила на кресле своего платья. Хотя я и не планировала надевать его сразу, но небольшое беспокойство по поводу пропажи испытывала. Футболка Босса оказалась достаточно длинной и прикрывала половину бедра, но хотелось бы накинуть халат. Его, увы, в шкафу не обнаружилось, зато нашлись полотенце и постельное белье.

Я осторожно вышла в коридор, прислушиваясь к тишине квартиры. Потом пробралась в ванную комнату. Приняв душ и почистив зубы, я почувствовала себя заново рожденной. Намотав полотенце на голову, прошла на кухню и решила сделать Дмитрию Анатольевичу приятное. Он мне ужин, а я ему завтрак. Не в постель, конечно, а на кухне в знак благодарности. Как гласит моя личная пословица – завтрак съешь сам, обед и ужин тоже съешь, но попозже.