Текст книги "Изучение истории Китая в Российской империи. Монография"

2.2. Изучение истории Китая в первой половине XIX в.

В начале XIX в., благодаря трудам русских и европейских синологов предыдущей эпохи, в российском обществе сложилось представление о достаточно полной изученности Китая, в том числе и его истории. Знаменитый мореплаватель И. Ф. Крузенштерн²⁸⁰, который в конце 1790-х гг., будучи на стажировке в Англии, посетил Макао и Гуанчжоу, заявлял, что о Китае написано столь много, что «весьма трудно уже сказать о нем что-либо новое». В изданной в 1824 г. в Санкт-Петербурге известной работе Е. Ф. Тимковского²⁸¹ «Путешествие в Китай через Монголию» говорилось: «Ни об одной стране Азии не было писано европейцами столь много, сколько об отдаленном Китае. Говоря ныне о сей земле, весьма трудно открыть какие либо предметы совершенно новые, подробности необыкновенные: ибо ни одно государство в течение веков, не подвергалось меньшему изменению в своих обычаях, законах и языке, как сия Империя»²⁸². Но именно в первой половине XIX в. начинается новый этап изучения истории Китая, для которого было характерно не только значительное увеличение объема переводов китайской исторической литературы, но и критический анализ текста. Уже тот же Е. Ф. Тимковский критически оценил труды иезуитов о Китае: «Сии однако труды едва ли могут приносить желаемую пользу, ибо в оных не достает главнейшаго – прочнаго основания, лежащаго в верных переводах Китайской Истории и Географии с подлинников. Переводы Езуитов, по отзыву людей опытных в сем деле, справедливее можно почесть извлечениями из Китайских книг. Должно надеяться, что Англичане, ныне прилежно занимающиеся изучением Китайскаго языка, по видам политическим и по своей любви к точности, окажут и в сем предмете великие успехи»²⁸³.

Важным событием в истории русского китаеведения начала XIX в., своеобразным символом начала нового его периода стал выход в свет первого полного «историческо-географического описания Китайской империи»²⁸⁴, выполненного русским китаеведом Иваном Орловым. Российское общество впервые получило возможность через работы отечественных синологов системно знакомиться с Китаем. Здесь следует отметить, что работа И. Орлова была единственным в истории отечественного китаеведения именно «историко-географическим» описанием Китая, хотя последующие составители «описаний» Китая, такие как Н. Я. Бичурин (Иакинф) и З. Л. Матусовский, явно следовали заложенной этим исследователем традиции.

Качественно новый этап изучения истории Китая в России связан с именами членов VIII Российской духовной миссии в Пекине. Советский китаевед П. Е. Скачков отметил: «Девятнадцатый век начинает второй этап пекинского периода в изучении Китая в России. Начало этому положил Павел Иванович Каменский (1765–1845), находившийся в Пекине с 1794 по 1807 г. учеником миссии вместе со Степаном Липовцовым»²⁸⁵. В конце XX в. советские исследователи назвали главу VIII миссии архимандрита Софрония (Грибовского) «Первым российским историком Китая»²⁸⁶. Справедливости ради необходимо отметить, что в советской историографии есть примеры принижения роли VIII пекинской миссии в истории китаеведения. Например, исследователь Д. И. Тихонов в статье, посвященной Иакинфу (Бичурину), пишет: «Если русская духовная миссия, на смену которой прибыл Бичурин, видела цель своей деятельности в распространении христианства, то он понимал свои задачи значительно шире…»²⁸⁷.

Петр (Каменский)

Новый уровень изучения истории Китая был напрямую связан с реформой Российской духовной миссии, в значительной части разработанной и проведенной воспитанником все той же VIII Миссии П. И. Каменским. Уже в XIX в. историки отметили, что архимандрит Петр (Каменский) первым ввел обязательное изучение всеми членами Миссии в Пекине памятников китайской культуры, включая основные исторические труды²⁸⁸. П. И. Каменский, будучи учеником VIII Миссии, работая чиновником Азиатского департамента МИД, а затем и возглавляя Х Миссию в Пекине, создал фундамент нового русского китаеведения XIX в. Достаточно сказать, что он составил первый «полный китайско-русский словарь»²⁸⁹ и не имеющий себе равных «монголо-маньчжурско-китайско-русско-латинский лексикон», которые, правда, так и не были опубликованы. Не случайно именно П. И. Каменский первым из русских китаеведов был избран членом-корреспондентом Санкт-Петербургской академии наук, а также европейских востоковедных организаций. Но до настоящего времени вклад этого ученого в науку исследован слабо, зачастую имя его вообще не упоминается в работах по истории китаеведения. И это не удивительно, еще патриарх российского университетского китаеведения В. П. Васильев отмечал: «…так об архимандрите Петре Каменском, бывшем в Пекине лет семнадцать, с 1790 по 1807 год, студентом, а потом с 1820 по 1830 архимандритом, рассказывают, что он представил целые мешки своих записок, извлечений, переводов. Но кто их читал и где они теперь?»²⁹⁰

В основе исторических исследований П. И. Каменского (архимандрита Петра), как и других синологов того времени, оставались переводы китайских документов и исторических трудов. Например, в архивном деле «Необработанные материалы Каменского. Подарены в Императорскую Публичную библиотеку 1819 г. декабре автором» хранятся «Переводы с китайского и маньчжурского студента П. Каменского 1806 г.», всего 400 листов текста, в котором есть «Падение Минской а начало Манжурской в Китае царских династий или жизнь изменника Лидзичина. Журналы посольств, любопытные указы, критика на записки Аллиота и разные мои записки»²⁹¹. На эту работу указывал и бывший учеником Миссии А. И. Сосницкий, писавший в своих конспектах по истории Китая: «Страдание сего дома, жизнь злодея Лидзячена и занятие Маньджурами Китайского Престола описаны на Российском языке Его Высокопреподобием Отцом Архиманд. и Кавалером Петром в особенной книге…»²⁹². По тексту рукописей П. И. Каменского постоянно встречаются заметки источниковедческого и историографического характера – «разные замечания о китайской истории, замечания на книги Амиота и Л. Леонтьева»²⁹³.

Переводы и критические замечания на исторические тексты, сделанные П. И. Каменским, разбросаны по самым разным документам, хранящимся в различных архивохранилищах России. На сегодняшний день исследователям доступны переводы, сочинения, письма, дневниковые записи этого китаеведа, хранящиеся в фондах Архива востоковедов Института восточных рукописей РАН, Архива внешней политики Российской империи, Государственного архива Красноярского края, Отдела рукописей Российской национальной библиотеки и др.

Первое детальное знакомство П. И. Каменского с историей Китая относится ко времени его пребывания в Пекине в качестве ученика Российской духовной миссии. Современные исследователи отмечают: «Па-Лао, как звали здесь Каменского, помимо работы в Лифаньюане (Палате внешних сношений), занимался переводами, особенно с маньчжурского, исторических сочинений»²⁹⁴. Периодом 1805–1807 гг. датируется его рукопись «Китайская история с самой глубокой древности и даже со времен баснословной до нынешних времен императорской Академии Ханьлинь беспрерывно через 40 столетий с лишком веденная»²⁹⁵, почти четыреста страниц текста. Эта работа является переводом известной краткой истории Китая (китайской хронологии) «Тунцзянь ганму»²⁹⁶, составленной к началу XVIII в. на основе трудов историка Сыма Гуана, философа Чжу Си и др. «Китайская история…» П. И. Каменского позволяла русскому читателю познакомиться напрямую с китайскими представлениями об истории, начиная с легендарного периода первых правителей и до династии Мин. В заключение своего труда П. И. Каменский представил «Краткое географическое и статистическое описание Китайской империи».

Особый интерес ученик миссии П. И. Каменский проявлял к истории монголов, он выполнил большой по объему перевод с примечаниями с маньчжурского языка «Юань ши» под названием «Мунгальская история о деяниях Чингисского рода»²⁹⁷. Много сделал П. И. Каменский для изучения истории правящей в то время маньчжурской династии Цин. Свидетельством серьезной работы в этом направлении являются переводы П. И. Каменским «Указов Юн Джена²⁹⁸»²⁹⁹ и других документов.

Будучи учеником Духовной миссии, П. И. Каменский проделал огромную работу по выявлению и переводу китайских документов по истории русско-китайских отношений. В начале XIX в. он перевел с маньчжурского языка документы второй половины XVII в., отражающие переговоры цинских властей с российским дипломатом Н. Г. Милеску-Спафарием. Перевод нескольких документов под общим названием «Журнал, веденный в Пекине на прибытие из Российского государства посланника Николая Гавриловича Спафария, отправленного по высочайшему его царского величества государя Алексея Михайловича указу 1676 году к императору Канси. Мунгальского трибунала от президента Амухулана с прочими воеводами доклад»³⁰⁰ объемом более 60 страниц рукописного текста был доработан в Санкт-Петербурге и стал важнейшим доступным источником по истории русско-китайских отношений начального периода их становления.

Возможно, в период ученичества в Пекине П. И. Каменский даже попал под определенное очарование китайской культуры, воспринимал ее некритически. В 1812 г. он в письме к одному из высших церковных иерархов «каялся»: «Высокопреосвященнейший Владыко Милостивый архипастырь! Блудный сын достойно питавшийся волчцами свиней, служит для меня разительным примером… он питался рожками и волчцами свиней, я питался плевел исполненных хлебом Конфуциянскаго – Лоудзыевскаго и Фоевскаго учения – Суета, всегда пребудет Суетою – утомленный оною следуя тому ж блудному сыну, возвратившись яко единый из прокаженных повергаюсь пред архипастырскими стопами вашими, молю да очищуся и сопричтуся к первобытному моему духовному иноческому состоянию»³⁰¹.

Вскоре синолог П. И. Каменский стал критически подходить к традиционной китайской историографии. В рукописи «Краткое начертание о предубеждении китайцев к самим себе, ложном мнении их о всех прочих народах и о нынешнем положении Китайского Двора, сочиненное Г. Г. Каменским и Литовцовым³⁰². 1818» можно прочитать: «… древние китайцы… весьма заблудились о сем в своих мнениях и предали потомству свое невежество. Они возмечтали, что одно их государство вмещает в себя всю вселенную…»³⁰³. В другой своей работе Петр (Каменский) писал: «Во всем пространстве учености в мыслях и суждениях ни на волос от положенной меры уклонить не может… в сочинениях единообразие мысли, никакой новизны нет вообще. Древние врали, ныне хотя бы и могли улучшить, но ничего не позволяется. Например, европейские миссионеры вечно /около 3 столетий/ там пребывающие, многое бы могли направить, но кроме астрономии и других неважных дел ничего непущиев…»³⁰⁴. В работе «Порядок сведения 1-й Книги, поданной в Государственную Коллегию Иностранных дел, переведенной с Китайского и Маньчжурского языков» П. И. Каменский пишет: «Многие древние китайские историки без надлежащих, в истории нужных оснований и без должной критики, древнейшие предания соплетен различные монархии с коей полагали начала…»³⁰⁵. П. И. Каменский утверждал: «Понеже ученость их суха… Преподается история нелепостями изгаженная»³⁰⁶. В его «Черновых заметках по истории Китая» говорится: «Фуций или Фотий китайский Герион, многими европейскими писателями без всякаго основания за основателя Китайской монархии признанный, мною относится к временам совершенно из памяти истории вышедшим…»³⁰⁷. Здесь можно отметить, что П. И. Каменский в своей критике традиционной историографии на сто лет опередил китайских историков, лишь в 1920-е гг. скептицизм «школы исторических источников» привел последних к мысли, что «высокая китайская культура античности есть результат литературной фабрикации».

Примером критического восприятия китайской традиционной историографии являются материалы, собранные под общим названием «Разные доклады с Китайского и Маньчжурского языков коллежским Асессором П. Каменским преложенные; кои в библиотеку Государственной коллегии Иностранных дел при Азиатском департаменте существующую Всеусердейше посвящаются 1817-го Сентября 15-го Дня»³⁰⁸. Переводя китайские исторические документы, П. И. Каменский дает в качестве примечаний собственные комментарии и критические замечания. Например, в «Докладе Министра Ифуна к Императору Дзинской династии Юань дию, начавшую царствовать с 317-го года по Р. Х.» есть такие тезисы: «Сии оных святых мужей занятия преданы нам в священных Дзинах по коих обязаны мы располагать наши деяния… Единая жесткая цинская династия, сим достопочтенным древностям священным писанием последовать не хотела. Она в правлении своем более строгость и жесткость употребляла, нежели Дзинами внушаемую кротость»³⁰⁹. Но русский синолог не согласен с традиционной китайской оценкой, в комментариях он пишет: «За первые философствующие умы почесть должно Государя Цинь Ши Хуандия, славные северной стены строителя и истребителя книг…»³¹⁰.

Работая в Министерстве иностранных дел в Санкт-Петербурге, П. И. Каменский продолжал переводить китайские исторические книги. В Летописи Российской академии наук за 1815 г. отмечено: «Дано разрешение П. Каменскому опубликовать его перевод с китайского взятой им из академической Библиотеки книги “Зерцало китайских добродетелей и пророков, или Книга Тай-Жан”»³¹¹.

П. И. Каменский в своих работах показывал проблемы и противоречия традиционной китайской историографии. Например, он отмечал: «Времена глубокой древности от Паньгу до Государя Яо, лучшими китайскими историками всегда относились к непроницаемому мраку и неизвестности… Приняв Государя Яо основателем монархии, царствовать начавшего за 2357 лет до Рождества Христова, по непременному следствию попадут исключению толико древние и продолжительные царствования Фусия, Шен-нуна и Хуандия и многих. Отметнувших их бытность, сама собою уничтожается и слава книги И дзина, удивлявшей весь свет своею безпримерною глубиною и древностию. Вот камень преткновения для всей кичливой их учености»³¹².

Синолог П. И. Каменский критически проанализировал мифологизированную биографию Конфуция и его последователей. В его записках можно прочитать: «Всяк молодец пишет и разумеет на свой образец. Никому не приходило на мысль протолковать оплакивание Конфуцием Цилина. Приметно все принимают сие действие в простом смысле за его невежество; но я настоятельно заключаю, что в нем под сим выражалось хотение посидеть на престоле своего Хуандия. Цилинъ является в предзнаменование мудраго Государя. Он в Китае есть вымышленное животное, за предзнаменование мудраго Государя и блаженства народнаго принимается. Он намекал ученикам своим вину явления его, но понеже никто не понял возмутительнаго его духа против своего Государя, то и явление пропущено без последствий, а Конфуций остался невыразумленным. Ученик Конфуция в последующих временах бывший Мэндзы, такия же имел замыслы явно. Сей говорил: “Ежели не я, то кто?”»³¹³.

Работы П. И. Каменского отличаются не только критикой, но взвешенностью и точностью факта. В частности, в его рукописи «Краткий реестр Бывшим Династиям, царствовавшим начиная с государя Яо» дается историческая картина, заметно отличающаяся от той, что была представлена в работе его предшественника А. Агафонова, но во многом совпадающая с принятой в современном китаеведении. П. И. Каменский восхождение на перстол Яо датирует 2357 до н. э., далее он пишет: «Династия Ся начавшаяся за 2205 (г. до н. э.) продолжалась 439 лет, в сей династии первый государь Юй, – всего императоров было 17. 2-я династия Шан началась в 1766 г. Первый государь был Чен Тан…»³¹⁴

О вкладе архимандрита Петра (Каменского) в дело изучения истории русско-китайских отношений говорит такая «Выписка из журнала Начальника Миссии Его Высокопреподобия Отца Архимандрита и Кавалера Петра»: «Во время Минской Династии при 14-м Государе Шен-джун-сянь-ди Вань-ли, в 1619 году был первый раз из России караван, или по крайней мере Русские два человека были в Пекине, и Вань-ли Китайский Император говорил к Русским следующее: “С торгом приходите и торгуйте! Выходите и опять приходите”»³¹⁵. Следует отметить, что в то время в России господствовала другая точка зрения на начало истории русско-китайских отношений.

В советской историографии довольно высоко оценили научное наследие архимандрита Петра (Каменского): «Как и других переводчиков XVIII в., его в основном интересовали такие проблемы, как всеобщая история Китая, монголы и маньчжуры в Китае. Каменский перевел “Цзы-чжи-тун-цзянь ган-му” (историю до династии Мин), полностью раздел “Бэнь цзи” (“Основные хроники”) из “Юань ши”… Он делает подборку материалов о восстании Ли Цзычэна… Кроме того, судя по некоторым сведениям, Каменским был выполнен перевод “Описания Джунгарии” (о войнах Цин с ойратами) … Из работ Каменского была опубликована только одна – “Журнал, веденный в Пекине по случаю прибытия из Российского государства посланника Николая Гавриловича Спафария”… его упрекали в том, что он переводил только с маньчжурского и что переводы его страдали буквализмом. Последнее весьма несправедливо…»³¹⁶.

Несмотря на огромное число работ и прижизненное признание, последующие поколения синологов и историков редко обращались к научному наследию архимандрита Петра (Каменского). В первую очередь это было связано с тем, что подавляющее большинство работ синолога так и не были опубликованы. Кроме того, по возвращению из последней поездки в Пекин архимандрит Петр (Каменский) хотя и не прекратил своих синологических исследований и не самоудалился от проблем развития китаеведения в России, но вел уединенный образ жизни и не занимался крупными проектами по переводу китайской исторической литературы.

С. В. Липовцов, А. И. Сосницкий, Н. И. Вознесенский

Соратником и единомышленником в деле изучения истории Китая был соученик П. И. Каменского по Пекинской миссии С. В. Липовцов (Липовцев). В 1825 г. в опубликованной в «Азиатском вестнике» статье отмечалось: «Липовцов, бывший 14 лет в Пекине и находящийся ныне переводчиком Китайскаго и Манжурскаго языков при Коллегии Иностранных дел… занимается переложением на Российской с Китайскаго языка Истории Китайских Государей Дайминскаго дома. Из переводов его с Китайскаго языка напечатан только о переходе Тургутов (Калмыков) в Россию и обратном их удалении из России в Зюнгарию»³¹⁷.

С. В. Липовцов довел до конца совместную с П. И. Каменским работу по переводу и подготовке к печати «Истории династии Мин». В апреле 1816 г. царским указом этот китаевед был награжден за перевод с китайского языка «Истории Китайского государства». Вскоре вышел приказ президента Российской академии А. С. Шишкова³¹⁸: «О поручении специальной комиссии дать отзыв о “рукописи перевода Китайской истории императорского дайминского поколения на рос. яз.”, сделанной переводчиком Коллегией иностранных дел Липовцовым “на предмет издания”»³¹⁹. 5 июля 1819 г. вышел указ императора Александра I “О выплате Липовцову 10 000 р.” – на “напечатание переведенной им Китайской истории”»³²⁰.

Свой вклад в изучение истории Китая в начале XIX в. внесли причетники Х Миссии А. И. Сосницкий и Н. И. Вознесенский, оставившие богатое рукописное наследие. В работе А. И. Сосницкого «Краткое описание государей» нашли отражение разные периоды истории Китая: «Основатель Ханьской Династии Государь Гаоди по смерти своей оставил главную жену Государыню – Лю-хоу и несколько низших степеней. Сей Государь при жизни своей страстно любил одну из жен назыв. Цифужень которая была второй степени и от коей рожденного сына предназначил к Престолу. Что же по смерти Его произошло? Главная жена Лю хоу, назначаемого к Престолу Великого Князя умертвила, – матерь его Цифужень обрубив руки и ноги бросила в нужное место. Вот язычество и многоженство»; «Минской династии, которая началась 1368-го года по Р. Христове, первый государь Тай-дзу по многим прении с Мунгальской Короной, наконец выгнал их в прежние Мунгальские степи и царствовал со славою 30 лет. Сей Государь в начале, по крайней бедности служил в монастыре, и убив любовника матери своей монаха, принужден был от строгости законов бежать, учинился разбойником, и напоследок удостоился Короны. Мудрая жена много помогла ему в правлении. Государь Чун-джен или Хуац-дзун, царствовал 16 лет. Сей последний и нещастнейший Государь Хуай-дзун разбойником Ли дзы ченом лишен Престола и по чрезвычайным страданиям всего высокого дома, в саду сам себя лишил жизни, 40 цариц ему в том предшествовали, и 15-летнюю дочь свою сам лишил целого плеча»; «Кансий при жизни назначил из 20 сыновей четырнадцатого по роду Юньтия к Престолу, и чтобы сын сей более перед братьями своими имел права на Корону, то и отправлен был в достоинство Главнокомандующего против Джунгарии – между тем в отсутствие Наследника Отец умирает, четвертый сын Юн-джен восходит на Престол, наследник схвачен, заключен, Мать его Царица умирает. Новый Император, преследуемый фуриями, всех братьев и главных Министров подозревает, и 14 лет плавает в крови собственных братьев и подданных, довел Министерию до отчаянного положения. Все почти указы сего Государя можно разуметь в противном смысле, и доклады Министров, также, кроме насильственного его духа, ничего в себе истинного не содержат»³²¹.

В архивном деле «Замечания о Китае. Николая Иванова Вознесенского 1828-го Года. Пекин» имеется, например, рукопись «О баснословных Китае временах». Китаевед Н. И. Вознесенский пишет: «Первый родоначальник Паньгу без всяких по истории деяний царствовал 10,800 лет… Пятая династия Ю чоу, и другая династия Чуй жен иси, царствовали неизвестные по истории времена. Теперь за оными династиями, как вся Европа верит, следует основатель Китайской Монархии Фусий … Вот корень священной и толико важной в Китае Книги Идзина; гнилой сей родник заразил все протоки Китайского просвещения. Фусию приписывают основание браков, летоисчисления, степени чинов и проч. Царствовал 115 лет. К опровержению фусиева времени бытия, довольно служат следующие по нем 15 фамилий, по истории никакого о себе известия и доказательства неимеющие… Засим последовала фамилия Дзян, из коей первый Государь Шен нун… По нем взошел на престол сын его Линь хуй… Потом следует фамилия Юсун, за 2694 лет до Р. Х. Царствовать начавшая; из коей Первый Государь был Даосыской верой премудрым прославляемый Хуанди… Он основал Астрономическую и Историческую Академии… Многие Историки все вышеописанные Царствования относят к временам неизвестности. О бытности их без всяких правдоподобия причин, предает История Вай дзи, всякия нелепости преисполненная. Касательно до следующих Династий, то все вообще грехом почитают даже и сумневаться; ибо преданы и описаны в Священной Канонической книге Шудзине, и Академической истории Тун дзянь ган му. Царствование названное Тан, началось с 2357 лет до Р. Х. От сего начинается Летоисчисление ни какому сумнению не подлежащее»³²².

В рукописных материалах членов Х Миссии в Пекине постоянно встречаются критические замечания на принятые в китайской исторической традиции факты и оценки. Часто они обращаются к работам западно-европейских синологов. Например, в январе 1826 г. Н. И. Вознесенский записал: «…о мере просвещения Китайцев никто луче не уверит как книга куплета, изданная в Париже на Латинском языке – в ней можно видеть лучший и точнейший перевод философии Конфуция, коею в полной мере ограничивается мера просвещения Китайцев, в сей же книге приложена лучшая хронология с достопримечательнейшими деяниями…»³²³.

Критическое отношение русских воспитанников Пекинской миссии к китайской исторической науке в начале XIX в. не было явлением исключительным. Знаток Китая, принявший русское подданство американский купец и дипломат П. В. Добель³²⁴ в своей работе «Путешествия и новейшие наблюдения в Китае…» также заявлял: «Китайская хронология, восходящая за 40 или 50 веков до Рождества Христова, конечно, должна быть большею частью баснословна. Без сомнения, когда европейцам исторические памятники китайцев сделаются доступны, то критический разбор оных убавит на несколько тысяч лет древность их истории, коею они ныне хвалятся»³²⁵.

Иакинф (Бичурин)

Несмотря на явные достижения первых русских синологов, ставших в 1819 г. членами-корреспондентами Академии наук, вскоре признанным лидером и непререкаемым авторитетом российского китаеведения стал архимандрит Иакинф (Бичурин), которого в 1828 г. также избрали членом-корреспондентом Академии наук по разряду литературы и древностей Востока. В середине XX в. советские ученые пришли к выводу, что именно Иакинф (Бичурин) положил «начало научного изучения Китая в России»³²⁶. Современные ведущие российские китаеведы отмечают: «Около 70 работ Н. Я. Бичурина, в которых он выступил как разносторонний и значительно опередивший свое время историк, филолог, этнограф, географ, экономист, правовед, было опубликовано в 1827–1851 гг. при его жизни и почти столько же по сей день пребывают в рукописях… Н. Я. Бичурин собственно и стал зачинателем классической востоковедной школы в России, он впервые сумел плодотворно результаты отечественной гуманитарной науки и западноевропейской синологии с достижениями традиционной китайской науки»³²⁷.

В китаеведение архимандрит Иакинф (Бичурин) пришел случайно, будучи назначен начальником IX Российской духовной миссии в Пекине. В китайской столице он выучил языки и приступил к переводам, к изучению страны, обратив особое внимание на древнюю историю Восточной Азии. Деятельность архимандрита Иакинфа (Бичурина) на посту главы Пекинской миссии была признана неудовлетворительной. Как писали исследователи, «Бичурин был лишен сана архимандрита и направлен простым монахом в Валаамский монастырь, на острове Ладожского острова. Здесь, в духовной ссылке, он пробыл с 1822 по 1826 г., когда его перевели на жительство в Александро-Невскую лавру и прикомандировали к Министерству иностранных дел в качестве переводчика»³²⁸.

Судя по содержанию привезенных о. Иакинфом в Россию китайских книг, больше всего в Пекине его интересовала именно историческая литература. В качестве доказательства можно привести заметку известного российского востоковеда Я. И. Шмидта «Манускрипты, привезенные из Китая архимандритом Иакинфом». В ней говорилось: «Мы думаем, что доставим удовольствие любителям азиатской литературы, публикуя точный каталог манускриптов, которые архимандрит Иакинф, живущий в настоящее время в монастыре Варлаама возле Сердополя, привез из Пекина, где провел он 14 лет, с успехом изучив китайский язык. Большинство этих манускриптов написано на китайском языке и представляет огромный интерес для истории Азии. 1) Жюк-Т’ун-Жиэнь-Ганг-Му. Летописи китайской истории в 8 томах. (Важный манускрипт. Хотя он уже известен частично в переводах иезуитов). 2) История династии Минг. I том. (Уже известна, но тем не менее очень интересна… 4) История первых четырех ханов из династии Чингизидов. I том. (Очень важный) … 6) История Тибета и Тангута. I том. (Наиболее важный) … 8) Описание монгольского народа за два века до рождения Иисуса Христа. (Уже известное из «Истории гуннов» Дегинье) …»³²⁹.

Несмотря на опалу, Иакинф (Бичурин) активно предлагал свои услуги в части изучения Китая. Уже в январе 1823 г. он писал одному из высших сановников Российской империи А. Н. Оленину³³⁰: «Честь имею препроводить при сем вашему превосходительству некоторые отрывки о древнем сообщении Европы с Китаем. Сим переводом я хотел удовлетворить вашему любопытству, но не по мере моего усердия, а по мере пособии возможным в настоящем моем положении… после сего маловажного опыта гораздо занимательнее будет приступить к извлечению из китайской истории всех тех статей, в которых помещено описание древних владений азиатских. Труд сей… сообщит нам сведения о древнем состоянии Азии довольно любопытные, несмотря на их односторонность… Таково мое мнение и вызов к труду предавши вашему суду, буду ожидать от вас, милостивый государь, одобрения или отключения…»³³¹.

На протяжении всей своей жизни архимандрит Иакинф (Бичурин) продолжал заниматься переводами китайской исторической литературы. П. Л. Шиллинг писал в отчете о своей поездке в Кяхту, где его сопровождал архимандрит Иакинф (Бичурин): «Сверх занятий по должности он не оставлял в восемнадцатимесячного пребывание в Кяхте продолжить и ученые свои труды. Во-первых, он окончательно отделал свой перевод Истории Тибета и Хухнора с китайского языка, который я честь имею при сем представить»³³². В основе исторических исследований Иакинфа (Бичурина) были переводы китайских работ, хотя не избегал обращаться и к «свидетельствам мусульманских историков»³³³.

В своем научном творчестве синолог Иакинф (Бичурин) больше внимания уделял народам Внешнего Китая. В 1828 г. вышли две его книги: «Описание Тибета в нынешнем его состоянии» и «Записки о Монголии». Затем были опубликованы и собственно исторические труды синолога: «История народа монгольского с древнейших времен до 1635 г.», написанный на основе перевода «Цзы-чжи тун-цзянь ган-му»; «История первых четырех ханов из дома Чингисова», написанная на основе переводов «Юань ши»; «История Тибета и Хухунора с 2282 года до Р.Х по 1227 г. по Р.Х.»; «Историческое обозрение ойратов, или калмыков, с XV столетия до настоящего времени». Но собственно истории Внутреннего Китая архимандрит Иакинф (Бичурина) уделял внимания мало. Например, в фундаментальной работе «Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение» не только ни одной главы, но даже ни одного параграфа специально не посвящены истории страны. Достойным завершением научной карьеры выдающегося русского синолога стал выход в 1851 г. обобщающего труда «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена»³³⁴. Советский историк В. Н. Никифоров писал: «Н. Я. Бичурин был историком Китая постольку, поскольку исследовал, причем с исключительной для своего времени основательностью, историю народов, граничивших с Китаем, в том числе и теперь живущих на территории китайского государства»³³⁵.

В конце своего научного пути Иакинф (Бичурин) вновь обратился к описанию современного ему Китая. В 1840-х гг. он издал серию книг: «Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение»; «Статистическое описание Китайской империи»; «Китай в гражданском и нравственном состоянии». Советские исследователи утверждают: «Бичурина следует считать историком и потому, что работы его о современном ему Китае служат для нас источником по истории Китая начала XIX в.»³³⁶.