Текст книги "Дорога на райский остров"

– Полагаю, оригинал находится у вашего брата?

– Да. Он взял его с собой.

– Ну, что ж, вот это место. И здесь ничего нет. Боюсь, нам придется прекратить поиски. Так что – назад, на Карибу!

Я смотрела на широкие водные просторы и думала о молодом человеке, потерпевшем кораблекрушение, в полузабытьи дрейфующем по тихому морю. Как долго он так плыл, он и сам не знал. Может, он был в бреду? Может, ему привиделся этот остров, где все было так идеально? Возможно, на несколько коротких минут он умер, отправился в рай, а потом вернулся к жизни, чтобы мечтать о потерянном для него острове.

Море было в этот день так прекрасно, так спокойно. Совсем другим, наверное, оно было в момент крушения. Темно-синий цвет сменялся светло-зеленоватым. Море казалось пятнистым.

Я собиралась уже привлечь внимание Милтона к этому обстоятельству, но тут он произнес:

– Нам повезло, что погода хорошая. Смотрите. Вдалеке виден Львиный остров.

Я переключила свое внимание на остров и забыла о цвете моря.

Я была расстроена тем, что острова не существует. Это была мечта, созданная в воображении человека, потерпевшего кораблекрушение.

Шли дни – ленивые дни ярких красок и звуков, доносившихся из гавани, где среди тележек, запряженных волами, сновали люди. Какой еще предлог я могла использовать, чтобы оставаться здесь? Я не обнаружила ничего существенного. " Разумеется, оставалась еще Фелисити.

– Мы не можем уехать, пока она не поправится.

И еще мне хотелось остаться – конечно, хотелось. Я хотела видеть Милтона Хемминга каждый день. Наслаждаться его ухаживанием. Конечно, это было тщеславие, однако я ничего не могла поделать.

Мне нравилось наблюдать с балкона, как он подъезжает к отелю. Я гордилась уважением, которое он вызывал. Люди расступались перед ним. На этом острове он был всемогущ – король среди всех этих людей, человек, создававший людям все удобства, ибо все процветание острова зависело от плантации, а плантация – это был он; он был воплощением самого острова.

А потом он останавливался под балконом и улыбался, и я видела, как блестят его синие глаза на бронзовом лице. Я едва ли могла бы называться женщиной, если бы мне не льстило внимание такого человека. К чему все это вело? Я не была в этом уверена. И сама неуверенность еще усиливала очарование ситуации. Однако мне надо было возвращаться домой. И оставить эту экзотическую жизнь. Я буду помнить ее всю жизнь, однако жизнь без Милтона казалась мне очень скучной.

Вот так… я не хотела думать о будущем. Я просто хотела наслаждаться настоящим.

Фелисити стало немного лучше. Накануне она даже посидела со мной во дворике вечером, когда солнце уже не было таким жарким. Фелисити слегка шарахалась, когда с ней заговаривал какой-нибудь незнакомец, но, по крайней мере, она хоть ненадолго вышла из своей комнаты, Ей по-прежнему иногда снились кошмары. Я спала чутко, прислушивалась к звукам даже во сне. Порой раздавался стук, и я выскакивала из постели и бежала к Фелисити. Меня преследовал ужас в ее глазах, когда она просыпалась, и я знала, что пройдет еще много времени, пока моя подруга поправится.

Однако утешало то, что ей немного лучше. Фелисити разговаривала с горничной, убиравшей наши комнаты и приносившей горячую воду и еду для нее. Я часто проводила ленч вместе с Фелисити. По утрам она спала допоздна, поэтому я завтракала внизу и, если куда-нибудь уходила – а это я делала часто в обществе Милтона, то просила Марию присмотреть за Фелисити. Мария была разговорчивой и всегда готовой помочь. Может, она была и не лучшей работницей, зато симпатичным человеком. Она была молодой стройной девушкой с длинными черными волосами, смеющимися темными глазами и светло-коричневой кожей; ее ожерелья и браслеты позвякивали во время ходьбы.

Разговаривая, Мария закатывала глаза, вся жизнь казалась ей одной большой шуткой. Даже рассказывая о каком-нибудь несчастье, она смеялась. Марии доставляло удовольствие держать нас в курсе всего того, что происходило на острове. Мы узнали, что некто Сэм сильно поранился, упав на стебли срезанного тростника.

– Он был весь изрезан, – рассказывала Мария. – Лицо и руки в крови. На всю жизнь останутся шрамы. Потом старую миссис Джоппа сбила тележка, запряженная волами, везущими какие-то благовония.

Любая новость, веселая или трагическая, сопровождалась смехом.

У Марии был возлюбленный. Однажды она собиралась уехать к нему в Брисбен, где он работал в каком-то имении. Но когда-нибудь Сабрино собирался обзавестись собственным имением, для начала совсем маленьким. Тогда Мария и поедет к нему. Они оба копили деньги, чтобы превратить свою мечту в реальность.

Я внимательно слушала. Сабрино, похоже, был самым красивым мужчиной на земле. Он родился на Карибе, но на Карибе Сабрино было не место. Мария жила ожиданием того дня, когда присоединится к возлюбленному. Она бывала серьезной, только говоря о Сабрино. Мария имела обыкновение задерживаться в моей комнате. Ее очень интересовала моя одежда. Однажды я обнаружила ее шарящей в моем шкафу. Я выразила удивление, но не могла всерьез сердиться на девушку, поскольку ее любопытство было совершенно естественным, и она горела желанием угодить мне.

Однажды утром, когда я сидела на балконе, в отеле появилась поразительно красивая женщина. Она была высокой, темные волосы были зачесаны кверху, двигалась она с изысканной грацией, какую я уже заметила у всех женщин на острове. Однако эта женщина отличалась от других. Я почувствовала, что она пользуется здесь влиянием, хотя мнение об этом у меня сложилось лишь под влиянием того, как она шла сквозь толпу. На женщине было белое облегающее платье, на шее – золотая цепочка. Я решила спросить Марию об этой женщине. Мария наверняка знает.

К моему удивлению, Мария сама явилась ко мне в комнату. Она входила без стука, и хотя я просила ее стучать, девушка часто об этом забывала.

– Мисс Мэллори, – сообщила Мария звонким возбужденным голосом, после чего разразилась таким смехом, что едва могла говорить, – там вас внизу спрашивает леди. Она приехала повидаться с вами.

– О, и кто же она?

Мария настолько зашлась от смеха, что на несколько секунд утратила дар речи.

– Это миссис Мануэль, – наконец, выпалила она.

– Это та леди, которую я только что видела? Высокая, смуглая, в белом?

Мария кивнула.

– Сейчас спущусь, – сказала я.

Миссис Мануэль сидела в холле. Я заметила, что Роза за стойкой и еще несколько стоявших рядом людей напряглись, словно в ожидании чего-то из ряда вон выходящего.

При моем появлении женщина поднялась.

– Мисс Мэллори, – произнесла она. – Я приехала навестить вас. Я Магда Мануэль.

– О, рада познакомиться с вами. Я наслышана о вас.

– На этих островах все наслышаны друг о друге.

– Я слышала о вас от Милтона Хемминга.

Наступило молчание. Все внимательно прислушивались к нашему разговору, словно наша встреча имела какое-то особое значение.

– Возможно, мы могли бы пойти куда-нибудь поговорить, – предложила я.

Роза тут же выдала себя, что подслушивала, бесхитростно сказав:

– Ну, конечно, мисс Мэллори. Проходите сюда. И провела нас в комнату с балконом, выходившим на гавань, где я как-то разговаривала с Милтоном.

– Хотите чего-нибудь прохладительного? – спросила я.

– Да, пожалуйста.

Роза сказала, что принесет лалу – так назывался тот самый напиток из фруктов, чуть-чуть алкогольный – идеальное питье в жару.

Мы уселись на балконе.

– Я уже собираюсь вас навестить, – сообщила миссис Мануэль. – Но на плантации столько дел.

– На плантации?

– А вы разве не знали? Я со второго острова. Там у нас плантация. Не такая большая, правда, как здесь, но дел на ней предостаточно. Я не могу так держать в узде своих работников, как Милтон. Мне не хватает опыта… моему мужу тоже этого не хватало. Милтон кое-чему научил нас.

– Стало быть, у вас тоже сахарная плантация.

– О да… и для меня это несколько чересчур. Я совсем недавно потеряла мужа. Не знаю, что бы я делала без помощи Милтона.

Официант принес напиток, причем ему явно не хотелось уходить. У меня возникло подозрение, что за стенами этой комнаты все обсуждают мою встречу с Магдой Мануэль.

– Милтон рассказывал мне о вас, вот я и решила заглянуть, – сказала Магда. – Вы должны навестить меня. | Приезжайте к обеду. По-моему, с вами здесь подруга.

– Да. Но она была очень больна, да и сейчас еще нездорова.

– Я слышала об этом ужасном происшествии в Австралии. – Магда Мануэль бросила на меня извиняющийся взгляд. – Видите ли, новости здесь распространяются быстро. Не так уж отсюда далеко Австралия.

– Моя подруга еще недостаточно окрепла, чтобы с кем-либо встречаться, однако ей уже лучше.

– Вы ведь еще не бывали на втором острове, верно?

– Нет, но я часто на него смотрю. Он кажется таким зеленым и красивым.

– Зелень – это тростник…

– Вы сами управляете плантацией?

– Не совсем. У меня есть прекрасный управляющий. Джордж Кэллерби. Он был правой рукой моего мужа. На плантации так много может произойти неладного. То шторм побьет тростник, то его съедят крысы или белые муравьи, котлы в самый ненужный момент могут дать сбой или мельницы встанут. Милтон все это держит под контролем, кроме того, у него прекрасное оборудование. Но главное – он умеет обращаться с людьми. Он правит кнутом и пряником. Мне всегда было невдомек, как это у некоторых людей получается. Моему мужу – тоже. Он часто говорил, что у Милтона к этому настоящий дар. Эти люди должны знать, кто хозяин. Они должны уважать вас, иначе они станут лениться, и вы обнаружите, что они засыпают с мачете в руках. Но я утомляю вас разговорами о делах. А мне хотелось лишь узнать, не отобедаете ли вы у нас?

– С удовольствием.

– Я назначу день. А Милтон привезет вас на лодке. Здесь не так уж и далеко. Я так хотела увидеть вас, но была очень занята. Видите ли, мой муж умер всего несколько месяцев назад. Это произошло, когда Милтон был в Англии.

– Мне жаль это слышать.

– Он долгое время недомогал, так что его смерть не была для нас неожиданностью. Я сообщу вам, когда состоится обед. Наверное, на следующей неделе. Это вам подойдет? Вы пока еще не собираетесь уезжать?

– Я полагаю, что скоро мне придется уехать. Однако сначала я должна убедиться, что миссис Грэнвилл в состоянии отправиться в путь.

– Разумеется.

Миссис Мануэль поднялась. Она была очень грациозной и любезной; в ее ушах поблескивало золото, ожерелье сверкало на шее. Она была очень красивой женщиной. Я прошла с ней через холл к двери отеля, чувствуя провожавшие нас взгляды. Я была уверена, что стоит нам скрыться из виду, как начнутся пересуды.

Я поднялась к себе в комнату.

Там уже была Мария, старательно размахивавшая щеткой для вытирания пыли, но на самом деле мало что при этом делая.

Встретившись вечером с Милтоном, я заговорила с ним о Магде Мануэль. Мне было интересно, провел ли он с ней весь день.

Милтон пришел, как обычно, пообедать со мной. Он часто приглашал меня к себе в дом, но я настороженно относилась к этому и, кроме того, не хотела оставлять Фелисити в отеле.

Перед обедом мы сидели во дворике.

– У меня сегодня утром была посетительница. Ваш друг.

– Магда, – ответил он.

– Она вам сказала?

– Да.

– Я полагаю, после визита ко мне она заехала к вам.

– Да, она приезжала.

– Она говорит, что у нее плантация на острове.

– Правильно. Меньше, чем моя.

– Магда управляет плантацией сама.

– Она нашла хорошего управляющего в лице Джорджа Кэллерби. Хосе Мануэль для этого совсем не годился. Ему вообще не следовало заниматься плантацией.

– Она сказала, что вы ей много помогаете.

– Я дал пару советов, когда был жив Хосе.

– Я так поняла, что он умер, когда вы были в Англии.

– Я вижу, Магда ввела вас в курс дела.

– Мне показалось, что здесь всех очень позабавило то, что она приехала ко мне с визитом.

– Здесь всех легко позабавить.

Милтон бросил на меня сардонический взгляд.

– В течение некоторого времени Магда практически была уже вдовой. У нее была тяжелая жизнь. Хосе был ранен на мельнице. Что-то не заладилось, а у него не было достаточного опыта, чтобы с этим справиться. Он получил тяжелые травмы и четыре года был инвалидом.

– А вы были его большим другом и много помогали ему.

– Я нашел для них Джорджа Кэллерби. Он превосходный человек.

Я так ясно себе все представляла. Муж, уже почти не являющийся мужем. Яркая женщина, молодая и красивая – и Милтон, приезжающий на остров помочь им, хороший друг… особенно для Магды.

И, разумеется, островитянам все было известно. Им вообще почти все было известно. Возможно, они считали, что теперь, когда Хосе умер, Милтон женится на его вдове. А потом… появилась я. О да, мне все было совершенно ясно.

У меня была соперница. Я не могла не думать о ее чувственной красоте, по сравнению с которой я казалась чуть ли неуклюжей. Магда обладала достоинством и красивой внешностью. Она подходила для жизни на острове гораздо лучше, чем я. Интересно, какие чувства испытывал Милтон к Магде. Мне показалось, что когда он говорил о ней, его голос немного смягчился, и я почувствовала ревность. Это было нелепо. Я постоянно твердила себе, что как только Фелисити поправится, я уеду домой и выйду замуж за Реймонда.

Милтон в это время говорил:

– Мы собираемся завтра немного понырять. Хотите посмотреть?

– Понырять?

– Да, завтра на рассвете.

На юге острова есть устричные раковины. Иногда мы находим по-настоящему красивые жемчужины. Вообще-то этого недостаточно для организации промысла. Так что мы просто развлекаемся в надежде, что когда-нибудь отыщем действительно дорогую жемчужину.

– Мне бы хотелось посмотреть на это. А кто ныряет?

– У нас есть ныряльщики. Они должны быть довольно умелыми. Я тоже пару раз нырял, однако обычно я этим не занимаюсь. Это весьма интересно… особенно сортировать добычу. Попадается довольно много красивых жемчужин, но они не правильной формы, потом – пустышки, и, наконец, бугорчатые, мы их зовем «петушиными». Представьте себе, какая бывает радость, когда мы обнаруживаем совершенную жемчужину. Нужного цвета, нужной фактуры и правильной формы.

– А вам приходилось когда-нибудь находить такую?

– Однажды. Еще во времена отца. Это было настоящее сокровище. Такой я больше никогда не находил. Однако попадались и другие, очень приличные.

– Я всегда считала ваш остров сахарным. И никогда не думала о жемчуге.

– О, вам еще много предстоит о нас узнать. Ну, так как, хотите посмотреть на нас в деле?

– С радостью.

– Вы сможете встать рано? Лодки выйдут в море, туда, где лежат раковины. Они отчалят на рассвете.

– Я приду.

– На рассвете, – повторил Милтон.

На следующее утро я встала рано и отправилась на южную часть острова. На берегу я увидела мужчин. Некоторых из них я знала, поскольку мне приходилось видеть их на плантации.

Я спросила:

– Мистер Хемминг здесь?

Один из мужчин – Джекоб – кивком указал на лодку, покачивавшуюся на воде.

– Мистер Хемминг сегодня полезет вниз, – объявил он.

– Что? Сам будет нырять?

– О да, будет нырять.

Я стояла, наблюдая за людьми в лодке. Один человек выделялся своим ростом, и я догадалась, что это Милтон.

– Сколько они собираются находиться на дне? – спросила я.

– Недолго, мисси леди. Долго не смогут. Дышать нельзя. Минуту на все про все.

Один из мужчин заметил:

– Гемел однажды пробыл целых шесть.

– Гемел – великий ныряльщик. Правда, один раз он пробыл внизу слишком долго. Пытался побить рекорд.

– И что с ним сталось?

– Там нельзя долго жить, внизу, мисси леди, нельзя без воздуха.

– Вы хотите сказать, он умер?

– Нырять – опасное дело. Потому-то за это деньги платят… большие деньги.

– Но ведь мистер Хемминг нырял.

– Хозяин – он что угодно умеет делать, и лучше других.

– А что это за шум я слышу?

– Это чтоб акул заговаривать.

– Акул! В этих водах водятся акулы?!

– Иногда даже близко подходят. Но не подойдут, пока их заговаривают.

Я встревожилась. Мне что-то не верилось, что эти скорбные напевы способны отпугнуть акул.

Я спросила:

– А на кого-нибудь уже нападала акула?

– Да… было дело.

– А где же был шаман? Он-то что в это время делал?

– Несчастные случаи всегда бывают, мисси леди.

– Каким образом они ныряют?

– Видите человека у борта лодки? Он работает с ныряльщиками. Они ныряют парами: один идет вниз, а второй следит за тросом, привязанным к ныряльщику.

– Мне кажется это очень опасно.

Я стояла и наблюдала, мне вдруг стало страшно. Милтон нырнул из-за того, что я была здесь. Он снова хотел доказать мне, что способен делать все лучше других. Я подумала: «Наверное, думает, что найдет ту самую дорогую жемчужину!»

Я представляла себе, как появляется чудовищная акула. Рисовала картину того, как рвется веревка, к которой он привязан. Воображала, как он там, на дне, задыхается от недостатка воздуха.

– Сохрани его невредимым, – молилась я. – Пусть все кончится хорошо.

Теперь я поняла, как много значил для меня Милтон. Я просто хотела, чтобы он остался цел и невредим. Все остальное в тот момент, не имело значения. Я спорила сама с собой. Мне надо уехать. Надо вернуться назад в Англию и выйти за Реймонда. Доброго, хорошего Реймонда. И все же, прошу тебя, Господи, пусть он останется цел!

Мне следовало бы знать, что ничего с ним не случится. Когда лодка причалила к берегу, я встречала ее весьма рассерженная. Милтон выпрыгнул из лодки и подбежал ко мне.

– Стало быть, вы пришли? – спросил он.

– Я рассчитывала застать вас на берегу, а не на дне морском.

– Но я не мог удержаться.

– Нашли прекрасную жемчужину? – поинтересовалась я.

– Вполне вероятно. Их надо рассортировать. А у вас какой-то расстроенный вид.

– Мне рассказали о добыче жемчуга. Это опасно.

– Во многих предприятиях есть доля опасности.

– А в этом – особенно.

– Ну, может быть, здесь опасность несколько особая. Стало быть, вы рады, что я вернулся на сушу?

– Разумеется, рада.

Милтон взял мою руку и сжал ее.

– Не волнуйтесь. Я всегда буду возвращаться. И всегда буду рядом.

Он улыбнулся как победитель. Я выдала свои чувства.

ОТЗВУКИ ПРОШЛОГО

Это случилось спустя два дня. Я позавтракала и уселась на любимом месте на террасе, выходящей на берег. У меня уже появилась привычка сидеть здесь. Позже я собиралась зайти к Фелисити – посмотреть, как она.

Мне не надоело наблюдать за тем, что происходит на берегу.

Пока я сидела на террасе, подошел мужчина. Я видела его накануне и догадалась, что он остановился в отеле. Мужчина явно был англичанином и, проходя мимо моего стула, он поздоровался:

– Доброе утро.

– Доброе утро, – отозвалась я.

Мужчина постоял в нерешительности:

– Могу я присесть здесь?

– Прошу вас.

Он уселся на стул рядом с моим.

– Я видел вас. Вам нравится ваше пребывание здесь?

– О да, очень нравится.

– Ну и шум поднимают эти люди внизу! По-моему, они просто не в состоянии что-либо делать без крика и смеха.

– Да. Забавно смотреть на них.

– Вы ведь из Англии, не так ли?

– Да.

– А я австралиец.

– Не так далеко отсюда.

– Да. И очень удобно.

Он помолчал немного и сказал:

– Я слышал, вы спрашивали о некоем мистере Филипе Мэллори.

Я сразу насторожилась.

– О да. Вы знали его?

– Не могу сказать, что знал. Я заезжал сюда… примерно два года назад. И тогда разговаривал с ним так же, как сейчас с вами.

– Это был мой брат, – сказала я.

– Да что вы!

– Да. Меня зовут Эннэлис Мэллори. Вы когда-нибудь слышали что-нибудь о моем брате?

– Слышал о нем что-нибудь? Нет. Я просто говорил с ним пару раз. А потом вернулся домой. Несколько месяцев спустя я вернулся и, как ни странно, когда я спросил о нем, мне сообщили, что он уехал.

– Похоже, никто не знает, куда.

– Я пару раз беседовал с вашим братом. Он рассказывал мне что-то об острове, который собирался посетить.

– Да… да, это так.

– По-моему, он очень рассчитывал найти этот остров. По-видимому, он тогда уже сделал попытку и потерпел разочарование.

Мое возбуждение мало-помалу росло. Пока этот человек рассказал мне больше, чем все остальные.

– Мы так и не узнали, что сталось с братом. Мы ждали-ждали от него вестей, но так ничего и не дождались.

– Должно быть, это было ужасно для вас.

– Если бы мне только узнать, что с ним случилось! Если бы только найти этот остров…

– Эти моря хорошо изучены и нанесены на карту. Это должно быть нетрудно.

– Похоже, острова нет там, где он должен находиться.

– Вы приехали сюда искать этот остров?

– На самом деле я приехала что-нибудь узнать о брате. Я хочу выяснить, что с ним сталось.

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы в последний раз получали от него известия?

– Два года.

– Долго.

– Здешние люди знали его. Я говорила с ними, но они не могут сообщить мне больше, чем сообщили вы. Они встречались с Филипом. Говорили с ним. Однако с вами он, похоже, говорил больше, чем с кем-либо еще, если рассказал вам об острове.

– Что ж, я тоже больше ничего добавить не могу. Полагаю, это естественно, что он говорил со мной. Он только что приехал из Англии, а я тоже англичанин, хотя и живу в Австралии. Мы просто разговорились, вот у него и сорвалось упоминание об острове.

– И больше вы ничего не можете вспомнить?

– Больше нечего и вспоминать. Мы просто посидели с полчаса и поговорили пару раз утром. Вот и все. Я была разочарована. Все одно и то же.

– Меня зовут Джон Эвертон, – сообщил мужчина. – Надеюсь, вы не возражаете, что я с вами заговорил.

– Нисколько. Мне очень интересно услышать любые подробности о брате.

– Жаль, что не могу вам помочь.

Мы поговорили об острове, и через некоторое время Джон Эвертон удалился. На следующее утро он снова подошел ко мне и объявил:

– Я много думал о том, о чем мы с вами говорили. Этот остров… По-видимому, его не существует. Откуда у вас такая уверенность?

– Я ведь уже была в море в поисках острова, и там, где он должен находиться, его нет.

– У вас тогда была с собой карта?

– Да, была.

– С изборажением острова?

– Да.

– Стало быть, он должен там находиться.

– Это очень старая карта… вернее, копия карты.

– А откуда она у вас? Это ведь нечто совершенно из ряда вон выходящее: место помечено на карте, и тем не менее, его там нет.

– Это копия карты, обнаруженной в моем доме.

– В вашем доме! Что? Простите меня. Я слишком много расспрашиваю.

– Нет… вовсе нет. Мы нашли эту карту в нашем доме. Она пробыла там сто лет или около того. И остров был помечен на ней.

– У вас она с собой?

– У меня с собой копия.

– Могу я… не будет ли это… Не будет ли слишком нескромно с моей стороны попросить посмотреть на нее?

– Разумеется, нет. Сейчас принесу.

Когда я принесла карту, Эвертон внимательно изучил ее.

– Вот и остров, – показал он. – Райский остров.

– Это название дал ему человек, составивший карту. Джон Эвертон озадаченно посмотрел на меня.

– Это долгая история, – сообщила я. – Карта была найдена в доме после того, как там кое-что перестроили. Так все и началось. Мой брат хотел найти этот остров.

– И приехал сюда… – Эвертон показал пальцем на остров. – Он явно помечен здесь. Я плавал по этим морям и могу с уверенностью утверждать, что такого острова здесь нет. Карта, должно быть, ошибочная. Вы уверены, что это та самая карта, что была обнаружена в вашем доме?

– Это ее точная копия. Я сама ее делала.

– Вы?!

– Да, с той, что была найдена в доме.

– Превосходная работа.

– Моя семья занимается картографией много лет. Я немного научилась этому. И могу вас заверить, что это точная копия.

– Как интересно!

Джон Эвертон вернул мне карту. И произнес:

– Меня это правда заинтриговало. Жаль, что не могу вам помочь.

– Мне было приятно поговорить с вами. Разговор перешел на другие темы, затем я попрощалась и удалилась. Похоже, Джон Эвертон превратил эти утренние беседы в некий ритуал, ибо на следующее утро снова подошел ко мне.

– Я так взволнован, – сообщил он. – Мне кое-что пришло в голову. Я проснулся сегодня с этой мыслью в пять утра. В это время ко мне всегда приходят идеи. И эта – самая лучшая. Интересно, как вы ее найдете.

– Расскажите же мне.

– Это касается карты острова. Карта ошибочна. Мне хотелось бы знать, кто составил оригинал.

– Ее составил человек, потерпевший кораблекрушение и выброшенный на остров. Он провел там некоторое время, а потом, когда он рыбачил, его настиг шторм, и он чуть не утонул. Некоторое время он дрейфовал по волнам, а затем его подобрал какой-то канал. Тогда он и составил эту карту.

– Боже праведный! Это многое объясняет.

– Вы хотите сказать, что острова не было. И он просто страдал от каких-то галлюцинаций. Мы тоже об этом думали.

– Так могло быть, конечно, но я-то думал не об этом. Он составил карту по памяти. Это могло бы все объяснить. Он мог находиться за много миль от острова.

– Да, такая возможность существует. Но ведь после вашего архипелага в море на сотни миль нет земли.

– Но что если его остров был одним из наших?

– Как такое могло случиться? Ваши острова четко помечены на карте.

– Есть один остров… отстоящий на несколько миль от остальных. Четыре находятся совсем рядом, а этот – чуть в стороне.

– Вы имеете в виду Львиный остров? Тот, что принадлежит семье горнодобытчиков?

– Да, именно этот остров я и имею в виду.

– Но ведь он помечен на карте. Здесь четыре острова и пятый – в стороне.

– Совершенно верно, однако человек, потерпевший кораблекрушение, мог быть выброшен на этот остров и считать, что тот отстоит от архипелага на много миль.

Я колебалась, и Эвертон продолжал:

– Вы не считаете, что стоит провести разведку?

– Но ведь остров – это чья-то собственность.

– Так почему бы не нанести им визит? Тамошние жители могут что-то знать об истории острова.

– Вы думаете, я могу это сделать?

– Не вижу оснований, почему нет. Послушайте, я невероятно заинтересовался. И обдумывал это с пяти часов утра. Сегодня день тихий. Почему бы мне не отвезти вас? Я могу прямо сейчас.

Я обдумала его слова. Почему бы и нет? Делать мне в это утро было нечего. Милтон должен был заехать вечером. Я была уверена, что с Фелисити все будет в порядке. Я ни на минуту не верила в то, что Львиный остров и есть Райский, а если так, то он, должно быть, полностью изменился, и как я могла доказать их тождество? Однако я должна хвататься за любую ниточку, какой бы слабой она ни показалась.

И я согласилась поехать. Я отправилась к Фелисити, по-прежнему лежавшей в постели. Та сообщила, что сегодня встанет позже. Я сказала:

– Я собираюсь на один из островов. И буду отсутствовать все утро. Так что не беспокойся, если я немного запоздаю.

– На один из островов?

– Да, просто посмотреть. Меня пригласили, и я решила – почему бы не поехать.

Отличительной чертой болезни Фелисити было то, что она была безучастна и безразлична ко всему окружающему. Она лишь кивнула и закрыла глаза.

Скоро мы уже скользили по воде. Дул нежный ветерок, и это было очень приятно. Глядя вперед, я видела, как все ближе и ближе становится развалившийся лев. Мне было даже жаль, когда лодка достигла берега.

– Мы вторгаемся в частные владения? – спросила я.

– Не думаю, что имеет значение.

Я стояла на берегу и осматривалась. Карибы и остальных островов видно не было.

– Я-то думала, что другие острова достаточно близко, чтобы их можно было видеть, – заметила я.

– Мы на другой стороне острова, – отозвался он. Я прикрыла рукой глаза и увидела грот, в котором стояли два корабля. Один из них был довольно большим.

– Что теперь? – спросила я.

– Начинаем разведку.

– А как мы определим, даже если мы на Райском острове?

– Не знаю. Надо просто подождать и посмотреть, что будет дальше.

Кое-что уже происходило. К нам приближался мужчина. Он был среднего роста, блондин со светло-голубыми глазами. У меня возникло чувство, что я его уже где-то видела – или я потом вообразила себе это?

Он протянул руку и произнес:

– Добро пожаловать на мой остров.

Я вложила свою руку в его. Мужчина сказал:

– Разрешите представиться. Я Магнус Перренсен.

Я была озадачена и не верила своим глазам. Даже теперь мне трудно отчетливо вспомнить тот день. С той минуты, как он взял меня за руку и заговорил, мне стало казаться, что я живу как во сне. Я просто стояла и смотрела на него. В тот момент я не была самой собой. Я была Энн Элис, воплотившейся во мне, также, как и он, возлюбленный из далекого прошлого, стоял теперь передо мной на Львином острове.

– Я Эннэлис Мэллори, – представилась я.

– Наконец-то вы приехали, – был ответ.

– Я… не понимаю. Что все это значит?

– Вы ведь знаете, кто я, – отозвался он. – Так что нам надо о многом поговорить.

Похоже, мы оба забыли о Джоне Эвертоне, стоявшем рядом с озадаченным видом, что, впрочем, было неудивительно.

– Заходите в дом, – пригласил Магнус Перренсен.

Мы поднялись по склону. Я изо всех сил старалась сохранить остатки здравого смысла. Я сплю и вижу сны, подумала я. Должно быть, это так. Как он может быть Магнусом Перренсеном? Тот ведь должен был умереть много лет назад.

Дом был великолепен. Он был ослепительно белым, в окружавшем его саду цвели яркие цветы, что создавало ощущение чего-то ирреального.

Магнус Перренсен провел нас в прохладный холл.

– Великолепно! – воскликнул Джон Эвертон.

– Вам следовало привезти сюда мисс Мэллори раньше, – заметил Магнус Перренсен.

– Мысль посетить остров пришла мистеру Эвертону только сегодня утром, – отозвалась я.

Мы вошли в комнату с высокими окнами, выходившими на море. Магнус Перренсен повернулся к Джону Звертону:

– По странному совпадению, – произнес он, – моя семья и семья мисс Мэллори много лет назад были знакомы. Нам многое надо обсудить. Это просто удача, что вы привезли ее сюда. Благодарю вас.

– Я рад этому, – неловко отозвался Джон Эвертон.

– У нас здесь нечасто бывают посетители. Мы этого не поощряем. В определенном смысле этот остров – место уединения моей семьи. Мы любим одиночество.

– Возможно, – начала я, – нам не следовало беспокоить вас…

Магнус Перренсен с упреком посмотрел на меня:

– Вам здесь рады… действительно рады.

Появилась служанка, и он велел принести прохладительные напитки. Его приказ был немедленно выполнен. Я не могла оторвать от него глаз. Я вернулась мыслями в прошлое, к той ночи, когда сидела в постели, читая дневник Энн Элис. Что-то тогда произошло со мной… когда я сидела в той комнате… когда ухаживала за ее могилой… а теперь я была здесь, на далеком острове… сидела лицом к лицу с Магнусом Перренсеном.

Разумеется, я понимала, что он не тот молодой человек, работавший в нашей мастерской и собиравшийся жениться на Энн Элис и увезти ее на поиски острова, так же, как я и не была девушкой, покоившейся в могиле в Малом Стэнтоне. Но какая-то часть этих людей продолжала жить в нас, и я верила, что нахожусь на пороге великого открытия.

Наконец, Магнус Перренсен сказал:

– Мистер Эвертон, вам, наверное, хочется посмотреть остров. Нам с мисс Мэллори о многом надо поговорить, поскольку наши семьи были когда-то связаны. Вам понадобится лошадь. Я договорюсь, чтобы вам все показали. Ленч подадут в час дня.