Текст книги "Звезда по имени Виктор Цой"

12 мая 1990 года. «Кино» в Херсоне. Стадион «Кристалл»

12 мая 1990 года «Кино» выступает в Херсоне, на стадионе «Кристалл».

Надежда Лях:

«Несколько раз разные молодые люди просили меня рассказать о том, как я была на концерте Виктора Цоя. Решила, что легче один раз это описать. Итак. Май 1990 года. В Херсоне и в Николаеве развешаны афиши о предстоящих концертах группы „Кино“. Муж взял нам билеты в Херсоне (хотя мы учились в институте в Николаеве). Теплый солнечный весенний день. Сцена посередине центрального стадиона в городе. Вокруг стадиона – оцепление ментов. Вначале для разогрева выпустили какую-то французскую группу. Названия не помню. Абсолютно неизвестная. Эти французы скакали, прыгали, плясали. Народ сидит, скучает. Наконец-то французы ушли. Выходит „Кино“. Что тут поднялось! Вопли, шум, крики, страсти, истерики. Вся группа в черных нарядах. И у Цоя – знаменитая белая гитара. Цой спокойный, невозмутимый. Акустика была слабая. Народ вопил очень громко. Музыки почти не было слышно (дайте скидку на время). Девчонки бегут к сцене. Милиция пропускает только тех, которые с цветами. Но некоторые-таки прорывались. Девчонки вешаются Цою на шею, обнимают, целуют. Просят подписать плакаты. Он – воплощенное спокойствие, невозмутимость, достоинство. Играют. Цой пару шагов в одну сторону сделает, потом в другую – народ просто шалеет! Помните его в последних сценах „Ассы“? Ну вот, точно такое же поведение – очень сдержанное. Он давно уже был для меня кумиром. А его поведение на концерте заставило меня уважать его еще больше. Что еще поразило? До концерта этого я не знала. Цой был довольно высокого роста. Он в группе был самый высокий. По телевизору это было незаметно. Впечатлений осталось много. Даже несмотря на плохой звук. А в Николаеве концерта не было. Так и не удалось узнать почему. А через три месяца – катастрофа. И получается, концерт в Херсоне был одним из последних. Мало того. В мае 1990 года у меня внутри была уже моя дочечка (я на пятом месяце была). И она сейчас тоже любит Цоя. И ее подружки тоже. Я когда рассказываю, они ахают! Но он был для нас совершенно не то, что для сегодняшнего поколения. „Перемен требуют наши сердца!“ – это был наш гимн. „Мы выходили под дождь и пили воду из луж!“ Сегодняшняя молодежь видит в Цое что-то совсем другое, нежели мы в то время. Но тем не менее… Звезда по имени Цой – навсегда».[324]324
  Из интервью автору – 2012 год.


[Закрыть]

14 мая 1990 года. Одесса. Центральный стадион ЧМП

Игорь Шевцов, поклонник «Кино»:

«Концерт состоялся на стадионе ЧМП в 1990 году, я, конечно, дату не помню, вроде как 14 мая. День был исключительно теплый и солнечный. На Цоя шли, собираясь отлично провести время. Учитывая давность событий, допускаю, что мозг мог что-то добавить или упустить, но в целом события развивались по порядку.

Стадион ЧМП – довольно большое открытое сооружение. Под зрительские трибуны выделили сектор у главного входа. Помост Цоя стоял на траве напротив зрительского сектора и представлял собой довольно большую платформу, обитую вроде бы черной тканью.

Если правильно помню, перед основным выступлением выступала какая-то малоизвестная группа, народ терпеливо прослушал их. Затем мы увидели Цоя с группой, не спеша переходивших футбольное поле по направлению к помосту. Все ребята группы были одеты во все черное, свободные рубашки, брюки, туфли. Электрогитара у Цоя была белого цвета, с широкой декой. Помню, заняв свои места, они сразу же начали петь без особенных приготовлений. Если правильно помню, первая песня была „Перемен!“

Народ принял Цоя и „Кино“ исключительно тепло. Все как один посрывались со своих мест и слушали стоя до самого конца выступления.

Манера выступления Цоя отличалась и была уникальной. Виктор стоял на одном месте, широко расставив ступни, запрокинув голову слегка назад, и практически не двигался. Расстояние между трибуной и зрителями было довольно приличное, метров 30–40, могу ошибаться.

Цой мне показался довольно крупным мужчиной, отличался от худощавого пацана, каким мы привыкли его видеть по телику. Лицо не было полным, но широким и скуластым. Судя по осанке и фигуре, он наверняка ухаживал за своим телом, занимаясь каким-то видом спорта, – сто процентов.

Не помню, чтобы он много общался с публикой – может, отдельные фразы. Все выступление прошло на одном дыхании. Звучание, общая атмосфера были непередаваемые. Когда начал исполнять „Пачку сигарет“, солнце начало садиться и народ стал палить бенгальские огни и всякие зажигательные штуки. Несколько полетело в сторону помоста, упав в непосредственной близости от Цоя, тот отступил на шаг. По моему, ткань, свисающая со сцены, начала дымить и была быстро потушена. Цой сделал замечание, больше никто ничего не метал. Был еще случай, когда женщина побежала по полю к Цою, но была остановлена парой охранников.

Публика, чтобы получше видеть выступление, начала взбираться на лавки и, прыгая в такт музыке, пыталась лучше рассмотреть саму группу. В конце концов бетонные балки, на которых были расположены лавки, не выдержали и начали ломаться. Лавка, на которой мы стояли, тоже треснула, и мы посыпались вниз. Никто не пострадал, но вред стадиону был причинен. Уходили с концерта, когда уже темнело. Настроение было отличное, и главное – не было разочарования, как иногда бывает после встречи с кумиром».[325]325
  Материал предоставлен автору Дмитрием Громовым в 2012 году.


[Закрыть]

Вячеслав Мещеряков, поклонник «Кино»:

«Про концерт скажу немного. Концерт был примерно в середине мая, на стадионе. Он был на футбольном поле, „Кино“ приехало на белой машине, кажется, на лимузине. Я точно не помню. Хотя да, на лимузине они приехали, прямо на поле. Цой сказал: „Здравствуйте“, – и они отыграли весь концерт без фанерного чеса. В конце Цой сказал: „До свиданья, спасибо“, – и они уехали так же на машине с поля. Все они были одеты в черное. Что я запомнил на всю жизнь? Когда Цой пел: „…Дом стоит, свет горит“, – у меня потекли слезы из глаз. Ком в груди был, и я плакал незаметно для всех друзей. Со мной такое было впервые. Я был на концертах „ДДТ“, „Нау“, „Аквариума“, „Коррозии металла“ и прочих, но нигде и никогда не плакал. И вообще не плачу. Возможно, это было какое-то предчувствие. Никто, естественно, тогда к ним в гримерку не попал. Хотя там у Цоя народ брал автографы. Точнее, пытались брать. Но на поле никого не пустили. Самое удивительное – уже когда они уехали – мне парень предложил за 50 рублей диск с автографами всех участников „Кино“. И я даже усмехнулся: „Еще я у „Кино“ автографы не брал, я их еще сто раз увижу. Ладно там у Пети Мамонова, который бухает и хрен его знает, что с ним завтра будет“. Диск был, по-моему, или „Ночь“, или „Последний герой“. Диск я не купил. И он перед глазами сейчас у меня. Черным фломастером автографы.

Не знаю, ходил ли куда-то в Одессе Цой, но вот на пляже он, возможно, был – скорее всего, в Аркадии. Там же, скорее всего, этот парень у них и автографы брал. Хотя сейчас вот думаю: автографы – это все ерунда. У меня, например, есть автограф Дюши Романова из „Аквариума“. А его уже нет.

Главное, музыка осталась. „Кино“ перепеть никто и никогда не сможет. Это символ поколения. Музыка Цоя пропитана тем временем. И моей юностью. Любовью и свободой.

Потом, через полтора месяца, в Кисловодске в нашу комнату с братом зашел отец и сказал: „Ваш Цой разбился“. И мы написали тут же песню в его память на двух гитарах и губной гармошке. Всю ночь пили. И песня, конечно, не сохранилась, и я даже не помню, о чем она была».[326]326
  Из интервью автору – 2013 год.


[Закрыть]

Артем Погосенко, поклонник «Кино»:

«Был на концерте в Одессе в 1990-м году на стадионе ЧМП. Мы с друзьями были фанатами „Кино“, и эта встреча с живой легендой была для нас знаковым событием. Нам было по 15–16 лет, денег на билеты, естественно, не было, и мы перелезли через забор, несмотря на обилие милиции. Зрителей было где-то треть стадиона (примерно 3–4 тысячи человек), в основном подростки. Но и этого хватило, чтобы заглушить самого Цоя. Все присутствующие знали все исполняемые песни наизусть, а исполнялись в основном песни из „Группы крови“ и „Звезды по имени Солнце“. Поэтому зал подпевал во всю глотку и заглушал музыкантов. Наверное, аппаратура была не очень мощная. Во время выступления Цой ничего не говорил, только пел. Когда в конце он сошел со сцены, какой-то фанат перескочил через ограждение поля и быстро побежал к нему, но был перехвачен бдительной охраной. Наверное, это все воспоминания о том концерте. Мы тогда еще не знали, что спустя два месяца его не станет. Мы были из простых семей, поэтому фотоаппараты тогда были для нас роскошью, не говоря уже о камерах. Даже кассетники далеко не у всех еще были. Поэтому, к сожалению, никаких материалов не сохранилось».[327]327
  Из воспоминаний А. Погосенко.


[Закрыть]

Вячеслав Кульчицкий, журналист:

«Интервью у Цоя я брал в автобусе, который отъезжал от гостиницы „Аркадия“, где жило „Кино“, в Николаев или Херсон (точно не помню). Виктор отвечал после пауз, медленно, вдумчиво, поэтому я успевал все записывать в блокнот – естественно, в сокращенном виде. Диктофон тогда был дорогущей роскошью, и я на тот момент такой аппаратуры даже в глаза не видел. Зато спустя пару лет, после распада Союза, диктофоны стали у коллег появляться. У меня лишь в 1996-м появился: футболисты „Ворсклы“ в подарок из ОАЭ привезли Panasonic. Аудиокассетный.

Как-то я рылся в старом хламе после переезда из одной квартиры в другую и вроде на блокнот этот наткнулся с записями. Даже не помню, сохранился ли он сейчас. А вот автографы Цоя и его двух музыкантов на блокнотном листике остались».[328]328
  Из воспоминаний В. Кульчицкого.


[Закрыть]

Олег Толмачев:

«Херсон – Одесса, кстати, хорошие были концерты. В Одессе у нас был какой-то простой, и мы, значит, Гурьянов, Каспарян (Тихомирова не было), грузчики-аппаратчики – мы напились хорошенько, включили аппарат, и Гурьянов главный диджей. Boney M или Eruption, мы все такие подпевки, впятером стоим. Идет гала-концерт. Гурьянов же шоумен был. Звезда. Да, звездой были Гурьянов, Каспарян. Потом уже Цой и Тихомиров. А потом уже стоял злобный карлик, который не мог командовать ребятами из „Кино“ и поэтому отрывался на „зайчиках“.

В Херсоне Витя вот был подшофе. Наташа уехала. Я просто помню. Утром я лежу, сплю, у нас день отдыха, нет концертов. И тут раз – звонит Цой. „Олег, ты спишь?“ Говорю: „Нет, не сплю“. – „Кофе не хочешь?“ – „А ты где?“ – „Внизу, в баре“. Я так подпрыгнул аж: ни хрена себе, в баре один сидит. Не дай бог, что-нибудь. Забегаю в бар, смотрю: и правда сидит Цой, в своей красной маечке, в куртке, пьет кофе с коньячком, с утра. Мы потом всех подняли, поехали кататься на берег какого-то озера, а там отдыхала какая-то рыночная мафия. Они там сидели, сами торговцы и те, кто охраняет торговцев, жарят шашлыки, туда-сюда, в общем, мы весь день у них там провели и на следующий день уехали.

Я был поражен, насколько Цой любил Наташу. У меня это тоже потом отразилось в голове. Я же много с ним ездил, сколько городов проехали, и мы же часто вместе сидели, по ночам разговаривали, оставались вдвоем. Все равно же замечаешь, смотришь на человека, как он себя ведет, как что. Цой и не пил-то тогда. И Тихомиров тоже. Цой никогда не мог нажраться, никогда. И первый раз я прям в Херсоне увидел. Наташа улетела с Юриком, с Жоэлем, с французами, а мы остались, потому что нам надо еще отработать Херсон, и уже, по-моему, лететь и приехать в Питер. Выпили мы тогда с ним очень прилично. С утра начали. Это был первый момент, когда я видел Цоя пьяным. Хотя нет, нет, даже не пьяным. Скорее прилично выпившим. Наташа же уехала. И вот я тогда это понял. Он ее проводил, переживал. Он ее очень сильно любил».[329]329
  Из интервью автору – 2014 год.


[Закрыть]

Вячеслав Кульчицкий:

«У меня какие-то фотографии Цоя из того его приезда в Одессу есть, но чье авторство, я уже точно и не вспомню. Что-то снимал я, а что-то – Анатолий Фомочкин. Что касается снимка, где Цой на фоне кораблей и яхт, то вроде кто-то мне говорил – не исключено, что и сам Фомочкин, – что Виктор с членами группы совершал прогулку возле морвоказала. Видимо, где-то в том районе и снято. Снимал не я: в той прогулке я не участвовал. Скорее всего, все снимал Анатолий Фомочкин, работавший во второй половине 80-х – начале 90-х на Центральном стадионе ЧМП главным по рекламе. Он занимался афишами футбольных матчей, изготовлением программ к матчам в типографии, плакатами, буклетами и всем подобным. Учитывая, что концерт проходил на стадионе, он немного поснимал на фотоаппарат приехавшего в Одессу Цоя. Я же сделал один или два снимка. Поверьте, я уже точно и не помню, какой именно снимок (или снимки) делал я. Вроде бы из всех снимков мой – именно тот, где Виктор сидит в автобусе и смотрит в окно. Помню, что я с Фомочкиным зашел в автобус, в котором „Кино“ должно было ехать со стадиона в гостиницу (или еще куда-то, не знаю). Виктор как раз „фотогенично“ сидел у окна и задумчиво смотрел. Как тут не снять? Но вот не вспомню, кто снимал. Зато точно помню, что несколько десятков фотографий разного формата сделал дома. Знать бы тогда, что, оставь пленки у себя, я бы сохранил их для огромной армии людей, почитающих Цоя. Но кто же знал, как оно будет».[330]330
  Из воспоминаний В. Кульчицкого.


[Закрыть]

16–17 мая 1990 года. Кривой Рог. Стадион «Металлург»

16–17 мая 1990 года группа «Кино» приезжает в центр Криворожского железорудного бассейна – город Кривой Рог.

Из воспоминаний поклонника «Кино»:

«Цой приезжал к нам в Кривой Рог и выступал на стадионе „Металлург“. Стадион был забит до отказа, невозможно было достать лишнего билета. Но нам с ребятами удалось попасть на концерт, и мы пели песни вместе со своим кумиром. Хорошее было время! Этот концерт реально вошел в историю города».[331]331
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

Из воспоминаний:

«Когда Цой был в Кривом Роге, меня кэп отправил в наряд, пришлось отдать купленный на концерт билет. Цой разбился – мы были на сборах. Очень жалею, что не был на его концерте».[332]332
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

25–26 мая 1990 года. «Кино» в Ангарске. Стадион «Ермак»

25–26 мая 1990 года группа «Кино» дала два концерта в Ангарске на стадионе «Ермак».

Денис Давыдов, поклонник «Кино»:

«Мне было 15 лет, и было все супер! Концерт проходил два дня на хоккейном стадионе „Ермак“, мне посчастливилось попасть на второй день. Фотографировал лично, на отцовский „Зенит“, но негативы были утеряны с годами. Это фото нашел случайно у товарища, подарил ему в 90-е. Ощущения? Особо не запомнились, но это была просто сплошная эйфория! Мы тогда смотрели на него, как на бога! Сначала играла какая-то иркутская команда, после нее – „Кино“. Шел концерт немного больше часа. Мой отец работал тогда на телевидении и по удостоверению прошел за кулисы, но Айзеншпис снимать не разрешил, пришлось фотать прямо с трибуны. Говорили, что в первый день после концерта фаны прорвали оцепление и успели разорвать на Цое куртку, а во второй день сам наблюдал, как толпа с улицы оторвала железные листы на воротах и рванула на стадион, на фото их видно позади. Но так как на второй день наряды ментов усилили солдатами, часть прорвавшихся поймали. Потом кто-то кинул дымовую шашку, Цой стал задыхаться и попросил так больше не делать. На концерте был с другом, но он переехал в другой город, и как-то связь оборвалась. Я в то время много кому делал эти фото, теперь занимаюсь поиском, клич кинул среди друзей, жду. В те годы он был наш бог! Я только благодаря ему стал музыкантом. До сих пор поражаюсь сколько в нем было энергии! Спустя столько лет она живет в песнях, в фото, в видео».[333]333
  Из воспоминаний Д. Давыдова.


[Закрыть]

Из воспоминаний:

«Было два концерта, два дня подряд. На стадионе „Ермак“. Но это было глупо: звук отражался от противоположной стены, бочка долбила дважды. Но кого это тогда интересовало. В конце концерта в первый день люди по одному выбегали на площадку, их тут же ловили и уводили менты. Потом еще и еще по одному, двое, трое, пачками, лавина – выбежали все! И колбасились. С их стороны (коллектива „Кино“) снимали этот всеобщий балдеж на камеру. Было искреннее веселье без намеков на агрессию. Радость, естественно. Песня „Мы ждем перемен“ была тогда. После концерта „киношники“ лихо выехали на автобусе с совсем не ожидаемой поклонниками стороны. Наш типан один, Француз, сумел-таки (не помню, в первый или во второй день это было) даже запрыгнуть на Цоя где-то. Говорит, с виду щупленький, а так ничего даже. Сказал Цою: „Ты обо мне обязательно услышишь“. (Француз был сочинитель, бард-исполнитель, наши с ним пути давно уже разошлись – не знаю, что с ним.)

Ментов, очевидно, пропесочили, на следующий день никто уже на поле не выбежал, короче, концерт на кладбище получился. Я на нем не присутствовал, сзади музыкантов через ворота наблюдал. Не присутствовал на самом концерте главным образом потому, что бесплатно было уже не пробраться. А в первый день мы через „балконы“ попадали на стадион. Потом после концерта менты и дальше продолжали за порядком следить. Поиздеваться тоже (вообще-то именно это и запомнилось) не прочь были, например: придавили пацана крылом „бобика“ к стене, и акселератором ментяра играл. В общем, свалили „киношники“ из этого города – и хорошо. Нехер здесь делать в этой ушлепии. Видимо, получили они свои отрицательные эмоции. Ну что ж, гастроли – работа, собирание бабок».[334]334
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Концерты были в конце мая. У меня брат ходил, а меня мать не пустила: мелкий еще был. А в августе Цоя не стало».[335]335
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

«Было два концерта, на хоккейном корте „Ермак“. Я был на первом, 25 мая 1990 года. На второй не пошел, так как родители дали деньги только на один. Билет стоил, если я правильно помню, 4 рубля 50 копеек, по тем временам приличные деньги. Было мне 14 лет, и это был первый в жизни рок-концерт. И тогда, и сейчас хорошие музыканты в провинцию приезжали редко. Был разогрев, иркутская группа „Принцип неопределенности“, которая, безусловно, никому не была нужна, все ждали „Кино“. Было прохладно, и первые слова Цоя были что-то вроде „Какие вы морозостойкие, а я думал, что концерт придется отменять“. Он был одет во что-то с короткими рукавами и периодически во время концерта потирал замерзшие руки. Начался концерт с „Песни без слов“, потом „Звезда по имени Солнце“. Точно помню, что исполнялись „Спокойная ночь“, „Пачка сигарет“, „Стук“, „Последний герой“, „Бошетунмай“, „Перемен!“ Безусловно, песен было гораздо больше, но я четко запомнил только эти. Заканчивался концерт „Группой крови“. Прошел концерт на очень большом подъеме, через какое-то время народ начал выскакивать на поле и там танцевать. Пульт стоял на поле, провода от него к сцене шли через поле, и группа переживала, что толпа потопчет провода. Также помню, что Цой говорил, что к нему подошли работники милиции с требованием прекратить концерт, так как на поле собралось уже очень много народу. Но народ, видимо, стал вести себя более спокойно, и концерт доиграли до конца. Концерт точно снимался на видео, стоял человек у сцены, очевидно, это был Айзеншпис. Очень хотелось бы найти это видео, а то даже фотографий в Интернете найти не получилось. Концерт был задолго до эры мобильных телефонов и даже пленочных фотоаппаратов».[336]336
  Из воспоминаний поклонника «Кино».


[Закрыть]

Николай Преображенский:

«В Ангарске мы убегали от фанатов, потому что там просто не было ни одного на стадионе. Было реально страшно!

С меня сорвали Юриковы дорогие очки, которые он мне дал поносить на время. А потом в Иркутске, когда я выходил из гостиницы, ко мне подошли два парня, вернули эти очки и сказали: „Не думайте плохо о нашем городе! Все это было только от большой любви к „Кино““. То есть они просто не верили, что реально к ним приехала эта группа. А потом проехали 100 километров, чтоб вернуть мне очки».[337]337
  Из интервью автору – 2014 год.


[Закрыть]

27–28 мая 1990 года. «Кино» в Иркутске. Стадион «Труд»

27–28 мая 1990 года группа «Кино» выступала в Иркутске.

Владимир Грицина, один из организаторов концерта:

«Я помню, что мы даже рекламу какую-то особо не успели сделать. Афиши провисели буквально дня три-четыре. Цой был тогда уже на самом пике популярности, и в то время хватало уже самого малого. Допустим, написать где-то записочку, что будет концерт „Кино“, и народ повалил бы толпой».[338]338
  Из воспоминаний В. Грицины.


[Закрыть]

Сохранилась видеозапись концерта 27 мая 1990 года, иркутский стадион «Труд», переполненные трибуны, горящие факелы. Улыбающийся Виктор с охапкой цветов машет рукой, обещает вернуться. По воспоминаниям музыкантов «Кино», после концерта толпа фанатов, провожавшая музыкантов, перевернула подогнанный для группы автобус. «Киношников» спасло то, что они разыграли тот отъезд: уехали в специально поданной им машине, а в автобусе вместо них находились наряженные куклы.

Георгий Гурьянов:

«Все думали, что мы сидим в автобусе, а мы уехали на машине. Поклонники: „А-аааа!“ А там, в автобусе, сидели куклы. И кукловоды».[339]339
  Из интервью автору – 2012 год.


[Закрыть]

Юрий Каспарян:

«Последний тур. Иркутск, Братск. Иркутск – это там, где мы уехали на легковых машинах, а автобус, в котором мы должны были ехать, перевернули, да, раскачали и перевернули просто».[340]340
  Из интервью автору – 2012 год.


[Закрыть]

Константин Куликов, фотограф:

В Иркутске “Кино“ играли точно 28-го числа – у меня даже на негативах помечено. Приехали они после концерта в Ангарске. А поскольку до Ангарска от нас час езды, значит, играли там они накануне. Кстати, я недавно в какой-то книге-энциклопедии о „Кино“ смотрел их гастрольную историю. К своему удивлению, обнаружил, что в мае 1990 года там нет ни Иркутска, ни Ангарска. Зато есть Братск – это тоже наш город (600 километров от Иркутска). Что-то я слышал про тот концерт, но точно не помню. Хотя такой тур – Братск – Ангарск – Иркутск – естественный для тех времен. 28 мая 1990 года перед „Кино“ выступала группа „Принцип неопределенности“ – скажем так, на разогреве у „Кино“.

Если 27-го Айзеншпис снимал „Кино“ на видео, то 28-го он точно был без камеры – я помню. Первую песню он простоял у меня за спиной, когда я делал портрет Цоя вблизи – видимо, считал щелчки моего фотоаппарата, так как разрешил сделать только один кадр, а потом стоял у выхода на поле у трибун и один-два раза запустил фанатов к сцене. У меня на фото есть этот момент. Кстати, я вспомнил, что со мной к сцене увязался мой знакомый под видом моего ассистента – фотограф-любитель, лаборант нашего отделения Академии наук. Я его к сцене протащил мимо Айзеншписа, и он также пару раз щелкнул Цоя вблизи, причем снимал он на цветную пленку, кажется. Через несколько лет я его встретил, спросил про ту съемку. Он сказал, что ничего у него не получилось. На днях долго вспоминал имя этого человека. И ведь вспомнил – Гриша Бобылев.

Как сейчас понимаю, мои снимки – это все, что можно было тогда снять „Зенитом“ на советскую «Свему» в условиях запрета на фотосъемку. Помимо „Кино“, я сделал несколько фотографий иркутской рок-группы „Принцип неопределенности“ – наверное, самой известной, мощной и популярной нашей группы за всю историю иркутского рок-движения.

Общие планы группы „Кино“, фото трибун и так далее – тоже мои снимки. Они печатались в молодежной музыкальной газете „Студия“, которую мы выпускали и распространяли на весь наш регион (Иркутская область, Бурятия, Чита, Якутия) в 1989–1991 годах. Эта страница – как раз мой фоторепортаж о концерте „Кино“ в Иркутске. Там даже моя фотка: я с фотоаппаратом.

И еще я уверен, что после концерта в Иркутске их повезли на Байкал (70 километров от Иркутска). Поселок Листвянка, омуль, водка, баня и т. д. – это традиционный маршрут для всех приезжих артистов».[341]341
  Из воспоминаний К. Куликова.


[Закрыть]

Григорий Бобылев, фотограф-любитель:

«Я пришел на стадион, а меня с камерой не пускают менты. Думаю, надо сыграть. Подхожу к начальнику и говорю, отдав честь: „Товарищ майор, разрешите произвести фотосъемку известного эстрадного певца Виктора Цоя“. На что майор мне ответил: „Разворачивайте аппаратуру“. И я там все что надо и не надо развернул. Объектив огромный, штатив, вспышку среди бела дня, проводов куча. Все это, значит, я поставил, майор посмотрел, говорит: „Пропустите корреспондента“. Вот так и снимал».[342]342
  Из воспоминаний Г. Бобылева.


[Закрыть]

Олег Толмачев:

«А фраза „корова, корова, корова“? Это как было. Юрик выпил слегка – он же не пил, ему нельзя было пить из-за сердца. А тут он подпил в Иркутске, почему он и снимал-то все это тогда. Никто же не любил, особенно Тихомиров, чтобы снимали. Вите, кстати, все равно было, снимают его или нет, а Тихомиров говорил: „Нет, не надо, это лишнее“. Мы как-то понимали, что не надо, все серьезно. А тут Юрик выпил и мы едем, а тут корова. „О-о-о, корова, корова, корова. Вымя, вымя, вымя“. И все начали. Только кого увидят – и давай: „О-о-о, утка, утка, утка“. И после этого понеслось. Где ни едешь – все: „Бутылка, бутылка, бутылка. Кошка, кошка, кошка“».[343]343
  Из интервью автору – 2014 год.


[Закрыть]