Текст книги "На крыльях любви. История создания метода Тета-исцеления"

Через некоторое время после этого сеанса у меня открылось сильное кровотечение из носа. Без всякой на то причины кровь шла три дня.

Этот эпизод стал своего рода отправной точкой для самых разных и порой весьма странных событий в моей жизни. Раньше я верила в возможность воспоминаний о прошлой жизни, но никогда не думала, что когда-нибудь переживу подобный опыт. Тогда, как и сейчас, я верила, что мы несем в себе воспоминания, перешедшие от предков. Но в тот момент я начала понимать, что часть меня, о существовании которой я только смутно подозревала, знала об опыте жизни в разные эпохи и в разных местах.

Чтобы понять меня лучше, надо, наверное, учитывать, что в силу воспитания, полученного в детстве, мой ум был закрыт для определенного рода знания. Но впереди меня ждали переживания, открывшие мне глаза на новые стороны жизни.

Совершенно неожиданно люди стали приносить мне подарки, связанные с Древним Египтом; они помогли мне оборудовать комнату с египетской тематикой, где я проводила сеансы «чтений». Воспоминания о той жизни в Египте так захватили меня, что я стала пытаться воссоздать ее в памяти до мельчайших деталей. Это было сродни складыванию пазла, в котором явно не хватает элементов. Эта фаза, когда я снова и снова пыталась вызвать в память прошлое, длилась два года. В этом мне помогли сеансы гипноза. Я рассказываю об этом опыте так подробно, потому что люди могут попасть в ловушку из воспоминаний о прошлой жизни или об опыте, пережитом где-то в ином месте, причем опыте другого индивидуума. Такие люди живут прошлым, у них не получается идти вперед и жить дальше.

Что касается гипноза, то эта техника ни разу не помогла мне найти ответы на волнующие меня вопросы, а порождала только путаницу. Я пришла к выводу, что нужно отпустить ситуацию и пусть все свершается естественным путем. Если каким-то воспоминаниям суждено вернуться ко мне – пусть так и будет, но «приглашать» их преднамеренно я больше не хотела. Так я думала до того, как узнала о методе раскладывания кристаллов для регрессии в прошлые жизни, что позволяет увидеть начало и конец прошлого опыта.

В конце концов я оставила воспоминания о египетском прошлом в покое и больше к ним почти не возвращалась. Но по прошествии некоторого времени мой ум и дух вдруг оказались готовы принять эти воспоминания, они нахлынули на меня, и я нашла ответы на волновавшие меня вопросы. Я поняла, что, как и сейчас, тогда я тоже учила методу Тета-исцеления.

Через некоторое время мой кабинет переехал в магазин «Блу Юникорн», специализировавшийся на метафизической тематике. Благодаря воспоминаниям о той индейской женщине, жившей в глуши вдали ото всех, я сделала себе сумку для снадобий. Хотя мои знания о системе верований коренных жителей Америки были ничтожны, я откуда-то знала, как правильно смастерить такую сумку.

Однажды в магазине появился человек лет 65. Он просто вошел внутрь, поговорил со мной немного и ушел.

На следующий день он пришел снова и снова завел со мной разговор. Он сказал: «Я тебя знаю. Я знал тебя в другой жизни, ты была моей женой, и я любил тебя».

Сначала я подумала, что так он пытается со мной флиртовать, – такие случаи происходили уже не раз, причем со мной регулярно заигрывали люди намного старше меня. Но то, что он сказал потом, меня просто потрясло. Его глубокие глаза наполнились слезами, когда он произнес: «Ты та женщина, которая никогда не вернулась к людям из изгнания. У нас было двое детей».

Воспоминание озарило меня как молния – я увидела в нем того старика, который спускался с гор и оказывал мне помощь. Он помог мне вырастить детей, хотя и не был их отцом.

Он указал на сумку и попросил показать ее содержимое. Оказалось, что наборы камней в его и моей сумках были совершенно идентичны. Так же было и с лекарственными травами. Разница была только в одном: я в своей сумке держала перо совы, а он – перо ястреба.

Он заплакал и снова сказал, что в те далекие времена он меня любил. Я стояла, смотрела на него, и его лицо перед моими глазами превращалось в лицо того старика из моих видений.

Этот человек дал мне камень, сказав, что он найден у Вундед-Ни (штат Южная Дакота)[6]6
  Ручей Вундед-Ни – место в штате Южная Дакота, где 29 декабря 1890 года произошло знаменитое сражение индейцев лакота и армии США. – Прим. перев.


[Закрыть]. Он добавил, что если будет мне нужен, то я смогу без труда его найти. Потом он ушел, и мы долгое время не встречались.

Этот эпизод – одно из первых полученных мною подтверждений реальности переживаний из прошлых жизней. Он показал, что мои воспоминания имели не генетическое происхождение, но были связаны с процессом трансмиграции души, то есть ее путешествия из одного тела в другое.

Не всегда легко понять, чему же нам верить. Мы можем помнить наши прошлые жизни, но в то же время у нас есть способность «подключаться» к жизням и воспоминаниям других людей. Помнить разные вещи и уметь настраивать связь с памятью других – в этом нет ничего невозможного.

Закон Правды

Я знала, что стою на правильном пути. Джеймс, однако, не разделял моих взглядов и ко всей моей деятельности относился с большим подозрением. Мои отношения с ним подходили к логическому завершению – для меня было важно сохранить мой новый кабинет и утвердиться в новой жизни.

Мне хотелось стать по-настоящему хорошим специалистом в «чтении»; я знала, что единственный путь, который приведет меня к этому, – научиться видеть правду. Вспоминаю, как я взмолилась: «Боже, научи меня видеть правду!» Ответ на эту молитву пришел через несколько недель.

В книге «Тета-исцеление» я писала о том, как однажды ночью я проснулась и увидела гигантские лица, парившие внутри моего дома. Они обращались ко мне, звали пойти с ними, чтобы на что-то посмотреть. Я была способна отреагировать только одним способом: закрывшись с головой одеялом, я горячо молилась – до тех пор, пока они не исчезли. Паранормальные явления всегда присутствовали в моей жизни, но это было слишком даже для меня.

Крисси, моя подруга, отнеслась к этому иначе: по ее мнению, все это было прекрасно и мне, наоборот, следовало бы отправиться с ними. Я дала ей обещание – если лица вдруг появятся снова, я пойду и увижу то, что они хотели показать. Обещание было не из приятных, но я держу данное мною слово.

Они вернулись следующей ночью, и я последовала за ними в какое-то место, где, как мне казалось, на крюках рядами висели предметы, напоминающие скирды сена. Прикоснувшись к какому-либо из них, я получала возможность увидеть самый темный, глубоко запрятанный секрет каждого человека, имевшего хоть какое-то отношение к моей жизни.

Видение отпустило меня только после того, как я увидела самую глубокую и страшную тайну в душе моего тогдашнего мужа. Я была поражена. Я увидела многое – как человек, ухаживающий за детьми-инвалидами, может воспользоваться их бессилием и надругаться над ними на каталке; я видела, как люди лгут; я видела, что люди совершают какие-то совершенно невероятные поступки. На следующий день я приняла решение: я ухожу от мужа, собираю детей в дорогу, мы садимся в машину и едем в Монтану. Я найду какой-нибудь маленький городок, поселюсь там и сведу общение с людьми к минимуму.

Но для того, чтобы устроиться в Монтане, нужны были деньги. Мне нужно было тут же начать работать и зарабатывать. В душу закрадывались сомнения, но в тот же день Бог послал ко мне семь человек, бывших частью моего видения, и каждый из них подтвердил страшную правду.

Когда к вечеру я закончила работу с клиентами, времени на четырехчасовую поездку в Юту за детьми и на последующее путешествие в Монтану, которое заняло бы не меньше шести часов, у меня не было. Я вернулась домой и легла спать.

Те огромные лица пришли ко мне снова; как я узнала позже, они провели меня через то, что называют Планами Существования, и показали мне все, что я совершила в жизни. В тот момент я жила с человеком, которого не любила, я находилась там, где жить не хотела, и еще у меня были финансовые проблемы, которые угрожали существованию моего кабинета. Увидев всю картину, я пришла к очевидному пониманию: все это я сотворила своими руками.

Я просила Бога, чтобы он показал мне правду, и я увидела правду. Я столкнулась с Законом Правды – он проявил себя прямо у меня в комнате, представ в форме лиц и клубков бесформенной энергии. Он показал мне, как нужно видеть правду. И не только это: он показал мне, что я сама могу быть инициатором перемен в своей жизни. С помощью этого закона я смогла составить список вещей, которые мне нужно было поменять. Мне было необходимо новое рабочее место, мне была нужна новая квартира, и еще мне был нужен новый муж. Джеймс был моим героем, он был моим другом, и все же мы были несовместимы. Теперь же, когда я узнала его самую темную, самую сокровенную тайну, мне просто необходимо было от него уйти. Я подумала: «Мне нужен мой мужчина из Монтаны, мужчина моей мечты». Но тут же остановила себя: «Но я же к нему еще не готова. Пока я его недостойна». Вот как мои представления меня ограничивали!

Уже две недели спустя у меня была новая квартира и другой кабинет, я была разведена. А мужчина, которому было суждено стать моим новым мужем, – его к тому времени я тоже уже встретила. Надо быть аккуратнее со своими желаниями – они имеют свойство сбываться!

5
Блейк и рак

Блейк был моим клиентом. Он пришел ко мне на сеанс «чтения» в 1994 году. Внешность у него была довольно специфической (невысокий, редковолосый, вдобавок с раздвоенной губой), но у него были потрясающие голубые глаза и удивительное чувство юмора. Сначала он был женат на Пауле, в которую влюбился еще в детстве. В свое время он вместе со своим братом открыл линию по производству автоматов для продажи конфет; они заработали на этом приличные деньги. В тот период его воображение занимала Мэгги, одна из его офисных работниц. Года два они были любовниками, но Мэгги захотела большего, и Блейк развелся с женой, чтобы жениться снова. Тут-то у них с Мэгги начались проблемы, и в конце концов она ушла.

В результате Блейк начал ходить по экстрасенсам – ему хотелось достать приворотное зелье, чтобы вернуть Мэгги. Появившись у меня, он спросил, случится ли так, что она снова будет с ним. Я дала прямой и четкий ответ: «Нет, Мэгги никогда не вернется».

При этом ни один из нас не подозревал, что я на самом деле была с Мэгги знакома – со времени обучения на курсах по ядерной безопасности. Она даже упоминала о том, что бывший муж ее преследует. А теперь тот самый бывший муж сидел и рассказывал мне, что вот уже полтора года он ходит по пятам за бывшей любовницей. Оглядываясь назад, я могу сказать, что Блейк загнал себя в ловушку, разрешив себе испытывать чувства более чем к одной особе.

Понять основные личностные свойства клиентов во время сеанса «чтений» легче, чем общаясь с ними просто так. Вы можете чувствовать их боль, вы можете видеть их изнутри, не предлагая никаких оценок. Такого сочувствия и понимания было бы трудно добиться в обычной жизненной ситуации. Именно сострадание я чувствовала тогда; я видела, что Блейк нуждается в помощи, чтобы уйти от ситуации, которую он создал своими руками. И я сделала все возможное, чтобы направить его на путь освобождения.

Видимо, я была единственным экстрасенсом, кто открыл для него существенную информацию, а не только те факты, которые он сам хотел услышать. Он подал идею, что мы могли бы быть друг другу полезны, и предложил бартер: он берет на себя ремонт моего кабинета, а также устанавливает кондиционер, а я продолжаю с ним сеансы «чтений».

В моей голове прозвенели предупреждающие звоночки, однако в офисе было так жарко, что я согласилась на такую схему. Когда я сменила кабинет, тот же Блейк установил в новом месте инфракрасную сауну и привел комнату в презентабельный вид.

Он очень интересовался метафизическими вещами; по его словам, они с братом увлекались техникой гипноза. Я со своей жаждой знаний разрешила им себя загипнотизировать, чтобы узнать что-то новое о себе самой. Гипнозу Блейк научился у своего брата, никакого формального образования в этом деле он не получил, и все же у него неплохо получалось.

Под гипнозом я могла многое увидеть, а некоторые мои высказывания выглядели довольно странными. Например, один из братьев спросил меня во время сессии гипноза, что является миссией всей моей жизни, и я ответила ему, произнеся какой-то длинный набор цифр. Они ничего не поняли из моего ответа, но спросили об этом одного инженера, который подсказал им, что я назвала координаты для путешествия к далеким созвездиям.

Сейчас я понимаю, что эти сеансы гипноза были опасным предприятием. Слишком глубоко я допустила Блейка внутрь своего подсознания, и он воспользовался этим, как воспользовался и моей житейской наивностью. И все же от него можно было получить разнообразную информацию о подсознании; дальнейшее знакомство показало, что он был в общем добрым человеком.

На его вопросы о том, чего я ищу в этой жизни, я отвечала, что желаю найти абсолютную правду. Он обещал, что поможет мне найти ответы на мои вопросы, если я помогу ему ответить на его. В этот самый момент мы почувствовали, что связаны общей энергетикой.

Я сказала Блейку, что являюсь последователем мормонства. В детстве он тоже воспитывался в мормонской среде, поэтому его слова меня удивили: «Есть ли у тебя вера, за которую ты была бы готова умереть? Ты умерла бы за свою религию? Ты в самом деле веришь во все то, что тебе говорят?»

Я не знала ответа. Такой способ мышления был мне незнаком. Я всегда знала, что мормонская религия воплощает истину, но опыт недавнего времени начал изменять мое сознание.

Блейк помог мне осознать, что существует целый мир разных других верований, которые совсем не обязательно являют собой «зло» или ложны лишь потому, что не были санкционированы мормонской церковью. Если бы я услышала все это от человека, не являвшегося мормоном, я бы сразу все отмела. Но такой подход подвел меня к пониманию, что я могу любить все религии и в каждой из них находить правду.

Однажды ко мне пришла первая жена Блейка, Паула. С момента их расставания она следовала за Блейком как потерявшийся щенок – и это несмотря на то, что она снова была замужем, за одним военным. Ее нынешний муж получил назначение в другой штат, теперь ей предстояло последовать за ним. Она просила меня заботиться о Блейке, пока ее не будет.

Я не знала, что и думать, и только позже, когда Блейк уже увлекся мною, ситуация стала яснее. Я сказала ему, что, по моему мнению, нам не нужно бы встречаться. Но он ответил: «Зачем же встречаться? Давай поженимся!»

«Но я жду моего мужчину из Монтаны, – ответила я. – Я мечтаю о нем. Он появится в моей жизни, и я буду с ним».

Блейк сказал, что человека, о котором я мечтаю, не существует, а если и существует, то его это не касается. Мы можем быть вместе до тех пор, пока я его не найду: неделю, месяц или год.

Меня посещали разные подозрения, но я все же верила в благие намерения Блейка и в самом деле думала, что нам будет хорошо вместе. Он тоже понимал, что для меня, если я хотела быть с кем-то в отношениях, важно иметь перед глазами перспективу брака – иначе ни о чем и речи быть не могло. Таким образом, брак выглядел логически верным решением. Даже моя мама одобрила эту идею – а она не одобряла никого из моих прежних избранников. Это должно было послужить указанием как раз не выходить замуж за Блейка!

Наверное, многие из вас удивляются, почему я не предвидела событий собственной жизни. Потому что этому я научилась только позже.

Итак, мы с Блейком поженились в ноябре 1994 года. Первая неделя прошла хорошо, вторая тоже неплохо. Странности начались через месяц. В день Рождества в нашем доме появилась… Паула, бывшая жена Блейка, чтобы в шесть часов утра полюбоваться на то, как мы открываем свои подарки!

Было ясно, что Паула все еще привязана к Блейку и за кулисами их отношений что-то происходит. Меня все это очень угнетало, но тем не менее Блейк убедил меня, что в рождественскую поездку к его родителям мы должны взять Паулу и их общего сына с собой. Сейчас мне вообще непонятно, как ему удалось провести эту идею. Возможно, я тогда не умела сказать «нет», а возможно, просто не представляла себе, как все это будет.

Во время этой поездки я ясно увидела, что Паула любит Блейка. Оставшись с ней наедине, я сказала, что ей нужно двигаться вперед. Но всего через несколько месяцев Паула оставила второго мужа, переехала в квартиру недалеко от нашего дома и что ни день стала появляться у нас.

Ситуация выглядела скверно, я это знала, но все равно не понимала, как из нее выйти. Паула всегда была где-то в поле моего зрения, даже в выходные, и мне начало казаться, что Блейк и сам ждал от нее подобных действий. Все это меня очень расстраивало, особенно в моменты, когда я начала получать предостережения о поведении моего мужа и от других людей.

Действительно, Блейк был одним из самых странных типов, которых я когда-либо встречала. Он умел отбивать ритм пальцами по любой поверхности. Он мог спать всего 15 минут за ночь. Он думал, что хорошо разбирался в гипнозе; в первый год нашего брака он почти каждый день вводил меня в гипнотический транс. По его словам, он делал это для того, чтобы улучшить мои экстрасенсорные способности, хотя позже я выяснила, что его скорее интересовали выигрышные номера лотереи, которые я также могла сообщить. И много-много раз потом, когда я твердо решала от него уйти, ему удавалось уговорить меня на быстрый сеанс гипноза, после чего я возвращалась к реальности, снова испытывая к нему влечение.

Положительным результатом наших взаимоотношений было то, что я поняла кое-что о психологии бедности. Блейк убедил меня: я могу иметь в жизни то, что хочу, и неважно, как я воспитана. Например, он привел меня в бакалейный отдел магазина, чтобы показать, что я могу купить себе продукты лучшего качества, а не их дешевые заменители. Он объяснил: если я буду верить, что чего-то достойна, то у меня будут деньги, чтобы это купить.

И все же наши отношения были по меньшей мере странными… Оглядываясь назад, могу сказать, что Блейк чувствовал мое неудовлетворение нашим браком, и это влияло на его поведение, делало его более трудным и, в свою очередь, увеличивало мое раздражение.

Напряжение внутри меня только росло, не прошло и года с момента заключения брака, как я уже признала, что совершила ошибку.

И это еще не все. Я не раз слышала признания людей в том, что взаимоотношения с кем-то их буквально убивают. Но только теперь я поняла, что именно они имели в виду…

Рак

Еще раньше у меня периодически опухала нога, но потом настал такой момент, когда я уже не могла на нее наступать. Эта ситуация, как и другие обстоятельства, удерживала меня от того, чтобы порвать с Блейком. В августе 1995 года я снова оказалась в приемной у врача.

Доктор Дэвис был немолодым человеком, с огромным опытом работы. Он осмотрел мою ногу, вывел скопившуюся в ней жидкость и сделал рентгеновский снимок. Позже он сказал мне, что на снимке видна опухоль, и направил меня к ортопеду Эдварду Биддалфу.

Доктор Биддалф отнесся ко мне очень хорошо, но ему пришлось поделиться плохой новостью. Он сказал: «Сожалею, но у вас злокачественная опухоль».

Мы с Блейком замерли на месте, потом переспросили: «То есть это рак?» Он ответил: «Да, это рак».

Блейк спросил: «Это смертельная разновидность?» – «Да, смертельная». Блейк сказал: «И что дальше?»

Доктор Биддалф ответил: «Если болезнь распространится в легкие, то тут уже ничего не сделаешь. В моей практике было всего два таких случая. Может спасти ампутация». Он обернулся ко мне и сказал: «Ампутация, возможно, продлит вам жизнь, если только рак не затронул легкие».

Как вы понимаете, я была в шоке. Я не знала, верить доктору или нет. Я точно не знала, что происходило с моей ногой, но у меня было чувство, что его диагноз не вполне верен. И все же результаты анализа были неопровержимым материальным доказательством, по крайней мере для него.

В тот же день мы с Блейком пошли в нашу местную больницу, чтобы сделать рентген грудной клетки. Когда мы приехали туда, у меня было сильное сердцебиение, мои нервы были на пределе. Я сказала сотруднице лаборатории, что со снимком лучше немного погодить – как экстрасенс, я знала из своего прошлого опыта, что в расстроенном состоянии я могу вызвать поломку оборудования.

Она только засмеялась в ответ: «Милая, да этот аппарат стоит миллионы долларов. Неужели вы думаете, что можете причинить ему ущерб?»

Но смеялась она лишь до тех пор, пока не начала делать снимки и не поняла, что аппарат просто «вырубился».

В конце концов, когда я немного успокоилась, она сделала снимок с помощью более старого рентгеновского аппарата. Она взяла у меня мои координаты и позже стала одним из моих любимых клиентов.

В тот же день, подтвердив, что в легких чисто, доктор Биддалф посоветовал мне обратиться в университет штата Юта для проведения дополнительных исследований.

Когда я пришла домой, ко мне внезапно заглянула соседка, которой очень хотелось поделиться своими проблемами с молодым человеком. Я ей сказала, что мне сегодня поставили диагноз «рак» и что я безнадежна, но на это она отреагировала так: «Вианна, мне правда очень жаль. Но все же подскажи, как мне поступить с моим бойфрендом?»

Тут я осознала, что никому до моей болезни нет никакого дела. Продолжая разговор с соседкой, я стала по привычке, не задумываясь, водить ручкой по листу бумаги. Посмотрев на получившийся рисунок, я поняла, что из-под моей руки вышло слово heal – «исцелить», только написанное наоборот. Тогда я твердо решила, что должна найти способ исцелить свое тело.

Следующей ночью случилась ужасная гроза, температура воздуха резко пошла вниз. Помню, как сидела у обогревателя в гостиной и пыталась выжать из него хоть немного тепла. Я была подавлена и начала молиться. У меня было чувство, что мне предстоит еще многое совершить на земле, я не могу так просто взять и сдаться. В растерянности и печали, я воззвала к Создателю: «Почему я? Почему мне суждено потерять ногу? Боже, неужели я умру? Ведь мне столько всего надо сделать!»

В ответ до меня донесся голос, ясный и четкий, как будто говорящий находился в той же комнате: «Вианна, с ногой или без ноги, ты жива. Работай с тем, что тебе дано».

Я еще не знала, что именно такой ответ мне был нужен тогда.

22 августа 1995 года я оставила детей на Паулу, Блейк посадил меня в машину и четыре часа вез из Айдахо в Юту, где мне должны были сделать биопсию костной ткани. Во время поездки я ощущала, как вокруг меня сгущается тьма.

Медсестры в больнице прознали, что я экстрасенс, я стала предлагать им провести сеансы «чтения» и дать какие-то советы. Они послали меня к терапевту, чтобы составить историю болезни. Терапевт задал множество самых разных вопросов по поводу моей медицинской истории и в конце концов сказал, что с диагнозом «рак костной ткани» он не согласен, так как результаты исследований нельзя считать однозначными. После этого меня провели в операционную, чтобы подготовить к биопсии.

Я страдала астмой, и доктора применили только местную анестезию: мне пришлось слушать звуки, издаваемые молотком и сверлами, пока хирурги проникали вглубь костной ткани – что-то в этом роде происходит, когда извлекают сердцевину из яблока.

Во время процедуры одна из сестер растерянно спросила врача: «А это что?»

Доктор ответил: «Не понимаю. Никогда ничего подобного не видел».

Проникнув на глубину около 15 сантиметров, они обнаружили скопление омертвевших клеток внутри бедренной кости.

Когда я уезжала, врачи порекомендовали не нагружать ногу, чтобы не заработать перелом кости. Если бы это произошло, иного выхода, кроме ампутации, уже не было бы. Следующие шесть недель мне предстояло провести на костылях. Еще мне сказали, что, возможно, жить мне осталось всего несколько месяцев.

Я приехала домой и застала Паулу, одетую совершенно в моем стиле, за приготовлением ужина для моих детей. Я и так была в ужасном состоянии, а вдобавок мне пришлось слушать, как Блейк и Паула шептались в соседней комнате, обсуждая планы Паулы присвоить себе мой бизнес.

Ну все, с меня довольно! Пора брать заботу о себе в свои руки.

Тут я бы хотела прояснить, что никогда не являлась противником общепринятой медицины. Я считаю, что мнение квалифицированных медицинских работников надо уважать и что в большинстве случаев их оценки верны. И все же я чувствовала, что в моем случае, поставив диагноз «рак костной ткани», врачи ошиблись. Мне казалось, причина в чем-то еще, но вот в чем – этого я не знала.

От Создателя я получила наставление, что мне следует очистить свое тело, поэтому начала использовать свои знания в области натуропатии и принялась совершать очистительные процедуры. В этом Блейк – надо отдать ему должное – был со мной солидарен. Я начала с очищения лимонной водой, которое длилось 18 дней. В первые три дня у меня была рвота, одновременно в ноге развивалось воспаление – возможно, из-за инфицирования после биопсии.

Даже на костылях я продолжала работать и делать «чтения» для клиентов, которым, судя по всему, не было никакого дела до моего состояния, тем более что результаты моих «чтений» их весьма устраивали. Массажи я делала, стоя на одной ноге; если мне нужно было поменять позицию, я наваливалась больной ногой на стол и передвигалась на другой. Тогда я даже занятия проводила сидя – стоять перед группой было выше моих сил. На шестую неделю хождения на костылях я даже приняла участие в ярмарке экстрасенсов. Однако все это время меня сопровождали нестерпимые боли и мне казалось, что моя жизнь рассыпается на части. Ковыляя на костылях, я постоянно думала о том, сколько мне осталось жить.

Помню то волнение, с которым я ожидала результатов исследования. Когда раздался телефонный звонок, я лежала на кровати, Блейк и его бывшая жена находились в той же комнате. Представитель университета говорил, что результаты биопсии нельзя считать убедительными, ведь они показали только наличие мертвой ткани. Им нужно было отправить результаты в клинику Мэйо[7]7
  Клиника Мэйо (Mayo Clinic) – один из крупнейших частных медицинских центров мира, основанный в 1889 году Уильямом Уоррелом Мэйо в Рочестере (штат Миннесота).


[Закрыть], где могли бы провести более подробный анализ ткани. По их словам, онкологическое заболевание подтверждалось, но они не знали, к какому типу оно относится, поэтому нужно было сделать еще одно сканирование кости. Я согласилась пройти через новую серию исследований.

Переваривая новости, поступившие из больницы, я почувствовала, как во мне растет сладко-горький вкус решимости. Смотря на Блейка и его экс-супругу, исполненную злорадства, я сказала себе так: «Нет, умирать я не собираюсь. Я собираюсь жить дальше, а вот вы вдвоем прилипнете друг к другу навсегда. Я поправлюсь, разведусь с тобой и двинусь дальше». Стиснув зубы, я принялась разрабатывать свой план по выздоровлению.

Уверена, Блейк уже размышлял, что же ему теперь со мной делать. К его чести надо сказать, что он включился в мой оздоровительный проект и начал использовать эфирные масла и гипноз в лечебных целях.

Пока я сидела в инвалидном кресле, ожидая в приемной клиники при университете Юты, когда меня позовут на сканирование костной ткани, я краем уха услышала, как врачи обсуждали рентгеновские снимки и результаты магниторезонансной томографии какой-то пациентки. Видимо, ее дела были совсем плохи, и я подумала: «Бедная женщина». Скоро я поняла, что обсуждали-то они меня.

Перед томографией мне пришлось принять радиоактивный йод: мне стало так плохо, что у меня почти остановилось дыхание. Меня вырвало, врачи кинулись мне на помощь. Придя в себя, я попросила санитара отвезти меня в уборную. Он повез меня в туалет, расположенный на этаже отделения химиотерапии. Проезжая по коридору, я не могла отделаться от ощущения, что меня окружает смерть. В этот момент я пришла к решению – химиотерапию проходить не буду.

Длинный день завершался, и я отправилась домой, где мне оставалось дождаться результатов биопсии из клиники Мэйо. Я продолжала заниматься альтернативными видами терапии, изучала средства против рака, применяла эфирные масла, гипноз, аудиозаписи, действующие на подсознание, разные виды пищевых продуктов, травяной чай «ессиак». Похоже, как только становится известно, что кому-то поставили диагноз «рак», человек начинает получать сотни писем с литературой по теме. Мне пришло около ста предложений альтернативной терапии.

Через пару недель мне снова позвонили из университета Юты, с информацией о результатах исследования. Клиника Мэйо определила, что у меня была лимфома либо неопределяемый вид рака кости, что и вызвало гибель клеток в ткани бедренной кости. Теперь это больше походило на правду. Я знала и то, что причиной этого состояния было отравление ртутью. Откуда я узнала? Я поднялась наверх и задала вопрос Богу, на что мне было сказано, что я отравилась ртутью раньше.

По рекомендации врачей, мне предстояло договориться о сеансах химиотерапии или радиотерапии, а также назначить новую биопсию. На все это я сказала: «Нет».

Это решение было частично продиктовано тем, что счет, выставленный мне за биопсию, и так был непомерным; страховки у меня не было, а мой муж отказался оплачивать дальнейшее лечение. Если бы я решилась на химиотерапию, у меня оставалась бы одна-единственная возможность: мне надо было развестись с мужем, продать свой кабинет и перейти на государственную медицинскую страховку. Если бы после этого я и выжила, то неизвестно, как бы у меня получалось заботиться о детях.

Я ощущала себя как никогда одинокой. Признаться, для Блейка этот период тоже был ужасен. Наверное, он был растерян и напуган. Думаю, он не мог предвидеть, что однажды наступит момент, когда ему придется решать проблемы новой жены, которая мечтает о каком-то другом мужчине и, будучи смертельно больна, отказывается от замены в рабочем кабинете; когда ему надо будет разбираться со своей школьной любовью, которая желает его вернуть и надеется на смерть его нынешней жены; когда перед ним будет маячить перспектива новых и новых счетов за медицинские услуги, а возможно, и полное банкротство. Для полноты картины еще и Мэгги пришла к нему с просьбой одолжить значительную сумму, которую в итоге пришлось занять у Паулы.

Отказавшись от костылей, я обнаружила, что теперь хожу прихрамывая: правая нога атрофировалась и стала на несколько сантиметров короче левой. Каждый шаг сопровождался болью. И все же я продолжала работать с клиентами – вовсе не потому, что была такой решительной и стойкой, а просто потому, что мои финансовые обязательства, равно как и мои дети, требовали постоянного внимания.

В этот период мысли о детях не покидали меня ни на минуту. Я видела, что мне некому было бы их передать в случае моей кончины. Брак с Блейком ни в коей мере не являлся примером истинного партнерства между супругами, на него рассчитывать я не могла. Дети в основном проводили время в своих комнатах и с Блейком не общались. Куда им деваться? Мысль о том, что их растили бы родственники или даже их собственный отец, больной и прикованный к инвалидному креслу, была для меня невыносима. Именно эти мысли дали мне силы выжить. Сдаться и умереть, оставить детей одних? Нет, это было невозможно. Еще я очень привязалась к своему кабинету. Он тоже был моим детищем, моим созданием, отказаться от него я не могла.