Текст книги "Звезда по имени Виктор Цой"

24–25 февраля 1990 года. Новокузнецк. Дворец Спорта кузнецких металлургов

По возвращении из Америки в двадцатых числах февраля «Кино» начинает работу с новым менеджером группы Юрием Айзеншписом и едет с концертами в Новокузнецк. Нужно отметить, что новокузнецкие концерты были не первыми из запланированных. Согласно гастрольному графику, составленному Олегом Толмачевым, в период с 16 по 18 февраля 1990 года Виктор Цой должен был выступать в Мариуполе, где собирался дать пять концертов, однако из-за плохой погоды выступления были отменены.

Олег Толмачев:

«И вот мы тогда начали делать тур. Первый блин у нас сразу комом был. Это в Мариуполе было. Жданов… Сразу же первый концерт после Красноярска. Пять или шесть концертов. У меня сразу была забита вся Украина: Донецк, Запорожье, Днепропетровск, Киев. Ташкенты-фигенты потом. А перед ними был Мариуполь. Договаривались мы без „Кино“. Цой под гитару. В цирке. Все, договорились. И вот тут кто-то мне звонит и говорит: „Олег, цирк – шапито. Вы не боитесь туда Цоя вести?“ Я только потом понял, что я испугался. Я-то лох был, молодой такой, правильный. И до последнего Витя сидел на телефоне в Беляево, типа вылетать не вылетать. И Витя потом говорит: „А что ты испугался-то? Ну отыграли бы. Не убило бы нас там током“. А говорю: „Да как-то за тебя…“ А там на самом деле все прекрасно работали. Но мне тогда как-то вот так… Нет, говорю, Вить, не полетим. Скандал был небольшой, но мы не стали рисковать, ну его нафиг. А вообще должны были выступать в Мариуполе, и все билеты были проданы, и мы обещали, что мы туда приедем. И не приехали. А этот парень, организатор, он потом делал очень много концертов „Технологии“. Вот так вот мы и начали с Юриком работать с Цоем.

Концерт в Новокузнецке был мощный. Помню момент: на сцену один или два раза выскакивал мужик. Это был просто монстр, у него была такая шапка-ушанка, как у почтальона Печкина, одно ухо торчало вверх, другое вниз, такой здоровый сибиряк. Такой то ли бушлат на нем был, то ли телогрейка, и в кармане этого бушлата была бутылка водки, из которой все время выплескивалось содержимое. И он пляшет под Цоя, у него из бутылки плескается. Я его все время спихивал обратно, а потом я его вообще куда-то выкинул, надоел он мне. А он здоровый сибиряк, похоже, десантник бывший, вот так вот скачет в этой ушанке. Перемен… У него там перемены в жизни…»[266]266
  Из интервью автору – 2014 год


[Закрыть]

2–4 марта 1990 года. Новосибирск. ЛДС «Сибирь»

Жительница Новосибирска Наталья Руденко, еще в 1988 году побывавшая на концерте «Кино», пришла на их выступление и в 1990 году. Концерт проходил в ледовом Дворце спорта «Сибирь». Наталья мечтала о встрече с Виктором. Стараясь быть похожей на своего кумира, писала стихи. Впоследствии она стала одной из тех, кто создал в Новосибирске фан-клуб Виктора Цоя.

Наталья Руденко, поклонница «Кино»:

«Я подарила ему цветы – букет гвоздик – и поблагодарила за вдохновение. Я уже тогда будто предчувствовала беду. Знала, что с ним что-то случится. Я и сейчас в него влюблена. Так же вдохновляюсь им, когда пишу стихи».[267]267
  http://kp.ru/daily/25903/2860924/


[Закрыть]

Олег Толмачев:

«Цой после концерта оставался в номере, а у этих же ночная жизнь. Каспарян, Гурьянов и „зайчики“. Помню, как они в Новосибирске погнули все столбы на площади у ДС».[268]268
  Из интервью автору – 2014 год


[Закрыть]

Из воспоминаний:

«Как-то стихийно, за пару дней до приезда анонсировали (а может, и за день – не помню). Стадион 8000 мест был заполнен „под горлышко“. Я тогда был одним из командиров „Комсомольского Оперативного Отряда“ – охраняли там все и вся (служб безопасности тогда еще не было). Это был самый трудный концерт, всех фанатов было не удержать, некоторых приходилось фактически стаскивать со сцены. Цой был очень уставший, концерт был менее часа. Когда его уводили по служебному входу, окружили поклонники (откуда там взялись – не знаю): пара крепышей, соплявки-девахи (дежурные, их еще и на „Ласковом мае“ видел) и просто фанаты.

Тут я почувствовал себя значимым (лет 17 мне было, но в подчинении были великовозрастные ребята), поднял руку, щелкнул пальцами – оттеснили моментально ребята всех лишних. Ура, я и пролез к Цою со своим альбомом (куда собирал автографы приезжих знаменитостей). Виктор был как под наркозом. Как минимум. Я ему: „Спасибо за концерт, Виктор!“ Дежурный ответ из качающейся головы: „Пожалуйста“. Расписался в альбоме. Сверху вниз: Цой. Потом в газете видел более витиеватую подпись. Но эта – настоящая. Хотя многие, кто видел, и сомневались. Но я-то сам альбом держал, и фломастер мой был, и Виктора мои друзья окружали».[269]269
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

8–11 марта 1990 года. «Кино» в Ташкенте. ДС «Юбилейный»

С 8 по 11 марта 1990 года группа «Кино» гастролировала в Ташкенте. Концерты с большим успехом прошли во Дворце спорта «Юбилейный». После выступления молодой уфимской группы до отказа забитый зал горячо приветствовал Цоя и его группу. Стильные, одетые в черное «киношники» в буквальном смысле взорвали зал. Ринувшиеся навстречу группе фаны заполнили площадку перед сценой, хотя цепь неприступных омоновцев с резиновыми дубинками и пыталась им противостоять. В течение полутора часов «Кино» исполняло композиции из двух последних альбомов, и, когда после исполнения «Перемен!» зазвучала заключительная «Группа крови», зрители уже не помнили себя от восторга.

Олег Толмачев:

«В Ташкенте вот попытки на нас „наехать“ были, но это был косяк Юрика по полной программе. Потребовали подоходный налог. А он сказал не отдавать. Я говорю, мол, Юрок, надо отдать, но он же если упрется, то все. Я говорю: „Надо отдать, какая разница, сколько получим денег, 8 или 8,5?“ Вот уперлись и все. А местные мне все деньги уже отдали, деньги все у меня. Ни Цой, ни Юрик дел с деньгами не имели. И с меня стали вымогать этот налог, не дали обратные билеты. Тогда же не как сейчас было. Перелеты все эти… С билетами проблемы. Сейчас все в Москве билеты туда и обратно, то-се. Тогда было иначе. Билеты я сам покупал на все гастроли. А ты пойди в то время, купи билеты… Да не один билет, а десяток, да еще туда, куда надо. Что я делал? Я до этого, помимо того что я бегал, подрабатывал на аэровокзале грузчиком. Я там такую развел фигню. Перезнакомился со всеми бабами-кассиршами. До касс же подойти было невозможно тогда, оцеплены были ограждениями, менты стояли. А мой друг-бегун устроился туда работать милиционером. И, соответственно, имел доступ к кассам. Ну что у меня было? Я прихожу туда с утра и стою как за грузчика, ко мне сбегаются там люди, кому куда надо. Я собираю паспорта, деньги, передаю своему менту, он в кассы, бабы вылавливают всем билеты, а я иду тренироваться. И вот когда мы стали ездить, я взял этого мента, Леху, к себе на зарплату, и у меня еще до „Кино“ было уже все выстроено. Потом-то меня, конечно, выгнали из аэровокзала. Вызвали и говорят: „Олег, мы все знаем, лучше сам напиши заявление“. Я-то сам уже не работал. Как меня вычислили? Начальник вокзала приезжал на работу на своей машине, а я приезжал на работу на такси. Дам денег грузчикам, они за меня работают. И свободен, занимаюсь билетами. А тогда же как было? Ни компьютеров, ничего, все вручную писать, заполнять имена-фамилии.

И вот в тот раз билеты обратные должна была купить принимающая сторона, но после того как мы отказались заплатить налог, они нам отказали в билетах. Так вот, я ночью через ресторан из гостиницы вылез, в аэропорт съездил, купил у барыг билеты, и мы утром уже кто в Москве, кто в Питере, а кто в Уфе (группа „ЧК“) были. Короче, я за те же бабки, которые мы от них зажали, купил всем билеты обратные, переплатив, конечно, барыгам. Они дали Цою и Наташе билеты вообще эконом-класса. Но мы улетели. Местные офигели просто, когда в номерах утром никого не нашли.

Цой с Наташей приезжали ко мне домой потом, после этих злосчастных концертов в Ташкенте, я тогда еще на «Речном вокзале» жил, за деньгами. Цой был уверен, что я все деньги потерял там, в Ташкенте, а там гонорар не только за Ташкент был, а за три города. А я ничего не потерял. В Ташкенте до сих пор помнят об этом случае, мне вспоминают, когда туда приезжаю».[270]270
  Из интервью автору – 2014 год


[Закрыть]

Из воспоминаний:

«Виктор Цой был в Ташкенте! И у меня есть его автограф. Было дано несколько концертов группой „Кино“ в ДС „Юбилейный“. Это был март, было холодно. Не было никакой рекламы, только анонс в газете „Комсомолец Узбекистана“, на последней странице».[271]271
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Насчет концерта, он был зимой 1990-го, помню, мы поехали классом на рейсовом автобусе в Ташкент. Мы поехали на второй день, „Кино“ выступало несколько дней в Ташкенте. Мне было лет 16. Виктор с группой приезжал, играли песни из „Группы крови“. Я помню, что была большая площадка, наверное, ДС, но я Ташкент не очень хорошо знаю. Помню, мы были около сцены, я взял подзорную трубу брата, смотрю, на сцене Цой, но публика качается и труба упала. Я хотел поднять, но народу было очень много. Еще Виктор исполнял песни по просьбе зрителей, спрашивал, какие песни они хотят слышать, и играл. Еще Цой сказал: „Мы едем в Казахстан и решили заехать к вам в Ташкент“. Виктор перед концертом сказал, мол, снимать нельзя, так как много недоброжелательных людей, которые потом продают плакаты и прочее.

Помню, что был человек большой с очками и фотоаппаратом, он начал снимать, и на него налетел ОМОН, ударили дубинкой его и камеру разбили. Потом еще какие-то ребята затеяли бунт, начали кричать, залезать на сцену. ОМОН попытался их связать, но мы их потянули к себе и не дали омоновцам их забрать. Помню, что у Виктора струна порвалась, но он продолжил играть. В конце концерта все кричали: „На бис! На бис!“ – и он стал петь, по-моему, „Пачку сигарет“ и еще что-то. Концерт был потрясающим!»[272]272
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Реклама концерта была вывешена на столбах города, один рекламный лист концерта В. Цоя в Ташкенте у меня имеется. Правда, немного пообветшал, висел на двери долгие годы».[273]273
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Был на первом концерте. Стоял в метре от сцены. Спереди милиция, сзади толпа, никакой концерт больше не сравнится с тем, что было тогда. Цой жив!»[274]274
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

16–18 марта 1990 года. Пермь. УДС «Молот»

После Ташкента у группы «Кино» с 13 по 15 марта планировалось четыре концерта в Ижевске, но выступления были отменены, и группа поехала в Пермь, где 16–18 марта с успехом прошла серия концертов в УДС «Молот».

Из воспоминаний о концерте в Перми:

«Был в „Молоте“ на этом концерте. Прыгал в толпе метрах в пяти от сцены. Помню, струна у него порвалась на гитаре, песню допел, потом заменил. На разогреве была какая-то колхозная группа, но играли неплохо. Звук тоже неплохой был. В общем, понравилось. Толку рассказывать действительно нет, надо было это слышать и видеть».[275]275
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Как было? Как на любом рок-концерте того времени. Кто-то кинул бенгальский огонь на сцену, обжег Цою руку и пережег микрофонный кабель и кабель рампы. Секунд тридцать Цой продолжал петь вживую (слышали только передние ряды партера), потом микрофон заменили».[276]276
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Мне было тогда лет 15–16, слушалось все это тогда с восторгом, несмотря на жуткую давку. Бенгальский огонь бросали на первом концерте. Я был на втором, тогда кто-то из партера выдернул кабель из аппаратуры, и потом грозный бородатый дядька махал этим кабелем и грозил кому-то. Минуты две-три было слышно только настоящую акустику, не усиленную аппаратурой. Может, и был это просто чес, но тогда мы были не избалованы хорошей музыкой. Помните, в мультиках о Масяне было: „А я-то в советские времена, о-о-о!“»[277]277
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Я был на двух концертах. На одном – в партере, на другом – на трибунах. На трибунах нет того драйва, что был в партере. Тогда я понял, зачем садят девчонок на плечи и они крутят тряпками. Воздух нагоняют… А еще круто было, когда коврики, закрывающие лед, сдвигались и кто-то падал на голый лед».[278]278
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Ажиотаж, конечно, на концерте помню. Меня порывом толпы чуть не затолкали под сцену, она была без передней стенки, только ткань свешивалась».[279]279
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Помню, кто-то залез к звукооператору и покрутил там ручки. Звук пропал, на что Цой спокойно сказал, мол, ребята, давайте успокойтесь и не мешайте работать».[280]280
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Стоял в третьем ряду от сцены. Первые четыре ряда сплошь стояли парни с педфака, из медакадемии, дембеля. Была жуткая давка, ковровое покрытие на льду (красиво написал, проще надо написать – „тряпочки“) разошлось, стало невероятно скользко. На мне были шикарные чешские высокие кроссовки. Кто-то из наших встал сзади на самый кончик подошвы, кто-то меня толкнул, я полетел – подошва оторвалась. Помню, что кидали постоянно пачки сигарет, 2–3 раза кинули бутылки (тогда не шмонали, как сейчас). Все были пьяные, молодые и веселые, а Цой еще не был иконой».[281]281
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Концерт Цоя в 1990 году в Перми проходил в „Молоте“. Пошел я на него вместе с папой и по его инициативе. На „Интро“ вышел барабанщик в бриджах и стоя колбасил по какой-то ущербной электронной установке. Во время концерта посидеть на край сцены забиралось много зрителей. Одинокий пузатый охранник не особо активно сгонял их. Несколько песен „Кино“ в то время я уже знал. „Ассу“ показали по ТВ, по радио крутили „Группу крови“. Но все песни, кроме „Перемен!“, остались для меня неузнанными. Качество звука, неудобные места, непривычность людей к живым концертам свернули все выступление „Кино“ в однообразное шоу. У Цоя порвалась струна, которую он на сцене и перетягивал. Естественно, после его гибели в августе того же года я воспринимал это как знак».[282]282
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Был тихий ужас, хотя были и какие-то интересные моменты. После перерыва стали по очереди (с интервалами в минуты две) выходить „киношники“ и настраивать инструменты. При этом почти каждого (ну Каспаряна точно) публика принимала за Цоя и истерично вопила, потом обламывалась. Помню, что после выхода Каспаряна, когда толпа утихла, я крикнул: „Привет, Юра!“ – тот посмотрел в мою сторону и сделал страшно удивленное лицо: мол, странно, что в этой глухомани обо мне кто-то знает. Потом вышел сам Цой в черном и с большой белой гитарой. Удивило, что программа была на основе „Группы крови“, хотя прошло уже полгода после выхода альбома „Звезда по имени Солнце“. В какой-то момент начали пулять бенгальскими огнями. Помню, что один летел прямо в Виктора, тот увернулся, проглотив слово из песни. Еще постоянно выводили из ближних рядов партера полуживых барышень. Видать, не выдерживали давки».[283]283
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Билеты начали продавать на концерт 7 или 8 марта в каком-то полуподвале, который назывался каким-то молодежным центром. Объявление о концерте и месте продажи билетов я увидел около медицинского института (а может быть, в холле, уже точно не помню), было относительно раннее утро, а билеты собирались продавать часов с двух, кажется. Билеты стоили 5 рублей, что было недорого. Если не изменяет память, обычно билеты были от 50 копеек до 2 рублей 50 копеек. Да, забыл сказать, что 5 рублей – это были в партер. На трибуну вроде были дороже.

УДС „Молот“ (не помню, как он раньше назывался) довольно-таки отстойное место, хотя и рассчитан на семь тысяч человек. Концерты были обыкновенным чесом: по два в день, в субботу и в воскресенье. И вот не могу вспомнить: вроде бы четыре дня подряд шли концерты. Я ходил на вечерние в субботу и в воскресенье (даты тоже уже не помню, но вроде 17 и 18 марта). Удивительно, но билеты в день концерта днем можно было взять без очереди. А вечером вообще была хохма: огромное количество людей (и бабушки-спекулянтки) пытались продать билеты на концерт. Все окрестности вокруг „Молота“, начиная от трамвайных путей, были запружены народом. Насчет досмотра я не соглашусь: шмонали по полной, при входе во дворец и при входе в партер, а потом гнали, как стадо, на лед. В фойе продавали большие плакаты по 10 рублей с группой „Кино“, довольно-таки позорные по исполнению, и в той же Москве они стоили в переходах по 2 рубля. На льду лежали какие-то резиновые коврики, которые после первой же песни снесло в сторону, и люди дальше уже стояли на льду. До сих пор помню, как с трибун пытались сигать на лед, чтобы стать поближе к сцене. Для прорыва к сцене организовывалась толпа – и они шли клином, раскидывая всех попадающих под руку, использовалась тактика, как для прорыва к прилавку в винный магазин. Первой на разогрев вышла уфимская команда „ЧК“. В частности, она выступала в декабре 1988 года в Москве, на фестивале „Интершанс“ в ДК МАИ. Играли такие своеобразные металлические рок-н-ролльчики. Уже после первой песни солист группы сказал: „Ребята, денег на жизнь хватает, не бросайте на сцену мелочь“. В него действительно кидали всякую фигню, бенгальские огни, еще чего-то. Он стоял и уклонялся от этого града. Охранники абсолютно бездействовали. А стоящие у сцены скандировали: „Цой! „Кино“!“ Продолжались мучения этой группы минут 45, плюс-минус. После того как они ушли со сцены, начались мучительные ожидания, когда же выйдет „Кино“. Про то, как обламывалась толпа, когда выходили музыканты „Кино“, уже написано выше, мне же запомнилось, что Цой перед выходом на сцену сначала глянул в зал (как показалось, испуганно), а потом, когда его заметили и приветственно завопили, уже невозмутимо вышел на сцену. Сказал что-то вроде: „Здравствуй, Пермь“, – и концерт начался. Это был самый обломный концерт. Он продолжался 47 минут. Звук был ужасный. Особенно в сравнении с магнитоальбомным. Первая реакция на вышедший незадолго до этого альбом „Звезда по имени Солнце“ была одна: смесь „Аквариума“ с „Ласковым маем“. И тут новый облом. Во-первых, голос Цоя на концерте и голос Цоя на магнитофонной записи – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Во-вторых, вообще не было клавиш, которые вытягивали „Группу крови“ и „Звезду“. Если кто помнит – это примерно как „Наутилус Помпилиус“ в записи на „Разлуке“ и в записи „Родившийся в эту ночь“. Стоявшие у сцены требовали у Цоя весь концерт „Маму – анархию“, но он ее так и не спел. Да и набор песен только из двух альбомов, без „Легенды“, без „Дальше действовать будем мы“, без „Сказки“, мягко говоря, не впечатлил. Да и самое главное – Цой не спел „Мы ждем перемен“. На первой же песне Цоя весь партер резко потянулся в сторону сцены, просто как вакуумом всосало. А потом уже наступило какое-то разочарование, все-таки не того ждали. На третьей песне мне очки разбили, не со зла, а просто когда падали на льду. В перерывах между песнями к нему прорывались девчонки брать автографы, никому не отказывал, и в это время иногда выбегал охранник и не пускал людей залезать на сцену. Вообще же Цой автографы давать не любил. Когда Цой закончил петь „Группу крови“ и резко все музыканты слиняли со сцены, люди стояли в непонятках. Начали требовать на бис. Но вместо этого включили свет, и милиция начала всех резко разгонять. После окончания концерта люди пытались либо в гримерку ломануться, либо потом у служебного входа его дождаться. И с тем, и с другим вышел облом. К гримерке менты не подпускали, а от служебного входа всех потом отогнали. Потом в местной молодежной газете „Молодая гвардия“ (вроде номер от 28 апреля) был напечатан отчет о прошедших концертах и опубликованы ноты и тексты песни „Группа крови“, вроде бы даже с аккордами. Незадолго до этих концертов я записал катушку с альбомами „Кино“: „45“, „Начальник Камчатки“, „Это не любовь“ в пермском ЦУМе на втором этаже. Там такая классная раньше звукозапись была, куча различных концертов разных групп! Жалею, что что-то не записал, что-то не сохранилось. Вот там, например, мне записали такую замечательную вещь, как концерт „Кино“ в Красноярске. Я нигде ее потом не слышал и не знаю вообще теперь, что это была за запись, действительно ли красноярский концерт (там весьма оригинальные аранжировки, Цой пел „Следи за собой“ и „Когда твоя девушка больна“, но лучше всего исполнение „Легенды“). У меня в 1987 году даже был ленинградский адрес Цоя в записной книжке записан, но…[284]284
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Концерт группы „Кино“ был в Доме спорта „Молот“. И мы с друзьями на нем были. Был март 90-го. Тусняк был офигительный. Билет стоил 5 рублей (стипендия в техникуме – 30 рублей). Но нам было по приколу пролезть бесплатно. С левой (восточной) стороны есть вход. По предварительной договоренности и под каким-то предлогом нас троих впустила мама одного из нас – Димы. У всех входов была милиция с резиновыми дубинками. Нас впустили внутрь, а там было абсолютно пусто! Народ еще не запускали. И в этом пустом фойе нас было видно, как новогоднюю елку на площади. Притаились где-то сбоку, ожидая, когда запустят „массу“. Массу запустили, мы с ней смешались, что-то купили в буфете. В сам зал ведут несколько входов, и в каждом из них стояло по два мента с резиновыми дубинками. Внутрь пускали, проверив билеты. Народ перетекал из фойе на трибуны, а мы все искали лазейку. Нашли. Концерт сильно разочаровал. Акустика в этом здании убийственная, не для концертов. Десятикратное эхо бухало под крышей, слов почти не слышно. Но песни мы знали наизусть и во все глаза смотрели на своих кумиров в театральный бинокль. Сцена была сооружена с краю. Как называется в хоккее зона за синей чертой? Сам лед был тоже закрыт брезентом, там толпился народ. Но туда тоже пускали после проверки билетов. После концерта мы выстояли в фойе очередь, купили плакаты с Цоем, играющим на своей гитаре Ibanez. Тоже стоили 5 рублей! Дома Ромкин отец, узнав цену плакатов, обозвал нас: „Е…шки!“ Мы заржали и в подтверждение развернули плакат с Цоем и гитарой».[285]285
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

Олег Толмачев:

«Это я придумал тогда такую фигню: стал продавать плакаты и газеты на концертах. Это мы с Юриком впервые сделали еще на фестивале „Рок против наркотиков“. Я Юрику говорю: „Давай что-нибудь и тут придумаем“. – „Давай. Что?“ – „Давай напечатаем газету, плакаты“.

Напечатали газеты, плакаты. Десять тысяч экземпляров. Напечатали по 20 копеек, а продавали по 5 рублей. Вот такой бизнес был. Подписывали плакаты тоже оптом. У нас главные по подписыванию плакатов был Стас Шиканов и еще какой-то мальчик. Все копировали почерки ребят, один в один. У меня после этого так и осталось, я и у Кикабидзе все так подписываю. Пачку сразу, заряжаю человека, сажаю – и подписывает».[286]286
  Из интервью автору – 2014 год.


[Закрыть]