Текст книги "Земля счастья"

Посвещается героическим защитникам Крыма и всем, кто сражался за Родину.

Глава 1.

Cнова взрывы. Или это только во сне? Да, сделаем вид, что это последствия последних недель, всех этих ужасов. Да, это сон, можно перевернуться, и тотчас на смену этому плохому сну тут же придет другой, приятный и легкий, где у него все оплучается легко и непринужденно.

Рядом звучал уже знакомый храп его случайного знакомца, Архипа, и это окончательно убедило Алексея, что это просто плохой сон, но как назло, в палатку нырнула кудрявая голова их еще одного попутчика, Абрама, который прибился к их группе совсем недавно.

– Вы чего спите?! Немцы снова налет устроили! Подъем!

Не открывая глаз, Алексей проворчал:

– Какие немцы? Это же во сне. Нам что, одинаковый сон снится?

Абрам пнул его довольно сильно носком сапога, от чего тот взвился.

– Ну чего тебе?!

– Немецкие самолеты! Буди этого таежного медведя и в укрытие быстро! Сейчас они снова прилетят!

Они втроем выскочили и спрятались в придорожной канаве. Конечно, если бы по правилам, то здесь должны быть обустроены укрытия для личного состава, землянки, и должны были действовать уже зенитки и истребители, но этого ничего не было, что и не удивительно.

Они сидели в канаве довольно долго, пока такие же, как и они, кто беженцы, а кто солдаты и командиры разбитых армий, не стали вылезать и деловито собирать свои вещи. Следует двигаться дальше. Немцы уже обнаружили их, и теперь начнутся непрерывные авиацмонные атаки.

Они быстро собрали свои вещи и двинулись с колонной дальше на юг. Конечно, можно было, как и многие солдаты, передвигаться по железной дороге, но стоило врагу увидеть хоть один поезд, то к нему слетались со всех сторон стальные стервятники, и участь людей на земле становилась предрешенной. Лучше двигаться пешком, так медленней, но безопасней. Обычно, немецкие летчики не обращают внимание на мелкие лагеря беженцев, наверное, и эти атаковал так, больше для порядка, и улетели искать более интересную цель.

Они пока старались держаться вместе: Алексей, скульптор из Ленинграда, Архип с Алтая, и Абрам, часовщик из Бобруйска. Все они волей судеб оказались вместе в это тревожное время. Когда началась война, Алексей организовывал выставку в недавно присоединившемся к Советсткому Союзу Львове. В первый день, когда бомбы начали рваться на улицах древнего города, он как раз руокводил разгрузкой произведений, отправленных из Эрмитажа. Первой мыслью было бросить все и срочно уезжать домой, в Ленинград, но на железных дорогах вскоре уже было военное положение, и всем распоряжались военные. Путь домой был отрезан.

После сложной истории, которая заслуживает отдельного изложения, он оказался в военном комиссариате, куда доставляли всех практически силой, и он снова оказался в армии. Алексей уже давно остлужил и думал, что никогда не вспомнит этот период свой жизни, а вон оно как обернулось.

Их часть, сколоченная из таких же, как и он случайных людей и прочих резервистов, загрузилась в вагоны и двинулась на восток. Сердце Алексея горестно сжималось, когда они проезжали очередной город, лежащий на неправильном пути, не на север, не на берега Невы.

Затем, на каком-то полустанке, когда только занималась ласковая летняя заря, в небе что-то необычно зашумело. Они не успели поднять головы, как на них смертоносным ливнем посыпались бомбы. Их эшелон был разгромлен полностью. Здесь-то, наконец, Алексей и столкнулся с настоящей войной. Раньше это было будто какая-то дурацкая игра, или съемки фильма. Но сейчас, когда он, шокированный, обозревал чудовищную картину, с сотнями убитых и раненных, до него, до подсознания дошел тот факт, что это все реально.

Кое-как организовав помощь и дождавшись помощи из соседнего городка, их часть, изрядно уже поредевшая, двинулась дальше, теперь уже пешком. Командиров с ними было мало, да и те знали не больше их самих. Придя в очередной городок, они узнавали новости, совсем неутешительные. Конечно, в газетах писали, что враг терпит поражение за поражением и наши войска уже собрали сил для стратегического контрнаступления, но, поскольку всегда в конце мелким шрифтом печатался ужасающий список оставленных городов, можно понять цену победным реляциям.

В каждом городе они поступали под командование очередного майора, который сам не очень представлял, что с ними делать. Наступление врага здесь, на Украине, развивалось очень медленно, совсем не так, как в Беларуси и Прибалтике, поэтому их, как резервную часть, отправляли все больше на строительство укреплений вокруг городов, а не на фронт. Им оставалось много свободного времени, они перезнакомились друг с другом. Оосбенно Алексей сдружился с Абрамом.

Тот приехал из Беларуси, чтобы поступить в Львовский университет, чтобы осуществить старую мечту отца, знатного часовых дел мастера. Однако, стать юристом Абраму было не суждено.

На одной из станций им, наконец-то, выдали оружие. Кое-кто в армии были довольно давно, а некоторые с самой Гражданской не брали в руки оружие, поэтому, провели небольшое занятие. Выданные трехлинейки были старше многих собравшихся, но что и говорить, этому оружию сносу не было, главное, обслуживай ее, и оно не откажет. Да, если и не обслуживать, то вряд ли подведет.

Видимо, распечатали какие-то старые склады, поскольку и патронов и военной формы было в изобилии, а тем, кто имел хоть какой-то опыт выше базового, дали пару пулеметов.

Непосредственно ими командовал молоденький лейтенант по фамилии Кривошеев, сам вряд ли старше Алексея, с тоненькими усиками, чем-то напоминающий белогвардейцев той, прошлой войны. Забавно было видеть, как он, столкнувшись с очередной проблемой, начинал суетиться вокруг, открывать потертый устав и пытается понять, что ему делать.

Когда пересекали Днепр, случилась очередная неприятность. Когда еще на Левобережье не перешли все отступающие силы и огромные массы беженцев, выяснилось, что на всякий случай саперы накануне взорвали единственный мост в округе, хотя немцев пока и близко не было. Люди растерянно толкались у кромки воды и бессильно смотрели друг на друга. Лодки в ближайшей деревушке, конечно, были, но какая от них польза для тысяч людей?

Толпа на берегу стремительно увеличивалась, кое-где начинались уже ругань и драки. Кто-то начинал поносить партию и Сталина, и дело могло закончиться очень печально, если бы один сообразительный мужичок. Он заметил, что мост взорван очень неумело, впопыхах, и отремонтировать его хотя бы так, чтобы прошли люди, не очень сложно.

Он тут же организовал работу, инструменты дали местные, и к утру следующего дня по восстановленному мосту уже потек тонкий ручеек людей. Беженцы не попали в плен, и не умерили от голода и бесчеловечных опытов, отступающие армейские части не очутились в очередном котле и смогли организоваться и продолжить борьбу за свою Родину.

Но по документам мост остался числиться, как взорванный, и в Москве справедливо полагали, что выйди враг к этой точке, это его задержит на несколько дней.

Не задержало.

Потом НКВД разыскал этого мужичка, который спас тысячи людей, обвинило в работе на врага, что благодаря этому мосту немцы прорвались в тыл и уничтожили наши дивизии, и расстреляли в тот же день.

Лейтенант Кривошеев продолжал вести свою группу дальше. Никто особо не обратил внимание, как к ним присоединился Архип. Он, в отличие от них, как раз проходил срочную службу, когда началась война, и даже поучаствовал в боях. Затем, его послали сопровождать одного майора в штаб округа. Когда они прибыли, и майору было выделены определенные ресурсы, он исчез. Архип, не особо понимая, что в таком случае требуется делать, попытался вернуться в свою часть, но оказалось, что там уже немцы. Решил обратиться в штаб, там ему дали направление в другой полк, по прибытии в ту деревню оказалось, что никакого полка здесь нет, и никогда не было. Так и оказался каким-то путями Архип в той огромной толпе народа, которая стояла на берегу Днепра и смотрела на взорванный мост.

Однажды, когда они уже подходили к Крыму, Алексей увидел, как Абрам, сидящий у костра, плачет.

– Ты чего? Что случилось?

Тот молча дал газету, которую подобрал в последнем селе. Алексей пробежал глазами по заголовкам.

– Ну и что? Да, пока немцы наступают, но товарищ Сталин готовит хитрый ход, который разом сокрушит эту гитлеорвскую сволочь.

– Они заняли мой родной город,-всхлипнув и утерев нос рукавом ответил Абрам. Посмотри на список оставленных городов.

Действитенльо, он там значился.

– Ну, твои родители эвакуировались, я уверен. Потом вспомнил про взорванный мост и тысячи оставленных на волю судьбы людей и замолк.

– Вот-вот, и я вспомнил. Если они бросили столько народа на берегу Днепра, думаешь, будут эвакуировать маленький городок? А мама очень болеет, она не сможет предвигаться пешком.

Алексей не нашелся, что ответить и молча присел к костру.

– Как думаешь, скоро все закончится? Скоро мы разобьем немцев? Только честно, без лозунгов и прочих политруков.

Пока Алексей обдумывал ответ, чтобы не обманывать нового приятеля и не выдавать пораженческие настроения, к костру подошел Архип, только сменившийся из караула.

– Вы чего не спите? Протопали сколько верст и еще завтра весь день идти, а вы спать не хотите.

– Отстань,-бросил Алексей. Кстати, вот ты, житель Сибири, с более чистыми мозгами, чем мы в городах, скажи, как скоро наши побьют немцев?

– Я тоже из города, чтобы ты знал. Небольшого, но у нас и школы есть, и почта.

– Ну, если школы есть, тогда да, цивилизация,-улыбнулся Алексей. Так все-таки, твои мысли?

– Непросто. Думаю, скоро. Россия очень большая, чтобы удержать все никаких немцев не хватит. Вон, нам в школе рассказывали. Наполеон был каким полководцем, всю Европу захватил, в Россию вторгся, Москву взял. И что? Помогло ему?

– Думаешь, Гитлер тоже сможет взять Москву?,-чуть слышно спросил Абрам.

– Вряд ли. Хотя… Нашим главное продержаться до зимы. Конечно, тут, в России, зимы совсем не такие, как у нас в Сибири, но тоже бывает холодно.

– Но пока мы отступаем. И сам видишь, какой бардак.

– На то он и враг,-усмехнулся сибиряк,-чтобы делать нам всякие гадости и подлости. Это только в книжках так, тебе объявляют войну, дают время собрать силы. Мой отец, вон, воевал в японскую войну. Там точно так же началось, враг напал неожиданно, без всяких там объявлений. Просто атаковал и начал стрелять. Так и тут.

– Тогда это вопрос,-прицедил сквозь зубы Абрам,-почему наше мудрое руководство и тогда и сейчас оказалось не готово к войне. Нам говорили, товарищ Сталин все знает, обо всем думает, партия большевиков готова ко всему. А теперь? Обосрались, и еще вопрос, не потеряем ли Родину.

– Ты бы потише тут,-понизил голос Алексей. Политрука у нас нет, конечно, но командиры имеются. Сдадут тебя, как паникера.

–А мне-то что? Мой город уже под немецкой властью. Моя семья или погибла, или где-то скитается, или при фашистской администрации. А там, говорят, евреям очень несладко живется.

– Ну, все равно, мы же не виноваты, что твоя семья оказалась западнее, чем наши.

– Да вы и не виноваты. Твой Ленинград-то в безопасности, до него немцы не дойдут. А до архипкиной Сибирии тем более. Слишком там холодно, а немец боится мороза.

– Да эвакуировали всех, чего ты переживаешь. Как прибудем на место, там и попробуешь найти своих. Мои тоже, кстати, не знают, куда я пропал. Поехал со своими скульптурами и исчез. Что со мной, где я? Думаешь, мои переживают меньше?

– А насчет японской войны мне папаня сказывал,-подал голос с другой стороны костра Архип. Азиаты нас победили, тут нечего спорить. Можно спорить, почему и как. Что Куропаткин специально проигрывал все бои и отовсюду отступал. Что как только наладили снабжение из России и развернули нормально армию, тут же царь и попросил мира. Но батя потом служил в торговом флоте и бывал уже после войны в Японии. Говорил, что япона-мать потеряла гораздо, чем мы, солдат, и страна осталась разоренной. Так что, тут еще нужно посмотреть.

– И началась у нас Революция,-язвительно стаивл Абрам. Действиетльно, победа так победа.

– Это которая Революция,-наморщил лоб сибиряк. Которая с Лениным и Чапаем?

Абрам сплянул и уставился в огонь.

Алексей, как самый старший из них, решил сменить тему на более веселую.

– А у меня в Ленинграде невеста осталась.

Его собеседники оживились.

– Красивая? Как зовут?

– Виктория. Вика. Красивая, очень. Она работает в Эрмитаже, там и познакомились.

– А фотокарточка есть?

У него была карточка, но показывать совершенно не хотелось. Это ведь в каком-то смысле означало делиться своей невестой с этими двумя.

– Нет, нету. Поехал, вот, во Львов с этой дурацкой выставкой, не хотел, но заставили. Вот приеду, думал, сделаю предложение Вике.

Те оба разочарованно махнули рукой.

– Так еще не сделал предложение? Она еще не знает, что твоя невеста?

– Она не знает, я знаю.

– Ну, это, друг мой, не считается. Может, для нее ты просто мальчик, чтобы погулять было с кем.

–Дурак ты. Вот, доберемся до места и дам своим весточку в Ленинград, чтобы не волновались, и чтобы Вика меня ждала. А там, чем черт не шутит, и попробую добраться до Ленинграда.

– Мужики,-подал голос Архип. Наш штабс-капитан идет, кончай болтать всякую чушь.

Штабс-капитаном они называли за спиной своего лейтенанта за его тонкие усики и манерную привычку держаться. Было только пока не понятно, это у него от родителей, небось, каких-то командиров царской армии, или свое личное, характерное, так сказать.

Из полумрака вынурнула фигура Кривошеева.

– Туши костер и всем спать. Завтра долгий переход и вы болтаете почем зря. Завтра в Крыму уже будем.

–Товарищ лейтенант,-обратился Алексей и показывает ноги в ужасных мозолях и волдырях. А долго будем еще идти?

– Сколько Родина скажет, столько и будете. Поступит приказ идти на Камчатку – пойдете и туда.

Ковыляя к палатке, Алексей быстро оберунлся на лейтенанта. По его лицу все было ясно: он и сам ничего не знает.

Глава 2.

Андрей Домовой проснулся, и его рука автоматически нырнула под подушку. Пистолет был на месте, и это немного успокоило его. Рядом во сне недовольно заворчала жена и перевернулась на другой бок. Что же его разбудило?

Наверное, взвизгнувшие колеса проехавшей мимо машины. В квартире все было тихо. Он сел на край старенькой кровати, поправил на шее массивный крест и крепко задумался.

Подумать было о чем, и в целом, и частности. Любому было видно, что страна, великая и могучая Империя, созданная для всеобщего социального равенства и благополучия, постепенно разваливается. Это было видно всем даже не разумом, а какой-то особой мистической зоной организма, которую видные западные психиатры называют социальным отделом коллективного бессознательного, а в народе – просто жопой. Ведь несколько десятилетий назад, когда умерл великий Тиран, все сразу поняли, что то, чего вчера было нельзя и о чем они даже не думали, сегодня казалось само собой разумеющимся. Так именно это чувство сигнализировало каждому, что грядут большие перемены, конечно, не политические, ведь Империя создалась на века и ничего не предвещало изменений, но, скорее всего, изменится социальный строй. Везде уже вовсю открывались какие-то компании, которые ничего не делали, а только продавали друг другу все, что угодно, от вагонов яблочного сока, до дефицитных джинсов и металлолома. А некоторые, особо успешные и поймавшие струю, работали в валютном секторе или с другими странами, что приносило им в старой Империи, которая так же беззаветно и истерично строила танки и пулеметы, где был тотальный дефицит от туалетной бумаги до калькуляторов, неслыханные барыши.

Вернувшись из армии Андрей долго думал, что ему теперь делать. Жил он с родителями, в небольшой, но сакральной, области старой Империи, острове Мангерым. Область была ничем особо не примечательной, ни теплого красивого моря, ни ресурсов, ни особого стратегического месторасположения, однако все люди знали, что в седой древности именно отсюда пошла цивилизация, поэтому здешняя земля всегда находилась на особом положении.

Андрей, как и все вокруг, был уверен, что устоявшийся порядок в целом если и будет изменен, то фундаментальные положения Империи непоколебимы. Друзья вокруг начинали «крутиться», это такое новое слово, обозначавшее делать все, что угодно, но по-новому. Они все звали его в свой бизнес, это, кстати, тоже было новое слово, действующее, как заклинание на всех людей старой Империи, а жителям блистательного в прошлом, но сейчас захолустного Мангерыма, и вообще бывшее синонимом жизни миллионеров из американских фильмах на видеокассетах. Бизнес был по сути простой торговлей, но с налетом успешности и флера грядущих пачек долларов. Надо было ездить в приграничные города по ту сторону забора, скупать там все, что продают в магазинчиках, покупать секонд-хэнд, на полностью завитых хламом грузовичках привозить сюда и продавать это внутри умирающей старой Империи, где люди, обалдевшие от цветастых этикеток с неродными буквами, сметали все.

Однако, Андрей решил, что пока не суетиться не стоит. Он поступил в военное училище в надежде сделать карьеру в армии. Ведь, рассуждал он, как бы не трясло старую Империю, армия – это основа любой власти, правители приходят и уходят, а защищать Родину надо всегда.

Как только он начал учиться, где ему очень нравилось, ведь не надо думать, на все есть приказ вышестоящего начальства или Устав, Альфа и Омега служащего, а чего нет в Уставе, то и не существенно для жизни. Но как назло, на втором курсе, как только он осмотрелся и понял, что к чему, старая Империя, еще пару лет назад наводившая ужас на всю планету, взяла и развалилась на несколько маленьких частей. Все случилось настолько внезапно и обыденно, что казалось каким-то дурным сном, хотя люди, которые очумело переходили от мировоззрения «Мир! Труд! Май!» к бессмертному «Homo homini lupus est» почти и не заметили разницы.

Так случилось по невообразимому кульбиту истории, что Мангерым очутился не в составе наследника старой, новой тоже Империи, невероятно более слабой, но признававшейся всеми, как законный правопрееник, а в другой стране, нелепой и искуственной, как драки в старых индийских фильмах. Эта страна называлась Бабуина, и с самого начала она возвела в государствунную политику противодействие новой Империи. В Бабуине жил тот же самый народ, что и раньше, однако, та, старая Империя, основанная на принципах дружды народов, искуственно создавала различия. Она создала на территории Бабуины свою культуру, свои традиции и свои особенности, такие же смешные и глупые, как и язык этой страны. Ведь, если родители имеют двух сыновей, старшему из которых постоянно говорят, что он всем должен, а младшему все должны, то когда они вырастут, можно будет заметить четкие различия. Если новая Империя говорила, что снег белый, то Бабуина утверждала, что он белый только для грязных варваров, а для всех цивилизованных стран он благородно черный с синим отливом. Когда новая Империя давала ресурсы просто так, в память о совместном прошлом и братском происхождении, то Бабуина брала деньги, но возмущалась, почему так мало, ведь ее все прежние годы притесняли и выкачивали жизненную силу. Доходило до смешного. Когда новая Империя отговаривали Бабуину есть дерьмо, что это неэстетично, вредно и вообще, никто этого не делает, то последняя радостно отвечала, что так может говорить только несостоявшеяся страна, которая тоскует о своем прошлом, в развитых странах это считается верхом изыска, и вообще, почему еще не дали денег?!

Новая империя печально вздыхала и давала последние деньги, наивно надеясь на то, что Бабуина перерастет свои детские комплексы, и скоро они снова станут одной дружной семьей.

Вот как раз в Бабуине и оказался Мангерым. В те сложные годы люди Мангерыма не раз предпринимали попытки уйти домой, в новую Империю, но сначала одно мешало, потом другое, затем третье. Бабуина сама не особо влезала в дела острова, прекрасно понимая его особое положение и представляя себе, что если начнутся какие-то движения, то вялотекущее желание вернуться у островитян легко может вылиться в военные действия, тем более, что новая Империя оставила в Мангерыме своего троянского коня, город-Базу, которая была прославленной даже по Имперским меркам.

Так и жили. Бабуина не лезла в дела Мангерыма, Мангерым не заявлял громко о своем особом статусе, новая Империя присматривала за всеми. Все были при деле и все были довольны.

Со временем те люди, которые звали Андрея в бизнес, изрядно поднялись и купили вишневые девятки, а те, кто сделал головокружительную карьеру, и вовсе обзавелись дряхлыми черными BMW и считались королями тихого и сонного Мангерыма. Но он все так же упорно учился и хотел сделать карьеру военного. Как грибы после дождя возникали настоящие дворцы даже у тех людей, которые при старой Империи были на особом учете, как бездельники и тунеядцы. Так бы и продолжил Андрей свой путь, но однажды его судьба сделала первый резкий поворот. Учась на последнем курсе, он случайно увидел, как его преподаватель, полковник в отставке, торгует на рынке какими-то эксклюзивными торговыми порошками и женсиким прокладками из самой Светочи демократии. После этого Андрей понял, что с армией ему не по пути и решил сойти с этой колеи.

Cперва он начинал, как и все его знакомые несколько лет назад – крышевал рынки и собирал дань с торговцев. Да, он немного задержался на старте, но теперь делал карьеру с впечатляющей скоростью. В этом ему сильно помогали две вещи: то, что он раньше активно занимался борьбой и вырос в здоровенного амбала (кличка Бугай была дана не просто так), и то, что благодаря особенностям внешности, как когда-то Данте, им пугали детей, да и взрослые мужчины нередко вздрагивали, когда к ним подходил такой шкаф с плотоядным лицом.

Как бы там ни было, то, где ему была суждена пыльная нищета, было заменено на дело, где как легко зарабатывались капиталы, так же легко и расставались с жизнью. Сначала он был в одной структуре, которая контролировала рынки, что считалось низшей ступенью бизнесмена. Затем, не поделив деньги, он ушел, как ни странно, живым и здоровым, к другой группе. Она занималась уже более солидным бизнесом и собирала дань со всех грузоперевозок, которые проходили через Мангерым. Это было уже немного лучше и почетнее, чем рынок, и Андрей смог купить свою первую машину, которой страшно гордился. Однако, вскоре, этой почетной жизни пришел конец. На одной из трасс из автомата была расстрелена машина с руководителем этого бизнеса, и их сфера деятельности перешла к другим людям.

Страсти и события раздирали новую Империю, которая еще не поняла, зачем она в принципе существует и каково ее место в мире, да и людям, честно говоря, было не до того. Кто более ловкий, тот делал деньги из воздуха, большинство же ждало руководящей и направляющей роли государства и не могло поверить, что теперь они могут положиться только на себя. В Бабуине же, в силу исторической местечковости и провинциальности, тоже кипела жизнь, но интенсивность была на порядок ниже. Там сразу определились со стратегией, и почти сразу после образования страны новые командиры, которые еще пару лет назад драли горло во славу мировой идеалогии всеобщего равентсва и справедливости, теперь выступали на митингах и шествиях с мудрым и неприклонным видом и убедительно вещали, что именно они, бабуинцы, являются вершиной творения Господа, что именно в их песнях и национальных одеждах записана вся мудрость вселенского мира, и что их предки основали все религии и построили пирамиды, а старые времена, когда им дурили головы, наконец, закончились.

Жители страны с радостью воспринимали эти речи и совсем не замечали, когда мучные изделия под своей тяжестью начинали ломать их ушные хрящи. Ведь каждому приятно осознать, что он и его кум являются Особенным и Избранным, совсем как Нео, только с правильной наследственностью и великими предками, чьи достижения гнусно замалчивала старая Империя. Выступающие говорили, что надо потерпеть еще пять лет и начнут жить, как владельцы плантаций из мексиканских сериалов, ходить на балы и ухаживать за прекрасными дамами с большой грудью, пока на сборе хлопка или пшеницы работают жители новой Империи.

– Надо только потерпеть,-говорили с трибун. Ведь вы сами знаете, как старая Империя выкичивала все соки из нашей Бабуины!

Бабуинцы, которым всегда всего было мало, согласно кивали. Это же факт! У них самая лучшая земля и самый красивый язык в мире, это признано всеми, написано в столичной газете. А почему ни не живут еще как в Светочи? Понятное дело, это Те виноваты.

С трибун говорили еще много правильных и дельных вещей, а потом, по какому-то волшебству, все то, что построила старая Империя, внезапно переходило из общей собственности в собственность каких-то непонятных компаний на далеких теплых островах. Но людям это было неважно. Ведь порт или завод стоит, как и стоял, нормально работает, людям хоть какую, но выплачивают зарплату. А что там начальники решают, кому какое дело? Ведь им четко сказали, что надо немного потерпеть и исправить все, что сломали специально Те, и потом у них будет Светоч, у каждой семьи особняк, несколько машин, а сиськатые доярки, которые одевали чистые платья только в деревенский клуб, будут каждый день носить черные вечерние платья с элегантной нитью жемчуга.

Пока в Бабуине ждали наступления всеобщего богатства, в сонном Мангерыме было еще более тоскливо. Крупных активов, которые можно было приватизировать в междусобойчике, здесь особо не было. Те порты и заводы, если они еще работали, ушли политикам в Бабуину, а местным оставалось только драться за жалкие крохи, которые со своего стола бросали им высокомерные потомки победителей атлантов. Единственный актив Мангерыме, единственный, за который можно было сражаться и который очередным росчерком приватизационной комиссии было не получить, была земля у моря.

А дело тут было вот в чем. Старая Империя имела довольно холодный климат, располагалась практически у полюса и так исторически сложилось, что единственным местом, где люди мои погреть свои промерзшие косточки, были пляжи острова Мангерым, поэтому, каждое лето многие миллионы шахтеров, строителей, нефтяников и военных, слетались туда. Из-за этого, владелец любой собачьей будки у моря за теплые месяца зарабатывал огромные деньги и готов был порвать всех, кто покусится на его курочку, несущую золотые яйца.

Старая Империя канула в Лету, но привычка людей ехать в Мангерым осталась, и все бы ничего, пока какой-то очередной политик, глаза которого горели от гордости за бабуинцев, не захотел передать в дар эти золотые земли невнятной ассоциации, по какому-то стечению обстоятельств принадлежавшей его жене. Однако, чиновники старой Империи, зачастую отцы нынешних бабуинских политиков, которые привыкли после Войны иметь несколько запасных планов и предусматривать даже самые невероятные вещи, каким-то чудом предусмотрели и эту ситуацию. Земли острова, особенно, самые дорогие, были оформлены так хитро, и их передача была сопряжена со столькими сложностями, что разочарованные чиношенники, осознавшие масштаб и длительность работ, просто уходили искать более легкую добычу, благо, в Бабуине проклятая старая власть настроила столько всего, что хватило бы стать первым государством на всем континенте.

Вот в эту очень привлекательную, но и крайне опасную тему, и решил залезть Андрей. Сперва, когда его небольшая банда, действовавшая под вывеской экспортно-импортной компании «Взлет», занималась отдаленными районами Мангерыма, все было тихо. Все, что было создано старой Империей, развалилось, те, у кого не хватало кругозора, растаскивали все на лом и земли оставались ненужными. Зачастую и документов не оставалось в водовороте тех времен, поэтому, за скромное вознаграждение оголодавшие местные чиновники, увидевшие волшебную зеленую банкноту, готовы были выдать какой угодно документ за какой угодно датой и с любыми печатями, даже главного бабуинца.

Все шло своим чередом, но образование и стратегическое мышление, приобретенное в военном училище, играли свою положительную роль. До тех пор, пока не знавший ни одного поражения Андрей, который к тому времени отошел от прежней структуры и создал свою фирму с преферансом и мадмуазелями, не решил влезть в игру, в которую играли уже совсем большие дяди без чувства юмора. Он решил поучаствовать в дележке берега моря.

Конечно, он был наслышан о том, что делают в этом бизнесе с непрошенными гостями, да и самого немного пугали время от времени находившиеся на свалках куски тел претендентов. Но амбиций у Андрея хватало, а старые связи в мире спорта нередко служили добрую службу. К тому же, часто по вечерам он смотрел в окно в своей небольшой хрущевки и думал, что неужели это его потолок – оформлять на бомжей бывшие колхозные земли, чтобы потом продавать еще более темным личностям, чем он сам.

Так или иначе, он стал проникать в новую сферу. Сперва у него неплохо получалось, удалось даже получить староимперский санаторий, который числился на балансе непонятно кого, а по факту зарплату сотрудникам платила местная канализационная станция в обмен на разрешение сливать особо токсичные отходы на его территории. Андрей даже подобрался к земле Базы новый Империи в Мангерыме, а земли там всегда считались самыми дорогими и престижными во всей стране, но тут красивый полет гордого альбатроса ожидаемо прервал выстрел.

Однажды к нему в офис, который обставили по последнему писку моды, пришел невыоский очкарик с большими залысинами и представился координатором «Межрегионального наблюдательного совета по демократическим реформам».

– Чего? – удивленно выдохнул Андрей, на секунду даже прекратив перебить свою новую золотую цепь в два пальца толщиной. Какой демократии?

– Наш совет, – невозмутимо продолжил очкарик, – предлагает вашей организации изменить модель развития и вернуться к прежней стратегии по импорту Светочных технологий к нам, в Бабуину.

Ничего из этих мудреных слов Андрей не понял, однако тут же получил сигнал откуда-то из района копчика или даже простаты, что сейчас происходит «наезд».

– Ты, …, кто такой вообще?, – Андрей угрожающе начал подниматься из-за своего стола из нарофоминской фанеры, который ему продали, как флорентийский красный кедр. Леночка, – он нажал кнопку на аппарате рядом, чем ненавязчиво всегда хвастался перед гостями, – это что за козлорогий муфлон тут?! Ты чего эт его пустила?! А ты, профессор херов, чего вылупился? Ты вообще знаешь, кто я такой?! Хочешь стрелку забить, так назначай. Я подтяну своих пацанов, они быстро тебе объяснят кто ты такой по жизни и почему не прав.