Текст книги "Истории хозяйственного магазина"

«Причуды памяти».

Звонок. Поднимаю трубку. Знакомый:

– Салам аллейкум! Это Ахмед! Как дела?

– Во аллейкума салам! Все нормально.

– Помнишь, у твоего родственника мы сидели на даче? Вы коньячный спирт пили.

– Когда?

– На моей синей «девятке» поехали.

– А-а!

– Тогда там еще третий был, врач. Как его звали?

– Лук1ман!

– Точно, лагман!

– Не лагман, а Лук1ман!

– Понял. Я постоянно забываю слово «лагман». Жена спрашивает, что ели сегодня. Полчаса мучаюсь, не могу вспомнить. Злой на причуды памяти. Помню, что слово похоже на имя этого врача.

Бесчеловечен и несправедлив рост цен?

(на примере имбиря)

Вчера посетил продуктовой магазин. Оказалось кроме имбиря и чеснока цены на другие продукты остались на прежнем уровне.

Посетил пару аптек, масок нигде не было.

Давайте разберемся, что в этом росте цен на эти продукты больше: бесчеловечности, несправедливости или наоборот.

В связи с вирусом, вдруг панически начинается рост спроса на имбирь, вследствие чего вырастает цена.

Здесь цена, как температура тела, которая сигнализирует, что произошли какие-то изменения в нашем мире.

Что происходит, когда негативные изменения в нашем организме в виде заражения болезнотворными вирусами, бактериями начались, а температура не поднялась.

Организм просто умирает.

Что происходит, когда панический рост спроса налицо, а цену участники рынка в лице хозяев точек реализации, не поднимают.

Происходят самые что ни есть бесчеловечные и несправедливые вещи.

Понимаю ваше непонимание, негодование, но давайте разбираться дальше на примере имбиря.

Имбирь у нас продавался в пределах двести рублей за килограмм, плюс минус тридцать рублей.

Имбирь до этого вряд ли кто покупал килограммами, потому что потребление его за раз минимальное.

И вот после чего-то, не будем разбираться чего, спрос на него стремительно вырос.

Все, кто поддался панике, начинают скупать его килограммами, хотя суточная доза его потребления человеком может быть, если постараться, ну максимум грамм 30—50.

Вот это скупка килограммами есть первая бесчеловечность и несправедливость в этой истории.

Люди, тут надо подумать, стоит ли их называть людьми, вообще забывают о других, хотя прекрасно понимают, что при таком подходе всем имбиря не хватит.

Имбирь в Дагестане, в России не выращивается, его возят из Азии. И запасы его, если исходить из минимальности потребления вряд ли могут быть большими.

Смотрим дальше.

Продавцы поднимают цену. В этом, конечно, в первую очередь присутствует желание торгашей получить большую прибыль.

Но за этим стоят и благородные цели, не знаю, знают о них торговцы или нет.

Но продолжим.

Что произошло с масками, на которые в аптеках вовремя не подняли цену. Они враз закончились. Потому что в момент паники люди становятся бесчеловечными и начинают брать в десятки раз больше, чем ему надо.

А что если поднимается цена?

Имбирь. Паника. Продавцы поднимают цену в два, потом в три, а потом в десять раз. То есть ограниченному продукту они придают действительную на тот момент ценность.

То есть очередной паникер, что зашел в магазин не может купить за 1000 рублей 5 кг имбиря, потому что при цене 2000 руб кг это обошлось бы ему 10 000 руб.

А отдать только за имбирь 10000 не все могут.

Но он может купить полкило, что ему и семье вполне хватить на приличный срок.

Не купить 5—10 кг и другой, у которого вроде дома есть имбирь.

Зато следующий не застанет пустую полку, а купить только то, что необходимо на ближайшее время.

В каких случаях это человечно, а в каких бесчеловечно решать вам.

Но рынок свою задачу связанную с ростом цены, вернее с приданием продукту действительной на тот момент ценности решает, что способствует наилучшему распределению ограниченного продукта среди людей.

Притча про стражу

В давние времена был маленький мирный город. В нем не происходило серьёзных преступлений и поэтому ночной стражи не было. Но однажды ограбили богатый дом, потом ещё один. Потом грабителей поймали. На собрании жители решили временно, на месяц нанять двух стражей. На их содержание решено было собрать со всех деньги. Стражникам форма, статус, работа понравилась. К концу месяца они ходили озабоченные. Преступления прекратились. Город, как и раньше, в их услугах больше не нуждался. Большинство жителей уже решили договор с ними не продлевать. Но стражники нашли выход. Снова начались ночные грабежи. На сходе их решили ещё раз оставить на месяц. Стражники быстро усвоили урок. Сегодня у них огромные полномочия, современное оружие, все увеличивающийся штат и они сами решают сколько им надо денег. А преступлений, конечно, меньше не становится.

Продам экономный газовый счётчик)

– Салам аллейкум! – хорошо начал мужской голос по телефону.

– Ва аллейкума салам!

– Я у вас покупал газовый счётчик, – не радостно сообщил он.

– Так у нас магазин, – допустил сказанное я.

– Хочу вернуть, – потом не за что огорчил меня он.

– Давно брал? – спросил я, все ещё огорченный, но с надеждой.

– Где-то месяц назад, – оправдал он мою надежду.

– Ну, так, – обрадовался я, – надо было раньше обратиться.

– Он установлен и не правильно работает, – продолжил он.

– Много показывает?

– Наоборот, мало показывает.

– Так это же самое-то в наше время, – перебил я его, – люди деньги платят за это.

– Тут другой случай, – туманно начал он, – я подключён от отца. Он думает, что я его обманываю. За месяц на этом счетчике 55 рублей вышло у меня.

– Вот как, – только начал понимать я масштаб проблемы, – отец же, объяснил бы.

– Не хочет слушать. Там другой счётчик стоял, он с его показаниями не согласился. Поэтому мы пришли и купили у тебя этот счётчик. Так он ещё меньше показал.

– Подключись к городской трубе, – посоветовал я.

– Проблемно сейчас это.

– Хорошо, я узнаю, что делать.

В магазин прибежала маленькая смешная девочка. Волосы в светлых кудряшках, как у куколки. Заскочила, подняла глаза к потолку и звонко начала: – мама сказала, нужен этот… этот… Закатила глаза влево, вправо, махнула на нас рукой и упорхнула. Появилась минут через пять снова что-то шепча, уставилась в потолок и по новой: мама сказала, нужен кран для… Опять поводила глазами, что-то пошептала, зыркнула на нас и убежала.

Ждем третий раз.))

Детская сообразительность

В магазин заходит мужик моего возраста и за ним девочка лет 6—7.

– Что нужно добавить в эту краску? Растворитель или уайт? – мужик вертит в руках банку краски.

– Надо прочитать, там же написано.

– Очки дома забыл, а тут очень мелко написано.

– Давай, я попробую прочесть, – я напрягаю глаза, – не понять…

– Дядя! Дядя! – маленькая девочка трогает меня руку.

Я не сдерживаюсь:

– Подожди! Какая ты нетерпеливая! По очереди! Дядя впереди тебя пришел! Что за поколение пошло? – жалуюсь я мужику, – не то, что в наше время.

– Мда! – отвечает он многозначительно.

– Я хотела помочь, – девочка обиженно надула губы.

– Ты умеешь читать? У тебя зрение, конечно, лучше, чем у нас, – я протягиваю ей банку, – вот здесь, что написано?

– Нет, я только буквы знаю.

– Чем же ты тогда нам поможешь? – убираю я банку, – кто тебя послал в магазин?

– Меня папа послал за электродами. У вас же айфон есть!

– И что? Айфон детям не игрушка, – спрятал я свою любимую игрушку подальше.

– Мне не нужен ваш айфон! – она опять надула губки, – просто, если сфоткать это, что вы читаете, то потом можно увеличить и прочесть…

– Да?! Точно ведь! А чего же ты молчала?!

– Ты же должен знать!

– Запомни! Я никому не должен, тем более тебе.

– Ты же продаёшь?

– Да, я продаю. И что?

– Продавец же должен знать.

– Продавец знает, что нужно знать. Вот арматура на бачок. Их там 4 вида. Ты сам меняешь эту фигню?

– Я нет.

– Тогда давай того, кто меняет, он разберётся какая нужна?

– Но продавец же должен…

– Да не должен. Ты сам должен знать, что тебе нужно. Не знаешь? Принеси то, что у тебя сломалось, здесь вычислим, какая подойдёт для твоего бочка.

– Но продавец должен знать…

– Ты должен знать!

– Как я должен знать? Я что ли продаю?

– Ты должен, как ты говоришь, знать в какой магазин надо пойти, чтоб там был менеджер по бачкам, который бы все объяснил тебе. Почему ты это не знаешь?

Ты кто по нации? Или одно из правил продажи.

Пришла женщина. Уставилась на полку с насосами. Обернулась, увидела меня на месте продавщицы. Поискала глазами ее и потом с надеждой спросила:

– Женщина, которая здесь работает, будет?

– Выходной. Завтра будет, – успокоил я ее.

– Тогда я завтра приду, – сообщила она после секундной заминки.

Дело хозяйское, я уткнулся в ноутбук.

Она дошла до двери, даже взялась за ручку, но вернулась обратно:

– Ты откуда родом? – спросила она.

«В долг хочет» – моментально подумал я.

Я хмыкнул, назвал наше славное горное село. Судя по ее реакции, оно ей ни о чем не говорило.

– А кто по нации? – продолжила она допрос.

– Какая разница? Вы что хотели?

– Насос я хотела купить…

– Какой? – обрадовался я, выдвигаясь к полке с насосами.

– А Вали вы знаете, – спросила она, – мясо продает на втором рынке.

Вали, которого я знаю, вряд ли когда нибудь торговал мясом. Хотя кто его знает, может открыл точку…

– Насос какой вы хотели? – я надеялся вернуть ее к теме насоса.

– А Ахмед? Маршрутку водит – она потихоньку отходила к двери.

Я понял. Она ищет знакомого нам обоим человека. Видно, просто так моя рожа ей доверия не внушала. Много встречал людей которые охотно идут на контакт, если выясняется, что мы оба знаем одного и того же человека, даже если тот человек не образец человечности и порядочности. Видно, психология человека устроена так, что даже знание о том, что незнакомец тоже видел, знает человека, бывал в их селе, или работал на том же заводе, или по той же специальности, или хотя бы проболел той же болезнью, часто настраивает людей на открытость, делает понятными, своими.

Я назвал ей нацию. Спросил откуда сама. Назвал одного шулера с их села на котором и штампа негде ставить. Она обрадовалась. Назвал женщину с их села. Она обрадовалась еще больше, оказывается, если копнуть меня глубже, я в доску свой. После этого она охотно достала деньги для насоса. Откуда вытащила, рассказывать не буду.)))

Пришла интересная пожилая пара.

Женщина производила впечатление, будто не может охватить сознанием всю реальность и старается собирать ее частями, перемещая взгляд каждое мгновение.

К тому же придирчивая такая, то цвет не тот, то цена.

А мужчина такой редкий экземпляр, когда половина превратилась обратно в ребёнка, а половина ещё тот грозный мужчина. Молодцеватые когда-то усы поседели, обвисли, концы уныло смотрят вниз. Жесткие волосы на голове зачёсаны назад. На лице недоверчивость и детская готовность забияки, ответить любому – подраться, потолкаться, поспорить.

Он сутул, как бы в постоянной борцовской стойке. Рукава светлой рубашки закатаны, руки немножко согнуты, похоже не разгибаются вообще. Он, как зашёл, застыл, словно ребенок перед стойкой блестящих смесителей. Бабушка, поворчав насчёт качества и цвета, выбрала мужские тапки и позвала его.

– hо! – раздраженно сказал он, поворачиваясь к ней и я боялся, что при следующем обращении к нему он со своей стойки сделает tq проход в ноги. Впрочем бабушка на это грозное «hо» никак не среагировала.

Зафиксировав его взглядом, она повелела:

– Иди, померь тапочки!

Дед взглянул на тапки, на свои ноги в туфлях и сказал:

– Подойдут!

Бабушка словно не слышала его:

– Иди, померь тапки!

– hо! – снова выкрикнул дедушка и подошёл к ней. Я поставил перед ним табуретку.

– Ложка обувная есть? – спросила бабушка и ее взгляд коснувшись моего лица ушёл куда-то. Я хотел сказать, что дед примеривает только тапочки, но дед опередил меня. Жаль, что я не владею аварским языком. Но и так было понятно, что дед не лестно отозвался о ее умственных способностях.

– Зачем ложка, когда примеряет тапочки, – поддержал я деда из мужской солидарности.

И зря. Оказалось, что бабка, в отличие от двух мужчин, думает на два хода вперёд.

– А туфли не надо надевать? – сказала бабка и едким голосом добавила тираду на аварском в которой упоминалось и слово туфля. На что дед сказал своё грозное:

– hо!

– Отрава от мышей есть?

– Нет.

– А это что?

– Это для мышей.

– Какая разница-то?

– Ну, это от людей для мышей. А вот от мышей для людей не видел.

– А-а! Ты про это? Помогает она?

– Кому?

– В смысле?

– Мышам не помогает, обычно дохнут.

– Ну, это и надо. Свежая?

– Не знаю, не пробовал.

Двое парней покупают лампу на «кобру» и фотореле:

– Реле давай купим такое! Я у Маги видел.

– У которого? – спрашивает другой.

– Бублика.

– Что за бублик? – интересуюсь я.

– Кличка у Магомеда, – поясняет мне, – их у нас много.

– А еще какие клички?

– Ну, сова есть, вертолет, толстяк, много там.

Получается, что имя, если оно такое распространенное не может прояснить о ком идет речь. А кличка не оставляет сомнений.

Есть у меня знакомый, он постоянный клиент моего магазина. Сегодня увидел, сразу вспомнил его «Супhаналлах!». Года два или три назад я искал продавщицу. По объявлению пришла девушка с родственницей. Я расспросил девушку, на всякий случай, где ее искать в случае чего, как никак кассу доверяю. Оказалось, девушка дагестанка, но приехала из Волгоградской области, поругалась с родителями, не захотела выйти замуж за кого-то, приехала к родственникам и захотела устроиться на работу, чтобы быть самостоятельной.

Таблицей умножения она владела, килограммы, граммы, метры, сантиметры знала. В магазине, оказывается, родителям помогала. Симпатичная, все при себе. Лет двадцати двух-трех. Так как другие кандидатуры еще надо было доучить килограммам, граммам и прочим магазинным премудростям, то я решил ее взять на работу. Единственное, что меня смущало, это ее наряд. Что-то вроде широкой футболки с глубоким вырезом, очень короткой до пояса и шелковые штаны, у которых почему-то вообще не было пояса. Видно в Волгоградской так ходят. После того, как все основные условия были обговорены, я осторожно сказал ей:

– Понимаете, наряд, этот ваш для работы в этом магазине не подойдет. Сюда ходят мужчины в основном. И большая часть их – это мусульмане. Я бы не хотел растерять клиентуру. Хотя, может молодежи после такого наряда, будет заходить много, но не думаю, что они будут что-то покупать. Одеться надо, допустим так же, как ваша родственница.

Девушка пообещала одеться, как родственница.

На следующее утро, часов где-то в десять, как только проснулся, я вспомнил, что у меня новая продавщица, пошел проверить, как обстоят дела. Может все было бы по-другому, встань я рано. Но… Магазин был на месте, девушка за кассой. Футболка на ней была такая же, а может и еще короче, но уже без выреза. Штаны были те же, что и вчера. Я уже думал, как бы еще раз настоятельно объяснить ей, что одежду ей надо поменять, как пришел клиент. Этот самый знакомый, истинный мусульманин. Он поздоровался со мной, взглянул на нее, вздернул брови и сказал:

– Мне пачку электродов и два больших диска на болгарку!

Диски лежали внизу, и вчера я ей показывал, где они лежат.

– Сейчас! – сказала она и наклонилась.

Не знаю, то ли эти штаны не предназначены для наклонов, то ли что-то не хватало, то ли день был такой, но ситуация оказалась щекотливой, у девушки при наклоне вся «долина», которую никак нельзя демонстрировать мужчинам, оказалась открытой. Я меньше всего ожидал такого. Естественно, мой знакомый тоже.

– Супhаналлах! – вырвалось у него от всего сердца и он, почему я называю его истинным мусульманином, быстро отвернулся, качая головой и цокая языком.

– Видади! – сказал он мне хмуро, – выйдем на минутку, надо поговорить!

Я громко кашлянул нарочно. А девушка, святая простота, все искала диск.

– Не надо говорить! – отвечаю ему, – все понял!

– Хорошо! – сказал он и повторил, качая головой, – Супhаналлах!

Отойди! – сказал я девушке и сам отдал диски.

Он расплатился, не глядя на нас. Подошел к двери обернулся и еще раз сурово покачал головой.

– Что у вас за наряд? – повысил голос я, когда он вышел, – вы хоть знаете, что когда вы наклоняетесь, сзади все открывается.

Девушка смутилась:

– Я сейчас позвоню сестре и она мне что-нибудь принесет.

Долго она не работала, приехали родители и ее якобы увезли обратно в Волгоградскую область.

Разгружаем пластиковую трубу. Водитель «газели» не дожидаясь помощи один хватает пачку труб и дойдя до дверей магазина скидывает ее на пол. Раздается оглушительный звук, словно граната взорвалась. Мужчина, который стоял у открытых дверей магазина подскакивает, как козочка и запрыгивает в магазин. Он не видел что происходило у него за спиной. Молодой напарник мужчины смеется до слез и бьет себя по коленям. Все кругом хохочут, замечаю, что сам тоже от души смеюсь над испугом мужчины. Он один раздосадован. Интересно, почему мы от души веселимся, когда другие пугаются, падают. Вспомнил и кучу роликов, которых становится все больше. В них тоже люди часто смеются, когда кто-то со всего размаху падает, ударяется. Кому-то черенком лопаты по яйцам бьют, кому-то спящему за ноги привязывают петарды. Кроме бедняги, большинство не нахохочутся. Не думаем, что смешно, когда это не касается тебя.

Дня два назад встречался с знакомым давно плотником. Года два назад я продавал в своём магазине станок для стяжки пола. Этот станок он придумал сам. Потом он перестал носить, сказал, что ищет место для размещения заказа. Я и забыл об этом. На этот раз я искал его посоветоваться, в связи с очередным моим бзиком связанным с деревом, тут и вспомнил про станок. Он, оказывается, не стал производить его из-за того, что станок получался дорогим. И показал телефон, где у него с десяток адресов: Новосибирск станок, Омск станок… Люди до сих пор звонят, ищут его станок. И тут самое интересное. Спрашиваю:

– Какая же цена выходила?

– 4000 с чем-то.

– И с чего ты решил, что это дорого? Они отказались покупать?

– Нет. Я не стал их делать. Больше 2500 это дорого.

Возмущению моему не было предела:

– Ты почему за них решаешь? Ты откуда знаешь, что это дорого для него? Если он за день легко уложить в 2—3 раза больше досок!

От моего напора он смутился:

– Понимаешь, я думал…

– Когда у вас этот социализм выветрится?

Цена зависит только от спроса и предложения. Ты выставь по своей цене, а они пусть решают.

Он пообещал выставить.

Не редко моя работа превращается в игру «Поле чудес».

Сегодня, после пробежки на берегу Каспия, после зарядки, после освежающего душа и легкого завтрака, приступил к зарабатыванию на хлеб, сыр, масло со сладким чаем.

Первый же клиент оказался «горящий».

– Мне срочно, я спешу, – заявил он, шумно дыша.

Я оставил лайкать пост Вали, где он уже который день убеждает своих адекватных друзей, что насилие, даже если это сделано с намерением добра, не приемлемо и сказал:

– Слушаю очень внимательно!

– Мне это… это… Блин! Как он сказал? Фигня такая…

– Для чего эту фигню используют? – у меня огромный опыт работы, и если пришёл ко мне клиент, я его по любому выведу на чистую воду, то есть на нужный товар.

– Я не знаю. Он, мастер позвонил, говорит возьми вот эту… женское имя, да женское имя, сейчас вспомню, – он вытащил платок и вытер потный лоб, и это чуть помогло, – на ле начинается.

– Ле, Лена? – мы перешли к игре «Поле чудес».

– Нет! Ленка нет. Сейчас, – он ещё раз вытер лоб, но это больше не помогло, – сейчас..

– Может Аленка? Такие перчатки есть у меня.

– Нет. Сейчас я позвоню ему, – он стал лихорадочно набирать мастеру.

Я же стал вспоминать женщин на ле в моем магазине, а потом и вообще женщин ле.

– Не отвечает, – сказал он, – а я опаздываю.

– Может Люска? – вспомнил я одну особу.

– Нет.

– Может он тебе сказал леска? – не отступал я.

Он напрягся, чуть дым не пошёл над головой:

– Нет, сейчас ещё раз наберу!

– Лерка? – вспомнил я ещё одну экстравагантную особу.

– Точно! Он сказал: скажи дай Лерку десятку, продавец знает что это такое, – несказанно обрадовался клиент.

Тут к своему великому стыду, я вспомнил, что была какая-то лерка в магазине, но не помню, что это такое, поэтому я глубокомысленно произнёс:

– Хм! Больше он ничего не сказал?

Он снова вытер платком лоб и это помогло:

– Это… про шаги говорил, да!

– Понял, – обрадовался я, – лерка, которая шагает. Это же плашка для нарезания резьбы. И приз у нас в кармане.

Мужик непонимающе уставился на меня. Только я рано радовался, лерки десятки как раз у меня не было в наличии.

Об ответственности.

– Труба есть?

– Какая? Для чего?

– Воду провести…

– Есть! Вот!

– Что за труба?

– Ну, пластиковая, китайская, для воды, диаметр 20, цвет белый. Что ещё интересует?

– Сертификат есть?

– Нет. Труба есть. Тебе сертификат нужен или труба?

– Мне труба нужна и гарантии, что она нормальная.

– А сертификат даёт тебе такие гарантии?

– Сертификат же подтверждает, что труба соответствует ГОСТу.

– Ты, взрослый человек, а веришь всякой ерунде. Ну, напечатает китаец тебе сертификат с печатью и подписями, раз он такую трубу сделал, что ему стоит сертификат напечатать.

– А как узнать труба хорошая или нет?

– Труба хорошая, торгую уже давно. Можешь привести человека разбирающегося в таких делах.

– Ты несёшь ответственность, если с ней что-то случится?

– Что может случится?

– Ну, мало ли что…

– Вот ты для чего берёшь трубу?

– Воды провести.

– Все, я тебе гарантирую, что вода по ней под давлением пойдёт, а так можешь сам тоже проверить, ногтем поковырять, на зуб попробовать, согнуть, водички налить… или подожди кого-нибудь, кто с ней работал.

– Странно! Ты никакой ответственности не хочешь нести.

– Не хочу. Потому что я свою ответственность на себя взял, когда купил эту трубу. И если все окажутся такими умными, как ты и не купят трубу, мои деньги пропадут.

– А почему я должен нести ответственность за твою трубу, я же плачу за неё.

– Когда ты добровольно платишь за неё, она становится твоей с этой самой ответственностью и можешь делать с ней все, что хочешь.

– Вах! Как это так?

– Есть вариант обойти все эти проблемы.

– Какой?

– Не покупать трубу у меня или вообще не покупать и обойтись без воды.

– Нет, труба нужна…

«Если берешь» или скидка на 99 процентов.

Я шел по рынку и разговаривал по телефону, когда проход загородила тележка, загруженная ящиками. Пришлось остановиться. Когда я закончил разговор, моментально заговорила женщина, около торгового места которой я остановился:

– Купите свитер, как раз ваш размер, – сообщила она, разворачивая свитер и заглянув в глаза радостно добавила, – и под цвет глаз, не пожалеете.

Проход был еще закрыт, я пощупал свитер болотного цвета, сомневаясь, что он под цвет моих глаз.

– Берите, – затараторила женщина, любовно складывая и заново разворачивая свитер, – эти цвета идут нарасхват. Если возьмете, пятьсот рублей уступлю.

– А если не возьму? – машинально спросил я.

– Если не возьмете, не уступлю, – обиженно надула губы она и сложила свитер.

Путь был еще закрыт, я отвернулся, ожидая, когда тележка уйдет, но было что-то парадоксальное в условии этой продавщицы свитеров под цвет моих глаз. Я повернулся к ней:

– А вы можете уступить, но с условием, что я брать свитер не буду, – тихо поинтересовался я.

– А что же я буду уступать, если вы не берете? – удивилась она, а потом возмущенно сообщила что-то уплетающей соседке, – ходят голову морочат, и так торговли нет.

– Но вы же ничего не теряете, – все так же тихо сказал я.

– Как это? – громко сказала она, как бы призывая всех в свидетели, – слышишь, Патя, что он выдумал, сделай, говорит мне скидку, но брать не буду. А бесплатно не хочешь? – перешла она ты.

Патя встала с набитым ртом, моментально сфоткала меня точнейшим в мире аппаратом, от которого ничего нельзя скрыть, тем более, если объект мужчина, мне даже послышался смачный щелчок затвора фотоаппарата. Она хмыкнула многозначительно и села.

– Подождите, что вы обижаетесь, – попытался успокоить я продавщицу, – если я потом вернусь, куплю, – с ударением на «куплю"сказал я, – вы мне уступите?

– Если купите, уступлю, – с недоверием глядя на меня сказала она.

– А так, не покупая, не можете уступит? – никак не унимался я.

– А как еще тебе уступить? – разозлено закричала женщина уже на весь ряд, – что ты ко мне пристал? Я что, тут садака раздаю?

Мне пришлось поспешно скрыться в следующем ряду. Парень молодой продавал кожаные куртки, я подошел.

– Кожа турецкая, – сообщил он, увидев, что я мну кожу.

– Сколько? – начал я с обычного вопроса.

– Двенадцать! – сказал он навострившись и добавил сакраментальную фразу: – если будешь брать, еще уступим.

– Если не беру, сколько уступаешь?

– Как это? – он захлопал глазами, – если не берешь, че уступать.

– Если беру, сколько уступаешь?

– Если берешь, если берешь… – он подсчитывал, – полтора уступлю.

– А если не беру, можешь пять тысяч уступить?

– Как это, если не берешь, пять тысяч, – он потянул куртку к себе,.

– Я же не беру, ты можешь уступить сколько хочешь.

Он недобро поглядел на меня.

В следующий раз я остановился у прилавка с бытовой техникой. Продавщица молча следила.

– Сколько стоит? – я указал на комбайн.

– Пять!

– Дорого! Не уступаете?

– Уступим. Если берете, – она тоже поставила условие, оборачиваясь на шум соседей.

– А если не беру, уступаете?

Она повернулась резко, меня еще раз сфоткали. Потом она засмеялась:

– Только для вас: если не берете, уступаю четыре тысячи девятьсот пятьдесят рублей.

– Если…

Она перебила меня:

– Если берете, только пятьсот рублей уступаю!

– А до вас никто не хотел уступить, если я не собирался покупать.

Она задумалась на секунду:

– У них наверно свой товар. Я продавщица. Если, бы это был мой товар, наверно тоже не уступила.

– Вы хотите сказать, что для хозяина скинуть цену на свой товар без всяких условий, это серьезное нарушение табу.

– Как это?

– Ну, вот вы торгуете своим товаром. Я подхожу, спрашиваю цену, а потом спрашиваю: уступаете? А вы просто без всяких условий говорите: да, пятьсот рублей уступаю, независимо от того беру я или нет.

– Так же неинтересно! Это «если» подталкивающий к покупке ход, – сказала она.

– Или же способ держать первоначально объявленную цену, для личного успокоения. Мол, я снижаю цену только при определенных моих условиях. А так ни за что!

Она улыбнулась:

– Приходите еще! Я вам скидку сделаю без всяких условий

Есть еще горянки в Махачкале.

Пришла девушка лет восемнадцати, спортивная, красивая:

– Нужен мешок ротбанда!

– А кто понесет? Тачка есть? – спрашивает продавщица.

– Я! – ответила она смущенно, – поможете поставить на плечо?

Мешок ротбанда 30 кг. Помог закинуть на плечо. Понесла играючи.

В магазин заходит пожилая пара.

– Ахмед, нам и лампочка нужна – напоминает женщина.

– Куда лампочку?

– В спальню. Люстра же испортилась.

– Зачем нам в спальне свет? – мужчина подмигивает мне, – зашёл и лёг.

– Ахмед, ну как без света?

– Да, жена. Постарели мы, ничего без света не получается.

– Ахмед!!!

Когда они только входили в магазин, женщина уже говорила, негромко, с укором. Похоже на лакском. Она сыпала словами словно пескоразбрасывающая машина песком, не останавливаясь ни на секунду.

Неприступный, словно гора, старик шёл впереди, не обращая на неё внимания. Он захотел посмотреть замки. Я показал полку. Увидев полку с порошками, старуха на секунду замолкла. Потом она по новой начала «клевать» старика. Увидев цену замка, голос у неё заметно повысился. Старик сердито взглянул на неё и она сбавила громкость своего бу-бу-бу. Я показал другой замок подешевле и попробовал отвлечь ее.

Меня она проигнорировала. Старик вернулся к дорогому замку. Она наседала на него то с одной, то с другой стороны. Я взглянул на мужчину, видно он обладал железным терпением, но заметил, что уголок рта уже нервно подрагивает. Когда старик решительно взял замок и коробку, скорость бу-бу-бу стала невероятной, видно она хотела припомнить мужу все свои обиды, пока он в магазине. И тут старика прорвало. В глазах его сверкнуло. Он «огрел» ее двумя короткими фразами, словно плетью. Женщина вздрогнула, быстро взглянула на меня, замолкла, сложила губы в куриную гузку и тихо покинула помещение.

Про кисти из свиной щетины.

Сегодня подменяю продавщицу в магазине.

– Свинья? – прозвучал вопрос из глубины магазина.

Я подумал, что кто-то из покупателей по телефону разговаривает. Вопрос повторился чуть громче и голова его высунулась из-за стойки с кистями.

– Не понял, – озадачился я, вроде свиней сроду не разводил.

Подошел поближе. Мужик с сомнением указывал пальцем на польские кисти разных размеров.

– Кисти из свинины? – переспросил он.

– Щетина по моему свинячая или свиная, – не ко времени запутался я в русском языке, – а что? Нельзя?

– Имам говорит, что нельзя касаться свиньи, – сообщил он.

– Касаться свиньи здесь не получится, их здесь нет, – сказал я.

– Эти волосы со свиньи? – не унимался он.

– Вполне возможно, но уже обработаны давно!

– Их нельзя касаться! Других кистей нет?

– Нет! Так ты не касайся, – нашел я выход, – вот же ручка есть из дерева.

– Вообще-то да, – согласился он.

– Но учти, эти свиные волосы касаются этой деревянной ручки!

– И что?

– Узнай у имама, можно ли брать в руки эту ручку? Или можно ли здороваться с человеком, который перекладывал эти кисти, – понесло меня.

Он посмотрел на меня и махнул рукой:

– Если коснется руки, помою.

Женщины и ремонт.

Женщина без ремонта дома не может обойтись. Сопротивляться бесполезно. Да, женщины любят уют и чистоту. Но если даже ремонт не требуется, женщины найдут сотни причин, чтоб его затеять.

Если муж ссылаясь на то, что обои все целые, краска на своем месте, плитка не отклеилась, пол не скрипит, краны не текут, откажется участвовать в этом глобальном мероприятии, то умная жена поддакнет, сделает вид, что согласна с доводами мужа и будет брать мужа измором. Для этого у женщин припасены кучи разных уловок.

Время от времени она будет сообщать мужу, как бы невзначай, мол, эти соседи сделали ремонт, через некоторое время, мол, другие соседи новые обои клеят.

Где-нибудь в гостях у родственников похвалит их ремонт и тоже опять, как бы в невзначай, скажет: я тоже так хочу новый ремонт, но мой сказал: подожди. Что делать? Жду. Он же решает.

После сытного обеда подсунет дремлющему мужу трубку, мол, какие из этих шикарных обоев нам подойдут. Если он навострится и скажет: мы ремонт не делаем. Она успокоит его: конечно, сейчас не делаем, ты просто выбери какие тебе нравятся.

Если в гости придет родственник мастер, попросит его подсчитать, во что обойдется ремонт, мол, мы не сейчас прямо, а все-таки во что обойдется, чтоб потом сказать: вах, я думала будет дороже два раза.

В следующий раз, когда будут гости, кинет тему, мол, какие обои лучше подошли бы этому залу, чтоб потом сказать: а моему так понравились новые светлые итальянские обои.