Текст книги "Глаза Вселенной видят все…"

– Дочка, я встречалась днем с Армандом и все ему рассказала. Ты можешь сейчас орать, бегать, прыгать, хоть на голове стоять, но я не допущу, чтобы ты по своей неопытности раздолбила свою жизнь. Поэтому у тебя есть выбор – или быть с Армандом, или катиться ко всем чертям к зловещему дну. Арманд любит, ценит и уважает тебя, он так прямо и сказал мне, а это уже много чего значит, доченька, поверь. У него к тебе самые серьезные намерения. И он меня попросил тебе передать вот такие слова: «У Дианы вскоре родится ребенок, и я любым способом докажу свое отцовство». При этом дал внятно понять, что если ты будешь заниматься ерундой, ему ничего не останется, как лишить тебя родительских прав. И поверь, дочка, это в его силах.

– Мама, ты что за чушь несешь? – заорала Диана. Каких родительских прав? Ты что, с ума сошла?

– Дочка, посчитай сама по времени и ты поймешь одно, папаня твоего ребенка Арманд и только он. И хочешь или нет, но ты с этим должна смириться. В таком случае тебя кто заставлял в постель к нему лезть? Сама захотела и нечего сейчас рожей кривить. Тебе дали выбор, вот и думай, что делать. Но знай одно, что нянькаться с тобой никто не собирается. Арманд сделает экспертизу на отцовство. И никуда ты не денешься, – резко сказала мать и вышла из комнаты.

9-ая глава

О подонок, о подонок, – негодовал Зариньш после просмотра телепередачи «Добрый вечер». Решил, значит, прошлое вспомнить. Ну что ж, можно и углубиться в воспоминания. Раз ты такой орел, Слава. Зариньш ходил по своему мэрскому кабинету из угла в угол. Налив себе коньяка, залпом выпил. Его извилины, не дожидаясь хозяйского приказа, шевелились во всю ивановскую. Для начала нужно успокоиться и все взвесить. Что мы конкретно имеем на данный момент, и что мы можем поставить в противовес? От этих двух бугаев-охранников, что засветились в ночном клубе, можно и отбрехаться. А что делать с видеозаписью, на которой наша встреча с Мироном? Тут надо тщательно подумать. Самое смешное, в свое время сам Ковальчук кланялся в ножки Мирону, а теперь, видишь ли, в чистом и белом одеянии себя выставляет. Умник нашелся. Ну, ничего, ничего, я сейчас разбросаю сети по всем своим связям и знакомым, посмотрим еще, что за кино получится. Ты, Слава, играя в бизнес и в политику, явно где-то с ним тоже засветился. Мирон в девяностых был крупной фигурой во многих сферах человеческой деятельности. Официально он был крупнейшим и могущественным бизнесменом в Латвии. Ну, а в реальности, конкретным братком, с вытекающими отсюда возможностями, полномочиями и, естественно, последствиями. Что касается Зариньша, он в девяноста первом был простым челноком. Скупал дефицитный товар в Латвии и вез в Польшу. Мужиком он был расчетливым, бережливым, а самое главное, водкой и бабами увлекался в меру. Вот поэтому, спустя много лет, и выбился в люди. И в принципе, правильно сделал. От распада великой советской страны руки не опустил и не стал искать свой патриотизм в стакане водки. Вовремя пронюхав, что почем, умело нужное сложил, а лишнее вычеркнул, ринулся в бой и не прогадал. Его благосостояние росло с неудержимой скоростью на глазах. Сначала он привозил вещи из Польши на даугавпилский базар, там их и сбывал. После этого он уже нанимал специальных людей, которые занимались поездками в Польшу сами. Имея в своем городе несколько торговых точек и магазинов, Зариньш начал смотреть в сторону столицы. Через время он уже был там, на вещевом рынке. Потом пошли кафе, бары, ночные клубы. А потом его буржуйские дела закрутились так, что пошла скупка акций у разных заводов, предприятий, участие в разных кидаловках, в государственном масштабе. Верней, соучастие и не более. А кто реально за этим стоял, до сих пор неизвестно и неведомо. И знать, как видно, не полагается. Старость, конечно, не радость, но дожить до нее многим хочется. Вот поэтому эти многие и не суют нос, куда не следует. Но вернемся на землю, занимаясь бизнесом, Зариньша авторитет рос, согласно его благосостоянию, поэтому в те далекие девяностые он и дорос до уровня знакомства с Мироном. Его дружный коллектив крышевал бизнес Зариньша. Вот по этой причине встречи с бандюгами были, как присутствовали и совместные дела. Но теперь на дворе 2009 год и вспоминать об этих встречах многим, ох, как не хочется. Зариньш, подойдя к столику, налил себе еще коньяка и продолжил свои тяжкие думы. Прежде всего нужно дать опровергающие правильные статьи в городских и столичных газетах, потом выступить на телевидении с вразумительными фактами и аргументами об этой видеозаписи.

Естественно, заранее нужно придумать правдоподобную легенду. А что? В те годы мне было всего лишь более тридцати лет. Молодой провинциальный парень, который приехал в столицу заниматься бизнесом. Откуда он мог знать в те годы, кто там есть на самом деле и чем занимается. Случайные встречи, мимолетные знакомства – и дальше по такому же сценарию будем лепить лапшу. А что касается Ковальчука, он же сам по схожей схеме поднимался, как и многие другие видные деятели нашего государства. Нужен компромат, реальный компромат на Ковальчука. Оставлять этот наезд без присмотра нельзя. Ничего, он у меня еще попляшет. Я только одного не могу понять, а почему он так круто закрутил? Зариньш присел на стул и призадумался настолько глубоко, насколько грешному земному человеку было позволено свыше эта возможность. Ради того, чтобы напакостить, он мог бы и проститутками ограничиться. Неужели вся эта месть кроется в чем-то другом? Он что, не может до сих пор мне простить разлуку с Инессой, с моей теперешней женой? А может быть, он действительно любил ее так сильно, как клялся в те годы? Или до сих пор любит? Не может быть, не может быть… Захмелевший Зариньш начал махать руками, отгоняя от себя все эти прилетевшие к нему внезапно мысли. Но бумеранг прошлого унес его невольно в 1985 год на долгие часы воспоминаний. В эти студенческие годы молодые двадцатидвухлетние ребята Янка и Славка были однокурсниками в институте. Учились на юридическом факультете. Их дружба началась еще с первого курса. Ребят тогда сплотили общие принципы: наглость, дерзость, и огромное желание жить на широкую ногу. Любили погулять по шикарным заведениям и полакомиться роскошными девушками. На все это требовались деньги, и они их зарабатывали, как умели, естественно, на своем студенческом уровне. Наши нынешние государственные мужи были раньше крученными фарцовщиками. Занимались торговлей различного рода одеждой, преимущественно привезенной из дикого Запада. Янка и Славка также занимались продажей аудио– и видеокассет и бытовой техникой. В общем, начали ковать бабло еще в советские времена. Мальцы они были смышлеными, шустрыми, языкастыми. На таких парней девушки с удовольствием клеились, отбоя от них не было. Допивая еще стакан коньяка, в памяти Зариньша всплыла первая встреча с Инессой в далеком в 1985 —ом году. В институте тогда вечером устроили танцы. Он заметил, что его дружбан Славка познакомился с какой-то симпатичной девчушкой. И практически весь вечер танцевал с нею. Когда танцы подходили к своему завершению, он подошел к Янке со своей новой подругой. Янка, а ты чего весь вечер один? Вокруг столько красивых молоденьких барышень, а ты сидишь угрюмый такой. Вот знакомься, мою принцессу зовут Инесса, – начал балаболить веселый Ковальчук.

– Очень рад познакомиться с очаровательной девушкой, – улыбнулся Зариньш. Это милое создание сходу приглянулось Славе и, как выяснилось позже, на всю оставшуюся жизнь.

– Слушай, Янка, а пошли в ресторан, у меня там есть один знакомый, ему суешь десятку в руку и вход для обалделой балдежи автоматически открывается. Как на это смотришь?

– Прекрасная идея, Слава, пошли. Хоть повеселимся, а не то на меня сегодня какая-то незримая печаль навалилась. Надо ее немедленно разбавить каким-нибудь весельем, – улыбнулся Зариньш.

Молодые студенты четвертого курса юридического факультета весело засмеялись.

– Между прочим, а где твоя спутница учится? – поинтересовался Зариньш.

– Моя девушка учится на первом курсе экономического факультета в нашем институте. Инесса посмотрела на своего самоуверенного ухажера и с улыбкой спросила:

– А я, значит, твоя девушка, Слава? Мы с тобой познакомились всего лишь два часа назад и ты за меня все уже решил. Ты хотя бы моим мнением поинтересовался по этой деликатной ситуации.

– Милая, я все прочитал по твоим глазам. И, чтобы лишний раз тебя не беспокоить, решил все это вслух не говорить, конечно, до поры до времени, – начал оправдываться Ковальчук.

– Да что ты говоришь, Славик, мой родной? А если не секрет, что же ты, конкретно, сумел прочитать по моим глазкам? – спросила кокетливо Инесса.

– Я в них увидел долгожданное и светлое, Да! И что ради меня ты на все согласна.

– Славик, а ты наглец наивысшей марки. Тебе этот секрет пока никто не открывал?

Вот так и произошла в далеком в 1985-ом году первая встреча Яниса Зариньша со своей будущей супругой Инессой. Правда, в то время она начала встречаться с Ковальчуком. Янка, конечно, и виду не подавал, что влюбился в Инессу. Хоть о ней он думал напролет целыми сутками. Сначала к Славе он начал испытывать легкое раздражение. Они часто встречались втроем и сидели где-нибудь в кафе и долго беспечно болтали о студенческой жизни. Ревность Зариньша с каждым днем расширялась непомерно широко. Тайная, затаенная ненависть появилась к Ковальчуку. Ни их дружба, ни совместные фарцовые дела не могли поглотить стремление к мести. Янка тогда решил, что любой ценой, должен разлучить Инессу со Славой. Она должна быть только моей и ничьей больше, вот такие настырные мысли разрывали студенческую голову Янки. На этой основе и возник тогда коварный план у Зариньша. Он попросту решил подставить Ковальчука на продаже разных товаров. В те годы отец Зариньша был высокопоставленным чиновником в прокуратуре латвийской советской республики. И Янка в, принципе, не боялся милиции и возможности залететь во время продажи товаров. До этого дня он не попадался на этом. А если и залетал в ментовку, то больше за какой-нибудь мелкий проступок. Но все претензии ментов мгновенно отлетали после того, как мохнатая рука отца Зариньша звонила по телефону и умело расставляла акценты в конкретном инциденте. Отец Зариньша был строгим человеком, но к своему сыну относился с большой любовью и поэтому закрывал глаза на мелкие пакости Янки. Ничего, ничего, пока он молодой пусть побесится, с годами это пройдет. Учится хорошо, голову на плечах имеет – выйдет из моего сына толк, выйдет. Таким вот оптимистичным образом успокаивал себя отец Зариньша. В один из осенних дней у Славы Ковальчука была договоренность о встрече с покупателями.

Он должен был продать товар на кругленькую сумму. О месте встречи Янка знал – она должна была произойти в парке. Оставив анонимное сообщение в милиции, Зариньш потер руками, философско-иронично заочно обратился к Ковальчуку: это жизнь, Слава, и каждый борется за свое место под солнцем, как может. Так Янка и предал своего друга. Об этом Ковальчук догадался, спустя много лет. В момент сделки оперативники схватили Славу с поличным и, естественно, на него завели дело. В те годы это означало крах во всем. Из института вылетали пулей, а карьеру юриста уже было не видать, даже через супер подзорную трубу. И срок грозил не маленький. В одночасье перспективная будущая жизнь обретала беспросветную неопределенность. Слава был тогда арестован и помещен в камеру временного содержания. Подлость Яниса Зариньша от ревности разрослась, но не до такой степени, чтобы погубить жизнь Ковальчука, поэтому он связался со своим отцом и заручился его поддержкой. Он рассказал ему историю о задержании Славы. Конечно, он умолчал, что причастен к этому. Через отца он добился уже на вторые сутки встречи с Ковальчуком. Эту встречу Станислав Сергеевич помнит до сих пор, как будто все было час назад. Она стала пожизненно терзающим его душу дегтем. И в моменты, когда он оставался один на один с бутылкой водки, то не раз выплакивал боль наружу. Он не стеснялся своих слез. Они помогали ему вновь очиститься и идти дальше, на ходу перестраивая запутанные пути. Он не ожидал такой подлости от друга, даже представить не мог, что такое бывает. Янка тогда ему предложил сделку.

– Послушай, Слава, я не буду ходить вокруг да около, скажу прямо: я могу сделать так, чтобы твое дело закрыли. Ну, скажем, под каким-нибудь правильным предлогом. Мол, ты делал всего лишь подарки своим знакомым и сам купил эти вещи у фарцовщиков. Или что-то в этом духе. Это сделать сложно, поверь мне, Слава, но я смогу. Я упрошу отца, чтобы он тебе помог. Но ты взамен должен сделать кое-что для меня. Ты должен разорвать отношения с Инессой, к примеру, под предлогом, что она тебе только симпатична и не более и что ты на самом деле любишь совсем другую девушку. Дело в том, что с первого дня моего знакомства с Инессой, я постоянно думаю о ней. Я влюбился в нее и хочу, чтобы она стала моей женой. У меня, Слава, все серьезно, извини. Я понимаю, что эта большая подлость, но эта девушка мне нужна.

– Да, что ты говоришь? Как у тебя язык поворачивается такое мне предлагать? – вскипел от злости тогда Слава.

– Ты успокойся и подумай хорошо. Если мой отец не вмешается во все это, то тебе не выкрутиться. А о дальнейших последствиях я вообще не говорю. Ты что, хочешь из-за своей девушки себе жизнь поломать?

– Янис, да понимаешь, что она не просто девушка. Инесса моя невеста. Я сам ее люблю и у меня с ней все серьезно. Ты сам хоть понимаешь, о чем меня просишь? – в гневе прокричал Ковальчук.

– Короче, Слава, не дури и не губи свою жизнь. Ты парень видный, найдешь другую. Чтобы закрыть твое дело, которое пока не долетело до нужных ушей, у тебя самое большее, есть сутки на размышления. Так что подумай и взвесь все основательно. Предупреждаю сразу, что обвести меня вокруг пальца не удастся.

Если ты согласишься на сделку, тебя через несколько дней отпустят. Как выйдешь отсюда, ты должен плотно держать свой язык, сам знаешь где. И никому ни слова о твоем задержании. И еще: ты сразу же должен связаться с Инессой и при личной встрече разорвать отношения. К примеру, это может быть где-нибудь в кафе, но после этого к ней не подходи. Если ты не сделаешь этого, то поверь мне, тебя обратно посадят. Другим словом, дело на тебя есть и как повернуть его, все будет зависеть от моего отца. Так что, если согласишься на сделку, то не думай о том, как меня обмануть. И хватит хандрить: раз попался, так выбирайся из ситуации любым способом. Ну, подумай сам, если тебя посадят, станет ли Инесса ждать столько лет? И кому ты после отсидки такой приблатненный нужен будешь? После всего этого на завод с трудом устроишься, а что касается перспективной работы, вообще забыть придется, так что хватит тебе зубы скалить. Сделай, как я тебе советую, и иди гуляй да наслаждайся жизнью советского гражданина. Закончив разговор, бывшие друзья разошлись. Янка пошел к себе в общагу, напевая веселую песню. А Славу отвели в камеру. Он надолго запомнил эту кошмарную ночь. Колющие голову раздумья ломали его всего. От бессилья перед коварством друга ему хотелось упасть в пропасть…. Вместе с ним в камере сидели уголовники. Смотря на них и слушая их дурацкие, блатные разговоры, он понимал, что не выдержит такой жизни. Жить по уголовным законам, не один год, это было не для него. И каким он станет после отсидки, страшно представить. Кому он, действительно, нужен будет? Инесса хорошая девушка, любимая – от всего сердца. И к нему она относится с большой любовью. Но разве она будет его ждать? Да нет, не будет. Он сам будучи мужиком, этого не допустит. Она умная, любящая, достойная девушка, и мужчина ей нужен такой же. Мужское самолюбие Ковальчука никогда не позволит, чтобы ради него Инесса шла на такие жертвы. А Янка – подонок, истинная мразь. Сколько лет мы с ним знакомы? Четыре года. А сколько с ним дел провернули? Сколько опасностей вместе с ним обошли? Я думал, он настоящий друг, а Янка, оказался простой скотиной. Надо идти на сделку с этим ублюдком, надо, и ничего тут не поделаешь. А Инессе я позже все расскажу. Вот так и произошел разрыв в отношениях между Славой и Инессой в далеком 1985 году. Выйдя из КПЗ, Слава сразу же позвонил Инессе и договорился о встрече в их любимом парке. Там было обычно немноголюдно, всегда можно было спокойно встретиться и поговорить. Поджидая девушку на их из любленной скамеечке, Ковальчук раздумывал, как лучше все объяснить Инессе. Та, не заставила себя долго ждать. Дробный стук ее каблучков вывел Славу из глубоких раздумий.

– Привет, Инесса, – начал он.

– Привет, привет, а между прочим, где ты пропадал? Тебя несколько дней не было в институте. Почему не звонил? – удивлялась подружка.

– Мне пришлось на несколько дней выехать из Риги, кое-какие дела надо было сделать. Послушай, Инесса, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Я хочу, чтобы ты меня внимательно выслушала и все правильно поняла. Ты только меня не перебивай.

– Хорошо, Слава, – Инесса настороженно и тревожно посмотрела ему в глаза.

– Понимаешь, когда мы с тобой познакомились на танцах в институте, то ты мне действительно очень понравилась. На то время я приблизительно не предполагал, что наши отношения зайдут так далеко. Я думал, что мы с тобой погуляем и разойдемся в разные стороны. Я к тебе отношусь с большим уважением и с огромной симпатией. Но не более того. Вижу ты меня любишь. И наверняка по поводу наших отношений строишь серьезные планы. Поэтому, чтобы не раскручивать дальше клубок твоих чувств ко мне, я решил сегодня все сказать… не хочу и не могу дальше тебе дурить голову. Я понимаю, что все должен был сказать раньше, но у нас все так быстро закружилось, что я даже растерялся. Слава посмотрел на Инессу с видом глубокого раскаяния. Ее розовые щеки утеряли соблазнительные ямочки, их нежность оккупировали горькие девичьи слезинки. Она смотрела на него с неподдельной мукой, вопросительно. Робко, теплилась надежда, что этот страшный сон сейчас закончится, она проснется, и все станет на свои прежние места: вернется в ее жизнь прекрасная явь, выраженная во взаимной и большой любви. Но она не просыпалась. И все потому, что это был не сон. Все было наяву, в страшной адской реальности.

– Славик, мой родной, ты сам понимаешь, что ты наделал? Я же тебя очень люблю. Ты мой первый мужчина в жизни. Я отдала свою невинность, доверилась душой и сердцем тебе, а ты, мне сейчас говоришь о таких ужасных вещах – я не думал… не знал… Ты, же мне не один раз признавался в безумной любви. Говорил, что я твоя единственная и неповторимая. Зачем ты лгал мне? – вскрикнула с невероятной яростью, закипевшая негодованием, Инесса.

– Успокойся, Инесса, успокойся, – попытался остудить девичий пыл Слава. Но в ответ услышал одно лишь слово, – «Мерзавец». Инесса развернулась и гордой походкой пошла прочь от него. Она ушла. Ушла раздавленная им на всю оставшуюся жизнь. Ковальчук позже не один раз вспоминал это горькое прощание Инессы, укоряющий взгляд, ее девичьи слезы. Ее прощальное «Мерзавец», страшным громом гремит в его ушах до сих пор. А молнии от этого грома петляют у него перед глазами долгие годы, не давая покоя. Ведь он действительно виноват перед нею, и было бы слишком уж просто, если бы эту вину она простила в этой земной жизни. Было бы слишком уж просто…

10-ая глава

Прошло время.

Теплое солнце августа по-прежнему светило тепло и ярко. Казалось, лето и вовсе не намеревалось прерывать свое торжество. В лучах сияющего солнца блестели березы, клены, осины. А прекрасные ивы, как сказочные девицы пришедшие из-за тридевяти земель, бесшумно раскачивали своими ветвями-косами. Лето переливалось калейдоскопом, изумительной красоты. У Дианы родилась девочка. Она долго выбирала имя и остановилась на Алене. Что-то привлекло ее в этом созвучии. Просто и звонко – Аленка. Держа на руках свою девочку, она испытывала необыкновенное счастье. Да и жизнь с рождением дочурки обрела совсем неведомый до этого поток жизнерадостности. В одно мгновение забылись прошлые переживания, терзавшие ее в последнее время. Душевная боль, вроде бы, исчерпала себя. Все произошло в одно мгновение и, именно в то, когда она впервые увидела свою малюточку Алену. Не в этом ли основная суть нашей жизни? В рождении, воспитании и в отдаче себя без остатка своим детям? – задавала неоднократно себе эти вопросы Диана. – Кто знает? Кто знает? Только как жить дальше? Ведь будущих проблем не избежать. И кто отец Аленки? Результаты экспертизы будут со дня на день. Ах, как бы я хотела, чтобы отцом оказался Виталий. Вдруг такой исход событий перевернет его отношение ко мне? Вдруг его злость или мужской эгоизм собственничества отойдет на второй план? И он простит и вернется ко мне. Тогда мы заживем единой дружной и счастливой семьей. Так верила Диана в это чудо. Или хотела верить? За последнее время Виталий редко приезжал в Даугавпилс. Еще реже они встречались, больше по чистой случайности, в компании общих друзей. Они уже не были с ним близкими людьми, готовыми на все ради своей быстро вызревшей любви. И взгляд у Виталия был уже не тем – каким-то холодным и чужим. От слов его мороз пробегал по коже. У него была другая женщина, и жизнь для их обоих поменялась, стала чужой. А ведь совсем еще недавно они были вместе, любили друг друга просто, легко и беззаботно. А какие планы строили?! А что сейчас? А теперь сказка была не про нас. Увы… увы… увы… Диана в своих раздумьях с охотой цеплялась за последнюю ниточку о чуде, которое могло бы взять все мигом и перевернуть, возвратив потерянное счастье. Поэтому она всей душой молилась, призывая к милости Бога, Вселенную и своих Ангелов-Хранителей. Она умоляла их подарить ей это чудо. Вернуть любовь Виталия и, чтобы именно он, был настоящим отцом дочурки Аленки. Она свято верила в высшие силы и в тайне надеялась на их помощь и милосердие к себе. И эта чистая вера помогала ей выйти из депрессии, в которой она находилась первые месяцы беременности, когда она тогда не хотела никого ни видеть и ни слышать, на долгие часы запираясь в своей комнате. И каялась, и молилась. Но время лечит, вернее боль притупляется на время, чтобы через какой-то отрезок времени взбунтоваться вновь и, словно задремавший вулкан, залпом выброситься пламенной лавой. И только душа тупо терпела навалившуюся на нее лавину, называемую разлукой с любимым – и была эта тяжесть страшнее и разрушительнее всех трудностей, появившихся с рождением ребенка.

Эта неистребимая трудность души выворачивала ее и растряхивала через сито возмездия оказавшуюся никчемной жизнь молодой женщины. Хотелось бежать впопыхах, куда попало, с чем попало без оглядки – только бы склеить в единое целое то, что пока еще питалась надеждой. Так в часы досуга, уйдя от земных хлопот, забот, мы будоражим память светлыми фотовспышками потерянного счастья. И отталкиваясь от этой прекрасной взлетной полосы, мы придумываем новые условия нашей жизнерадостности, окружив себя новыми обстоятельствами, чтобы позже, вместе с перегруппированным счастьем материализоваться наяву.

Арманд задумывался, а надо ли знать ему, кто настоящий отец ребенка? Если не он, то Дианы ему не видать. А он, действительно, за это время сумел к девушке проникнуться всей душой. Надеяться на авось Арманду не хотелось. Говорить родителям о своих сомнениях резона нет. А, если окажется, что ребенок не мой, то они будут категорически против, чтобы я вообще кружился возле Дианы. Им нужна только родная внучка. Надо, скорее всего, наехать на руководителя поликлиники так, чтобы он при любых анализах подтвердил мое отцовство. Вернее взять его за жабры, хорошо дать на лапу, а с врачом, что занимается непосредственно этим делом, он сам пусть и договаривается. В любом случае, все это происходит в ранге конфиденциальности. Сам отец звонил руководителю поликлиники и попросил лично проконтролировать этот процесс. Как говорится, без пыли и шума, ну и, конечно, безо всяких любопытных ушей. По рассказам отца, этот руководитель чем-то обязан ему в жизни и дорожит знакомством с отцом. Это хорошо, легче будет с ним договориться. Ладно, – успокоились! – надо ехать и договариваться. Арманд взял из сейфа приличную пачку денежных купюр и отправился в путь. В поликлинике он поднялся на второй этаж, где находился кабинет руководителя. Постучав в дверь, без всякого разрешения вошел. Руководитель, Павел Андреевич Лукин, посмотрел с удивлением на вошедшего к нему и в резкой форме попросил:

– Молодой человек, я разве разрешил вам войти? Что это за бесцеремонность?

– Я Арманд Зариньш, сын мэра и у меня к вам серьезный разговор, так что присядьте и слушайте меня внимательно, – начал играть роль крутого парня Арманд.

Руководитель ошалел от такой дерзости, но возражать не стал. По виду его было видно, что он чего-то боится и готов безоговорочно подчиниться.

– Мой отец звонил вам по поводу теста и просил о строжайшей конфиденциальности.

– Да, да, господин Зариньш, я имел честь говорить с вашим отцом. Что касается нашей договоренности, все с этим нормализуется, – промямлил взъерошенный неожиданной встречей Павел Андреевич.

– Тогда слушайте дальше. Мы вчера говорили с отцом довольно долго и кое-что решили попросить у вас еще, как понимаете, не за просто так. Арманд достал пачку денег и положил на стол, продолжая:

– Во-первых, этим делом теперь занимаюсь я и поэтому отца прошу не беспокоить, он слишком занятой человек, чтобы тревожить его понапрасну. Во-вторых, отцом ребенка, должен быть только я, при любом стечении обстоятельств. Поэтому вы сами должны сделать так, чтобы в заключении было записано, что отец – Арманд Зариньш. В этой пачке достаточно денег, так что не забудьте поделиться со своими коллегами, которые занимаются этим нужным делом. Ну и, напоследок, после этого забудьте на всю оставшуюся жизнь о моей просьбе. Это наше семейное дело и, как вы понимаете, комментировать или что-то объяснять, я вам лично ничего не буду. Я надеюсь, все доходчиво вам объяснено и как, понимаю, возражений нет? Арманд вопросительно посмотрел на доктора.

– Молодой человек, вы понимаете, что это преступление? Если это всплывет, меня, как минимум, вышвырнут из поликлиники, не говоря о клятве Гиппократа… – испуганно начал возражать Павел Андреевич.

– Передай, пожалуйста, своему Гиппократу, что если ты, дядя, не выполнишь мою просьбу, то больше вообще не будешь работать в медицине. И это в лучшем случае. Бери бабло, пока дают, и делай, как велят, и как понимаешь, пока по-хорошему, – хамски, нагло, возразил Арманд.

Пятидесятилетний руководитель покраснел, видать, опять подскочило у него давление. Так ему в жизни никто еще не угрожал.

Он родился в простой рабочей семье, учился в свои студенческие годы без гроша в кармане, экономя даже на обедах. У него не было в свое время ни связей, ни мохнатых рук, ничего. Павел Андреевич Лукин всего добился сам своими знаниями, умением, трудолюбием, профессионализмом и никогда не щадил себя. Работал, работал и работал, с безумным терпением и упорством. А теперь вот стоит перед ним этот смазливый пижон и нагло приказывает ему. Правда, есть здесь одно «но». Вот такие именно пижоны в большинстве случаев, – хозяева нашей жизни, и тут с этим ничего не поделаешь. А если попробуешь, противиться то и без башки можно остаться… Придется согласиться, не терять же ради какого-то ублюдка свое место под солнцем, тем более, я отцу его очень обязан, ведь он мне в свое время так помог, что до конца дней вспоминать буду с благодарностью.

– Хорошо, господин Зариньш, я выполню вашу просьбу. Никто и никогда не узнает о нашей договоренности, – пристав из-за стола, сказал Павел Андреевич.

– Очень рад был знакомству со здравомыслящим человеком, – смягчил тон Арманд и бравой походкой покинул кабинет. Ну, что? Дело в шляпе, и от этого мы будем отталкиваться дальше, – подумал Арманд, садясь в свою машину.

Прошло несколько дней. Диана пришла в поликлинику узнать о результатах. В кабинете врача, присев за стол, посмотрела ему вопросительно в глаза. Если бы только он знал, насколько ответ его важен для нее.

– Извините, с вами что-то случилось? У меня такое впечатление, что вы очень нервничаете, – спросил доктор, заметив, что присевшая Диана не может найти себе места.

– Доктор, я прошу, не томите меня с ответом, – сгорая от нетерпения, промолвила умоляюще Диана.

– Все понятно, – улыбнулся доктор. – Мы провели исследование, которое показало… Врач посмотрел внимательно в документы.

– Отец вашего ребенка на все верные девяносто девять процентов – Арманд Зариньш.

Вот и все… безнадежно все… – подумала Диана, закрыв лицо руками.

* * *

После телепередачи «Добрый вечер» шумиха вокруг мэра Яниса Зариньша с каждым месяцем обретала новые обороты. В региональных и столичных газетах появлялись разные статьи. Журналюгам нужна была пища, и они ее нашли в разоблачительных своих писанюнях. Зариньш стал не просто козлом отпущения, а практически достойным козлищем. И журналюги на нем отрывались на полную катушку, тем более, что их отрывы по отношению к мэру, хорошо оплачивались Ковальчуком. Кресло мэра под Зариньшем закачалось. Депутаты от оппозиции начали требовать немедленной отставки. Свои люди от партии тоже не дремали. Самые дерзкие вокруг этой ситуации начали крутить свои интриги. На очередном заседании городской думы руководитель оппозиционной фракции поднял вопрос о недоверии к мэру.

– Господа депутаты, мы не должны игнорировать все эти события, связанные с нашим мэром. В наше трудное экономическое время все эти скандалы есть непомерный ущерб в репутации всей власти города. Наши европейские друзья могут просто напросто начать замораживать общие экономические проекты. Мы получаем довольно приличные деньги из еврофондов. На эти деньги мы строим различные объекты, дороги, реконструируем школы и другие муниципальные здания. С помощью европейских проектов мы имеем возможность создавать новые рабочие места, взгляните на статистику? У нас и так большая безработица в городе. А если мы лешимся европейских денег, то кричи-не кричи, «караул», все это будет бесполезно. Поэтому я предлагаю снять с поста мэра Яниса Зариньша. Также предлагаю создать специальную комиссию и провести депутатское расследование и также направить запрос в прокуратуру. Как говорят, нет дыма без огня. Янис Зариньш богатейший человек в Латвии. Он вместе со своей супругой владеет контрольным пакетом акций компании «Латнефть». У него также в наличии имеется множество заправок, несколько магазинов и плюс ко всему этому крупнейшая типография в Латвии. Я считаю, что надо глубоко изучить деятельность Зариньша в бизнесе. С чего он начинал, как зарабатывал, с кем водился? И в девяностые годы, и в нынешние времена. Потому что судя по газетным статьям и видеоматериалам, его окружала боевая «интеллигентная» публика, которая состояла из реальных братков и других прохиндеев и проходимцев. Закончив свою речь, яростный оппозиционер, ушел под громкие аплодисменты своих соратников. Слово предоставили самому Зариньшу.