Текст книги "Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу"

Бычий форум

Бычий форум (Forum Boarium) лежал между Велабром и Тибром, простираясь до Большого цирка. Хотя из названия легко сделать вывод, что в этом месте происходила торговля скотом, некоторые ученые спорят с таким утверждением – им кажется, что для столь приземленной цели лучше подходило более просторное и менее подверженное разливам Марсово поле. В доказательство своей теории они приводят цитату из Овидия, который утверждает, что Бычий форум получил название в честь установленной на нем бронзовой статуи быка, привезенной когда-то из Греции.

Этой версии противоречит длинная надпись на архитраве Арки менял, где сказано, что ее посвятили императору Септимию Северу и его домашним «менялы и торговцы скотиной сего места» (argentari et negotiantes boari huius loci). И вот еще что: сооружение почти целиком сложено из мрамора (видимо, купцы и менялы могли себе это позволить), кроме травертинового низа, который в античности был гораздо внушительнее. Может быть, нижний ярус арки был так прост и лишен украшений потому, что через нее регулярно гнали стада скота, которые своими боками испортили бы мраморные рельефы.

Надпись и рельефы на арке неоднократно подвергались редактуре, потому что в пору правления Северов то один, то другой из членов клана подвергался процедуре, известной как damnatio memoriae. Эта практика, известная со времен Древнего Египта до эпохи сталинских «исчезающих комиссаров», предполагала вычеркивание нежелательного имени из всех официальных посвятительных надписей и по возможности – уничтожение любой визуальной информации об этом человеке. Несколько членов императорской семьи были убиты и запрещены к упоминанию – и в связи с этим их имена и фигуры исчезли с арки. (Обратите внимание на огромные расстояния между буквами – книжный дизайнер сказал бы «кернинг» – в пятой строке. Ее явно кто-то переписывал в сокращенной версии.) Самые интересные рельефы находятся с внутренней стороны арки: слева император Каракалла совершает возлияние на походном переносном алтаре (а рядом с ним – выглаженное резцом пустое место, где когда-то были фигуры опальных царедворцев); с другой стороны жертву приносят император Септимий Север и его жена Юлия Домна (и тоже чья-то фигура заретуширована, а жреческий жезл возникает словно из воздуха).

Средневековая легенда уверяла, что менялы спрятали внутри арки свои сокровища. Об этом даже сложили стишок: Tr a la vacca e il toro, troverai un gran tesoro – «Меж коровой и быком золото греби мешком». (Жертвенный бык – слева на внешней стороне арки, корова, кокетливо поднявшая хвост, – справа на внутренней.) Поэтому на арке так много дырок. Сокровища не нашли.

Церковь Сан-Джорджо, колокольню которой подпирает Арка менял, переполнена колоннами и другими следами античной и раннехристианской поры. Колонны в ней совершенно разные – обратите внимание на ухищрения, которые пришлось применить архитекторам, чтобы привести их к более или менее одинаковой высоте (часть колонн подпилена, часть утоплена в пол, часть – поставлена на подставочки). На некоторых колоннах, особенно с правой стороны, видны следы древних граффити. Расписной потолок заметно сужается по направлению от входа к алтарю – видимо, из-за того, что церковь стоит на фундаменте более старых зданий, которые приходилось учитывать при строительстве.

Церковь посвящена святому Георгию – воину, драконоборцу и защитнику девушек, одному из самых популярных в христианском мире покровителей профессий, стран и городов. Всем хорошо известно его изображение на гербе российской столицы, но, кроме Москвы, под патронажем святого Георгия находятся Грузия, Англия, Португалия, Греция, Литва, Генуя, Барселона и Рио-де-Жанейро (список неполон). Грек родом из Каппадокии, он был очень популярен у эллинизированных жителей Велабра.

В полночь 27 июля 1993 года бомба, заложенная в автомобиле возле церкви Сан-Джорджо-ин-Велабро, почти полностью разрушила старинный портик. Другая бомба в это же время разорвалась возле базилики Св. Иоанна Латеранского. В Риме никто не погиб (а вот бомба в Милане в ту же ночь убила пять человек), но обеим церквям был нанесен огромный ущерб. Обломки портика Сан-Джорджо тщательнейшим образом переписали и задокументировали, и сейчас о теракте напоминает только небольшая экспозиция с фотографиями при входе в церковь. Полиция связала взрывы с шедшим в тот момент в Италии широкомасштабным расследованием, направленным против мафии.

Бокка делла Верита

Пройдя от Велабра к реке, мы окажемся на Пьяцца делла Бокка делла Верита («Площадь Уст Истины»), любимом месте японских туристов. Здесь нас встречают два античных храма – прямоугольный и круглый – и одна христианская церковь с долгой историей.

Прямоугольный храм долго назывался «храмом Мужской Удачи» (Fortuna Virilis). Сейчас большинство специалистов сходятся в том, что это был храм бога Портуна. Портун по многим особенностям своей специализации совпадал с Янусом: оба бога отвечали за двери, границы, переходы и переправы, символом обоих был ключ. С течением времени их функции разделились: Янус продолжал заниматься дверями, а Портун принял на себя новый смысл слова portus, которое теперь означало не только «дверь», но и «порт». Место возле реки для такого храма было весьма уместным.

Бросается в глаза, что храм стоит на очень высоком подиуме. Раскопки показали, что первый храм на этой площадке был поднят еще выше – на целых шесть метров! Сделано это было для защиты от наводнений, которые угрожали окрестностям на протяжении почти всей истории квартала.

Храм Портуна на архитектурном языке называется «псевдопериптер». Периптер – это, например, афинский Парфенон: он со всех сторон окружен колоннами. А здесь колонны только в портике, а на задней и боковых стенах прижатые к ним полуколонны лишь имитируют свободно стоящую колоннаду. Такая же композиция отличает так называемый Квадратный дом (Maison Carrée) – храм в центре французского города Нима, который сохранился едва ли не лучше всех античных храмов Европы.

И Квадратный дом, и храм Портуна обязаны своей отличной сохранностью тем, что их вовремя передали в пользование христианской церкви. Храм возле Тибра был связан с именем Девы Марии с ix века. Позже его посвятили Марии Египетской, покровительнице кающихся женщин, особенно популярной среди христиан восточного обряда. В xvi веке церковь была передана армянскому землячеству, приобретя в связи с этим несколько запутанное название «Церковь Святой Марии Египетской Армянской» (Santa Maria Egyziaca degli Armeni). В 1930-е годы в ходе муссолиниевской кампании по дехристианизации древнеримских построек храм был освобожден от позднейших наслоений снаружи, хотя внутри фрагменты фресок ix века сохранились.

Напротив храма Портуна стоит небольшой храм с черепичной крышей (крыша – не античная). Долгое время он назывался «храм Весты» по единственной причине: все круглые храмы почти автоматически считали посвященными Весте. Эта атрибуция (безусловно ошибочная) до сих пор сохраняется на многих картах и даже в популярной литературе.

Круглый храм и храм Портуна. Гравюра Джузеппе Вази, xviii век.

Сказать с уверенностью, какому божеству был посвящен этот старинный храм, не так-то просто. Долгие изыскания и бурные споры археологов привели к некоторому консенсусу: храм посвящен Геркулесу. Но возле Бычьего форума храмов Геркулеса было как минимум два, если не три, да и вообще под покровительством самого знаменитого полубога находилась вся эта портово-коммерческая зона. По одной гипотезе, круглый храм был посвящен Геркулесу Масличному (Hercules Olivarius), патрону торговцев оливами и оливковым маслом. По другой – Геркулесу Победителю (Hercules Victor), то есть герою в его ипостаси воина и охотника. Руководствуясь разумной осторожностью, многие путеводители называют постройку описательно: «круглый храм возле Тибра».

Св. Мария Египетская почитается как покровительница кающихся грешниц, деля это звание со св. Марией Магдалиной. По одним данным, она занималась развратом профессионально, за деньги, по другим – просто для удовольствия. Однажды в Александрию, где она жила, по пути в Иерусалим забрели паломники. Мария решила отправиться с ними, чтобы найти новых товарищей во грехе. Войти в храм Гроба Господня ей не удалось: невидимая сила оттолкнула ее от входа. У иконы Богородицы она поняла всю глубину своего падения. Раскаявшись, она еще раз попыталась войти в храм, на этот раз успешно (в храме в память об этом есть отдельная часовенка). Вернувшись в Египет, Мария отказалась от прежней греховной жизни и посвятила себя аскезе и молитве. Есть некоторая удовлетворительная ирония в том, что имя бывшей блудницы оказалось связано с храмом портового бога.

Достоверно известно, что круглый храм был одним из первых зданий в Риме, построенных почти целиком из мрамора. Мрамор был привозной, греческий (пентелийский, из окрестностей Афин), что косвенно подтверждает гипотезу об участии Муммия в строительстве. Храм отреставрировали вскоре после строительства, причем и первая и вторая фазы относятся ко временам очень давним – от ii века до н. э. до самого начала императорских времен. Строили храм почти наверняка греки: в те времена у римских инженеров и строителей просто еще не было опыта работы с мрамором.

Дверь, ориентированная ровно на восток, и два окна по сторонам от нее – все это детали изначальной постройки. Если обойти храм вокруг, станет видно, что не все колонны у него одинаковые. Изначально их было двадцать, сейчас одной нет совсем, а некоторые относятся к реставрации более позднего времени. Они вытесаны уже не из греческого, а из итальянского (каррарского) мрамора и немного отличаются от более ранних, особенно в обработке капителей. Если встать прямо перед входом, между двумя колоннами, и пойти налево (по часовой стрелке), отсчитывая колонны от левой из двух центральных, то пятая по счету будет отличаться от двух соседних. В центре высокого подиума из вулканического туфа находится пустое место – так называемая фависса, что примерно соответствует сакристии христианской церкви: это место, где хранились статуи или другие священные предметы.

С другой стороны площади стоит церковь с высокой средневековой колокольней. Эта церковь называется Санта-Мария-ин-Космедин, и она хранит две древнеримские реликвии.

Единственное надежное письменное свидетельство о посвящении храма Геркулеса Победителя – надпись на куске серой вулканической породы (пеперино), найденная в xviii веке на холме Целии. В ней говорится, что консул Муммий Ахейский, завоеватель Греции и разрушитель Коринфа, построил и посвятил храм Геркулеса Победителя. Эта находка сбила с толку многих археологов: раз табличка найдена на Целии, считали они, значит, и храм был где-то рядом. Но никаких свидетельств культа Геркулеса на Целии (в отличие от Бычьего форума) нет, а табличка могла оказаться там случайно. Луций Муммий Ахейский был одним из «новых», плебейских политиков. Свой сомнительный военный подвиг он совершил в 146 году до н. э. Почему армия под началом Муммия так жестоко – даже по античным меркам – обошлась с одним из самых знаменитых и богатых городов Греции, не вполне ясно. Все мужчины Коринфа были перебиты, женщины и дети проданы в рабство, храмы разграблены. Возможно, Муммий действовал по прямому указанию Сената, который стремился устранить очаг торговой конкуренции. В изящных греческих искусствах Муммий не очень разбирался. Отправляя в Рим очередную порцию бесценных статуй, он строго предупредил корабельщиков, что если они потеряют или испортят груз, им придется заменить статуи точно такими же.

Одну знают все. Она дала название площади, она воспроизведена на бесчисленных открытках, обложках путеводителей и плакатах. Это «Уста Истины» (Bocca della Verità). Обычно в скобках мы приводим латинские, а не итальянские названия античных памятников, но история «Уст Истины» начинается с недавних времен – от античности не сохранилось никакого упоминания о них. Своей славой этот рельеф обязан в первую очередь «Римским каникулам».

Сцена, в которой Грегори Пек вытаскивает изо рта скульптуры руку с откушенной кистью, к вящему ужасу Одри Хепберн, – импровизация: Хепберн не знала о хитрости партнера и продемонстрировала неигровой испуг. Оксфордский археологический путеводитель с британской невозмутимостью пишет: «барельефная голова речного бога, которая откусывает руки тем, кто лжет». Без всяких «по легенде» или «как считается». Вас предупредили.

Уста Истины. Рисунок xix века.

Кроме того, что это римский рельеф и что он изготовлен из фригийского мрамора с разноцветными прожилками (такой мрамор по-итальянски называется павонацетто, от слова pavone – «павлин»), мы не знаем об «Устах Истины» ничего. Не знаем, какое божество они изображают – Океана? Геркулеса? Юпитера? Фавна? Римляне склонны считать, что это бог реки Тибра. Мы не знаем, какую функцию этот рельеф выполнял в античности, – это мог быть декоративный элемент фонтана, или водосток, или крышка цистерны.

Вторая реликвия гораздо менее известна. Она спрятана в глубине, в самой недоступной части церкви – ее крипте. Это большая платформа из блоков вулканического туфа, некогда огороженная каменными аркадами. Возможно, что на платформе в древности стоял Великий Алтарь Геркулеса (Ara Maxima).

Мы уже рассказывали в главе про Палатин о том, как Геркулес-Геракл, возвращаясь из заоблачной Испании с коровами Гериона, повздорил с великаном по имени Как, пытавшимся отнять у него добычу. Поскольку коммерческая зона возле Тибра и торговых площадей издавна находилась под покровительством Геркулеса, здесь стоял и его алтарь. В изложении поэта Проперция Геркулес, освободив коров, пускает их бродить по будущему городу – «Форум торжественный сей пастбищем станет для вас», – предсказывая тем самым не столько величие Форума в лучшие времена, сколько его упадок в средние века и превращение в «коровье пастбище». Когда утомленный борьбой Геркулес услышал журчание ручья и отправился в близлежащую рощу напиться, старая жрица преградила ему вход, объяснив, что вход в святилище мужчинам запрещен. Рассерженный Геркулес пообещал, что когда на этом месте поставят его Великий Алтарь, женщинам будет запрещено к нему приближаться – за то, что они не напоили его в трудную минуту. И действительно, к обрядам, совершаемым на алтаре, женщины (и собаки) не допускались.

На Великом Алтаре Геркулеса приносили в жертву первые плоды коммерческой деятельности (что напоминает нынешний обычай освящения офисов и «мерседесов», по сути совершенно языческий). Ритуал совершался необычно: во-первых, участники сидели, а не стояли, во-вторых, их головы не были покрыты (так было принято у греков, а римляне при жертвоприношениях и других обрядах обязательно натягивали на голову край тоги).

Церковь Санта-Мария-ин-Космедин (значение последнего слова не совсем понятно – возможно, это искаженное греческое «украшенная», корень тот же, что в слове «косметика») вобрала в себя переднюю часть римского здания iv века н. э. Войдя в церковь, вы увидите, что в ней не только некоторые колонны, но даже стены сохранились с античных времен. А вот узорный пол – средневековый. Каменная инкрустация такого типа называется косматеско – по фамилии Космати, семейства ремесленников и архитекторов. В xiii веке представители этой семьи украсили в таком стиле многие церкви в Риме.

Связь Бычьего форума с восточной частью Римской империи не прерывается до сих пор. В наши дни церковь Санта-Мария-ин-Космедин принадлежит землячеству мельхитов – ливанских христиан, совершающих богослужение по греческому обряду (на греческом и арабском языках), но остающихся в лоне католической церкви.

Остров и мосты

Пока мы не удалились от реки, совершим прогулку на остров. Подойдя к реке мимо Санта-Мария-ин-Космедин и круглого храма Геркулеса по Виа делла Грека, мы окажемся около Палатинского моста (Ponte Palatino). Это мост по римским понятиям совсем новый – он построен в конце xix века. Из-за того, что автомобильное движение по нему левостороннее, он известен среди местных жителей как «английский мост».

А вот по правую руку, под углом к Палатинскому мосту, торчит обломок древнего Эмилиева моста. Ныне он по понятным причинам называется «сломанный мост» (Ponte Rotto). Это самый старый каменный мост в Риме. Он стоял на этом месте со ii века до н. э. (хотя, конечно, неоднократно подновлялся). Когда-то въезд на него украшала арка. После бурных наводнений в xvi веке часть конструкций рухнула; спустя еще три столетия инженеры разобрали почти все, что осталось, сохранив только центральный пролет в память о старине.

Оказавшись в римском правобережье, мы немедленно отправимся в обратном направлении по Цестиеву мосту (Ponte Cestio). Этот мост впервые связал тибрский остров с Трастевере в i веке до н. э., хотя кто именно из влиятельного клана Цестиев дал свое имя мосту – неизвестно. В iv веке мост был радикально перестроен (это тогда на его ремонт пошли травертиновые блоки из театра Марцелла) и перепосвящен тогдашним императором Грацианом. В конце xix века из-за строительства набережных оказалось, что длины Грацианова моста в новых условиях не хватает. Пришлось строить новый. Правда, центральный пролет постарались сохранить в изначальном виде. Он даже на треть состоит из строительных материалов прежнего моста.

У острова посреди Тибра, строго говоря, нет имени. Чаще всего его называют «Тиберина», что означает просто «тибрский», точнее «тибрская», потому что подразумеваемое слово «остров» – женского рода как по-латыни (insula), так и по-итальянски (isola). В древности говорили просто «остров» или «между двумя мостами» (inter duos pontes), потом – «Эскулапов остров» (скоро объясним почему). По легенде, остров возник, когда римляне выгнали из города последнего царя. Принадлежащий царскому дому урожай хлеба нельзя было использовать в пищу (почему – летопись не объясняет), так что римляне выбросили пшеницу в реку. Дело было летом, Тибр, как обычно, обмелел, и вокруг груды злаков стали скапливаться ил и песок – так и возникла Тиберина.

Рядом с храмом Портуна (справа, если стоять лицом к реке) – дом xii века. Когда Эмилиев мост еще стоял, он упирался прямо в него. Этот дом заслуживает звания «Эзоповой сороки» не меньше, чем Арка Константина: так богато и причудливо украшен его фасад фрагментами древнеримских памятников. Его долгое время (по неизвестным причинам) называли «дом Пилата», а в xix веке, пытаясь истолковать длинную латинскую надпись над порталом (в которой сообщается, что жизнь коротка, а смерть неизбежна), стали считать домом незадачливого римского трибуна Кола ди Риенцо. Сейчас его обычно называют «дом Крешенцио», по имени влиятельной средневековой семьи, но эта атрибуция условна.

На самом деле, конечно, остров старше. Он удобно расположен в том месте, где река не слишком глубока и где естественный водный путь пересекается с торговой дорогой от устья реки к Сабинским холмам, – это пересечение и породило Рим.

Остров всегда был отдельным, не вполне римским местом. На нем находили приют таинственные и старинные боги. Одним из первых был бог-врачеватель Эскулап (по-гречески Асклепий). После страшной эпидемии 293 года до н. э., сверившись с Сивиллиными книгами, римляне отправили посольство в греческий Эпидавр, главный культовый центр Асклепия. Вернулись они с неожиданным грузом: змеей, священным животным бога врачевания. Корабль пришвартовался у берега реки со стороны Марсова поля, в месте, называемом Навалия, – там находилась тибрская военно-морская база. Змея улизнула с корабля и доплыла до острова, где и исчезла. Это восприняли как знак, и храм Эскулапа построили именно там. Увидев змею на аптечной вывеске, вспомните, какой легенде мы обязаны этим символом.

Остров и два моста. Рисунок неизвестного английского художника xix века.

Хотя никаких следов храма пока не обнаружили, археологи почти уверены, что он находился ровно на том месте, где сейчас стоит церковь Святого Варфоломея, и средневековый колодец возле алтаря – возможно, прямой потомок священного Эскулапова фонтана. Портик храма использовался как приемный покой – об этом свидетельствуют найденные там надписи и приношения. Изолированность острова от остального города делала его медицинскую функцию вполне оправданной. Он продолжал принимать увечных и болящих в средние века, да и сейчас там находится больница с красивым названием Фатебенефрателли («братья, творите добро»), которая непрерывно работает с 1548 года.

Узкий, длинный остров с двумя мостами, вытянутыми перпендикулярно берегам наподобие весел, напоминает плывущий корабль. В античности эта мысль тоже пришла кому-то в голову, и в восточной части острова был выстроен корабельный нос из травертина (не исключено, что на западе была и корма). Этот нос изрядно потрепан временем, но виден и сейчас. Под ним – главный патрон острова, Эскулап, со своей змеей, обвившейся вокруг жезла, а над ним – полицейский участок.

Путь обратно лежит по Фабрициеву мосту (Ponte Fabrizio). Это единственный действующий древнеримский мост в черте города – остальные подвергались значительным перестройкам. Посвятительная надпись повторена четыре раза – под двумя пролетами моста с каждой стороны; в ней говорится, что мост соорудил Луций Фабриций, смотритель дорог (curator viarum). На арке со стороны Марсова поля есть еще одна надпись, помельче, но тоже повторенная дважды – о том, что спустя сорок лет после строительства консулы проверили состояние моста и нашли его удовлетворительным (проверка была проведена после катастрофического наводнения).

В средние века мост часто называли «еврейским» (из-за близости к гетто), а сейчас называют «мостом четырех голов» (Ponte dei Quattro Capi) из-за скульптурных изображений вроде двух четырехликих Янусов (то есть голов на самом деле восемь), которые были установлены на мосту в xix веке и украшают его до сих пор. Но самый славный мост через Тибр – первый, известный как Свайный (Pons Sublicius). Он был построен без единого гвоздя – может быть, еще до того, как латиняне научились обрабатывать бронзу и железо. Им заведовала специальная коллегия жрецов (отчего впоследствии слово «мостостроитель» – pontifex – стало синонимом слова «жрец», дойдя даже до наших дней как титул папы римского). Когда именно он прекратил существовать – неизвестно; в поздние императорские времена он еще стоял где-то неподалеку от Бычьего форума. Самое известное происшествие, связанное со Свайным мостом, произошло в глубокой древности, в первые годы республики. После изгнания этрусских царей Рим находился в состоянии постоянных стычек с этрусками, и в какой-то момент враги полностью заняли правобережный холм Яникул. Воин Гораций Коклес обратился к соратникам с призывом немедленно разобрать Свайный мост – ведь если этруски пересекут реку, то они займут Капитолий и Палатин так же легко, как захватили Яникул. Инженеры принялись за работу, а сам Коклес с еще двумя смельчаками встал на правом берегу, готовясь отразить нападение многотысячной этрусской армии. Пока мост стоял, Коклесу удавалось сдерживать натиск; вражеские дротики впивались в его огромный щит, не причиняя вреда. Когда же мост наконец рухнул, он обратился к реке с молитвой:

 
«Отец могучий Тибр, о римлян друг и страх!
Доспехи и судьбу мою укрой в своих волнах!»
И на виду у армий, стоявших с двух сторон,
Не снявши снаряженья, в пучине скрылся он.
 

Подвиг Горация Коклеса. Гравюра xvii века.

Так написал об этом политик и поэт Томас Маколей в сборнике «Сказания Древнего Рима», который когда-то заучивали наизусть во всех британских школах. А древние авторы о судьбе Коклеса рассказывали разное: Полибий – что он утонул, Дионисий Галикарнасский – что был ранен, а Ливий, автор самого подробного рассказа, – что выжил, выплыл, и ему дали столько земли, сколько можно опахать плугом за день, и поставили статую в Комиции. Впрочем, Ливий скептически добавляет: «таков был его подвиг, стяжавший в потомках больше славы, чем веры»[40]40
  Пер. Н. А. Поздняковой.


[Закрыть].