Текст книги "Земля счастья"

Андрей, который к тому времени успел надеть маску Бугая, решил уже спустить незванного гостя с лестницы, но тот вежливо улыбнулся, встал и вышел из кабинета.

Решив, что это был очередной не в своем уме, коих в последние годы было немало, недавний военный курсант через минуту забыл о нем и занялся своими делами.

Андрей, несмотря на свой не самый светлый ум, понимал, что мало сделать бизнес, надо его легализовать и отложить на черный день там, где бы не нашли коллеги, которые, узнай, что он их обманывает и забирает себе львиную долю, сделали бы с ним такое, что и не снилось врагам. Поэтому, некоторое время назад, через своего отца, бывшего партийного работника в Мангерыме, он познакомился с одним евреем, который уехал из старой Империи на свою историческую родину много лет назад. Иосиф, так его звали, помог менять ничего не стоящие бабуинские деньги на солидную зелень, которая оседала на одном банковском счету в государстве, жители которого кроме океана, моря и кокосов больше ничего и не знали.

Андрей и Иосиф сотрудничали недолго, но довольно продотворно. Еврей, скорее всего, вел не только его одного, клиентами были и многочисленные другие руководители экспортно-импортных компаний, но это не имело особого значения.

Иосифа в Мангерыме никто не знал, поскольку по каким-то причинам он не выезжал из своей страны уже многие годы. О нем не знала даже жена Андрея. Да никто не знал, кроме самого Дикого и его отца. Тем удивительнее случилось следующее.

Однажды, через несколько недель после визита странного очкарика, про которого Андрей уже и забыл, он зашел в свой кабинет, сел в кресло и уставился на небольшую коробку из-под обуви.

Коробка? Он ее сюда не клал. Может, это подарок секретарши или коллеги решили как-то разыграть.

Факт нахождения коробки на его столе так удивил Андрея, что он несколько минут стоял и смотрел на нее. Действительно, как можно поместить нечто чужеродное туда, куда без его ведома поместить ничего не возможно? А он видит эту коробку первый раз.

Андрей аккуратно открыл коробку, в последнюю секунду подумав, а не бомба ли там. Внутри лежала кисть человека с почти стертой наколкой «Север». Это была рука Иосифа. Они хоть и встречались всего один раз, но Андрей хорошо запомнил эту наколку и вспомнил свои детские мечты, что когда вырастет, то точно сделает себе такую же крутую штуку.

Он бросился к телефону и начал набирать по только ему известному номеру. Но на той стороне ответил незнакомый голос с довольно сильным аксентом, который представился сотрудником полиции, который расследует исчезновение человека. Андрей тут же бросил трубку.

Естественно, все его деньги пропали, и от страха перед тем очкариком, Андрей тут же бросил все дела на побережье. Он попытался вернуться на свою старую делянку, но землей в глубинке уже занимались другие люди, очень похожие на него, которые популярно объяснили, что он никто и звать его никак.

Пришлось Андрею возвращаться к старту, к тому, чем он занимался в начале своей коммерческой карьеры, а именно вытаскивать магнитофоны из машин, рэкетировать бабушек на рынках, торгующих петрушкой, а если повезет, то останавливать дальнобойщиков ночью, избивать их и грабить фуру.

Он ничего не говорил жене, но еще долгие месяцы ему везде мерещился улыбчивый очкарик, который стоит за углом и ждет. Поэтому, и той ночью Андрей так резко вскочил и потянулся за оружием, которое теперь по ночам было к нему ближе, чем жена. Ему показалось, что очкарик залез на балкон и теперь стоит немым укором хваленым службам безопасности охраны офисов.

Глава 3.

Их полк уже бесконечные дни и недели шагал по степи. Сперва им, как непривычным к здешней красоте, все было интересно, и яркие цветы, и медленные ленивые жучки и быстрые хищные птицы и мелкие зверьки, которые постоянно шуршали каждые несколько метров, но когда идешь бесконечно долго, то нападает такое-то отупение, разум отключается и человек представляет собой машину.

Шаг…еще…еще шаг…еще шаг…обойти ямку на дороге…еще шаг…шаг. И так растянуто по времени в невообразимую даль.

Иногда им приказывали остановиться и окопаться, чтобы отбить атаку немцев. Пару раз немцы действительно появлялись, и даже завязывался бой, но, видимо, это были какие-то авангардные части или войсковая разведка, потому, что едва получив минимальный отпор, они тут же отходили назад.

Редко, но все же в небе раздавался гул самолетов, однако ни разу по ним никто не ударил. И было не понятно, чьи же это самолеты, наши или фашисткие. Но если фашистсике, то почему не атаковали? Неужели, их походная колонна выглядит настолько жалкой, что вражеские летчики не стали даже тратить боеприпасы? В любом случае, судя по всему, основные бои разыгрывались где-то на севере, далеко от них.

Идти на своих двоих каждый день десятки километров по раскаленной степи было не самое большое удовольствие, на привале все пытались соорудить или найти хоть какую-то тень, чтобы сварившиеся от дурноты мозги хоть немного остыли, однако, сделать это было практически нереально. Это лето было особенно жарким и жестоким, и, казалось, насмехалось на словами Архипа, что главное дождаться зиму, и видно будет чья возьмет.

Снабжение работало на удивление хорошо. Несколько дней назад им подвезли свежие продукты и, наконец, побаловали уже чем-то другим, нежели опостылевшие всем каши. Сразу после форсирования Днепра в одном из городков выдали полное обмундирование, потому, что многие еще шли в гражданской одежде и напоминали шайку каких-то бандитов с оружием. Так же, полк получил более солидное оружие, чем трехлинейки. Появились и противотанковые ружья, и ППШ, и гранаты. Солдаты приосанились, и уже не так боялись появления немецких танков или самолетов.

Одно смущали, как и резервистов, так и кадровых военных. Они постоянно двигались в тыл. И если у молодых этот ропот можно было списать на юношескую горячность и героизм, то у взрослых солдат были мысли другого рода.

– Чего отходим-то? До самой Москвы будем отступать?

– Мы уходим, а наши города остаются? А там бабы, детишки. Что, оставить все супротивникам?

– Хватит уже нам уходить. Вон, все заводы оставляем Гитлеру. Чем воевать-то будем? Шашками?

Раздавались призывы больше не идти никуда, а укрепиться хорошенько и дать немцам бой. А что, говорили, оружия у нас хватает, припасов тоже. Людишки в наличии. Так чего отутспаем?

Наконец, когда страшное лето незаметно стало переходить в не менее страшную осень, им объявили приказ.

– Командование поручило нам, как первым прибывшим в Крым, окопаться на Перекопе и готовить линии обороны для тех полков, которые идут за нами. У нас есть всего несколько дней. Поэтому, терять время нельзя. Надо оформить три линии окопов, пулеметные точки, подготовить места для зениток и артеллерийских батарей. Когда-то давно здесь, – глаза говорившего полковника затуманились, – мы с товарищем Фрунзе штурмовали эти позиции, а дрались против нас белые под командование Врангеля. Кто бы мог подумать, что пройдет двадцать лет, и теперь уже я будут защищать эти укрепления, но с другой стороны. Ну да ладно, это все лирика.

Солдаты полагали, что после стольких дней пешего марша им дадут хоть немного восстановить силы, но они ошиблись. Да, теперь их ноги отдыхали, однако, взамен на ближайшие сутки нечеловеческую нагрузку получили руки и спины. Где только было можно, насколько это было возможно, их лопатки вгрызались в каменистую здешную землю. Это было неимоверно тяжело, выше всяческих людских сил. Некоторые сачковали. Они, не побывав еще в настоящем бою, легкомысленно полагали, что окопы – это все глупости и бесполезное дело, лучше лишние пару часиков поспать, чем зарабатывать новые кровавые мозоли на ладонях.

Начинало чувствоваться дыхание осени. Ночью, еще совсем недавно мягкой и душистой, теперь становилось очень холодно, и солдаты старались поддерживать костер всю ночь. Кто-то уже стал одевать зимнюю шинель, хотя, старослужащие и отговаривали их.

Как и говорили командиры, на следующий день начали подходить подкрепления. Однако, не сзади, из тыла, а спереди, уходя от наступающего врага. Кто же бьется с врагом, читался у многих немой вопрос, если все уходят. Было видно, что эти части, в отличие от них, побывали в боях. Было много раненых, без оружия, ехали санитарные машины, какие-то грузы, судя по всему, эвакуировавшиеся в тыл. Много бумаг вывозили с территории, которая уже была или будет только захвачена немцем. Но часто проезжали и грузовики, доверзу набитые ценностями. Мебель, какие-то картины, статуи, сейфы. Один раз видели толстяка, который ругал их всех, а у самого в кузове машины стояли декоративные пальмы.

Еще через пару дней, когда основные наметки грамотной обороны были сделаны, в небе стали появляться немецкие самолеты. У вновь прибывших часто не было личного оружия, а боеприпасов не было почти совсем. Про тяжелое вооружение можно и не говорить. Их командиры ругались по телефону с кем-то из Севастополя, требуя доставить противотанковые пушки и пулеметы, но когда начались первые бомбардировки, внезапно, как и приход зимы в СССР, выяснилось, что нет ни одной зенитки.

Солдаты сами, по собственной инициативе начали устанавливать противотанковые ружья и редкие пулметы вверх, чтобы хоть как-то защититься от пикировщиков, но, конечно, это помогало не сильно.

Зато, опять не понятно почему, к ним доставили огромную партию седел, имея в виду, что за последние несколько дней солдаты не видели ни одной лошади, и несколько бочек кислой капусты. За капусту, коенчно, поблагодарили, хотя и заметили, что лучше бы прислали еще боеприпасов.

В тылу развернули госпиталь, и за несколько дней налетов там очутились уже сотни раненых и тяжелый запас спирта, крови и гниения начал проникать на километры вокруг.

Еще до подхода основных сил, немцы только силами авиации, играючи, уже нанесли тяжелый урон оборонявшимся. Если бы полку дали еще недельку-другую на подготовки и организацию обороны, вполне возможно, что немцы получили достойный отпор, однако, когда однажды утром вдалеке раздался грохот танков, советские командиры и солдаты оказались, как ни странно, абсолютно не готовы к бою.

Глава 4.

Одному в те смутные времена было никак не выжить, поэтому, Андрей примкнул к одной организации. Поскольку его знали многие по прошлому резкому взлету и падению, то опасались иметь дело, ведь, скорее всего, он разозлил важных людей, да и никому не хочется общаться с неудачником. Только после того, как ему помог отец, бывший партийний работник и уважаемый человек в Мангерыме, Андрею дали небольшую должность куритора рыбного рынка в небольшом городке, зажатого между склоном горы и морем. Банда называлась «болгары» из-за национальности пахана, который при старой Империи сидел в облсовете по национальной квоте, а потом сколотил стартовый капитал, импортируя с исторической родины невиданные подержанные иномарки.

Новую работу Андрей ненавидел. Ходить каждый день по провонявшему рынку, ржавых павильонов и слушать крикливых торговок, по рынку, который своим беспросветным видом почему-то напоминал его же печальную жизнь. Следить за порядком и своим грозным видом показывать, что тут есть власть, которая вершит правосудие быстрее и жестче, чем далекий закон.

Он ненавидел запах, который проник в каждую клеточку его тела, ненавидел грязь, которая всесезонно отвратительно хлюпала и доставала до лодыжек в самых чистых местах, ненавидел ментов, которые тоже курировали этот рынок, а по сути, рэкетировали «болгар». Каждую неделю Андрей отдавал оговоренную сумму, и правоохранители носа не совали на рынок.

Он все мечтал о старом масштабе, когда налаженная система сама собой каким-то мистическим насосом давала ему деньги, а он с видом туркестанского бая, пресыщенного удовольствиями, думал, куда бы еще их потратить.

Однажды, случилось событие, которое вытащило его из пучин самобичевания и несбывшихся мечт. На рынке завелись наркоманы, безобидные, которые подрабатывали разнорабочими. Их не гнали, терпели, хотя и немного опасались. Так в один из осенних особо тоскливых дней, кайфанувший нарик не рассчитал дозу и впал в кому. И когда его, обосравшегося и обблевавшегося вытаскивал на улицу Андрей, то для себя твердо решил, что создан не для такой жизни и требуется резко все поменять.

Но сказать проще, чем сделать. Надо было как-то проявить себя, показать главному, что он, Андрей, не такой, как остальные безмозглые бандиты, а человек идейный и толковый. Но как это ыло сделать?

У всех бывает такое, что в ответственный момент мы будто и не контролируем свое тело, будто кто-то другой, гораздо более умный сел за рычаги управления, отключил сознание и делает только то, что требуется. Мы всегда поражаемся этому и стараемся никому не рассказывать, ведь окружающие могут счесть нас неадекватными или еще чего похуже.

Так случилось и с Андреем на одной из стрелок. Когда Болгарин разговаривал на повышенных тонах с каким-то залетным авторитетом, а стоящие за их спинами группы поддержки свирепо сверлили друг друга глазами, вдруг у Домового внезапно отключился мозг и ноги сами понесли вперед.

Братва, с той и другой стороны, испытав когнитивный диссонанс, стояли и смотрели на такое вопиющее нарушение всех правил и традиций, которые уходили корнями в дремучую древность, когда вожди выясняли отношения только между собой, а для подчиненных фигура начальника была неприкосновенна.

Андрей подлетел к гастролеру, взял за грудки и швырнул на землю. После чего своими огромными кулачищами, похожими на пивные кружки, стал избивать того, приговаривая, что он никто, звать его никак, его мать – куртизанка невыоской ценовой категории и вообще, Андрей за такого хорошего руководителя может порвать любого голыми руками.

Болгарин и две банды стояли в шоке и смотрели, как еще секунду назад грозный человек в кожаной куртке и норковой шапке начинает превращаться в месиво.

Наконец, Андрей встал, и, обращаясь ко всем сразу, произнес недлинную речь. Если заменить нецензурную брань и междометия, звучала она так:

– Если вы, презервативы, восстановленные после нарушения целостности, еще раз хоть попробуете усомниться в мудрости, доброте и чести нашего начальника, который кормит и поит хороших людей, а так же следит, чтобы не было никаких нарушений порядка, то с вами будет произведен нетрадициооный секс с использованием подручных предметов. И сделано это будет не только с вами, но и с вашими родными, собаками и даже деревьями на дачном участке.

Пришлая банда, не ожидавшая такого беспредела, молча села в битые автомобили с тонированными стеклами и уехала.

Через пару дней, немного отойдя от шока, гости снова обратились к Болгарину с просьбой принять их. Поскольку их пахан был надолго выведен из строя и потерял хоть какой-то авторитет в сфере, а на родину мы было нельзя. Недолго думаю, Болгарин согласился. По правде говоря, он и сам не отошел от этого представления и побавивался Андрея, хотя и ценил его за безжалостность.

Так он снова начал свой карьерынй рост. Андрей теперь был практически правой рукой Болгарина, вместе ездили с ним по разборкам и теркам, пытались подмять какие-то дополнительные финансовые потоки, потому, что гнет со стороны государственных органов усиливался, необходимо было заносить уже не только милиции, но и прокуратуре, налоговой и даже службе безопасностисти Бабуины.

Их организация уже перестала брезговать даже банальными ограбления прохожих, делами, которыми даже в худшие дни своего одиночества Андрей бы не стал заниматься, но чтобы выжить пришлось переступить не только через свои моральные принципы, но и сломать в себе некий стержень. Он ломался и не единожды.

И вот, в один из ясных Мангырымских вечером, которые особо хороши, ехали они вдвоем на раздолбанной иномарке и мрачно думали каждый о своем. Болгарин размышлял, как бы сделать дембельский аккорд, который в его представлении заключался, чтобы взять в долг большую сумму или кредит или товар, кинуть всех и сбежать туда, где никогда не станут искать. Андрей же прикидывал варианты, чтобы перебраться в новую Империю. Тут были свои плюсы и минусы. Положительные моменты в том, что новая Империя была на порядок мощнее Бабуины и, соответственно, там вращались другие деньги. А плохо то, что там и местные бандюганы валили друг друга гораздо активнее, а к пришельцам из других осколков старой Империи почему-то относились совсем уж нетерпимо.

Они уже подъезжали к городу, как дорогу им перегородил старый жигуленок, по виду, на каких ездят дачники и мешками картошки.

– Что такое еще?, – недовольно произнес Болгарин. Какой-то старый пердун мне будет дорогу перегораживать?!

Тут из жигуленка выскочили две фигуры в черных масках с автоматами и открылы огонь по их автомобилю.

Глава 5.

Их полк дальше двигался на юг. После того, как начались серьезные бои на Перекопе, прошло уже немало времени. Сперва они держались, практически не получая снабжения из тыла.

Первые атаки немцев оказались, как говорится, «на дурачка». Они пытались силами небольших авангардов прощупать, насколько крепка оборона Крыма и стойки части его защищающие.

Сначала все было ничего, спасибо той небольшой передышке, за которую солдаты успели буквально вгрызться в каменистую землю. Первые атаки были легко отбиты, а когда пошли слухи, что со стороны Севастополя идут подкрепления, то моральных дух сразу улучшился и начались разговоры о контрнаступлении.

Но продолжалось это недолго. Как только немцы подтянули уже серьезные силы, их тщательно выстроенная оборона рухнула в течение одного дня.

Было много пропавших без вести, еще больше убитых, и совсем какое-то запредельное количество раненых, которые умирали еще до того, как им будет оказана помощь. Выяснилось, что госпитальная служба не развернута, а кое-где работающие врачи осуществлляли просто чудеса мастерства не имея под рукой практически никаких инструментов и лекарств.

Теперь Крым оказывается практически отрезан от остальной территории страны, потому, что с севера был враг, а через Керченский пролив особо не переправишь, во-первых потому, что весь небольшой Черноморский флот сейчас пытался удержать Одессу, а румынские и немецкие самолеты и подлодки топили всех, кто попадался в поле зрения.

Одно было хорошо, если так можно представить. После взлома обороны немцы тоже понесли большие потери и сейчас остановились на севере полуострова для отдыха и пополнения.

Полк двигался дальше на юг. И шли они по дороге, все так же вместе, трое боевых товарищей.

– Уф, жара-то какая, – Алексей снял гимнастерку и вытер лицо от пота. Это что ж за начало осени такое? У нас в Ленинграде-то уже свежо и самая хорошая погода. Идешь по Невскому, там все красивые девушки, детишки мороженое едят, автомобили блестящие и важные ездят. Красота.

У него последние пару дней было отличное настроение, которое не смогло омрачить даже непрерывное отступление с редкими боями. Дело в том, что смог передать письмо домой, чтобы не родные не беспокоились, потому, что с первого дня войны они не знали, что с ним случилось и где он находится.

Алексей так и не узнал, что на следующий день почтовый вагон, где находилось его письмо, попал под налет немцев и целиком сгорел.

– А тут идешь и идешь себе. Когда жара в этой проклятой степи загончится, – буркнул под нос Абрам. Он в последнем бою проявил себя геройски и благодаря твердой руке и хорошему глазомеру с помощью противотанкового ружья подбил один танк и был представлен к награде.

– Наверное, в Симферополь идем, – с готовностью откликнулся Алексей. Главный город Крыма не можем не защитиить, сейчас фрицев заманим немного, а потом отрежем их самих с севера.

– Не думаю, – подал голос обычно немногословный Архип. Вон мужики из соседнего полка рассказывали, что недавно были в штабе дивизии и слышали, что наши сейчас попали в котел под Киевом, а другие откатываются к Ростову. Кажется, у нас тут еще более-менее спокойная обстановка.

– Главное, чтобы мои ушли с армией, – тихо прошептал Абрам. Плевать на дом и хозяйство, главное, чтобы живыми ушли.

– Мужики, – Архип сбавил шаг и огляделся. Давайте потихоньку сходить на обочину. Вон, кажется, нам подготовили место для привала. Да, точно. И полевая кухня вон туда повернула. Потише идите, кто прибудет первыми, ротные отправят дрова рубить.

Архип, служивший в армии не так давно, судя по всему, быстро понял военные традиции и порядки, и теперь старался побыть подальше от начальства и поближе к кухне везде, где это только было возможно.

– А что давать-то будут, не в курсе?

– Черт его знает. Кашу снова, наверное.

После обеда еще до того, как двинуться дальше, они закурили и подошли к группе людей, в центре которой сидел пожилой солдат и рассказывал истории, а сидящие вокруг желторотики, многие младше них самих, завороженно, как кобра факира, смотрели на него.

– Да это ничего, внучки, это разве марш? Вот я воевал в японскую войну, вот так, ей-богу, марши были смертоубийственные. Такая земля есть, Маньчжурия, наподобие нашего Крыма, только больше в сто раз и везде сопки, сопки, сопки. Вот там мы и воевали с японцами. Командир у нас был генерал Куропаткин, слышали небось?

Пара человек кивнули.

– Дык, это совсем говорящая фамилия была. И мужества в нем было, как в куропатке. Как только враг появляется, он тут же приказывал отступать. Наших и больше, и орудия есть, и снаряды подвезли, нет, только заметит в бинокль японца – сразу дает приказ отходить. Вот мы и ходили по всей Манчжурии, туда-сюда, сюда-туда. Тыщу верст за месяц исходили, искали, где супротивника нет. Не нашли.

– А почему ж его слушались все, отец? Неужели, все командиры такие были?

– Почему же все? Не все. Многие были честные и толковые командиры. Только, слухи ходили, что у Куропаткина были крепкие связи в Санкт-Петербурге, на самом верху. Поговаривали, сама императрица ему покровительствует. Вот и было ему полное доверие. Другие командиры каждый день говорили ему, отец, мол, родной, да пусти ты хоть казачков по тылам японским. Враг таких фокусов не знает, а наш брат еще со времен Давыдова Дениса Васильевича ох как любил партизанить по тылам. Нет, напросно все. Никогда не давал порезвиться казачкам.

– Так что ж, предателем он был? Японцы подкупили его или немцы?

– Тут все не так просто, внучки, – дед глянул в сторону комбата, который шел от них, наверное, для получения новых инструкций из штаба. Вздохнул, и, понимая, что минут дсять на привал у них есть, снова начал забивать свою старую трубку табаком. Не думаю, что он был предателем. Может и был, но об этом не известно. Тут дело вот в чем. До японской войны Россия жила долгие годы при царе Александре Миротворце, и ни с кем не вела никаких войн, и, слава Богу. А когда нет супротивника, а деньги выделяются на армию большие, то карьеру начинают делать не толковые командиры, наподобие Александра Васильевича Суворова, который с самих низов поднялся до генералиссимуса, а штабные специалисты, которые очень красиво умеют составлять отчеты начальству, интересно писать, почему они самые лучшие и как распорядиться тылом. Вот и получилось, что когда началась война, армией командовали не боевые командиры, а знатоки парадов и учений, которые жутко боятся самоличной ответственности и все важные решения пытаюстя переложить на других.

Вот случай был у нас, в начале похода, когда пытались снять осаду с Порт-Артура. Один полковник очень уж ему, Куропаткину то есть, докучал, просил выделить силы, чтобы занять высоту, откуда японцы из орудий расстреливали наш корпус. Ну, генерал дал устный приказ, да такой мудреный, что никто ничего не понял. Командиры покумекали, решили, если нет запрета, значит, разрешено.

Высоту заняли, но потеряли много людей и несколько орудий. А потом, чтобы оправдаться перед царем, Куропаткин написал рапорт, что этот полковник действовал самоуправно и его неразумные действия заставили всю армию отступить.

Полковника, забыл его фамилию, зараза, толковый командир, кстати, был, я против него в Гражданскую воевал, отдали под трибунал. Куропаткину дали награду, что правильно бережет солдатушек и казенное добро.

– И отступили?, – не веряще спросил один из сидящих.

– Отступили,-кивнул дед. И оставили очень много наших в Порт-Артуре без надежды на снятие блокады. Вот что-что, а отступать он был мастер, ничего не скажу. Прям по всем правилам военного дела, не к чему придраться.

– А сейчас-то как, отец? Похожа эта война на ту?

– Нет, – дед надолго задумался. Это на войну с Наполеоном похоже больше, там тоже отступали долго. Но и разница большая. Там мы отступали без боев и потерь, а теперь… Сами знаете.

Уже чуть позже, ближе к вечеру, с Алексеем поравнялся дед-рассказчик и негромко произнес:

– Нет, не в Симферополь.

– Что, – не понимающе откликнулся тот. Куда?

– Ты говорил, что Симферополь защищать будем. Нет, не будем. Он плоский город, как стол, его не получится защитить, уж поверь моему Геогрию. Дед достал из-за пазухи старый выцвевший ордин и с любовью на него посмотрел.

– Почему?, – не понимал все равно Алексей. А куда идем тогда?

– Слыхал я, гражданских из Симферополя эвакуируют в Керчь и дальше, на Кубань. Оставляем город, внучок. Дальше идем.

– Я не внучок, – неожиданно жестко ответил тот. А рядовой Витовтов Алексей Валерьевич.

– Будь по-твоему, рядовой Витовтов Алексей Валерьевич, – добродушно улыбнулся дед. А я – рядовой Колыванов Руслан Юрьевич.

– Так куда идем-то, отец? Неужто, сразу в море топиться?

– Зачем в море?, – удивленно воззарился тот. Идем в город русских моряков.

Глава 6.

Очнулся Андрей уже в больнице. Попытался вспомнить, как сюда попал, однако, последнее, что ему отложилось в памяти, была поездка с Болгарином на машине. Авария?

Дико болел живот и грудь, которые были перемотаны невероятными слоями бинтов.

Их расстреляли. Точно. А он выжил. Интересно, а как там Болгарин? Тоже повезло, как и ему или он вытащил черную масть из колоды Судьбы. Андрей не то, чтобы слишком переживал о своем начальнике, просто прикидывал шансы на неблагоприятное развитие событий, если тот будет убит или серьезно ранен, и как это отразится на его положении и благосостоянии.

Ближе к вечеру к нему пришли коллеги по работе.

– Ну, ты эта, типа, Андреич, в натуре, – пытался начать разговор один из младших в фирме бойцов. Поздравляем тебя, что остался живой. Везунчик ты, короче. Жить будешь, врач сказал.

Бедняга вытер выступивший пот на лбу, и было заметно, что ему непросто далась эту сложная ободряющая речь.

– Нашли, кто это сделал?

– Ищем. Но Болгарина нет, и не знаем кого прессануть.

Значит, начальник их убит. Андрей не ощущал никаких чувств по этому поводу, только немного масляно сверкнули его глаза, как и всегда, когда он чувствовал, что ему дается шанс.

– Там это. Пацаны волнуются. Если главного завалили, спрашивают, что им делать. Разбегаемся или что? Кто держать теперь будет комерсов и им зарплаты платить?

– Вам только пожрать!, – огрызнулся раненый. Вон в войну в Ленинграде люди крыс жрали, но не сдались, а вы, ссыкуны, сразу заднюю давать?!

– Так то в войну, – потупил глаза бандит. А сейчас на сигареты и бензин нет даже.

– Скажи всем, ничего не сворачивается. Все по-старому остается, я теперь главный. Деньги через пару дней будут. Поправлюсь, и будем бизнес дальше делать.

Улыбка осветила лицо гостя, он радостно кивнул и поспешно вышел, еще раз пожелав скорейшего выздоровления.

Андрей не просто так сделал такое смелое заявление. Он, как будучи первым помощником Болгарина, знал его бизнес-связи и примерную бухгалтерию, а так же имел в надежном месте все документы, которые касались их дел. Конечно, Андрей не все себе заберет, немного с барского плеча отсыпет и вдове с сиротками убитого, но по праву сильного намерен был стать новым вожаком.

– Угу, по праву сильного, – пробормотал он, прикидывая, как будет ходить в туалет. И получилось именно то, чего он в тайне больше всего боялся. Его ближайшим другом на недели стала металлическая утка.

Второй посетитель был не столь благожелательно настроен, однако, его мысли можно было прочитал еще проще.

Пришел милиционер, чтобы допросить о расстреле. По быстро бегающим глазам и сладкому голосу можно было делать его наглядным пособием «Как определить человека, который вымогает взятку».

– Ну что, Андрей Петрович, как здоровье?

– Спасибо. Врачи говорят, скоро выпишут домой.

– Может, раскажите, кто тот злодей, который убил вашего попутчика и так нехорошо рассправился с вами?

– Ничем не могу помочь нашей доблестной бабуинской милиции. Рад бы, чтобы вы поймали этих негодяев, чтобы они правопорядок не нарушали. Помню только, что остановились на какой-то грязной машине, выскочили двое с автоматами и начали стрелять. Очнулся здесь.

– И ничего больше вспомнить не можете?

– Да нет, вроде, – Андрей задумчиво поглядел в окно и подумал, что его красили, наверное, еще в старой Империи. Наверное, спутали нас с кем-то. Таких машин в Мангерыме полно, да и смеркалось уже.

– Ну что ж, – погрустневший милиционер встал и выдал печальный вздох. Хорошо играет, чертяка, – подумал Андрей, небось, театральное заканчивал. Тогда, Андрей Петрович, вынужден вам объявить, что вы считаетесь подозреваемым по семи статьям уголовного кодекса Бабуины, в том числе, в разбое, рэкете, вымогательстве, наркоторговле, убийстве, подделке документов и так далее, а самое главное, в участии в преступной группировке под названием «Болгары». Как вы знаете, сейчас наше бабуинское правительство взяло курс на непримиримую борьбу с нарушителяим закона, а вы столько всего нарушили, что суд прогремит на всю страну.

Конечно, милиционер врал. Таких, как они, по всему Мангерыму было несколько десятков, а остров был очень средненькой по ресурсам и размеру поляны. Другое дело, что, похоже, действительно, попался он капитально и все может законистя очень неприятно.

Однако, гость все мялся на месте и медлил уходить, все поглядывая на раненого и будто ожидал от него ответа.

Андрей прикрыл глаза.

Для того, чтобы дело спущено на тормозах, а документы были съедены крысами в старых и грязных подвалал местной милиции, Андрей был вынужден отдать почти все свои деньги и даже драгоценности жены.

Когда он вышел из больницы, изрядно похудевший и осунувшийся, то, конечно, уже никакой фирмы не было. Пацаны разбежались по другим бандам, а офис, бывший их неофициальной базой, оказался разграбленным настолько, что сняли даже обои. Таковы были нравы в ту смутную эпоху накопления первоначального капитала, и низвержение вчерашних кумиров происходило довольно часто и обыденно.