Текст книги "Биографический словарь русских историков"

С 1817 года – сотрудник архива Министерства иностранных дел. Умело и квалифицированно участвовал в издании русских исторических и литературных памятников: «Русские достопамятности» (Т. 1. 1815), «Древние российские стихотворения», собранные Киршей Даниловым (1818), и другие. Талантливый палеограф, выработавший научные приемы издания источников, Калайдович страдал запоями, а также иногда тяжелым нервным расстройством. Плодотворен его интерес к языкознанию, славяноведению, дипломатике. Исследователь Подмосковных городищ, которые рассматривал преимущественно как остатки поселений (а не языческих капищ, как считали многие).

С 1825 года – член-корреспондент АН. С 1828 года – издатель журнала «Русский зритель». Один из наиболее ярких талантов в русской археографии своей эпохи.

КАЛАЧОВ НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ

(26.05.1819–25.10.1885) – историк, археограф и архивист.

Родился в зажиточной дворянской семье. Детство провел в родовом имении – сельце Веске Юрьев-Польского уезда Владимирской губернии. Домашнее образование, московский пансион и Дворянский институт, а в 1836–1840 годах – юридический факультет Московского университета. Живое увлечение родной стариной, он «с жадностью погружался в чтение летописей, старинных актов, ходил по старым монастырям и разыскивал надгробные камни…». Историческая связь прошлого и настоящего очень волновала.

С 1840 года служит в Археографической комиссии (СПб.) по рекомендации М. П. Погодина. Длительный отпуск из-за смерти отца. В 1846 году стал в Москве библиотекарем Московского архива МИДа, защитил магистерскую диссертацию «Предварительные юридические исследования для полного объяснения “Русской Правды”», а также издал текст «Русской Правды» по четырем спискам. В 1747 году напечатал исследование «О значении Кормчей в системе древнего русского права» (о византийском влиянии на русское право). Эти труды сразу создали автору имя в научных кругах. В 1848 году он занял после К. Д. Кавелина кафедру истории русского законодательства в Московском университете. Главное внимание в своем курсе он уделял критическому обозрению и разбору памятников русского права. Лекции его хороши, тщательны и подробны. Сам он годами вставал в три часа утра и кропотливо готовил к публикации свои многочисленные издания документов. Такое трудолюбие и усидчивость для русского человека считались необычными.

Молодой профессор примкнул к западникам, начал широко собирать и публиковать многообразный актовый материал. С 1852 года Археографическая комиссия поручила ему издание «Дополнений к актам историческим». В 1852–1853 годах Калачов совершил два путешествия по центральным и поволжским губерниям для собирания исторических источников. В 1857 году он приехал в Петербург и занялся редакцией третьего издания «Свода гражданских законов». Оригинальны его статьи о народном праве. Участвовал в подготовке реформы 1861 года и Судебной реформы. В 1864 году стал доктором гражданского права в петербургском университете. Основоположник и первый редактор журнала «Юридический вестник», редактор и составитель многообразных и многотомных ценных для историков и сейчас изданий: «Архив историко-юридических сведений, относящихся до России», «Писцовые книги Московского государства», «Дополнения к актам историческим», «Архив Государственного Совета» и другие.

Истинным призванием Н. В. стало архивное дело. В 1865–1885 годах он возглавлял Московский архив Министерства юстиции (второй в России по ценности для историков после Московского архива МИДа) и стал крупнейшим архивным деятелем страны XIX века. Его любовь к архивам и архивному делу была беспредельна. Благоустройство архивов стало для него важнейшим условием процветания исторической науки. Внесение организации и порядка в эту сферу, подготовка архивистов, систематическое описание документов, спасение их в масштабах России и централизация архивного дела империи стали жизненной задачей Калачова. Именно его стараниями на Девичьем поле в Москве воздвигнут архивный городок (за что нынешние московские архивисты ему очень благодарны). Из упраздненных судебных мест России в архив Калачова (по циркуляру министра юстиции от 03.12.1866) прислано большое количество дел. Ему же передан огромный Московский сенатский архив.

Активно выступал на первых археологических съездах (1869, 1872). Н. В. разработал проекты Главной архивной комиссии как единого центра управления архивами (по сути, архивной реформы) и Археологического института как учебного заведения для подготовки архивистов. К сожалению, первый проект реализован не был. Многочисленные архивы страны остались до Октябрьской революции 1917 года ведомственными (и плохо сохранились). Второй проект реализован лишь благодаря удивительной энергии и личным средствам Н. В. Археологический институт в столице открыт в 1878 году, подготовлено открытие такого института в Москве. Реализацией идеи Калачова стало создание в 1884 году губернских ученых архивных комиссий – одновременно научных обществ и архивных центров в русской провинции.

Архивные занятия не превратили Калачова в сухого «буквоеда», кабинетного отшельника. В нем жил темперамент общественного деятеля. К. П. Победоносцев писал о нем: «Голова его работала непрестанно и работала всегда заодно с сердцем; новые планы один за другим возникали в уме его и все были направлены к одной цели – к возбуждению новой жизни там, где ее не было, к поощрению таланта… Бог дал ему свойство простоты душевной, пособляющее входить в прямое искреннее общение с людьми…» Талант ученого-организатора редок. Членкор (1858), ординарный академик (1883) Императорской АН.

КАРАМЗИН НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ

(01.12.1766–22.05.1826)

Родился в имении отца в Симбирской губернии. Детство провел в селе Знаменском. В четыре года лишился матери. Отец женился вторично на тетке И. И. Дмитриева (будущего друга всей жизни историка). Пылкий чувствительный мальчик страстно любил природу, в восемь лет читал книги по римской истории и романы. Уже в детстве был внутренне довольно религиозен.

В 11 лет мальчик увезен отцом в пансион сперва в Симбирск, а затем в Москву в пансион (проф. И. М. Шадена – доброго и умного преподавателя). Сентиментальная немецкая литература была там в большом почете. Основные языки – немецкий и французский. В 1782 году поступил подпоручиком в лейб-гвардии Преображенский полк. По складу эмоционального характера не был создан для военной службы. Николай Михайлович подружился в Санкт-Петербурге с И. И. Дмитриевым. Первая проба пера – переводы с немецкого. После смерти отца (1784) вышел в отставку и уехал в Симбирск, где вел рассеянную светскую жизнь. Много читал. Вступил здесь в местную масонскую ложу.

В 1785 году вместе с Н. П. Тургеневым переехал в Москву, где вошел в круг Н. И. Новикова, крупнейшего издателя и просветителя эпохи. Подружился с А. Петровым, который стал лидером в их дуэте. Николай Михайлович печатался в «Детском чтении», переводил Шекспира, Лессинга, писал стихи. Школа перевода и выработала его русский литературный язык. Общение в Новиковском кругу образовывало Николая Михайловича. Он получал знания от людей, а не только из книг.

Перед отъездом за границу Николай Михайлович вышел из масонов, и гонения на них его не коснулись. Деньги на путешествие (2 тысячи рублей) он взял займы у старшего брата под залог своего имения (80 душ). Курляндия, Германия, Швейцария, Франция, Англия – таков маршрут Карамзина в течение 18 месяцев. Цель поездки – расширение умственных горизонтов. Ведя записи по ходу поездки, Николай Михайлович уже в России их переработал в шедевр русской прозы «Письма русского путешественника», давшие обществу образец изящного стиля речи. Живое познание европейской культуры дало очень много Николаю Михайловичу. Он осознал верный масштаб России и мира, а также своих возможностей в науке и литературе. В 1791–1793 годах он издавал «Московский журнал», имевший коммерческий успех. Кроме «Писем…» в журнале появились его стихи и заметки, «Бедная Лиза», ряд других творений. Издатель в основном сам заполнял журнал своими произведениями. Позднее он их переиздал в книге «Мои безделки». Затем он издает альманахи «Аглая», «Аониды», ведет светскую жизнь. Он стал профессиональным русским литератором, хотя реакция 1790-х годов ему сильно мешала.

Со сменой царствования в 1802 году он начал издавать «Вестник Европы», первый общественный журнал России. В 1801 году он женился на Е. Н. Протасовой, получив в приданое лишь 100 душ крестьян. Через год жена родила ему дочь Софию и умерла. Вторично женился на Е. А. Вяземской в 1804 году. Интерес к русской истории заметен в его творчестве. В 1803– 1804-м вышло его собрание сочинений в восьми томах. Николай Михайлович завершил важный этап реформы литературной речи – стал писать языком, близким к разговорному.

Идея написать «Историю Россию» пришла к Николаю Михайловичу в 1803 году. Впрочем, он боялся лишиться главного своего источника дохода от издания «Вестника Европы» (12 тысяч рублей в 1802–1803 гг.). Но благодаря помощи влиятельных друзей царь принял предложение Карамзина. 31 октября 1803 года именным указом в 36 лет Н. М. назначен историографом с чином надворного советника и пенсионом в 2 тысячи рублей в год (профессорский оклад). Ему дозволен свободный вход в архивы.

Работы над «Историей» оказалось много, объемов ее начинающий историк себе не представлял. Взяв за путеводную нить тома «Истории» М. Щербатова, Карамзин понял, что нужно вживаться в источники. Кроме госархивов и библиотек очень полезно историку оказалось собрание книг и рукописей А. И. Мусина-Пушкина. Немало помогали ему также А. Ф. Малиновский и А. И. Тургенев. Зимой он трудился в Москве, летом – в Остафьеве (имение князей Вяземских). Ремесло писателя, богатый опыт, знание России и Европы помогли ему в работе. Втянувшись в изучение источников, он приобрел азарт исследователя и чутье источниковеда. Натура художественная, многие вещи он постигал интуитивно. Вначале всю историю (до Романовых) он планировал уложить в шесть томов.

Но работа расширялась и захватывала его. Положение историографа в обществе и благоволение Александра I упрочивались. В Твери (1811) историк подал царю свою весьма консервативную и искреннюю «Записку о древней и новой России», где осуждал поспешность реформ, неудачи во внешней политике и осмысливал исторический путь России. Эта «Записка» – в некотором роде гражданский подвиг Карамзина. В пожаре 1812 года Москвы сгорели библиотека и рукописи историка. За 12 лет работы он написал восемь томов (до казней Ивана Грозного). В 1816 году, решив опубликовать их разом (как опытный издатель), Карамзин вместе с друзьями прибыл в Санкт-Петербург.

Ситуация была неопределенной, встреча с императором откладывалась. Но после визита гордого историографа к всесильному А. А. Аракчееву все решилось очень быстро. Прием у царя, выделение средств. Карамзин получил чин статского советника, а также 60 тысяч рублей из Кабинета на издание «Истории…» (что избавляло от цензуры). На время издания «Истории» Николаю Михайловичу отводилась дача в Царском Селе. Средства от продажи книг шли в доход историка. Это было очень щедро.

Вскоре близость честного и откровенного историка к царю и его родным еще более выросла. Впрочем, недоброжелательство многих высоких чиновников – тоже…

28 января 1818 года Карамзин поднес царю восемь томов своей «Истории государства Российского», напечатанной тиражом в 3 тысячи экземпляров. Средний тираж книг по истории тогда – 600 экземпляров. Все издание разошлось за 25 дней. Подъем национального духа после войны сыграл свою роль. Это был большой успех 51-летнего историка. Все восемь томов продавались за 50–55 рублей.

Права на второе издание проданы были издателям Слениным за 50 тысяч руб лей. Коммерческий успех «Истории…» ошеломил круг писателей. Начались переводы на европейские языки. Издательские дела прервали работу над «Историей…» почти на два года. Затем пошла работа над другими томами. Царь читал их в рукописи. Последний, 12-й том не был завершен автором (доведен до 1611 г.). Слабея от болезней, Николай Михайлович писал его без «примечаний» – важнейшей научной части своего труда. Личность Карамзина неотделима от его труда. Мощное творческое начало автора (риторико-декламационная поза) пронизывает весь труд. Примерно, за первые три года над «Историей…» автор профессионализировался как историк. На склоне дней в нем усилились меланхолия, пессимизм, раздражительность.

Роста он был выше среднего, лицо имел продолговатое, лоб высокий, с обеих сторон рта – две глубокие морщины. Тяжело принял он известие о смерти Александра I. В дни междуцарствия часто бывал во дворце. Вместе с М. Сперанским писал Манифест о вступлении на престол Николая I. Декабристов он осуждал. Вскоре он заболел скоротечной чахоткой. В. Жуковский и другие друзья историка хлопотали при дворе о пенсии его семье. Царь оказался театрально и избыточно щедр. 13 мая 1826 года указом историку (а после его смерти жене, а затем детям до вступления в службу и замужества) приказано было выплачивать пенсию 50 тысяч рублей в год. Карамзин был потрясен щедростью царя.

Историк умер в 59 лет (как и С. М. Соловьёв). Двадцатидвухлетний труд его увенчался удачей, хотя и не стал завершенным замыслом. После смерти Карамзин оказался просто незаменимым Николаю I своим личным благородством, монархизмом и консерватизмом в скользких условиях начала его царствования.

Карамзин самостоятельно и глубоко изучил широкий круг источников и ввел их в свою «Историю». Вся система доказательств также отнесена им в примечания (это – добрая половина его труда). Он рационально сузил свою тему – не история России, а история государства Российского. Художественный стиль его – блестящ. Но историзм в его философии вторичен. Писатель-художник побеждал в нем ученого. В прошлом он искал событий ярких, характеров героических, сюжетов театрально-драматических. Кроме морализации, историограф создавал «иллюстрацию прошлого под настоящее».

Но стоит помнить, что именно Карамзин создал массовый общественный интерес к прошлому России, на его книгах выросли два поколения русских историков XIX века. Именно он – автор первой оригинальной концепции истории нашей страны, а также первой читабельной «Истории» Отечества.

КАРСАВИН ЛЕВ ПЛАТОНОВИЧ

(01.12.1882–12.07.1952) – историк и философ.

Родился в Петербурге в артистической семье. Его отец был балетмейстером, а сестра Тамара – знаменитой балериной. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета. Ученик И. М. Гревса. Знаток средневековых источников. В 1912 году защитил магистерскую диссертацию «Очерки религиозной жизни в Италии XII–XIII веков» (Петербург), в 1915 году – докторскую «Основы средневековой религиозности в XII–XIII веках, преимущественно в Италии» (Петербург). Преподавал в Петербургском университете. Идеалист. Дал оригинальный срез культуры Средневековья с точки зрения православно-христианского историка. Тогда это было редкостью. Занимался философией истории. Считал ненужной мелочную фактологию, не снисходил иногда до оформления цитат (обвинялся за это устной научной молвой в плагиате). Материалы первоисточников даны в приложении к его основным трудам. Блестяще талантливый и глубоко эрудированный, в центр внимания поставил природу религиозной жизни. В своих трудах – «Культура средних веков» (П., 1918), «Католичество» (П., 1918), оригинальном «Введении в историю (теория истории)» (П., 1920) и главном – «Философия истории» (Берлин, 1923) – пытался выявить основы менталитета средневекового человека в его отношении к Богу, понять всеединство основанного Богом мира. Человек для Л. П. – ученик этого всеединства и способен охватить мысленно все времена и пространства.

Впрочем, как остро и критично писал Бузескул о книгах Карсавина, «…в обеих… много смелого, оригинального, не банального. Но оригинальность у Л. П. Карсавина не раз переходит в оригинальничанье, искусственность, явно обнаруживается нарочитое стремление автора к необычному, к эффекту, к красивости, много утрировки, преувеличений, парадоксального…».

В 1922 году с группой ученых выслан из СССР. Сотрудничал с религиозно-философской академией Н. Бердяева в Берлине, обосновался в Париже. Участник движения евразийцев. В 1928 году приглашен профессором всеобщей истории в университет в Ковно (тогда столица Литвы). Человек необычайных способностей, он легко выучил литовский язык и читал на нем лекции. Издавал свои книги в это время как на русском, так и на литовском языках. Литву заняли советские войска. Л. П. арестован уже после войны по политической статье, получил десять лет лагерей и отправлен из Вильнюса в 1950 году в лагерь ГУЛАГа (поселок Абезь Коми АССР), где и умер от дистрофии в санитарном бараке (по диагнозу лагерного врача – от туберкулеза).

КАЧЕНОВСКИЙ МИХАИЛ ТРОФИМОВИЧ

(01.11.1775–19.04.1842) – русский историк, писатель, славист.

Родился в обрусевшей греческой семье в Харькове (фамилия отца, греческого переселенца Качиони). В 13 лет окончил Харьковский коллегиум. Затем служил урядником Екатеринославского казачьего ополчения (с 1788), канцеляристом в Харьковском магистрате, сержантом (1795) в армии, с 1798 по 1801 год – полковой квартирмейстер. Затем был библиотекарем и правителем канцелярии графа А. К. Разумовского (попечителя Московского университета), который и привез его с Украины. Самообразование и школа жизни – его университет.

Писал стихи, прозу, переводы, печатаясь в русских журналах с 1799 года. С 1805 по 1830 год издавал (с двумя перерывами) журнал «Вестник Европы», знакомя читателей в своих обзорах со всеми новинками европейской научной литературы. Благодаря Разумовскому карьера Каченовского успешно пошла и в университете. С 1805 года – магистр, с 1806 года – доктор философии. С 1810 года – профессор изящных искусств и археологии. С 1821-го – профессор истории, статистики и географии России, с 1835-го – профессор истории и литературы славянских народов. С 1837 года – ректор Московского университета. Академик Петербургской АН (1841).

Знакомство с русской историей началось у Каченовского в 1799 году на гауптвахте чтением М. Щербатова и И. Болтина. Влияние последнего, а затем А. Шлёцера заметно в первых работах этого историка. Главным вдохновителем его в последующие годы стал Б. Г. Нибур. Первый том «Римской истории» Нибура вышел в 1811 году и создал новую эпоху в историографии. Нибур отверг весь древнейший период римской истории как баснословный. Идя по его стопам, Каченовский объявил баснословным весь киевский период русской истории.

Эти воззрения стали новостью русской историографии и создали «скептическую школу», недолговечное, но одушевленное поветрие в русской науке. Предшественники винили в «баснословии» наших летописей переписчиков и мечтали найти или воссоздать чистый первоначальный текст Нестора. Скептики корень зла видели в подлинных показаниях источников.

Сравнение текстов, критика свидетельств для них лишь первая задача. «Автор не для того трудился, чтобы разрушать, нет, он отличается от своих предшественников смелостию воссоздания храма истории… извлекая из басен некоторую существенность», – писал Михаил Трофимович о Нибуре. Острая критика трудов Н. Карамзина как наследника XVIII века в науке характерна для Каченовского. Прагматическое изложение истории остается для него главной задачей историка, но по позднейшим, очищенным в горниле исторической критики, данным.

Впрочем, в своих работах «Рассуждение о баснословном времени в российской истории», «Два рассуждения о кожаных деньгах и о Русской Правде» историк ко второй задаче даже и не приступал. Требование вдумчивой критики исторических источников приняли даже противники скептиков (например, М. П. Погодин). Объективно «скептическая» школа внесла свой вклад в развитие нашей науки.

Научная смелость сочеталась в личности Каченовского с консерватизмом, мнительностью, крайней осторожностью, страхом ответственности. Он никогда не брал книг в библиотеке, боясь их потерять. Студенты в период чтения им курса русской истории (до 1835) с интересом слушали скучного профессора и вспоминали позднее о нем так: «…желчный, писклявый, подозрительный, завидливый, человеконенавистный скептик, разбиравший по всем косточкам и суставам начатки российской истории… ничего не принимавший на одну веру, отвергавший всякое предание, – одним словом, сомневавшийся во всем. Верил он одному только Нестору, не верил ни “Русской Правде” Ярослава Великого, ни духовному завещанию Владимира Мономаха, ни подлинности “Слова о полку Игореве”, ни тому, что куньи мордки заменяли монетку» (Д. Н. Свербеев). Студенты, несмотря на утомительные лекции, одно время любили этого профессора. Действительно, любовь профессора к своему предмету связывала студентов с живой наукой. Никакой книжный курс этого дать не мог.

Очень усидчивый, трудолюбивый, способный к работе, Михаил Трофимович служил честно и не скопил за жизнь, в сущности, ничего. Жена, дочь и двое сыновей остались после его смерти без наследства. Питомцы «скептической» школы: Я. И. Бередников (археограф), Н. Н. Мурзакевич (археолог), П. М. Строев.

КИЗЕВЕТТЕР АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

(10.05.1866–09.01.1933) – историк.

Родился в Петербурге в семье обрусевшего немца – заведующего архивом Главного штаба. Дед по матери был протоиереем и известным церковным композитором, творческие таланты А. А. – от него. Детство и юность провел в Оренбурге, где служил отец. В 1884 году окончил гимназию и поступил в Московский университет. Любимый ученик В. О. Ключевского. Школой научной работы стали для него семинары П. В. Виноградова. По словам А. А., студенты тогда делились на три группы: политиков, обывателей и будущих ученых. Кизеветтер сразу примкнул к третьей группе. Большой поклонник театра («театральный запой»), посетитель множества юбилейных банкетов (черта той эпохи) как школы красноречия. В 1888 году окончил университет и оставлен в магистратуре по русской истории. С 1893 года (после сдачи магистерских экзаменов) – приват-доцент Московского университета, преподавал также на Высших женских курсах Герье и других. В 1894 году женился на вдове своего друга А. А. Кудрявцева. Дочь Екатерины затем стала хранителем его архива и наследия. Тема работы близка по духу А. А. как убежденному конституционисту. Семь лет он, по его словам, сидел в архиве Министерства юстиции (где был главный фонд по его теме) с 9 часов утра до 3 часов дня чуть не ежедневно, собирая архивный материал («отраднейшие часы моей жизни»). Затем два года его обрабатывал. Ключевский остался доволен этим исследованием. В 1903 году историк защитил магистерскую диссертацию «Посадская община в России XVIII столетия». Автор, получивший премию Г. Карпова, под новым углом взглянул на реальную жизнь городской общины той эпохи. Главный вывод диссертации – вплоть до конца XVIII века (реформы Екатерины II) под покровом петровских названий жил типичный посадский мир XVIII века. Кроме А. А. в архиве тогда постоянно работали М. Богословский и Н. Рожков. В ходе революций все трое стали политическими противниками. Кизеветтер с 1905 года – активный «кадет» (член ЦК, депутат II Госдумы от Москвы), Богословский – октябрист, Рожков – социал-демократ. С 1904 года А. А. – член редакции «Русской мысли».

В 1905–1907 годах активно участвовал в политической жизни России, много публиковался в «Русских ведомостях». Все же науку, подобно П. Милюкову, он не оставил. В 1908 году написал и в 1909 году защитил докторскую «Городовое положение Екатерины II. Исторический комментарий». Это – продолжение его первой работы. Всесторонний источниковедческий анализ источников «Городового положения» привел историка к объективным и взвешенным выводам о продворянском характере реформы. Интерес ученого к XVIII веку стабилен. Министр не утвердил его как профессора, а в 1911 году А. А. оставил университет вместе с большой группой профессоров. Талантливый либерал далее преподавал в университетах Шанявского и Коммерческом институте. Интересны два его сборника статей по XVIII–XIX векам. «Исторические отклики» (1912) и «Исторические отклики» (1915), а также заказная работа (от Московского купеческого общества) «Гильдия московского купечества» (1915).

Октябрьскую революцию не принял. В 1920 году ему запрещено чтение лекций в университете (как и Р. Випперу и М. Богословскому). В годы Гражданской войны его трижды арестовывали как бывшего члена ЦК Кадетской партии. В 1922 году он вместе с женой и дочерью в составе большой группы ученых выслан из Советской России. Историк обосновался в Праге, ставшей тогда «русскими Афинами». Читал лекции, много работал в Русском заграничном историческом архиве, активно выступал в печати (особенно в «Современных записках»). Кизеветтер – влиятельная фигура культурной и научной жизни русской эмиграции в Праге. Он переиздал свою книгу о М. Щепкине, издал на чешском книгу о русских артистах. В его личном архиве сохранился текст курса лекций В. Ключевского с правкой автора (не опубликован). Близок своему учителю как мастеру художественного слова. Главный его труд тех лет – яркие и живые воспоминания «На рубеже двух столетий» (1929). Россию он страстно любил и сильно по ней тосковал. Умер в Праге в 1933 году, где и похоронен.

КОВАЛЕВСКИЙ МАКСИМ МАКСИМОВИЧ

(27.08.1851–23.03.1916) – историк, этнограф, социолог.

Родился в Харькове в богатой дворянской семье. Мать пробудила в единственном сыне глубокий интерес к истории. Под ее влиянием он много читал, в детстве и юности овладел французским, немецким и английским языками (уже взрослым выучился итальянскому и испанскому). Домашнее образование, гимназия (с 5-го класса), юридический факультет Харьковского университета (до 1872). Сильное влияние профессора Каченовского направило интересы юноши на историю государственных учреждений. Оставлен при университете по государственному праву. Из-за смерти Каченовского уехал для подготовки за границу. Два года в Париже и провинции изучал архивы и библиотеки по истории административной юстиции во Франции. Прошел школу работы с источниками в Ecole des Chartes (Школе хартий). В Англии через Д. Льюиса и К. Маркса познакомился со многими крупными учеными. Прожил здесь год, активно занимаясь в Британском музее и архиве. Летом работал в Швейцарии. В 1877 году печатает свои работы по английским и французским материалам: «История полицейской администрации в английских графствах с древнейших времен до Эдуарда III», «Опыты по истории юрисдикции налогов во Франции с XIV в.». В 1878 году защищает первую работу в Москве с солидным приложением (вышедшим в Англии отдельно) как магистерскую диссертацию. Два года спустя выходит его докторская «Общественный строй Англии в конце Средних веков» (М., 1880). Преподает государственное право европейских держав на юрфаке Московского университета, печатает другие свои работы. После 1880 года М. М. вновь на два года уезжает за границу для работы в архивах: Италия, Испания, США. Работает над своим главным трудом «Экономический рост Европы…».

Увлечение наукой, живая мысль, новаторство сделали М. М. одним из самых популярных профессоров. По возвращении читает курсы по истории права и государственных учреждений (книга «Первобытное право». Вып. 1–2. 1886), ездит с В. Ф. Миллером на Кавказ в этнографические экспедиции (книга «Современный обычай и древний закон». Т. 1–2. М., 1886; Париж, 1893). В 1890 году выходит его двухтомник «Закон и обычай на Кавказе» по грузинским материалам.

Очень широк и многообразен в своих трудах. Блестящий интеллект и мастерство синтеза (столь редкое для русских ученых) сделали его ученым мирового класса.

Либерализм и внутренняя свобода нетерпимы тогда для ученого в институте. Отстранен от преподавания (1887). М. М. уехал за границу, сосредоточив свою библиотеку на собственной вилле в Болье (Фр. Ривьера). Здесь он переходит от написания монографий к созданию обобщающих трудов на основе собственных книг и архивных данных. Первый такого рода труд – «Происхождение современной демократии» (Т. 1–4. М., 1895–1897). Второй (и важнейший для автора) – «Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства» (на русском. Т. 1–3. М., 1898–1903; на немецком. Т. 1–7) – редкий пример обобщающего труда, написанного в основном по первоисточникам. Ковалевский читал лекции в эти годы в Стокгольме, Оксфорде, Чикаго. В 1901 году он основал в Париже высшую Русскую школу общественных наук, где преподавание велось русскими учеными-изгоями – Н. Кареевым, И. Мечниковым, П. Милюковым, П. Виноградовым; политиками – Г. Плехановым, В. Лениным, В. Черновым; а также иностранцами. В годы русской революции слушателей в школе не стало.

В 1905 году М. М. вернулся в Россию и поселился в Петербурге. Видный масон высоких степеней, организовывал с 1906 года масонские ложи в России по поручению французских «братьев». Читал лекции, основал политическую партию (малочисленную), прошел в I Госдуму от Харьковской губернии. С 1907 года – член Госсовета от академической курии (лидер левых). Один из инициаторов организации масонских лож в России после их возобновления в 1908 году. В 1909 году купил у М. Стасюлевича журнал «Вестник Европы» и стал одним из его редакторов. С 1914 года – академик АН. Разносторонность научных интересов М. М., его стиль мысли и жизни тесно связаны с его общественно-политической активностью. Он – историк-социолог в изучении права, политики, общества, обычаев и традиций народов. Сравнительно-исторический метод – его главный инструмент в работе. От Карла Маркса (с которым был знаком и состоял в переписке) Ковалевский усвоил высокую значимость экономического фактора в общественной эволюции. Отсюда установки М. М. на теснейшую связь экономических и политических факторов в развитии общества. Важный для него элемент эволюции – рост народонаселения. Ковалевский блестяще умел сопоставить факты, обнажать их остов и отыскивать корни. В обобщениях и синтезе проявились громадная эрудиция и талант ученого, столь не похожего на основную массу русских исследователей. По своим взглядам он последовательный позитивист, сформировавшийся в 1870-е годы. Около 200 научных и публицистических работ – неотъемлемая часть развития науки его эпохи.

КОНДАКОВ НИКОДИМ ПАВЛОВИЧ

(01.11.1844–17.02.1925) – историк искусства, археолог.

Родился в Новооскольском уезде Курской губернии в семье бывшего крепостника – управляющего имениями князей Трубецких. Окончил московскую гимназию (1861) и Московский университет. Наставниками его стали К. Герц (история искусства) и Ф. Буслаев (русская словесность и археология). Преподавал с 1866 года в Александровском военном училище (словесность), школе живописи, ваяния и зодчества (русскую историю и археологию). С 1867 года изучал классическую археологию и итальянскую живопись в музеях Берлина, Мюнхена, Дрездена. С 1870 года доцент истории искусства в Новороссийском университете (Одесса). В 1873 году защитил магистерскую диссертацию «Памятник Гарпий из Ксанфа в Ликии» (Москва), а в 1876 году – докторскую «История византийского искусства и иконографии по миниатюрам греческих рукописей» (Одесса).