Текст книги "На полпути к себе"

Я сплюнул и выругался. От души. Не слишком витиевато, но горячо.

* * *

Как все мерзко складывается! Своими собственными руками… Рискуя жизнью… Выбиваясь из сил, можно сказать! И что я сделал? Спас от смерти ту, которую имею полное право распять на том самом дереве, где мог качаться мой труп. Что теперь? Теперь я даже и помыслить не могу о причинении вреда эльфийке! Теперь я для нее – seyri,[15]15
  Буквально «спаситель».


[Закрыть] если не сказать хуже… Думаете, тот, кто сберег чью-то жизнь, может ей свободно распоряжаться? Если бы! Спасенная чужая жизнь ручейком вливается в реку вашей собственной, растворяясь в бурном потоке…

Я ненавижу эльфийку. Но даже пальцем не трону. Потому как дурной это будет поступок – забирать свой подарок обратно. Я и не буду. Но только и объятий не раскрою. Не заслужила листоухая…

Оставив на время споры с совестью, окидываю взглядом поле недавней битвы.

Итак, что мы имеем? Пять трупов. Ну поскольку два из них я сотворил лично, вопросом меньше. Идем дальше… Капитан и воин рядом с ним явно заколоты. Но чем? Не припомню оружия в руках спасительницы, явившейся по Зову эльфийки… Прятала под одеждой? Все может быть, но я не уверен. Разве только в рукавах… Тонкие прямые лезвия длиной с ладонь… Да, не длиннее. Ладно, приду – спрошу.

О, арбалетная стрела! Воткнута в землю недалеко от тела угрюмого воина. Похоже, стрелок целился во вновь прибывшую воительницу. Но не попал. Девица отбила ее в полете? Ну сильна! Пожалуй, не буду с ней ссориться. Еще порежет на ленточки между делом…

Второго выстрела не было, потому что кто-то прикрыл нам спину. Кто?

Я присел рядом с трупом и провел пальцами по рассеченному горлу арбалетчика. Кто бы это ни сделал, он постарался не оставлять лишних следов. По крайней мере, на теле жертвы. Магией не пахнет. Птица? Я поднял голову, прикидывая траекторию полета. Возможно… Кто-то где-то пролетал… Если моим спасителем был некто пернатый, то он сделал это «на ходу» – ни на одной близлежащей ветке, откуда мог бы спикировать крылатый убийца подходящего размера, снег не был потревожен. Из ниоткуда в никуда. Птичка, значит? Быстро густеющая на морозе кровь пленкой облепила пальцы. Птичка… Я бы поверил, если бы… Если бы не странный всплеск Пространства, погладивший мой висок во время схватки. Словно занавеска на окне приподнялась, пропустив чей-то любопытный взгляд, и снова вернулась на место…

Выпрямляюсь и грозно спрашиваю:

– Чья Тропа нарушила покой этого места и мой покой? Покажись!

Пауза. Небольшая, но какая-то… укоризненно-насмешливая. Только не…

Гладь морозного воздуха помутнела, поросла белоснежными кружевами, похожими на узоры инея, вздрогнула и разлетелась в стороны радужными искрами. Ничего не скажешь, эффектно! Впрочем, та, что ступила на поляну, когда последняя крупица замороженного Пространства исчезла в недрах сворачивающейся Тропы, не нуждалась в излишнем приукрашивании своих действий. И вообще в украшательстве не нуждалась…

Ростом примерно с меня, но на этом сходство и заканчивается. Лазурь бесконечно мудрых и лукавых глаз обрамлена веерами длинных белоснежных ресниц, на кончиках которых подрагивают кристаллики снежинок, но не тех, что сыплются с неба по три месяца в году (а бывает, и дольше), а созданных ювелирной магией. Последний «всхлип моды» в Домах? Когда я уходил, сие украшение категорически не принималось тамошним обществом… Ореол белых – до голубизны – мелко завитых локонов. Кожа жемчужно-розовая, гладкая, как полированная сталь: кажется, что на ней ни единая капля воды не удержится. На губах, подчеркнутых помадой цвета самой спелой вишни с отливом в синь, небрежно расположилась вежливо-вызывающая улыбка. Черты лица настолько сообразны друг другу, что ничего нельзя отнять и не хочется прибавить. Королева снегов и крови… Очень горячих снегов, надо сказать: хотя она зябко скрестила руки на груди под накидкой из шкурок полуночных лис, во всей позе чувствуется напряжение сжатой пружины: вот-вот взорвется невероятным движением, и тот, кто не успеет отскочить… рискует быть уничтоженным. Окончательно и бесповоротно. Но такая участь покажется ему желанной…

Вы думаете, я влюблен в свою старшую сестру? Ошибаетесь. Любовь – это слишком простое определение моего чувства. Я боготворю Магрит. И не я один, кстати.

Величественное совершенство. А напротив – ободранное, запыхавшееся ничтожество, судорожно вцепившееся пальцами в полы куртки. Что я могу сказать? Да и нужны ли слова?

Сколько лет мы не виделись? Если учесть, что я покинул Дом вскоре после совершеннолетия, то… Целое море времени. Ваш покорный слуга ничего не старался забыть, но нарочно из памяти ничего и не выуживал. Придется к месту, так придется…

А она совсем не изменилась, даже помолодела. Взгляд стал менее усталым, словно с плеч наконец-то сброшен тяжкий груз. А, знаю какой: я, кто же еще? Магрит наверняка вздохнула с облегчением, когда на паркете Дома остыли мои следы… Она тратила на меня много сил. Учила. Направляла. Контролировала. Надеялась… Нет, вру: не на что было надеяться. Но она не сдавалась. Мне бы такое упорство…

Лазурные глаза методично изучают каждую точку моего лица. Фрэлл, она же видит!.. Впрочем, натягивать капюшон поздно. Не поможет. Клеймо во всей красе, а на холодном воздухе (как я успел убедиться) синий узор наливается фиолетовыми тонами…

Все, сейчас буду стерт в порошок. Хуже всего, если Магрит так же молча развернется и исчезнет, оставив меня наедине со стыдом. Пусть ударит, пусть обругает, только не молчит! Боги, если вы слышите вашего недостойного слугу, хоть раз помогите! Я не вынесу этого молчания…

Не знаю, какое мнение о ситуации сложилось у Властителей Судеб, но моя сестра не отступила от своего единственного правила: «Если мир не желает преклонить передо мной колени, я просто взлечу над его головой!» Проще говоря, Магрит сделала то, чего не ожидал ни я, ни духи леса, ни осиротевшие лошади, разбредшиеся по поляне…

Она сделала шаг в мою сторону, взметнув волну бордового бархата, приподняла тонкую бровь, качнула головой и… Самым невинным тоном поинтересовалась:

– Как дела?

Ничего себе! Будто вчера расстались… Или это новая уловка? Прелюдия к жестокой трагедии? Не узнаю, пока не отвечу…

– Вашими молитвами, dou Магрит, – пробурчал я.

– Прости, сестринского поцелуя придется избежать: зря я, что ли, прихорашивалась? – Она кокетливо провела пальцами по кончикам ресниц.

– Как вам будет угодно. – Я упорно не желал понимать, что происходит. Поцелуй? Да она и в лучшие времена не была столь тепло ко мне настроена… Я бы решил, что это морок, если бы не чувствовал каждой клеточкой тела властную Силу, исходящую от гибкой фигуры Магрит.

– Ну не дуйся! – Сестренка подозрительно улыбчива… Не к добру это. Совсем не к добру.

– У меня немного поводов для веселья, – констатирую. Довольно уныло.

– Разве? – Я награжден нарочито наивным взглядом. – Остался жив и не рад? Я тебя не узнаю… Насколько могу припомнить, ты умереть боялся… до смерти!

– Это было давно.

Магрит ведет себя совершенно как девчонка. Как озорная девчонка. Может, подыграть ей? Пошутить? Нет, не рискну: вдруг она только этого и ждет, чтобы начать убийственную атаку.

– Всего лишь несколько лет назад. Да что там! Еще весной ты вел себя предельно осторожно.

– Откуда вы знаете? – Я не удержал любопытство в узде.

– Слухами земля полнится, – загадочно промурлыкала Магрит. – Однако ты и разошелся…

– Куда? – Не совсем понимаю иронию сестры.

– На все четыре стороны! Чего стоит одна только картинка на твоем лице… Опять попал кому-то под горячую руку? Или играл в героя? А может, и в самом деле убил?

– Я поступаю как хочу! – отрезал я.

Смех звонкими колокольчиками взлетел над ободранными кронами деревьев.

– «Как хочу»! И насколько эти слова сочетаются с предметом, столь нежно обнимающим твою шею?

Фрэлл! Шарф предательски размотался, пока я принимал участие в побоище, и ошейник оказался на виду… Что делать? Покраснеть от стыда или побледнеть от гнева? Неприемлемо и то и другое: сестра всегда ухитряется проникнуть в мои мысли без помощи магических уловок и сразу поймет, что я притворяюсь. И стыдясь, и негодуя. Потому что… Потому что сейчас я всего лишь растерян и сбит с толку.

Шаг. Другой. Шелест лент на подоле платья. Лазурные глаза оказались совсем рядом. Так близко, что, заглянув в них, я понял: она и раньше знала об ошейнике. И о клейме. А ведь я просил Лэни…

Просил… Интересно, она доложила сразу или приберегла пикантную новость на десерт? Ну волчица, только пересеки тропинку моей судьбы! Мало не покажется!

– А где же ваш верный прихвостень? Или, точнее будет сказать, прихвостня? – Вплескиваю в голос как можно больше горечи.

Магрит укоризненно насупилась:

– Именно из-за этого я и отказала кузену Ксо.

Кузену? Ах да, он же признавался ей в любви…

– Из-за чего?

– Из-за манеры так выражаться!

– О, значит ли это, что мы бы с ним отлично спелись? – Я не удержался от заманчивой мысли.

– Надеюсь, этого не произойдет! – совершенно искренне возразила сестра.

– Почему же?

– Если два невыносимых существа найдут общий язык, невыносимой станет жизнь всех остальных. – Магрит улыбнулась, и сразу стало ясно: ей подобная перспектива кажется чрезвычайно любопытной. По крайней мере, для того чтобы воплотить в жизнь: играть на чужих нервах – излюбленное занятие в Домах. А уж если сестра поставила меня на один «горизонт» с кузеном Ксо… Обязательно надо попробовать. Вот только время выберу… А сейчас мне нужно знать совсем другое.

– Она все же рассказала вам? – настаиваю на прямом ответе.

– Разумеется, – кивнула сестра. – В любом случае Лэни трудно было бы утаить случившееся от своей половинки по cy’rihn.[16]16
  Буквально «Разделившая Жизнь». Означает особенную связь между лицами, прошедшими данный ритуал. См. Примечания.


[Закрыть] Слишком сильный всплеск эмоций.

– Всплеск? Эмоций? – Я оторопел. – Да, она показалась мне немного растерянной, но… Не более горячей, чем обычно.

– Ты удивительно ненаблюдателен! – Магрит покачала головой. – Довел бедную женщину до слез…

– До каких слез?! – Мой крик разрезал застывшую гладь холодного воздуха, и сестра сморщилась:

– Не ори. Я не глухая… До самых обычных слез.

– Да это она… – Договорить мне не позволили. Острый вишневый ноготок воткнулся в мою грудь.

– От твоих выходок можно не только расплакаться, но и сойти с ума! Что ты делал?

– А что? – непонимающе поднимаю брови.

– ПРОСИЛ!

– Что в этом странного?

– Ты понимаешь, что самим фактом просьбы поставил ее на один уровень иерархии с собой?

– Ну… – Такая трактовка собственного поступка не приходила мне в голову.

* * *

А ведь Магрит права: даже «разделив жизнь», Лэни осталась частью Внешнего Круга Стражи, частью прислуги. Обладающей исключительными правами, могущей при случае возразить господам, – но прислуги. Так заведено издревле. Так сотканы Гобелены Крови. Ничего нельзя изменить. Ничего не нужно менять. Да, я поступил непростительно глупо… Даже хуже: то, что совершил без всякой задней мысли, было (да и не могло не быть!) воспринято как утонченная издевка. Неудивительно, что Лэни рыдала – я унизил и оскорбил ее, предлагая выполнить мою ПРОСЬБУ… Оскорбил сильнее, чем мог бы мечтать. Обвинил в том, что она не справляется со своими обязанностями, и предложил исполнить свою роль. Роль господина…

Я по-детски спрятал лицо в ладонях. Вот теперь мне стыдно, и еще как.

А Магрит продолжала, каждым словом загоняя иглы под ногти моей совести:

– А потом закрылся Вуалью, намекнув, что она не в состоянии сама справиться с болью! Элрон будет рыдать и биться в истерике, узнав, какое чудовищное оскорбление ты нанес Смотрительнице: ему до таких высот расти и расти!

Дожил: меня сравнили с другим кузеном, самым ехидным из мерзавцев и самым смертоносным из домашних остроумцев. Лестно, ничего не скажешь. Проще было произнести всего два слова: «Ты сволочь». Коротко и доходчиво. И возразить нечего: сначала унизил, показав, что Лэни недостойна повелевать (как будто она претендовала на власть?!), потом указал на слабость и невыдержанность, что для воина хуже смертного приговора…

– Мне пришлось бросать все дела и мчаться сломя голову, чтобы найти забившуюся в угол и дрожащую, как щенок, волчицу…

– Вы же сказали, что она плакала? – сквозь пальцы напомнил ваш покорный слуга, потому что слабо представлял себе слезы на волчьей морде.

– Плакала. Потом. Когда мне удалось через Единение вернуть ее в человеческий облик, – с нажимом объяснила сестра.

– Через… Единение? – Неужели я довел Лэни до Последней Черты? Боги, да что же я за урод!

– Ты хоть помнишь, что число вмешательств в Обращение конечно и очень невелико?[17]17
  …число вмешательств в Обращение конечно и очень невелико? – …Проведение контролируемого Обращения допускается только в исключительных случаях: в Начале Пути или когда возникает серьезная угроза расслоения Кружев… Поскольку руководство процессом осуществляется через Единение Сознаний, образ Направляющего запечатлевается в глубинных слоях памяти Обращающегося, а ведь само прикосновение к этим слоям чревато изменениями Гобелена Крови с изнаночной стороны. Говоря простым языком, метаморф, число контролируемых Обращений которого превысит число месяцев, предшествовавших Первому Обращению, рискует потерять себя: его Сущность, впитав эманации Направляющих, перестанет откликаться своему исконному владельцу… Посему необходимо не только тщательно подходить к выбору Направляющего (который должен быть способен на время Обращения отказаться от своей Сущности), но и стараться, чтобы в каждом контролируемом Обращении состав участников оставался неизменным… («Вверх по Ступеням Обращения», Большая Библиотека Дома Дремлющих, раздел практических пособий.)


[Закрыть] – Лазурные глаза прищурились.

– Да…

– Что – да?

– Помню.

– Можешь теперь представить мое состояние, когда она кинулась мне на грудь, захлебываясь слезами? Кстати, я не смогла придумать, с какого фланга зайти, чтобы хоть немного успокоить Смотрительницу. Хорошо еще, подвернулся молоденький волчок, только-только после Клятвы… – При этих словах Магрит усмехнулась ТАК, что я отнял руки от лица и посмотрел на сестру округлившимися глазами. Если из-за моей глупой выходки поплатился жизнью еще и…

Наверное, мой ужас выглядел бесконечно забавно, потому что Магрит поперхнулась смехом:

– Успокойся, ничего с ним не случилось! Ну помяли бока немного… в жаркой любовной игре…

– Даже если так… – недоверчиво протянул я.

– Все хорошо, Джерон! – Она сделала акцент на слове «хорошо».

– Как скажете…

– Но впредь… Впредь думай, что творишь, а то ряды нашей доблестной Стражи могут сильно поредеть! – Если она и говорила серьезно, то я этого не заметил. – Ради Пресветлой Владычицы, скажи: зачем ты все это затеял?

– Я боялся… что вы… узнаете…

– Если имеешь в виду картинку и прочее – забудь.

– Но…

– Это твое личное дело.

– Я думал, что вы… будете…

– Переживать? – усмехнулась она. – Вот уж нет!

– Значит, вам все равно… – Огорченно вздыхаю. Почему-то безразличие на вкус оказалось куда солонее неприятия.

Магрит фыркнула:

– Не все равно. Но вмешиваться в твои поступки я не буду. И вообще, когда ты начнешь жить без оглядки на всех остальных? Не спорю, это замечательное качество – думать о ближних, но… На всех не угодишь. Запомни. Затверди наизусть. Ты не должен ни перед кем оправдываться – это выглядит просто неприлично!

– Значит… – Тяжелые жернова моего соображения наконец-то добрались до зерна истины. – Значит… вы на меня не сердитесь?

– Конечно нет. – И сестра улыбнулась мне той самой улыбкой, которая всегда повергала меня в счастливый трепет.

– Спасибо! – Я не смог погасить костер облегчения и быстро коснулся губами розово-жемчужной щеки сестренки.

– Дурак! – взвизгнула она, и ее голос почти заглушил отчаянные всхлипы прыснувших во все стороны «снежинок». – Что ты наделал?! Да ты знаешь, сколько времени я потратила, чтобы подобрать эти украшения, не говоря уже о…

– Простите, dou Магрит… – Я сконфуженно опустил голову. Ну вот, испортил такой хороший разговор…

– Я теперь похожа на помело! – Сестра тряхнула выпрямившимися волосами. – Да Крадущиеся меня засмеют!

– Уверен, кузен Ксо с радостью придет вам на помощь, – не удержался я от того, чтобы подколоть Магрит. Уж так забавно она выглядела! Наверное, у женщин это общая черта: придавать внешнему виду такое значение… Только не знаю, какому больше: своему или чужому?

– Придет! – Сестра презрительно сморщила свой точеный носик. – А потом потребует за свою «помощь»…

– Он настолько неблагороден?

– Он еще большая зараза, чем ты!

– Я? – Растерянно хлопаю ресницами.

Значит, по степени «заразности» я все же проигрываю кузену? Хм. Почему же этот факт меня не радует, а, наоборот, заставляет обиженно надуться? Очень странно…

– Кто же еще? – Магрит оставила попытки вернуть своему облику прежнюю утонченность.

С огнем на щеках и во взгляде она стала похожа на совсем юную девушку. Которой любящий брат подложил лягушку в постель… Я во все глаза смотрел на сестру, только сейчас, пожалуй, впервые догадываясь, насколько юна ее душа. Как Магрит удалось выдержать битву со временем? Нет, даже не со временем – с тем зыбучим песком забот, который засосал ее после смерти матери? Как?

Очень просто. Истинное могущество не нуждается в костылях заклинаний, злата и хладной стали, оно само лежит в основе. Оно создает мир вокруг себя…

Магрит поймала мой восхищенный взгляд и забавно скривилась:

– Только не смей падать ниц и возносить мне хвалу!

Я тряхнул головой, избавляясь от наваждения:

– П-почему? Какую хвалу?

– Надо было пристроить тебя в компанию жрецов, ты бы у них был самым… блаженным.

– Жрецов? – Отчаянно не поспеваю за шутками сестры.

– Такими тарелками смотрят только на то, чего нет! Любой бог был бы горд, заимев молельщика вроде тебя…

В небесной лазури взгляда всполохами молний метался смех, и я невольно улыбнулся в ответ, хотя не понял до конца, что же так развеселило сестру. Магрит грозно сжала губы, но мгновением позже передумала устраивать мне выволочку:

– У меня много неотложных дел, Джерон, поэтому будем говорить о главном и серьезно.

– Согласен, – кивнул я и перехватил нить беседы: – Как вы здесь очутились?

– Услышала Зов. – Плечики сестры устало скользнули вверх-вниз.

– Но…

– Да, построение фраз было чисто эльфийским, но акцент… – Магрит фыркнула. – Твой След очень легко почувствовать. Если, конечно, знать, что он из себя представляет.

– И вы…

– Ринулась на помощь? Скажем так: решила взглянуть, как обстоят дела. Оказалось, не зря: за тылом нужно следить, а не на чудеса надеяться!

– Да я и не надеялся… – смущенно пробормотал ваш покорный слуга.

– Это хорошо, – похвалила Магрит. – Во всем нужно рассчитывать на свои силы. Но… – тут она хитро прищурилась, – и от чужих отказываться не следует!

– Dou Магрит… – Я запнулся, подбирая слова. – Как мне загладить свою вину перед Лэни?

Сестра нахмурилась и погрозила мне пальцем:

– И думать не смей! Мало мне одного раза… Нет, к волчице я тебя не подпущу.

Не подпустит? Мне же легче!

– Хорошо, тогда… Передайте ей, что я… не хотел…

– Не буду ничего передавать, – отрезала Магрит. – С шадд’а-рафом ты же нашел верный тон? Вот и с Лэни нужно придерживаться схожей манеры поведения.

– Какой манеры? – обескураженно переспросил я. – Верный тон?

– Еще какой верный! – неожиданно подмигнула сестра. – Старик поспешил выразить свое почтение Дому и едва не принес Клятву… Признаться, я с трудом удержалась от искушения присоединить к Страже Песчаное Племя! Однако, принимая во внимание обстоятельства, решение этого вопроса было отложено на более позднее время и передано другому лицу.

– Какому лицу?

– Тебе, конечно! Все, что касается кошек, будешь решать именно ты. В конце концов, ты всегда любил этих пушистых царапок!

Я? Кошек? Принимать Клятву? Или отказать, публично унизив все Племя? Голова привычно пошла кругом. Сестра, заметив мою растерянность, поспешила успокоить:

– Не волнуйся, это еще не скоро! Кстати, тебе все равно придется посетить Дом.

– Зачем? – тупо промямлил я.

– Потом узнаешь, – отговорилась она.

– Все же… Скажите Лэни, что я… мне стыдно.

– Чтобы еще больше ее запутать? – прищурилась Магрит.

– Запутать? – Каждая фраза сестры успешно повергала меня в состояние, близкое к шоковому.

– Она и так не знает, чего от тебя ожидать, дурачок… Ты теперь для волчицы самый опасный противник, потому как абсолютно непредсказуем.

Я смутился. Да уж, непредсказуем… А мне кажется, что излишне прямолинеен и прост.

– Впрочем, может, тебе удастся придумать что-нибудь… Но до тех пор к Лэни не подпущу! Для меня твои чудачества дело привычное, а она, бедняжка, уже на грани помешательства!

– Простите… – Я отвел глаза.

– За что? За то, что ты такой, какой есть? – усмехнулась сестра. – Извиняться нужно только за то, что противно твоей природе!

– Как это? – Я окончательно потерялся в поучениях Магрит.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – насторожилась она.

– Вполне… Учитывая обстоятельства, – отвечаю совершенно честно.

– Непохоже… – недоверчиво протянула сестра. – Если не понимаешь простых вещей… Впрочем, у тебя всегда наблюдались проблемы с усвоением уроков.

Я вздохнул. Да, мозги работают со скрипом. Знать бы, чем их можно смазать…

– Пусть размышления над моими словами станут твоим домашним заданием! – тоном строгой наставницы возвестила Магрит. – Все равно бездельничаешь…

– Я не… – Обижаюсь. Мало ли у кого какие дела.

– Пожалуй, сегодня ты кое-что сделал, – оборвала меня сестра. – Я бы даже сказала: наделал… Поосторожнее с эльфами, Джерон: не делай им больно. Это моя ЛИЧНАЯ просьба.

Я заглянул в лазурные глаза. Серьезные, как никогда. Нужно прислушаться…

– Да, dou Магрит.

– Что – да?

– Не буду делать им больно. Если больно не сделают мне, – внес я необходимое уточнение.

– Согласна, – кивнула она. – По счетам нужно платить.

Сестра прислушалась к чему-то оставшемуся для меня неведомым и огорченно выдохнула:

– Настала пора для прощальных слов.

– Уже уходите? – Как всегда, в тот момент, когда расставание особенно остро колет сердце.

– Да. О чем подумать, у тебя есть. Чем заняться – тоже. Советовать ничего не буду. Просить? Уже. Достаточно на сегодня.

Магрит оказалась совсем рядом, подхватила концы болтающегося шарфа и обмотала их вокруг моей шеи.

– Простудишься… – Тонкие пальцы коснулись клейма. – Нэгарра[18]18
  «Нэгарра – переводится со Старшего Языка как „последний всплеск крыльев“. Так именуется последовательность действий, предпринимаемая для совершения ухода из жизни по каким-то веским причинам. Помимо духовной смерти и полного физического развоплощения Уходящего-За-Порог вызывает значительные разрушения в окружающем пространстве. Поэтому не стоит находиться рядом с тем, кто призывает Нэгарру: помешать все равно не сможете, а пострадаете весьма чувствительно». («Практики магические и не-магические, или Инструментарий Хранителя», Малая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.)


[Закрыть] была вызвана этим?

Я предпочел не отвечать, но сестра прочла ответ в моих глазах.

– Бедный мальчик…

Она повернулась, собираясь ступить на Тропу, и я окликнул ее, запоздало вспомнив о деле:

– Dou Магрит!

– Что-то еще? – недовольно спросила та, чьи мысли были уже за сотни миль от лесной поляны.

– Эти трупы… С ними нужно что-то сделать…

– Не маленький, придумаешь!

Воздух вокруг Магрит взметнулся снежным вихрем. Вдох. Сверкающие прозрачные осколки Пространства, тая, печальной поземкой скользнули по бурой траве. Сестра ушла. Ушла, оставив вопросы и ответы. Вот только они никак не хотели выстраиваться парами…

Фрэлл с загадками, у меня есть заботы поважнее. Например, еще раз пройтись по телам с целью выяснения подробностей.

* * *

Так я и сделал. Порылся в кошельках, ощупал одежду на предмет потайных карманов, заглянул в седельные сумки… Ничего. Немного монет (которые с чистой совестью позаимствовал), но ни клочка бумаги, проливающего свет на личность и истоки намерений того, кто замыслил расправиться с эльфийкой. Единственная вещь, которая могла бы что-то рассказать о причинах несостоявшегося преступления, пряталась от меня на груди капитана.

Простой медальон величиной с большой орех и такого же цвета – как ореховая скорлупа. Металл? Я повертел в пальцах найденное украшение. Хотя красоты от него примерно столько же, сколько и от… Ноготь царапнул глад-кую – без узоров и надписей – поверхность. Не поддается, но… Это не металл. Дерево. Твердое, тщательно отполированное дерево. Уже интересно… Если учесть, что оно к тому же хранит обрывки чар… Кто у нас любит работать с деревом? Листоухие, кто же еще! Есть небольшая вероятность, конечно, что сей медальон принадлежит моей знакомой эльфийке, но я не уверен. Ни одного значка. Кожаный шнурок продет в широкое плоское отверстие. Эльфы не носят такие безделушки – не их стиль. Эта штучка была изготовлена с определенным умыслом… Если я правильно определил по щекочущим пальцы фрагментам волшбы, в тот миг, когда капитан попрощался со своей душой, медальон исторг из себя послание. Но какого рода? И кому? Адресата уже не определить – маг, поднаторевший в заклинаниях сообщений, возможно, уловил бы направление, а я… Даже пробовать не буду. Поскольку Сила, впрыснутая Мантией в Зов эльфийки, привела к столь… занятным результатам, то, пожалуй, вашему покорному слуге надо впредь осторожнее использовать сию способность. Не так уж она безобидна, как казалось на первый взгляд…

Однако с трупами надо что-то делать. И с лошадьми – тоже. Вести в деревню? Чтобы потом стражники, посланные установить, что случилось с их сослуживцами, обнаружили, например, форменную сбрую у беспечных селян? Да и лошадки будут узнаны за милю! По той же причине нет смысла идти за лопатой, чтобы прикопать тела в лесу: кто-то подсмотрит, кто-то запомнит, слово за слово, и… Плакала моя головушка.

Нет, будем действовать иначе.

Я подошел к краю поляны, туда, где можжевельник утопал в блекло-зеленом мху. Закрыл глаза, спускаясь на другой Пласт мироздания, погружаясь в путаницу серебристых лучиков Силы, снующих по лесу.

Один из бесплотных огоньков оказался рядом – я поймал его в замок ладоней, отсек от искристой дорожки и поднес к губам:

– Хозяин Леса, мне нужна твоя помощь… – шепчу так тихо, что и сам не слышу своего голоса, но плененный огонек заметался в пальцах и стремительно упорхнул прочь, едва ладони разжались…

А спустя вдох чешуйки на стволах сосен прошелестели:

– Чего желает dan-nah?

– Я немного… насорил, – улыбаюсь чуть смущенно. – Надо бы прибраться…

– Все что будет угодно dan-nah… – пообещал тихий хруст веток.

– Лошадей – тоже… Они не должны покинуть лес. И эти, и другие – те, что прошли по тропе к дому доктора. Это возможно?

– Желание dan-nah – закон для нас…

Я поморщился, но спорить не стал. Не ко времени.

– Благодарю, Хозяин Леса.

Поворачиваюсь и ухожу с поляны навстречу своим мыслям, не оставаясь смотреть, как коченеющие тела медленно, но верно погружаются в землю, а лошади взбрыкивают и уносятся в чащу.

Вот и свиделись, сестренка. Из-за нежелания умирать, вспышки упрямства, которая заставила меня поучаствовать в эльфийском Зове. О чем я только думал? О чем… О спасении, конечно. Но даже не предполагал, с каких неожиданных сторон это самое спасение прибудет. Непонятная девица, вытащенная из Сундука Времени, и… Старшая сестра, разговаривающая таким тоном, будто мы расстались вчера вечером. Возможно, для нее несколько лет идут за одну ночь, но я-то их ПРОЖИВАЮ, а не пролетаю!

Как неуклюже я себя вел… Стыдоба, и все тут. Надо было отвесить элегантный поклон и первым делом осведомиться о здоровье родственников, хотя… Магрит подняла бы меня на смех. Такой, какой есть… Как она сказала? «Извиняться нужно только за то, что противно твоей природе». Ну да, конечно. Вздумал бы волк извиняться перед олененком, которого собирается загрызть! Или лекарь вдруг сказал бы больному: «Вы уж извините, но я сейчас буду вас исцелять…» Несусветная глупость. Сестра права. Впрочем, мне не припомнить ни одного случая, чтобы она в чем-то ошиблась. Такого просто не бывает. Не может быть. Любопытно, Магрит уже родилась мудрой или где-то нашла это сокровище – способность проникать в суть вещей и объяснять эту суть окружающим? Объяснять даже против их воли и желаний…

Я понял, что ты сказала, сестренка. Но, фрэлл меня подери, если я знаю, как применить это высказывание к себе! Какова моя природа – кто бы мне объяснил?!

Когда я был настоящим?

В тот момент, когда, дождавшись погружения солдат в пучину агонии, добил их скупыми и бесстрастными ударами?

Когда рискнул и отправил Зов, намереваясь помочь бродячим артистам?

Когда подминал под себя хрупкое тело Рианны?

Когда похоронил последнюю надежду на доверие?

Кто я? Убийца? Слюнтяй? Благородный рыцарь? Торгаш? Наставник? Палач? Поэт? Кто я?

КТО Я?

Крик разнесся по глади остывшей реки. Фрэлл, каким ветром меня сюда принесло? Почему ноги из десятка тропинок выбрали именно эту?

Я оторопело уставился на темную воду, вязким зеркалом растекшуюся в шаге передо мной. Едва не влез ведь… Только не хватало искупаться в ледяной воде! Ну не совсем ледяной, преувеличиваю, конечно, но… Я и в жару ухитряюсь простудиться, так что ближе к зиме – сами боги велели…

Рябь хрусталиками всколыхнула поверхность реки. За сотню гребков от меня. За полсотни. Совсем близко…

– Светлых ночей, dan-nah! – Озорные лужицы глаз, прозрачная кожа, волосы, ручейками стекающие на обнаженные плечи.

Водяничка.

– Теплой зимы, милая, – улыбнулся ваш покорный слуга.

– Вы знаете, что пожелать, dan-nah. – Бледные губы изогнулись в довольной гримаске. – Пришли попрощаться?

– С чего ты взяла? – удивился я.

– Люди, которые приходят к реке парами, редко хранят молчание, – невинно пояснила водяничка. – Вы скоро уедете…

– Не буду отрицать, – киваю. – Пожалуй, стоит попрощаться. На всякий случай…

– Прощаются не на «случай», а на «время»! – мудро заметила малышка.

– И как долго ты не хочешь меня видеть? – нарочито небрежно осведомился я.

– Да век бы… то есть нет… то есть… – струсила водяничка.

– Не бойся, милая: если я и вернусь к твоей реке, то очень не скоро.

– Это хорошо, – обрадовалась она.

– Надоело рыбу таскать? – грозно нахмурился я.

– Да как вы могли такое подумать?! – оскорбилась водяничка. – Да я хоть каждый день… Я…

Она осыпалась сотнями капель. Я удивленно поднял бровь. Это еще что за выходки? Обиделась? Я же только пошутил…

– Вот возьмите! – Когда внучка Хозяина Реки снова приняла подобие человеческого облика, в ее руках затрепыхалась крупная рыбина. Россыпь пятен по темному серебру чешуи. Ольмский лосось? Здесь? Откуда? А впрочем, река берет свое начало в предгорьях, и вполне…

– Прощальный подарок? – Мой взгляд последовал за стремительным полетом рыбы. Вплоть до его завершения у кромки тростника.

– Все бы вам смеяться… – надула губы водяничка.

– Извини, я не хотел тебя обидеть… – Привычно смущаюсь.

В сознание колокольным звоном ударили слова Магрит: «Извиняться нужно только за то…» Знаю, знаю, сестренка! Но позволь мне – пока я еще не решил, кем являюсь, – позволь ошибаться и делать глупости… Я исправлюсь, обещаю! Как только пойму, в чем состоит моя природа. Но, фрэлл подери, почему мне так не хочется это понимать?

– Как dan-nah может обидеть? – изумилась водяничка.

Правильно, милая. Любое слово хозяина – закон. Но я не хочу быть «законом». Ни для кого. Даже для мелкой речной нежити… Не хочу. Приказывать? О нет! Я не чувствую в себе ЭТОЙ силы… Да, мне не дадено умение ни исполнять чужие приказы, ни раздавать свои. Слишком тонкое искусство: приказ должен быть отдан так, чтобы непременно оказался выполненным. Слишком опасное: приказывая, берешь на себя ответственность за судьбу тех, кто выполняет твою прихоть…

– Забудь! – Я махнул рукой. – Лучше ответь на вопрос: о чем ведунья говорила с рекой?

Водяничка провела ладонью по воде. Прозрачные пальцы прошли сквозь хрусталь речного зеркала, не потревожив ни капельки.

– Она хотела знать о вас.

– Узнала?

Малышка недоуменно посмотрела на меня:

– Как вы могли так подумать?!

– «Как» подумать?

– Если мы живем в реке, это не значит, что мы не чтим Старших! – вздернула носик водяничка.

– Я не это имел в виду… Что вы сказали ведунье?

– Правду.

– Какую? – продолжил допытываться я.

– Вы dan-nah. – Она бесхитростно улыбнулась.

Верно, милая. «Хозяин», что еще можно сказать? Все равно что, услышав в ответ «солнце», переспрашивать: а что это такое? Речная нежить и не думала изворачиваться. Вся беда в том, что даже самую правдивую правду способен понять только тот, кому ведома истина…