Текст книги "Кого хранит память"

В середине января 1979 г. было принято решение Политбюро ЦК направить меня в Республику Куба Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР. Вскоре был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР о моем назначении. Два месяца я готовился к поездке. Имел встречи и беседы со всеми товарищами из руководства страны и партии. Но беседы с Л. И. Брежневым не было. Он редко появлялся в ЦК, основное время проводил в Кремле. А. А. Громыко и К. В. Русаков обещали, что встреча обязательно будет. Дата моего отъезда была определена – 18 апреля.

17-го апреля 1979 г. начал работу Пленум ЦК КПСС. На нем рассматривались организационные вопросы первой Сессии Верховного Совета СССР 10-го созыва.

В перерыве К. В. Русаков подозвал меня и сказал, что сейчас пройдем к Л. И. Брежневу. Мы вошли в примыкавшую к Свердловскому залу небольшую комнату, где собирались обычно перед заседанием и в перерывах члены Политбюро. Там накрыт большой стол для чая, но за столом сидели лишь несколько человек, остальные стояли группами у стен и двух окон.

Мы подошли к Л. И. Брежневу. Он встретил приветливо, поздоровался и громко воскликнул, обращаясь ко всем: «Вот, товарищи, наш новый посол на Кубе – Воротников. Вы все его знаете». Послышались одобрительные, поддерживающие реплики Д. Ф. Устинова, Г. В. Романова, П. Н. Демичева. Пробасил что-то одобрительное А. А. Громыко. Л. И. Брежнев продолжал: «Я прекрасно знаю Воротникова, сам вытащил его из Воронежа в Москву. И здесь он быстро вошел в работу. А сейчас даем ответственное поручение. Дело важное. Для нас Куба особая страна. Что здесь распространяться. Все знают». И, обращаясь ко мне: «Хочу поздравить тебя с назначением и пожелать успехов. Уважение к тебе было здесь и, уверен, будет там. Большой привет Фиделю, Раулю, всем товарищам. Передашь Фиделю мое личное послание. В нем есть хорошие слова и о новом после».

Вновь подал реплику Д. Ф. Устинов: «Сейчас между Кубой и Советским Союзом установились как никогда хорошие связи и особенно личные отношения между Леонидом Ильичем и Фиделем». Л. И. Брежнев поддержал: «Знаю и верю Фиделю. Надеюсь, что у тебя там наладятся товарищеские контакты с руководителями Кубы. Всё будет хорошо. Не переживай, видимо, ему было известно о моем настроении, мы тебя надолго не отпустим. Ещё раз желаю здоровья и успехов». Я поблагодарил за доверие и сказал, что буду работать с полной отдачей.

Такое вот было короткое напутствие, буквально в течение 7–8 минут.

И последняя встреча с ним состоялась 17 декабря 1979 года. О ней стоит рассказать.

Мы прилетели в Союз в отпуск. Обычно в это время я по делам бывал в МИДе, Совмине Союза, Минобороны, Госплане, в других министерствах и ведомствах. Обязательно заходил в отделы ЦК, заходил и к секретарям ЦК. Проблемы Кубы требовали информации, совета и помощи. Решил я доложить и Л. И. Брежневу.

Мне назначили встречу на 17-е декабря, в 18.00. Вот уже ряд лет, как Леонид Ильич обосновался для работы только в Кремле, на Старой площади не бывал. Я пришел в Кремль заранее. Сел в приемной, других посетителей не было. В течение минут 30 к нему в кабинет входили и выходили ребята из охраны, врач с чемоданом, парикмахер, ещё кто-то. Позже я понял, что после дневного сна его приводили в порядок. Дежурный секретарь в приемной попросил меня говорить громче и предупредил, что через 10–15 минут Леонид Ильич должен уехать.

В 18.15 я зашел в кабинет. Л. И. Брежнев сидел за столом. Без регалий. Его болезненный, старческий вид поразил меня. Немного привстав, пожал мне руку: «Садись. Здравствуй. Я просил, чтоб ты зашел на минуту. Я должен уехать. Может, завтра встретимся?» Я подумал, что откладывать разговор не стоит. Поблагодарил его за возможность встречи. Сказал, что больших вопросов у меня нет, так как имел обстоятельные беседы с Громыко, Устиновым и другими товарищами. А завтра, при Вашей занятости, может и не удастся встретиться. Он подтвердил: «Да, дел много. Сегодня больше двух часов принимал делегацию компартии Японии. Непростая была беседа. Ведь 14 лет разрыва. Завтра встречаю Ангольскую делегацию и переговоры с ними. Ну, рассказывай».

Я вкратце рассказал о первых шагах работы. Что установились нормальные отношения с Фиделем и Раулем. Он перебил: «Это хорошо, начал ты неплохо. Отзывы хорошие». Проинформировал о политической обстановке в стране, об экономике. О положительной реакции Фиделя на его письма и доверительную информацию. Фидель всегда подчеркивает это в моих беседах с ним. Сказал, что желательно бы пригласить Фиделя на Олимпийские игры в Москву. Он прервал: «Это можно. Давай, передай Фиделю мое личное приглашение. Мы организуем ему поездки в Киев, Ленинград, Ригу, Минск. Куда захочет. Мы не можем пригласить всех руководителей соцстран. Но Фиделя Кастро! Давай, это мысль. Пусть приедет. Большой ему привет, также Раулю и Мильме (видимо, Вильме)».

Вошел секретарь, сказал, что звонит Д. Ф. Устинов. Брежнев взял трубку: «Слушаю тебя». Тот начал: «Дорогой Леонид Ильич…», Брежнев перебил его: «Дорогой, а ехать на матч не хочешь». Слышно, как Дмитрий Федорович отвечает: «Не могу. Я принимаю министра обороны Австрии». Брежнев: «Пошли его… Вот Костя (Черненко) едет, а ты… Ну, ладно, в другой раз». Положил трубку и, обращаясь ко мне: «Замечательный человек Дмитрий Федорович. Классный специалист промышленности и министр. Но, прежде всего, человек, друг замечательный». Я сказал, что был у него на приеме. Обговорили проблемы Анголы, там была кубинская делегация. Леонид Ильич все время отхлебывал кофе с молоком, увлажняя рот. Говорил замедленно, как с кашей во рту.

Встал: «Ну, что ж. Ещё раз желаю успеха. Так держать. Привет и пожелания Фиделю». Я поблагодарил. Леонид Ильич полуобнял и повел меня до двери. Вышел в приемную. Спросил, что у него на завтра. Я попрощался и вышел.

Позже, в 1982 году, при переводе меня из Кубы в Краснодар, он не встречался со мной. Из Краснодара я имел с ним телефонные разговоры. Звонил в Крым, приглашая на юбилейные торжества в Новороссийск. Он сначала пообещал, а спустя несколько дней позвонил, что не сможет, но направит свое приветствие. В начале сентября он сам позвонил из Москвы. Интересовался: «Будет ли выполнен план продажи зерна государству?» Я заверил, судя по намолотам, – есть уверенность, что выполним. Хорошо? «А как с рисом?» Ответил, что валовой сбор риса по прогнозам будет недостаточен, поэтому до плана не дотянем. Спросил о настроении в народе. Я кратко объяснил.

Последний раз я говорил с Л. И. Брежневым 1-го ноября 1982 г. Получилось так. Завершив уборку риса, край выполнил план продажи государству зерна, сдав более 4,2 млн тонн. Как было принято, я доложил об этом секретарям ЦК Ю. В. Андропову и К. У. Черненко. Юрий Владимирович поблагодарил за информацию, спросил, как обстоит дело с кукурузой, поинтересовался общей обстановкой на Кубани. Я кратко рассказал. Константин Устинович поздравил меня с этим успехом и спросил: «Доложил ли о хлебе Леониду Ильичу?» Нет, не доложил. «Ну, тогда он сам тебе позвонит. Жди». Действительно, вскоре звонок телефона ВЧ «по молнии», таков был вызов, когда звонил Генеральный секретарь. Я взял трубку. Дежурный секретарь сказал, что сейчас будет говорить Леонид Ильич. Попросили информировать сжато, говорить громче и не более 3-х минут. После общих приветствий, Л. И. Брежнев спросил: «Как идут дела?» Я доложил о хлебе, сказал, что год завершаем вообще хорошо, обстановка на Кубани нормальная. Он поблагодарил, спросил об урожае риса, о погоде и всё. Речь смазанная, неразборчивая. Это было за девять дней до кончины Л. И. Брежнева.

10 ноября в 21.20 мне на квартиру позвонил начальник краевого управления КГБ Г. И. Василенко: «Срочное сообщение, прошу принять на квартире». Приехал. Сказал, что получил телеграмму – скончался Л. И. Брежнев. Мы сразу – в крайком. Пытаюсь связаться с ЦК по ВЧ – никого нет. Или не соединяют. Дозвонился до М. В. Соколовой (сотрудница общего отдела). Она говорит: ждите. И только в 22.30 мы получили официальную телеграмму в крайкоме: сообщение Политбюро о том, что 10 ноября рано утром скоропостижно скончался Л. И. Брежнев. Обращение – принять на местах меры по активизации трудовой деятельности предприятий и хозяйств. Разъяснять, что ЦК будет и впредь проводить внутреннюю и внешнюю политику на основе решений XXVI съезда и т. д. Членов ЦК вызвали в Москву.

12 ноября 1982 г. Пленум ЦК КПСС в Свердловском зале Кремля.

Ю. В. Андропов открыл Пленум коротким (15 минут) вступлением.

Затем по поручению Политбюро выступает К. У. Черненко. Говорит о тяжелой утрате для партии и народа, – кончине Л. И. Брежнева. Этот урон трудно восполнить. Сейчас вдвойне, втройне важно вести дела в партии коллективно. И от имени Политбюро предлагает избрать Генеральным секретарем ЦК КПСС Ю. В. Андропова. Спрашивает, есть ли вопросы? Нет. Другие предложения? Нет. Голосует – единогласно.

Участники Пленума встают и аплодисментами приветствуют нового Генерального секретаря ЦК КПСС Ю. В. Андропова.

Юрий Владимирович произносит ответную речь. (В ней он тонко уходит от тезиса К. У. Черненко относительно коллегиальности в работе). В 12.30 весь состав ЦК приходит в Колонный зал Дома Союзов. Там установлен гроб с телом Л. И. Брежнева. Церемония прощания. Все проходят у гроба и выходят из зала.

В 12.30 все члены ЦК пришли в Колонный зал Дома Союзов, прибыли и члены политбюро. В скорбном молчании постояли вокруг постамента, на котором установлен гроб с телом Л. И. Брежнева. Члены Политбюро подходят к членам семьи, выражают соболезнование жене, дочери, сыну и близким Леонида Ильича. Потом мы все проходим вокруг гроба, и выходим из зала. Вся церемония заняла минут 15–20.

Похороны назначены на 15 ноября. По рекомендации руководства ЦК, все секретари обкомов, крайкомов партии сразу разъехались на места. Так что на похоронах Л. И. Брежнева я не был.

Траурные мероприятия в Краснодаре проходили 13, 14и 15 ноября. Ритуал похорон смотрели по телевидению. В Москву прибыли все главы стран соцсодружества. Приехал Ф. Кастро, И. Стамболич – СФРЮ, С. Машел – Мозамбик, Х. Менгисту – Эфиопия. Лидеры компартий: Ж. Марше, Г. Хилл, С. Арисмеди, У. Каштан, Э. Берлингуэр и другие.

А также лидеры стран: П. Трюдо – Канада, П. Моруа – Франция, Д. Судзуки – Япония, У. Пальме – Швеция, И. Ганди – Индия. Президенты: Австрии – Р. Кирхшлегер, ФРГ – К. Карстенс. Вице-президент США – Д. Буш, Генсек ООН – Х. Перес де Куэльяр и другие.

15 ноября, в 11.30 вынос гроба из Дома Союзов (Гришин, Горбачев, Щербицкий, Романов, Пономарев, Соломенцев, Долгих, Капитонов, Зимянин). Устанавливают гроб на орудийный лафет. Шествие на красную Площадь к мавзолею В. И. Ленина.

12.00. Траурный митинг открывает Ю. В. Андропов. Выступили:

Д. Ф. Устинов, А. П. Александров, секретарь Днепропетровского ГК КПСС, рабочий одного из московских заводов.

Захоронение у Кремлевской стены. Орудийные залпы, гудки в течение 3-х минут. Все предприятия страны остановили работу на 5 минут.

Затем руководители партии вновь поднялись на трибуну мавзолея, и торжественный проход нескольких рот войск Московского гарнизона.

Уход из жизни Л. И. Брежнева не был неожиданным. Состояние его здоровья в последнее время было таково, что трагический исход мог наступить в любое время. И все же кончина Л. И. Брежнева отозвалась щемящей грустью в сознании многих, в том числе и у меня. В памяти всплывали встречи с ним в 1950-е годы, – молодым, активным, напористым и авторитетным руководителем. Он лично внес большой вклад в ракетостроение и укрепление безопасности СССР. Восьмая, послехрущевская, пятилетка (1966–1970 гг.) была самой эффективной в развитии всех отраслей народного хозяйства страны. Нельзя сбросить со счетов и постоянное его внимание сельскому хозяйству, где также были, хотя и небольшие, но успехи в начале 70-х годов. Вспомнилась его настойчивость во внешнеполитической деятельности: заключение в 1972 г. Договора ОСВ-2, урегулирование послевоенных границ в Европе и отношений между ФРГ и ГДР, наконец, Хельсинское соглашение 1975 г.

Все это так. Но, с середины 1975 г., последние семь лет жизни Л. И. Брежнева воспринимаются по-иному. Болезненный недуг представил стране и миру совсем другого Брежнева, – равнодушного, безвольного, падкого на лесть и поток наград. Позже, Е. И. Чазов напишет в своей книге: «С времени, после XXV съезда я веду отчет недееспособности Брежнева, как руководителя и политического лидера страны, и в связи с этим – нарождающегося кризиса партии и страны».

Информированные члены ЦК доверительно говорили, что Леонид Ильич сам обращался к коллегам в Политбюро, хотя и не настойчиво, о том, – не пора ли ему, в связи с состоянием здоровья, уйти в отставку. Но его ближайшее окружение воспротивилось этому, убедив, что надо лишь подлечиться и продолжать работу. Таким образом, видя немощь Генсека, они не набрались воли и мужества, чтобы своевременно пойти на кадровые перестановки.

Эти обстоятельства негативно отражались на положении дел в государстве. Страна затормозилась в своем развитии. Ситуация в экономике, особенно в 1979–1982 годах, стала ухудшаться. Наметился определенный спад в темпах развития производства в ряде отраслей промышленности. Отсутствие стимулов научно-технического прогресса сдерживало рост производительности труда. Отставание уровня технологий, особенно на предприятиях выпускающих товары для населения, отрицательно сказывалось на качестве продукции. Не способствовала повышению производительности труда и качества продукции закостенелость кредитно-финансовой системы, и консерватизм ценовой политики.

Ухудшилась в эти годы обстановка и в сельском хозяйстве. В ряде областей были вынуждены ввести талоны, своего рода систему нормированного распределения некоторых видов животноводческой продукции – мяса и животного масла. (Хотя в 1982 г. душевое потребление мяса и молока, в среднем по РСФСР, составляло соответственно: 61 и 321 кг. А в 1999 г., при кажущемся изобилии, 45 и 290 кг.). Однако введение норм снабжения вызывало недовольство населения. Сузился ассортимент промышленных товаров, меньше стало импортной продукции. Причин тому немало и субъективных, и объективных.

При этом многих, в том числе и нас, членов ЦК, руководителей ряда областей и министерств поражало равнодушие и бездеятельность высших партийных и государственных структур, молчаливо взиравших, как страна теряет темпы. Хотя чему было удивляться? Л. И. Брежнев был неработоспособен уже много лет. Долго и самоотверженно тащивший экономический воз А. Н. Косыгин надорвался, тяжело заболел, в 1980 году ушел в отставку, и вскоре, в декабре того же года, его не стало. Почти полностью отошел от дел фактически неадекватный А. П. Кириленко. Не работал, а лишь несколько часов присутствовал в ЦК М. А. Суслов. А в январе 1982 г. не стало и Суслова. И этот перечень болезней, старости и пассивности среди руководства страны можно продолжить.

Различные обращения и письма ЦК к партии и народу о повышении активности в работе, борьбе с бюрократизмом уже не срабатывали. В партийном и хозяйственном активе, в народе зрело недовольство, протест, а с телеэкранов звучали бодрые голоса, звенели награды.

Были и объективные причины. Стало все труднее и труднее вести такое огромное народное хозяйство страны старыми методами. Централизация все более давила и сдерживала инициативу мест. Ни Госплан, ни Госснаб, ни Минфин, ни другие экономические ведомства уже не были в состоянии «проворачивать» этот огромный маховик механизма экономики страны. Настоятельно требовались реформы. Надо было разгружать от забот верхние эшелоны власти, передавать права и ответственность вниз.

К тому же все более расклеивались экономические отношения с зарубежными странами. Контакты нашего руководства с лидерами братских соцстран носили формальный характер. Традиционные крымские встречи Л. И. Брежнева – это была профанация. Буксовал СЭВ.

Было очевидно – нужна ротация, смена руководства, обновление кадров. На высоких государственных и партийных постах некоторые товарищи пребывали по 15–20 лет. Такова была политика брежневской «стабильности кадров». Необходим был поиск и решение экономических и социальных проблем в условиях совершенствования механизма управления, раскрытия потенциала социализма, повышения инициативы и заинтересованности людей в результатах труда. Об этом говорили мы между собой, это понимал и Ю. В. Андропов, и стал буквально с ходу обсуждать эти проблемы, готовить и реализовывать некоторые свои задумки.

Алексей Николаевич Косыгин

Алексей Николаевич Косыгин, личность выдающаяся. Думаю, что в послесталинский период, с середины 50-х и до кончины в 1980 г., он был наиболее авторитетным и популярным в народе государственным и политическим деятелем. Великолепный управленец, эрудированный экономист-финансист, разносторонне образованный и воспитанный, с богатым жизненным опытом, А. Н. Косыгин являлся примером истинно русского интеллигента.

Его недюжинные качества особенно сильно проявились, когда он был назначен в октябре 1964 г., – после отставки Н. С. Хрущева, – на пост председателя Совета Министров СССР.

На октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК наряду с другими, выступил и А. Н. Косыгин, тогда член Президиума, первый заместитель председателя Совета Министров СССР. Эта его речь представляет интерес, так как характеризует А. Н. Косыгина, как высоко ответственного и принципиального человека.

Его речь отличалась объективностью, четкой обоснованной аргументацией, лаконична и не унижающая человека.

Ещё работая на авиационном заводе, а затем в Куйбышевском обкоме партии, я, конечно, слышал от многих, в той или иной степени имевших контакты с Алексеем Николаевичем Косыгиным, самые лестные, восторженные отзывы о нем. Всех поражала его эрудиция, феноменальная память, умение найти решение трудных народно-хозяйственных задач. Подчеркивали его строгость, даже суровость, никакого «руководящего чванства», принципиальность, жесткая требовательность, в то же время, – умение выслушать, оказать поддержку в решении насущных проблем, внимательное и заботливое отношение к людям. Во всем этом я мог убедиться, когда судьба подарила мне возможность частых встреч и бесед с ним в 70-е годы, как в Воронеже, так и в Москве.

Но первое знакомство с А. Н. Косыгиным состоялось в 1968 г. на заседании Президиума Совмина СССР, которое он вел. Обсуждался очередной проект Постановления ЦК и СМ СССР о ходе строительства Волжского автозавода в Тольятти.

Именно А. Н. Косыгин смог доказать необходимость в приоритетном порядке начать сооружение этого автомобильного гиганта в содружестве с итальянской фирмой «Фиат». Ведь ещё в 1962 г. руководство «Фиата» обращалось к Н. С. Хрущеву с таким предложением, но он отверг его. Алексей Николаевич побывал в Италии, познакомился с рядом современных предприятий, и убедился в необходимости и полезности для СССР сотрудничества с теми из них, которых отличал высокий организационно-технический уровень. Конкретно, с фирмой «Фиат» по строительству в Советском Союзе комплекса заводов по производству легковых автомобилей, примерно 600.000 в год.

В 1965 г. в Москве подписано соглашение о сотрудничестве, а в начале 1966 г., – Протокол о строительстве завода легковых автомобилей.

Не без участия Куйбышевского руководства, было принято решение о сооружении завода на площадке близ г. Тольятти, в комплексе с новым городом и промышленно-коммунальной зоной.

Я был приглашен на это заседание, как председатель облисполкома. У нас были серьезные замечания по проекту Постановления, где, на наш взгляд, недостаточно четко были определены меры по комплексному строительству завода вместе с городом и объектами промкомзоны.

Рассматривая поступившие замечания, А. Н. Косыгин сказал, что есть вопросы у Куйбышевского облисполкома, и предоставил мне слово. Я отметил в выступлении, что допущено значительное отставание в строительстве социальной инфраструктуры города от темпов возведения производственных объектов. И предложил записать поручения дирекции завода и строительным организациям предусмотреть конкретные, увеличенные объемы работ и сроки сдачи в эксплуатацию жилых домов, школ и детских садов, объектов культуры, спорта, предприятий коммунально-промышленной зоны.

С моими замечаниями в основном согласились. Я с интересом наблюдал, как строго и умело вел заседание Президиума А. Н. Косыгин.

Здесь следует несколько возвратиться по времени и рассказать о новаторском почине А. Н. Косыгина выработать программу серьёзного совершенствования управления экономикой и развития народного хозяйства страны. Основы этой программы, получившей в дальнейшем название «Экономическая реформа А. Н. Косыгина», были заложены в его докладе на сентябрьском (1965 г.) Пленуме ЦК.

В Постановлении Пленума ЦК эта программа была сформулирована так: «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства».

Скороспелые организационно-экономические новации Н. С. Хрущева привели к тому, что ситуация в экономике СССР в начале 60-х годов стала ухудшаться. Наметился спад в темпах развития производства, затормозился научно-технический прогресс, внедрение новых технологий. Снизились темпы роста производительности труда, ухудшалось качество выпускаемой промышленной продукции. Чрезмерная централизация управления народным хозяйством страны сковывала инициативу на местах. Не срабатывала, закостенелая по своей сути, система материальных стимулов.

Все эти и другие негативные тенденции, более чем кто бы ни был, ощущал А. Н. Косыгин. Он и выступил с инициативой проведения широкой экономической реформы.

С привлечением ученых-экономистов, производственников и управленцев была разработана система, суть которой определена в её названии. Эти предложения были доложены, рассмотрены и одобрены Политбюро ЦК. Они и вошли составной частью в доклад А. Н. Косыгина на Пленуме ЦК в сентябре 1965 г.

Каковы принципы «Экономической реформы А. Н. Косыгина»?

Определено, что руководство промышленностью в современных условиях должно строиться «на сочетании централизованного руководства с расширением хозяйственной инициативы предприятий, с усилением экономических рычагов и материальных стимулов в развитии производства, с хозяйственным расчетом». Реформа указывает на три главных направления совершенствования форм планового руководства экономикой и методов хозяйствования на предприятиях:

– повышение научного уровня государственного планирования экономики;

– расширение хозяйственной самостоятельности и инициативы предприятий, укрепление хозрасчета;

– усиление экономического стимулирования производства с помощью цены, прибыли, премий, кредитов.

Основные меры по расширению хозяйственной самостоятельности предприятий:

– сокращено число показателей, утверждаемых сверху. Главным показателем работы предприятия, как и всех отраслей промышленности, становится не общий объем продукции (валовая продукция), а объем реализованной продукции. Предусматривалось упорядочение системы ценообразования, внедрение экономически обоснованных цен на продукты промышленности и получение предприятиями прибыли;

– по-новому поставлен хозрасчет, экономическое стимулирование предприятий. На каждом предприятии предусматривалось создать поощрительные фонды: для развития производства и совершенствования техники, материального поощрения рабочих и служащих, улучшения условий их труда и быта. Эти фонды образуются из отчислений от прибыли. Размер средств, оставляемых предприятиям, ставится в зависимость от использования производственных фондов. Вводится хозрасчетный принцип в отношениях между предприятиями-смежниками, одновременно и их материальная ответственность за выполнение договорных обязательств по поставкам продукции;

– повышалась заинтересованность в результатах работы коллективов предприятий в целом и каждого его работника. Из фонда материального поощрения рабочим и служащим кроме основного оклада зарплаты выплачиваются не только премии за высокие показатели работы, но и выдаются единовременные вознаграждения в конце года (так называемая тринадцатая зарплата). На предприятиях образуется кроме того, фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства;

– были разработаны в 1966–1967 годах оптовые цены на продукцию легкой, пищевой и тяжелой промышленности, новые тарифы на электрическую и тепловую энергию, а также на грузовые перевозки.

Уже в 1965 г. принятые сентябрьским (1965 г.) Пленумом ЦК меры стали претворяться в жизнь.

Однако перевод промышленности на новую систему хозяйствования проходил постепенно. В январе 1966 г. она была переведена лишь на 10–12 предприятиях в разных регионах страны, работавших многие годы рентабельно. К концу года экономическая реформа охватила 704 предприятия с числом работающих свыше 2-х миллионов.

В 1967 г. на новую систему переводились отдельные отрасли промышленности. Первым перешло к работе по-новому Министерство приборостроения, средств автоматизации и систем управления (министр К. Н. Руднев). Увеличилось число таких предприятий во всех отраслях промышленности. На их долю приходилось около 40 процентов всей промышленной продукции.

К концу 1968 г. на новую систему хозяйствования были переведены предприятия всех министерств машиностроения, а также автомобильной, лесной и деревообрабатывающей, целлюлозно-бумажной промышленности и некоторых других министерств. В 1970 г. перевод промышленных предприятий на новую систему был в основном завершен, они дали 93 процента всей промышленной продукции.

Результаты осуществления экономической реформы положительно сказались на итогах развития народного хозяйства в восьмой пятилетке (1966–1970 гг.), которая по большинству показателей работы стала лучшей, самой эффективной по сравнению с предыдущими и, тем более, с последующими пятилетиями. Так среднегодовые темпы прироста национального дохода за этот период составили: 7,2 %; объема реализованной промышленной продукции – 9,4 %; производительности труда – 6,4 %; фонда оплаты труда – 9,4 %. Прибыль по народному хозяйству (в сопоставимых ценах) выросла за пятилетие более чем в два раза.

Однако следует признать, что в последние два года 8-й пятилетки реформа стала пробуксовывать, а в 9-й пятилетке фактически сведена к минимуму. В чем причина такого положения?

Ряд авторов, анализировавших ход реформ, называют ряд причин: объективные и субъективные, экономического и политического характера.

По их мнению, основная причина в том, что А. Н. Косыгину не удалось ослабить массированное давление Центра, продолжавшего держать в своих руках основные нити управления. Это относится к Госплану, Госснабу, Минфину и некоторым другим министерствам и ведомствам СССР, при попустительстве со стороны аппарата и руководства ЦК КПСС.

Во-вторых, многие предприятия и местные органы власти усмотрели в реформе возможности в первую очередь получить определенную выгоду для коллектива, отрасли, территории. Что получило свое выражение в стремлении любыми путями добиться для себя заниженного, легко выполнимого плана, а, следовательно, получить прибыль и полагающиеся за это материальные фонды.

В Центре выявили такие тенденции и, с ведома ЦК, ужесточили требования к качеству планирования. Были восстановлены ряд ограничений, введена практика дополнительных заданий предприятиям. Выполнить такие задания становилось все труднее, в основном потому, что министерства не полностью обсчитывали эти дополнительные задания материально-техническими ресурсами, делая упор на так называемые «внутренние резервы».

Таким образом, вновь возникли имевшие место и ранее противоречия между Центром и местами.

Часто трудности с выполнением плана возникали вследствие срыва предприятиями-смежниками поставок оборудования, материалов и комплектующих изделий. Хоздоговора на практике оказались нежизненными. Вновь пришлось вмешаться в эти отношения Госплану.

Можно сказать, что из всех предусмотренных реформой поощрительных фондов, реально использовались лишь фонды материального поощрения, тринадцатая зарплата. В меньшей степени удавалось реализовать фонды развития производства, совершенствования техники и, даже, социально-бытового характера.

И, чтоб деньги «не пропадали», – нашли выход. На местах стали добровольно, а чаще под нажимом, объединять средства предприятий и направлять их на решение местных проблем: сооружение теплоцентралей, водопроводных и тепловых сетей, электрических и тяговых подстанций, дорог, на строительство жилья, культурных и спортивных объектов. По сути, это все было необходимо для создания условий жизни заводского поселка, района, города. Но такие действия, – отвлечение государственных средств на внеплановые объекты, были противозаконны.

Причем, нередко местные власти, образно говоря, увлекались.

28 ноября 1969 г. Политбюро ЦК провело в Кремле большое совещание первых секретарей ЦК Компартий союзных республик, краевых, областных комитетов партии, председателей Советов Министров республик и облисполкомов. (Мы с В. П. Орловым принимали участие в этом совещании).

В докладе Л. И. Брежнева были вскрыты серьёзные нарушения в расходовании государственных средств не по назначению.

Он говорил: «Речь идет о потере ответственности и недопустимой вольности, нарушениях государственной дисциплины, когда ведут стройки не предусмотренные нархозпланом. Это не киоски, а крупные вещи, – бассейны, дворцы, рестораны, бытовые комплексы, административные здания. Идет неправомерный снос жилья для застройки „проспекта от вокзала до горного института“». И стал приводить цифры: «В этом году строится 1800 административных зданий, 834 дворца культуры, 380 стадионов, 29 цирков. Где? В Запорожье, Днепропетровске, Донецке. В Алма-Ате соорудили огромный комплекс восточных бань, саун и т. п. В Баку возвели в море, на расстоянии 500 метров от берега, шикарный ресторан. Далее он привел примеры отвлечения средств предприятий на городские нужды в Свердловске, Томске, Красноярске, Куйбышеве, Саратове, Пензе, Ростове». И закончил: «Такие действия, когда тащат деньги с предприятий и организаций, носят опасный характер. ЦК будет со всей строгостью пресекать подобные факты».

Хотя Л. И. Брежнев напрямую не высказал претензий к Совету Министров СССР и другим органам исполнительной власти, а обрушился на партийные комитеты, всем было понятно, что фактически все эти нарушения проходят по документам, принятым Совминами республик и облкрайисполкомами, а Совет Министров СССР, союзные министерства и ведомства попустительствуют таким нарушениям закона. В докладе явно просматривалась неудовлетворенность деятельностью Правительства и его председателя А. Н. Косыгина, подвергалась критике «Косыгинская реформа».