Текст книги "На полпути к себе"

Вероника Евгеньевна Иванова
На полпути к себе

С БЛАГОДАРНОСТЬЮ

Моему отцу, который научил меня разжигать Очаг Познания

 
Казалось, жизни ход отлажен –
Знакомы скучные пути,
Но грянул гром: пришлось идти
Искать нелепую пропажу.
 
 
Безделица. Пустяк. Игрушка.
Покрытый пылью древний хлам.
Давно остывшая зола,
Но… Без нее темно и душно.
 
 
Я потерял себя. Так странно…
Растяпа! Но – когда и где?
Кто незаметно завладел
Клочком никчемного тумана?
 
 
Ищу. Надеюсь, не напрасно.
И начинаю понимать,
Что отражения печать
В стеклянной мгле – всего лишь маска.
 
 
Где я? Вдали? А может, рядом?
Ту тень, к которой я привык,
Мне возвращают каждый миг,
Как зеркало, чужие взгляды.
 
 
Я соберу свои потери.
Когда-нибудь… Вопрос – когда:
Мгновенья сложатся в года,
И… Сколько глаз за каждой дверью!
 
 
Вернул пропажу? Не успел?
Часы отсчитывают встречи.
Дорога ждет. Мой поиск вечен:
Я лишь на полпути к себе.[1]1
  Все стихи в книге принадлежат автору. – В. Иванова.


[Закрыть]
 

Часть первая
Острые уши

Хрусть. Хрусть. Хрусть. Свежевыпавший снег хрустит под ногами – это доктор шлепает из одной дворовой пристройки в другую. И за каким фрэллом его понесло, спрашивается? Погода-то вовсе не для прогулок – сыро и зябко. Подумать только, еще полтора месяца назад солнышко так пригревало спину, что хотелось снять с себя все лишнее, а сейчас… Впрочем, недавно посетившие дом Гизариуса сельские старожилы, беседу которых я имел мучение слышать, степенно заявляли, что осень вполне… осенняя. То есть раз в десятилетие или чуть реже случаются ранние заморозки. Ну снежок выпал – ну и что? К полудню растает! Впрочем, в справедливости последнего предположения я сомневал-ся – небо было хмурым с самого рассвета, а ветер даже и не думал дуть. Так что белая крупа, основательно припорошившая двор, не исчезнет не только до обеда, но и… Хотя зарекаться не буду: с доктора станется выгнать меня на свежий воздух и заставить убирать снег. Ой, кажется, он собирается посмотреть сюда…

Я со всей возможной скоростью захлопнул окно, беспочвенно надеясь, что стук не привлечет внимания. Потому что если дядя Гиззи поймет, насколько мое состояние пришло в норму… Свободных минуток не будет.

Вы спрашиваете, кто такой дядя Гиззи? Лекарь. Хороший. Да и человек неплохой. Если не считать некоторого пристрастия к выпивке… Впрочем, как особа искушенная в вопросах сохранения здоровья, свою и чужую меру знает четко и вовсю старается соблюдать. К неудовольствию тех, кто этой самой меры придерживаться не желает…

Итак, с первым вопросом разобрались. А теперь вы наверняка хотите узнать, с кем ведете беседу? Хотите? Нет? Все равно узнаете. Правда, объяснять будет сложновато, но… Обо всем по порядку.

Жил под лунами этого мира… я. Добра не нажил (что вовсе неудивительно), зато и зла не творил (что как раз странно – при моем-то таланте все портить). Жил себе тихо и мирно… Правда, кто-нибудь сравнил бы мою тогдашнюю жизнь с прозябанием на кочке посреди болота. Ну и что? Была кочка – любимая, до последней травиночки изученная и тщательно обихаживаемая. Была… Пока меня не попросили с этой самой кочки убраться. Да-да, прямо так и сказали: пошел вон. За дальнейшей ненадобностью. И охотно рассказали, почему я стал не нужен. Разве что маршрут движения не указали…

В общем, расплевались мы, хотя и работали оба на благо некоего южного купца, носящего достойное имя Заффани из рода иль-Руади. Расплевались, и, поскольку мой обидчик одновременно являлся и моим начальником, оставалось только отправиться восвояси. Что я и сделал, находясь в несколько расстроенном состоянии, потому что погряз в заблуждении касательно того, что между мной и Сахимом отношения сложились не только деловые, но и дружеские… Из города размолвки Дулэма я двинулся на север и…

Не надо было заходить в тот трактир. Не надо было в нем задерживаться. И уж тем более не надо было обращать внимание на просьбу сумасбродной гномки о помощи… С нее-то все и началось. Помощь таки я оказал. Угробив троих парней, тащивших эту самую гномку в какое-то ужасное место. Или не ужасное? Фрэлл его знает, не важно. Но пигалица, освободившаяся от конвоя, потянула меня за собой. В Улларэд, город, который, наверное, навсегда останется в моей памяти. Город, отнявший у меня свободу. То есть на мое единственное к тому времени сокровище покусился вполне определенный человек – некий Мастер некой Академии. Человек с грозным именем Рогар. Р-р-р-р-р!.. Да, именно так. Что особенно занятно: сам меня продавцу сдал, сам же и купил. За очень большую сумму.

Из Улларэда я отправился на новое место жительства в составе небольшого обоза вместе с двумя учениками того самого Мастера и… младшим наследником престола Западного Шема. Правда, моя ладонь успела познакомиться с пятой точкой принца еще до того, как мне стал известен его титул… Ну да, отшлепал. Потому что счел манеры мальчика недопустимыми. Но несколько часов спустя, кстати, его же и спас! От оборотня. Впрочем, поскольку свидетель убиения шадды оказался в единственном числе и в моем лице, сию заслугу перед Королевским Домом мне не зачли, а, напротив, усугубили мою неприязнь к коронованным особам. Каким образом? Этот образ в настоящий момент украшает мою правую щеку. Клеймо «королевской милости». «Погасивший незажженную свечу». Для тех, кто в этом деле несведущ, поясняю: такое клеймо ставится убийце беременной женщины. Особую пикантность действу придал его исполнитель – странная эльфийка, показавшаяся мне попросту сумасшедшей. В тот вечер я был на грани смерти, но Вечная Странница повременила с визитом, а мой новоявленный хозяин – с призванием меня на службу, одолжив свое приобретение приятелю. Сельскому доктору по имени Гизариус.

Впрочем, это я думал, что доктор сельский, но, обнаружив, что в его усадьбе имеет удовольствие проживать принц все того же Западного Шема (только на сей раз старший) в компании и под защитой умелого телохранителя, понял: судьба свела меня совсем не с простыми людьми. И не в самых простых обстоятельствах. Так, наследник престола Дэриен страдал слепотой, которая не поддавалась излечению – ни обычному, ни магическому. Точнее, маги, приглашенные ко двору, не смогли установить причину болезни. Зато я – смог. И не только установить, но и уничтожить эту причину… Спросите, зачем влез не в свое дело? А из благодарности. Потому что принц спас мне жизнь, когда селяне горели желанием забить меня камнями. За что? За то, что я напугал своим клеймом дочку местного старосты. Хотя на самом деле я пытался ей помочь… И помог, но уже гораздо позже – во время самих родов. Помог и был торжественно провозглашен Мастером, к своему огромному неудовольствию. Так и прошла половина лета – в сельских работах, попытках разобраться с загадкой болезни принца и… встречах с прошлым – приеме посланцев из Дома. Сначала меня навестила Лэни, а потом удостоил визита шадд’а-раф.[2]2
  Шадд’а-раф – в клане кошек-оборотней этот титул носит самый сильный самец.


[Закрыть] Кто такая Лэни? Волчица. А шадд’а-раф – кот. Только не думайте, что я живу в зверинце! Хотя… в некотором смысле… Оборотни они. Оба. Но дело не в этом, а в том, что посыльный, который доставил мне книги по магии (один из учеников Рогара, молодой маг по имени Мэтт, который, надо сказать, помог мне тогда справиться с шаддой), увидел, как легко я справляюсь с метаморфами, и… доложил о сем казусе своей наставнице, коя не преминула заполучить в свои жадные руки столь ценный для изучения объект. Мою тушку. И ведь изучала! За что поплатилась жизнью. Но я не жалею о случившемся, потому что алчность магички позволила мне свести знакомство с сестрой уже встреченных мною принцев. И не только свести, а еще и провести. Провести Инициацию юного Моста во имя спасения целого города…

Еще не запутались? А я вот почти…

Ненавижу болеть, но в этот раз простуда пришлась как нельзя кстати. Что самое смешное, с легкой руки доктора, который, внимательнейшим образом подсчитав количество скучающих в сарае дров, решил, что их не хватит для обогрева на оставшиеся до отъезда три недели. Кто бы сомневался – так топить! В течение последнего часа ваш покорный слуга уже успел не раз проветрить кухню, чтобы не задохнуться от становящегося невыносимым в теплом воздухе аромата сушеных трав…

Так вот, разумеется, первым делом Гизариус постарался заинтересовать колкой дров меня, на что пришлось высказать вполне справедливое сомнение относительно моей привлекательности с топором в черепе. Не то чтобы я совсем уж не знаю, с какой стороны подходить к топору, но махать тем увесистым инструментом, которым располагал доктор, мне не хотелось – пришлось живописать возможный результат моих взаимоотношений с рубящими предметами. Доктор долго смеялся, но в конце концов сжалился над ленивым работником и нашел дюжего парня в деревне. Зато складирование поленьев целиком и полностью легло на меня. Я и не протестовал, хотя пришлось пару часов сновать между поленницей и полем боя с дровами, вот только… Сначала был одет вполне по погоде, но с каждой перенесенной охапкой чурок мне становилось все теплее и теплее, пока… я не остался в одной рубашке. Как назло, солнце лишь делало вид, что греет, чем окончательно ввело меня в заблуждение. Заблуждение, вылившееся в простуду, прихватившую меня на следующий же день…

Кашель, сопли и раздираемое болью горло – мой организм не оставила без внимания ни одна из этих пакостей. В результате я несколько дней валялся в постели, закутанный в одеяла, и поглощал всякие зелья в неимоверных количествах. Самым безобидным из них был настой малины, но, к моему величайшему огорчению, ягоды в него не попали. Зато листьев, плодоножек и еще какой-то трухи я наглотался достаточно, для того чтобы горько пожалеть о своей беспечности…

В болезни был только один очевидный плюс: масса свободного времени, кое я употребил с пользой для себя и с некоторым уроном для докторского имущества.

Все хорошее когда-нибудь заканчивается: не сегодня завтра Гизариус объявит мне о полном и безоговорочном выздоровлении, и тогда придется оставить мое любимое занятие до лучших времен. Какое занятие? Составление логических цепочек, конечно. Причем в отсутствие необходимого количества информации, поскольку я, как водится, не удосужился задать «важные» вопросы, когда имел шанс получить ответ. Правда, не очень-то и хотелось.

Я вернулся за стол и сдвинул в сторону исписанные корявым докторским почерком листы бумаги, дабы освободить место для собственных заметок. Да, дядя Гиззи, решив, что жар и головная боль позади, усадил меня разбирать каракули, которые, по его мнению, описывали, сколько и каких корешков он заготовил в течение лета. Я, на свою беду, не догадался, в чем фокус, когда бойко прочитал несколько строк на подсунутом под нос листке… Ну а раз уж почерк был мне понятен, доктор довольно потер руки и вывалил на кухонный стол (предмет мебели с самой большой горизонтальной поверхностью во всем доме, а потому самый удобный для работы) ворох бумажных клочков…

Я честно нырял в сплетения букв и приводил неудобоваримые сокращения в пристойный вид, а также… улучал минутки, чтобы заняться своими делами. Тем более что мне были доверены чистые листы, баночка с чернилами и связка гусиных перьев.

Ну-с, что у нас получилось? Раскладываю на столе свои клочки, кстати изрисованные не менее странными, чем у доктора, значками.

Сплошные зигзаги. И все с разрывами. Это так плохо, что… даже хорошо: если сейчас неправильно соединить все сюжетные линии, придуманные жизнью, можно будет переиграть назад.

Кое-что было ясно как день. Кое-что представлялось необъяснимым только на первый взгляд, а во втором приближении приобретало знакомые черты. Некоторых деталей я не знал и не горел желанием узнавать, зато мог реконструировать ход событий и без выяснения подробностей. Ну а кое-что… или, вернее, кое-кто оставался совершеннейшей загадкой. Загадкой, которую не хотелось разгадывать. Ни за что и никогда. Однако мерзопакостность положения вашего покорного слуги заключается в том, что рано или поздно мне приходится браться за «грязную» работу, и следовательно… Эта загадка от меня не убежит. Как бы я ни умолял.

С чего же все началось? Разумеется, с трактира. Вообще, постоялые дворы и гостиницы – это места, в которых странности и нелепости так и норовят произойти. Почему? Да просто потому, что человек останавливает здесь повозку своей Судьбы на крохотный вдох Времени. А чем короче мгновение, тем меньше внимания мы ему уделяем, не так ли? Путники, заглянувшие на огонек, редко разглядывают хозяина и слуг гостеприимного крова, но, плотно перекусив и расслабившись под благотворным влиянием горячительных напитков, спешат излить душу случайному собеседнику, оказавшемуся за их столом. Наутро дороги уводят людей в разные стороны, быть может, чтобы больше не позволить им свидеться, но… Случается и по-другому. И глупая встреча в захудалом трактире способна взбаламутить самую спокойную и ленивую воду… Так вышло и со мной.

Малолетняя гномка ухватилась за меня как за соломинку, стремясь решить личные проблемы. Что она углядела в нескладном парне с отсутствующим выражением лица? Не знаю. Может быть, еще удастся спросить у нее самой… Впрочем, не уверен, что Миррима знает ответ на этот вопрос. Зато, раз вцепившись, малявка долго меня не отпускала, а я… Начинал делать глупости только потому, что не мог разочаровать ту, которая оказала мне доверие.

В Улларэде мне пришлось взять в руки лук и, выиграв дурацкое пари, потерять свободу – я с чистой совестью могу винить гномку во всех своих бедах. Могу. Но не буду. Потому что она если и была участником «охоты на Джерона», то лишь косвенным и непреднамеренным. А вот главным «загонщиком» я назначил… Кого бы вы думали? Правильно, Рогара! Воскрешая в памяти унылые трактирные посиделки, я с удивлением отметил, что еще тогда первый раз увидел своего будущего хозяина. Да-да, тот самый старик, посапывающий в углу! По здравом размышлении и после подробного анализа внешнего вида он оказался до боли похож на приснопамятного Мастера…

Итак, Рогар стал свидетелем чудесного побоища, устроенного гномкой, со мной на первых ролях. Возможно, происходящее было интересно Мастеру с технической точки зрения, но лично я уверен, что его занимал вполне закономерный и азартный вопрос кто кого. Кстати, в тот раз мне повезло. Повезло, что участники «красного трина» полагались больше на свои амулеты, чем на твердость руки.

Рогар, могу поклясться, заметил, что амулеты наемников не сработали. Заметил и сделал себе зарубку. На будущее. А заодно оценил меня как подходящую замену малолетнему принцу в предстоящем аукционе. Кстати, факт участия в этом не слишком обычном действе малолетнего Моста говорит о многом. Например, о проблемах, возникших у «заказчика» и не позволивших вовремя уплатить деньги, в результате чего контракт обычно считается расторгнутым, и сам «заказ» поступает в полное распоряжение торговца.

Наверняка Мастер последовал за мной и гномкой, когда Миррима приняла судьбоносное решение покинуть трактир. Последовал и, выяснив, куда мы направились, сам поспешил к стенам Улларэда. Как он туда добрался и насколько быстрее – понятия не имею, да и не в этом суть. Самое интересное начинается дальше: Рогар привлек к делу двух своих подопечных, мага и лучника. Пока Мэтт заговаривал мне зубы и угощал обедом, а Бэр разыгрывал спор у стрельбища, сам Мастер спокойненько отправился к Лакусу и предложил обмен. Уж не знаю, насколько были сгущены краски, но хозяин почившего с миром «красного трина» согласился. Правда, предварительно захотел взглянуть на «товар». Для этой цели были устроены показательные стрельбы, существенно осложненные чудачествами гномки. Хорошо еще, что я умудрился попасть в яблоко, а не в ее голову.

Любопытно, Мастер сразу планировал меня покупать или ему потом стало жаль отдавать такую полезную вещь в чужие руки? Ответ на сей вопрос не особенно нужен, но, пожалуй, я бы хотел его узнать. В сугубо исследовательских целях, конечно.

Ай-вэй, мне же еще нужно следить за очередным варевом милейшего доктора. Чтобы не выкипело. А кипит бурно: крышка так и подпрыгивает! Чем бы ее сдвинуть? Использование руки оказалось плохой идеей. Даже через тряпку, сложенную в несколько слоев, все равно обжегся. Хорошо, что кожа на подушечках пальцев куда грубее, чем на тыльной стороне ладони: ожог, полученный давеча при неудачной попытке подбросить дрова в печь, застыл на пальцах темной полоской огрубевшей кожи. Одна надежда, что через несколько дней это уродство сойдет (особенно если приложить усилия) – и останется только розоватый шрамик. А потом и его, скорее всего, не останется, потому что не так уж и сильно я приложился к горячей стали печной дверцы…

Так, крышку сдвинули, бурление унялось, можно вернуться за стол. К размышлениям.

Еще одно отступление. Немаловажное. Кое-что во мне изменилось. В лучшую или худшую сторону – решать другим, но… Пожалуй, теперь я понимаю, что подразумевалось под Ступенями, по которым можно подняться или спуститься. Понимаю, почему никто не счел нужным рассказать об их воздействии на мои возможности. Понимаю, что по-прежнему могу очень мало, зато все дальше и дальше. То есть Периметр Влияния расширяется. Правда, расширение это происходит исключительно за счет полюбовного партнерства с Мантией, но на безрыбье…

О чем еще вспомнить? Когда наставница Мэтта, заинтригованная его рассказами о моих милых «особенностях», явилась по мою душу, она таки кое-что забрала с собой. Бесчувственное тело.

Я открыл глаза через сорок дней в одном из глухих уголков Россонской долины. Пробуждение послужило причиной гибели двух магов (один из которых помог – в качестве жертвы, разумеется! – провести старинный ритуал), но позволило мне познакомиться с ее высочеством принцессой Рианной, как две капли воды похожей на того пацана, из-за которого я получил клеймо на щеку. Дальше было много всего забавного и не очень. Из забавностей могу вспомнить новую встречу с гномкой. Из неприятностей – Инициацию принцессы и пробуждение артефакта, предназначенного для защиты славного города Мирака от опасностей и катастроф. Явление Мастера я оставил без знаков «плюс» и «минус». Просто – явление.

Потом я вернулся. К доктору. Правда, по пути мне пришлось воспользоваться Зовом – первый и, возможно, последний раз в своей жизни, – в результате чего я выудил из Складок Пространства того самого «потерянного» оборотня. Вспоминать то, что происходило потом, у меня нет ни малейшего желания, хотя эта рана давно уже зарубцевалась. Впрочем, и не нужно. Помогая шадду прийти в нормальное состояние, я разглядел под слоем сомнительных догадок один из ключевых фрагментов мозаичного пола Судьбы, по которому ступали наследники престола Западного Шема. И надо сказать, намечающийся узор меня не порадовал.

Совершенно ясно было одно: кому-то позарез понадобился Мост, причем послушный.[3]3
  …кому-то позарез понадобился Мост, причем послушный. – «…Секреция, выделяемая железами половозрелого метаморфа, весьма ценится практикующими магами из-за своих необычайно полезных качеств. В частности, будучи применена как основной компонент заклинания подавления личности, она позволяет установить абсолютный контроль над созданиями низкого и среднего уровня организации. Например, можно подчинить любую человеческую особь – вне зависимости от физических и душевных качеств, с тем лишь условием, что объект подчинения должен перейти рубеж полового созревания, иначе контакт с чуждой структурой может изменить неоформленное Кружево в совершенно ненужном, а зачастую – опасном направлении, хотя использование секреций является более безобидным, чем магия крови…» («Практики магические и не-магические, или Инструментарий Хранителя», Малая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.)


[Закрыть] Если не сломленный. Так уж получилось, что все отпрыски местного короля обладали искомым Даром, но… Дэриен отпал сразу. Сначала я полагал, что причиной тому стала слишком давно проведенная Инициация, но все оказалось куда как проще: старший принц не может полноценно соединять артефакт с Источником. Возможно, его высочество намеренно лишили такой возможности, но, если и так, печальное событие произошло слишком давно, чтобы принимать его в расчет.

Итак, одна фигура выбыла из игры. Остались еще две. Одинаковые, но только на первый взгляд, потому что юная принцесса не подлежала участию в ритуале Инициации. Тот, кто ее похитил, то ли не знал о сем крохотном дефекте, то ли рассчитывал перехитрить природу, но сделал все от него зависящее. Даже нашел оборотня. Правда, оборотень не пожелал помочь установить контроль над девочкой. Почему? Не понимал всей опасности отказа, дурашка: если бы он взглянул на происходящее моими глазами… Я имел счастье во время Единения воспользоваться его памятью – и был удивлен. Очень. Разумеется, молодость и отсутствие опыта – лучшая почва для произрастания глупого благородства, но лично я бы на месте магички поступил иначе. Не заставлял «раздумывать над поведением», а попросту надавал оплеух, самых болезненных, на какие способен: это отрезвило бы юного рыцаря! Могу поспорить, что смял бы его упрямство проще и быстрее. Правда, мои методы основывались бы на моем знании особенностей метаморфов, а не на общечеловеческих принципах… Впрочем, за то, что котенок не струсил, его следует похвалить. Даже если благородство на поверку оказалось всего лишь наивным желанием следовать примерам легендарных героев. Ведь пройди совсем немного времени – и Кружева распались бы окончательно… Ладно, не будем о грустном, тем более что грустного и не случилось.

Котенок жестоко наказан за несговорчивость, но тут злодею становится ясно: принцесса для дела не подойдет. Как поступает наш хитрец? Изыскивает возможность для доступа к телу последнего из Мостов, Рикаарда. Собственно говоря, принц должен был попасть в сети заговора прямиком из рук Лакуса, но Мастер спутал карты, и злодею пришлось посылать наперехват еще одного оборотня. О, этот, точнее, эта была согласна на все! Еще бы: она искала своего племянника, и ей было обещано… Алмазные горы, в общем. Опытная шадда действовала умело, не отступая от заданного плана, но тут на сцене появился ваш покорный слуга и лишил кошку жизни. Злодей остался ни с чем. Рикаард оказался недоступен. Дэриен… Вот со старшеньким все сложнее, чем кажется, однако это совсем другое дело.

Худо-бедно, но заговор фактически рухнул. Магичка и ее дом уничтожены, Мирак спасен от разрушения, отпрыск шадд’а-рафа возвращен в объятия отца, принцесса вместе с выздоровевшим, но не спешащим поделиться этой новостью с придворными братом отправилась во дворец, один я… Как был ни с чем, так и остался. Добро бы ничего не потерял, но нет: погас последний светлый лучик из детства…

Я перевернул очередной листок. А это у нас кто? Ах да: тот неизвестный чародей, который проходит в моих заметках под кодовой буквой «Г». И вовсе не то, что вы подумали! «Г» – значит «гений». То, что он сотворил с Дэриеном и котенком, заслуживает восхищения. Самого искреннего и самого глубокого. Но если накры, вживленные в плоть оборотня (правда, я узнал только принцип построения, а само исполнение принадлежало руке убиенной магички), еще поддавались включению в мою стройную теорию заговора, то вот старшенький принц… Его «отлучение от двора» попахивало местью. Отвергнутой любовницы? Или человека, отвергнутого Селией ради принца? Очень может быть. В принципе я легко его вычислю, если окажусь во дворце… Если – окажусь…

Это еще что? Ой, совсем забыл! А неплохие стихи получились. От души.

 
…Даря другим безоблачное утро,
Мы умираем каждый день и час…
 

Надо будет переписать начисто еще раз и куда-нибудь припрятать. Вдруг удастся продать бродячему певцу? Шучу. Никому не отдам. Мое. Написано исключительно для личного употребления. И – для Рианны. Правда, она не все поймет в сих сумрачных размышлениях, но…

Надеюсь, во дворце все идет без особых проблем. Может, стоило поехать с ними? Да нет, куда бы прятал клеймо… И кто знает: вполне возможно, что Дэриен распутал клубок интриг без моего участия. Я не лучшая кандидатура для руководства расследованием. Да и для проведения оного тоже. Хотя… Меня пытались учить. Помнится, точно так же сидел за столом.

* * *

…Я сижу за столом, теребя лохматый край листа старой хроники. Житие короля по имени Тыр-Пыр-Дыр-надцатый меня не занимает. Не вдохновляет на подвиги. Сволочной был король. И родственники его были сволочными. И придворные… Жестокие нравы почивших во тьме веков и людей, несомненно, представляют интерес. Для книжных червей. Или для извращенцев, которым доставляет наслаждение описание пыток, душевных и физических. Правда, я мало что могу себе вообразить – опыта нет. А если учесть, что вид крови вызывает у меня… стойкое неприятие по причине того, что сия жидкость слишком драгоценна, чтобы ее проливать… Вряд ли я буду осчастливлен подобным опытом в скором времени, поэтому на полях книги появлялись заметки исключительно двух видов: «Повреждения, несовместимые с жизнью» и «Повреждения, несовместимые с сохранением рассудка». К концу предложенной моему вниманию хроники без таких «характеристик» остался буквально пяток персонажей, судьбу которых мне и надлежало решить, дабы выполнить очередное задание Магрит. Зачем я должен копаться в старом хламе? Кто знает… Впрочем, за двадцать лет жизни можно было привыкнуть к любым, даже самым странным пожеланиям сестры, что я и сделал. Привык. И раз уж она велела «разобраться», кто из давно истлевших мерзавцев виноватее других, что ж… Попытаюсь разобраться.

– Как идут дела? – Магрит сделала вид, что искренне интересуется моими успехами.

Ага, как же! Судя по роскошному платью, усыпанному голубыми жемчужинами, сестренка куда-то собралась. На бал? Вроде бы время балов давно прошло: зима близится к завершению, а первый грандиозный праздник случится только летом…

Я так углубился в размышления относительно планов Магрит (которые, признаюсь честно, представлялись мне куда более интригующими, чем события давно минувших веков), что опомнился, только когда длинные пальцы звонко щелкнули перед моим лицом.

– Я задала вопрос. – Голос сестры стал чуть холоднее. Такое случалось, если она считала мою рассеянность чрезмерной. А поскольку я довольно часто блуждаю в бурьяне собственных мыслей…

– Да, dou[4]4
  Госпожа (господин).


[Закрыть] Магрит.

– Что – да?

– Я слышал ваш вопрос.

– И?

– Что? – парировал я.

– Сегодня ты мне совсем не нравишься, – вздохнула сестра, присаживаясь на край стола.

Я промолчал.

«Не нравишься»… Эти слова по моему адресу звучали если не каждый день, то раз в неделю – обязательно. Как правило, означали они примерно одно и то же, но с некоторыми вариациями. От «просто дурак» до «ленивый дурак». Насчет своих умственных способностей я не питал иллюзий. С тех самых пор как увидел, насколько быстро и изящно справляются мои… сверстники с задачками, которые кажутся мне неразрешимыми. А еще спустя несколько лет понял, что любые старания будут расценены как «недостаточные»… К чему все эти выводы? А вот к чему: мне чужд дух соревновательности. Абсолютно чужд. Если знаешь, что ни при каких условиях не сможешь быть первым среди равных тебе, зачем прилагать усилия? Зачем лезть из кожи вон? Да и не будет со мной никто соревноваться… Это ж стыд один…

– Не желаешь разговаривать? – прищурились синие глаза.

– Почему же… О чем вы хотите беседовать, dou Магрит?

– Ты закончил?

Я с сожалением посмотрел на потрепанный том.

– Можно сказать, да.

– Итак?

Пожимаю плечами.

– Каков вердикт?

– Если честно… Не вижу смысла копаться в этих мутных хрониках.

– Вот как? – усмехнулась сестра. – Аргументы?

– М-м-м-м… Мое мнение по этому поводу никому не нужно, – привел я свой самый убийственный довод, но на Магрит он не подействовал.

– Неверно.

Озадаченно поднимаю левую бровь.

– Если я задала тебе прочесть и проанализировать текст, это значит, что твое мнение интересует хотя бы меня… И уж конечно ты сам должен быть заинтересован.

– Представьте себе, нисколечко.

– Печально слышать. – Магрит пододвинула том поближе и перелистнула несколько страниц, разглядывая мои пометки. – Кстати, получишь по пальцам, если будешь и дальше портить книги. Лень взять бумагу для заметок – держи все в голове.

– А стоит ли? – Сомневаюсь. Как мне кажется, вполне обоснованно.

Сестра фыркнула и что-то пробормотала себе под нос. Так тихо, что я мог только догадываться по движениям губ, каким эпитетом награжден на сей раз.

– Так кто же главный виновник? – ласково спросила Магрит, захлопнув книгу.

– Никто. – Я невинно улыбнулся.

Глаза сестры стали совсем серьезными. Неоправданно серьезными – я же ляпнул очередную глупость, не более…

– Любопытно… Совсем никто не виноват?

– Вы спросили о главном виновнике, dou Магрит. Так вот, его нет. Зато есть куча второстепенных и косвенных.

– Вот как? – Взгляд оставался серьезным и чуть напряженным, будто мои слова имели жизненно важное значение. – И что бы сделал ты?

– Добил тех, кто находится при смерти тела и духа, и повесил всех остальных, – почти в шутку ответил я. Ну что она так на меня уставилась?!

С минуту сестра молчала. Потом встала и прошлась вокруг стола. Медленно. Задумчиво. Я немного испугался: всякий раз, когда на Магрит находит такое настроение, мне достается нешуточный нагоняй.

– Что ж… – наконец произнесла она. – Такое решение имеет право на жизнь, тем более что… Когда-то давно он именно так и поступил…

– Кто – он? – Я давно уже научился находить ключевые слова в откровениях сестры.

Магрит не успела ответить, потому что в дверях возникла высокая, сильная и не менее роскошно наряженная фигура нашего общего брата.

– Драгоценная, ты готова? – Низкий, с мягкой хрипотцой голос Майрона взлетел под своды библиотеки.

– Да, нетерпеливый! – Сестра улыбнулась, и я невольно позавидовал мужчинам, которые будут окружать ее на празднике: перед такой улыбкой невозможно устоять, да и не нужно – лучше сразу признать поражение и сдаться на милость победителя…

– Все тратишь время на этого… – Брат не договорил, но я прекрасно знал, что он может сказать обо мне. Ничего лестного.

– Не дуйся. – Магрит нежно провела пальцами по его щеке. – Он отнимает не так уж много…

– О да: все, что мог, он уже отнял! – не сдержался Майрон; в его глазах полыхнуло такое пламя, что я невольно съежился, стараясь казаться маленьким и незаметным.

– Не надо об этом… – шепнула сестра.

– Почему? Он уже не ребенок и должен знать!

– Он узнает. Скоро. Слишком скоро… – Мне показалось или ей и в самом деле больно?

– Слишком?! – взвился брат. – Прошло уже…

– Он младше тебя. Помнишь, насколько?

Майрон осекся и помрачнел.

– Я не собираюсь быть снисходительным только потому, что…

– Тебя никто об этом не просит, – спокойно, но твердо заметила сестра.

Он не ответил, лишь презрительно скривился. Я сделал вид, что увлеченно изучаю поверхность стола.

– Я жду, драгоценная. – Брат развернулся на каблуках и оставил нас вдвоем.

– Одну минуту! – крикнула Магрит ему вслед, потом подошла ко мне: – Можешь считать, что сегодня я довольна.

– А на самом деле? – съязвил я.

– Что – на самом деле?

– Вы сказали «можешь считать». Но это не означает, что вы довольны, не так ли? – грустно заключил я.

Магрит рассмеялась:

– Ты взрослеешь!

– Это вас радует?

– Не огорчает, – уклончиво ответила сестра.

– Ну что ж, хоть чем-то могу доставить вам удовольствие… – С каждой фразой мое настроение стремительно ухудшалось.

Магрит укоризненно покачала головой и направилась к дверям.

– Вы идете на праздник? – не удержался я от вопроса.