Электронная библиотека » Винс Нил » » онлайн чтение - страница 16


  • Текст добавлен: 21 октября 2023, 09:29


Автор книги: Винс Нил


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава 6
ВИНС

Поздний телефонный звонок вселяет ужас в сердца наших героев.


В полудреме я перевернулся на спину и снял трубку. Я был первым, кому позвонили.

– Никки в больнице. У него передозировка.

Это был наш тур-менеджер, Рич Фишер.

– Господи. Что? Он жив или мертв?

– Я не уверен, – сказал Рич.

– Перезвони мне прямо сейчас и дай знать. Хорошо?

Я начал одеваться, чтобы навестить его в больнице, если он окажется жив. Телефон зазвонил снова. Это был Борис, водитель лимузина, который всегда работал на Никки. Он сказал, что видел, как наркодилер Никки выпрыгнул из окна гостиничного номера и побежал по улице с криком: «Я только что убил Никки Сикса!» Затем он увидел, как подъехала машина скорой помощи и медики вынесли Никки на носилках, закрыв его лицо простыней.

Обычно я не плачу. Но в ту ночь заплакал. Слезы катились по лицу, и впервые за все время, сколько себя помню, я не думал о себе. Несмотря на все то дерьмо, через которое он заставил меня пройти, я действительно любил этого высокомерного сукина сына. Я уставился на телефон, не зная, кому звонить и что делать. Потом снова раздался звонок. Это был наш бухгалтер Чак Шапиро. Репортер разбудил его, попросив цитату для некролога Никки. Значит, это правда.

Чак сохранил хладнокровие даже в такой ситуации и попросил меня подождать на линии, пока он сделает звонок в Седарс-Синай, больницу, куда скорая помощь отвезла Никки.

– Я звоню по поводу Никки Сикса, – пробурчал Чак секретарше.

– Он только что ушел, – сказала она ему.

– Он только что ушел? Что вы имеете в виду? Я думал, он умер.

– Да, он просто взял и ушел. Он вытащил трубки из носа, вырвал капельницу из рук и сказал всем отвалить. Он ушел в одних лишь кожаных штанах.

Глава 7
НИККИ

Несмотря на откровение, которое вышибет слезу даже у самых черствых читателей, Никки обнаруживает, что судьба-злодейка все еще преследует его по пятам с косой наперевес.


По дороге домой радиостанции трубили о моей смерти. Девочки смотрели на меня огромными влажными глазами и спрашивали с искренней тревогой: «Ты ведь больше не будешь принимать наркотики, Никки?»

В туре я чувствовал себя одиноким чудовищем, будто всем было на меня плевать, да и мне было плевать на всех. В машине фанаток я осознал, что, оказывается, я один из самых счастливых парней в мире. Миллионы людей беспокоились обо мне, и эти миллионы были мне небезразличны. «Ни за что», – пообещал я им от всего сердца.

Мне было так смешно, от того, что все считали меня мертвецом, что по возвращении домой я подошел к автоответчику и изменил сообщение: «Привет, это Никки. Меня нет дома, потому что я умер». Потом пошел в ванную, достал из аптечки пакетик героина, закатал рукав, перевязал и, воткнув шприц, понял, что вся любовь и забота миллионов поклонников никогда не принесет такого удовлетворения, как одна хорошая доза героина.

Я проснулся на следующий день, растянувшись на полу в ванной. Игла все еще торчала из моей руки. Плиточный пол был залит кровью. Моей кровью. Я снова потерял сознание.

Где-то далеко-далеко зазвонил телефон.

«Привет, это Никки. Меня нет дома, потому что я умер».


Док Макги (в центре) и Даг Талер (слева) с концертным промоутером


Часть восьмая
Наркоторговцы уже не наши лучшие друзья

Глава 1
ДОК МАКГИ

В которой главный опекун Mötley Crüe обсуждает тонкости боевого менеджмента.


За всю карьеру менеджера больше всего я сожалею о том, что позволил Винсу думать, что ему сойдет с рук убийство. Я помню, как был рядом с Винсом после аварии с Раззлом, когда адвокаты сказали ему: «Судья хочет, чтобы вы ненадолго сели в тюрьму». Винс поднял на них глаза и – я никогда не забуду эти слова – сказал:

– Я не могу.

– Что значит «не могу»? – спросил я его.

– Мне нужно ехать на гастроли.

– Вот черт, – хлопнул я себя по лбу. – Почему мне не пришло в голову использовать это в качестве аргумента в твою защиту? Мой клиент, Винс Нил, невиновен в непредумышленном убийстве и не может отбывать срок, потому что ему нужно отыграть несколько концертов. Дело закрыто.

В мыслях Винс ставил себя выше закона. И то, с какой легкостью он отделался от этой катастрофы, проведя всего лишь пару недель в роскошной тюрьме и получив «Ролекс» за двенадцать тысяч долларов, конечно, ничему его не научило. Теперь у него был карт-бланш на то, чтобы творить все, что ему заблагорассудится, ведь ничто не могло его остановить. Парни вроде Мика (который за первые пять лет моей работы с группой не сказал мне больше семи слов) так долго давились дерьмом и прекрасно знали, каково быть никем. (Конечно, после всего этого Мик стал довольно депрессивным парнем и настолько мягкотелым, что я всегда считал, что у него должно быть собственное телевизионное шоу под названием «Вы хотите воспользоваться мной?».)

Настоящий кошмар начался, когда я попытался проследить за трезвостью Винса во время испытательного срока. В Орландо, штат Флорида, во время тура Theatre of Pain, нам так надоели его выходки, что мы оставили его в гостиничном номере с двумя телохранителями и просто велели им выбить из него все дерьмо. Самым большим врагом этого парня всегда был он сам; во время тура Girls, Girls, Girls он делал сэндвич за кулисами в Рочестере и взбесился, когда оказалось, что из горчицы там есть только банка «Gulden’s», а не «French’s». Тогда он разбил стеклянную бутылку о стену, в результате чего разорвал сухожилия нескольких пальцев на правой руке. Нам пришлось отменить шоу и отправить его по воздуху к врачу в Балтимор.

Конечно, нельзя полностью винить Винса за его поведение. Будучи его менеджерами, мы с Дагом в определенной степени закрывали глаза на его выходки, возможно, потому, что группа была так популярна. Но в конце концов нам пришлось поставить точку. И больше всего нас потрясло то, что нас вынудил сделать это не Винс. Причиной стал Никки.

Никки, король неудачников, пошел вразнос во время тура Girls, Girls, Girls. Ни Даг, ни я не хотели быть рядом с ним, поэтому тянули соломинку, чтобы определить, кто поедет с группой в Японию. Я вытянул короткую. Мистер Удо, тамошний промоутер, был одним из моих лучших друзей. Каждый раз, когда он везет группу в Японию, он ставит на кон свою репутацию. Но с Mötley Crüe ему пришлось изрядно попотеть, ведь этим ребятам все было до лампочки. Дикари с деньгами, которым плевать на всех, даже друг на друга.

Первым делом, как только мы приехали в Японию, Томми поймали за травку, которую он спрятал в ударной установке. Мистер Удо выручил нас, и через несколько дней мы как ни в чем не бывало выезжали из Осаки на высокоскоростном поезде после концерта. Эти клоуны были в своих костюмах, все в цепях и татуировках, и макияж стекал по их лицам. Никки и Томми окончательно рехнулись. Если бы вы пролетели над поездом на вертолете, вы бы увидели, как все эти японцы, словно тараканы, разбегаются из вагона, в котором мы находились. Если бы вы увеличили изображение, то увидели бы, как Никки бросает бутылку «Джека Дениелса» и та прилетает в затылок японскому бизнесмену. Увеличьте громкость – и вы услышите, как парень кричит, пока из его головы хлещет кровь. Это было очень жестокое зрелище. Просто зверство какое-то.

Когда мы въехали на токийский вокзал, сотни полицейских бежали рядом с вагоном. «Эй, Никки, – сказал я. – Твой фан-клуб здесь». А он был настолько обдолбан, что не понял, что за ним послали ОМОН. Он думал, что это обожающая японская публика.

Они отвезли Никки и меня в тюрьму. И пока мы сидели там, он сказал мне: «Ну что, чувак, тебе нравятся эти татуировки? Как ты думаешь, что о них подумают копы?»

Я вспомнил свою жизнь в Майами. У меня был неплохой бизнес до переезда на Западное побережье, чтобы быть менеджером этих ребят. Я играл на гитаре, продюсировал альбомы Styx, Ohio Players и Average White Band, руководил такими хорошими парнями, как Пэт Трэверс. Жизнь тогда была такой мирной и легкой.

– Я не знаю, – ответил я Никки. – Но вот что я тебе скажу: если с меня снимут наручники, я переломаю тебе все кости.

В конце концов, несмотря на бесконечное хамство Никки, его отпустили в пять утра. Ну а я пробыл в участке целый день и занимался бумажной волокитой. Когда я наконец вернулся в свой номер и собирался рухнуть в кровать, в дверь постучал не кто иной, как Винс. Он был в хлам и хотел трахнуть подружку какого-то бандита из якудза. Но в то же время его тупоголовая девушка из Лос-Анджелеса только что приехала в Японию и была в его номере. Так что он был в бешенстве, потому что не хотел разгребать неприятности, в которые его втянул его член.

– Увольте турагента, – прохныкал он.

– Что?

– Увольте гребаного турагента!

В тот день с меня было достаточно приключений. Я ударил его по лицу, закрыл дверь и провалился в безмятежный сон. С этими парнями всегда так: мы постоянно выбивали друг из друга дерьмо. Я называл это боевым менеджментом.

Когда через несколько дней Никки сказал, что едет в Гонконг, Таиланд и Малайзию, не прихватив ничего, кроме пачки резинок, я подумал о том, чтобы снова применить насилие. Я знал, что мне придется поехать и нянчиться с ним, потому что, если я этого не сделаю, он погибнет, потеряется или будет продан в рабство. К счастью, он не доехал дальше Гонконга, где за два дня заказал около 150 проституток. Я мог бы убить его, когда он прислал дюжину хихикающих проституток к моей двери, пока я разговаривал по телефону с семьей.

Конечно, Никки тогда не был Дон Жуаном. Вероятно, он просто говорил, говорил и говорил с бедными проститутками, пока те не приходили к выводу, что никакие деньги не стоят этих пыток. Он был стопроцентным наркоманом, и дела у него были совсем плохи. Когда мы вернулись в Калифорнию в декабре, мне посреди ночи стали звонить из охранной компании, которая охраняла его дом, потому что, получив сигнал тревоги, они обнаружили, что он бродит по двору с ружьем.

За несколько дней до Рождества я отправился на ужин с Бобом Красновым из Elektra.

– Итак, – сказал он. – Как дела у ребят?

– С ними все будет хорошо, – сказал я, – если они смогут остаться в живых.


Затем сразу после ужина позвонил Даг. У Никки случился передоз в номере какого-то отеля, и все думали, что он умер. Мне не следовало удивляться, но я удивился. После шока пришло отвращение. Затем – разочарование. Я был зол на себя за то, что связался с такой группой и в какой-то мере позволял этим парням вести себя как животные. Особенно теперь, когда одно животное покончило с собой.

Узнав, что Никки на самом деле жив и сбежал из больницы, я понял, что должен делать. Я пошел в офис, позвал Дага к своему столу и сказал ему: «Я ухожу. Я не собираюсь смотреть, как умирают люди».

Им предстояло европейское турне, и было больше шансов, что они вернутся домой в мешках для трупов, чем на сверхзвуковом самолете. Мы отменили тур и отправились на поиски Никки. Он не отвечал на звонки, но изменил сообщение на автоответчике, так что мы знали, что он там. Мы поехали к нему домой и нашли его в ванной комнате в отключке, стены были залиты кровью. Он лежал там в кожаных штанах и без рубашки и что-то мычал. Я уговорил его приехать ко мне домой для детоксикации. Проблема Никки в том, что ему кажется, будто ничто не имеет над ним власти. Это он управляет всем. Но в данном случае героин оказался гораздо большей силой, чем он рассчитывал.

Никки прожил у меня почти неделю. Наш помощник Боб Тиммонс приезжал каждый день, чтобы удержать его от наркотиков и алкоголя, а Стивен Тайлер из Aerosmith, который симпатизировал Никки, ежедневно названивал, чтобы в грубой форме наставить его на путь исправления. «Ты сдохнешь, – говорил он ему. – Вдолби себе в голову». Наконец Никки сломался. Он впервые признался нам, что не может контролировать зависимость. Мы позвали остальных членов группы и устроили большое собрание в моей гостиной. Они выглядели жалко. Умирающий Никки; Томми, который напивался и ругался с женой; Винс, полностью вышедший из-под контроля; и Мик, который с самого утра пил и рыдал до потери сознания. По-вашему, так должна выглядеть одна из величайших рок-групп в мире?

Мы с Дагом выдвинули условия: во-первых, они должны из своего кармана вернуть деньги промоутерам в Европе за отмененный тур. Во-вторых, либо они берут себя в руки и исправляются, либо ищут новых менеджеров. Мы выступили единым фронтом. Никки признался, что ему нужно лечь в больницу, на что он никогда раньше не соглашался. Томми, который был таким ведомым, что без колебаний выпил бы цианистый калий, если бы Джим Джонс[27]27
  Джеймс Уоррен «Джим» Джонс (1931–1978) – американский проповедник, лидер секты «Храм народов», последователи которой, по официальной версии, совершили в 1978 году массовое самоубийство.


[Закрыть]
попросил его об этом, сказал, что он, разумеется, в деле. Винс, вечно упрямый и несговорчивый, тянул время и колебался. А Мик просто весело посмотрел на нас.


Глава 2
ТОММИ

Избиение мешка и другие терапевтические приемы, призванные справиться с последствиями многочисленных приключений.



Меня первым отправили на лечение. Часть меня не хотела этого делать, но мы явно переборщили с весельем. Мы с ребятами заключили договор, и, будучи командным игроком и все такое прочее, я первым поступил в реабилитационный центр.

Мои дела были не так плохи, как у Никки или Винса, но я пил как одержимый, курил травку и время от времени баловался героином вместе с Сиксом. Этот наркотик был так охуительно хорош, что мне порой становилось страшно.

Я не думал, что у меня есть какие-то проблемы, пока не попал в это место в Тусоне под названием «Коттонвуд». Там был один доктор, который вытащил на свет все то дерьмо, о котором я даже не задумывался.

На второй день лечения он привел меня в комнату и встал позади меня. Напротив стоял пустой стул, и все. Доктор сказал, что я должен смотреть на пустой стул и представлять, что там сидит моя зависимость. Затем он что-то говорил, а я должен был представлять, что это моя зависимость говорит со мной.

Сначала это казалось глупостью, но через некоторое время я начал в это верить.

– Я знаю, что ты любишь меня, – говорила моя зависимость. – Ты все время думаешь обо мне. Ты не можешь жить без меня.

Внезапно гнев вырвался наружу, я вскочил и психанул:

– Подожди минутку, – крикнул я на пустой стул. – Да иди ты на хуй. Я могу жить без тебя, сука.

– Это хорошо. Я хочу, чтобы вы поговорили со своей зависимостью, – сказал доктор. – Я хочу, чтобы вы разозлились на нее. Я хочу, чтобы вы уничтожили ее. Это не ваш друг. Это ваш враг.

Затем он заменил стул тяжелым холщовым мешком и, черт возьми, протянул мне бейсбольную биту. Я подбежал и начал выбивать дерьмо из этого долбаного мешка, чуваки, и у меня на глазах выступили слезы.

– Покажи, что ты чувствуешь, – подзадоривал меня доктор. – Она хочет причинить тебе боль. Выбрось ее из своей жизни.

Я выплескивал ярость на мешке, рыдая как ребенок. Это было похоже на экзорцизм, чуваки. Я никогда не забуду этот гребаный опыт, потому что он открыл для меня какую-то другую силу, которая годами контролировала меня. И вот я впервые вышел с ней на связь. До этого момента я не знал, насколько одновременно мощна и ничтожна эта сила. Но зависимость сильна ровно настолько, насколько ты ей это позволяешь, а я слишком сильно ее распустил.

В «Коттонвуде» на стене висела табличка: «Молчание смерти подобно». Я никогда не забуду эту фразу, потому что она заставила меня вспомнить детство. Родители всегда были милыми, но всякий раз, когда я делал что-то не так, наказывали меня молчанием. Они отправляли меня в мою комнату, а когда я спрашивал, что сделал не так, они молчали. Я сидел в комнате и думал, какого хрена сделал и почему со мной никто не разговаривает. Родители считали, что таким образом преподают мне урок. Поэтому с раннего возраста я приравнивал молчание к наказанию. Когда я стал старше, ничто не выводило меня из себя больше, чем молчание окружающих. Меня до сих пор чертовски бесит, если девушка не перезванивает или если друг меня игнорирует, если я накосячу. Блин, чуваки, я каждый раз хочу заползти в нору и умереть. Поэтому, когда я увидел в реабилитационном центре табличку «Молчание смерти подобно», я сказал себе: «Знаешь что? Это именно то, что я чувствовал в детстве».

Каждый в группе проходил свою программу. Но через неделю или около того Боб Тиммонс решил, что мы должны собраться вместе и пройти групповую терапию. Мы встали в круг с другими пациентами клиники, обняли друг друга и спели «You Can’t Always Get What You Want» («Ты не всегда получаешь то, чего хочешь»), что, вероятно, было идеальным посланием для такой группы, как наша, потому что мы все привыкли получать именно то, что хотели и когда хотели.

Поливалки в моих глазах снова включились, я повернулся к Никки и всхлипнул: «Разве это не самая прекрасная песня, чувак?» Он посмотрел на меня как на сумасшедшего, потом повернулся к Мику и прошептал что-то о том, что я повелся на это сектантское дерьмо в духе Джима Джонса. Я не думаю, что кто-то в группе относился к этому серьезно. Меня воспринимали как щенка с большими неуклюжими лапами, который спотыкается обо все подряд.

После пения мы все уселись. Психолог попросил нас представить себя маленькими мальчиками, и Никки внезапно сорвался. Его лицо покраснело, дыхание сбилось так, что он не мог произнести ни слова. Позже он сказал, что представил себя на одном конце улицы, а свою мать – на другом и понял, что его все еще преследует злость и обида на мать и отца. Если я был дурачком, который скрывал за маской настоящую грусть, то Никки – упрямым бараном, у которого, как мы узнали, в глубине души находилось нежное место, где скрывались настоящие чувства и эмоции.

Даже Винс, самый непробиваемый из всех нас, начал открываться и плакать. Впервые я разглядел в Mötley Crüe слабость, которую раньше никогда не замечал. Мы все превратились в маленьких потерянных детей, кроме Мика, который был до странного упрям и отказывался открыться. Каждый раз, когда мы вместе пели, медитировали или выполняли упражнения, чтобы разобраться с эмоциями, я смотрел на него, и у него было такое выражение лица, будто его вот-вот вырвет на пол.

Глава 3
МИК

В которой Мику удается оскорбить многочисленных членов общества, трезвенников, культистов и обитателей богатых домов.



Все просто как дважды два: я увидел, в какую пухлую страхолюдину превратился. Я увидел, как близко Никки подошел к смерти. И понял, что наши менеджеры так устали от нас, что собирались увольняться. На самом деле меня тоже настолько все достало, что я и сам был готов уволиться, если что-то не изменится.

Поэтому я бросил пить. Остановиться можно только в том случае, если хочешь остановиться. И я был готов. Мне не нравилось чувствовать себя уязвимым, когда я пьян, потому что в таком состоянии люди легко могут воспользоваться тобой. И моим костям нехило доставалось, потому что, наклюкавшись, я легко мог сделать опрометчивый шаг и проснуться на следующее утро от невыносимой боли, которую пытался заглушить еще большим количеством спиртного, пока не напивался настолько, что снова совершал какую-нибудь глупость.

Трезвым я сбросил двадцать килограммов и избавился от сотни морщин за несколько недель. Всякий раз, когда мне хотелось выпить или я чувствовал себя расстроенным, я просто сгибал пальцы в круг, как будто держал рюмку, кричал «Бум!» и подносил ладонь ко рту, как будто опрокидывал рюмку текилы. Это была моя бум-терапия. Я думаю, это пугало многих людей, но меня делало счастливым. К тому же это было намного дешевле, чем реабилитация в клинике.

Тем временем Никки, Томми и Винс столько раз приходили и уходили из реабилитационного центра, что я не мог уследить, кто где находится. Никки считает, что клиника принесла группе много пользы. Но я в это не верю. Я навещал их в центре и видел, как психотерапевты перетирали ребят в труху, пока те не почувствовали себя нулями. Их унижали и оскорбляли, держали в палатах с людьми, у которых были реальные проблемы, с людьми, которых изнасиловал отец или у которых на глазах убили мать. У Томми, Винса и Никки таких проблем не было: они были так чертовски молоды, что даже не успели толком пожить.

Тяжелее всех это далось Томми, потому что, как мне кажется, он стал невероятно чувствительным после этой промывки мозгов. Вдобавок ко всему после скандала у него дома в канун Рождества ему нужно было срочно протрезветь, чтобы спасти свой брак. Он был еще ребенком, когда группа стала популярной. Такой вот подросток-миллионер быстро утратит чувство реальности.

Мы заключили сделку, согласно которой перед началом записи нового альбома мы все должны быть трезвыми. Так что ребята ложились в реабилитационную клинику, уходили в запой, а затем снова ложились в клинику, чтобы протрезветь в течение недели. Это было похоже на дорогой отпуск, потому что терапевты и владельцы клиник только и делали, что вытягивали из ребят все бабло и оставляли его себе, независимо от того, протрезвели их пациенты или нет. Если вам повезет, они могут потратить ваши десятки тысяч долларов на то, чтобы купить вам бесплатный брелок после девяноста дней трезвости. Я считаю, что бросить можно лишь в том случае, если ты этого хочешь, и никакой реабилитационный центр в мире тебе не поможет. Это мое мнение, потому что отказ от прохождения реабилитации очень помог мне. Сейчас мое единственное увлечение – коллекционирование старых гитар. Может быть, поэтому я самый скучный парень в группе.

Несмотря на то, что я бросил сам, мне все равно приходилось ходить на групповую терапию. Наши менеджеры хотели сделать группе какую-то масштабную пластическую операцию, и нам приходилось посещать всех этих врачей, которые пытались промыть нам мозги и заставить вести себя по-другому. Раз в неделю нам приходилось ходить на консультации по отношениям, как старой сварливой семейной паре. Там мы учились разговаривать друг с другом, вместо того чтобы ссориться, или обсуждали наши чувства и все, что происходило на той неделе.

Меня это бесило до чертиков. Во-первых, мой день был испорчен, потому что меня силком заставляли переться туда и участвовать в том, что мне не нравилось и во что я не верил. А во-вторых, мне было обидно, что остальным участникам группы не хватило мозгов самостоятельно разобраться в себе и понять, насколько поверхностна эта дерьмотерапия. Каждый психотерапевт хотел, чтобы мы раскрылись и поплакали, а я ненавижу плакс. Взрослые мужчины, которые плачут в разгар ебучего кризиса, умрут, ведь враг не будет плакать, можете не сомневаться. Он будет добивать твою слабую задницу, пока ты плачешь! Отец учил меня: «Когда ты ребенок, будь ребенком. Когда вырос, будь мужчиной». Мне было так тошно видеть, как все в группе рыдают. Вернитесь во второй класс, если так хочется поплакать, сосунки.

За всей этой дорогостоящей терапией стояли простейшие идеи: держаться подальше от алкоголя, наркотиков и вещей, из-за которых ты ведешь себя как мудак; думать, прежде чем действовать, особенно на горячую голову; и делиться своими чувствами, вместо того чтобы держать их запертыми внутри, где они разрушают тебя и окружающих. Мы все это уже знали. Единственная вредная привычка, которая у нас была, – терапия. Но я все равно посещал ее каждую неделю, не жалуясь, потому что и без психотерапевта знал: если мы хотим снова стать великой группой, мы должны держаться вместе.

Мы переехали в Канаду для записи следующего альбома, и наши наркологи-терапевты поехали с нами за наш счет. Позже я вернулся в Лос-Анджелес и отправился в торговый центр в Беверли-Хиллз, чтобы выбрать мебель для нового дома. Мы переехали в него с Эми, но, если честно, он был мне не по карману. Внезапно нас окликнула женщина: «Мик!» Она выглядела как бомжиха, и от нее воняло алкоголем. Она так надралась, что едва могла ходить. Я поздоровался с ней и пошел дальше.

– Что за чокнутая? – спросила Эми.

– Она? – ответил я. – Это была наша психотерапевт.


Слева направо: Боб Тиммонс, Винс, Мик, Рич Фишер


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации