Электронная библиотека » Виктор Петелин » » онлайн чтение - страница 15


  • Текст добавлен: 23 ноября 2014, 18:21


Автор книги: Виктор Петелин


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 15 (всего у книги 70 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Однако не эти пьесы могли взять за душу казака, нужны были пьесы другого содержания, понятные малограмотному и необразованному зрителю.

В этот начальный и самый трудный период организации кружка Михаил Шолохов оказал самодеятельности огромную помощь. Сочиненные им пьесы на местные темы имели большой успех у зрителей.

Обычно вечером, когда после работы кружковцы собирались в клуб, приходил Шолохов, вытаскивал из-под поясного ремня свернутую тетрадь. «Вот, – показывал он, – переписал из книжки», и начинал вслух читать. Хохотали все, кроме Шолохова.

Это были пьесы на злобу дня, осмеивающие невежество, бескультурье, находчивость одного и глупость другого, мудрость бедных, тупость и жадность богатых. Осмеивались Митрофанушки, недоросли, воспевалась победа красных над белыми, торжество грядущей светлой жизни. В сочиненных Шолоховым пьесах, несомненно, было много вымышленного, но зрители принимали их как отражение собственной жизни, встречали дружными аплодисментами, криками одобрения.

Никто из кружковцев не допытывался, из какой книжки Шолохов переписал пьесу, какой писатель их сочинил, главное, что все в них было понятно, хорошо напоминало жизнь местных казаков и богатеев. На репетициях для многих кружковцев одно было загадкой: все переписывали и заучивали свои роли, а Михаил свою роль всегда знал наизусть, нередко по ходу спектакля изменял текст, удачно вставлял другие слова и целые выражения, что в зрительном зале вызывало хохот и аплодисменты.

Конечно, некоторые кружковцы подозревали, что он сам сочиняет пьесы, но дальше подозрений не шло, да никого это особенно и не занимало, тем более зрителей.

Репертуар часто изменялся, Михаил приносил новую пьесу, при керосиновой лампе ее читали, обсуждали, распределяли роли – одна-две репетиции, и спектакль готов.

Посещая Каргинскую, руководители округа всегда присутствовали на спектаклях, поддерживали начинания юных коммунаров, требовали новых постановок.

Михаил Шолохов всегда играл комедийные роли. Так, в написанной им пьесе «Денщик и генерал» Михаил играл роль денщика, а счетовод кредитного товарищества Алексей Триполев – генерала. При обсуждении и распределении ролей решили, что у Триполева голос более подходящий для генеральского чина, хрипловатый же голос Шолохова больше подходит для денщика. В этом спектакле Шолохов изображал умного, сноровистого и находчивого денщика, Триполев – тупого и неповоротливого генерала.

Большим успехом у зрителей пользовался спектакль «Недоросль» по Фонвизину, переработанный Шолоховым с использованием местного материала. Роль недоросля играл Шолохов. Роль матери недоросля – Елизавета Попова. Прошло много десятков лет, а каргпнскпе старожилы и поныне помнят, как Михаил ходил по сцене, на стенах выискивал мух, бил их нещадно и твердил одно и то же: «Не хочу учиться, а хочу жениться!» Возможно, с тех пор и сложилось у земляков мнение о Михаиле как о весьма несерьезном человеке.

Пьесы, которые писал Шолохов («Генерал Галифе», «Веники зеленые» и многие другие), всегда были комедийными. Если на сцене показывали кулака или буржуя, то обязательно в черном жилете, с огромным животом и широкой, как просяной веник, бородой. Для этого под жилет закладывали небольшую пуховую подушку, к бороде на шнурке подвешивали пучок расчесанной конопли; купчихе, такой же толстой и более неповоротливой, квашеным терном наводили жирный румянец. Спектакль заканчивался тем, что кулак становился на четвереньки, на него в рваной одежде садился бедняк и, торжествуя, покидал сцену. Наверху, как правило, сидел Шолохов. В зале раздавались аплодисменты и одобрительные возгласы: «Пра-виль-на-а!»

Многие участники кружка пробовали играть комедийные роли, но лучше всего они удавались Шолохову и его близкому товарищу Григорию Мокроусову.

Наиболее активными участниками кружка самодеятельности в начальный период были М. Шолохов, А. Триполев, Г. Колундаев, А. Сивоволов, Г. Мокроусов и другие. Женские роли исполняли сестры Поповы, Е. Шевцова, 3. Пирятинская, дочь заведующего почтой Парамонова. С годами состав кружка менялся, но неизменной оставалась его высокая активность. Первое время руководителем, организатором кружка и суфлером был учитель начальной школы Тимофей Тимофеевич Мрыхин, затем его сменил молодой агроном Милешкин, из приезжих.

Чтобы судить, на каком художественном уровне Шолоховым были написаны пьесы, достаточно напомнить пытливому читателю: от первых донских рассказов их отделяли каких-нибудь два-три года. С высоты нынешнего дня можно сказать, что эти спектакли больше напоминали баловство на сцене, но ведь сегодня и мы старые немые комедийные фильмы оцениваем так же критически и вовсе не хохочем, глядя на экран.

Некоторые авторы, ссылаясь на воспоминания некоего неизвестного каргинского зрителя тех лет, пишут, что, если Михаил в пьесе не играл, люди на спектакль не шли, что он был в кружке заглавной фигурой. Это, мягко говоря, преувеличение22. Заглавными фигурами в кружке были тот же Т. Мрыхин, А. Триполев, Г. Колундаев, люди уже взрослые, умеющие организовать молодежь и работать с ней. Они, а не подросток Шолохов, возглавили каргинскую самодеятельность. А необходимое идейное направление давали приезжавшие из округа инструктора по агитационно-пропагандистской работе.

В порядке шефской помощи из Ростова приезжали самодеятельные артисты, они помогали ставить спектакли, читали стихи, отрывки из произведений русских писателей. Что же касается зрителей, то зал всегда был полон.

Но будет большой ошибкой принижать роль и заслугу Михаила Шолохова, сумевшего в начальный и самый трудный период в жизни каргинской молодежи сочинять пьесы, которые на малограмотного зрителя воздействовали сильнее, чем непонятная ему классика. Свою главную задачу кружковцы видели в приобщении людей к доселе неизвестной культуре, коллективизму, общению между собой, в том, чтобы яркой, бичующей сатирой бороться со всеми пороками, со всем, что мешало строительству новой жизни.

Те же авторы пишут, что самодеятельный кружок ставил пьесы Островского (что будто бы говорит о высоком мастерстве кружковцев), выезжали в соседние хутора и даже в станицу Боковскую, находящуюся в двадцати верстах от Каргинской. Здесь тоже нужны некоторые уточнения. В Боковской был свой кружок, там спектакли ставили в сопровождении скрипки, на которой за высокую плату играл Григорий Котов. Выездные спектакли (на самом деле ходили пешком, никаких декораций не брали, и это было уже не при Шолохове) каргинцы ставили там, где были помещения: в хуторе Грушенском – в школе, в Вислогузове и Лиховидове – на подмостках.

Развитию самодеятельности в станице Каргинской способствовало то, что в ней имелся довольно большой отряд организованной молодежи, интеллигенции из иногородних и, кроме того, помещение бывшего кинотеатра, удобного для постановки спектаклей. Много значило, конечно, и то, что был свой весьма талантливый сочинитель пьес – Михаил Шолохов.

К этим годам относится довольно любопытное воспоминание участницы кружка Елизаветы Поповой: после того как у ее семьи отобрали дом, им временно разрешили жить во флигеле, что стоял рядом с кинотеатром. В этом флигеле нередким гостем бывал Михаил Шолохов. Вечерами старшая сестра играла на пианино, а Михаил читал стихи, и, по ее словам, довольно неплохо.

Соседние хутора часто не имели помещений не только для постановки спектаклей, но и для проведения собраний, занятий по ликвидации неграмотности среди взрослого населения. Чтобы в хуторе Латышеве открыть клуб, в Каргинской разобрали здание бывшего женского приходского училища и перевезли в Латышев, а несколькими годами спустя такую же школу из Базков перевезли в Каргинскую, где она стоит и поныне.

Слегка покатый пол в бывшем кинотеатре не позволял устраивать танцы и всевозможные игры. Вечера с играми и танцами под гармошку устраивали в бывшей церковно-приходской школе, где деревянные перегородки между классами раздвигались и получался большой зал. Там же проводил репетиции самодеятельный хор. Петь казачьи песни запрещалось, разучивали и пели рекомендованные инструкторами из округа революционные песни и песни гражданской войны. Выступления хора проходили с не меньшим успехом, чем спектакли драмкружковцев.

С середины 1920 года самодеятельность в Верхне-Донском округе приняла массовый характер. В Казанской, Мигулинской, Слащевской и других станицах появились самодеятельные кружки. В Вешенской был открыт народный дом, из любителей-артистов собрали группу, которая ставила уже многоактные пьесы – например, «Грех Евы» в четырех действиях, сочинения Софьи Белой. Декорации старались ставить по всем правилам и требованиям пьесы. Пьесы находили в частных библиотеках или сочиняли сами. Такие названия пьес, как «Сон Деникина», «Борьба за волю», «Анархист», «Страшный казак», говорят сами за себя: их сочиняли пожелавшие остаться в неизвестности местные авторы.

Бандитизм на верхнем Дону

Во второй половине сентября 1920 года в Вешейскую поступило сообщение о появлении на границе Верхне-Донского округа конных разведчиков отряда Махно. Окружных руководителей это известие весьма обеспокоило: во-первых, в округе с большими трудностями проводилась работа по выполнению продовольственной разверстки на хлеб, мясо, продукты, сырье и, во-вторых, для отпора известной банде не было достаточных сил.

19 сентября, направляясь на Украину, банда Махно вошла в пределы Верхне-Донского округа; продолжая стремительное движение вперед, 20 сентября она заняла станицу Краснокутскую, где учинила погром станичного исполкома, расстреляла несколько продработников.

Чтобы выявить реальные силы банды и направление ее дальнейшего продвижения, в район станицы Боковской срочно был двинут отряд вешенской милиции. В самой же Вешенской началась подготовка окружных учреждений к возможной эвакуации. Одновременно всем станичным и хуторским исполкомам было отдано распоряжение о принятии экстренных мер также на случай эвакуации.

По всему Чиру казаки затаились в тревожном ожидании.

26 января 1920 года на основании Декрета о Рабоче-Крестьянской милиции и инструкции РСФСР окружной исполком принял постановление о создании окружной милиции1. Комплектование личного состава предполагалось проводить путем специального подбора людей, в основном из бывших красноармейцев, уволенных из армии по разным причинам. Милиция должна была состоять из людей, преданных советской власти, политически грамотных, обеспеченных достаточным количеством исправного оружия, при лошадях. Так думали и надеялись, на самом деле получилось совсем не так.

Для формирования милиции у округа не оказалось не только лошадей, но и денег на их покупку, не было форменной верхней одежды, обуви, белья, пайкового довольствия. Не оказалось в достаточном количестве и исправного оружия.

К концу февраля в милицию едва удалось набрать 60 человек. Запросили 100 винтовок и три пулемета «максим», округ разбили на милицейские участки.

В первые месяцы милиция привлекалась к мероприятиям по выполнению продовольственной разверстки, изъятию у населения излишков хлеба, продуктов, одежды, исполняла обязанности ирод-агентов. Условия вседозволенности и произвола, в которых проводилась реквизиция у населения хлеба, обыски, конфискации имущества, порождали возможности для легкой наживы, и это привлекало в милицию людей весьма сомнительных нравственных качеств. Нередко в милицию шли люди, не желавшие трудиться на земле, не знающие, чем занять свое время, любители выпить и конечно же обзавестись одеждой.

Так, назначенный 5 февраля 1920 года начальником окружной милиции Моргунов с первых дней вступления в должность стал пьянствовать, его примеру следовал помощник, другие подчиненные. 1 марта окружной исполком за появление на службе в нетрезвом состоянии оштрафовал Моргунова на 500 рублей, отстранил от должности и откомандировал в Усть-Хоперский округ.

Назначенный вместо Моргунова секретарь милиции Симоненков несколько улучшил работу: принял меры по обеспечению милиции оружием, навел учет военнопленных и перебежчиков из деникинской армии на сторону красных, обязал начальников милицейских участков следить за «элементами», ведущими агитацию против советской власти. В Вешенской установил ночное патрулирование, усилил работу по изъятию у населения самогонных аппаратов, организовал коммунистическую ячейку. Однако с пьянством среди личного состава Симоненкову покончить не удалось.

В докладе помощника военкома Балакирева говорилось, что помощник начальника милиции Кондратьев «вечно пьяный бродит по улицам, продал пару приблудных быков, деньги, 12 000 р., положил в карман. Чтобы скрыть свои преступления, Кондратьев заставил убить милиционера Попова»2.

В июле на заседании окрисполкома снова был поднят вопрос о положении дел в окружной милиции. В докладе отмечалось, что «милиция состоит из ненадежного элемента, бывших царских прислужников; поэтому, естественно, главной ее целью является нажива и пьянство. Помощник начальника милиции (т. Кондратьев) занимается распродажей советского имущества, выпивкой «дымки», а милиция следует по стопам начальника. Дело дошло до того, что при аресте начальника милиции (Кондратьев временно исполнял обязанности начальника милиции. – Г. С.) пришлось снять с постов милиционеров, заменить их солдатами из караульного батальона и держать наготове пулеметную команду.

Кондратьева арестовали и отправили в Дончека. За свои должностные преступления он был осужден и отправлен для отбытия наказания в концентрационный лагерь. Начальником милиции назначили И. Воронина, ранее работавшего с окрполитбюро.

Малочисленная, безлошадная, плохо вооруженная, не спаянная крепкой дисциплиной, окружная милиция не могла выполнять возложенные на нее задачи по охране порядка и соблюдению законности и тем более не была способна оказать какое-либо сопротивление продвигающемуся в глубь округа многотысячному и хорошо вооруженному отряду Махно…

Во второй половине дня 21 сентября, совершив пятнадцативерстный переход, банда Махно подошла к Боковской, вошла в соприкосновение с разведотрядом милиции и 204-м Сердобским полком 1-й Донской дивизии. С ходу развернув тачанки с пулеметами, Махно в коротком бою разгромил пехотный полк. В неравном бою погибли 290 бойцов, среди них командир полка И.В. Сережников, комиссар Г.Н. Русаков, политруки батальонов – Мирошкин, Будрин, Козлов, командиры рот – Пономарев, Бязев, Карашышев, Ладыкин, Волков. Разведка окружной милиции, не понюхав пороха, разбежалась по левадам.

С часу на час ждали появления Махно в станице Каргинской.

Накануне с утра в исполкоме уже кипела работа: отбирали наиболее ценные и важные документы, папками увязывали в мешки и уносили – закапывали во дворе, несли в камыши на другой берег Чира.

Глубокой ночью связной милиции сообщил в Вешенскую, что Сердобский пехотный полк разбит, всякая связь с другими воинскими частями прервана. Махно находился в 30–35 верстах от Вешенской и представлял непосредственную опасность: кроме караульного батальона и немногочисленной милиции станицу прикрыть было некому. 112-й Продовольственный полк свои роты и батальоны разбросал по хуторам и станицам округа и помощи оказать не мог.

Этой же ночью по распоряжению военкома Шахаева было созвано экстренное заседание окрисполкома, на котором было принято решение о немедленной эвакуации из Вешенской всех советских учреждений. По приказу № 32 от 21 сентября 1920 года все учреждения срочным порядком должны были эвакуироваться в станицу Шумилинскую, что в 45 верстах севернее Вешенской. Начальнику милиции было приказано установить строгую охрану жителей Вешенской «от преступного элемента, быть до последнего и оставить станицу вместе с войсками» (имеется в виду караульный батальон). Для прикрытия Вешенской осталась милиция и часть красноармейцев караульного батальона. Военкома Шахаева и заместителя председателя окрисполкома обязали проследить за подготовкой к эвакуации окружных учреждений.

22 сентября Махно занял станицу Каргинскую.

Перед этим на рысях по улицам станицы проскакало несколько разведчиков Махно. Убедившись, что в станице нет воинских частей и ничто им не угрожает, они так же неожиданно исчезли. Вскоре со стороны хутора Латышева черной ратью, поднимая столбом пыль, на станицу двинулся отряд батьки Махно. За околицей, возле Кирюшкиного ветряка, огромным цыганским табором остановились его тачанки с пулеметами, повозки, конные и пешие. Кругом гвалт.

Прибытие в станицу банды, несмотря на то что ее ждали с часу на час, вызвало настоящий переполох. Станичный исполком, станичную милицию как ветром сдуло. Председатель Федор Чукарин, исполкомовцы, продработники, комсомольцы бросились за Чир в левады и непроходимые терновники в слободке.

По слухам, жители знали о грабежах и насилиях, творимых махновцами (страшен был не Махно, а его окружение), поэтому окна домов закрывали ставнями, на улицу не выходили, станица словно вымерла. Готовая в любую минуту пустить в ход оружие, разноликая махновская рать стала расползаться по пустынным улицам.

Вопреки слухам и утверждениям руководителей, насилия и стрельбы не было. Люди стали выходить из дворов – полюбопытствовать, зачем махновцы пожаловали в станицу.

Первые новости принесли вездесущие казачата: Махно штабом остановился в доме попа Виссариона, у Кирюшкиного ветряка махновцев – видимо-невидимо. Возле лавки в центре станицы, где имелось немного товара, поставили часового. На мельничном дворе у кирпичных сараев с хлебом, собранным по разверстке, прикладами сбили замки. Выглядывавшим из дворов жителям сказали: «Это ваш хлеб. Забирайте».

Сперва осторожно, озираясь по сторонам, с опаской, по одному, по двое каргинцы заходили в сарай, набирали в мешки зерно и уносили домой. Потом больше и больше, и скоро у сараев собралась толпа. Кто-то показал на лежавшую в углу связку новых холщовых мешков. Бабы мигом их расхватали.

К вечеру кирпичный сарай с хлебом наполовину опустел, некоторые, самые оборотистые, успели сделать несколько заходов. У раскрытых дверей на рассыпанное зерно тучей слетелись воробьи.

В ночь на 23 сентября в сторону Вешенской Махно выслал конную разведку, но идти на нее не захотел, он явно торопился.

В станице Каргинской Махно остановился на два дня, чтобы после боя под Боковской привести в порядок «войско» и похоронить своего боевого атамана Гаркушу, в перестрелке сраженного красноармейской пулей.

На второй день махновцы плотным кольцом из пулеметных тачанок и всадников оцепили кладбище. Сам Нестор Махно приехал на тачанке и, пока могилу не засыпали землей, хмуро смотрел вниз; с тачанки не слезал, но и не уезжал.

На кладбище собралось много зевак, молодых и старых. Всякое видавшие на своем веку казаки были потрясены, увидав, как у Гаркушева коня, стоявшего у края могилы под седлом и покрытого до земли черным бархатом, слезились глаза.

У изголовья Гаркуши стояла высокая молодая женщина в черном. В толпе прошел шепот: «Жена убитого». На самом деле это была жена и соратница Нестора Махно.

Под недружный ружейный салют гроб с телом атамана Гаркуши предали донской земле. На ходу неизвестный местный поэт сочинил стишок:

 
Бедный Гаркуша,
Ты бился в бою,
Вчера с врагами,
А нынче в гробу…
 

На другой день утром многокилометровой колонной в три сотни пулеметных тачанок Махно выступил из Каргинской в направлении хутора Нижне-Яблоновского. После двадцативерстного перехода на окраине хутора сделал короткий привал, а затем двинулся в направлении слободы Кашары, повернул к железной дороге на станцию Чертково, под пулеметным огнем перешел пути и двинулся назад на Украину.

Здесь, пожалуй, будет уместным посвятить несколько страниц самому Махно.

Нестор Иванович Михненко (1889–1934), по уличному прозвищу Махно, родился на Украине в селе Гуляй-Поле. В 20 лет примкнул к террористической группе анархо-коммунистов, ставивших своей целью путем террора бороться со всеми «богатыми» «за свободу народа».

В 1910 году одесским военно-окружным судом Махно был приговорен к смертной казни; в России тогда такого наказания не было, поэтому смертную казнь заменили пожизненной каторгой. Закованный в цепи Махно был доставлен в Москву и посажен в Бутырскую каторжную тюрьму.

Освободила Махно Февральская революция 1917 года. 15 марта с туберкулезом костей и без одного легкого он вышел из тюрьмы. Через три недели тайно прибыл в Гуляй-Поле, чтобы на родине «углублять революцию». Получив в тюрьме революционную закалку, стойкий и убежденный анархо-коммунист стал профессиональным революционером: первым делом собрал отряд хлопцев и разогнал местное земство.

Октябрьский переворот 1917 года Махно и его хлопцы встретили с восторгом: захват помещичьих земель, конфискация имущества и раздача его крестьянам, борьба с эксплуататорами, всевластие трудящихся, затем, без всякого перехода, – полное отрицание государственной власти, отрицание партийности с ее подчиненностью, непризнание советской власти и организованного большевиками насилия – все это вписывалось в теорию анархизма: нет законов – судить «по совести», нет тюрем – свободному народу они не нужны; трудиться по способности, оплаты никакой, всех кормят бесплатно.

В конце 1917 года Махно создает первые вооруженные отряды. Его хлопцы нападают на железнодорожные станции, на бегущие с фронта воинские части, вооружаются. Начинается борьба с австро-немецкими оккупантами, вторгшимися на хлеборобную Украину. Однако от регулярных войск оккупантов отряды Махно терпели поражение.

В июне 1918 года, будучи уже известным на Украине вожаком, Махно едет в Москву, в Кремле встречается с Лениным и Свердловым; получив «указания», отправляется в Гуляй-Поле и снова создает вооруженные отряды. Подняв революционный черный флаг анархистов, Махно и его хлопцы начинают активную борьбу за «освобождение трудового народа»: нападают на помещичьи имения, убивают их хозяев, забирают имущество, скот, хлеб раздают бедным селянам; начинается кровавая борьба с насильниками – царскими, австро-немецкими, белыми, красными. Убийство сотен людей становится будничным делом – винтовка и штык решают дело.

Вооруженные хлопцы (а их тогда у Махно насчитывалось около 400 человек) не имели понятия о дисциплине: грабежам, насилию, повальному пьянству Махно не противодействовал. В его отряды шли иногда потому и затем, чтобы через грабежи обогатиться, «пожить вольно». Обогатившись, уходили домой. За дезертирство Махно их не преследовал.

Одеты махновцы были в самые разные одежды: из овечьей шерсти казацкая папаха и офицерские гимнастерки, штатская шуба и черкесская бурка, куртки и тельняшки – матросская братва; на ногах часто рваные сапоги, башмаки, валенки, летом нередко ходили босиком. Оружие разных систем: русское, японское, французское.

Сам Нестор Махно носил легкие сапоги, папаху набекрень, на ремне сабля, маузер и наган, которыми владел в совершенстве; мог стрелять из пулемета.

Диктаторскими задатками Махно не обладал. Голос слегка сиплый, говор мягкий. Порой бывал крут, вспыльчив, нервы подводили; расстрелять человека ему ничего не стоило. Вместе с хлопцами расстреливал, трупы сбрасывали в Днепр, когда их было много. Пил он редко и мало, во хмелю был разговорчив, любил танцевать, иногда брал гармошку.

Известность Махно как защитника селян от белогвардейцев, коммунистов и большевиков, грабивших хлеборобов по продразверстке, росла, росла и численность его войска. В его отрядах под командованием гуляй-польских атаманов появились сотни тачанок. Стремительность и неожиданность, решительность и отвага стали их непременной тактикой. Переход в сто верст в сутки для махновцев не был редкостью. Впоследствии махновские пулеметные тачанки с их высокими маневренными качествами были взяты на вооружение конницей Буденного, Котовского и особенно Миронова.

После ухода с Украины австро-немецких оккупантов под контролем Махно и его «армии» оказалась огромная территория Левобережной Украины; ее стали называть Махновией, а тридцатилетнего Нестора Махно уважительно – батько. Так он стал подписываться под штабными приказами. Противниками Махно были и петлюровцы, и белогвардейцы Деникина, и Красная гвардия.

В январе 1919 года войска Деникина стали угрожать Махновии, подошли к главному штабу Махно – Гуляй-Полю. Противодействовать наступлению регулярных войск Деникина Махно не мог, и тогда он обратился к командованию красных с предложением дать отпор деникинцам совместными силами.

Предложение Махно было принято. Из его отрядов была сформирована бригада имени комбрига товарища Махно, которая вошла в состав Заднепровской дивизии матроса П.Е. Дыбенко. В бригаду были направлены комиссар и группа политработников.

В борьбе с Деникиным Махно отличился и был награжден орденом Красного Знамени, который, кстати сказать, он никогда не надевал.

Однако превратить махновскую бригаду в регулярную, дисциплинированную часть не удалось.

Сотрудничество Махно с красными было недолгим. Уже в апреле, расстреляв всех политработников и коммунистов, он самовольно снялся с фронта. В тылу красных стала действовать хорошо вооруженная «армия» Махно. Изменой Махно Деникин незамедлительно воспользовался.

В конце 1919 года Добровольческая армия Деникина терпит поражение, вместе с Донской армией отступает на Кубань и в Крым. Под контролем Махно снова оказывается большая территория Левобережной Украины. Махно громит созданные советской властью органы управления, разгоняет продовольственные отряды, уничтожает продработников, жестоко расправляется с коммунистами. Коммунисты насмерть бились за новое устройство жизни, расстреливая своих идейных противников; Махно за устройство царства справедливости и мира также расстреливал своих противников, и каждая из сторон через реки крови делала свою историю. Вера в собственную правоту толкала тех и других на кровавые деяния. Селяне Левобережной Украины в Махно видели своего защитника: в Махновии не было продразверстки, вывоза хлеба и продуктов, не было насильственной мобилизации в Красную Армию. Отряды Махно ежедневно пополнялись новыми сотнями вооруженных хлопцев.

В начале 1920 года Врангель начал широкое наступление на Северную Таврию. Нанеся серьезное поражение красным, он вышел к Запорожью. Махно сидел в Гуляй-Поле, выжидал. Врангель предложил ему сотрудничество в борьбе с красными. Расстреляв врангелевского посланца, Махно отказался.

Врангель активизировал наступление, грозил занять всю Украину, Донбасс, Гуляй-Поле. И снова Махно обратился к красным и предложил свои услуги: совместно с войсками Южного фронта выступить против Врангеля.

Уже 15 октября в Северную Таврию выступил отряд атамана Каретника численностью в 3500 человек. В последних числах октября Врангель был выбит из Таврии.

Военное сотрудничество Махно с красными, конечно, было делом временным. По этому поводу в своей походной газете «Путь к свободе» он дал такое разъяснение:

«Вокруг перемирия создались какие-то недоразумения, неясности, неточности; говорят о том, что, мол, Махно раскаялся в прежних действиях, признал советскую власть и т. д. Мы всегда были и будем идейными непримиримыми врагами партии коммунистов-большевиков».

После того как красные совместно с махновцами выбили Врангеля из Таврии, командование Южным фронтом стало готовить штурм Крыма, где с многотысячной армией продолжал сидеть барон Врангель. Согласно приказу Фрунзе отряды Махно перешли в наступление в составе 6-й армий. Перейдя холодный Сиваш, махновцы блестяще справились со своей задачей.

Заняв Севастополь, Махно бросил своим хлопцам клич: «Крым ваш, и в Крыму все ваше!» Начались грабежи богатых дворцов, насилия, седельные сумки и тачанки махновцев наполнялись всяким добром. Пошла разгульная попойка. Только с помощью специально выделенного отряда конармейцев Буденного удалось навести порядок. Много махновцев было порублено. К месту будет сказать, грабежами и повальным пьянством отличались и конники Буденного, склонного к анархизму Котовского, Домнича, Думенко. Шла самая страшная война, война гражданская, без правил и законов.

25 ноября 1920 года Фрунзе подписывает приказ о включении отрядов Махно в состав 4-й армии, с тем чтобы их распылить, а затем уничтожить Махно и махновщину. Махно и его атаманы поняли, какую ловушку готовит им Фрунзе, приказ не выполнили, и тогда Махно объявляется врагом революции и советской власти. С тех пор конница Буденного и Котовского начали преследовать отряды Махно. Махновцы вынуждены были курсировать по многим областям, побывали они и на Верхнем Дону.

В стычках с конармейцами Буденного и Котовского Махно терпит одно поражение за другим. К осени 1921 года он потерял более 30 своих атаманов. В окружении Махно остались его жена и кучка соратников-гуляйпольцев. Уставшие от войны селяне уже не пополняли его отряд. Шли к Махно только те, кому идти было некуда.

13 августа 1921 года, преследуемый конницей красных, ведя за собой сотню верных хлопцев, Махно подошел к Днепру, через три дня в районе Кременчуга перешел Днепр. 19 августа на реке Ингулец его снова настигает красная конница. 22 августа Махно терпит новое поражение, но ускользает, несмотря на ранение. 28 августа, припертый к границе в районе румынского местечка Вадуллуй-Водэ, он перешел Днестр и укрылся в Румынии. На требование правительства Украины выдать Махно и его сообщников Румыния ответила, что на ее территории Махно нет.

Вскоре Махно с беременной женой и двадцатью соратниками через Польшу решил вновь пробираться на Украину. По дороге ограбил две деревни. 3 апреля румынские жандармы арестовали Махно и его соратников и отправили в Бухарест. Через несколько дней махновцы были высланы в Польшу, где сразу же были арестованы и посажены в лагерь Щалково. 30 октября 1922 года в тюрьме жена Махно родила дочь Елену. Затем состоялся суд.

27 ноября 1923 года за неимением доказательств вины Нестор Махно, его жена Галина Андреевна, атаман Хмара, адъютант Домашенко и другие сообщники были оправданы судом и освобождены.

Махно и жена с ребенком переехали в город Торн (Восточная Пруссия), Хмара и Домашенко были отправлены под надзор полиции в один из городов Познаньского воеводства. Из Торна Махно с женой переезжает в Данциг, чтобы оттуда через Берлин перебраться в Париж. В Данциге Махно был арестован и заключен в тюрьму (припомнили ему изгнание немцев с Украины), а жена с ребенком выехала в Париж.

Через год при загадочных обстоятельствах Махно бежал из данцигской тюрьмы и благополучно прибыл в Париж. Позади 35 лет бурной жизни – каторга и тюрьмы, три ранения, туберкулез костей и легких, нервное и физическое истощение. Поселился Нестор Иванович с Галиной Андреевной и дочерью Еленой в пригороде Парижа Венсене в небольшой комнате с кухней. Вскоре их семейная жизнь разладилась. Нестор и Галина порознь жили случайными заработками. Дочь воспитывалась у знакомых анархистов, училась во французской школе.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации