Текст книги "На перехват! Летная книжка «сталинского сокола»"

В начале мая на аэродроме Клин произошла нелепая трагедия. Летчик-сержант из 736-го иап 6-го корпуса зашел на посадку, как говорят летчики, с «недомазом», ударил винтом и шасси своего самолета находившийся на стоянке самолетов 34-го полка МиГ-3 и убил работавших там механика самолета и моториста. Очевидно, что явной причиной этого была недостаточная летная подготовка молодого пилота. Как следует из материалов, в 34-м иап также были связанные с этим проблемы.

Известно, что в соответствии с приказом Наркома обороны СССР по вопросу о порядке прохождения службы младшим и средним начальствующим составом ВВС РККА с декабря 1940 г. до января 1943 г. выпускникам летных школ и училищ присваивалось звание сержанта. В 1941–1942 гг. в состав 34-го иап было направлено не менее 30 таких выпускников-сержантов. При этом следует иметь в виду, что по предвоенным штатам в полку числилось 65 летчиков, а во время войны – 32. Правда, к весне 1942 г. в строю оставалось 22 летчика, включая командира полка и его заместителя.

^{Летчики 34-го иап сержанты А. Перевера, С. Гозин, С. Слесарчук}

Возможно, в связи со значительным количеством молодых летчиков-сержантов, а также начавшейся войной в полку не смогли уделить необходимое внимание вводу их в строй. Положение осложнялось тем, что они по прибытии приступали к полетам на УТИ-4 и освоению устаревших И-16, а потом переучивались на МиГ-3. Можно предположить, что осенью – зимой 1941–1942 гг. они практически были лишены боевой и летной практики, а сели в кабины боевых истребителей только в 1942 году.

Поначалу они получали сравнительно нетрудные и «безопасные» боевые задания, вроде патрулирования над своим аэродромом. Затем в качестве ведомых у наиболее опытных летчиков полка стали участвовать в воздушных боях, а в 1943 г. из состава летчиков-сержантов Петухова, Шагалова, Ионцева, Гозина, Захарова, Моисеева, Шишлова и некоторых других начали формироваться боевые пары. Однако до того Книга летных происшествий пополнилась многочисленными записями о «подвигах» молодых летчиков – поломках, авариях, разбитых и поврежденных ими самолетах, с пометками: «Арестован на 5 суток», «Отдан товарищескому суду чести» или просто: «Наложено взыскание».

Но были и более тяжелые последствия недостаточного опыта. В октябре 1941 г. выпускник того года сержант И. И. Водопьянов после патрулирования над аэродромом Суково не проявил должной осмотрительности и при заходе на посадку «проморгал» атаку трех Ме-110. Его самолет был подожжен, а Ивану пришлось приземляться на своем аэродроме уже на парашюте.

В сентябре 1942 г. старший сержант А. М. Трушин также взлетел для патрулирования над аэродромом, но Александр не обратил внимания на то, что бензиновым краном включен не основной, а резервный бак горючего. Через 28 минут полета двигатель неожиданно для него остановился. Как следует из Журнала боевых действий: «Трушин перевел самолет на планирование, сам растерялся. Увлеченный поиском причины отказа мотора на приборной доске, не заметил приближения земли и с углом 25–30° врезался в землю».

Тем не менее летчики-сержанты, набираясь опыта, внесли свой вклад в боевую работу полка. Иван Елисеев, Сергей Гозин, Николай Моисеев, Григорий Федосеев, Анатолий Шагалов, Василий Петухов и Лев Пономарев одержали победы в воздушных боях, а Юрий Максимов и Тимофей Белоусов таранили самолеты противника.

Они заменили опытных пилотов 34-го иап, не только погибших, но и переведенных в 1942–1943 гг. в другие истребительные полки, как, например, Михаила Найденко, Юрия Сельдякова, Сергея Байкова и Сергея Платова.

* * *

В одной из книг по истории МиГ-3 помещена фотография этого истребителя с подписью: «Последний из могикан». Летчики 34-го иап у МиГа в 1943 г.». На одном из таких «могикан» отец последний раз в летной жизни вылетел на МиГ-3, выполняя учебно-тренировочное задание:

7.05.43. МиГ-3. КБП-43ТС, упр. 25, 26, 27, Клин – Алферово, 1 полет, 20 минут.

Тогда же по приказу командира полка специальная комиссия осмотрела все 15 самолетов МиГ-3, остававшиеся в полку, и пришла к выводу, что только на четырех из них можно выполнять фигуры высшего пилотажа. На других было запрещено это делать.

^{«Последний из могикан». Летчики 34-го иап у МиГа в 1943 г.}

^{Летом 1943 г. работы у пилотов 34-го иап было немного}

Боевой вылет в мае только один:

12.05.43, Як-1. На перехват противника, 1 полет, 1 час 19 минут, 7000 метров.

В упомянутой книге есть также фотография, на которой изображена политинформация у самолета МиГ-3 с подписью: «Летом 1943 г. работы у пилотов 34-го иап было немного». Но когда боевой работы немного, партийно-политической – через край. Тем не менее в июне 4 боевых вылета на патрулирование над аэродромом и на перехват высотных разведчиков:

11.06.43, Як-1. Перехват противника, 1 полет, 1 час 11 минут. Сбил самолет противника Ю-88, 6500 м.

В тот день отец выполнял один из множества перелетов между Клином и Алферово. По радио он получил сообщение, что в воздухе находится противник, на которого его навели.

Видимо, описание этого боя приводится в сохранившейся вырезке из газеты «За храбрость» с короткой заметкой: «Рано утром посты ВНОС обнаружили в районе П. вражеский самолет. Это был фашистский разведчик. На перехват его вылетел старший лейтенант Урвачёв. Летчика все время наводили на противника с земли. Встреча с разведчиком произошла на высоте 6500 метров. Трех атак советского летчика было достаточно, чтобы завершить бой победой истребителя. В этом сражении старший лейтенант Урвачёв увеличил свой счет сбитых фашистских самолетов до 11».

В Журнале боевых действий сделан вывод: «Атака была тактически грамотной, стремительной, огонь прицельный, что привело к быстрому завершению воздушного боя и малому расходу боеприпасов».

Под упомянутой заметкой в газетной вырезке подверстана еще одна заметка: «В этот же день младшие лейтенанты Петухов и Гозин на высоте 7000 метров были наведены на «Юнкерс-88». После преследования и нескольких атак самолет противника был сбит лейтенантом Петуховым».

Сергей Гозин в этом вылете погиб. После первой атаки летчиков «юнкерс» перешел в крутое пикирование, а у Петухова сорвало фонарь самолета, и от удара его осколком по голове пилот потерял сознание. Сергей, догнав «юнкерс», произвел ряд атак, а затем, согласно донесению, «находясь рядом с противником, перевернулся, и с работающим двигателем без попытки выброситься с парашютом в районе деревни Никольское… врезался в землю…Самолет сгорел вместе с телом погибшего».

^{Между вылетами. Г. Н. Урвачёв справа}

Петухов, придя в себя, якобы обнаружил рядом на параллельном курсе горящий «юнкерс», атаковал его и добил. Хотя в донесении указано, что «причина гибели младшего лейтенанта Гозина не установлена», можно предположить, что он поджег «юнкерс», но был убит его стрелком. Позже командир полка в приказе отметил, что слабостью в боевой работе являются «недостаточная слетанность и взаимная выручка в бою, в результате чего погиб младший лейтенант Гозин, ведущий которого младший лейтенант Петухов не видел своего ведомого на протяжении всего боя».

Мне кажется, отец не мог простить случившегося Петухову. Дело в том, что, по его словам, Сергей был у него одним из двух ведомых, которые погибли при вылетах в паре с другими летчиками. Он сам не потерял на войне ни одного ведомого. Об этом мне в 1997 г. в день похорон отца сказал один из летчиков Летно-испытательной станции вертолетного завода, где он работал. Я спросил:

– Откуда это Вам известно?

– Среди летчиков такие вещи твердо знают, долго помнят и ценят больше, чем сбитые самолеты противника.

Надо сказать, что за месяц до гибели Гозин, также вылетев ведомым летчиком с Петуховым, первым обнаружил и атаковал Ю-88. Противник скрылся в облаках, но Гозин, проявив настойчивость, нашел его и лобовой атакой сбил. В Журнале боевых действий полка отмечено: «Бой велся в сложных метеоусловиях и только удачная атака Гозина возымела успех». Петухов в это время покружил над облаками и вернулся на аэродром.

21 июня 6-й истребительный авиакорпус был преобразован в 1-ю воздушную истребительную армию ПВО в составе 317-й иад, в которую вошел 34-й иап, а также 318-й и 319-й истребительных авиадивизий. Командующим армией был назначен генерал-майор А. В. Борман – этнический немец, до этого командовавший истребительной авиадивизией на Северо-Кавказском фронте.

В июле – 37 полетов: по маршруту Клин – Алферово, инструкторские и другие полеты, среди которых:

12.07.43, Як-1. Сбитие аэростата, 1 полет, 40 минут, 1700 метров.

Привязные аэростаты использовались в ПВО как препятствие для самолетов противника на высоте 2–3 тыс. метров. Но случалось, что и наши летчики сталкивались с ними. Так, в августе 1941 г. летчик 34-го иап младший лейтенант В. К. Фокин в ночном вылете увлекся атакой самолета противника и врезался в заградительный трос аэростата. Владимир, выброшенный из самолета, благополучно приземлился на парашюте в районе станции Царицыно.

Поэтому, если иногда аэростат срывался с привязи, летчики-истребители получали задание сбить его, которое они выполняли с удовольствием: хорошая тренировка и даже развлечение, но главное – из серебристой прорезиненной оболочки аэростата можно было сшить шикарные плащи.

Отец иногда вспоминал связанную с этим историю: «У нас один такой соискатель плаща долго ждал счастливого случая и надоедал всем: «Не видел ли кто-нибудь сорвавшийся аэростат?» Наконец случай представился, и он, упросив командира полка, вылетел «на сбитие аэростата». Вернулся он с пустыми патронными ящиками и злой: «Заколдованный попался! Улетел, гад!» В тот же вечер в летной столовой я оказался за столом с тремя незнакомыми летчиками странного вида – пожилыми и даже седыми, но с погонами старших лейтенантов, которые раздраженно обратились ко мне:

– Наверное, ты из «таких-растаких» пилотов Як-1?

– Да, а вы-то из «каких-этаких»?

Оказалось, что это штатские воздухоплаватели, призванные в ВВС, чтобы летать для какой-то надобности на дирижаблях и аэростатах. По их словам, днем они мирно проплывали на аэростате невдалеке, и на них напал Як-1 с нашего аэродрома. Несмотря на отчаянные сигналы: «Здесь люди! Свои!!!», он произвел несколько заходов, поливая их огнем.

– К нашему счастью, этот летчик оказался не ахти каким истребителем. Видно, расстрелял весь боезапас, а мы отделались только несколькими пулевыми дырками в оболочке. Все равно до своей площадки не дотянули и сели здесь неподалеку. Так это был не ты?

После моих заверений, что если бы они попались мне, то так бы легко не отделались, мы дружески выпили каждый свои сто грамм и мирно поужинали».

В конце июня первый вылет на новом типе самолета:

31.07.43, Як-9. Химки – Клин, 1 полет, 15 минут.

Наиболее массовый фронтовой истребитель Як-9 был простой и надежный, легкий в управлении, с высокими летными данными и мощным вооружением: одна пушка 20 мм и два пулемета 12,7 миллиметра.

Летом 1943 г. небольшой серией был выпущен высотный вариант этого истребителя – Як-9ПД. Пять самолетов этой модификации поступили в 12-й гвардейский истребительный авиаполк, с которым в октябре 1941 г. тесно взаимодействовали летчики 34-го иап, и вскоре эти самолеты сыграли важную роль в борьбе Московской ПВО с высотными самолетами-разведчиками.

Дело в том, что немецкая авиация стала использовать самолеты-разведчики, которые выполняли полеты на Москву выше потолка наших перехватчиков. В боевых документах 34-го полка эти самолеты обозначались как Хе-111 и Хе-177, хотя с учетом современных данных можно предположить, что это были специальные высотные самолеты-разведчики «Юнкерс-86 Р».

^{Истребитель Як-9}

О том, как происходили попытки летчиков полка перехватить такие самолеты, свидетельствуют события 6 июня, когда для этого с аэродромов Клин и Алферово были подняты две пары истребителей. Противник шел с набором высоты от 11 500 до 12 500 метров, а летчики Шишлов, Букварев, Ионцев и Шагалов преследовали его на протяжении 100 км на предельных для их самолетов высотах до 11 200 метров, где они были уже неустойчивыми и трудно управляемыми в полете.

Младший лейтенант А. И. Ионцев, разогнавшись, с кабрирования, задрав нос самолета, открыл огонь, но тотчас свалился в штопор. Выйдя из него, он кое-как набрал высоту 11 400 м и попытался таранить разведчик, но его стрелок поджег самолет Афанасия, который вынужден был спасаться на парашюте. От динамического удара и кислородного голодания он потерял сознание и только утром следующего дня пришел в себя, а местные жители, подобравшие его, доставили во фронтовой госпиталь.

Летом 1943 г. это была самая высотная атака перехватчика. Штаб полка из этого боя сделал вывод: «Для достижения большой высоты необходимо иметь облегченный самолет, обычный МиГ-3 высоты больше 11 400 м не набирает, но имеет преимущество в скорости. Действия летчика решительные, при попытке тарана был подожжен противником».

Боевая работа на больших высотах требовала от пилотов не только специальной подготовки в пилотировании и ведении огня, но и высотной выносливости, которую они тренировали в барокамере. И тем не менее старшина А. Г. Соловьев, например, в боевом вылете на высоте 7800 метров при нормальной работе бортового кислородного питания потерял сознание. Придя в себя, успел вывести самолет из пикирования, но из-за плохого самочувствия не смог восстановить ориентировку и совершил вынужденную посадку «на живот».

Возвращаясь к проблеме разведчиков Ю-86 Р, надо сказать, что, встретив на предельных высотах перехватчики Як-9ПД, они, не доводя дело до боевого столкновения с ними, в небе Москвы больше не появлялись. Другие самолеты противника летчики ПВО встречали на дальних подступах к Москве.

Так, 4 августа Николай Моисеев и Анатолий Шагалов были наведены на Ю-88 в 40 км к юго-западу от Сычевки. Летчики применили тактику, использовавшуюся отцом и Гозиным, – взяли противника «в клещи», атакуя его одновременно с двух сторон с переходом на противоположные стороны. Однако вновь «внезапность атак летчиками не была достигнута», и стрелки «юнкерса» не подпускали перехватчиков близко.

^{Летчик 34-го иап сержант А. И. Шагалов}

Поэтому, видимо, их атаки были не эффективными, так как начинались с 500–400 м с выходом из них на дистанции 200–100 м, с которой другие летчики полка обычно, наоборот, шли в атаку. «Юнкерс», снизившись пикированием до бреющего полета, маневрировал, не давая вести по нему прицельный огонь. Как следует из приказа по 34-му иап: «По израсходованию боеприпасов, при попытке тарана на высоте 3–5 м младший лейтенант Шагалов врезался в землю и погиб». Самолет Анатолия разбился в районе с. Андреевское.

Немецкие самолеты-разведчики уже опасались подходить не только к Москве, но и к зонам, прикрытым выдвинувшимися на запад перехватчиками ПВО. В Дневнике полка отмечается: «Разведчики противника, идущие на больших высотах, до ответственного сектора полка не доходили. При вылете наших истребителей… для перехвата самолетов противника, последние уходили с курсом 240–270° (т. е. на запад)». В донесениях штаба полка раз за разом указывалось: «При боевых вылетах встреч с противником не было».

Отец тоже поднимался навстречу «осторожным» немецким разведчикам:

24.08.43, Як-9. Перехват противника Гжатск – Вязьма – Сычевка – Ржев-Торжок – Волоколамск, 1 полет – 2 посадки, 1 час 20 минут, высота 8000 метров;

24.08.43, Як-9. Перехват противника Волоколамск – Ржев – Оленино – Волоколамск, 1 полет, 57 минут, высота 7000 метров.

Видимо, он вынужден был почти три часа вести эту игру в кошки-мышки, перекрывая разведчику противника путь на Москву. Однако этого мало, судя по летной книжке, в тот же день у него еще три вылета: учения по взаимодействию со световыми прожекторными полями, облет самолета и по маршруту Клин – Алферово. А через неделю в летной книжке запись о награде:

1.09.43 г. За проявленное мужество и отвагу в борьбе с немецкими захватчиками Орден Отечественной войны 1 степени. Приказ войскам ЗФ (Западного фронта) от 1.9.43.

Командир 34-го иап подполковник Н. А. Александров в представлении отца к награде делает заключение, что он «Советский АСС», и пишет: «За уничтожение 11 самолетов противника, организацию боевой работы и подготовку молодого летного состава достоин правительственной награды ордена «Отечественной Войны I степени». Представление пошло «наверх» по инстанциям, между которыми неожиданно возникла полемика.

Командир 317-й иад Герой Советского Союза полковник Н. Ф. Баланов счел нужным понизить степень награды, предложенной командиром полка: «Достоин представления к правительственной награде орден «Отечественной войны II степени». Командующий 1-й воздушной истребительной армией ПВО генерал-майор авиации Борман, наоборот, – повысить: «Достоин правительственной награды орден «Красное Знамя». Итог подвел старший по должности – командующий ВВС Западного фронта ПВО генерал-майор авиации (подпись витиеватая, но неразборчивая): «Заслуживает награждения орденом Отечественной войны I степени».

Возможно, позиции двух участников полемики объясняют их боевые биографии. Н. Ф. Баланов в Испании сбил три самолета противника, был тяжело ранен и в 1937 г. награжден орденом Красного Знамени и удостоен звания Героя Советского Союза. В 1941–1945 гг. командовал авиасоединениями на Кавказе и даже иной раз лично вылетал на боевые задания. Однако за время войны был награжден только медалями «За оборону Кавказа» и «За боевые заслуги», возможно, за выслугу лет – 10 лет в Красной Армии. То есть по-настоящему боевых наград в этой войне у него не было.

А. В. Борман до прибытия в 1-ю воздушную истребительную армию командовал 216-й иад, ставшей знаменитой 9-й гвардейской авиационной дивизией. В ней были воспитаны трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин, четыре летчика, которые были удостоены этого звания дважды, и 39 Героев Советского Союза. Видимо, А. В. Борман привык к более «щедрым» наградам летчиков-истребителей, чем в ПВО Москвы. Он сам был награжден двумя орденами Ленина, тремя – Красного Знамени, орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды.

Тогда же, в сентябре, партийная комиссия 317-й иад вручила отцу билет члена ВКП(б). Представляется, что для него это не было формальным или, тем более, конъюктурным актом, а отражало его мировоззрение и жизненную позицию. Да и кандидатом в члены ВКП(б) он стал в апреле 1942 г., когда особо предусмотрительные ловкачи, как и полвека спустя, предпочитали держаться подальше от компартии.

* * *

В сентябре – декабре облет самолетов, перелеты из Клина в Тушино, Павлово, Алферово, летно-тактические учения, облет световых полей прожекторов. Среди этих полетов:

29.09.43, У-2. Розыск самолета, 1 полет, 1 час 19 минут, высота 200 м.

Наверное, это связано с катастрофой, в которой 24 сентября погиб летчик полка младший лейтенант В. Т. Микушин. При выполнении учебного задания в крутом вираже на его самолете Як-1 обломилась правая плоскость по фюзеляжу и отвалилась. Василий погиб мгновенно, и неуправляемый самолет врезался в землю вместе с ним. Однако и отец вскоре попал в переплет, но без трагических последствий. После одного перелета из Клина в Рязань обратный полет в Клин закончился не начавшись:

11.11.43, У-2. Перелет Клин – Рязань, 1 полет, 2 часа 35 минут,

12.11.43, У-2. Поломка: При взлете с площадки Борки после отрыва от земли мотор сбавил обороты до 1300–1400. Самолет начал проваливаться. Ввиду отсутствия H и скорости (V60—70 км/час, H = 1,5–2 м) разворот произвести было нельзя. Самолет зацепился шасси за изгородь дома, а правой нижней плоскостью – за крышу дома и развернулся на 90°. Экипаж невредим.

По словам отца, в этом летном происшествии больше всех пострадала корова хозяев дома, на который упал его самолет. От пережитого стресса она перестала давать молоко.

В конце года в полк поступили 10 самолетов нового типа:

23.12.43, Р-39. По кругу, 2 полета, 19 минут, высота 400 метров.

23.12.43. Вылетел самостоятельно на самолете Р-39 (аэрокобра) с оценкой «отлично». Командир 34 иап Александров.

Этими самолетами была оснащена одна из эскадрилий полка, а отец выполнил на «Аэрокобре» 11 полетов с общим налетом около трех часов.

Истребитель Белл П-39 «Аэрокобра» производился в США и поставлялся в СССР по ленд-лизу с ноября 1942 года. Самолет оригинальной компоновки с двигателем за спиной летчика, носовым колесом шасси и с автомобильной дверцей кабины, открывающейся вбок. В армии США «Аэрокобры», якобы из-за низких летных характеристик, нашли ограниченное применение в основном в качестве штурмовиков.

Однако в СССР самолеты этого типа успешно применялись летчиками-истребителями, которые использовали их сильные стороны: высокие скорость и маневренность на малых и средних высотах, а также мощное пулеметно-пушечное вооружение. Так, на этих самолетах с января 1943 г. и до конца войны летал трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин и его 9-я гвардейская истребительная авиадивизия. Это, видимо, подтверждает известные в авиации истины, что из самолетов различных типов лучший тот, в котором лучше пилот, и что воюют не самолеты, а летчики.

В декабре в соответствии с приказом по 1-й воздушной истребительной армии ПВО в 34-м иап для борьбы с разведчиками противника были назначены четыре пары перехватчиков (охотников). Среди них самой звездной (по количеству звезд на погонах и бортах самолетов) была боевая пара в составе двух капитанов – Киселева (ведущий) и Урвачёва (ведомый).

Ведущими других пар были однокашники отца по школе летчиков старшие лейтенанты Пантелеев и Тараканчиков, а также лейтенант Зуйков. Ведомыми – вчерашние летчики-сержанты, ставшие к тому времени младшими лейтенантами, Шишлов, Коптилкин и Ионцев. Было приказано выделить охотникам лучшие самолеты, оснастив их новейшими приемопередатчиками, приборами «Я свой самолет», авиагоризонтами и радиополукомпасами.

В конце первого тома летной книжки находится:

Лист сбитых самолетов противника в Отечественной войне

Всего сбито в одиночных воздушных боях – 4, в групповых – 7.

Начальник штаба 34-го иап майор Фирсов.

Это так называемые «подтвержденные победы», то есть зафиксированные в официальных документах. В уникальном справочнике «Советские асы. 1941–1945. Победы сталинских соколов», основанном на результатах многолетней работы в военных архивах, отмечается: «Подтвержденные победы» по множеству причин в ряде случаев, если не в большинстве, – это совсем не одно и то же, что реально сбитые самолеты противника».