Текст книги "Белорусские сказки. Кот-призрак…"

Поблагодарил Кобылий сын бабку, поехал по той дороге, что она показала. Видит: колодец стоит, а на нем ворон сидит.

Слез Кобылий сын с коня, поклонился ворону три раза и говорит:

– Добрый день тебе, черный ворон! Достань мне живой воды, чтобы братьев моих оживить!

Ворон ничего не сказал, ведерко серебряное в клюв взял, в колодец залетел, воды зачерпнул, вылетел и Кобыльему сыну подал.

Поблагодарил Кобылий сын ворона, окропил водою тою братьев, они и ожили.

Вернулись они домой. Отец на радостях собрал людей и устроил пир. И я там был, мед, пиво пил. И во рту не было, и по бороде не текло.

Силач-работник

Как-то пошли бабы в лес по ягоды. И там напал на них медведь. Все бабы убежали, а одна отстала, замешкалась. Схватил ее медведь и отнес в свою берлогу. И стали они вместе жить. Медведь ту молодицу кормил, обхаживал, за мужа ей был. И через полгода почувствовала она, что беременна. Родила она сына, медведь обрадовался, думает, с малым она от него не уйдет, оставил жену с сыном в берлоге, а сам пошел в дальний лес за провизией.

А молодица сына схватила и в деревню сбежала. Прибегает туда, а мужик ее говорит:

– Ты там с медведем жила – не тужила, сына от него прижила, ну так и я себе другую жену нашел. Не хочу тебя знать!

Куда же бедной с ребенком деваться?

А медведь в деревню пришел, рычит, жену с ребенком забрать хочет. Мужики окружили того медведя и убили. А затем собрались и постановили, чтобы мужик построил своей бывшей жене дом и огород дал. Тот мужик согласился, и жена его вторая тоже на это согласилась.

Построили молодице дом, огород дали. Сынок ее, которого Мишей назвали, растет, как все, только крепкий не по годам, силач. Играет с детьми на улице, легонько стукнет которого, а тот улетит далеконько, да так о землю ударится, что беда да и только.

Пришли деревенские женщины к той молодице и просят, чтобы не пускала она своего парня с их детьми играть.

А мальчик не только сильным растет, но и умным. Приходит он к своей матери и говорит:

– Что мне тут с тобой сидеть, пойду я куда-нибудь, устроюсь к кому-нибудь в работники.

– Куда же ты такой малый пойдешь? – вздохнула мать.

– Я мал, да удал, – говорит сын. – Что-нибудь да заработаю.

Как она его ни отговаривала, собрался он и ушел.

Идет он, идет по дороге, встречает богатого хозяина.

– Добрый день! – говорит Миша.

– Здравствуй, – говорит хозяин. – Куда идешь?

– Ищу, к кому бы на работу наняться, чтобы на хлеб себе да матери заработать, – отвечает Миша.

– Нанимайся ко мне, мне работники нужны, – говорит хозяин.

– Можно и к тебе, – отвечает парень.

– Как же зовут тебя, добрый молодец? – спрашивает хозяин.

– Мишей.

– Садись, Миша, на воз, поехали, – говорит хозяин.

Сел Миша на воз, и они поехали. А Миша тот очень тяжелым был, таким тяжелым, что конь тотчас пеной покрылся.

Хозяин удивляется:

– Чего это наш конь пеной покрылся?

– Наверное, больно уж шибко мы едем, – говорит Миша.

Попридержал хозяин коня, покатилась телега медленнее. Приехали во двор.

Дали Мише поесть. А затем хозяин у него и спрашивает:

– Какое тебе жалование положить?

– Да никакое, – говорит парень. – Только позволь тебе разок в хребет дать, ну и хозяйке твоей – тоже разок леща отвесить.

Хозяин скряга был, подумал: ну вот и ладно. Подумаешь, ерунда какая: разок в хребет получить!

Миша спрашивает:

– Так что мне делать прикажешь?

– Ступай дров наруби! – сказал хозяин и, где топор лежит, ему показал.

А Миша и говорит:

– Не надо мне топора, я дров и так заготовлю.

Удивляется хозяин, думает, как же такой малый да еще без топора дрова заготавливать будет?

А Миша вышел во двор, а там: полено возьмет, его о землю ударит, оно на дрова и расколется. Второе возьмет, о землю ударит, оно на дрова и расколется.

Хозяин хозяйке говорит:

– Ну и работника мы наняли, дрова без топора рубит!

Пришла весна. Надо поле пахать. Дал хозяин Мише коня да соху и показал, куда надо ехать.

Приехал Миша в поле, запряг коня и принялся пахать. Только не столько конь ту соху тянул, сколько Миша.

Принес хозяин Мише в поле обед.

Миша коня распряг, хлопнул его ладонью по хребту, чтобы побежал да размялся тот, а конь на колени рухнул и по земле покатился.

Хозяин испугался:

– Почему конь упал?

– Да это ему поваляться захотелось! – пожал плечами Миша.

Пообедал Миша, а конь так и не встает. Тогда Миша в хомут голову сунул и говорит хозяину:

– Давай без коня пахать.

Вспахали они поле. Пришли домой, и хозяин хозяйке хвастается:

– Мы с Мишей за день поле вспахали. Он такой сильный, что как коню по хребту дал, тот и рухнул.

А хозяйка и говорит:

– Ну, если от его удара лошадь падает, то что случится, когда он тебе по хребту, а мне леща даст?

– И правда, – говорит хозяин. – Что же делать?

– А давай мы ему такую работу дадим, чтобы работа эта сама его уработала, – говорит хозяйка.

– И какую же такую работу мы ему можем дать?

– Ты же сам говорил, что в наш овес медведи повадились. Давай пошлем Мишу ночью овес сторожить, а про медведей ему не скажем. Скажем, что коровы туда ходят, – говорит хозяйка.

Пошел хозяин к Мише и говорит:

– Повадились в наш овес ночью коровы ходить. Ступай, выгони их, а если которую поймаешь, то сюда приведи.

Взял Миша веревку, пошел к овсяному полю. И видит: там не коровы, медведи топчутся.

Он как зарёвет:

– А ну, вон пошли!

Медведи испугались и бежать бросились. Одного из них Миша поймал и на веревке к хозяину повел.

– Открывай, хозяин! – кричит.

А хозяин боится, не открывает. Тогда Миша ногой стукнул, ворота и распахнулись.

Он медведя за веревку во двор затащил и кричит:

– Куда ту корову, что я поймал, поставить?

– В сарай ее поставь! – говорит хозяин.

Миша завел медведя в сарай и привязал. А сам в дом пошел. Заходит и спрашивает у хозяйки:

– Надо ту корову подоить?

Та дрожит от страха, говорит:

– Пусть недоеная стоит.

– Что же нам дальше делать? – спрашивает у хозяйки хозяин.

– А давай мы его ночью на мельницу пошлем, чтобы у десятинника те деньги забрал, что он нам должен. А если не заберет, то пусть самого десятинника приведет.

А на той мельнице днем люди муку мололи, а ночью – черти.

Стемнело уже, ночь на дворе, а хозяин зовет Мишу и говорит:

– Сходи на мельницу и забери деньги, которые нам десятинник должен. А если не отдаст, то его самого приведи.

Пошел Миша на мельницу, стучит в дверь. Никто не открывает. Тогда он дверь ногой выбил, зашел. Черти тотчас в разные стороны разбежались. Он одного схватил и спрашивает:

– Ты здесь за десятинника? Давай деньги!

Тот молчит. Схватил его Миша и поволок к хозяину. А тот уже спать лег. Миша ему говорит:

– Я тебе десятинника привел. Куда мне его?

– Давай в сарай, пока я не встану, – говорит хозяин.

Завел Миша черта в хлев и привязал к тому же столбу, к которому медведь был привязан. А сам спать лег.

Утром хозяин проснулся, пошел в сарай, видит: там медведь и черт к столбу привязаны.

А год уже заканчивается, вот-вот Миша примется их с хозяйкой смертным боем бить.

Хозяйка подумала и говорит хозяину:

– Давай напишем ему бумагу, дадим телегу да коня и пошлем к царю. Чтобы он у него деньги для нас истребовал, которые нам положены. А пока он там ездить будет, мы переедем на другое место, он нас и не найдет.

Хозяин пришел к Мише и говорит:

– Вот тебе бумага, бери телегу, лошадь и поезжай к царю. Пусть он деньги даст, которые нам положены.

Миша взял старую телегу, на которой навоз возили, медведя запряг, черта впряг впристежку и поехал к царю.

Стража доложила тому, что приехал молодец на медведе и с чертом впристежку и к нему просится.

Царь говорит:

– Спросите у него, чего ему от меня нужно?

Стражники вышли и спрашивают:

– Чего тебе, молодец, от царя надо.

Миша отвечает:

– Дал мне мой хозяин бумагу, где написано, что царь должен ему деньги дать.

Царь прочитал ту бумагу, отсчитал сколько надо денег, отдал их Мише, и тот к хозяину поехал. А хозяин уже весь свой скарб в мешки упаковал и со двора выезжать собрался.

Миша дождался, пока хозяин с хозяйкой пошли с родными прощаться, высыпал из одного мешка сухари и сам в тот мешок залез.

Вернулись хозяин с хозяйкой, на воз мешки поставили и поехали. А хозяйка как раз на тот мешок села, где Миша был.

Едут они, едут. А Миша взял да и пошевелился. Испугалась хозяйка, развязала мешок, а оттуда Миша вылезает.

Хозяин побледнел, спрашивает:

– Ты здесь, Миша?

– А где же мне быть, как не здесь. Если бы я был не здесь, а там, кому же бы я служил?

Поехали они дальше. Миша сделал вид, что спит. А хозяин с хозяйкой между собой шептаться стали.

– Мы остановимся ночевать у озера, – говорит хозяин. – Положим его спать между нами. Как он уснет, я тебе под ним свою руку протяну и мы с тобой его в озеро бросим.

Подъехали они к озеру. Лошадей распрягли, поужинали и легли спать. Хозяин с хозяйкой по сторонам, а Миша между ними.

Хозяин с хозяйкой как легли, так и уснули. А Миша встал и хозяина на свое место подвинул.

Проснулась хозяйка и руку под хозяином к Мише тянет. Миша руку ее схватил, и они хозяина в озеро бросили.

Рассвело, хозяйка увидела, что натворила, в плач пустилась. Плакала, плакала, но что же делать, дальше с Мишей жить стала.

Сиротинки – Божьи слезинки

Избушка на курьей ножке

Жили дед с бабой, была у них дочка Параска. Баба умерла, а дед вновь женился. Взял себе другую бабу с дочерью – Адэлькой. Невзлюбила мачеха Параску, да так, что, хотя была лютая зима, говорит деду:

– Отвези свою дочь в лес, чтобы глаза мои ее не видели!

Деду жалко доченьку, но знает, что так или иначе сживет баба ее со свету.

Вздохнул он тяжко и позвал Параску:

– Доченька моя, красавица, садись на санки, давай поедем в лес за дровами.

Девочка горбушку хлеба взяла, на саночки села, и отправились они в лес.

А там среди деревьев стоит избушка на курьей ножке. Дед опять тяжело вздохнул и говорит:

– Сиди в избушке, доченька моя, жди. А я пока дров нарублю.

А затем привязал к дереву чурку с веничком так, чтобы они стучали и трещали, как будто он дрова рубит. Параска сидит в избушке, отца ждет, думает, что он дрова рубит. Прислушается, а чурки – брязь, потом веничек – шасть. А отец все не идет и не идет. Ночь впереди. Страшно ей одной.

Тогда она из домика выглянула и спрашивает:

 
Кто в лесу,
Кто в бору?
Приди, приди
Ночь ночевать,
Ночь коротать.
 

А голос незнакомый отвечает:

 
Я в лесу,
Я в бору.
Приду к тебе
Ночь ночевать,
Ночь коротать.
 

А потом как зарычит. Параска тут же поняла, что это медведь.

И говорит ему:

 
Ты не мой батюшка,
Не моя матушка.
Не хочу тебя,
Не люблю тебя.
 

Закрылась она в избушке. А медведь в дверь стучится:

– Парасочка-красочка, отворись!

Параска двери и открыла.

Медведь зашел и просит:

– Парасочка-красочка, свари мне поесть!

Вздохнула Параска:

– Мой ты паночек, мой медведечек, как же мне тебе есть сварить, когда и у самой ничего нету.

А медведь ей на то:

– А ты в одно мое ушко влезь, а из другого вылезь. Там всего найдешь.

Параска в одно ушко влезла, из другого вылезла. Да не с пустыми руками, набрала по пути и картошки, и сала, и муки. Есть наварила. Толчет она картошку, а к ней мышка подбежала и просит:

– Парасочка-красочка, дай мне картошки!

Параска мышке кусочек картошки бросила. Мышка съела. А медведь спрашивает:

– Парасочка-красочка, с кем это ты там говоришь?

– Да мышка тут прибежала.

Медведь говорит:

– Стукни мышку ложкой, нечего ей здесь бегать!

Параска по скамейке стукнула, как будто мышку ударила. А мышка снова картошки просит. Опять она ее угостила.

А медведь поел, разомлел и просит:

– Парасочка-красочка, постели мне постель!

Вздохнула Параска:

– Мой ты паночек, мой медведечек! Из чего же я тебе постель постелю?

– Да положи мне камней под бока, железную ступу сунь под голову и бороной накрой.

Хотя и тяжело Параске пришлось, да ничего не поделаешь, положила она рядком на печи камни, ступу железную положила медведю под голову да бороной накрыла.

Устроился медведь на печи, дал Параске колокольчик и попросил:

– Парасочка-красочка, а ну-ка звони в этот колокольчик, чтобы мне веселее спать было.

Параска взмахнула уже было колокольчиком звонить, да тут мышка к ней прибежала и шепнула тихонько:

– Парасочка-красочка, дай мне тот колокольчик, а сама прячься скорее.

Параска спряталась, а мышка давай по дому бегать да тем колокольчиком звонить. Где зазвонила, туда медведь борону бросил. Прислушался и спрашивает:

– Парасочка-красочка, жива ли ты?

Параска отвечает тихим голосом:

– Жива, мой паночек, жива, медведечек!

Слез медведь с печи и спрашивает:

– Парасочка-красочка, а не хочешь ли ты к отцу своему в гости съездить?

– Мой ты паночек, мой медведечек, – говорит Параска. – Еще как хочу. Только ведь на чем мне туда прикажешь ехать?

– Ты мне хорошо служила, и я тебе помогу. Лезь в мое ухо!

Залезла Параска медведю в одно ухо, из другого вылезла. Вытащила из него и коней, и карету, и сундук с платьями разными и драгоценностями. Подъезжает к своему двору, а там собачка уже лает:

 
Гав-гав-гав,
Дедова дочка,
Гав-гав-гав,
Совсем недалечко.
Гав-гав-гав,
Гав-гав-гав.
Едет богата.
Гав-гав-гав,
До нашей хаты.
 

Мачеха услышала, разозлилась.

А собачка опять лает:

 
Гав-гав-гав,
Дедова дочка,
Гав-гав-гав,
Совсем недалечко.
Гав-гав-гав,
Гав-гав-гав.
Едет красива.
Гав-гав-гав,
Дед, готовь пиво!
 

Как глянула мачеха на дедову дочку, что из кареты вышла барыня барыней, чуть сознания не лишилась. Просит деда: – Отвези туда и мою дочь!

– Лучше не вези! – говорит Параска. – Не сумеет она там кому надо услужить.

– Ты сумела, и моя дочь сумеет! – говорит мачеха.

Дед саночки взял, бабину дочку на них посадил и в лес повез. В избушке на курьей ножке ее оставил, а сам ушел, лишь чурку с веничком к дереву привязал.

Бабина дочь Адэля сидит в избушке, отчима ждет, думает, что он дрова рубит. Прислушается, а чурки – брязь, потом веничек – шасть. А отчим все не идет и не идет. Ночь впереди. Страшно ей одной. Тогда она из домика выглянула и спрашивает:

 
Кто в лесу,
Кто в бору?
Приди, приди
Ночь ночевать,
Ночь коротать.
 

Медведь ей отвечает:

 
Я в лесу,
Я в бору.
Приду к тебе
Ночь ночевать,
Ночь коротать.
 

А Адэля ему:

 
Ты не мой батюшка,
Не моя матушка.
Не хочу тебя,
Не люблю тебя.
 

И в избушку спряталась. Медведь в дверь стучится: – Адэлечка, красавица, открой! А бабина дочь в ответ:

– Не велик ты пан, можешь открыть и сам. Зашел медведь в дом и просит:

– Адэлечка, красавица, свари мне поесть! Та только плечами пожала: – Из чего я тебе поесть сварю? – А ты мне в одно ушко влезь, из другого вылезь, найдешь там и крупы для каши, и сальца, чтобы ее умаслить.

Делать нечего, влезла бабина дочь медведю в одно ушко, из другого вылезла, взяла что надо. Кашка ворчит, сальце скворчит.

Подбегает к ней мышка:

– Адэлечка, красавица, дай мне кашки хоть немножко.

Не успела бабина дочь ответить, как медведь у нее спрашивает:

– А с кем это ты там говоришь?

Адэля отвечает:

– Да тут мышка прибежала, просит кашки хоть немножко. Что делать?

Медведь говорит:

– Стукни мышку ложкой!

Взяла Адэля ложку и ударила ею мышку. Та брык и ножки задрала.

Наелся медведь и просит:

– Адэлечка, красавица, постели мне постель!

Адэля плечами пожала:

– Из чего же я тебе постель постелю?

– Да положи мне под бока камней, железную ступу сунь под голову и бороной накрой.

Сделала Адэля все так, как медведь просил. Медведь на печи устроился и ей колокольчик подает:

– Адэлечка, красавица, звони в этот колокольчик, чтобы мне веселее спать было.

Взяла Адэля колокольчик и тряхнула им раз-другой. А медведь услышал, где колокольчик звонит, бросил туда борону и спрашивает:

– Адэлечка, красавица, жива ли ты?

А та, бедная, и слова сказать не может. Потеряла сознание. А медведь по ней еще и ступой прошелся.

Ждали Адэлю дома день, ждали второй. А на третий мачеха говорит деду:

– Наверное, слишком сладко ей там служится. Уже и про дом родной забыла! Поезжай, привези ее обратно.

Дед собрался, отправился в лес, зашел в ту избушку на курьей ножке, а там лежат кости человеческие. Собрал он их в сумку и домой вернулся.

А собака снова гавкает:

 
Гав-гав-гав,
Бабина дочка.
Гав-гав-гав.
Совсем недалечко.
Гав-гав-гав.
Ждите в гости.
Гав-гав-гав,
Гав-гав-гав.
В мешочке кости.
 

Разозлилась мачеха, кочергой так ту собачку огрела, что ей ногу отбила.

Идет собачка, хромает и тихонько повторяет:

 
Гав-гав-гав.
Ждите в гости.
Гав-гав-гав,
Гав-гав-гав.
В мешочке кости.
 

Дед во двор вошел и мешочек бабе в руку сунул. Та в мешочек заглянула и обомлела. Из-за тяги к богатству, из-за жадности своей дочь родную единственную потеряла.

Как сестрички по землянички ходили

Жили-поживали дед да баба. И была у них дочка единственная Василинка. Баба возьми да и умри. Пришлось деду второй раз жениться. А у его второй жены две дочери было – Дуня и Маня.

Пришло лето, землянички в лесу созрели. Сплел дед девушкам лукошки, и пошли они собирать ягодки.

Дедова дочка Василинка песенки напевает – ягодки собирает, песенки напевает – ягодки собирает. Да все в лукошко кладет. К обеду почти полное лукошко насобирала. А бабины дочурки Дуня и Маня горсточку в рот – горстку в лукошко, горсточку в рот – горстку в лукошко. К обеду едва по пол-лукошка насобирали. Стоят, меряют, у которой больше. Подбежали к Василинке, заглянули к ней в лукошко, и нехорошая мысль к ним в головы пришла.

Ушли бабины дочери в сторону и думают, как бы это дедову доченьку Василинку убить, ягодки ее разделить да домой поскорее вернуться.

– Василинка, – говорит Дуня, – давай мы тебе волосы расчешем.

Села Василинка на пенек, стали бабины дочери ей волосы расчесывать, она и уснула. Дуня с Маней ее сонную зарезали, под кусточком зарыли, ягодки ее разделили и с полными лукошками домой пошли.

– А где же моя доченька? – дед спрашивает.

Дуня с Маней говорят:

– Да у нее ягод еще и пол-лукошка не было. Ей еще собирать и собирать.

Стемнело уже, а дедушкиной дочки нет и нет. Пошел дед в лес, ходит, зовет свою Василинку, а та не отзывается. Вернулся дед домой. Горюет.

Да как раз той порою ехали через лес люди с базара. И был с ними мальчик Василек. Спрыгнул он с воза и говорит:

– Вон там тростинка растет. Из нее дудочка хорошая получится.

Вырезал тростинку, сделал дудочку, сел на воз и заиграл. Прислушался. А дудочка та не просто играет – слова произносит:

 
Играй, играй, Василек,
Играй, играй, голубок!
Две сестрицы неродные
Со мной ягодки собирали,
Да зарезали меня,
Под кусточком закопали.
 

Удивился мальчик, положил дудочку в суму. Приехали те люди в деревню, где жили дед и баба с бабиными дочерьми Дуней и Маней. И как раз в их дом на ночь попросились.

Поужинали, разговаривают. А Василек свою дудочку достал, что в лесу из тростинки вырезал, и заиграла вновь дудочка:

 
Играй, играй, Василек,
Играй, играй, голубок!
 
 
Две сестрицы неродные
Со мной ягодки собирали,
Да зарезали меня,
Под кусточком закопали.
 

Дед прислушался и просит мальчика: Дай мне твою дудочку, и я на ней поиграю. Взял дед дудочку, заиграл. А она ему запела:

 
Играй, играй, батюшка,
Играй, играй, родненький!
Две сестрицы неродные
Со мной ягодки собирали,
Да зарезали меня,
Под кусточком закопали.
 

Второй раз дед заиграл, и третий, прислушался: так это же его дочка, Василинка, поет. Тогда он эту дудочку о колено сломал – и тотчас же перед ним его дочь Василинка появилась.

Выгнал дед мачеху с ее дочерьми Дуней и Маней из дому. Стал только со своей родной доченькой Василинкой жить-поживать да добра наживать.

Волшебные гусельки

Жил на свете когда-то круглый сирота Сымонка. Как умерли его папа и мама, забрала его к себе жить крестная мать. А как подрос он немного, послала она его в люди, пасти гусей.

Гуси пасутся, а Сымонка сидит на берегу реки и всему, что видит, удивляется. Река, как то зеркало, все в себе отражает: и ивы, что над ней склонились, и стога сена, и гусей тех, что траву щиплют, да не просто так отражает, а все вверх ногами переворачивает. И почему так?

По небу тучки, легкие, как пух гусиный, плывут, солнышко ласкают. Вот бы подняться туда! И почему люди не летают?

И так он задумался над тем, как мир мудро устроен, что и не заметил, как коршун налетел. Гусак его выручил: шею вытянул, голос подал, предостерег гусей.

А Сымонка снова засмотрелся, как стрекоза в траве поверх речки крылышками бьет. Потом бабочка с цветка на цветок перепорхнула. Пчела за медом прилетела. Пришло время обедать, но чтобы успеть, нужно бежать. Хозяйка не любит, когда кто-то запаздывает. Ругаться будет. А зачем ему это? Остался Сымонка без обеда.

Сидел, смотрел, о своем думал. Гусей пас. Не заметил, как солнышко садиться стало.

Подрос, пошел овец пасти, потом коров. Научился с животными, с птицами, с растениями разговор вести. Однажды сидел, на корову одну засмотрелся, глянула она на пастушка Сымонку грустно-грустно и, показалось ему, сказать захотела:

– Не станешь ты здесь хозяином. Брось все и ступай отсюда, может, где-нибудь долю свою встретишь!

Бросил Сымонка все, взял сумку и пошел в свет. Идет из деревни в деревню, из места к месту, и, куда ни придет, видит, что жизнь там ну совсем беспросветная, и так ему тошно от всего этого стало, что он топиться пошел. Подошел к реке, ступил на воду, а та твердой стала, как лед. Идет Сымонка по воде, навстречу ему какой-то барин в шляпе.

– Иди ко мне служить! – говорит.

Сымонка ему отвечает:

– Да мне теперь и к черту можно на службу наниматься. Все равно!

– Откуда ты знаешь, что я черт? – удивился пан.

– А что тут знать, и так видно!

– Я тебе деньги хорошие заплачу! – говорит черт.

– Что мне твои деньги! – пожал плечами Сымонка. – Где деньги, там и вши!

– Так что ты за свою службу хочешь? – спрашивает черт.

– Зря спрашиваешь, ты этого не имеешь! Давай уже не будем торговаться, покажи лучше, за какое дело мне браться!

Тогда черт снял шляпу, махнул ею трижды, и увидел Сымонка и рожки его, и крылья, как у летучей мыши. И сам он тоже шапку с головы стянул, махнул ею трижды, и у него крылья выросли, как у коршуна. Взмахнул он ими и полетел вслед за паном-чертом. Только не в небо, не к солнышку, а все вниз и вниз.

И стало вдруг темно и вонь какая-то душить начала. Подлетают ближе, а там огромные котлы стоят, а в них смола кипит, да так, что аж пузыри подпрыгивают. Догадался Сымонка, что это ад. И как раз в этот момент откуда-то пламя как шугануло! Крылья его и сгорели.

Дал черт Сымонке длинную кочергу и велел смолу в котлах мешать. Присмотрелся Сымонка, а в тех котлах грешные души корчатся. Кого только там не было! И старая злобная пани, и молодая барышня со старым господином, и повар, и управляющий, и много тех, кто при жизни казался благочестивым да набожным.

Вдруг видит Сымонка, а там среди прочих в котле его крестная мать корчится, которая отдала его, сироту, в люди гусей пасти. Увидела она его и говорит:

– Прости меня, детка, отдала я тебя малого в люди гусей пасти. Вот за это мне и наказание такое вышло.

– Несправедливо это, – говорит Сымонка. – Я только тогда и был счастлив, когда гусей пас.

Стоило ему только это сказать, как мать крестная из котла вышла, вся в белое убрана.

– Спасибо тебе, – говорит она, – давай пойдем скорее отсюда, а то они и тебя живьем в котел бросить могут.

Долго шли они между котлов со смолой, которые столько страданий человеческих видели! На самом краю ада мать крестная пропала. А Сымонка снял шапку с головы и махнул ею трижды, и выросли у него крылья, поднялся он, полетел, все выше и выше, долетел до земли. Лег отдохнуть.

Только он глаза прикрыл, померещилось ему: подходит к нему какой-то старик с белой бородой, дает ему гусельки и говорит:

– В этих гусельках и есть твое счастье.

Проснулся Сымонка, гусельки взял и дальше пошел. Нанялся к одним людям коров пасти. Выгнал коров на пастбище, а сам сел под дубок, взял гусельки и заиграл. Коровы как услышали ту музыку, давай плясать. Сколько Сымонка играл, столько они и прыгали. Да так за день устали, что и молока вечером едва дали.

Ежедневно Сымонка выгонял коров на пастбище, а они молока меньше и меньше давать стали. Хозяин с хозяйкой уже не знают, что и думать.

Погнал утром Сымонка коров на пастбище, а хозяин тихонько за ним следом подался. Видит: Сымонка под дубок сел, гусельки свои достал и давай на них играть. Коровы прыгают, и хозяин не удержался, прыгать начал. Пока Сымонка не отложил гусельки, никак успокоиться не мог.

Пошел тот хозяин в суд. И суд за такое колдовство приговорил Сымонку к повешению.

Поставили на площади виселицу, людей собралось видимо-невидимо. Кто причитает, сироту жалея, кто шутит, говорит, если он и вправду колдун, то его никакая веревка не выдержит, порвется. Ведут Сымонку на виселицу, а он гусли под мышкой держит. Палач подвел его к виселице, только хотел веревку на шею накинуть, а Сымонка взял гусли и как заиграет! Палач прыгает с веревкой в руках, судья прыгает, бумаги с судебным решением из рук не выпуская, поп с крестом от танца никак удержаться не может. И все, кто на площади был, скачут. А Сымонка играет и идет себе тихонько. Шел, шел – и исчез. Ищи теперь ветра в поле!