Текст книги "Дорога на райский остров"

– Будем надеяться, что этого не случится, – сказала Магда-Мы вот жалуемся на жару, но ледниковый период – это было бы ужасно. А мысль о том, что нас может поглотить наводнение, еще ужаснее.

– По-моему, за последние сто лет произошли изменения, – сообщил Джордж. – Я читал, что был период сильной жары, когда часть полярных льдов растаяла, и уровень моря немного повысился. Поскольку мы находимся далеко от полюса, то это было не так заметно, но, судя по сообщениям геологов, такое было.

– Надеюсь, что если это снова произойдет, нас предупредят, – заметил Милтон.

– Скорее всего, это будет происходить постепенно. Мы покончили с пудингом, и Магда предложила перейти в гостиную. Я сделала Магде комплимент по поводу прекрасного стола, а она спросила, не хочу ли я посмотреть дом, и я согласилась.

– Тогда оставим мужчин, пусть побеседуют, – предложила Магда. – Они дом знают прекрасно, и им не надо еще раз осматривать его.

Она взяла свечу и повела меня вверх по лестнице. В доме было много от испанского стиля. Муж Магды, по-видимому, был испанцем, вполне возможно, что и Магда тоже.

– Муж построил этот дом, когда мы сюда приехали, – сообщила мне хозяйка. – По-моему, он пытался воссоздать в нем уголок своей родины. Однако в чужой стране это редко удается.

Магда показала мне свою спальню. Там была большая кровать с легким белым пологом. Я подумала о Милтоне, навещавшем ее здесь, и мне захотелось уйти из этой комнаты. Магда повела меня по другим помещениям. Я мало обращала на них внимания. Все это время я размышляла о Магде и Милтоне.

– У вас тут очаровательный дом.

– Да как вам сказать, – отозвалась Магда. – Мы ведь живем в стороне от других. Я выросла в большом городе. А здесь все совсем по-другому. На острове мало что есть. Нам приходится за всем ездить на Карибу. Хорошо, что у нас там друзья. Я была не пережила несчастья с Хосе, если бы не Милтон.

– Могу себе представить.

– Он сделал для меня буквально все. Он замечательный друг. И Хосе тоже любил его. Мы полагались на Милтона.

– А теперь у вас есть мистер Кэллерби. Полагаю, он хорошо знает свое дело.

– Джордж… о да. И я никогда не забуду, что это Милтон нашел его для меня. Понимаете, он мой благодетель. Он прекрасный человек, хотя люди не всегда понимают это из-за того… Ну, он ведь правит Карибой железной рукой. И все перед ним благоговеют. Это необыкновенно – уметь вызывать такие чувства.

Я согласилась.

– Они знают, что случись здесь неприятность, Милтон тут же вмешается. Для нас это большое утешение. Процветание Карибы на самом деле зависит только от него. А теперь… я думаю, нам лучше присоединиться к мужчинам. А то они начнут удивляться, что мы здесь так долго делаем. Мы спустились вниз.

– Мы уж подумали, что вы решили нас бросить, – заметил Милтон.

– Мы беседовали, – объяснила Магда.

– Надеюсь, не обо мне.

– Вот видите, – воскликнула Магда, – какой важной персоной он себя считает! Даже в его отсутствие он считает, что мы должны говорить только о нем.

Милтон пристально взглянул на нее, и я догадалась, что он строит предположения насчет того, что она могла мне рассказать.

– Вообще-то, – заметила я, – ваше имя упоминалось.

– Не пугайся так, – засмеялась Магда. – Я говорила о тебе только хорошее.

– Нам пора возвращаться, – сказал Милтон.

– Неужели? Еще одиннадцати нет.

– Дорогая Магда, я ведь должен перевезти эту юную леди на остров, а потом доставить в отель.

– Что ж, тогда придется, видимо, отпустить вас.

– Ты скоро приедешь ко мне пообедать. И ты тоже, Джордж. Нас будет четверо.

Принесли мою накидку. Это была легкая кашемировая вещица, которую я захватила с собой, ибо ночь могла оказаться прохладной. Мы вышли из дома.

– По-прежнему туман! – озабоченно" проговорила Магда.

– Он немного сгустился, – заметил Джордж.

– Милтон, ты считаешь, что видимость достаточно хорошая? Я могла бы устроить вас здесь на ночь.

– Ничего, – ответил Милтон. – В конце концов, нам надо покрыть совсем небольшое расстояние, и уж кто знает дорогу, так это я. Видит Бог, я достаточно часто проделывал этот путь.

И они обменялись взглядом. Был он многозначительным, или мне показалось? Я представила себе, как Милтон приезжает на остров ночыо, потихоньку входит в дом. Муж-инвалид в это время уже спит. Магда выходит его встретить Они страстно прижимаются друг к другу… и он входит вместе с ней в дом.

– Идем, Эннэлис. Вы замечтались.

Да, подумала я, представляя тебя вместе с Магдой и я презираю себя за эти тайные мысли. Какое мне дело до его прежней жизни? Однако прошлое вмешивалось в настоящее. Милтон взял мою накидку и поплотнее закутал меня в нее.

– Уже прохладно, – сказал он. – А при таком тумане может стать по-настоящему холодно.

Он помог мне сесть в лодку, оттолкнул ее от берега и прыгнул в нее. Магда и Джордж стояли на берегу и махали руками.

– Вы уверены, что вам надо ехать? – спросила Магда, – Совершенно, – отозвался Милтон. Мы удалялись от берега.

– Нуy как? – спросил Милтон.

– Это был очень интересный вечер.

– Да, я видел, что вам интересно.

– Она очаровательная женщина.

– Согласен.

– И управляет плантацией с помощью Джорджа Кэллерби. Необычное занятие для женщины.

Милтон бросил на меня почти зловещий взгляд:

– У нее хорошие друзья.

– Вы, например.

– Для меня честь быть ее другом.

– Причем, насколько я поняла, очень близким.

– Да, можно и так сказать.

Я замолчала.

– Замерзли? – спросил Милтон.

– Да, немного.

– Этот туман – просто проклятие.

– Похоже, он сгущается.

– По-моему, вы немного встревожены. Неужели вы еще поняли, что можете доверить мне себя?

– Я не вполне убеждена в этом.

– Не волнуйтесь. Даже если нас унесет в открытое море, со мной вы будете в безопасности.

Некоторое время Милтон греб молча. Затем сложил весла и огляделся.

– Где Кариба? Мы уже должны были приплыть туда.

– Стало быть, вы заблудились?

Милтон не отозвался и продолжал грести. Через несколько минут из тумана появилась земля.

– Что-то знакомое, – заметила я, – но это не наша гавань.

– Это не Кариба, – ответил Милтон. – Я собираюсь здесь причалить. Нет смысла грести дальше в этом тумане.

– Не Кариба! Что же это?

– Это маленький островок. Мы находимся недалеко от Карибы. Глупо пытаться добраться туда в такой туман. Да он долго не продлится. Такое бывает редко. Боюсь, что нас с вами занесло на маленький остров.

– О нет!

– О да! Мы описали круг. Я точно знаю, где мы находимся. И нам придется остаться здесь до тех пор, пока не рассеется туман.

– Это же может быть… на всю ночь.

Милтон насмешливо взглянул на меня.

– Может быть.

Я подумала: «По-моему, он это подстроил. По-моему, он с самого начала знал, где мы находимся». Во мне боролись гнев и возбуждение. Это было так похоже на Милтона. Ему нельзя было доверять.

Лодка заскребла по песку. Милтон выпрыгнул в воду и, подхватив меня, вынес на берег.

– Мне надо причалить лодку, – сказал Милтон. – Мы же не хотим, чтобы ее смыло. А потом мы отправимся искать укрытие.

– На этом острове деть люди?

Милтон улыбнулся мне и покачал головой.

– Он примерно полмили в длину, а в ширину – и того меньше. Просто скала, выступающая из моря. Когда-то он был больше, но море поглотило его.

– А где мы можем найти здесь укрытие?

– Если я правильно запомнил, здесь есть старый сарай для лодок. По крайней мере, раньше был. Я приезжал сюда в ранней юности. Посмотрим, сохранился ли он и можно ли в нем укрыться. Идемте. Давайте руку.

Я подала ему руку, и Милтон повел меня за собой. Неожиданно он обнял меня.

– Вы спотыкаетесь, – сказал Милтон. – Вам не хочется идти. Вы немного встревожены.

– Мне как-то не по себе.

– Все будет хорошо.

Мы поднялись по небольшому склону.

– Благодарение Богу, что море не поглотило остров целиком. И – да, вот и сарай.

– Зачем нужен сарай для лодок на острове, где никто не живет?

– Остался от прошлых лет… с тех времен, когда здесь действительно жили люди. Так мне всегда говорили.

В мои туфли набивался песок, и идти было трудно. Милтон подхватил меня подмышку, словно я была каким-нибудь мешком, и понес.

– Поставьте меня на землю, – запротестовала я. – Я слишком тяжелая, – Вы легкая, как перышко, – отозвался Милтон, не обращая внимания на мои протесты. – Ага, вот и он. Немного развалился с тех пор, когда я в последний раз его видел, но чего же еще ждать.

Милтон поставил меня на ноги и распахнул дверь. Она едва держалась на петлях.

В сарае было каноэ.

– Оно по-прежнему здесь, – воскликнул Милтон. – Оставьте дверь открытой, иначе мы ничего не увидим. Мальчишкой я любил лежать в нем и представлять, что плыву в открытом море. Оно вполне удобное. Раньше знали, как делать такие вещи. Полагаю, ему больше пятидесяти лет. Каноэ кажутся такими хрупкими, но на самом деле это не так.

Он обнял меня.

– Здесь нам будет удобно. Я отстранилась от него.

– Не выходите наружу. Вы там замерзнете. А здесь будет тепло и удобно. Мы устроим себе в каноэ уютное гнездышко и подождем, пока туман рассеется.

– На Карибе станут волноваться, где я.

– До утра не станут.

– Я должна была попрощаться на ночь с Фелисити. Она будет очень беспокоиться.

– Она знает, что вы со мной.

– Но ведь она волнуется.

Милтон громко рассмеялся.

– Там решат, что мы остались у Магды. Они увидят туман и скажут, что в таком тумане никто не рискнет возвращаться назад.

– Но вы же рискнули.

– Ну, я рискую делать многие вещи. Идемте. Нам будет уютно. Мы устроим себе постель в каноэ.

– О нет.

– Не кажется ли вам, что пришло время? – спросил Милтон. – Сколько времени вы еще собираетесь держать меня на расстоянии?

– По-моему, вы все это подстроили.

– Вы цените меня больше, чем я того заслуживаю. Как бы блистателен я ни был, я не могу управлять погодой.

– Мне кажется, вы могли бы довезти нас до Карибы.

– Вот как?

– Да, и я думаю, вы привезли нас сюда намеренно.

– И вам это приятно?

– Приятно? Я хотела вернуться в отель.

– Вы найдете наше каноэ намного интереснее вашей девственной постельки.

– Вы… все запланировали.

– Я же сказал вам, что не мог подстроить туман.

– Вы ухватились за эту возможность.

– Я никогда не упускаю возможностей. Милтон обнял меня и поцеловал. К моему смятению, я ответила ему прежде, чем сумела с негодованием отстраниться. Я не могла отделаться от мыслей о Магде Мануэль и понимала, что доверяю себе не больше, чем ему. Было бы так легко забыть обо всем, кроме того, что мы с ним здесь одни. По правде говоря, этого я и хотела – остаться с ним наедине, но я боялась. Кое-что не давало мне покоя: отчасти это были обязательства перед Реймондом, но больше всего, по-моему, – приключение на Львином Острове. Казалось, Энн Элис была рядом со мной и настойчиво просила меня быть сильной, не поддаваться порыву. Не ради этого она преследовала меня, привела на другой край света. Я встретилась с Магнусом Перренсеном лишь однажды… но я должна встретиться с ним еще раз. За тот короткий час, что мы провели вместе, со мной что-то произошло. Это была не последняя встреча с Магнусом Перренсеном – я была уверена в этом так же, как в том, что стояла на острове.

Я и сейчас не была одна с Милтоном Хеммингом – со мной была Энн Элис.

Милтон покрывал мое лицо поцелуями и шептал:

– Не бойся… Это было неизбежно… с той минуты, как мы встретились. Я знал, что ты создана для меня… и ты это тоже знала, правда? Так иногда случается.

На мгновение я прижалась к Милтону. Уходи, Энн Элис, думала я. Я – не ты. Я – это я. Твоя жизнь оборвалась в той замурованной комнате, но я-то здесь, я живая и хочу быть с этим мужчиной, потому что люблю его, и это правда, если любить – значит хотеть быть рядом с ним, близко, разделить его жизнь.

Милтон почувствовал мое влечение к нему. Он подхватил меня на руки и уложил в каноэ.

Он вынул шпильки из моих волос и положил в карман, что было весьма предусмотрительно, мелькнуло у меня в мозгу. Шпильки понадобятся мне, потому что надо будет заколоть волосы перед возвращением на Карибу. Мне также пришло в голову, что он и прежде проделывал это.

– Ты такая красивая, – шептал он.

– Скольких женщин вы привозили на этот остров… в это каноэ?

– Ты имеешь честь быть первой, и я клянусь, что других никогда больше не будет. Возможно, перед отъездом в Англию мы с тобой совершим паломничество сюда. И вспомним эту ночь – подлинное начало.

– Начало чего?

– Разделенной любви.

– Стало быть, вы думаете, что сегодня ночью вам удастся окончательно соблазнить меня?

– Это идеальное место. И вообще-то, очень романтичное, если вас не смущает некоторая теснота. Да и каноэ несколько утратило свой первоначальный блеск. Снаружи нежный шелест волн по песку, а вокруг нас – ласковый, посланный небом туман.

– Нет, – ответила я.

– Нет?

– Я этого не хочу.

– Дорогая моя Эннэлис, думаете, я вас не знаю? Вы хотите этого. Вы любите меня… вы хотите меня всего… как я хочу вас. И хотите уже давно.

– Я уже объясняла вам, что почти помолвлена с другим.

– После сегодняшней ночи вы поймете, что это исключено.

– Здесь пахнет морем.

– А чем, по-вашему, должно здесь пахнуть? Аравийскими благовониями?

Он лег рядом и обнял меня.

– Я хочу, чтобы вы меня выслушали, – объявила я.

– Я слушаю.

– А понимаю, что здесь я в вашей власти. Физически вы сильнее меня. Если я начну сопротивляться, вы со мной справитесь. Вы это намерены сделать?

– Вы станете моей по своей воле.

– Да, – отозвалась я, – или нет.

– Но раз уж вы признаете, что я сильнее, как я могу не справиться?

– Принудив меня, вы одержите временную победу Это будет изнасилованием.

– Это чисто технический термин.

– Я этого никогда не забуду и никогда не прощу Может, вы и получите временное удовлетворение, зато это докажет мне то, что я пыталась выяснить долгое время.

– Это несерьезно.

– Клянусь, серьезно. Я немедленно уеду. И заберу с собой Фелисити. Я расскажу ей, что произошло. Думаю, если она будет чувствовать, что ей надо за мной ухаживать, она соберется с силами. И поймет. С ней ведь произошло то же самое. И она ничего не могла поправить. Ведь, к несчастью, она была замужем за этой скотиной. Но я свободно отдамся вам по своей воле… не на импровизированной постели, потому что подвернулась возможность, но потому, что буду желать этого сама, по своей собственной доброй воле.

Милтон ласково поцеловал меня:

– Да, – сказал он. – Продолжай.

– Это ведь ночь, когда говорят правду, верно?

– Да.

– Тогда я объясню. По-моему, я люблю тебя. И хочу быть с тобой. С тобой я счастлива, как ни с кем. Но я действительно была неравнодушна к Реймонду Биллинттону. Он совсем не похож на тебя… он альтруист, почти самоотверженный. Ты не такой.

– Более живой, – ответил он.

– Да, это так. Ты идешь и берешь то, что тебе нужно.

Ты можешь взять меня сейчас, но это будет означать, что ты навеки потерял меня.

– Все будет совсем не так. Я покажу тебе, какую радость мы можем доставить друг другу. Заставлю тебя понять, насколько мы подходим друг другу. Я покажу тебе, что мы можем счастливо прожить вместе целую жизнь.

– Как хорошо ты меня знаешь?

– Я знаю тебя прекрасно. Поэтому и люблю тебя, и знаю, что ты создана для меня.

– А если знаешь, то знаешь и о том, как сильна во мне гордость. Я не подчинюсь тебе. Я отдамся по своей воле или не отдамся вовсе. Понимаешь, я ведь была рядом с Фелисити в том жутком доме, где она страдала каждую ночь. И то, что там случилось, отразилось не только на ней. На мне тоже. И я знала, что когда выйду замуж или полюблю мужчину, то не стану ему подчиняться. Я стану ему ровней. Не позволю, чтобы меня принуждали… как Фелисити. Ты понимаешь?

– Да, – отозвался Милтон, – продолжай.

– По-моему, я хочу быть с тобой больше, чем с кем-либо другим. Но есть ведь Реймонд. И Реймонда я знаю хорошо. Он мягкий и добрый. Я могла бы быть с ним счастлива. Это не было бы так волнующе, как с тобой. Жизнь была бы ровной… ни взлетов… ни падений.

– Что оказалось бы для тебя невероятно скучным.

– Не скучным. Просто приятным… плыть по течению по гладкой воде.

– Даже в самых спокойных морях не избежать шквалов и туманов…

– Да, я знаю, но на Реймонда можно положиться.

– А на меня – нельзя?

– Я никогда не могу быть в этом уверена. Не сомневаюсь, у тебя было много женщин.

– А Реймонд, конечно, само целомудрие. Идеальный рыцарь. Как его там – Галахад? Полагаю, он сидит дома, полируя свой Святой Грааль, и его совершенно не волнует, что с тобой происходит.

Я не могла сдержать смех.

– Это нелепо, – сказала я.

– Сама виновата – нечего было расписывать мне его совершенство в такую ночь.

– И не забудь, – напомнила я, – я приехала сюда с определенной целью. Я хочу найти брата. У меня какое-то необыкновенное чувство, что я раскрою эту тайну.

– Ты все еще думаешь о том незнакомце с Львиного острова.

– Да, – ответила я, – думаю.

– А ему где место?

– Все так странно. Иногда у меня такое ощущение, что я действительно Энн Элис… что она – часть меня. Что она снова жива – во мне.

– Этот человек тебя просто околдовал. Знаешь, мне кажется, он опаснее святого Реймонда.

Я молчала. Неужели это так? Вот я лежу здесь с человеком, одно присутствие которого возбуждает меня, и Энн Элис со мной, вкладывает слова в мои уста… говоря мне, что я должна сохранять себя в чистоте, как она… чтобы, когда придет ей время выйти за Магнуса Перренсена, она пришла к нему такой, какой должна быть невеста. Но Энн Элис умерла. И словно выбрала меня прожить ту жизнь, в которой ей было отказано.

– У тебя бывают странные мысли, – произнес Милтон, целуя меня в лоб.

– Я сказала тебе правду. Ты ведь был любовником Магды Мануэль, да?

Милтон запнулся, затем проговорил:

– Она была одинока… муж – инвалид. Я часто бывал у них. И мы стали большими друзьями.

– А муж?

– По-моему, он знал.

– Понимаю… удобно устроились.

– Видишь ли, к браку это не вело. Я все еще ждал, пока ты появишься. Жаль, что тебя не было так долго.

– По-моему, Магда меня терпеть не может.

– О нет. Магда – женщина, умудренная жизненным опытом. Она все поняла. Вопрос о браке между нами не стоял.

– Но вы были влюблены друг в друга?

– Все зависит от того, что понимать под влюбленностью. Мы нравились друг другу. Были добры друг к другу. Подходили друг другу. Мы – лучшие друзья. Я многое способен сделать ради Магды.

– Ты же понимаешь, что я чувствую.

– Ты просто погрязла в предрассудках. Здесь все не так, как дома. Возможно, дело в климате. Я уверен, что ты поймешь.

– Сейчас вы с Магдой?..

– Все кончено.

– Для нее, по-моему, нет.

– Я хорошо ее знаю…

– Она кажется таинственной, скрытной.

– Потому что ты смотришь на нее с определенной точки зрения. Тебе не нравится то, что я мог быть привязан к другой женщине… даже до того, как встретил тебя. Меня это радует. И утешает.

Я промолчала, и Милтон прижал меня к себе, нежно целуя. А я думала: «Он действительно любит меня». Мне хотелось повернуться к нему и сказать, что хочу стать для него всем… остаться с ним навсегда. Я едва не сделала этого. Мне надо было сказать лишь слово. Оно оставалось за мной. Я была счастлива, что это так. И хотела произнести его – и все же, меня удерживала какая-то сила, которой я не могла постичь до конца.

Мы лежали совсем близко – очень долго. Руки Милтона, успокаивая, обнимали меня.

Я никогда не забуду эту ночь – тихий плеск волн за стенами хижины… тишина… покой… сознание того, что он любит меня настолько, чтобы сдерживать страсть, которую я ощущала в нем, ибо он считал меня женщиной, с чьими желаниями надо считаться.

Наша любовь должна была быть совершенной. Не тайной интрижкой в старом каноэ из-за того, что туман бросил нас в объятия друг друга. Я еще больше любила Милтона за то, что он это понял.

Я потеряла всякое представление о времени, наступило утро, туман рассеивался. У меня онемело все тело. Милтон помог мне выбраться из каноэ.

– Погода прояснилась, – сказал он. – Можно увидеть Карибу.

– Мы очень близко.

Я подняла к Милтону лицо, и он поцеловал меня.

– Спасибо, – поблагодарила его я. – Я никогда не забуду эту ночь. Она будет одним из самых дорогих моих воспоминаний.

– Мы будем приезжать сюда каждый год, пока будем жить здесь. И даже, когда вернемся в Англию.

– Сомневаюсь, – отозвалась я.

– Нечего сомневаться. Я обещаю.

– Кто знает?

– Я знаю, – сказал Милтон.

– А ты всегда прав?

Милтон снова стал самим собой, но мне показалось, что в ту ночь я увидела новую сторону его натуры. И за это любила его еще сильнее.

Я села в лодку. Милтон улыбался мне. И вынул из кармана шпильки.

– Мне нравится, когда твои волосы развеваются, но, по-моему, когда они заколоты, у тебя более пристойный вид.

Я взяла шпильки, а Милтон сел на весла и повез нас назад, на Карибу.