Текст книги "На полпути к себе"

– По какому праву ты вмешиваешься? – Он даже проглотил «lohassy», завороженно следя взглядом за движениями стрелы в моих руках.

– По праву того, кому «глашатай» позволил себя взять, – медленно, с нажимом на каждое слово пояснил я.

Лиловые глаза сверкнули:

– Ты хочешь принять вызов вместо нее?

– Разве хочу? Я уже его принял. Или тебе недостаточно? – Делаю вид, что обиделся.

Намерен соблюсти все традиции? С превеликим удовольствием! И я сложил стрелу пополам…

Просто так сломать древко «глашатая», как и любой другой эльфийской стрелы, невозможно. Если не знать одного небольшого секрета… Складывать нужно, одновременно разводя концы в стороны, тогда древко, изгибаясь и скручиваясь, не выдерживает напряжения и легко ломается. Что и демонстрирую…

Две половинки «глашатая» полетели под ноги эльфу. Тот посвятил несколько вдохов изучению обломков стрелы, потом поднял взгляд на меня:

– Надеюсь, ты понимаешь, что только что сделал…

– Я-то понимаю, не беспокойся! – Широко улыбаюсь. – Но помимо твоих игр в мстителей есть еще одна вещь, которую, уверен, понимают все здесь присутствующие. – Я сделал многозначительную паузу, добился того, что все взгляды переместились на мою скромную персону, и продолжил: – Пока мы морозим сопли, ужин благополучно остывает! Не знаю, как вы, а я люблю есть горячую рыбу! Ну-ка быстро в дом! Кто последний – моет посуду!

Моя хулиганская выходка имела успех: даже Мин согласно кивнула головой, направляясь на кухню. Эльфийка, правда, слегка нахмурилась (наверное, не хотела оставлять меня наедине с Кэлом), но скрылась в дверях. Доктор вежливо пропустил дам вперед, оглянулся, словно говоря: «Не задерживайся!» и тоже прошел в дом.

Я выжидательно посмотрел на эльфа. Тот ответил недоуменно-надменным взглядом.

– Ну а тебе что, нужно отдельное приглашение?

– Куда?

– На ужин! Или ты не любишь рыбу? – осведомляюсь как можно невиннее.

– Ты хочешь, чтобы я, разделив пищу… – Эльф искал подводные камни там, где их нет. Осторожный, зараза! Ну ничего, не с такими справлялись… Мерзопакостнее вашего покорного слуги вряд ли кто найдется в этих краях.

– Я хочу, чтобы ты прежде всего поел. Или предпочитаешь сражаться на голодный желудок?

В темно-лиловых глазах легкой тенью скользнуло удивление.

– Ты предлагаешь просто поесть?

– Я не предлагаю. Я настаиваю! Учти, нас никто ждать не станет, сожрут все за милую душу!

Он колебался, и я нанес завершающий удар:

– А завтра, только, умоляю, не на рассвете – слишком холодно, – мы с тобой займемся делами. Плотно перекусив и хорошенько выспавшись. Против такого развития событий не возражаешь?

Губы эльфа дрогнули, но я так и не дождался ответа. Листоухий кивнул – не мне, а, скорее, самому себе – и проследовал в предложенном направлении.

* * *

Разумеется, посуду мыл я. И не только потому, что последним пришел на кухню: можно подумать, были другие кандидаты!

Ужин прошел в молчании, зато быстро. Эльф, закончив со своей порцией, спросил у доктора, где можно расположиться на ночлег, на что Гизариус пробормотал что-то вроде: «Дом в вашем распоряжении…» Дядю Гиззи мне было искренне жаль: не каждый день к тебе на двор ступает нога листоухого. А если сразу двух… Тут и у человека, начисто лишенного веры в чудеса, голова начнет пошаливать.

Мин проглотила от силы пять кусочков рыбы, заявив, что не голодна. Слышать такие слова из уст изрядно потрудившейся воительницы было странно, но я подавил удивление, старающееся пробиться на свет в виде шуточек и ехидных расспросов. Ну не хочет есть – и ладно. Мне больше достанется…

Впрочем, я и сам съел рыбы ровно столько, сколько хватило для притупления голода. Если завтра мне предстоит поединок, негоже набивать желудок под завязку… Эльфийка тоже ела плохо и большей частью смотрела на меня, а не в тарелку. Я даже пожалел, что сел напротив, – надо было улизнуть на другой конец стола и наслаждаться одиночеством.

Когда рыба и грязная посуда закончились, в кухне остались только я и эльфийка, причем бирюзовый взгляд красноречиво намекал на необходимость обстоятельной и долгой беседы. Что ж, поговорим…

Я налил в кружки немного осеннего эля и вернулся за стол. Женщина пригубила предложенный мной напиток, покатала приторную горечь на языке и спросила:

– Зачем ты влез в чужие дела?

– Чужие? – Я притворно оскорбился. – Помнится, вы нарекли меня своим resayi… Это ли не причина принимать участие в вашей судьбе?

– Ты настолько глуп или настолько хитер? – сузила глаза эльфийка. – Судя по твоим действиям, ты прекрасно осведомлен о смысле «чистого поединка» и о его возможных последствиях… Тогда – почему? Надеешься устоять против чистокровного эльфа?

– Не надеюсь, – признался я. – Но как-то не хотелось позволять ему…

– Обижать беременную женщину? – усмехнулась она, проводя пальцами по гладкому боку кружки.

– Примерно.

– Глупый… Если кому и грозила опасность, то только Кэлу… При равных условиях я всегда была сильнее его.

– А при «неравных»? – Не могу удержаться от вопроса.

– Тем более! – хохотнула она. – Мне не составило бы труда победить… Но ты решил поиграть в благородство, чем, признаться, немного меня напугал.

Так вот почему она тянула с принятием вызова! Прекрасно зная, что возьмет верх в поединке, эльфийка не хотела доводить дело до смертоубийства… А я-то хорош! Как всегда, по уши в дерьме очутился… Хотя… Зачем я вру? Мне нужен был поединок. Очень нужен. Если я сейчас не убью в себе неприязнь к листоухим, то в дальнейшем удобного случая может и не представиться… Тем более теперь, когда та, смерти которой я искренне желал, назвала меня своим «творцом»… Мне просто необходима драка. С самим собой прежде всего. Грубая, жесткая, бескомпромиссная драка. А тут подвернулся такой замечательный противник! Умный, опытный, расчетливый… Да, бросая вызов эльфийке, он был охвачен эмоциями, но ответил-то ваш покорный слуга! А это значит, что завтра эльф будет сражаться рассудком, а не сердцем, и это вдвойне интереснее!

Эльфийка наблюдала за тенями, бегущими по моему лицу, и в какой-то момент догадалась, о чем я думаю:

– Ты нарочно вмешался, да?

– Нарочно? – Растерянно поднимаю брови.

– Разумеется! – неожиданно горячо воскликнула женщина. – Ты решил умереть и ухватился за первый подходящий случай!

– Позвольте возразить: я и не думал о смерти. По крайней мере, о смерти тела… – задумчиво добавил я.

– Неужели? – В бархате голоса прорезалось ехидство. – Ты принял вызов слишком опасного противника, понимаешь? Один из вас не доживет до следующего вечера, и я боюсь, что закат встретишь вовсе не ты!

– Боитесь? – удивляюсь. – Почему же? Вам удобнее будет раз и навсегда избавиться от такого кредитора, как я…

– Вот уж действительно, много ума – тоже горе… – пробормотала эльфийка. – Я запрещаю тебе умирать!

– На каком основании?

– Ты обязан услышать первый крик моего ребенка и убедиться, что Дар Жизни не потрачен впустую! – отрезала она, и я судорожно вцепился пальцами в кружку.

О таком варианте и не подумал… Даже не предполагал…

Ответственность, будь она проклята! Эльфийка права: если мое нечаянное вмешательство в Узор Судьбы отразилось на… А собственно, почему отразилось? И я попросил:

– Отложим прения по этому вопросу… на некоторое время. Лучше расскажите, из-за чего на вас так зол этот… Кэл.

Эльфийка куснула губу. Совсем по-человечески.

– Ты имеешь право знать… История давняя и… не очень-то приглядная. Случилось так, что мой последний возлюбленный оказался таковым и для сестры Кэла. Мийа сгорала от неразделенной страсти, а счастье улыбалось мне. Какое-то время верилось, что она смирилась и постаралась забыть, однако нелепая случайность унесла мою любовь в Серые Пределы, и Мийа… обвинила в этом меня. Конечно, обвинения были плодом помутившегося от горя рассудка, а не истинными обстоятельствами, но ее это не смущало. Мийа настояла на сборе Совета Кланов – только для того, чтобы ее претензии были сурово отклонены. Возможно, она сумела бы успокоить чувства, если бы… Если бы я не сказала, что жду ребенка, плоть от плоти моего возлюбленного… Мийа окончательно обезумела и атаковала меня каскадом самых сильных чар, на какие только была способна… Я лучше обращаюсь с клинком, чем с заклинаниями, но сумела устоять. Под первым натиском…

– Был и второй?

– Был… – Вспоминая, эльфийка мрачнела. – Еще сильнее. Еще смертоноснее. Не знаю, как ей удалось достичь таких высот, ведь она никогда не считалась искусной заклинательницей…

– «Рубиновая роса», – подсказал я.

– «Роса»? – Она обдумала эту мысль, затем согласно кивнула. – Очень похоже… Так вот, натиск усилился вдвое…

Эльфийка скупилась на подробности. Возможно, не хотела воскрешать в памяти столь болезненные события, а возможно… Не могла это сделать. И не потому, что откровенничать с человеком постыдно для эльфа, а потому что… И у людей, и у эльфов есть одно чудесное свойство – забывать. Сглаживать острые углы обид и разочарований. Закрывать чехлами отслужившую свое мебель. Ни в коем случае не выкидывать, нет! Любая мелочь навеки остается в памяти, но… Лишь для того, чтобы иногда – под стук осеннего дождя или в алых лучах заката – вынуть старую безделушку из шкатулки, согреть своей ладонью, снова почувствовать печаль или радость… Они не будут слишком яркими, эти чувства – с течением времени меркнут любые краски, – но, утратив свежесть, настоятся, словно вино, и в самом простом событии появится глубина, которую ты не мог заметить… Не хотел замечать…

Люди забывают быстрее. Как и живут – быстрее. Тоска эльфов может длиться столетиями – пока не случится что-нибудь настолько светлое и радостное, что места для страданий останется слишком мало и эти самые страдания, поворчав, уснут в одной из дальних кладовых…

Я слушал неторопливый рассказ эльфийки, поглаживая пальцами теплое дерево столешницы, а перед глазами… О, перед глазами метались тени…

«Это ты, ты во всем виновата, только ты!» Фиолетовая бездна безумных глаз чернеет с каждой минутой. Прекрасное лицо искажается под умелыми ласками злобы. «Если бы он остался со мной, был бы жив и по сей день!» – «Успокойся, Мийа… Тебе нужно отдохнуть, послушать музыку…» – «Какая музыка?! Не тебе решать, что мне нужно! Убийца!» В бирюзе ответного взгляда плещется сожаление. Искреннее сожаление. «Не обвиняй меня, Мийа… Он продолжает жить, что бы ты ни думала…» Тонкие черты кривятся и текут. «Да! Жить! Где?!» Спокойная и мудрая улыбка. «Во мне… У меня будет ребенок, Мийа…» Твердь сознания разверзается окончательно. Ребенок… Последняя капля, подточившая скалу духа. «Этому не бывать!..» Молния срывается со скрюченных пальцев…

– Я бы не смогла справиться, но… Должно быть, моя любовь проложила дорожку в Серые Пределы – на один короткий вдох возлюбленный вернулся ко мне. Вернулся, чтобы защитить свой последний дар… Возникшая где-то в глубине Сила смыла атакующие и защитные чары Мийи… Она умирала и, зная это, ударила всем, что смогла собрать… Не знаю, что именно произошло – я не слишком сведуща в магических материях, – но… Что-то нарушилось. Позже, когда лучшие лекари и заклинатели осматривали меня, выяснилось: ребенок… Нет, не умер: скорее застыл на границе между жизнью и смертью. Не исчез и не остался… Когда я перестала его чувствовать, мир рухнул. И никто не мог предложить помощь. Никто не знал, как вернуть его душу…

Она говорила ровно и достаточно спокойно, но жилка на виске выступала все заметнее. Выдержка воина, запирающего боль в груди. Это достойно восхищения, однако временами очень и очень вредно.

– Скорее всего, душа ребенка была вытеснена в один из Межпластовых Карманов. Неудивительно, что ваши чародеи не знали решения задачи. Следовало бы обратиться к более сведущим…

– Я обращалась ко всем! – почти выкрикнула она, но тут же опомнилась, понижая голос: – Ко многим… Меня раздирала тоска. Такая глубокая, такая горькая, что я не замечала смены дня и ночи… Я не чувствовала своего ребенка, своего единственного ребенка, первого и последнего…

– Почему же – последнего? – Странно и удивительно. Надо уточнить.

– Один из магов… Человеческих магов… Пообещал помочь. Но предупредил, что я больше не смогу иметь детей. – В бирюзовых глазах промелькнула тень. Очень печальная. Очень страшная.

– Но он не помог? – уточнил я.

– Он обещал… Говорил, что нужно выждать время… Потребовал, чтобы я заняла место в свите маленького принца.

– В качестве личного палача? – Поверьте, я не хотел причинять лишнюю боль и без того настрадавшейся женщине, но прятать ЭТУ горечь не считал нужным.

– Не только. Я делала много… всего. Убивала… Я не помню всех мертвых лиц, и это к лучшему: иначе не удалось бы ни разу сомкнуть глаз… – Признание далось эльфийке с трудом. Потому что она признавалась в первую очередь самой себе.

– Вы так легко забирали чужие жизни? – Мои представления о листоухих не имели ничего общего с образом жестокого убийцы. Высокомерные? Сколько угодно! Гордые? О да! Прекрасные? Несомненно! Но – мясники?

– Нелегко. – Она помолчала и продолжила медленно, словно пробуя слова на вкус: – Я не могла избавиться от боли, и маг… сделал для меня порошок…

– На основе «росы», разумеется! – кивнул я.

– Очень может быть, – согласилась эльфийка. – Только не скажу, какой именно. Просто не знаю. Я… забывалась. Я отпускала себя, и освобождавшееся место занимал кто-то… чужой. Грубый. Мерзкий. Беспощадный. Бесчувственный. Я видела эту тварь, дышала вместе с ней, но… не могла противиться. Да и не хотела. Нанюхавшись порошка, я забывала о ребенке, забывала о той боли, которая терзала сердце… И не желала вспоминать.

Ай-вэй, дорогуша! Чужой… Ишь чего придумала! Зелье мага открывало двери Темного Храма твоей души, выпуская то, что обычно прячется во мраке. Не понравилась встреча со своей темной половинкой? То-то! Хорошо еще, что ты не осознала, насколько этот «чужой» неразрывно с тобой связан… Вот когда поймешь, ужаснешься по-настоящему, как ужаснулся в свое время я.

– Сколько же все это продолжалось?

– Год. Может, два. Не знаю… Время меня не волновало. Я металась от одной мерзости к другой, пока… Пока не столкнулась с тобой.

– Хм… – Я невольно напрягся. Ну вот, опять ожидается гимн чудесному избавлению!

– Как тебе удалось сделать то, перед чем оказались бессильны лучшие маги? – Бирюза взгляда настойчивой кошкой ткнулась в мое лицо.

– Я ничего не делал.

– Но…

– Клянусь, я даже не мыслил что-либо делать! Если честно, в тот момент я был до смерти напуган… – Признаюсь скрепя сердце.

Эльфийка рассеянно нахмурилась:

– И все же что-то было… Но что? Никаких чар… Ты до меня даже не дотрагивался… Я только…

Ай-вэй, сейчас она догадается… Я вжался в лавку.

– На твоей щеке выступила кровь, и я… лизнула…

Ваш покорный слуга сидел ни жив ни мертв, но изо всех старался выглядеть спокойно-безразличным. Только бы она не начала расспрашивать… Придется много лгать, а это так неприятно, так… недостойно…

Но эльфийка так и не начала задавать вопросы. Напротив, она о чем-то задумалась. Очень и очень глубоко задумалась. А когда бирюзовый взгляд вновь прояснился, я увидел в его глубине то, чего больше всего боялся. Сверкающий след встречи с мечтой.

– Твоя кровь сотворила настоящее чудо… – Голос эльфийки дрогнул от плохо скрываемого волнения. – Исполнила самое сильное и самое заветное желание… Есть одна старая легенда, в которой упоминается нечто похожее…

– Вы верите легендам? Зря, во многих из них нет и слова правды! – Язвлю, но эльфийка не обращает никакого внимания на мою попытку разрушить хрустальный замок грез.

– Эта легенда всегда меня зачаровывала. – На лице женщины не было и тени улыбки. – А теперь… Теперь я в нее верю. И понимаю, что означают слова «простота бесценного дара»… В самом деле, как просто… Нужно только повстречать на своем пути…

Я вскочил, перегнулся через стол и накрыл ее губы своей ладонью:

– Давайте оставим в покое легенды и их героев! Все не так, как вам кажется!

– Но в главном я, похоже, не ошиблась. – Глаза засияли еще ярче. – И если ради этого мне суждено было оказаться на краю бездны, я… Я благодарю свою судьбу!

Опускаюсь на лавку и страдальчески возвожу очи к потолку:

– Я же прошу: забудьте…

– Это невозможно, – качнула головой эльфийка.

– Ну хоть молчите! Это вам по силам?

– Если ты желаешь… Но почему?

– Я так хочу! Достаточно причин?

Она пожала плечами. Усмехнулась.

– Может быть, ты в свою очередь тоже кое-что сделаешь?

– А именно? – насторожился я.

– Перестанешь обращаться ко мне на «вы»! Кэла ты почему-то таким вежливым обхождением не баловал!

– Кэл… Во-первых, он мужчина. А во-вторых… вас же двое, – бесхитростно пояснил свое поведение ваш покорный слуга.

Несколько вдохов эльфийка смотрела на меня удивленно расширенными глазами, потом не выдержала и расхохоталась:

– Двое… Духи Вечного Леса… А ведь и правда…

– Вообще-то я не шутил. – Хмурюсь.

– Да-а-а-а… – простонала женщина. – Но шутка удалась!

– Рад, что повеселил… тебя. Кстати, раз уж ты назвала меня своим resayi… Как мне-то тебя величать, дитя мое? – Я поставил локти на стол и опустил подбородок на сплетенные пальцы.

Эльфийка зашлась в новом приступе хохота. Того и гляди, весь дом сбежится: еще решат, что женщине плохо…

– И?

– Саа… Саа-Кайа. – Она справилась со смехом и, сделав странно неловкую паузу, добавила: – Хами’н. Хами’н Саа-Кайа.

– «Дуновение Темного Ветра»? – Я мысленно примерил имя его владелице. – Красиво.

– Справедливо, – процедила эльфийка сквозь зубы.

– Тебе не нравится? – спрашиваю растерянно и удивленно.

– Я бы обошлась без… – Она осеклась.

– Без «Темного», да? – догадался я. – Ну и напрасно!

– Ты не понимаешь… Имя приходит вслед за делами.[23]23
  Имя приходит вслед за делами. – «…Эльфы – одна из немногих рас, уделяющая именованию огромное значение… Как правило, основное имя дается эльфу один раз и на всю жизнь: иногда при появлении на свет, реже – еще в материнской утробе. В течение жизни имя – изначально простое и однозначное – дополняется оттенками, свойственными сущности эльфа… Имя можно созидать преднамеренно, однако это чревато скрытой опасностью утратить контроль над самим собой. Если при рождении тебя нарекли „ветром“, подумай: стоит ли превращаться в „ураган“…» («Гобелены Древней Крови», том 2 – «Эльфийские Кланы», Большая Библиотека Дома Дремлющих, Архив.)


[Закрыть] Я бы хотела все исправить, но… Эту страницу из книги Судьбы не вырвать.

– И не надо! – заверяю. Наверное, излишне бодро. – Можно припомнить на эту тему множество высокоумных рассуждений, только… Ты любишь стихи?

– Стихи? Конечно! – Она слегка оживилась.

Разумеется! Какой же листоухий не любит стихи? Правда, это утверждение верно только в отношении ХОРОШИХ стихов, а те, которые просятся на язык… А, будь что будет!

Я сдул свежую пыль с одного из листов своей памяти и прочитал – без особого выражения, стараясь передать смысл, а не чувство:

 
Плох. Недостоин. Растоптан и проклят.
В сердце – осколки невинной мечты,
Горы страданий, поля пустоты.
Между никчемных друзей, одинок ли –
Будь. Всем назло. Пусть сомнения лучик
В полночь тоски улыбнется тебе:
Чистые слезы пресветлых небес
Льются на землю из сумрачной тучи…
 

* * *

Кайа слушала очень внимательно. Я должен был быть польщен, но вместо этого ужасно смутился. Наверное, потому что первый раз встретил искренне благодарного слушателя.

– Красиво, – оценила женщина и, когда я уже собирался облегченно перевести дух, добавила: – И очень точно. Ничего лишнего, чуть суховато, но… Замечательно. Однако не припомню похожих строк ни у кого из… Где ты это раскопал?

– Нигде, – буркнул я, но небрежный тон эльфийку не обманул. Бирюза взгляда дрогнула.

– Не хочешь ли ты сказать… – начала Кайа и тут же удивленно смолкла.

– Все, что хотел, уже сказал! – обреченно выдохнул я. – Забудь!

– Это… ты написал? – Эльфийка наконец выразила свое подозрение словами.

– И что? – вскидываюсь.

– Почему ты так странно воспринимаешь похвалу? – удивилась Кайа. – Злишься, ворчишь, смущаешься… Как будто… Как будто тебя никто и никогда не хвалил!

Я промолчал, но молчание в данном случае было красноречивее всяких слов.

Ты права, Кё. Никто и никогда. Потому как не за что было хвалить: поводов для насмешек и укоров я подавал куда больше… А уж стихи… Вообще никому не показывал. Впрочем, подозреваю, что весь Дом тайком изучал мои каракули. Хорошо, хоть мнение держали при себе… Детские пробы пера были ужасны, потому что не содержали в себе ничего выстраданного и пережитого – это я понимал и сам. Собственно говоря, поэтому и забросил рифмоплетство. Чтобы месяц назад вновь взяться за перо. И меня удивила легкость, с какой на бумагу легли ровные строки. Наверное, потому что теперь мне было что сказать…

– Хорошие стихи. Очень хорошие, – серьезно сказала эльфийка. – А вот мне не удается срифмовать и пару строк… Зато, – она весело подмигнула, – я умею понимать гармонию чужого творения! Это, знаешь ли, не каждому дано… А… еще можешь что-нибудь прочесть?

– Ну уж нет! – горячо возразил я. – Хватит на сегодня! Мне еще нужно выспаться и подумать о предстоящем поединке.

Как только разговор вернулся к vyenna’h-ry, Кайа нахмурилась:

– Я вижу, что ты уверен в себе, но опасаюсь исхода боя. Кэл может…

– Убить меня? – Позволяю себе улыбнуться. – О нет, он не станет меня убивать!

– И почему же я не стану тебя убивать? – В дверном проеме возникла белоснежная фигура.

– Всегда вам завидовал: уши большие, слышно далеко… – до крайности ехидным голосом протянул я. – И так трудно удержаться от…

– Я не подслушивал, – надменно обронил эльф, подходя к столу. – Я просто зашел за стаканом воды, а вы… так громко разговаривали, что ваша беседа не могла остаться тайной.

Кэл был так забавен в своем высокомерном величии, что я с огромным трудом подавил ухмылку. А вместе с ней – десяток шуток, подходящих к случаю.

Разжившись водой, листоухий вновь обратился ко мне:

– Так почему же я не стану тебя убивать?

Есть! Попался! Заглотил крючок так глубоко, что и не вытащить.

Я встал и изобразил самую наивную изо всех отрепетированных за долгую жизнь улыбок:

– Если я умру, ты до конца своих дней будешь бродить в поисках ответов!

– На какие же вопросы? – Он пытался не давать волю любопытству, но тонкие ноздри возбужденно дрогнули: ищейка взяла след.

– Например, где и при каких обстоятельствах мы встречались.

Наверное, не следовало этого говорить… Наверное. Если бы я хотел играть честно. Однако чего греха таить: в схватке с эльфом у меня почти не было шансов. Один-два, не более. Если противник слишком силен, необходимо – что? Правильно, ослабить оного противника! А что лучше разжижает решимость, чем сомнение? Достаточно бросить всего одно семечко в благодатную почву – и плоды удивят вас самих.

Если до этого момента Кэл не считал важным изучение моего внешнего облика, то сейчас просто впился взглядом. И в темно-лиловых глазах начало проступать…

– Ты?! Трактир «На пятидесятой миле»… Это был ты! – От неожиданного открытия эльф забыл о приличиях, предписывающих в отношении иноплеменников холодно-презрительный тон.

– «На пятидесятой миле»? – небрежно переспрашиваю. – Прости, я никогда и не знал, как называется та дыра…

– Я чувствовал: что-то не так, что-то неправильно… – продолжал удивляться Кэл.

– Но был больше занят Игрой, нежели оценкой ситуации, – припечатал я.

– Да кто ты такой, чтобы… – Он был близок к тому, чтобы задохнуться от возмущения.

Тот, кому удалось обвести эльфа вокруг… лорги![24]24
  Лорга – двуручное оружие, представляющее собой длинную рукоять, оснащенную с обеих концов узкими прямыми клинками. В походном положении клинки втянуты внутрь рукояти, и лорга своим внешним видом напоминает короткий посох.


[Закрыть] – Я ухмыльнулся во весь рот.

Кайа слушала наши препирательства с некоторым не то чтобы удивлением, скорее с растерянным недоумением.

– Зачем ты устроил этот маскарад? – Эльф оказался так близко, что я не видел почти ничего, кроме яростного лилового огня его глаз. Яростного из-за проигранной партии. И кому? Какому-то презренному… О, как же разозлился мой противник! Впрочем, этого я и добивался. Закрепим успех?

– Устраивал не я, но… я не был против. Признаться, не ожидал, что ты купишься на…

– Куплюсь?! – с силой выдохнул он. – Что тебе было нужно?

– Весело провести время, водя тебя за нос… А вот зачем ты приобрел несколько листочков «рубиновой росы»?

Мой выпад был безупречен: Кэл напрягся, а Кайа… Кайа выскочила из-за стола и менее чем через вдох уже стояла между нами.

– Ты покупал «росу»? – Я бы на месте эльфа, заслужив такой взгляд, пошел бы и повесился на ближайшем дереве. Чтобы не мучиться.

– Это не имеет отношения…

– А мне кажется, что имеет! – отрезала Кайа. – И ты все-все расскажешь… После поединка.

– Может быть, – сузил глаза эльф.

– Безо всяких «может быть»! – тоном, не терпящим возражений, заявила эльфийка. – Воду нашел? Еще что-то нужно? Нет? Тогда будь любезен избавить нас от своего общества!

Кэл проглотил оскорбление и, гордо вздернув подбородок, удалился. Я укоризненно покачал головой:

– Ты так жестко с ним разговаривала… Словно…

– Я учила его обращаться с оружием, – нехотя призналась эльфийка.

– Так вот почему ты говорила, что «всегда была сильнее»… Что же, ученик попался не слишком способный и не смог превзойти учителя?

Миг она вслушивалась в эхо моих слов. Потом уверенно заявила:

– Сейчас ты точно шутишь!

– Шучу, – сдался я.

– Он умеет фехтовать. А ты?

– Меня учили, – отвечаю предельно уклончиво.

– Этого недостаточно! Хочешь, чтобы тебя проткнули первым же выпадом?

– Не хочу. Давай подождем до завтра? – Я двинулся к двери.

– Что изменится с рассветом? – недоверчиво спросила Кайа.

– Может быть, все. Может быть, ничего, – улыбнулся я.

Эльфийка помолчала, внимательно глядя на меня. Нет, не на меня. Внутрь меня. Что она увидела? Не знаю. Но увиденное заставило ее сказать:

– Прости.

– За что? – опешил ваш покорный слуга.

– Ты, наверное, решил тогда: я смеюсь над тобой? Решил… – Она вздохнула, заметив мое замешательство. – А я… Я смеялась от счастья. Просто от счастья. Хотя не спорю: ты выглядел так забавно, смутившись… Кстати, почему?

– Что – почему?

– Обнаженное тело не вызвало у тебя сильных чувств, а признание заслуг заставило покраснеть. Почему? Ты равнодушен к женской красоте?

Я молчал, не зная, что сказать, и царапал ногтем дверной наличник.

И Кайа сжалилась:

– Хорошо. Забираю свой вопрос назад… А Кэл… Если уж ты один раз смог его переиграть, то – кто знает?

– Доброй ночи! – пожелал я, ступая на лестницу.

– Доброй ночи! – ответила она, кутаясь в пушистый платок.

* * *

Я вздрогнул как от удара и открыл глаза. Спать не было больше никакой возможности.

За окном темень. Ну разумеется, ночь еще не закончилась! Сколько же времени мне удалось провести в объятиях сна? Два часа? Три? Пять? Фрэлл его знает… Самое удивительное, я выспался и чувствовал себя даже не бодро, а как-то… возбужденно. Конечно, поединок и все такое… Нет, вру. Причины моей странной оживленности кроются гораздо глубже…

Слишком много мыслей в голове. Слишком. Сталкиваются одна с другой, набивают шишки и – нет чтоб извиниться! – обзывают друг друга такими грязными словами, что трудно удержать смех. Мысленный, но такой реальный…

Прежде всего после слов эльфийки я успокоился. Немного. Значит, она относится ко мне вполне лояльно и дружелюбно… Отрадный факт. Тем легче будет отражать эти чувства на саму Кё. Зеркало, помните? И потом, я стал папочкой! Пусть дочка слегка великовозрастная, но, судя по всему, достойная. А весной я стану папочкой во второй раз… Уф-ф-ф, голова приятно кружится. Не ожидал от себя такой прыти… Впрочем, изнанка у моей смешливости очень даже серьезная.

Кровь, исполняющая желания? Отнюдь, Кё: все происходит совсем иначе. Но я, пожалуй, не буду разрушать твою веру в чудо. Кровь… По скупому рассказу можно предположить, что душа ребенка была закрыта в одной из Складок Пространства. Уж каким образом Мийе удалось раздвинуть, а потом задвинуть Полог, гадать не буду. Есть великое множество способов и подходов, одно перечисление которых займет все время до рассвета… Наверняка сестричка Кэла рассчитывала оборвать тоненькую нить, связывающую душу с начинающим сплетаться Кружевом, но не смогла. Зато дверь закрылась плотно, непреодолимо… Для всех, кроме меня. И капельки крови, слизанные эльфийкой, разнесли эту самую дверь в щепочки… Однако риск был слишком велик: я никогда бы не решился по доброй воле сорить своей кровью направо и налево. Особенно без тщательной подготовки. Шадд не в счет: в том случае ваш покорный слуга все продумал… Повезло и мне и Кайе. Кровь выбрала самый сильный очаг магии в ее теле и уничтожила чары Мийи. Но страшно подумать, что могло бы произойти, окажись капельки чуть больше, а заклинания – чуть слабее… И дело даже не в возможности cy’rohn:[25]25
  Cy’rohn – буквально «Разделивший Путь». Древний ритуал, устанавливающий означенную связь, применяется очень редко и считается постыдным, в силу того что в паре, которая провела «разделение», главенствует тот, чья кровь оказалась сильнее. Причем второй участник зачастую оказывается в подневольном положении и может полностью утратить способность самостоятельно принимать решения. «Разделение Пути» практикуется в тех случаях, когда один из пары не может существовать без контроля извне. Иногда упомянутый ритуал помогает спасти жизнь, но за это приходится платить слишком дорогую цену тому, что руководит парой, потому что он должен жить «за двоих».


[Закрыть] есть вещи и посерьезнее…

Теперь понятно, почему эльфийка выбрала именно ЭТО клеймо! Подсознательно она всегда думала только о своем нерожденном и неумершем ребенке…

Значит, она обучала Кэла фехтованию? Забавно… Мастер клинка? Кто бы мог подумать… Впрочем, почему бы и нет? Женщины умеют сражаться, просто… Не считают эту забаву самой интересной из существующих. Та же Магрит легко справлялась с Майроном в семи схватках из десяти, но, к моему глубокому сожалению, редко устраивала показательные бои – а ведь гораздо интереснее наблюдать за фехтовальным поединком, чем самому.

Выпад. Укол. Шаг назад. Выпад. Укол. Шаг назад. Выпад…

Думаете, урок фехтования – это интересно? Отнюдь! Жуткая скука череды повторений одного и того же движения – что в этом может быть занимательного? Учитель даже не отсчитывает ритм вслух – отвернулся к окну. Только длинные уши недовольно вздрагивают, когда мое дыхание сбивается. Зачем эльфу смотреть, если он все прекрасно слышит?

Да, моим образованием в сфере холодного, и не только, оружия занимается эльф. Старый. Опытный. Суровый. Бесстрастный. Я даже не знаю его имени и ограничиваюсь вежливым d’hess…[26]26
  D’hess – официально-почтительное обращение к учителю, наставнику.


[Закрыть] Вообще, когда мы впервые увидели друг друга, из его резко очерченных губ вылетело: «И вы желаете, чтобы я ЭТО учил?» Помню, я сначала не понял, о чем идет речь, но по шушуканью и смешкам слуг догадался. И немного обиделся. Чем я хуже других? Потом выяснилось, что эльф большей частью имел в виду мой слишком «зрелый» для начала обучения возраст. Вкупе со всем прочим, разумеется. Но мне от этого легче не стало. Особенно когда занятия все же начались…

Он приходил примерно раз в неделю, иногда реже. Показывал упражнение – сначала без оружия, через пару лет – с применением оного, а я… Я должен был научиться повторять предписанные движения. Впрочем, нет, не повторять…

– Нет никакого смысла в том, чтобы заучивать чужие движения, юноша. – Он медленно, скрестив руки на груди, прогуливался по залу, а длинная, не доходящая всего ладонь до пола медно-рыжая коса плавно колыхалась в такт. Ох, как мне хочется за нее дернуть! С самой первой минуты, как увидел странную прическу этого высокого жилистого мужчины.

Но увы, моим желаниям не суждено сбыться хотя бы по следующей причине: я вообще не могу подобраться к нему на необходимое расстояние. Во время занятий. А в остальное время… Я его просто не встречаю.

– Никакого смысла, – повторил учитель. – Чужие движения содержат в себе чужие ошибки, а старательно учить то, что заведомо может быть неправильно и опасно… Впрочем, многие так и поступают. Приемы, которые я вам показываю, юноша, лишь иллюстрация того, как МОЖНО действовать. Запомните, и запомните крепко: важны только цель и правильная оценка собственных возможностей, а способ всегда можно подобрать… Положим, если вам понравилось яблоко, висящее слишком высоко, но вы понимаете, что сил залезть на дерево не хватает, вы можете воспользоваться подручными средствами и попытаться сбить плод на землю. Это уже два способа достижения цели. А ведь еще можно попросить, поручить, приказать, заставить… И далее, далее, далее… Я не в состоянии сделать из вас отменного бойца, но, надеюсь, моих усилий вам будет достаточно, для того чтобы привести теорию в соответствие с практикой…