Текст книги "Изучение истории Китая в Российской империи. Монография"

Во второй половине XVIII в. в Санкт-Петербурге еще дважды при Коллегии иностранных дел открывались школы китайского языка. С 1763 г. китайский язык преподавал А. Л. Леонтьев вместе с помощником, крещеным китайцем А. Васильевым. В 1798 г. учителем вновь открытой школы был назначен А. Г. Владыкин.

Таким образом, воспитанники Российской духовной миссии в Китае в XVIII в. заложили основы русского китаеведения. Несколько учеников миссии, выучив в Пекине китайский и маньчжурский языки и познакомившись с основами китайской культуры, по возвращении в Россию служили в Коллегии иностранных дел и Академии наук. Преподавая китайский и маньчжурский языки, они переводили китайскую литературу, формировали первые китайские фонды российских библиотек. Все это стало основой для начала научного изучения истории Китая.

1.3. Исследования по истории Китая

Работы русских китаеведов

Изучение и популяризация истории Китая в XVIII в. проводились в рамках переводов китайской литературы, выполняемых учениками российской духовной миссии в Пекине, а затем китаеведами в России. Первые русские китаеведы переводили как китайские исторические труды, так и собственно документы современной им Цинской династии. Первые переводы были выполнены И. К. Россохиным. На это указывает приказ от 3 марта 1746 г. «О передаче в библиотеку Академии наук “переводов китайских книг” выполненных Россохиным»¹²³ и приказ от 9 января 1747 г. «О передаче в библиотеку АН “рукописных манускриптов” переведенных с китайского языка Россохиным»¹²⁴.

Один из первых исследователей истории русского востоковедения А. Ф. Рихтер писал: «Россохин, который жил несколько лет в Китае и потом был переводчиком при Академии Наук Китайскаго и Манжурскаго языков, от коего в рукописях остались, переведенная им Манжурская история…»¹²⁵. В архивах сохранились такие крупные работы, как: «С которого году манджурские ханы начали писатца ханами, где прежде государствовали, сколька было всех ханов…1736 г.»; «Краткое известие и описание о всех китайских государях, сколько лет которой государствовал, как назывался, с какого году вступил на престол… какия происходили достопамятные случаи, которое собрано из китайской книги Ган-Гянь, то есть из исторического дистракта или всеобщего зерцала с манджурскаго на российский язык переведено Академии наук прапорщиком Ларионом Разсохиным. 1744 г.»; «История о завоевании китайским ханом Кан-хием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии, состоящая в пяти книгах, переведена с маньчжурского языка на российский прапорщиком Ларионом Россохиным, 1750 г.»; «Дзыджи тунгянь ганму цяньбянь, то есть сокращение китайской истории, называемой всеобщее зерцало, к учреждению добрых порядков в правительстве способствующее… В пяти томах»¹²⁶.

Документы указывают на подготовку И. К. Россохиным исторических работ к печати. Например, январем 1747 г. датируется «Приказ “из канцелярии АН”. О передаче в библиотеку АН перевода с кит. языка книги “Сокращение древней китайской истории”, выполненного Россохиным, и об отказе издать его»¹²⁷. В летописи Академии наук отмечено, что 29 декабря 1850 г. «Л. К. Россохин передал для печати свой перевод 1-й части китайской истории “Обо всех китайским государством владевших разных фамилий ханах и князьях”»¹²⁸.

Рукопись законченной работы первого русского китаеведа – «Краткое известие Дайцинского или Китайского государства, о манджурских ханах секретном разсположении манджурского войска и о состоянии Китайского столичного города Пекина… Которое собралося из разныя китайских и манджурских печатных книг и переведено на российской язык чрез Прапорщика Лариона Разсохина», – сохранилась в библиотеке Казанского университета. Работа начинается с вопроса: «С которого года манджурские ханы начали писаться ханами…»¹²⁹, в ней в виде таблиц представлен анализ титулатуры маньчжурских правителей на разных языках, дается хронология их жизни и правления. Вторая часть рукописи называется «Краткое описание о всех китайских государях (Лидай ди-ван дзундзи)»¹³⁰ и т. д. Весь документ состоит из 79 листов, в конце рукописи поставлена дата – 1763 г.

Труды И. К. Россохина по переводу китайской исторической литературы были высоко оценены в советской историографии, исследователи писали: «Еще в Китае Россохин начал переводить “Юань Ши”… Однако он достаточно быстро осознал, что перевод династийных историй для познания истории Китая является работой хотя и чрезвычайно полезной, но трудновыполнимой из-за непомерного по европейским меркам объема этих историй. Поэтому одновременно с французским китаеведом де Майя Россохин обратил внимание на сокращенный сводный труд по китайской истории “Цзы чжи тун цзянь ганму” … Россохин перевел из него разделы с древнейших времен до 1225 г. и назвал эту работу “Дзы джи тун гянь ган му цянь бянь, то есть сокращение китайской истории, называемой Всеобщее зерцало, к учреждению добрых порядков в правительстве способствующее”»¹³¹. Как мы видим, первый русский китаевед вел исследования по тем же направлениям, что и ведущие западные синологи того времени. И. К. Россохин переводил одновременно с иезуитом Жозефом де Майя¹³², который, будучи уже известным переводчиком китайской исторической литературы, в 50-летнем возрасте выучил маньчжурский язык и начал переводить с маньчжурского «Тунцзянь ганьму»¹³³. Советские китаеведы также отметили: «Остался в рукописи и другой практически важный для того времени перевод И. К. Россохина” “История о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии, состоящая в пяти книгах”¹³⁴.

Сегодня вклад И. К. Россохина в российское научное китаеведение признан на самом высоком уровне. Составитель фундаментального издания документов «Русско-китайские отношения» академик В. С. Мясников пишет: «Работая самостоятельно, а затем под руководством академика Г. Ф. Миллера, И. К. Россохин выполнил около 30 переводов с китайского языка, главным образом исторических сочинений… С именем И. К. Россохина связано и образование китайского фонда библиотеки Академии наук…”»¹³⁵.

Не утратили интереса к историческим переводам первого русского китаеведа и современные молодые исследователи: «И. К. Россохин в 1745–1750 гг. перевел с маньчжурского языка громадный труд под названием “История о завоевании китайским ханом Канхием калкаского и элетского народа…”. Объем труда впечатляет: 48 книг, более трех тысяч страниц. К сожалению, этот труд остался неопубликованным. Речь идет об официальном сборнике документов “Ючжи циньчжэн пиндин шамо фанлюе”… Составителем сборника был известный китайский ученый Чжан Юйшу»¹³⁶. В случае если бы работы первого русского китаеведа были опубликованы, русская общественность уже к середине XVIII в. имела возможность получить достаточно полное представление об истории Китая.

Результаты многолетних самостоятельных научных исследований первого русского китаеведа в области истории Китая нашли отражение в «Комментариях И. Россохина» на «Осведомление или некоторое поверение вольтеровых о Китае примечаний, собранное в краткую Братищева бытность в Пекине»¹³⁷. Здесь И. К. Россохин, ссылаясь на «Цзычжи тунцзянь ганму», говорит о древнейшей истории Китая. Русский синолог уточняет датировки и периодизацию истории Китая: «(4) Как вышеупомянутая древняя история, так и другия многия истории китайския начала или подлинных лет первоначальным владельцам или царям не полагают, но только то одно пишут, сколько первые их цари один после другаго лет владели. И так, ежели оные лета взять за подлинныя, то по исчислению придет, что онаго перьвоначальнаго царя Фу-Хи-Шия перьвой год его владения начался с 3331 году прежде рождества Христова… (18) Царь Яу или Ди-Гоу-Тоу-Тан-Ши по достоверным хронологическим таблицам, кои Юн-Джын, хан маньджурской… сам сочинил, вступил во владение 2357 году прежде рождества Христова…»¹³⁸. Всего И. К. Россохин выделил 104 «замечания», и значительная часть их посвящена вопросам, связанным с историей Китая, прежде всего древней и маньчжурской.

Наиболее крупным проектом по переводу И. К. Россохиным китайской исторической литературы была работа с текстом вышедшего в Китае в 1739 г. «Сводного описания восьми знамен» («Ба ци тун чжи»)¹³⁹. «Маньчжурская история» была приобретена в Пекине русским представителем в середине XVIII в. по заказу Сената. В марте 1756 г. «История Китайского государства» была отправлена для перевода на русский язык в Академию наук. Затем, через полгода, Сенат предписал Академии наук сличить переведенную часть истории с европейскими трудами по истории Китая.

В конце 1757 г. из Академии наук по этому поводу был отправлен рапорт за подписью четырех академиков, среди которых был и М. В. Ломоносов, в котором говорилось: «Указом ея императорского величества, присланным ис Правительствующего Сената в Канцелярию Академии наук прошлого 1756 году сентября 17 дня велено из отосланной при указе ж из оного Правительствующего Сената в Канцелярию Академии наук того ж 1756 году марта 29 дня “Китайской истории” находящемуся при Академии прапорщику Розсохину некоторую часть перевесть и освидетельствовать: нет ли в сходственность той истории на других чужестранных языках, и буде при Академии есть, и во всем сходно, то, за великостию оной и трудностью языка, не переводить; а ежели в расположениях того описания явитца в чем несходственно или ничего на других языках нет, то ево, прапорщика, понуждать, чтобы наиприлежнейше старался в исправлении оного перевода, обнадежа награждением чина. И для вспоможения ему придать из имеющихся при Коллегии иностранных дел знающих китайского и манжурского языков переводчика одного, которому и жалованье производить на то время… И во исполнение оного ея императорского величества ис Правительствующего Сената указа в Канцелярии Академии наук определено: прапорщику Розсохину из оной “Китайской истории” некоторую часть перевесть и в Академическом собрании освидетельствовать: нет ли сходственности той истории на других иностранных языках и по освидетельствовании подать в Канцелярию репорт. А подданным того собрания Академической конференции секретарь и профессор Миллер репортом объявил, что по определению того собрания сличал он, Миллер, перевод оного Розсохина “Китайской истории” с печатными на иностранных языках о Китае книгами, с которыми сходства почти никакова не усмотрел, чему и быть невозможно, понеже китайская книга, по которой перевод сочинен, – новая, и в других краях еще неизвестна, но дабы можно было иметь из оной настоящую пользу, то надлежит выбрать: которые главы переводить пространнее и которых не переводить для того, что есть совсем ненужные, и время бы на оные не утратилось напрасно… И потому оную китайскую книгу переводить велено прапорщику Розсохину токмо те главы, кои заключают в себе важность и к знанию как для России, так и для ученого совета потребны, а которые ненужные, те оставить и их не переводить… А ныне оным прапорщиком Розсохиным означенной книги первый том переведен… Того ради, Правительствующему Сенату Канцелярии Академии наук сим покорнейше рапортует и просит, чтоб соблаговолено было к переписке объявленного переводу, да и впредь последующих, в помощь прапорщику Розсохину определить откуда надлежит приказного служителя доброго и исправного писца с произвождением жалованья от Статс-канторы, какое Правительствующий Сенат соблаговолит, на что от Правительствующего Сената Канцелярия Академии наук и ожидает ея императорского величества указу»¹⁴⁰.

В помощь И. К. Россохину для перевода «маньчжурской истории» был определен А. Л. Леонтьев, который после смерти своего старшего товарища в одиночку завершил работу. Указом от 7 августа 1762 г. Сенат предложил Академии наук ускорить работы по публикации перевода И. К. Россохина и А. Л. Леонтьева. Однако адъюнкт истории и советник Канцелярии Академии наук И. И. Тауберт, вопреки этому распоряжению Сената, передал рукопись перевода академику А. Л. Шлецеру, намеревавшемуся вывести заграницу и опубликовать там переводы русских синологов. Лишь благодаря вмешательству в дело М. В. Ломоносова работы первых русских китаеведов остались в России. И почти через четверть века после смерти И. К. Россохина «Обстоятельное описание происхождения и состояния Манджурскаго народа и войска осмии знаменах состоящего (в шестнадцати томах)», представлявшего собой выполненный И. К. Россохиным и А. Л. Леонтьевым перевод «Ба ци тун чжи», было опубликовано в Санкт-Петербурге.

Академик В. С. Мясников отмечает: «Выбор этого сочинения для перевода не был случаен: русская наука, исследуя источники по истории маньчжуров, пыталась ответить на главный вопрос, волновавший всех… как столь малая народность, маньчжуры, смогла подчинить Китай и создать на его основе великую империю? Пытаясь осветить проблему происхождения маньчжуров, И. К. Россохин поместил в “Примечаниях”, опубликованных в последнем томе “Обстоятельного описания…” специальную статью, при подготовке которой им были использованы маньчжурские источники о племенном составе маньчжуров. В книге приводится также громадное количество и других исторических материалов»¹⁴¹. Благодаря трудам первых русских китаеведов в этой части изучения истории Китая Россия заняла лидирующие позиции. В 1825 г. в опубликованной в журнале «Азиатский вестник» статье говорилось: «Кроме России, никто из европейцев не имеет такого важного и полного творения о сем народе»¹⁴².

Дело переводов китайских книг в Санкт-Петербурге продолжил А. Л. Леонтьев. 27 ноября 1783 г. вышло «Постановление конференции Академии наук о передаче в библиотеку АН “переводов по Китаю” выполненных переводчиком Коллегии иностранных дел Леонтьевым»¹⁴³. Переводы китаеведа А. Л. Леонтьева, в отличие от его предшественника, уже в большинстве своем были опубликованы в России, что в истории российского китаеведения случалось крайне редко. В случае с А. Л. Леонтьевым это было связано, вероятно, как с его профессионализмом и потребностями российского общества эпохи «Просвещения», так и с умением синолога работать в «дебрях российской бюрократии». Свой знаменитый перевод цинского законодательства А. Л. Леонтьев посвятил «Всепресветлейшей, Державнейшей, Великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне, Самодержице Всероссийской», отмечая в посвящении: «… будучи толико Монаршею милостию осчастливлен, принимаю смелость поднесть Вашему Императорскому Величеству перевод с первого тома книги оныя, и повергнуть себя ко освященным стопам со всеглубочайшим благоговением, Вашего Императорскаго Величества. Всеподданнейший и всенижайший раб Алексей Леонтиев»¹⁴⁴.

А. Л. Леонтьев перевел и издал несколько крупных работ: «Кратчайшее описание городам, доходам, протчему Китайского государства…», «Завещание Юнджена, китайского хана, к его сыну», «Уведомление о бывшей с 1677 до 1689 года войне у китайцев с Зенгорцами», «Путешествие китайского посланника Тулишения к калмыцкому Аюке-хану», «Тайцин Гурунь и Ухери Коли, то есть все законы и установления китайского (а ныне манчжурского) правительства», «Уведомление о чае и шелке», «Описание китайской шахматной игры…» и др. Например, в 1780 г. в серии «Сы шу геи, то есть четыре книги с толкованиями» была напечатана «Книга первая филозофа Конфуциуса. Перевел с Китайскаго и Манжурскаго на Российской язык Надворный Советник Алексей Леонтиев». Прямое отношение к конфуцианским текстам имеют и другие издания А. Л. Леонтьева, такие как «Букварь китайской состоящей из двух китайских книжек, служит у Китайцев для начальнаго обучения малолетних детей основанием».

Во всех переводах А. Л. Леонтьева содержится достаточно много исторического материала, позволяющего читателю познакомиться с основами китайской традиционной историографии. Например, «Предисловие Хана Кан Си (а)» к имперскому законодательству начинается со следующих слов: «Рассматривая писания древняя, не могу я о благоразумии царей и владык первых веков сомневаться; они правительствовали благочинно… В книге Шан Шу. И в книге Джеу Ли, установления пяти царей и владык земли первых, описаны немногия, а установления со времен царствования Танскаго и Юйскаго, начавшияся описаны достаточно…»¹⁴⁵. В сносках А. Л. Леонтьев дает не только традиционные датировки различных периодов китайской истории, но свои рассуждения: «Цари Танския начались с 2357 года, а Цари Юйския с 2265 года до рожд. Христ. Цари Джеуския начались с 1122 года до Рожд. Христ. … Китайцы о Адаме не знают, а первым веком почитают они то время, когда жил первый их родоначальник, называемый Фуси с 3472 до Рожд. Христ. Мне кажется, сей их Фуси, и наш Сиф Адамов сын, один был человек, из того, что как имя, так против Римскаго счисления и время сходны… Есть онаго Фусия с такими начертаниями книга, называемая Игин. Один Французский Аббат, который был здесь в Петербурге в 1769 году, говорил, что древнее книги сей нет в целом свете, и что по сему, ученыя люди весьма желают видеть ее на Европейских языках: я сие услыша, покушался тогда для оказания ученым людям услуги моей, переводил такую книгу сколько могу, на Российской язык, но перевел только начальную часть, а далее переводить не в состоянии. Танския Цари начались с 638, Сунския с 561, а Минския с 1369 года от Рожд. Христ.»¹⁴⁶. Работы А. Л. Леонтьева публиковались в издательстве Императорской Академии наук. Синолог по-разному определял «жанр» своих произведений, например: «Выписал из Китайской Истории»¹⁴⁷.

В XVIII в. переводами китайской исторической литературы и древних текстов занимались и другие русские синологи. А. Г. Владыкин первым на русский язык переводил «Юань ши» и другие работы. В отчете от 12 ноября 1795 г. он писал: «Книги, имеющиеся у меня, суть сочинения ученых китайцев, среди коих немалое число сочинений и переводов маньчжурских, кои разделяются на учебные нравственные, исторические, пиитические и философские. Имею из сих книг некоторую часть на отечественный язык переведенную»¹⁴⁸. Всю свою жизнь А. Г. Владыкин продолжал работать над переводами китайской исторической литературы. В 1810 г. он писал о своей последней работе: «Книга под названием мунгальская история есть история о Чингисхане и его потомках, царствовавших в Китае и покоривших оружием Азию, Африку и часть Европы. Сия история сочинена по повелению первого маньчжурского хана и напечатана в Пекине… два с половиною года я занимался ее переводом»¹⁴⁹. Указом императора Александра I от 9 января 1808 г. за перевод «сочинения не известного ученому свету» «Мунгальской истории» переводчик А. Г. Владыкин получил «единовременное вознаграждение»¹⁵⁰.

В начале XIX в. неоднократно предпринимались попытки издания трудов А. Г. Владыкина. В представлении министра иностранных дел в 1805 г. говорилось: «Поднося при сем две книги, из коих одна летописец китайских царей от древнейших времен до новейшего, а другая, заключающая собрание указов китайских государей; обе из трудов Владыкина…»¹⁵¹. Исследователь А. Н. Хохлов пишет: «Министр иностранных дел Чарторыйский, желая поощрить сотрудника своего ведомства, выступил с инициативой издания упомянутых выше его трудов, удостоившихся монаршего внимания»¹⁵². Дело затянулось, а в ноябре 1808 г. министр народного образования граф П. В. Завадовский сообщил в МИД: «В доставленных мне… рукописях… я не нахожу… отличной пользы, чтобы печатанием оных обременять казну. Если же автор пожелает издать их своим иждивением, то им нужно пройти цензуру»¹⁵³. Вопрос об издании работ А. Г. Владыкина поднимался и после смерти синолога. Его вдова в конце 1826 г. писала в свом прошении к царю: «Муж мой… Антон Владыкин… Он перевел с маньчжурского языка в трех частях состоящую историю династии Юань… и еще принадлежащую оной книгу “Краткий летописец китайских царей от древних до ныне царствующего”, собранную из достоверных китайских историй. Сии труды стоившие ему многого времени и самого крепкого здоровья…»¹⁵⁴. Работа одного из первых русских китаеведов конца XVIII в. «История царства Мунгальского» так и не была опубликована, а позднее вообще была утрачена.

А. Г. Владыкин первым из российских синологов и одним из первых европейцев вообще начал перевод «Шаншу». Отрывок из этой китайской классической книги под названием «Речь государя Тана к воинству» был опубликован лишь в 1876 г.¹⁵⁵

Переводами с китайского и маньчжурского языков китайской исторической литературы занимались и те воспитанники Духовной миссии, кто после возвращения из Пекина был оставлен служить в Сибири. Исследователи отмечают: «В Иркутске Агафонов осуществил два из четырех своих известных переводов с маньчжурского»¹⁵⁶. Действительно, в 1788 г. в Москве были опубликованы работы бывшего ученика VI Российской духовной миссии, переводчика Коллегии иностранных дел при Сибирском губернаторе (1782–1786), А. С. Агафонова¹⁵⁷, переведенного накануне служить в Санкт-Петербурге. А. Ф. Рихтер писал в 1825 г.: «Последователь Леонтьева Агафонов… подобно Леонтьеву, по какому-то странному предубеждению, старался переводить более философския сочинения, нежели историческия, хотя последния могли бы принести более истинной пользы, нежели Философия Китайцев, известная уже в Европе по сочинениям Иезуитов»¹⁵⁸. Тем не менее А. С. Агафонов внес заметный вклад в изучение истории Китая, что подтверждается указанием на переводы исторической литературы того же А. Ф. Рихтера.

В числе работ А. С. Агафонова в первую очередь необходимо назвать «Краткое Хронологическое росписание Китайских Ханов из книги Всеобщего Зерцала с показанием летоисчисления китайского и римского от начала Китайской империи по 1786 год, переведенное коллежским переводчиком Алексеем Агафоновым в Иркутске 1786 года». В «предуведомлении к читателю» в этой книге синолог пишет: «Прежде вступления в подробное описание Хронологическаго порядка Китайской Истории надлежит предуведомить Читателя, почему Китайская История только начинается от Фухи Хана. Причины я оной не полагаю, как только то, что прежде сего Фухия в Китаях грамоты не было; почему древность времени все закрыла. А в книге Ваи Ги упоминает так, что были де и прежде Фухия владетели, но в память бытие их предать и через Истории в будущие веки явить не возможно было; потому что тогда еще в народе не было никакого просвещения… Историки единогласно начинают Хронологию от Фухия. А происхождение сего народа вероятно кажется быть от Ассирийскаго рода; ибо в сем языке находятся некие речи, от Ассирийскаго произошедшия, и что по времени оказуется начало оной Империи с Ассирийскою согласно»¹⁵⁹.

В работе А. С. Агафонова начало правления первого императора Фуси относилось к «2953 г. до р. х.» и продолжалось 115 лет, затем был 140-летний период правления Янь Ди, далее 100-летний период Хуанди. По версии автора, в «2357 г. до р. х.» власть над Китаем перешла правителям династии Тан. Таким образом, содержание работы этого китаеведа говорит о еще недостаточно критичном восприятии китайской традиционной историографии русскими синологами. Из названия можно предположить, что А. С. Агафонов переводил какую-то работу жанра «тун цзянь сюэ»¹⁶⁰. Кроме того, данный синолог был автором «Маньчжурского и китайского хана Кан-Сия книга придворных политических поучений и нравоучительных рассуждений…» и других работ.

Среди первых в России исследователей Китая необходимо назвать причетника VII Миссии Ивана Орлова. Позднее, уже в начале XIX в., он опубликовал в Москве серьезное исследование в двух томах. 15-летним учеником Московской духовной академии сын пономаря И. Орлов был взят в 1780 г. в состав Пекинской миссии архимандритом Иоакимом (Шишковским). Вернулся на родину И. Орлов в 1795 г., а книга его была опубликована лишь в 1820 г. В предисловии автор написал: «А как мне случилось самому в Китае быть и в самом оного столичном городе Пекине при духовной свите семь лет жить, где я, живши в течение всего того семилетнего моего пребывания, по узнании по возможности тамошних Китайского и Манджурского языков, имея с тамошними жителями, то есть Китайцами и Манджурами, связь и дружественно по их обыкновению обхождение и знакомство…»¹⁶¹. Особо И. Орлов отметил, что до сих пор российское общество знакомилось с Китаем через переводы с европейских исследований и «что ни с самого начала заведения между Россией и Китаем коммерции, ниже с того времени, как в столичном оного города Пекине, посылаемые туда попеременно наши духовные свиты с студентами стали жить, по ныне ни от кого из числа бывших и живших там при оных свитах соотечественников и предшественников моих, оному государству никакого описания еще не сделано…»¹⁶².

Истории Китая И. Орлов посвятил вторую часть второй главы своего «историко-географического описания Китайской империи». Параграфы называются «Краткое Хронологическое росписание о наименованиях колен, владетельных в Китае фамилии и о числе царствовавших из них Ханов, с показанием каждому царствования лет, и с кратким притом о достойных из них примечания описанием, с начала основания Китайской Империи и по ныне»; «О происхождении Манджурскаго народа»; «О Мунгалах и происхождении онаго народа». В других разделах также поднимаются вопросы истории Китая, например «О отечественной их истории»; «О Китайском Философе Кун-Фу-Дзы» и т. д. Начало истории Китая И. Орлов дает следующим образом: «Китайцы как о сотворении света и о первозданном человеке Адаме, так и о первом основателе их Монархии совершенно не знают; а первым веком почитают они то время, когда жил Китайский их Хан, называемой Фу-Си, который был за 2967 лет до Рождества Христова»¹⁶³. Говоря о маньчжурах, И. Орлов пишет: «Сей народ в 1583 году при горах, называемых по Манджурски… в начале основал некоторую форму Правительства, потом учинил многия завоевания…»¹⁶⁴.

Большую работу по изучению Китая проделал глава последней из прибывших в XVIII в. в Пекин Миссий – архимандрит Софроний (Грибовский). Как писал исследователь истории Пекинской миссии архимандрит Авраамий (Часовников), «он представил начальству и свои произведения следующего содержания: 1) “Хронологическое описание нынешнего манджуро-китайского государства…”; 2) “Повествование о главных народах, обитающих ныне в Китае”; 3) “Прибавление к политическим замечаниям…”; 12) Указ императора Дзяцина о производстве суда над первым министром Хешенем»¹⁶⁵. Исследование «Известие о Китайском, ныне Манджуро-Китайском государстве» пролежало в рукописи более полувека и опубликовано было лишь в 1861 г. Архимандрит Софроний (Грибовский), в отличие от учеников своей Миссии, П. Каменского и С. Липовцова, не знал китайского языка. Однако, опираясь на переводы своих сотрудников и опубликованные на латинском языке работы католических миссионеров, он смог сделать интересное и серьезное для своего времени исследование по Китаю.

Работа архимандрита Софрония (Грибовский) не была посвящена специально истории, и уже в самом начале автор отсылает к историческим исследованиям: «А кто таковы Манджуры, когда они Китай взяли, и каким образом, должно читать бывшаго в Пекине учеником, а по выезде в Россию Коллежским Советником, Алексея Леонтиева…»¹⁶⁶. Но в работе есть такие отдельные параграфы, как «О существовании в Китае, с самого основания сего государства по сию манджурскую династию, правления…», где автор высказывает собственные суждения по проблемам истории Китая: «Китайские Ханы не всегда были полными Императорами, но выбор в Государи был посредством удельных князей. А потому Китайские Императоры были на таковом же точно основании и правах, на каковых были в недавнем времени Римские Императоры, исключая некоторые периоды времен»¹⁶⁷. В конце книги есть статья «Самократчайшее описание о взятии столичного китайского города Пейдзина разбойником Ли-Дзи-Чином, переведенное с латинского языка..»¹⁶⁸. В своей работе архимандрит Софроний (Грибовский) не следует жестко за китайской историографией, а дает свои критические рассуждения: «Китайские Ханы не всегда были полными Императорами, но выбор в Государи был посредством удельных князей. А потому Китайские Императоры были на таковом же точно основании и правах, на каковых в недавнем времени Римские Императоры, выключая некоторые периоды времен, в которые в Китае были абсолютные Императоры… и самих Ханов в Китае не очень много было добрых»¹⁶⁹.

Архимандриту Софронию (Грибовскому) принадлежит и еще одна интересная работа «Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине и о существовании в оном грекороссийской веры». В начале этого своего исторического исследования миссионер-историк писал: «Любопытство знать сказанные вещи родило во мне, по прибытии в Пейдзин, желание… прилежно везде искать, не осталось-ли где каких записок, из коих бы можно узнать желаемые мною предметы? Когда же в архиве отыскать оных не мог, то стал осматривать все углы, и по щастию в кладовой немалое количество оных сыскал, в коих между протчими сведениями не упущено известить и о начале существования Российскаго народа в Пейдзине и о посылке архимандритов со свитами. Такая находка действительна была придать желанию моему вящую охоту написать сие известие о первоначальном поселении русскаго народа в Пейдзине и о посылаемых в оный духовных чинах. Для порядочного же расположения пишемых мною известий, судил я разделить каждую часть оных на статьи и параграфы, выбирая из многаго одно только нужное. К сказанным рукописным замечаниям, для дополнения недостаточнаго, немало присовокуплено, или лучше сказать, в одно место снесено из 10-го тома главы 153 перевода из манджурскаго на российский язык сделаннаго, бывшим коллежским советником Алексеем Леонтиевым. Где же какое рукописи с печатными несходство, оное выносил я в ремарки, где ставил свои рассуждения и сомнения, в оных же ремарках помещал китайских и манджурских некоторых слов на российском языке значения»¹⁷⁰.

Наследие архимандрита Софрония (Грибовского) оценивается по-разному. Архимандрит Авраамий (Часовников) писал: «Произведения архимандрита Софрония не самостоятельны и страдают от тяжести слога»¹⁷¹. Советские историки пришли к следующему выводу: «Первым российским историком Китая, очевидно, следует считать Софрония (Грибовского) (ум. 1814), главу VIII Российской духовной миссии в Пекине (1794–1807) … Не зная ни маньчжурского, ни китайского языков, Грибовский писал труды исследовательского характера, широко используя переводы учеников миссии. Ему принадлежит “Известие о Китайском, ныне Маньчжуро-Китайском государстве”, а также “Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине”»¹⁷².