Текст книги "Сонька-Золотая Ручка. Тайна знаменитой воровки"

Глава 15. Крах Соньки

«13 августа 1906 года Ольга Григорьевна фон Штейн была арестована и препровождена в дом предварительного заключения» – было напечатано в газете «Новое время» в колонке происшествий.

– Поделом ей! – радовались обиженные люди, которых вероломная красавица облапошила.

– Это какая-то ошибка! – шептались приятельницы арестантки, у которых образ добродетельной баронессы никак не ассоциировался с теми мерзостями, которые о ней писали.

Для нее это было всего лишь приключение. По-прежнему ощущая себя неприкосновенной, женщина лишь смеялась, когда ей сказали, что за свершенные преступления ее ждут принудительные работы на свежем воздухе вдали от Петербурга. Друзья барона, все еще находящегося на отдыхе в Крыму по-настоящему обеспокоились дальнейшей судьбой своей знакомой. За бедную женщину вступились сразу несколько людей с известными фамилиями и ее выпустили из тюрьмы под поручительское письмо.

Вечером этого же дня к ней приехал Константин Николаевич, который встав посреди гостиной на колени, целовал ее руки и со слезами на глазах просил прощения.

– Я не понимаю, – удивлялась она.

– Я ничего не мог сделать! Я всего добился благодаря вам! Но если бы не Константин Петрович Победоносцев вас бы оставили в этом ужасном месте!

– Я не понимаю, – повторилась она.

– Меня обвинили во взятках, и теперь идет разбирательство! Я никогда не брал ни копейки, меня с детства учили быть честным, – сетовал молодой мужчина. – Теперь вашим делом занимается Крестовский…

– А он берет взятки? – полюбопытствовала Ольга с робкой надеждой быстро закрыть это дело, на что получила отрицательный ответ.

– Он сказал: я не слезу с нее! – вращая глазами, произнес Константин Николаевич, лицо его пошло крупными красными пятнами.

– Как двусмысленно звучит! – усмехнулась баронесса.

– Готовьтесь к худшему. На всякий случай. Он настоящий зверь. За кражу бочки меда осудил человека на пять лет тюрьмы. Проклятой бочки меда! Ну, ведь не убийство тот совершил!

Ольга смотрела на рыдающего человека, чувствуя к нему отвращение. «Как же неприятны слабые люди, – размышляла она. – Хочется давить их, словно клопов». После того, как она побывала в сырой камере, где пахло отчаяньем и солью горьких слез, она вдруг ощутила всю серьезность складывающейся не в ее пользу ситуации. Она не желала стать жертвой маньяка-прокурора, который рубит с плеча мечом правосудия всех подряд.

– На Соньку где сядешь, там и слезешь! – произнесла баронесса и попросила Константина Николаевича отправляться домой и больше не беспокоить ее.

Крестовский взялся за мошенницу очень серьезно. Дело решили приостановить за отсутствием улик, но это лишь еще больше разозлило правдоискателя, чье второе имя было Честность. Он объявил настоящую войну и баронессе, и ее окружению, чтобы внедрить в их сознание главную истину: преступник должен понести наказание за совершенное противозаконное действие, кто бы за ним не стоял и к какому сословию он бы не принадлежал. История с аферами баронессы фон Штейн начала набирать обороты. А виной всему стал Андрей Иванович – обманутый управляющий несуществующего банка, который неустанно писал жалобы и отправил их, как рекомендовал ему барон фон Штейн, не один десяток, пока на его усердие и каллиграфический почерк не бросил усталый взгляд петербургский окружной прокурор Крестовский. Дело возбудили, но для ареста мошенницы было мало оснований: кляузы одного единственного мужчины, у которого могли быть личные причины для мести баронессе. Например, ее невнимание к его чувствам. От подобных разбирательств Крестовский уставал, в моменты, когда узнавал, что поводом привлечения правоохранительных органов становился какой-нибудь пустяк наподобие «она меня не любит, поэтому накажите ее», приводил его в ярость.

– Для того чтобы дать толчок этому делу, мне необходимы еще свидетели мошенничества! И ваша уверенность в себе, потому что вы не должны отступать! – произнес отчетливо прокурор, проверяя сознательность гражданина. Но Андрей Иванович уже не был ни в чем уверен. Изначально он мечтал о том, чтобы его услышали, а вот теперь пугался собственной смелости. Вдруг эта женщина настолько коварна, что сделает с ним что-то ужасное?

– Волков бояться – в лес не ходить, – посмеивалась над ним молодой мужчина. Бывший гусар, выходец из бедной семьи добивающийся всего сам без чьей либо протекции прекрасно понимал, что заметное дело закононарушительницы-баронессы может принести ему серьезное продвижение по службе, а это было его главной мечтой.

Дабы не быть голословным и взбодрить Андрея Ивановича, он развернул полномасштабные действия против неприкосновенной (но только на первый взгляд) баронессы.

– Я не верю ни в Бога, ни в черта! – резко комментировал он, когда его спрашивали, почему так важно победить эту женщину. – Но зато я верю в закон и справедливость. Зачем нам правовая система, если любой человек в стране может творить все, что ему вздумается?

В нескольких газетах появилась печальная история Андрея Ивановича, ищущего справедливости. Боязливо, робко, но все же он рассказал все подробности сотрудничества с коварной женщиной, призывая откликнуться пострадавших. Для устрашения в статье поместили фотопортрет прокурора, предлагающего обращаться к нему и заверяя, что он лично выслушает каждого, кто причастен к этой истории. Далее шло детальное описание внешности Ольги Григорьевны.

Баронесса поспешно собирала вещи, когда в ее спальню без стука ворвался Алексей Михайлович.

– Потрудитесь, пожалуйста, это объяснить! – произнес он, тряся перед ее носом газетой.

– Это все неправда, – выдохнула Ольга.

– Тогда зачем вы пакуете чемоданы? Куда-то собираетесь?

– Я хотела навестить вас, Алексей Михайлович! Нуждалась в вашей поддержке. Не думала, что вы примчитесь в Петербург, прочитав всякий вздор.

– Если это вздор, значит, вам нечего бояться! – произнес грозным голосом мужчина.

– А с чего вы взяли, что я боюсь? – улыбнулась она. Это был вызов, а Ольга привыкла их принимать. Распрямив спину и подняв голову, представляя собой в эту минуту памятник сопротивлению.

Благодаря шумихе в газетах Ольге устроили настоящую травлю. Вокруг дома барона толпились люди и выкрикивали оскорбления в адрес его жены. Он не знал, как остановить буйство группы недоброжелателей, мечтая каким-нибудь образом оградить женщину, которую он продолжал нежно любить, от всей грязи, льющейся бесконечным потоком на ее голову.

Против одной бойцовской собаки – Крестовского, нужно было выставить другую – мощного законника-защитника, который не побоится взяться за это дело и отмоет доброе имя фон Штейнов от грязи и напраслины. Алексей Михайлович обратился к своему давнему знакомому, к которому относился с бесконечным уважением и теплотой. Парень из Одессы в свое время рьяно защищал права евреев и не раз обращался по этому вопросу к честному и порядочному столичному чиновнику фон Штейну, который способствовал разрешению вопроса без подкупа и взяток. Одесский адвокат Осип Яковлевич Пергамент сделал себе мощную карьеру и переехал в столицу, где со временем стал не только активным общественным деятелем, но и депутатом Государственной Думы.

– Если вы верите Ольге Григорьевне, я возьмусь за это дело, – заверил барона блестящий адвокат, которого смущали некоторые детали ее биографии.

– Поговорите с Оленькой, и вы поймете, что она ни в чем не виновата, – утверждал барон, свято веря в невиновность жены.

– Насколько все серьезно? – безжизненным голосом уточнила побледневшая женщина, когда узнала что благодаря бурной газетной деятельности свирепого Крестовского, ставшего вдруг кумиром среди бессознательных граждан, заявления об обмане баронессой подали более сотни человек.

– Вы должны мне рассказать все! Иначе, Ольга Григорьевна, я не смогу вам помочь!

Женщина смалодушничала и обернулась пред ним жертвой обстоятельств. Она рассказала о страшных трагедиях своей жизни: как коварный отец-еврей продал ее за долги жестокому немцу-лютеранину и он заставил ее отказаться от христианской веры. Наигравшись в семейные отношения, он прогнал ее прочь. Она обнаружила, что беременна, но это не уберегло ее от развода. Мольбы и просьбы помочь не были услышаны злодеем – профессором и почти святая Оленька решилась на страшный грех – вычистить чрево, избавившись от ребенка. Зачем-то выжив после всего этого ужаса, она понимала, что ее существование потеряло смысл. В какой-то момент забрезжил свет надежды – на горизонте возник человек, спасший ее из геенны огненной – барон фон Штейн.

– Я была просто супругой, потому что мой путь до встречи с Алексеем Михайловичем был столь непрост, что я бы не осмелилась его усложнять еще больше! Кто откажется от спокойно счастливой жизни? Разве что сумасшедший!

– Но есть свидетели…

– Свидетели чего? Они утверждают, что женщина похожая на меня совершает ужасные вещи! Имя ей Сонька – Золотая ручка!

Осип Яковлевич недоверчиво посмотрел на баронессу. Некоторое время ходили слухи о побеге Софьи Блювштейн, но никто не мог подтвердить, что она находится в Петербурге. Женщина, которую описывали некоторые потерпевшие, по возрасту была значительно моложе известной в народе воровки. Вдруг адвокату пришла блестящая мысль: порядочная и добрая еврейка – жертва националистического конфликта! Кто-то просто-напросто использовал ее в своих корыстных целях. Ведь, по сути, большая часть опрашиваемых не видела свою обидчицу, они утверждают, что это баронесса, потому что им навязали мысль о том, что это именно баронесса фон Штейн.

Успешный адвокат Пергамент легко доказал, что его жертва не виновна и почти добился закрытия дела еще на предварительных слушаниях, но все резко изменилась, когда появилась свидетельница обвинения.

– Ее зовут Анна, и она утверждает, что вы мошенница, Ольга Григорьевна! – поникшим голосом произнес мужчина.

– Моя портниха? – воскликнула женщина, понимая, что женщина, притворяющаяся немкой, может ей серьезно навредить. В целом Анна ничего не могла доказать, но она знала детали аферы с волшебным омолаживающим порошком «Юная богиня», которым приторговывала и сама Ольга.

– Я могу с ней переговорить? – взмолилась Ольга. – На нее каким-то образом надавили, и я хочу понять как именно!

Анна рыдала, опустив голову. Женщины сидели в комнате свиданий для заключенных на массивной деревянной лавке, переслушавшей много трагических сказок. Портнихе было невыносимо смотреть в глаза баронессе. Заикаясь, она поведала, что Андрей Иванович натравил на нее прокурора и тот угрожал ей.

– Вы же помните это дело с кокаином? Я тогда чуть не лишилась моего Дома мод! – плаксиво и без всякого акцента проскулила отчаявшаяся швея. Руки ее дрожали, и звук с трудом выбирался из горла – сказывался отказ от кокаина, к которому она приучила организм.

Ольга кивнула и, взяв ее за руки, произнесла с материнской заботой в голосе:

– Ну, конечно, помню, дорогая Анна! Я тогда обратилась к княжне Нине Александровне, чтобы она походатайствовала за тебя перед своим братом!

Анна вдруг замерла и удивленно посмотрела на баронессу:

– Но почему вы не сказали, что благодаря вам меня освободили?

– Разве в этом есть необходимость? Нас давно связывают теплые, дружественные, даже почти родственные отношения и по-другому я поступить просто не могла!

– Прокурор сказал мне, что это вы меня сдали…

– Скажи на милость, Анна, зачем мне это надо было? Ты единственный человек, которому я доверяла, неужели я бы стала плевать против ветра?

– Он угрожал мне…

– Этот человек ничего не сможет сделать ни тебе, ни мне! Потому что у него нет доказательств. Если тебе нечего будет ему сказать, меня отпустят!

Баронессу фон Штейн выпустили под залог в крупную сумму и поручительство нескольких влиятельных лиц, среди которых была ворчливая графиня Наталья Ивановна. Когда арестантка нанесла ей дружественный визит, чтобы поблагодарить за помощь, та не впустила ее в дом, но уделила несколько минут, тихо прошептав, выглядывая через щель:

– Если вы действительно все это провернули, я вами восхищаюсь баронесса фон Штейн. Я по-прежнему ваша подруга, но выразить вам свое уважение прилюдно я могу лишь за пределами этой страны! Дай Бог вам сил и удачи!

Дверь закрылась, а Ольга еще долго продолжала стоять, как вкопанная. Она поняла, что не только эта – все двери приличных домов захлопнулись для нее навсегда. Она чувствовала себя бесконечно несчастной.

– Я хочу пройтись, Федор! – строго произнесла она. – Ты свободен!

– Но как же так, Ольга Григорьевна, нельзя вам одной бродить по улицам! Опасно это!

– Убирайся, я сказала! Я решу сама, без посторонней помощи, что для меня опасно, а что нет! – прорычала она не своим голосом.

Федор отпрянул, увидев взгляд, в котором полыхал костер преисподней. Он тихо произнес «слушаюсь!» и карета помчалась прочь.

Ольга долго и бесцельно бродила по улицам, словно по лабиринту, из которого никак не могла найти выход. Она не узнавала Петербург, будто это был абсолютно чужой город. На одной из улиц она услышала приближающийся шум – на всех парусах несся новенький блестящий автомобиль.

– Я проиграла! – прошептала она с горькой усмешкой. – В том числе и вам, госпожа баронесса!

Она вдруг вспомнила их пари с выпивохой Марией Андреевной, когда Ольга поклялась оседлать металлического коня. «Проиграла!» – противно каркали мысли в ее голове.

– Плевать, – шептала она. Ей вдруг пришла в голову блестящая идея: покончить со всем разом, не дожидаться развязки этого затянувшегося спектакля и когда машина была совсем близко, она сделала шаг с тротуара прямо на дорогу.

Последнее, что увидела Ольга перед глазами, встревоженное лицо мужчины.

– Шарль! – прошептала она и провалилась в темную пасть бездны.

– Где он? – взволновано произнесла баронесса, открыв глаза.

У кровати в кресле дремала Акулина, услышав ее голос, она вскочила и бросилась наутек из спальни с воплем:

– Алексей Михалыч, барыня очнулись!

Взволнованный мужчина торопливо приблизился к кровати и тихо спросил, как она себя чувствует.

– Со мной… все в порядке, – солгала она.

– Доктор сказал, что переломов нет. Ушибы мягких тканей и повреждения внутренних органов. И еще сотрясение мозга.

– Вот почему мне кажется, что я проглотила пушечное ядро, – отшутилась она.

– Тот человек сказал, что ты оступилась и упала под колеса автомобиля. Ох уж эти новые изобретения! Никогда не понимал, для чего они нужны! Пользовались бы каретами – куда меньше вреда и не так опасно!

– Какой человек?! – обеспокоенно уточнила Ольга, привстав на локтях, и тут же издала стон от боли и рухнула обратно на подушки.

– Морской офицер Евгений Шульц. Он был за рулем.

Ольга поникла. Видимо из-за обморока ей привиделось лицо бывшего возлюбленного.

– Кстати, он здесь! Не захотел уходить, пока ты не придешь в себя. Когда он тебя принес, даже было не понятно кто из вас на самом деле в обмороке. Доктор сказал никаких посетителей, но я бы хотел избавиться от него… Ты не против, Оленька, если он убедится, что с тобой все в порядке?

Баронесса несколько мгновений колебалась, но потом вдруг подумала, что морской офицер может сообщить, что на самом деле она не случайно свалилась под колеса, а бросилась под них и она согласилась переговорить с Шульцем.

– А откуда он узнал наш адрес, если я была в беспамятстве? – взволновалась Ольга.

– Ну, как же… в каком-то смысле ты звезда Петербурга, Оленька! Достаточно открыть любую газету! – с грустной улыбкой произнес Алексей Михайлович. – Что ж… я его приглашу, а сам переговорю с Осипом Яковлевичем, он ожидает меня в кабинете. Твой адвокат прибыл сюда, как только услышал о происшествии. Хочет это обстоятельство вплести в дело и намекнуть на покушение. Так что будь ласкова с офицером, он может нам пригодиться в суде! Ольга недовольно сморщилась при вспоминании о предстоящей судебной процедуре, исход которой, как отшучивался Пергамент, будет в пользу еврейского народа.

Алексей Михайлович торопливо ушел, а Ольга терпеливо ждала своего «спасителя». Когда она повернула голову, перед ней стоял бледный сильно исхудавший мужчина, который был когда-то ей очень близок.

– Шарль? – удивилась она. – Шарль! Шарль…

Слезы потоком хлынули из ее глаз. Он некоторое время стоял, как вкопанный, но потом бросился к кровати и начал целовать ее лицо.

– Прости меня, Ольга, прости! – шептал он. – Мне не нужно было тебя оставлять.

– Немедленно убирайся! Уходи! – скулила она, вцепившись в него обеими руками.

– Я все знаю, слышишь? Я все знаю про ребенка! Я был у Анны, и она все мне рассказала! Я так виноват перед тобой!

– Ненавижу тебя!

– Я сам себя ненавижу!

– Что же нам теперь делать, Шарль? У меня совсем опустились руки, – пожаловалась она.

– Я что-нибудь придумаю. Обещаю!

Дом баронессы охраняли по распоряжению прокурора Крестовского, который опасался, что мошенница сбежит из страны, миновав заслуженное наказание.

– Нам нужно пережить суд! Шансы очень хорошие! – утверждал адвокат.

Ольга некоторое время притворялась немощной, хотя довольно быстро восстанавливалась. Возвращение Шарля оказало на нее оздоравливающе воздействие. Теперь она понимала Алексей Михайловича, который когда-то благодарил ее за то, что она помогла ему быстро встать на ноги.

– Ты столько времени проводишь с этим офицером! – произнес барон. В его тоне угадывались нотки ревности. Они сидели в столовой друг напротив друга. Ольга впервые покинула стены своей спальни. У нее на удивление барона был зверский аппетит, и она постоянно смеялась.

– Евгений Шульц спас мне жизнь! Ведь он мог испугаться и оставить меня на дороге, тогда Бог знает, что могло случиться со мной! Не лишайте меня этого маленького удовольствия проводить время в его компании, ведь, по сути, у меня не так много развлечений.

– Разве вам недостаточно моей компании? – с легкой обидой произнес барон, утомляя ее своей занудностью.

– Сегодня же ему скажу, чтобы он не появлялся больше в нашем доме! – твердо пообещала Ольга и, заметив облегчение на лице мужа, поспешила вернуться в свою спальню, сославшись на головную боль.

– Ты готова? – произнес с улыбкой Шарль, разглядывая новое одеяние Ольги. Вместо пижамы она натянула его одежду и выглядела весьма забавно. За счет излишней худобы, приобретенной во время болезни, ее женственные округлости почти не выделялись.

– Шофер в автомобиле отвезет тебя на вокзал, – твердил он.

– А вдруг меня узнают люди прокурора на улице?

– Они тебя никогда не видели, поэтому вряд ли. Они стоят почти круглыми сутками и им уже на самом деле наплевать, кто входит и выходит из дома. Конечно, мы рискуем, Ольга, но вся наша с тобой жизнь – риск. Ради нашего счастья мы должны попробовать это сделать!

Перекрестившись и натянув на голову картуз, Ольга направилась к входной двери. Сердце ее бешено колотилось, а коленки дрожали от волнения. Возле дверей ее окликнул голос Алексей Михайловича:

– Уже покидаете нас?

Она, не оборачиваясь, кивнула. На мгновение в ее голову пришла мысль, что их с Шарлем затея провалилась, но когда она не услышала приближающихся шагов, то обрадовалась и вышла за дверь.

Охранники не обратили внимания на покидающего дом гостя, который бывал в нем регулярно. Беспрепятственно Ольга села в машину и направилась к вокзалу.

Теперь оставалось выбраться из ловушки Шарлю.

– Барыня плохо себя чувствуют и просили ее не беспокоить до вечера, – объявила Акулина барону. Под одеяло они положили подушки, и с первого взгляда казалось, что тело Ольги лежит на кровати.

Шарль облачился в одежду Федора и спустя примерно час после отъезда баронессы, Акулина вывела его из дома фон Штейнов.

Ольга жутко нервничала, и все время смотрела по сторонам, опасаясь, что Шарль снова ее обманет. «И тогда мне придется кидаться под поезд! Чтоб уж наверняка!» – думала она, вспоминая одну героиню из толстовского романа, прочитанного ею несколько лет назад. Она иногда сравнивала себя с той самой Анной, сердце которой разрывалось на части от терзаний. Как и Каренина, Ольга была замужем за пожилым мужчиной и была отравлена ядом любви к своему Шарлю.

Люди прибывали и отъезжали. Разноцветная толпа хаотично двигалась возле вокзала, но вдруг среди чужих людей она заметила родное лицо.

– Шарль! – закричала она, бросившись к возлюбленному и крепко прижавшись, впилась в него губами.

Некоторое проходящие шарахались при виде странного зрелища: два мужчины слишком рьяно выражали свои чувства. Понимая это, Ольга и Шарль рассмеялись торопясь к поезду, билеты на который лежали во внутреннем кармане одежды «морского офицера».

Получив корреспонденцию, баронесса Мария Андреевна удивилась, что на конверте иностранный штемпель. Писем из-за границы она не ждала, ее супруг больше не путешествовал по состоянию здоровья. Внутри конверта она нашла фотокарточку, на которой беглянка Ольга фон Штейн сидела за рулем красивой машины. С обратной стороны была подпись: Я выиграла пари!

– Чертовка! – воскликнула женщина, громко хохоча. Она поспешила в гостиную, в которой стояло новое чудо техники – специальный аппарат, появившийся во многих дворянских домах. Теперь не обязательно было наносить личные визиты, самые важные новости узнавались и сообщались прямо по телефону. Ей не терпелось рассказать всем о том, что блистательная Сонька Золотая ручка, одурачившая Петербург, жива и здорова.