Текст книги "Потеря приобретающая. Сборник эссе"

Культура и цивилизация

Культура как накопленные результаты творчества, связанные с ориентирующим увязыванием и с поиском общностей среди этих результатов, основана на достижениях внутренних миров, реализованных во внешнем мире. Совершенно по-другому проявляет себя человеческая цивилизация, хотя она стремится распоряжаться и всем тем, что связано с культурой.

Цивилизация – это тенденция к коллективному освоению внешнего мира. Как правило, она не склонна считаться с областью тайны. Глубинные процессы, происходящие во внутренних мирах, цивилизацию интересуют как бы с обратной стороны: возможностью идеологического воздействия на эти процессы. Цивилизация основана на наличии огромного количества общностей между внешними мирами, что позволяет ей декларировать объективность физического мира и решать проблемы ненайденных общностей внешними средствами – вплоть до насильственных.

Культура и цивилизация находятся в парадоксальном соотношении. Цивилизация основана на культуре, но во многих отношениях конфронтирует с нею. Поэтому одна из важнейших задач культуры – противостоять цивилизации, умерять её агрессивность.

Десять писательских уважений

Писательское мастерство подразумевает знание жанров и умелое владение какими-то из них, чтобы выразить то, что тебя наполняет (или даже переполняет), чтобы заинтересовать читателя своим опытом, своей мудростью или своей фантазией. Но с этого ли надо начинать разговор о писательском мастерстве?..

Что именно ты собираешься мастерски делать?

Создавать или разрушать?

Развлекать или увлекать?

Тормошить или тормозить?

Просвещать или угождать?

Или – как получится?..

Впрочем, может быть, и не с этого надо начинать. Я бы начал с того уважения к центральным жизненным вещам, которое создаёт почву для человека, для его личности. После этого и разговор о жанрах и о технических подробностях искусства слова приобретает другой смысл, другую наполненность.

Попробуем начать с уважения к тайне. Лучше даже написать – к Тайне. К той необъятной Тайне, которая окружает каждый клочок нашего знания, которая встречает нас и при увеличении масштаба восприятия, и при его уменьшении. Тайной полна вся наша жизнь, во всех её проявлениях. Разумеется, об этом можно спорить сколько угодно. Лишь бы сохранять уважение к тайне, с какой бы буквы её ни писать. Пишущий всегда входит в область Тайны, соединяющей высказанное с невысказанным, сказанное с понятым, и не стоит вести себя здесь как слон в посудной лавке.

Ещё одно слово может показаться слишком возвышенным, но произнести его необходимо. Тайна обнимает то, что стоит за ним, и это слово тоже лучше писать с большой буквы. Нам необходимо уважение к Духу. Пронзительное евангельское «Духа не угашайте. Пророчества не уничижайте» – это для всех нас, для людей любой веры, любого неверия. нужно дать место в своей душе – не для того, чтобы написанное непременно выглядело «духовным», а для того, чтобы оно не оказалось бездуховным.

Что для писателя является чисто профессиональной честью – это уважение к языку. Мартину Хайдеггеру, гениальному немецкому философу, принадлежит афоризм: «Язык – дом бытия». За этой ключевой фразой стоит понимание, что вовсе не обязательно мы говорим с помощью слов, что скорее Слово говорит нами, если мы верно угадываем тот смысл бытия, который нуждается в изъяснении. И даже если не углубляться в таинственные глубины высказанных Хайдеггером догадок, язык всё равно остаётся для нас – пишущих и читающих, говорящих и слушающих – домом бытия, нашим кровом и приютом.

Три уважения мы одолели. Может быть, хватит?.. Может быть, если этими уважениями овладеть, а не просто одолеть их, перечислить и пометить галочкой.

Но всё-таки поговорим теперь о вещах, относящихся непосредственно к человеку. К другому человеку, всегда другому, как бы он ни был схож с тобой.

Самое очевидное здесь – уважение к личности. К той личности, которая отмечена неким смыслом, своим особым местом в мироздании. Будем мы плакать или смеяться, восхищаться, негодовать, или останемся равнодушны к человеку, которого нам довелось узнать, не забудем об уважении к его совершающейся судьбе и ко всей траектории его жизни, кажется ли она нам удачной или неудачной. Всякая личность – элемент удивительного узора, который невозможно понять до конца. Именно уважение к личности становится реальной основой того интереса к человеку, который является частью писательской внимательности.

Особой частью нашего восприятия человека должно стать уважение к возрасту. Потому что в каждом возрасте человека ожидает некий особый период жизни. У каждого возраста есть свои удивительные возможности, свои важные задачи и свои трудности, требующие преодоления. Человек в детском возрасте, в отрочестве и в юности, в молодости и зрелости, в пожилом возрасте и в старости – это один и тот же человек, но в то же время – странник по этому своему возрасту, всегда особенному. Наивно пытаться понять характер человека в отрыве от его возраста. А через это понимание лежит путь к слову о человеке, даже если это выдуманный персонаж.

Ещё одна сторона отношения к другому человеку – уважение к его внутреннему миру. Этот мир всегда уникален, всегда отличен от твоего собственного внутреннего мира. Уважительное внимание позволяет проложить мостик от своего мира к чужому, помогает искать общие реалии этих двух миров и пытаться понять смысл различий. Пренебрегая миром другого человека, мы лишим себя шансов взглянуть на жизнь его глазами, его чувствами. Хотя бы настолько, насколько это возможно. Способность к такому виденью – необходимое писателю свойство. Да и не только писателю.

Помимо этих трёх уважений, направленных на другого человека, нам нужно взглянуть ещё и на те подходы к постижению жизни в целом, к восприятию людей, явлений или вещей, которые обеспечивают нам объёмное, разноплановое виденье.

Один из таких подходов можно назвать уважением к ракурсам. Многосторонний взгляд, или, иначе говоря, мультивзгляд, необходим для того, чтобы не завязнуть в частном, случайно сформировавшемся понимании. У каждого предмета бесконечное количество возможных ракурсов, тем более у каждого явления и каждого человека. Уважение к мультивзгляду не означает, что мы надеемся перебрать все возможные ракурсы, но помогает понимающе воспринимать каждый из них, если мы с ним встретились.

Достаточно привычно для людей рационального склада уважение к рассуждению. Но оно играет важнейшую роль для всех нас. Не во всех рассуждениях удаётся разобраться самому, это вопрос нашей потребности в этом и нашего усердия. Главное – признавать достоинство этого пути человеческого мышления, одного из основных. Теми или иными рассуждениями пользуется каждый из нас. И если какое-то из них кажется нам неверным или малозначительным, мы всё же должны признавать его роль для тех, кто им руководствуется.

Многие из людей склонны в большей степени к метафорическому, образному мышлению, чем к рациональному, и это второй из основных способов осмысления мира. Поэтому уважение к образу необходимо нам ничуть не меньше, чем к рассуждению. Уважение к метафорической мысли, к фантазии, к интуитивному проникновению в тайну. Никто из нас не обходится без образов. Значение их может существенно различаться для разных людей, и всегда полезно помнить, что образ, незначительный для одного, может стать фокусом осмысления жизни для другого.

Хотя слово «уважение» вообще не используется во множественном числе, хотя – трижды три – в перечисленных девяти уважениях вполне уже можно запутаться (не запутаться тоже можно, на что я и надеюсь), придётся сказать и ещё об одном. Может быть, с него надо было начинать?..

Речь об уважении к себе. К своей личности, которая во многом является тайной для тебя самого. К Духу, наполняющему и тайные, и явленные нам стороны жизни, но бытующему и в тебе тоже, иначе зачем бы тебе читать это всё. К своему языку, на котором говоришь не только ты, но ты можешь на нём высказать себя. Уважение к тому возрасту, в котором ты сейчас находишься, без умаления других возрастов. Уважение к собственному внутреннему миру, ведь лишь благодаря ему ты можешь узнать всё остальное. Уважение к мультивзгляду, к рассуждению и к образу – как к насыщенным путям познания и понимания всего, с чем ты имеешь дело.

Поверь, мне гораздо вольготнее было размышлять обо всём этом, чем писать – сжатыми импульсами, чтобы не надоесть тебе раньше времени и дать возможность дочитать до конца. Шутка ли – десять уважений!..

В этом тексте я старался воплотить писательское уважение к себе и к тебе, читающему. К тебе, человеку из совсем другого внутреннего мира, куда мне хочется проложить писательский мостик. Хотя бы со своей стороны.

Когда трудно
Воспоминания о боли

Счастлив, кто падает вниз головой:

Мир для него – хоть на миг – а иной.

Ходасевич

О том, что было

Когда-то давно, когда я переживал тяжёлый душевный кризис, мне показалось важным сохранить память о том, благодаря чему удалось встать на ноги.

Что касается душевного стресса и попыток выхода из него, то я был тогда в самой гуще «исходного материала» и нуждался именно в том, чтобы взглянуть на этот мучительный материал несколько отстранённо. Потом эти записи были отложены, и вернулся я к ним лишь много лет спустя. Отстранённость позволила придать им окончательную форму, хотя содержание я оставил почти таким, каким оно было изначально.

С чем мы имеем дело в состоянии «хуже некуда»? Что дают нам такие состояния и чем они грозят? Каким может быть наше поведение, когда мы охвачены переживанием личной трагической ситуации? Что сделать, чтобы вернуть себе хоть какое-то душевное равновесие? Какова при этих обстоятельствах роль времени, окружения, собственных усилий?.. Вот вопросы, на которые я пытался найти ответы.

Здесь нет дневниковой исповедальности. Сама по себе откровенность часто не достигает даже своей непосредственной цели: точного описания внутренних событий. Тем более редко может она помочь другому человеку. Даже самые искренние признания нуждаются ещё в поэтических образах или в строгих рассуждениях, в карнавальных масках или в мистической напряжённости. Не так просто нам поделиться друг с другом, передать свой опыт в общечеловеческое пользование.

Поэтому не буду сосредотачиваться на собственных бедах. Страдать доводилось каждому. Некоторым необычайно. То, что выпало на мою долю, представляет собой нечто исключительное лишь для меня самого: некоторые события выглядели особенно мрачно на светлом фоне прежней удачливой жизни. Однако всякое выпавшее человеку испытание несёт в себе некоторые общие принципы, внимание к которым укрепляет и вразумляет нас на будущее, подготавливая и к испытаниям другого рода. Эти общие принципы важны для всех нас.

Вместе с тем, внутренней канвой всё-таки послужило реальное течение переживаний. Так что читателю, который верит в восприятие чужого опыта (иначе просто незачем читать дальше), предстоит позаботиться о проекции этого опыта на свой внутренний мир, на свою жизнь.

Может быть, кому-то пригодятся эти краткие наброски, эти наблюдения с борта тонущего корабля. Может быть, кому-то они помогут удержаться на плаву. Дай-то Бог!..

Ошеломлённость

Любое несчастье в каком-то смысле внезапно – даже завершение постепенно надвигавшейся беды.

Подспудно мы все верим в лучшее, как оптимисты, так и пессимисты. Когда не можем уже верить, ещё можем надеяться. Когда рушится последняя надежда, отодвигаем от себя само представление о несчастье. Когда беда произошла, не сразу можем принять её как факт нашей жизни – и когда наконец этот факт вламывается в наше сознание, наступает ошеломление.

Но особенно сильно на нас действует неожиданность, внезапное и резкое изменение тех внешних обстоятельств, которые для нас особенно важны. Неожиданность наносит и психосоматический удар, и вызывает серьёзные душевные сдвиги.

Подготовиться к неожиданному нельзя – на то оно и неожиданное. Можно лишь постоянно укреплять общее своё мировосприятие. Укреплять, но не притуплять, не стараться задубить душевную восприимчивость. Учиться смотреть открытым взглядом на всё возможное и невозможное, стремиться к лучшему в надежде, но не в недомыслии.

Другое дело, как всё же управиться с неожиданностью, как выйти из ошеломлённого состояния.

Поначалу мы мало что можем сделать с тем из своих чувств, которое непосредственно поражено несчастьем. Эпицентр страдания претерпевает, разумеется, наибольшие потрясения.

Иногда возникает желание вытеснить, изолировать уязвлённое чувство или вообще прекратить его агонию – добить, чтобы не мучилось и не мучило душу.

Эта инстинктивная тяга к облегчению во что бы то ни стало вполне объяснима с точки зрения психической механики, но на душевном уровне это лишь дешёвый соблазн, который может нам дорого обойтись. Страдающее чувство – это не больной зуб, который запросто можно вырвать и заменить протезом.

Другая крайность – концентрация на боли, душевный мазохизм, смакование несчастья.

Наша душевная работа начинается с ухода от этих крайностей.

А суть этой работы в том, чтобы максимальную нагрузку взяли на себя другие, не столь задетые чувства. Чтобы управление государством чувств не прекращалось, даже если оно будет минимальным и упрощённым.

Отчаяние

В этой эмоции много энергии, но её огонь скорее жжёт, чем светит. Он может распространиться на весь душевный организм и тогда – «там человек сгорел»…

Беспросветное отношение к будущему. Психическая зацикленность на ложных надеждах – даже при понимании их ложности. Желание болезни, телесного страдания, как бы выводящего душевную боль наружу, материализующего её. Острое ощущение безнадёжной изломанности своей судьбы, искушение доломать её окончательно – вплоть до мыслей о самоубийстве. И множество других симптомов, иногда нелепо выглядящих со стороны, иногда усиленных внутренним наигрышем, но всё-таки серьёзных и трагических.

Суметь увидеть это как жёсткую внутреннюю реальность. Работать с ней трудно. Но трудно – значит возможно.

В одном рассказе Эдгара По обречённый человек, попавший в воронку океанского течения, сумел спастись, благодаря своей наблюдательности. Так и нам необходимо разглядеть затягивающую нас воронку. Ведь за её стихийной силой стоят свои закономерности, на которые мы можем опереться, чтобы выбраться. Пусть обессиленным, опустошённым, пусть не к победе, а к осознанию поражения, но выбраться.

Может быть, это как раз ключевая позиция перед лицом отчаяния: следить за ним.

Пусть страшная воронка продолжает своё кручение. Пусть не в наших силах преодолеть его. Но будем присматриваться к нему, чтобы не упустить свой шанс к спасению, чтобы вовремя среагировать на изменяющуюся внутреннюю ситуацию.

Поражение

Ощущение поражения, признание его – важнейший, хотя и самый болезненный этап переживания несчастья. В поражении мы исчерпываем самость, перестаём видеть опору в себе самих.

У Рильке (в переводе Пастернака):

 
Всё, что мы побеждаем, – малость.
Нас унижает наш успех…
 

И дальше:

 
Кого тот ангел победил,
Тот правым, не гордясь собою,
Выходит из такого боя
В сознанье и расцвете сил…
 

Оказаться на высоте поражения. Это, конечно, не победа. Но это отправной путь к победе, к преодолению, к свету (хотя бы к просвету – уже немало).

Несвобода

Резкое сужение свободы – характернейшее свойство страдания. Иногда это выглядит парадоксально: если ситуация такова, что наша житейская свобода вроде бы расширяется. Иногда для нас мучительно именно ограничение внешней свободы. Но внутренняя несвобода ощущается куда острее внешней.

Зависимость от боли. Зависимость от эго, от собственных чувств, требующих и не получающих удовлетворения. Зависимость здоровых чувств от страдающего чувства. Несвобода поведения, вызванного внутренними или внешними обстоятельствами несчастья. Зависимость духовного состояния от душевного, невозможность очнуться от кошмарных снов, вырваться из бедлама эмоций…

Об этой особенности страдания необходимо помнить и когда попадаешь в беду сам, и когда имеешь дело с чужой бедой, которую не так легко развести руками. Часто мы не можем уйти от страдания именно потому, что не видим ту цепь, которая нас к нему приковывает. Мы можем преодолеть всё, когда опираемся на свою внутреннюю свободу в борьбе против внешних зависимостей. Страдание перемешивает свободу с несвободой в нашей душе, и нам нужно в этой мешанине заново найти себя, свою точку опоры.

Тщетно мы будем призывать человека к духовному осознанию несчастья, пока он в плену у самого себя. И мы сами можем попасть в такой плен.

Пути освобождения

Внутренние пути выхода из страдания глубоко индивидуальны, но сходство основных направлений позволяет нащупывать общий язык. Как и во всякой другой области человеческого существования, здесь имеются свои законы природы и соответствующие им возможности поведения, и их знание (или хотя бы представление о них) помогает сориентироваться тому, кто этого хочет.

Знание путей помогает нужным образом направить собственные усилия, вовремя распознать и использовать благоприятные обстоятельства, выбрать необходимое средство спасения или комплекс средств, позволяет уберечься от многих тупиков и ловушек.

Мы можем идти к освобождению несколькими путями сразу. Точнее, возможно, говорить о том, какими путями освобождение приходит к нам. Ведь кроме наших собственных усилий происходит и движение навстречу: нам помогают. Принять помощь, иногда даже снискать её, привлечь её к себе – к этому тоже надо приложить старания…

Помощь через время

Время – самый классический, самый универсальный из рецептов: «время врачует всё». Как во всякой затёртой истине, здесь много верного, но оно скрыто под толстой скорлупой, наросшей от неразборчивого употребления. Нельзя надеяться на время вообще, нужно представлять себе, что и как оно может нам дать.

Прежде всего, время – это полигон возможностей. За месяц возникает больше возможностей для изменения, чем за день, за год – больше, чем за месяц. Но дело ещё и в том, на какие возможности мы будем рассчитывать. И будем ли мы их дожидаться, искать или создавать?

Тут могут проявиться разные подходы. Одно дело – надеяться на возможности измения житейских обстоятельств. Другое – рассчитывать на возможности проявления внутренних и внешних сил, всячески способствуя их возникновению.

Время ослабляет болевые импульсы памяти и другие психические напряжения. Поэтому может оказаться полезным даже терпеливое выжидание неизвестных нам времён и сроков.

Правда, настроившись исключительно на пережидание, мы можем лишиться того, что может дать лишь переживание. В этом отношении мало положиться исключительно на течение времени: ведь важно ещё успеть расшифровать внутренний смысл происшедшего с нами, пока оно не покрылось коркой забвения.

Помощь через людей

Значительная часть внешних сил, воздействующих на человека, проявляется через окружающих его людей. В несчастье люди – близкие или посторонние – становятся для нас иными.

Особую роль сыграют те из них, в ком мы увидим лоцманов, способных указать нам спасительное направление. Наше дело – узнать их, выделить среди привычного окружения. Наше дело – дать им возможность сориентировать нас.

Да и общение с каждым человеком получает сейчас новый смысл. Оно спасает нас от замыкания в себе, помогает объективнее относиться к личным проблемам. «У всех жена ушла» – смешно, а немножко отрезвляет. Переживая собственное несчастье, мы получаем шанс встретиться с таким опытом другого человека, о котором никогда не узнали бы, пребывая в благополучии.

Не только в том дело, какую роль играет для нас тот или иной человек. Ещё существеннее, как под воздействием страдания меняемся в общении мы сами. Пограничная ситуация раскрывает до предела тебя самого, снимает с твоих глаз пелену, позволяя узнать чужую душу, чужое страдание, чужую внутреннюю жизнь. Несчастье сближает по-особому, и то, что мы узнаем в тяжёлый для себя период, даст нам силы на преодоление не только сегодняшнего кризиса, но и завтрашнего.

Утешители

Утешители бывают разные, и наша задача состоит в том, чтобы найти такого, который поможет именно нам. В этом нам поможет скорее внутренний инстинкт, чем рациональный расчёт. Главное – не питать самоуверенного предубеждения к утешению вообще. Всегда найдётся что-то, подходящее для нас.

Лучшее из утешений – соучастие дружбы. Оно находит свой особый язык, искренний и подходящий к ситуации. Оно персонализированно, оно посвящено именно нам и именно тому, что с нами происходит.

Но порою удивительным образом помогают и не столь близкие люди. У каждого, кто отзовётся на наши переживания, могут обнаружиться свои проникновенные возможности. Случайный знакомый иногда может сделать для нас даже больше, чем лучший друг. Во всём кроются свой смысл и своя человеческая правда.

Нас отрезвляет циник, вдохновляет идеалист, настраивает на практический лад прагматик. Весельчак зовёт вспомнить про радость, фаталист напоминает про невидимую суть событий. Нередко нас поддерживает и простое молчаливое сочувствие. Свою утешающую роль играет общение с товарищем по несчастью.

И в любом взаимодействии можно увидеть оттенок соученичества. Вместе с тем, кто сочувствует нам, мы проходим общий урок, хотя и сидя на разных партах.

О многообразии видов поддержки полезно помнить и для того, чтобы уравновешивать порою одни виды помощи другими. Так и врачи комбинируют лекарства: чтобы они смягчали побочные эффекты. А утешение и есть лекарство, к тому же не всегда приятное на вкус. Но тут нам не до удовольствия.

А когда мы пребываем в благополучной полосе жизни, подумаем о том, как самому быть хорошим утешителем – чтобы не остаться перед живой болью в застывшей маске стандартного соболезнования.