Текст книги "Начало Пути"

Дневник Генри Коуэлла. Запись десятая

Испуган, растерян, разбит. Все кончено… или нет. Да что это я заладил! Сижу тут и ничего поделать не могу. Эта туша не двигается ни в какую сторону! Я не знаю, дышат ли гусеницы или нет, но эта, по-моему, откинулась. Если б она была живой, я хотя бы мог попросить ее подвинуться, чтобы увидеть Алисию… Наверное, ее приплющило там! А эта сволочь даже не двигается. Ее три меня разве что обхватить смогут. Где же…

Что за неудачный день! Это штормовое предупреждение! Все не так, все не так. Где же Алисия! Мы, в общем, пробрались в подземку, убегая от тумана. А тут эта гусеница. Вообще не представляю, где она. Где Алисия!

– Алисия! Пожалуйста, отзовись!

Я уже кричал и гусеницу пытался подвинуть, но безрезультатно. Только вот зонт лежит рядом…

Я уже около часа тут от безысходности делаю круги. Выбраться я не могу, мы в какой-то яме. А стены гладкие, как у кокона и выход только сверху. Если бы кто-нибудь кинул веревку. Эх, мой невидимый читатель… возможно, это моя последняя запись. Наверняка, к тому времени когда меня вытащат, я уже либо сойду с ума, либо умру.

Да где же Алисия? Никак она не выходит у меня из головы. Нигде не торчит из-под гусеницы! Никаких намеков на то, что она здесь была! Неужели ее так аккуратно расплющило, что даже мне не заметить? Что же делать?

Сверху, из отверстия, через которое мы свалились, доносятся какие-то шорохи. Не знаю, хорошо это или плохо…

Папа и Мама уехали снова. Значит, дома моей пропажи никто не заметит. А это… печально! Я вовсе не хочу умирать. Особенно, такой негероической смертью. А ведь никто даже не сможет проявить фотографии, ведь только я это умею. Нашел из-за чего переживать!

А сверху-то и вправду шумы. Кажется, я и голоса слышу. Нужно спрятаться. Может, гусеницы было две или больше…

Читатели, невидимые и видимые, может тут соберется достаточно гусениц, чтобы мне выбраться, тогда следующая запись появится, а если не соберется… то, увы…

Все, я прячусь. Скучайте без меня. И. мне особенно сильно сегодня нужны ваши молитвы!

Алисия Гровс. Дневник. Запись Десятая

Наверное, мне просто везет на идиотов. Хотя, я и не жалуюсь…

Просто…

Просто я в бешенстве! Вы представляете, что они вычудили? Я преспокойно лежала себе под гусеницей, в своем уютном углублении и даже думать забыла о том, что меня могут спасти. А тут тебя вызволяют! Да… Я была бы рада, сделай они это более гуманно. Но так гадко, мерзко и подло по отношению ко мне! Да что уж ко мне? Они гусеницу не пощадили, распотрошили ее по частям. Я в омерзительном трепете от их поведения. И хотя мне кажется, что Генри не причем, он все равно становится немым соучастником данного прегрешения передо мной!

Так, если высказаться, то можно остыть. Что я и делаю. И это хорошо, потому как мне надо заснуть сейчас. Я нахожусь в коморке команданта станции метро. Мы покинули заброшенную часть, но эта часть тоже не отличается особой привлекательностью. Скорее всего – это окраина города. А на окраине многие строения еще не заселены или заселены непонятно чем. В общем, это как с лесом – еще осваивать и осваивать. Корешки выкорчевывать! Вообще, по моим наблюдениям – все, что не используется, превращается в хлам. Вещи покрываются пылью, а мозги у людей паутиной. Сие есть горькая правда. А ведь рассуждения помогают избавиться от раздражения. Но, увы, мне предстоит вспомнить сейчас этот день. Это, Папулечка, дневник!

Ах, да! Ты должен радоваться, что у меня все хорошо. Что я жива! Радуйся, но это не конец истории… Начну с самого начала. Лежу я под гусеницей. Никого не трогаю! А тут бац – на меня жижа зеленая полилась. Да такая противная и отвратительная, что я чуть не задохнулась там. Под конец, перед тем как совсем выбраться, мою нишу настолько залило этой гадостью, что я начала захлебываться. Не скажу точно, хлебнула я ее или нет, но вкус во рту до сих пор премерзкий!

Едва выбралась оттуда. Оглянулась на гусеницу, а большая часть ее уже располосована аккуратно. Знаете, как хлебная нарезка? Аккуратная такая и изящная. Кстати, внутри кукольник состоит из желе. Я это точно подметила, все-таки школьная теория не так далека от реальной практики. Зрелище это доставило мне удовольствие, даже несмотря на то, что стояла я в это время вся в зеленой пакости, а во рту гадко вязало.

Я даже отпрыгнула от неожиданности, рядом со мной орудовал длиннющим зонтом какой-то мужчина. На вид ему было около тридцати, но казалось, что он намного старше. И не знаю почему. Зонт у него необычный был. И светился, как фонарик. Но на этом удивительные свойства чудо зонта не заканчивались, он резал как самый обыкновенный нож. Я думала, зонты не режут, а этот резал. Мне захотелось окликнуть его, но я почему-то передумала…

– С тобой все в порядке?

Более глупого вопроса от Придурка Генри услышать я не ожидала. Но, видимо, озарения идиотизма случаются и с обыкновенными смертными.

Увидев мой взгляд, он начал оправдываться:

– Ничего страшного, подумаешь, запачкалась. Мы ведь живы и это главное.

Я уже хотела задать ему, но зонта рядом не оказалось. А пока я ходила за ним, то странный человек с зонтом начал говорить:

– Глупо было с вашей стороны вообще здесь появляться. И… опасно. Но, насколько я заметил, опасности вас не пугают. Это вы прикончили второго такого недавно?

– Да, мы…

Ответила я. Мне хотелось выяснить поможет ли он выбраться нам. Но он продолжил:

– Значит вы не охотники. Если бы ими были, то забрали бы куколки. Даже внимания на них не обратили, под самым потолком висели. Недавно он их отложил… Меня зовут Лапланик, чтобы вы знали. И у меня есть лицензия на охоту, а у вас, как я понимаю – нет. Неудивительно, новички и любители. Но, мое заключение – вы ловко вот этого прикокошили. Я ведь давно к нему приглядываюсь. А вы разом его бац и нету. Странные ребята. Чем вы пользовались, чтобы ее прикончить?

– Зонтом… Чем же еще?

Ответила я, сгорая от нетерпения, но, все же, не выдавая этого на лице.

– Покажи зонт.

Я протянула ему свое оружие. Он оглядел его и присвиснул.

– Сильно, сильно. И давно ты им пользуешься? Он еще не высосал из тебя все соки?

– Что вы имеете ввиду?

– Прелестно, как прелестно. Она даже не знает, что же у нее под носом…

– Что у меня под носом!

Я уже не в силах была сдерживаться!

Он не обратил внимания на меня и спокойно стал дорезать гусеницу, потом заметил, что в ней нет ничего интересного, кроме камней в почках и указал нам на канат, свисающий из отверстия сверху.

– Я в юбке! А ну полезайте первыми!

Мне редко приходит описывать людей и их реакции, но на этот раз я сделаю исключение. Этот тип – Лапланик – с тормозами. Он посмотрел на меня, а потом улыбнулся. И я поняла, что-то у него не так с головой. Это точно. Папуля, ты бы видел этот костюм. Ну скажи мне! Что за идиот решил бы отправляться в такую грязюку в белом костюме? У него даже очки с белыми стеклами, я удивляюсь, что у него на лбу белыми буквами не выведено «полный тупица!». И это все, на момент нашей встречи, было полностью изуродовано слизью и грязью. Что весьма отвратительно! Странный…

Они залезли, а потом втащили меня. И, не говоря ни слова, охотник довел нас до станции. Я понимаю, что с такими людьми безопасно. Они опытные и все с этим связанное. Но у него полные проблемы с головой. Если Генри пытается сражаться со своей неполноценностью, то случай с Лаплаником – неизлечим. Я задала ему миллион вопросов, но он словно в бреду – шел и шел, и никаких ответов от него получить не удалось.

Так вот, мы сейчас у команданта станции метро. Он не может нас наверх отправить, по этой причине мы остаемся в подземке. Мне удалось частично привести себя в порядок, но мне очень не хватает домашнего уюта.

Генри уже уснул. Он пытался мне помочь и там разговорить, но я не приняла его идиотских попыток быть вежливым. Пусть лучше спит, нежели выдавливает из себя дружелюбность…

Папуля, ты там скользи на своем фрегате… А я спать…

Дневник Генри Коуэлла. Запись одиннадцатая

Мой невидимый, но уже любимый, читатель. Я так рад! Наверняка это благодаря твоим молитвам, я сейчас вообще могу писать и рассказывать о своих злоключениях. Конечно, я все это весьма и весьма созидательно воспринимаю. Может, кто-нибудь и страдал бы. Ну, скажем, напрягался или что-то там еще. Но я весьма рад. Все эти приключения мне нравятся. Да что я несу…

Очень утомился, мозги не варят совсем. Какие еще приключения? Ладно, буду рассуждать логически. Хватит этого бреда. Примемся за изложения всех наших достижений. Исключительные кадры получились, конечно. Я не думаю, что у фотографов были такие замечательные моменты вообще. Вы шинкованную гусеницу пятнадцати метровую фотографировали когда-нибудь? А мне это удалось сделать. Конечно, нельзя назвать это выдающимся достижением в фотосъемке. Но, согласитесь, изюминка в этом есть определенная.

Я же не о фото. А об этом самом человеке хотел написать. Я ведь уже отчаялся. Думал, что все – это конец. Так и умру тут. Хоть и не было особо печально, так уж довелось мне никогда надежду не терять. Но с участью я вполне смирился. А тут из отверстия в потолке падает канат и по нему спускается странный человек. Он словно слепой прошел мимо меня. Даже и не взглянул. Знаете, так слепые делают. И поглядел на гусеницу, потрогал ее и так бережно похлопал, даже потрепал. Вот если бы у него был любимый пес, то он точно так же бы и сделал. Но тут была гигантская гусеница! У него даже полусчастливое выражение лица не изменилось на протяжении всего времени, что я за ним наблюдал.

Мне удалось опомниться и я начал его вопросами донимать, просил мне помочь гусеницу сдвинуть, а он словно в другой комнате – ничего не замечает. Я уже почти отчаялся, думал, что спятил тут. Или газы какие-нибудь галлюцинации вызвали. И тут он заговорил звучным таким голосом:

– Куколка моя. Я нашел тебя. Ждал, выжидал, искал и наблюдал. Хотел прихлопнуть, а ты и сам уже не выдержал да и помер. Не оставил мне удовольствия. Ай-яй-яй. Плохой кукольник. И что же я буду делать? Как ты думаешь. Да, я поищу куколки. Ведь и ты был куколкой, да испугался. А кого? Мог бы улететь, был ведь шанс. Стал подземной дрянью. Но куколки твои мы красивыми сделаем. Будут бабочками. Да, да. А ты тут лежи, да полеживай. Наверняка же знал, что все так закончится, для чего толстел? А?

Я подумал, что он чокнутый. Разговаривает с мертвой гусеницей и все такое. Но мысли мои ушли не далеко. Зонт его вспыхнул сиянием. Где-то я такое уже видел. И он начал кромсать гусеницу. Аккуратными пластиками становилось ее тело. Он делал это с таким удовольствием, с которым шеф повар готовит свое коронное блюдо. Выглядело это странно. И еще его белый костюм весь измазался, ну кто так одевается?

Неожиданно, из-под располосованной гусеницы появилась Алисия, и между ней и человеком завязался разговор. Он оказался охотником. А звали его Лапланик. Где-то я уже слышал это имя. Хотя, неудивительно, ведь охотников у нас не так много. Опасно это… Читатель мой и не знает, что эти охотники делают. Это бизнес их. Они так деньги на жизнь и на роскошь зарабатывают. Добыча ценных трофеев в подземке – вещь прибыльная, но выживают только профессионалы и безумцы. Обычно – это одно и то же лицо. Я потому и подумал, что Лапланик как-то ведет себя странно.

Этот охотник и вывел нас на станцию. Но это оказалась не та станция, которую я ожидал увидеть. Она вот совсем не приглянулась мне. Просто ужасная. Коморка, которую нам выделили – выглядит убогой. Но это лучше, чем на улице в тумане. Гораздо лучше. Теперь нам осталось дождаться здесь, пока туман рассеется. Еще этот хозяин станции угрюмый какой-то. Неудивительно, я бы тоже спятил тут от одиночества.

Я хотел поблагодарить Лапланика, но он даже не обернулся. Проехал на эскалаторе до выхода, открыл дверь и шагнул в густой серый туман… Без комментариев. Объяснить такое иррациональное поведение не в моих силах.

Алисия Гровс. Дневник. Запись Одиннадцатая

Придурок Генри вышел и разговаривает со стариком. А у меня появилось время насладиться одиночеством. Я уже не могу на этих идиотов злиться. Командант оказался тоже весьма занудным придурком, но конечно же, не таким закоренелым как Генри. И все же. Они все в чем-то схожи. Лапланик странный, пускай катится себе. Наверняка нормальные люди испытывают благодарность за спасение, но я до сих пор отмыться не могу, так что пусть катится. Из-за него я вся в этой гадости!

Команданта зовут Николас Кранч. Он старый, но довольно таки мускулистый. Поэтому и выглядит не таким старым. Думаю, других причин брать на пост Команданта станции метро кроме его мускулов, еще имеющегося рассудка и удаленности самой станции, не было. Хотя… Да, я думаю это так.

Мы днем поспорили с командантом насчет той бурды, что он готовил. Он же меня переспорил! Я чуть не сгорела от ярости. Он все специи знает. А такую гадость нам приготовил! Что тошнило. Но есть-то хочется и пришлось подкрепиться. На обед все уже получше было и я не стала его критиковать сильно, лишь заметила, что петрушки много. А он такое выдал. Говорит, там нет петрушки. А я спросила, что это тогда. А он промолчал, лишь прихихикнул. Психопат! Я уже заволновалась, а может и мясо тоже не мясо. Кто ж его знает…

Я нашла у него много всяких книжек. Они в основном бестолковые, но одна мне понравилась. Она была про Селефаис, про долины, про место, где моя мама родилась. Слышишь папочка? Вот как совпадение-то? Там, правда, слюнявая история про влюбленных. Но я на их месте вас представляла, поэтому мне было интересно читать. А так да, я бы и не стала даже пробовать. Вот как выходит!

Генри же целый день проболтал со стариком. Они сидели снаружи, на перроне и болтали. Нашли друг друга. Влюбленная парочка. Да им так интересно было, что они совсем обо мне забыли. Заходили лишь перекусить. Я даже не выдержала и вышла к ним, хотела разорвать их тесные узы. Думаю, сейчас им покажу как нужно вести дискуссию. И услышала, что они про слизняков разговаривают. Меня тут и прорвало!

– Вы не могли найти более мерзкую тему для разговора?

– Алисия… – Генри попытался меня усмирить.

– Заткнись! Я задала вопрос…

– Деточка, что ты так завелась. Присядь-ка с нами. К чему эти все эмоции или ты не равнодушна к ним? – Начал Командант успокаивающим тоном.

– Я думаю, не стоит говорить на эту тему… – посоветовал Николасу Генри.

– А что в ней не так?

– Заткнитесь вы оба! Я не знаю, что вы тут затеяли. Но хочу заметить, что слизни… Они… Они… Заслуживают смерти! Вот. Я… – Сама от себя не ожидала, стою, а сказать нечего. Вернее есть чего. Да не хотела с ними обсуждать мою маму. Как будто делишься самым дорогим. Грустно стало.

Командант встал и своими ручищами меня к себе прижал. Знаете, как знал ведь! Взял и прижал, я, было, подумала вырваться, да кто бы смог! Несмотря на то, что он старый довольно. Бугрились руки у него прилично! Вот он прижал меня к себе, стою, дышу ему в грудь, а он и говорит, – «ты главное держись. Тут стесняться нечего. Ты не первая у кого в подземке родные пропадают». Я не знаю, что тут произошло. Вспомнила маму и эти объятия еще, вспомнила тебя папа… и завопила! Так захотелось побыть беспомощной и слабой… вот. Стояла и рыдала просто, несколько минут. Я ведь даже когда маму потеряла – не плакала. А тут просто стояла и ныла… а он меня по голове гладил и говорил, что все хорошо будет.

– Ты не злись на них, Алисия. Слизни тут не причем. Они и мухи не обидят. Они любят нас по-своему. Я точно знаю, что они даже бы попытались спасти, нежели убежать… Они по природе добродушные создания.

– Откуда вы знаете… – спросила я сквозь слезы.

– Я живу тут десять лет, неужели я бы не завел себе друзей здесь среди местных жителей? И внешний вид не всегда говорит о порядочности и наоборот. Здесь всякие живут… И слизни одни из самых порядочных моих соседей.

Я проплакалась, потом поглядела на мокрую рубашку Николаса и удивилась себе, сколько же я выплакала? А еще подумала, умерла бы я от обезвоживания, если бы выплакала еще бы столько же. Мне запомнились эти квадратики на рубашке. И еще это чувство, словно меня освободили… Я уже не злилась на слизней, но все равно не простила того, кто похитил мою мамочку…

На ужин я взяла инициативу и приготовила НОРМАЛЬНУЮ еду! Придурок Генри все восторгался моими кулинарными способностями. Лучше бы и не старался, лесть не идет к его лицу. Я лишь кивала, а потом Командант взял мой зонт. Он еще не доел, но взял его и с подозрением указал на ручку и спросил:

– А ты знаешь, откуда этот зонт?

– Нет… а что в нем не так?

Я перед сном уже успела поразмышлять над словами Лапланика. Поэтому мне стало интересно, что же не так с моим зонтом.

– Ты читала книжку. Зонт сделан в Селефаисе. Ты знаешь, что это значит?

– Нет…

– Селефаис знаменит своими штучками и фокусами с Синептикой. Наверняка вы проходили уже начальный курс в школе?

– Нет… не проходили. Дак что с ним не то?

– Это оружие, Алисия. Я не знаю, как оно работает, но то, что с сюрпризом внутри – я тебе обещаю.

Как я не упрашивала, Николас отказывался мне рассказывать что-то еще о зонте. Говорил, что больше ничего не знает. Но я ведь видела, что он лукавит. Ну, сначала я видела интерес у него. А потом он сделал вид, что ему уже все равно. Вот старый наглец!

Генри ходил по платформе и фотографировал семью слизней. Они ползли из одного конца в другой. Я лениво за ними наблюдала. Удивительно, мне даже не хотелось их прибить. Но если не они… то кто? Кто похитил мамочку? Папочка приезжай скорей, будем искать ответы.

Спокойной ночи, Отец… попутного ветра… ярких звезд…

Дневник Генри Коуэлла. Запись двенадцатая

Я ожидал найти в подземке кого угодно, но не друга. Вот так и получилось, что мы с командантом сдружились сегодня. У него и имя такое забавное – Николас Кранч! Такое бы имя да капитану корабля! Ведь идет, да? Мои воображаемые читатели, мне кажется, что вы соскучились по мне. Да и я, если честно. Тут одно и то же, в целом. Но день прошел отлично. После напряженной учебы, после огромных гусениц началась тихая и размеренная жизнь. О, да. Словно я к Бабуле и Дедуле умчался за город. Конечно, здешнюю обстановку не назовешь подходящей для здоровья – все-таки подземка. Но здесь все же уютней, чем ожидать конца в пещере с трупом гусеницы.

Я когда заметил команданту, что у него имя капитана, то он сразу в лице поменялся. Попросил меня не говорить об этом. А я и не хотел его обидеть. Откуда мне знать, может он хотел капитаном стать, да не получилось и теперь мучается. Он помолчал и открылся, сказал, что у него сынок здесь пропал. Еще лет десять назад, так он его искал-искал, но не нашел. У него и корабль до сих пор в пристани стоит, правда зарос ракушками весь. Но, еще на ходу. Я пожал Николасу руку и похлопал по плечу, сказал, что всегда надежда есть. И если бы не он, то что бы мы сейчас делали.

У него сын был умничкой. Он успел закончить пару лет в школе Селефаиса и обладал редким даром. Он мог всякие штучки делать с помощью своей духовной силы. Мог собирать разные шкатулки, которые искрили или открывались только в определенное время. Или секретики делать разные. В общем, был талантливым. А потом пропал в подземке. Николас его долго искал, да так и не нашел. И решил устроиться на станцию командантом. Может, повезет еще найти сына. Другого выбора он себе не оставил.

Я ему рассказал про Алисию, все что знал рассказал. У меня давно подозрения витали, но я недавно только узнал, что у Алисии нет мамы. Отец был и брат по документам. А вот мама… не знаю… что-то с ней случилось, может тоже пропала. Всякое может быть. И я поделился этим с Николасом. Он понимающе посмотрел на окошко своей коморки, за которым можно было разглядеть голову девушки. Она читала книжку.

Тут мимо проползло семейство слизней. Их был добрый десяток. Все крупные, взрослые особи. Мне очень интересно стало, и я попросил мне рассказать о них. Командант поздоровался со всеми и сказал, что нечего ему о них рассказывать. Порядочные создания и во всем его устраивают… Выскочила Алисия и принялась критиковать… и жутко разозлилась, как обычно. Что же она так этих слизняков невзлюбила. А Николас прижал ее к себе и не отпускал, я сначала и не понял, она от бессилия заплакала или от чего. Но потом понял, что это от одиночества в ней. Все-таки она одинока… и так жалко стало ее. Живет себе одна… друзей нет… отец далеко… мамы нет… Ей только и остается, что ненавидеть, а от этого еще больней. Я и сам из-за своей чувствительности чуть не расплакался…

Выплакалась она по полной. Я после хотел предложить команданту выжать его рубашку. А он мне даже повода не дал это сделать. Он что-то начал про зонт рассказывать. Говорил, что странный зонт. Что непонятно ему, что он делает у Алисии. Мне ничего не нашлось сказать. Лишь после того, как он о Синептике упомянул. Я заметил, что у нее зонт странный. Действительно странный. Взять хотя бы гусеницу. Ну, ведь не я ее прихлопнул, а Алисия. А как она могла огроменную гусеницу прихлопнуть? Разве что тут Синептика замешана… А это было опасно… ну я узнал, что это опасно может быть, от Николаса. Он говорил что-то про духовную силу. Но я в этом слабо разбирался. В теории-то все понятно. А на практике – никто у нас этим не занимался. А профессор и вовсе со странностями был…

Мой дорогой и невидимый читатель, пожалуйста, благослови Город Дождей. Ну, уже туман этот пусть поскорее кончится…