Текст книги "Изюм из булки. Том 2"

Теория комического

Юмор – дитя контекста.

Глубокий старец в ответ на вопрос, как ему удалось дожить до таких пределов и сохранить ясные мозги и крепкое здоровье, отвечает:

– Я всю жизнь работал и жил честно.

Ничего смешного, только немного пошловато, не так ли?

Теперь – внимание – ввожу контекст! Эти слова в дни своего девяностолетия произнес герой предыдущих сюжетов, Сергей Владимирович Михалков.

Вот вам уже и смешно, правда?

Все впереди

Ромм, принимая экзамены во ВГИКе, обожал мучить абитуриентов просьбой пересказать «Анну Каренину». Коварный Михаил Ильич справедливо полагал, что в процессе пересказа образование, интеллект и вкус поступающего проявятся в достаточном объеме.

Обратился он с аналогичной просьбой и к абитуриенту Шукшину.

Шукшин, говорят, даже возмутился:

– Какая «Анна Каренина»? У нас в посевную горючего нет! Школу ремонтировать надо, котельная старая…

Присутствовавшие на экзамене, вполне сочувствуя хозяйственным трудностям советского Алтая, поняли, что во ВГИКе юноше не учиться. Но Ромм, ко всеобщему изумлению, нарисовал против его фамилии плюсик.

– Он же не читал «Анны Карениной»… – осторожно высказался кто-то.

– Да, – ответил Ромм, – но вы представляете, что будет, когда он прочитает?

Лучшее место

– Пойдемте, я нашел!

С этими словами молодой режиссер повел мэтра операторского цеха Вадима Юсова куда-то вглубь еловой чащи.

Шли минут пять, и наконец остановились на небольшой поляне. Было совсем тихо. Свет еле пробивался сквозь густые кроны.

– Ну и?.. – спросил Юсов, осмотрев пейзаж.

– Здесь мы будем снимать лирическую сцену! – сказал режиссер.

– Нет, – ответил Юсов. – Здесь мы будем проявлять пленку.

Расширение кругозора

Поезд в Нижний Новгород с гостями фестиваля «Кинотавр» должен был отойти с минуты на минуту. У окна стоял Олег Янковский; уже полчаса его донимала общением явно не самая близкая его знакомая, дама из оргкомитета.

– Как жизнь? – спросил ее, наконец, Янковский (видимо, чтобы не говорить самому).

Дама, отчаянно кокетничая, ответила:

– Помните, у Блока, Олег Иванович? «Сотри случайные черты и ты увидишь – мир прекрасен!»

Олег Иванович вздохнул и со словами: «Секундочку, сейчас запишу…» – полез в карман пиджака за блокнотом.

На левом фланге

На закрытие сочинского фестиваля приехал Вячеслав Зайцев со своим модельными девочками – праздник так праздник!

По всем законам военного искусства, девочки решили нанести массированный удар на поражение – и вышли на утренний пляж вместе. Ввосьмером! Они красиво разрезали толпу отдыхающих «звезд» кино и эстрады, дружно отстегнули «верх» и улеглись топлесс на краю пляжа.

Пляж накренился.

«Звезды» кинематографа, прогуливаясь вдоль моря, невзначай застревали неподалеку от новых красот… Как бы любуясь морскими просторами… Как бы увлеченные беседами об искусстве…

Когда мужчин, забывших вернуться к женам и детям, набралось с десяток, нужда в конспирации отпала сама собой – и «звезды» завели тихий мужской разговор… Подойти к оптовой «обнаженке» вплотную не рискнул, однако, никто.

И тут на пляже появился Борис Моисеев.

– Девочки, привет! – крикнул он.

– Боря! – обрадовались девочки старому знакомцу.

Через несколько секунд певец сидел рядом с ними и балагурил, бескорыстно похлопывая ближайшую «модель» по голому животику; девочки жизнерадостно смеялись…

В мужской группе за невидимым шлагбаумом раздался сдавленный стон. Моисееву было можно – нам нельзя!

И тут сюжет заложил новую петлю: сидя в недосягаемом малиннике, Моисеев начал внимательно разглядывать нашу мужскую группу (да-да, пора признаться: среди гостей «Кинотавра» любовался открывшимися пейзажами и автор этих строк).

Не знаю, как остальные, а я почувствовал себя рыбой, приплывшей на живца…

Потом певец приветливо помахал нам рукой. В жесте не было ничего особенного, но в следующую секунду меня пробило незнакомое чувство: я вдруг понял, что тоже стою топлесс – и именно этим могу представлять интерес!

Ужас был кратким, но сильным, и я дезертировал с боевого дежурства на левом краю пляжа.

Не для себя

Знакомая театроведка попросила добыть ей контрамарку на спектакль, а через неделю…

Сижу в театральной библиотеке, мараю бумагу. В дверях появляется моя контрамарочница, видит меня и в порыве благодарности громко, на весь зал, сообщает:

– Витя, как это было замечательно!

В библиотеке повисает окончательная тишина. Девушки перестают писать рефераты. С интересом смотрят на меня, на мою знакомую (молодую интересную брюнетку), снова на меня… Они ждут развития сюжета, и знакомая не обманывает девичьих ожиданий:

– Витя! Я хочу попросить тебя еще раз о том же, но не для себя!

Богема

Во втором часу ночи в клуб явился N. – и не один, а с девицей совершенно недвусмысленного вида; она шла в метре за его плечом, как радиоуправляемый предмет.

Гость был не чересчур трезв и очень печален, и сразу направился к стойке бара, чтобы печаль усугубить. Девица же на хороших ногах прошла к столику и села, умело продемонстрировав достоинства. Достоинства ограничивались телом – лицо у девицы было совершенно пуговичное…

А в клубе, надо заметить, знали и жену N., и некоторое количество его постоянных девушек, и ко всем относились очень хорошо. Поэтому хозяйка клуба и позволила себе окликнуть гостя не без укоризны в голосе.

N. и сам чувствовал неловкость, и, прижав руки к груди, оправдался, как мог:

– Лариса! Не со вкусом плохо – времени нет!

Не бесплатная связь

Это случилось давным-давно.

Автоматической телефонной связи в СССР еще не было, но девушки в номера уже ходили. Одна из них зашла в тот, где, находясь на гастролях, жил известный драматург, которого мы тактично назовем Савелий Михайлович.

Драматургия в тот вечер сложилась без его творческих усилий, сама.

Постоялец уже был в душе, когда в номере раздался звонок. Отзывчивая гостья сняла трубку и сказала «алло» (при выборе девушки драматург ориентировался не на интеллект).

А звонила меж тем – жена. Немного удивленная женским «алло» в номере мужа, она попросила к телефону Савелия Михайловича. Варианты ответа: «вы не туда попали», «вас неправильно соединили», – не так ли?

Но Савелию Михайловичу досталась честная девушка.

Она сказала: он в душе.

Когда драматург бросился к трубке, трубка уже гудела короткими возмущенными гудками.

Высказавшись по адресу птичьих мозгов, Савелий Михайлович собрался с мыслями и снова снял трубку. Попросил соединить с Москвой, назвал номер. В крепких драматургических мозгах уже сложилась версия, достойная Штирлица (которого, впрочем, в те времена еще не было, как и автоматической связи): мол, трубку взяла горничная, пришедшая убираться после того, как он заказал ужин в номер…

А он, конечно, был не в душе, а просто чистил зубы!

Верь не верь, но попробуй опровергнуть…

– Говорите, – сказала телефонистка, и в трубке щелкнуло.

– Лена? – сказал Савелий Михайлович и набрал в грудь воздух, чтобы приступить к изложению «легенды».

Но не успел.

Услышав голос мужа, жена драматурга загрузила междугороднюю линию плотным монологом. Слово «козел» было одним из немногих, позволительных к цитированию. Герой сюжета терпеливо ждал секунды, чтобы вклиниться, но не дождался: высказавшись, разъяренная половина бросила трубку.

И тогда в ухе у драматурга раздался голос телефонистки:

– Три минуты разговаривали, – вкрадчиво сообщила она.

Пробел в образовании

Начало девяностых. Заселившись в Дом Писателей в Дубултах, я побрел вдоль по Рижскому взморью – и через несколько метров наткнулся на стройное мускулистое тело Бори Н., моего приятеля-журналиста.

Боря, жмурясь, лежал на солнышке, как кот в расцвете возможностей. Усиливая сходство, вокруг него полулежали на песке три молодые женщины. Все они мурлыкали вполне интимно.

– Привет, Боря! – сказал я.

– А, привет… – разлепив глаза, но не подняв головы, ответствовал коллега.

Стайка вспугнутых мною девушек полетела к морю.

– Давно приехал? – спросил Боря.

– Да только что.

– Здесь живешь? – мотнув дремотной головой в сторону Дома писателей.

– Ага, – говорю.

– Отлично. Я тут в тридцать третьем номере, заходи вечерком, девчата будут…

– Да я с женой, – виновато признался я.

От изумления мой собеседник разлепил глаза и даже приподнялся на локтях.

– Вить! Кто ж в Юрмалу – с женой?

Трава не расти

С женою, конечно, надо не в Юрмалу…

Банкир N., имея тайную благую мысль растормозить свою половинку в сексуальном плане, повез ее прямиком в Амстердам. По мысли N., правильная доза марихуаны должна была унести их в нети по лучшим образцам мирового кинематографа.

Жена с удовольствием покурила, и проверенная сладкая травка дала быстрый эффект – но не вполне тот, на который рассчитывал N.

А именно: когда уже в отеле он приступил к активной фазе ухаживания (по-русски говоря, попытался жену раздеть), она начала отбиваться с криком:

– Ты синий и квадратный!

И битый час после этого пресекала этим категорическим заявлением все его заходы. Так они и провели ночь: она – расторможенная и счастливая, а он – синий и квадратный.

На будущее…

Страстный мужчина пришел к приятелю с просьбой об алиби.

– Дай мне справку!

– Какую справку? – опешил приятель.

– Для жены. Напиши, что я был у тебя!

Войдя в положение (хотя, конечно, вполне идиотское), приятель, из мужской солидарности, начал кропать записку…

– А ты когда у меня был? – уточнил он.

Пришедший подумал и сказал:

– Дату не ставь.

В мужской компании

…обнаружился серьезный филолог.

– Сколько ж у тебя языков? – спросили у него.

Филолог ответил с достоинством:

– Знаком с одиннадцатью, работаю с четырьмя.

Господин средних лет, сидевший по соседству, меланхолически вздохнул:

– У меня то же самое – с женщинами…

Жизнь в Дагомысе

…начиналась часов в десять вечера, когда спадала жара.

На скамейке сидели пожилой богатый кавказец и робкая девушка.

– Откуда ты? – спросил он.

– Из Калуги.

Он немного помолчал, а потом спросил:

– Где это?

Хорватское табу

По старинному хорватскому городу заездили авто с заманчивой рекламой ночного клуба «Табу».

Эта культурная новость страшно возбудила двух немолодых россиян, изможденных здоровым образом жизни. Они запомнили адрес и ночью приехали на задворки города.

Заведение оказалось неприхотливым шалманом, крытым чуть ли не брезентом. Но не за архитектурой приехали сюда любители прекрасного!

Они сели за столик. В заведении было пусто. За столиком в углу сидели три рослые немолодые хорватки в униформе. Одна неторопливо подошла взять заказ. Приятели попросили для разгону джина с тоником. Официантка покачала головой: только вино.

Приятели в огорчении достали сигареты, чтобы обсудить ситуацию.

– У нас не курят, – пресекла процесс официантка.

– Ну хорошо, – уже в некотором раздражении спрямил сюжет один из гостей. – А где, собственно, девочки?

– Какие девочки?

– Проститутки! – совсем прямо пояснил гость.

Официантку аж перекосило от ужаса.

– Вы что! Какие проститутки! Что вы себе позволяете!

Сказано же было: ночной клуб «Табу»…

Объявление в женском журнале

…гарантировало «настоящий отворот вплоть до полного омерзения».

Надо заметить: мужчины справляются с этой задачей без потомственной колдуньи и бесплатно.

«Китайца»

Дело было в конце восьмидесятых. Молодая русская актриса уже два месяца жила в Париже, работая над ролью Нины Заречной. И, как полагается русскому человеку, надолго попавшему в хорошие условия, сильно затосковала.

Актриса пила в своем полулюксе, врубив на полную громкость Высоцкого.

Дверь в номер была приоткрыта, и вскоре на сочетание хриплого голоса с женским одиночеством в номер заглянул пожилой азиат. С корректным поклоном что-то спросил, явно интересуясь, можно ли поучаствовать в процессе. Актриса ни на каком языке, кроме своего, не понимала, но излить душу хотелось.

– Китайца! – сказала она, махнув рукой. – Заходи!

«Китаец» зашел, присел. Она ему налила:

– Пей!

«Китаец» с поклоном пригубил.

– Нет, ты пей! – сказала актриса. – Ты по-человечески выпей, до дна!

И, заставив азиатского старика выпить до дна, она приступила к изливанию себя:

– Я актриса! Понимаешь? Актриса! Станиславский, слышал?

– Станиславский… – понимающе закивал «китаец».

– Ни хера ты не слышал, – определила актриса. И, еще выпив, длинно исповедалась гостю – про русскую душу, про жизнь, до капли отданную искусству, про Высоцкого, про Нину Заречную… Азиат сочувственно кивал, гладил по плечу, потом по коленке…

– Отстань ты, китайца дурная! – кричала актриса. И снова рассказывала ему, как это мучительно – все время жить жизнью роли, которая не отпускает, живет в тебе и днем, и ночью… И открыла еще бутылку, и налила себе и гостю, – и в ожидании нехитрых, но особенно желанных в пожилом азиатском возрасте радостей гость еще битый час слушал монолог на чужом языке про русскую душу, Высоцкого и Нину Заречную…

Радостей он не дождался. По крайней мере, так утверждает актриса, с нервным смехом рассказывавшая потом эту историю.

Причина нервного смеха – вот какова.

Наутро, вернув себя к жизни, актриса спустилась на завтрак. В холле отеля стоял вчерашний «китаец» и негромким голосом отдавал распоряжения. Короля играли придворные: вокруг стояла свита и подробно, с огромным почтением, записывала слова, которые тот негромко ронял.

«Китаец» мельком глянул на остолбеневшую невдалеке актрису – на лице его не дрогнул ни мускул – и продолжил монолог. Она отошла в сторонку и осторожно уточнила: кто это?

Оказалось: Акиро Куросава.

Удачный случай

Дело было на Средиземноморье.

Светская львица и журналистка Божена Рынска вошла на светский раут в открытом платье, поежилась и на хорошем английском велела ближайшему человеку в черном по-быстрому убрать кондишен и сделать теплее. Только бегом, бегом! Дама мерзнет.

Человек в черном удивленно приподнял бровь, а стоявший рядом с опозданием ввел светскую львицу в курс дела:

– Божена, это министр юстиции Сингапура!

– Блять, – озадаченно произнесла Божена, немного подумав. – Даже не знаю, о чем его попросить.

Таких не берут в космонавты?

– Знаешь, – не без гордости сказала Лена, – я та-ак вожу машину!.. У меня есть приятель, американец… Так он боится со мной ездить!

Проведя в «пежо» рядом с Леной несколько минут, я понимал этого американца вполне и не увидел бы в рассказе ничего особенного, не узнай я его профессию.

Американец этот – астронавт НАСА!

Дважды летал на Международную космическую станцию.

А садиться в Ленкин «пежо» боится.

Не дурак!

На зависть драматургу

…– какая-то высшая, неевклидова геометрия царит в очаровательной женской головке:

– Мне муж пятьдесят штук в месяц дает! У меня муж самый лучший, хоть и бросил меня, козел.

Поди сформулируй, что хотела сказать – а ведь все понятно!

А вот – мечта драматурга, весь человек в одной фразе:

– Они мне говорят: вы такая таинственная, такая таинственная… Я им говорю: хули таинственного, задавайте вопросы!

На досуге

Фильм из жизни английской графини с восковой красавицей Кирой Найтли в главной роли – ХVIII век, страсти, разрывы, примирения, предательства… Тайные письма, любовники, любовницы…

Моя жена смотрела на все это, смотрела, а потом заметила:

– Четверо детей, а сколько свободного времени!

Мужчина и женщина

– Почему ты опоздала?

– Поздно вышла из дома.

– А почему не вышла из дома раньше?

– Поздно было раньше выходить!

Более или менее

Юная прекрасная особа вздохнула, смиряясь с судьбой:

– Из большей части моих влюбленностей не вышло бы ничего хорошего…

– А из меньшей? – уточнил собеседник.

– А из меньшей и не вышло.

Инструкция

Женским голосом:

– Как найти мужа, как найти мужа… Да просто класть его на место!

Сразу к делу

В компании за столиком – милая молодая женщина. Негромко знакомлю ее с пейзажем…

– Обрати внимание, – говорю, – позади тебя сидит олигарх N.

Женщина, не оборачиваясь, сразу уточняет главное:

– Женат?

Схожесть

Дама бальзаковского возраста рассказывала драматическую эпопею о борьбе с лишним весом.

– Я слышала, – сказала она, – что хозяева становятся похожими на своих собак, и завела двух левреток…

– Ну и?..

Дама вздохнула.

– Теперь у меня в доме – две толстые левретки.

Карьера

Моя подруга школьных лет, девочка из первой «табаковской» студии Лена Антоненко совсем молодой уехала в Америку и начала пробиваться в Голливуд, для чего имела некоторые основания (хороша была – очень).

Но отечественный типаж и неисправимый акцент намертво прилепили к ней амплуа, и Лена начала играть русских проституток. Она утверждает, что их всех звали Наташами.

Годы летели, и в творческой жизни у Елены произошли качественные изменения.

– Я сделала карьеру, – сообщила она недавно. – Мне предложили роль бандерши…

Вместе по жизни

Моя знакомая вышла замуж – и рассказывает о своем избраннике. И какой он умный, и какой хороший, но самое замечательное – они все-все понимают одинаково!

– Что, например? – спросил я, завидуя заранее совпадению жизненных идеалов.

– Он тоже считает, что мне надо покупать красивые и дорогие вещи!

Новости дня

– Зашла на полчасика в бутик – узнать, что происходит в мире…

Буколические мотивы

Молодая журналистка, гостившая в столице, исполняла классический монолог приезжего – рассказ об этой ужасной, озлобленной, грязной, суетной Москве! Разобравшись с Москвой, девушка перешла к нравоучительному рассказу о жизни в прекрасной северной провинции…

– У нас, Виктор, – мечтательно говорила она, – тишина, покой… Из дома выйдешь – лес, лыжники ходят…

Тут ее лицо вдруг исказила гримаса тоски:

– До июня!

Пишется, как слышится

– Пустите ее по МИРАНу, – сказал лечащий врач медсестре.

Имелось в виду оформление пациенки; аббревиатура означала название института, но молодая пациентка была не в курсе.

– Пустить меня помирану?

И заплакала.

Из объяснительной записки

…девушки, только что принятой на работу:

«После дождя на асфальт выползли дождевые червячки, мне пришлось их всех перенести назад на газон. Поэтому я опоздала».

И вот, сетует начальник, не знаем теперь, что с ней делать…

Не в курсе

– А недавно, – сказала N., – я была на дне рождения у Далай-ламы.

За столом настала благоговейная тишина.

– Правда, Далай-ламы там не было…

Одухотворенность

Девушка в метро.

В руках – маленькая книжечка в бархатном переплете, и она не отрываясь смотрит в эту книжечку. Внимательное одухотворенное лицо… Не перелистывает, смотрит…

Заинтригованный – что же это за книжка? Библия, Коран? – я улучаю наконец момент, чтобы заглянуть внутрь.

Это была пудреница с зеркальцем.

Старость не радость

Мой друг Юрка – экстремал, но ничто не вечно под луною…

В дни страшных рождественских холодов 2006-го он пожаловался на подступающую старость:

– В проруби, – говорит, – на выходные купался, а с парашютом прыгать – чего-то, чувствую, влом…

Чей засор?

Мой приятель вызвал сантехника. Сантехник заглянул в унитаз и авторитетно сообщил:

– Это засор.

– Ну, – подтвердил приятель вещь, ясную и без сантехнического образования.

– Это ваш засор… – уточнил сантехник.

– В каком смысле? – опешил приятель.

– Ну ваш. Вы виноваты.

Сантехник стоял в коридоре, явно не расположенный к работе. Рядом стоял обезоруженный хозяин квартиры, ученую голову которого разом покинули все доводы, способные подвигнуть работника РЭУ к труду по специальности.

По счастью, у него гостил друг, хирург по специальности. И довод нашелся.

– Слушай, – сказал гость сантехнику, – вот тебя привезут ко мне с гнойным аппендицитом, я тебя разрежу, посмотрю и скажу: это твой засор…

И улыбнулся ему доброй улыбкой профессионала.

В глазах сантехника пролетел ужас; через минуту он уже ковырялся в унитазе.

Другая статья

А иногда полезно быть совсем даже и не врачом.

Двое приятелей-петербуржцев решили для бодрости выпить на крыше бастиона Петропавловской крепости. Не то чтобы им было негде выпить, но душа требовала чего-то выдающегося…

Они расположились возле пушечки и уже почти приступили к процессу, когда рядом из ниоткуда возник сержант милиции с вопросом, предвещающим неприятности:

– Нарушаете?

Один из приятелей уже потянулся было в карман за отступным, но выручил друг-юрист.

– Нет, товарищ сержант, – твердо заявил он. – Мы хотели нарушить, но вы пресекли!

Сержант не нашелся, что возразить, и, пораженный, удалился бесплатно.

И они выпили.

Спрашивайте – отвечаем

Однажды жена Зиновия Гердта стала виновником ДТП.

ДТП было пустяшным: притормаживая у светофора, Татьяна Александровна чуть не дожала тормоз и легонько прислонилась к «жигулю», стоявшему впереди.

Но – виновата так виновата! Татьяна Александровна вышла, повинилась, дала свой телефон и выразила готовность оплатить ремонт. Всего и было того ремонта – вмятинка на бампере.

За рулем «жигуля», однако, случился смышленый гегемон.

Увидев перед собой виноватую интеллигентную даму немолодых лет, он решил оттянуться с пользой. Через пару дней выяснилось, что от той царапины на бампере у «жигуля» повело колесные диски, пробило бак, треснул коленвал – короче, все надо менять!

Сумма возрастала несусветно. Татьяна Александровна пыталась образумить размечавшегося гегемона, но тот отказывался брать адекватные деньги и закрывать вопрос: продолжал звонить, давить на психику и вымогать большее…

Так продолжалось несколько месяцев, пока, во время очередного сеанса телефонной пытки, в приятном статусе хозяина положения, потерепевший не спросил с вальяжным нахальством:

– Ну а чего же вы хотите?

Вопрос носил риторический характер, но потомственная дворянка Татьяна Александровна Правдина ответила на него с неожиданной ясностью:

– Я хочу, чтобы вы взяли деньги – и пошли на хуй!

В трубке случилось молчание, а потом начались гудки.

Больше он не перезвонил.