Текст книги "Всё впервые"

Первая квартира

Год назад Виктор, или Витёк – как чаще всего, звали его друзья, да и родная мать, иногда в шутку, тоже так обращалась – окончил московский институт. К тому времени он в общей сложности прожил уже десять лет в условиях бездомности. На каникулы, да и то не всегда, приезжал к родителям. В остальное время рабочие и студенческие общежития, да съемные квартиры. Первые восторги от свободы, веселой и бесшабашной жизни, от друзей, которые всегда рядом, окончательно улетучились уже на четвертом курсе. Стук в дверь среди ночи: «У вас лук есть? А сковородку можно взять?». Шумные попойки соседей сверху, снизу или сбоку, всё это надоело окончательно и бесповоротно. Жизнь в общежитиях, даже самых благоустроенных, представлялась невыносимой. Годами снимать квартиры, чтобы треть зарплаты отдавать хозяевам? Да ещё зависеть от их капризов? Ехать по распределению – зарабатывать право на место в очереди, заискивать перед начальством, партийным или профсоюзным боссом? Нет, уж, увольте. Надо самому искать место с условием предоставления квартиры. Неважно где и кем, лишь бы в большом городе. Главное, чтобы дали квартиру.

Для соблюдения условий игры «в распределение» съездил в Обнинск, в физико-химический институт. Снова, как и в Томске («радиационная химия»), государство пыталось пристроить его поближе к атомному реактору. На всю жизнь запомнил образную речь начальника отдела кадров Обнинского филиала НИФХИ:

– Ну, это тебе здорово повезло, что я после обеда, – ответил начальниках, ковыряясь в зубах спичкой, – я вообще с молодыми специалистами не разговариваю! Вас инженеров, как собак нерезаных! Вот сейчас кинь палку в окно – в инженера попадешь! Какие перспективы говоришь? Оклад 120 рублей и койка в общежитии. Через пять лет получишь право стать в очередь на квартиру, если женишься. А вот, если бы ты был сантехником 5-го разряда или станочником, то тогда бы я с тобой и о зарплате поговорил, и о квартире.

– Хорошо, напишите тогда отказ, что не можете обеспечить жилплощадью.

У него уже было гарантийное письмо из Новокузнецка о предоставлении в течение года жилплощади, и отказ был нужен для получения в министерстве права на свободное трудоустройство. Произошло это так. Перед защитой диплома он брал академку. Во время отпуска поехал в Новокузнецк, откуда родом были его родители, да и родни там много проживало, но, самое притягательное, у тети стояла свободная однокомнатная квартира, можно пожить первое время. После защиты обошел все институты и заводы города. Везде готовы были принять – московский институт, да ещё специальность модная «Кибернетика» – но дать квартиру через год, как он хотел, никто не мог.

Помогло, как ни странно, ресторанное знакомство с местной «золотой молодежью». У одного из них отец работал главным экономистом крупного строительного треста, и Вадик договорился о встрече с отцом. Наум Иосифович, несмотря на такую сомнительную протекцию – ему ли не знать своих сыновей – принял доброжелательно, разговаривал откровенно. Только потом от знакомых Витёк узнал, что Наум Иосифович отсидел десять лет в сталинских лагерях. Тогда ему стало понятна и эта откровенность, и это желание помочь приезжему молодому человеку. Может, сочувствие вызвало и то, что Витёк родился в маленьком городке, до института два года работал, причем один год на одной стройке с Наумом Иосифовичем, и поступил в московский институт после вечерней школы.

– Я в тресте организовал лабораторию экономического анализа. Вы бы там очень пригодились, мне нужен человек со знанием вычислительной техники. Жаль, что не пришли год назад. Я «выбил» ставку инженера, устроил туда своего младшего сына. Вы с ним тоже знакомы?

– Нет, только с Вадиком.

– Иосиф недавно женился, есть ребенок. Я получил для новой лаборатории однокомнатную квартиру, естественно, для него. Теперь вторую мне, несмотря на все уважение, не дадут.

– Наум Иосифович, а может, подскажете? Я был в ГИДУВе, там рассказали о существовании «АСУ – Горздрав». Меня смущает неопределенность этой конторы, сидят в онкологическом корпусе, часть ставок от 1-й Горбольницы, часть от ГИДУВА, кто-то даже от Новосибирска работает. Стоит ли с ними связываться? Они готовы принять, если будет свободный диплом, но ведь Вы знаете, что гарантийные письма о предоставлении жилплощади не имеют юридической силы?

– Да, знаю, конечно. Энтузиаст этого дела заведующий горздравотделом. Во-первых, он депутат горсовета, пользуется авторитетом в исполкоме. Ему квартиру получить даже легче, чем мне. Во-вторых, я знаю Виктора Васильевича, если он сказал, то выполнит свое обещание.

Вот так Витёк и попал в «шарашку» по написанию диссертаций. Виктор Васильевич обещание сдержал, но сжульничал непосредственный начальник Витька, и вместо квартиры ему досталась комната. Система получения квартир была такая. Например, заведующий горздравотделом получал от города для своего заместителя по «институту», где он числился по совместительству директором, 3-х комнатную квартиру. В 2-х комнатную квартиру, которую тот освобождал, переезжал врач. А однокомнатную давали нужному специалисту, который не имел жилья. Так получение одной квартиры улучшало жизнь сразу трёх семей. Его же начальник-жулик, получив трехкомнатную квартиру, решил свою 2-комнатную не отдавать. Развод, родственный обмен, в результате от 2-х комнатной квартиры осталась одна комната. Самое неприятное, что всё это делалось втайне. 3-х комнатная квартира была выделена зимой. Обычно при переезде помогали с погрузкой-разгрузкой, потом отмечали, а тут уже весна, и тишина? Только в апреле случайно один из сотрудников проговорился: «А Женя уже давно в новой квартире, а в старой оставил дочь, ей как раз восемнадцать исполнилось». Так вместо квартиры ему досталась только комната. Но для начала и это было неплохо, да и повод для «обиды» дали, чтобы получив ордер, тут же подать заявление на расчет. Так совпало, что в это же время освободилась 1-комнатная бабушкина квартира. Через три месяца у него уже была 2-комнатная квартира в Центральном районе.

Никакой мебели у него не было. Первым делом решил купить кровать. Позвонил другу:

– Поможешь мне кровать в квартиру привезти?

Хотя деньги у него и его друзей были, но грузчиков никогда не нанимали. Во-первых, молодые и здоровые парни, во-вторых, каждый переезд это повод для встречи и последующего похода в ресторан. В крайнем случае, совместной выпивки тут же на новом месте.

– А где покупаешь?

– В мебельном на Дружбе. Уже выбрал.

Встретились через полчаса у дверей магазина. Для приличия, как бы советуясь, показал выбранную деревянную кровать со съёмным матрасом.

– Матрас отдельно, корпус отдельно. Легко перевозить и по квартире передвигать нетрудно.

– А ты что одну будешь брать?

– А зачем мне две?

– Как зачем? А если я приду к тебе с двумя «мартышками», и что? Мне на полу спать? Или у тебя денег нет на две?

Прозвучало убедительно, Витёк выбил чек на две кровати. Как же прав был его друг. Сколько народу прошло через эти изделия местной мебельной фабрики за пять лет, что он прожил в Новокузнецке.

Друга тоже звали Виктор, наверное, в послевоенные годы это было самым популярным именем. Только в их фотографической компании с таким именем было семь человек. Кровати он покупал с «Бесом». У того были два зятя, оба Викторы. Ещё были «Гум» и «Селезень». Говорить о ком-то или обращаться по имени было бесполезно, поэтому называли по прозвищу или по фамилии. Второй по важности для него была покупка радиоприёмника «Океан». Ещё в школьные годы он привык слушать западные радиостанции: «Свобода», «Голос Америки», «Немецкая волна». Только от них можно было узнать, что происходит не только в мире, но и в собственной стране. Мать дала шторы на одно окно, подушку и одеяло из верблюжьей шерсти, купленное в турпоездке по Казахстану. Спальня с двумя кроватями, радиоприёмником и проигрывателем для пластинок приобрела вполне сносный вид. Ещё важным для себя он всегда считал кухню. Хотя готовил нечасто, в основном завтрак. Ёщё в Москве, зная о сибирском дефиците, на бывшей Мясницкой купил столовые приборы и посуду. Купил и чешские фужеры, которые прожили, правда, недолго. Вторая комната так и оставалась пустой все пять лет до самого отъезда.

Прошёл всего год после окончания института. Цель достигнута. Ему 27 лет, высшее образование, есть квартира. Встал вопрос, как жить дальше, чем заниматься? Во время академического отпуска ему помогли освоить ремесло разъездного фотографа. Удалось неплохо заработать, и по случаю отъезда на защиту диплома, и в благодарность «учителям» он даже заказал стол в ресторане на восемь человек. Но постоянно заниматься этим ремеслом? И хотя претило работать на советских предприятиях, противны были показные мероприятия, сборы денег на ДОСААФ и Красный крест, но после недолгих раздумий он решил сделать вторую попытку «жить как все», пойти работать на промышленное предприятие. Вроде реальное дело, да и зарплата побольше, чем в «шарашке».

Жаркое лето 75-го

– 1-

Это лето 1975 года запомнилось ему надолго. Год назад Виктор, или Витёк – как чаще всего, звали его друзья, да и родная мать, иногда в шутку, тоже так обращалась – окончил московский институт. Поставленная цель – получить квартиру – достигнута. Ему 27 лет, высшее образование, 2-х комнатная квартира в Центральном районе. Встал вопрос, как жить дальше, чем заниматься? После недолгих раздумий он принял решение идти все-таки на производство. Реальное дело, да и зарплата намного больше, чем в институтах. Устроился в ИВЦ машиностроительного завода, где уже работали два знакомых инженера по прежней «шарашке», поэтому с новым коллективом познакомился быстро. Вот это решение, эта вторая попытка работать как все, точнее как подавляющее большинство советских граждан, тоже осталось памятным для этого года. Через месяц настала пора командировок на село. За всеми городами и предприятиями области были закреплены сельские районы, над которыми они якобы шефствовали. Заводу достался Тисульский район, расстояние до «подшефных» около пятисот километров.

Виктор, как недавно принятый на работу, молодой и холостой, стал первым кандидатом на поездку. В кабинете начальника, понимая всю бесполезность отказа, упирался недолго и вяло:

– Иван Семенович, в трудовом договоре нет таких обязанностей для инженера-программиста.

– Есть решение райкома КПСС об оказании помощи сельскому хозяйству. Надо же им помогать? Вы согласны?

– Пусть коммунисты и выполняют свои решения. Я же беспартийный, и даже не комсомолец.

– Виктор, ну что ты как маленький. Всего тридцать дней, через тридцать дней придет замена. Я тебе закрою за эти дни табель полностью. Получишь оклад и премию. Да ещё там, в колхозе, сколько заработаешь, всё твое!

– Да, чёрт с ним, с этим колхозом! – подумал он, – поболтаюсь месяц на природе, посмотрю новые места. До этого ему севернее Кемерово бывать не приходилось. Конечно, придется в грязи полазить. Но не стоит конфликтовать из-за этого с начальником отдела, он тоже подневольный человек.

Сначала по железной дороге, потом от станции до деревни на присланной из колхоза машине, в конце – концов, он попал в деревню Листвянка Тисульского района. Председатель встретил с непонятным радушием. Странно, ведь у него таких был не один десяток, расспросил обо всем, в общем, расположил к себе.

– А какая работа для нас в колхозе?

– В основном, заготовка веточного корма. Делать веники из берез для дополнительного питания коров в зимнее время.

Хотя Виктор и был наслышан о нелегкой жизни животных в колхозах, но это было для него новостью.

– Ещё нужны механизаторы и водители. На машине или тракторе можете работать?

– Нет, прав у меня нет. А тракторы я только ремонтировал, да и то давно, все забыл.

– Вот видите. А я Вам хорошую работу предложу. У нас в столовой, где питаются все командированные, поваром работает женщина. Ей тяжело одной, нужен помощник.

– Не знаю, как-то непривычно, на кухне никогда не работал.

– Ну, Вы же жили в общежитии, в стройотряды, наверное, ездили? Там же сами готовили? Картошку жарить, суп варить, приходилось?

– Конечно, приходилось.

– И самое главное. Все, кто здесь работают, кроме механизаторов и водителей, получат около рубля, может чуть больше, в день. Это чтобы не остались должниками. В конце месяца после вычета за питание они получат копейки и справку о том, что прибыли такого-то числа и убыли тогда-то! А ты у меня – переход на «ты» как знак дружеского расположения и доверия – получишь за каждый день по три рубля! И питание у тебя будет бесплатно!

Ну, что тут думать! Чем шастать по лесу, лучше на кухне поработать. Заодно и готовить научусь, ведь у меня теперь своя квартира, не всё же время по столовым и ресторанам ходить. И Виктор согласился. Председатель сам отвел его к завхозу – получили постельное белье – и в общежитие, барак, поделенный на две половины, мужскую и женскую. Не мешкая – только чемодан с вещами оставил на кровати – пошли в столовую. Встретила молодая женщина, среднего роста, худощавая, чуть моложе Виктора, в белом, как полагается, халате.

– Вот, Валентина, Виктор – новый повар. Дай ему позавтракать, и приступайте к работе.

Председатель ушел. С Валентиной обменялись стандартными вопросами: «откуда?», «где работаешь?». Виктор, почему-то полагал, что поваром в колхозной столовой будет кто-то из местных. Но оказалось, что Валентина тоже в командировке и тоже из Новокузнецка, только из треста «Кузнецкпромстрой». Учится в строительном техникуме, работает в ЖЭКе. Как потом со временем выяснилось, предполагал он всё правильно! Была женщина-повар из местных. Была, да сплыла! Всё потом получило своё объяснение, в том числе, и необычайно дружеское расположение к нему председателя.

– 2-

Что же представляло из себя его новое место работы? Столовая – обычная большая изба. Входили в неё по лестнице, ведущей в сени, в сенях стояла колода для рубки мяса. Из сеней вход в большое помещение, разделенное пополам перегородкой с дверью и окном для раздачи пищи. В одной половине стоял большой стол с табуретками, здесь обедали, в другой половине – печь, там была кухня. От обычных домашних печей с чугунными плитами и конфорками, которые во множестве ещё сохранились не только в деревнях, но и в городах – у родителей в квартире стояла такая – она отличалась только размерами. Смежная с кухней темная комната без окон служила кладовкой.

Во дворе трава, на траве дрова! На них сидели и курили в ожидании обеда и после него рабочие. И эти дрова надо было каждый день колоть! Кузбасс – угольный край, но топили в деревне дровами. Доставка угля обошлась бы дорого, да и постоянной дороги в райцентр не было, не ходили и автобусы – после дождей проехать было невозможно. Вода в колодце, туалет на краю оврага, в этот же овраг выбрасывали пищевые и прочие отходы. Было электричество, но кроме света, что от него толку, если холодильника нет, а мясорубка ручная. Витёк сходил за водой, подложил дрова в печь. Валентина домывала посуду после завтрака. Надо было начинать готовить обед.

– Валь, а что будем готовить?

– Ну, давай борщ, ещё мясо есть, можно пожарить с макаронами.

– А обед во сколько?

– В час.

– Так надо мясо уже закладывать для бульона?

– Да, закладывай.

Витёк ожидал каких-то четких распоряжений от Вали, но их не было, она только поддакивала, когда он что-то начинал делать. Прикинул, сколько надо мяса, чтобы наварить борща на двадцать пять человек. Из опыта жизни с родителями он помнил, что надо довести бульон до кипения, снять пену, затем долго варить на медленном огне, точно не меньше часа. Ладно, время готовности можно определить, проверяя мясо ножом. Но он начисто забыл, что класть первым капусту или картошку.

– Валя, картошку я начистил. Мясо уже проварилось. Можно класть?

– Ну, раз готово, то можно.

– Или сначала капусту?

Валентина обладала удивительной способностью уходить от прямых ответов на вопросы, умела поддерживать беседу, толком не понимая, о чем идет речь. Но тут она очевидно замялась.

– Валя, ты же замужем была. Дома не готовила, что ли?

– Ой, мы у моих жили, мать готовила, я как-то не присматривалась.

Витёк стал размышлять. Очевидно, что первым надо класть то, что требует большего времени для варки. А что жёстче картошка или капуста?, Капуста все-таки жестче решил он, надо положить её первой, а картошку порезать помельче, и положить потом, когда капуста будет наполовину готова. Стала понятной административная уловка председателя, заманившего Валентину большой зарплатой и тем, что повар будет, надо только день подождать. И он тоже согласился, рассчитывая, что будет работать с настоящим поваром, который всё знает. Оказалось, что оба никогда, даже короткое время, не работали поварами, да и дома этим не занимались. Отступать Витёк не привык, да и интересно стало, азарт появился. Его всегда воодушевляло всё новое. Ясно, что надо брать ответственность на себя, всё-таки он старше. После обеда стал знакомиться с содержимым кладовки, чтобы сообразить, что можно будет готовить в следующие дни.

– 3-

Дела обстояли так. Каждую неделю в колхозе резали свинью. Разрубали и хранили в леднике. Всё, никакого другого мяса или рыбы не было, не было даже рыбных консервов, из которых так легко готовить суп. В запасах кладовой он обнаружил: картофель, макароны, горох и перловка, это на гарниры. Из овощей только лук-репка. Из специй соль, чёрный перец, лавровый лист. Мешок муки, мешок сахара. Яйца. Чай грузинский первого сорта и компот из сухофруктов. В общежитии провёл всего две ночи. Понял, что невозможно тратить столько времени на дорогу, да и выспаться в большой общей комнате не удастся. Не будешь же каждый вечер напиваться? А иначе не уснуть.

Работа отнимала все время. В шесть утра в столовую заезжал водитель на ГАЗ – 51 или рабочий с фермы на телеге, надо было брать 40-литровую флягу, предварительно с вечера отпарив её, и ехать на ферму за молоком. Растопить печь, готовить завтрак. Мыть посуду, готовить обед, снова мыть посуду. Сходить в магазин за хлебом. Постирать белье, помыть пол, сходить в ледник за мясом и порубить его, затем вымыть колоду и посыпать солью, чтобы опарыши не завелись. На плите должна быть всегда горячая вода, печь топилась весь день. И ещё тратить время на дорогу, отнимая от сна? Валентина же с первого дня ночевала в столовой. Да, на такой работе надо жить!

– Валя, я думаю тоже сюда перебраться. Иначе тяжело очень, ты не против?

– Да приходи. А то мне страшно по ночам одной, охранять будешь! – рассмеялась она.

Надо сказать, красавицей она не была. Удлиненное лицо, большой нос с горбинкой, волосы неопределенного цвета, ни блондинка, ни шатенка, скорее рыжая, но совсем уж рыжей тоже не назовешь. Да ещё плечи немного вперед. Наверное, в детстве дылдой или каланчей обзывали, вот и сутулится с тех пор. Было в ней нечто общее с Барбарой Стрейзанд и Жанной Агузаровой, такая же длинноносенькая. Встретив на улице, точно бы не обратил внимание. Но её постоянная веселость, заливистый смех по самому мелкому поводу, юморные рассказы о друзьях, знакомых, о своей семейной жизни делали её привлекательной. Ещё она очень умело изображала интерес к собеседнику, подхватывая его последние слова и изображая удивление: «Да, прямо так и сказал! Ой, не может быть!»

С этого дня вся жизнь, с утра и до ночи, проходила на кухне. Валентина спала в кладовке, он стелил матрас прямо в столовой. Уже на третий день он понял, что за народ, находится в колхозе. Предприятия посылали тех, без кого легко можно было обойтись на производстве. Строители из «Кузнецкпромстроя» были поголовно судимы, это легко определялось по привычке сидеть на корточках и тяге к чифиру. Называли себя плотниками, но скорее походили на разнорабочих. Только бригадир заметно выделялся среди них более культурной речью и выправкой. Пытаясь произвести впечатление на Виктора – надо было выпросить чай – бригадир рассказал, что он москвич и бывший подполковник, и даже показал военный билет. Действительно, место рождения – Москва, звание – подполковник, и билет выдан во Фрунзенском райвоенкомате, как и у Виктора.

От завода были посланы молодые инженеры с отделов: механики, конструкторы, технологи; да ещё чертежницы с копировщицами и одна уборщица. Из цехов никого не посылали, станочники делали план. Из рабочих был только один водитель из транспортного цеха, толстый краснорожий обжора, вечно просящий добавки. Особняком держались строители-осетины, они приехали с чёткой целью – заработать, работали по трудовому соглашению. Питались самостоятельно. В столовую пришел знакомиться их бригадир Алик, принес бутылку коньяка:

– Меня отец учил, если хочешь выпить – пей только коньяк. Если у тебя нет денег на коньяк – то нечего тебе и пить!

Алик закончил политех во Владикавказе, не первый год уже работал в этом районе.

– Виктор, у меня к тебе просьба. Иногда мы что-то не успеваем купить, то хлеб кончится, то сахар. Можно будет к тебе обращаться? Мы потом обязательно вернем.

– Алик, да ради бога. Что мне хлеба жалко, у нас всегда остается.

И действительно, сколько раз Алик брал – всегда на следующий день приносил, хотя Виктор на этом и не настаивал.

– 4-

Наступило 17 июля. Наверное, в честь дня рождения Виктора правительство устроило в этот день стыковку космических кораблей «Союз» и «Аполлон». Говорят, в клубе можно было посмотреть это по телевизору, но им было не до клуба. На ужин Виктор пригласил всех заводских, хотя ни с кем до этого не был знаком, но все равно считал своими:

– Сегодня не ходите на ужин. Подождите, как только все уйдут, для нас отдельно накрою. Я куплю шампанское, конфеты и лимонад для придания торжественности. С вас, мужики, водка, вы свой аппетит лучше знаете, за женщинами цветы. Ребята принесли из общежития гитару и магнитофон. На стол поставили полевые цветы. На ужин он приготовил отбивные в кляре и жареный картофель. Все прошло отлично. Алкоголь вызвал желание, совместная работа – доверие. В эту ночь матрасы лежали рядом.

Ночью Виктор вышел по нужде на улицу. Над головой звезды в черном небе. Там летят космические корабли, «Союз» и «Аполлон», там космонавт Леонов. Он родился в этой деревне. Теперь он вместе с американцами на вершине технического прогресса, а остальные? На деревянных воротах некоторых домов нарисованы потускневшие красные звезды, остались, наверное, ещё с военных лет. Со времен коллективизации, с тех послевоенных лет деревня, как жила, так и продолжает жить: без водопровода и канализации, без почты и аптеки, без дороги и автобусного сообщения, без телефонов. Радиотелефон был только в правлении колхоза. Да, появились в деревне тракторы, один из них марки «Беларусь» лежит в реке. Это – результат спора двух пьяных трактористов. Виктора и до этого поражала пропасть между наличием в стране атомных электростанций, ракет и реактивных самолетов и отсутствием холодильников, телевизоров, телефонов. Но в эту минуту чудовищная пропасть между абсурдом колхозной жизни и высотой космических достижений была наглядной и постыдной, как никогда. По случаю полета на доме космонавта повесили табличку из мрамора, поставили рядом трибуну для почетных гостей, провели по центральной улице небольшой водопровод на шесть колонок.

– 5-

Прошла неделя, работа и жизнь в столовой становились с каждым днём все обыденней. После завтрака он ходил в магазин за хлебом и консервами с заправками для супов – председатель разрешил брать продукты в магазине по накладным – да иногда вместе с Валентиной на речку с истоптанными коровами берегами. Речка мелкая – плавать было невозможно. Находили место свободное от лепешек, и просто лежали в воде. Обо всех событиях в деревне и общежитии они узнавали только от рабочих. Никаких объяснений-признаний с Валентиной у него ни в первую ночь, ни, тем более потом, не было. Оба восприняли произошедшее изменение в их жизни как естественное продолжение рабочих отношений:

– Вить, я после обеда стирать буду. У тебя есть что?

– Есть, возьми в кладовке под лавкой.

Не только Валентина, но и председатель, и все остальные признали Виктора за старшего, называли шефом. Председатель в столовой не появлялся – был спокоен за их работу, зашёл только ещё один раз, напомнил ему о расходах на питание:

– Вот я принес тебе цены на продукты. Рассчитывай потребление, помни рубль за человека-день, это приблизительно 300 грамм мяса в день. Остальное все – это копейки, ориентируйся по мясу.

– Николай Васильевич, овощей и зелени остро не хватает. В ту же картошку или борщ свежей зелени покрошить – другая картина будет!

– Сам знаешь, сейчас свежих овощей нет. Прошлогодние тоже все закончились. Ладно, пойдем, покажу свой огород, будешь с него зелень брать. Лука и укропа там хватает.

В огороде председатель показал ему на крайнюю грядку:

– Вот, бери только с этой, рассчитывай, чтобы хватило на месяц, вас почти тридцать человек. Остальные грядки для моей семьи.

Пришел подполковник:

– Привет работникам общепита! Виктор, как дела?

– Все нормально. Вроде налаживаются.

– У нас тоже налаживаются. Председатель дал подряд на две тысячи рублей, сруб надо поставить. Дай нам пока ещё чай в долг. Скоро аванс – отдадим и бутылку ещё поставим. На обещания подполковник был щедр. На следующий день аванс они, видать, действительно получили – пили целый день, даже на обед не пришли. Наверное, голубей наловили. Кстати, обещали и их с Валентиной голубями угостить. Ни чая, ни голубей, ни водки от них не дождались. Ещё через день по пути в магазин он увидел «плотников». Они сидели рядом с грудой брёвен и курили, четыре бревна были уже связаны в виде квадрата. На обратном пути – та же картина: «Квадрат и плотники». Сидят и курят. Что же они ничего не делают? Разобрало любопытство, он подошел к ним, чтобы послушать, о чем так горячо спорят? Оказывается, у них разгорелась дискуссия, как класть второй ряд бревен! Стало ясно, что никто из них никогда срубы не ставил, аргументы каждого сводились к тому, что где-то он видел, что делают вот так, а не эдак! Увидел эту картину и председатель, и послал их …. Ну, куда можно послать таких работников? Конечно, снова на веники! Виктор же больше чай подполковнику не давал, кредит закончился.

Каждый день оставалось и скисало молоко, любителей пить простоквашу было немного. Стал делать оладьи на простокваше, для людей, уставших от жирной свинины – это было отдушиной, небольшой передышкой. Затем Витёк поинтересовался у председателя:

– Николай Васильевич, а почему я получаю только мясо, никогда не вижу печени?

– А я думал, что вы печень не едите, это же субпродукты. Ладно, будем через раз оставлять!

Председатель, конечно же, лукавил. Получать мясо от колхоза было выгодно, цена в два раза меньше, чем магазинная. В городах и то мясо в магазинах редкость, в деревне его нет никогда. Привилегией этой пользовалась колхозная верхушка, которая и забирала печень и языки. Рядовые колхозники могли получить мясо по себестоимости только в трёх, важных для всего общества, случаях: свадьба, похороны, проводы в армию. Вот так понемногу разнообразилось питание в столовой. Тут ещё один случай подвернулся. Несчастный для хозяйства, полезный для них.

– Виктор, у нас корова забодала жеребенка, – пожаловал как-то утром с этой новостью председатель, – пришлось зарезать, будешь мясо брать?

До этого Виктор ел только колбасу из конины, знал, что мясо жесткое с толстыми волокнами. Но в нём мало жира. Оно даже считается диетическим, ценится у татар и казахов. Тут же пришла мысль сделать котлеты, смешав с надоевшей всем свининой. Забрал мясо из ледника, стал прокручивать на мясорубке. Мясо действительно было жестким, волокна толстые. Даже мозоли натер. Предупредил Валентину:

– Валя, ты о конине особо не распространяйся. Помнишь, Свету из моих, заводских? Все орала, что все жирное такое, почему ничего другого не делаем? Как будто есть из чего! Сделаем сюрприз. Пусть попробуют, потом скажем. А то она заранее всех настроит.

От котлет все были в восторге. Ведь если подумать, а кто из них дома постоянно питался охлажденным, а не мороженым мясом? Да, никто. Они и разницы между парным и охлажденным не знают. Помалкивала и Света, молчали и её подружки, у которых она была авторитетом. Авторитет этой «хоккеистки», как про себя звал её Витёк, был основан на её «дружбе», так это тогда называлось, с вратарем хоккейной команды «Металлург». Команда играла в классе «А», ну вот и она, вроде классная девушка. И представляете, эта сучка на следующий день, узнав про бедную лошадку, все-таки устроила скандал! Стала выступать в столовой, что повара совсем обнаглели, кормят людей кониной! Виктор ничего не стал ей объяснять. Подумаешь, выступает одна дура, остальные ведь все довольны. Но всё равно было немного неприятно.

– 6-

Вроде все мужики видели, что Витёк в общаге не ночует, видели и их белье на одной веревке, но, наверное, здраво полагали: «А где ему ещё спать, когда в пять утра на работе надо быть? А бельё? Ну, а где же ему висеть, если веревка одна?» Тем более никаких вольностей, вроде хватания за мягкие места или обнимания Витёк не допускал.

Поэтому за Валентиной по-прежнему ухаживали, причём каждый по-своему: приносили воду, кололи дрова, делали комплименты. Но руки не распускали. Только Пузырев – знал её, наверное, в городе – позволял, и то лишь во дворе, тискать, подхватывать на руки и кружить. Времени на сон было мало, частенько во время обеда он ложился подремать в кладовке. К этому времени у них в столовой была уже и кухонная рабочая. Виктор убедил председателя, что вдвоем работать тяжело, и тот согласился. Если появлялось желание сделать то, на что не было сил или времени ночью, то делал рокировку:

– Валентина, пусть тебя Татьяна на раздаче подменит! Надо с продуктами тут разобраться.

Июль, горячая печь – Валя ходила без трусов. А кого стесняться, на кухне все свои, никто сюда не зайдет. За дощатой перегородкой в трёх метрах сидели люди, были слышны разговоры. Но это только придавало дополнительную остроту. Однажды после такого эпизода, Валя прибегает со двора и смеётся.

– Ты что растрёпанная вся?

– Да, всё этот Пузырев. Пристал, как всегда. Я подмыться шла в туалет, он на руки подхватил, а у меня всё течёт! Дурак какой-то!

Воскресенье было единственным выходным днём для всех, кроме поваров, естественно. В этот день для приезжих топили баню. Сначала шли мужчины, чтобы не томиться ожиданием, ведь женщины моются дольше – наверное, волосы длинные, промыть трудно. Татьяна, новая работница на кухне, уходила в баню со всеми женщинам. Баня была рядом со столовой, этот комплекс был вторым по значимости социальным центром после магазина. После бани мужики покупали водку и пиво, садились на брёвна. Пили, разговаривали, смотрели на выходящих из бани раскрасневшихся женщин.