Текст книги "Сквозь тайгу (сборник)"

Экспедиция на Авачинскую сопку вышла экспромтом. Пароход Совторгфлота «Томск» прибыл в Петропавловск 21 июля 1923 года, имея намерение простоять в гавани лишь двое суток, но, по независящим от него причинам, откладывая со дня на день свой выход в море, пробыл в Авачинской бухте три недели.

Так как пароход мог сняться с якоря неожиданно, то уходить от него далеко было рискованно. Но вот 1 августа стало известно, что «Томск» простоит в Петропавловской гавани до 7-го числа включительно. Тотчас же был составлен план экспедиции на Авачинскую сопку.

Главное задание заключалось в том, чтобы угадать погоду так, чтобы в день поднятия на вулкан не было дождя и тумана. Задача эта трудная, так как при всех почти ветрах, кроме западного и юго-западного, высокие горы полуострова Камчатка бывают покрыты густыми облаками, и тогда восхождение на них не только не интересно, но даже и небезопасно.

Второго августа день был теплый и солнечный, но местные жители, посматривая на небо, говорили, что скоро надо будет ждать дождя.

В экспедиции на Авачинскую сопку решили принять участие автор настоящих записок, затем местный исследователь, ботаник Новограбленов, уже совершивший дважды восхождение на тот же вулкан и один раз на Вилючинскую сопку. Потом в состав маленького отряда вошли: Савченко, оказавшийся отличным альпинистом, военный комиссар Марков, надежный товарищ во всякого рода опасных предприятиях, и фотограф Колмаков. Кроме того, в экспедиции приняли участие еще два лица: капитан парохода «Томск» Дублицкий и Кириллова. Последняя не имела намерения совершить восхождение на Авачинскую сопку и пошла вместе со всеми с тем, чтобы остаться на биваке у подножия вулкана.

С собою мы взяли трех вьючных лошадей, две палатки, крепкую обувь, легкую теплую одежду, один топор, компас, два фотографических аппарата и запас продовольствия на пять суток. Так как Новограбленов по прежним своим восхождениям хорошо знал высоты над уровнем моря различных частей Авачинского вулкана, то решено было барометра не брать. Никакими другими инструментами экспедиция не располагала.

Третьего августа день был солнечный, но отправиться в дорогу не удалось, Новограбленов настаивал на выступлении 4 августа рано утром.

Накануне вечером со стороны северо-восточной опять появился туман, что предвещало непогоду. Но на рассвете подул противоположный ветер, и туман рассеялся. Тем не менее большая часть небосклона была покрыта слоистыми облаками, которые лежали неподвижно в виде скатерти, и только на западе виднелись чистое небо и Коряцкий вулкан, освещенный солнцем.

В пять часов утра все участники экспедиции были на ногах, а к шести часам собрались на сборный пункт. Здесь сборы в дорогу и вьюченье лошадей отняли времени немногим, более часа. В семь часов пятнадцать минут небольшой отряд наш, состоявший из семи человек и трех коней, тронулся в путь.

Путь к Авачинскому вулкану от Петропавловска сначала лежит по дороге к селению Завойко. Пройдя «ферму» и поднявшись на один из отрогов горы Мишенной, как раз у столба, показывающего расстояние – четыре километра от города, надо свернуть вправо, на плохую проселочную дорогу с едва заметными следами колеи, которая, впрочем, скоро переходит в тропу. Эта тропа проложена охотниками за горными баранами и идет по возвышенному плато, покрытому редколесьем, почти исключительно состоящим из Эрмановой березы (дровяного характера).

Километрах в трех от поворота тропа разделяется: левая – торная, много хоженная, идет к Коряцкой сопке, правая – слабая, едва заметная, – к Авачинскому вулкану. Последняя придерживается все время северо-восточного направления и на пути своем пересекает четыре увала и четыре заболоченных распадка между ними, но не очень топких и вполне доступных для лошадей.

Здесь кончается лес, и тропа выходит на обширную тундру, покрытую зарослями кедрового стланца. Охотники, хорошо знающие эти места, проложили путь вьючным коням, искусно лавируя между кустарниками и пуская в дело топоры там, где одна полянка отделялась от другой только узкой полосой кустарника. Тем не менее за тропой нужно внимательно следить, чтобы не сбиться на «тракт», протоптанный медведями.

Теперь до подножия Авачинской сопки было не более десяти километров. В ясную погоду она вся как на ладони. Отсюда можно было проследить и тот путь, по которому нам надлежало совершить восхождение на вулкан, но туман и густые облака, как стеной, закрывали его.

Чем ближе мы приближались к вулкану, тем сумрачнее становилось небо. Солнце проглядывало реже; погода как будто начала портиться. Скоро все разъяснилось: мы медленно поднимались и в то же время приближались к облакам, которые, сгустившись около ледников наподобие туманной скатерти, неподвижно лежали в полгоры. Выше их было чистое небо, и порой сквозь прорывы в тучах ясно и отчетливо виднелись Сомма, Козельская сопка и вершина Авачи.

Наша тропа пересекала тундру наискось и затем опять вошла в редколесье, состоящее из березы, ольхи, тополя и кедрового стланца. Здесь уже начали попадаться громадные глыбы лавы с округленными краями, заброшенные сюда последним извержением в 1909 году. Еще два километра хода по едва заметной тропке, заросшей довольно густыми травами, – мы увидели первые явные признаки близости вулкана.

Это была балка, доверху наполненная рыхлыми изверженными продуктами, нанесенными водою девяносто семь лет назад.

Направление балки на северо-запад; длина ее – километра два. Чем дальше, тем края ее выше, и сама она становится извилистее и у́же. Когда она окончилась, тропа стала лавировать в кустах между деревьями, подымаясь на высокую гряду, сложенную во время наводнений из тех же рыхлых продуктов.

Еще двести метров – и перед нами открылся поразительный вид на так называемую Сухую реку, вполне оправдывающую свое название.

Сухая река представляет собой ложе шириною от одного до полутора километров, по которому шла вода. Потоки лавы во время извержения вулкана растопили ледники, покрывающие склоны его, и все это громадное количество воды хлынуло по распадку между деятельным конусом, и Соммой. Вода несла с собой песок, пемзу, шлаки в таком громадном количестве, что местами образовала из них целые завалы в несколько десятков метров высотою. По свидетельству местных жителей, поток горячей воды двигался по руслу Сухой реки с такой стремительностью, что катил большие камни и местами представлял собой жидкую, кашеобразную массу.

Достигнув увала, на который мы теперь поднялись, поток нагромоздил здесь кучу камней, засыпал их песком, перешел через самый увал и заполнил обе балки, о которых говорилось выше. Отсюда он повернул к востоку и, пройдя километров тридцать, вылился в океан, на значительном протяжении от берега окрасив морскую воду в грязно-желтый цвет.

Показания местных жителей о двигательной силе воды не преувеличены. О ней можно судить по окатанным краям громадных глыб лавы, находящихся в русле Сухой реки.

Разрушения, произведенные здесь водою, носили более страшный характер, чем обычные наводнения. Их нельзя передать словами, едва ли сможет их передать и фотография. Только личные наблюдения на месте могут дать полное представление о катастрофах, разразившихся при извержениях Авачинского вулкана в 1827 и 1828 годах.

От гряды, на которой мы стояли, до подножия Авачинской сопки еще пять километров. Тот, кто пожелает подойти к ней вплотную, должен идти по руслу Сухой реки, придерживаясь правого ее края (левой стороны, если стоять к истокам).

Теперь древесная растительность осталась сзади, и потому кажется, будто движение с вьюками происходит легче, но, с другой стороны, рыхлые пески и обилие обломков лавы скоро утомляют как лошадей, так и пешеходов.

Говорят, что в предгорьях Авачинского вулкана имеется много горных баранов. Быть может, это и так, но в общем ближайшие окрестности Сухой реки пустынны. За два дня мы встретили только один медвежий след, нигде не видно было птиц, не видно и насекомых. Все это создает полное впечатление пустыни.

Глубокая тишина нарушается только глухими звуками оседающей почвы, похожими на подземные вздохи, изредка журчанием ручья, который то появляется на дневную поверхность, то вновь исчезает в песках, да шумом скатывающейся по склонам гальки в тех местах, где подготовляется обвал.

Вода, стекающая по руслу Сухой реки во время дождей, грязно-желтого цвета и негодна для питья.

Она легко размывает дно и образует овраги, края которых чем дальше, тем становятся все отвеснее и выше и наконец превращаются в настоящие каньоны. Поэтому очень важно перейти через ручей заблаговременно, дабы потом не попасть в тупик, из которого нет выхода.

Вот почему рекомендуется придерживаться правого берега реки. Следует остерегаться подходить к краям обрывов во избежание обвалов. Даже в тех случаях, когда нужно бывает спуститься с террасы высотою в полметра, пески сползают всей массой, лошади теряют почву под ногами, пугаются, прыгают, отчего вьюки у них съезжают вперед.

Изверженные продукты, заполнившие русло Сухой реки, состоят из крупного песка (мелкий песок и пепел унесены водою), гравия, величиною с орех, окатанных мелких обломков андезита и трахита (размерами в кулак), сильно обожженной пористой лавы, имеющей вид окалины красно-кирпичного цвета, кусков стекловидных шлаков, сильно портящих обувь, пемзы и, наконец, крупных обломков нейтральной лавы[22]22
  Нейтральная лава – лава, не обладающая ни кислыми, ни щелочными свойствами.


[Закрыть], слабо насыщенной газами.

В стороне от балки есть древесная растительность, состоящая из ольховника и кедрового стланца, а на песках – типичные представители альпийской флоры, но растут они как-то странно – маленькими группами, изолированными друг от друга.

На высоте девятисот метров над уровнем моря кустарники сразу исчезают. Переход к мхам чрезвычайно резок, – словно кто провел линию, перешагнуть через которую ни в ту, ни в другую сторону не дано ни мхам, ни цветковой растительности.

Здесь надо становиться биваком. Но это не так легко сделать. Надо, чтобы под рукой были вода, дрова и корм для лошадей. Нам повезло. Мы расположились у правого края Сухой реки, по границе ольхового стланца, где была еще кое-какая трава, а воду нашли в местах обвалов, у тающего фирнового льда.

Лишь только солнце склонилось к горизонту, как туман начал рассеиваться, и перед нами во всей величавой красоте появился деятельный конус Авачинского вулкана.

Он казался в непосредственной к нам близости. Но Новограбленов разочаровал нас, сказав, что до вулкана еще не менее пяти километров.

К сумеркам в высших слоях атмосферы установилось равновесие. Даже наверху, у самого кратера, был штиль. Газы, окрашенные лучами заходящего солнца в золотисто-оранжевый цвет, казались пламенем, медленно поднимающимся в высь неба.

Отсутствие растительности, фирновый лед, который издали кажется пятнами снега, глубокие каньоны, рытвины, барранкосы и грохот обвалов в горах – все это вместе создавало картину чрезвычайно унылую. Словно это был другой мир, на который пахнуло дыхание смерти. Немудрено, что первобытное население Камчатки боялось подходить к вулканам и считало их местом обитания «пихлачей» (маленьких горных духов – детей Кутхи), из-за козней которых люди часто блуждают в тумане и не могут найти дорогу.

На общем совещании решено было после ужина лечь спать пораньше, с тем чтобы завтра встать еще до рассвета, дабы успеть совершить восхождение на вулкан и возвратиться на бивак к началу сумерек.

На другой день все поднялись в три часа утра, а в четыре выступили с бивака, захватив с собой на всякий случай продовольствия на двое суток.

За ночь погода изменилась к худшему; сзади, насколько хватал глаз, все было покрыто густым туманом. Этот туман казался наводнением, а вершины Вилючинской сопки (2170 метров) и Мутновской (2417 метров) – разобщенными островами.

Верхние слои атмосферы были затянуты паутиной перистых облаков, сквозь которые светило солнце, а вокруг было большое гало… Плохой признак!

Сразу от бивака начался ступенчатый подъем, наподобие гигантских террас[23]23
  Терраса – горизонтально срезанный склон горы или широкий уступ.


[Закрыть], в тридцать – сорок метров высоты, до четырехсот метров ширины и каждая в километр длиною.

Таких террасообразных плато[24]24
  Плато – плоскогорье, возвышенная равнина, поднятая над уровнем моря на высоту от 300 метров и выше. Плоскогорье Тибет поднято на 4500 метров.


[Закрыть] четыре. Это огромные толщи фирнового льда, засыпанные сверху песком и заваленные камнями.

Здесь же находятся и языки лавы, вылившиеся из жерла вулкана в 1909 году.

Мы решили дойти до подножия деятельного конуса, затем подняться на седловину между ним и Соммой, а оттуда повернуть влево и идти к кратеру. Для этого надо было оставить правый край Сухой реки и перейти на левую ее сторону. Теперь уже мы были на высоте 1525 метров, в области лавовых каскадов. То, что издали казалось нам легко выполнимым, на месте представляло невероятные трудности.

При подъеме в седловину встречаются серьезные препятствия в виде нешироких, но очень глубоких трещин в фирновом льду. Они непрямые, имеют изгибы по вертикали, и потому конца их не видно; слышно только, как где-то далеко внизу шумит вода. Нередко трещины идут вниз под углом по отношению к поверхности льда, бывают запорошены снегом или засыпаны песком, отчего нависший край их становится тоньше, а противоположный – получает уклон. Неосторожный путник легко может его обломить и свалиться в пропасть.

Иногда на поверхности песка встречаются впадины, покрытые сетью мелких трещин. Возможно, что под ними произошло подтаивание льда и образовались галереи, прикрытые сверху тончайшей ледяной коркой. Удары палкой по песку издают звук, свидетельствующий о том, что под нею находятся большие пустоты.

Немного не доходя до лавовых каскадов, Дублицкий почувствовал себя не совсем здоровым и решил возвратиться назад, опасаясь своим присутствием связать остальных товарищей и тем помешать им достигнуть вершины вулкана. Нет худа без добра. Возвращение Дублицкого на бивак было как нельзя кстати. У палаток с тремя лошадьми осталась одна Кириллова. Дублицкий застал лошадей запутавшимися в веревках, что могло кончиться весьма печально.

Дальнейшее восхождение на вулкан продолжали пять человек: автор настоящих записок, Савченко, Марков, Новограбленов и Колмаков.

Снег, который издали мы принимали за белые пятна, оказался большими фирновыми полями до трех километров длиною. Сверху он покрыт слоем пепла, отчего многих фирнов издали вовсе не видно. Часто мы сами не знали, что шли по льду, это обнаруживалось только тогда, когда кто-нибудь, поскользнувшись, срывал ногой защитную окраску глетчера[25]25
  Глетчер – ледник.


[Закрыть].

Вероятно, вследствие непривычки ходить по наклонному льду (уклон в десять – двадцать градусов), а главным образом вследствие того, что обувь наша была неподходящей мы все с первых шагов стали сильно уставать.

Автор записок, по неведению, начал глотать фирновый снег и от этого сразу обессилел. Пришлось сделать небольшой привал, подкрепиться едой и напиться воды как следует. После этого восхождение наше на сопку пошло значительно успешнее.

Приблизительно на трети пути между подножием деятельного конуса и Соммой виднелись впереди два широких фирновых языка с крутизной падения в тридцать градусов, разобщенных громадным потоком базальтовой лавы.

Мы выбрали левый ледопад и начали взбираться на него, придерживаясь мест, занесенных песками. При этом восхождении большую помощь нам оказали длинные палки.

Дальше барранкосы имеют вид очень глубоких оврагов, по которым бежит кристаллически чистая вода, образовавшаяся от тающего снега.

Чем выше, тем идти становилось труднее: фирновый лед сделался рыхлым. Поэтому мы решили не подыматься до края седловины, а повернуть влево и начать подъем прямо на конус. Странным казалось такое состояние фирна, но вскоре разгадка была найдена. Деятельный конус Авачинского вулкана был нагрет. Уже снизу, глядя вверх по склону его, можно было видеть, как всюду над камнями реет горячий воздух.

На подъем от фирнового поля в седловине до кратера мы употребили пять часов.

Эта часть пути оказалась самой трудной. Дело в том, что весь конус состоит из свеженасыпанных рыхлых вулканических продуктов. Куски лавы, пемза, стекловые шлаки, будучи выброшены из кратера в раскаленном состоянии и мягкими, скатываясь по склону конуса, приняли более или менее шарообразную форму, величиной от ореха до размеров человеческой головы.

Любопытно, что кругляки эти не перемешаны между собою, а как бы отсортированы: то встречаешь целую площадь, засыпанную мелкими лапилли, то несколько десятков квадратных метров, покрытых камнями величиной с кулак, то участки, заполненные крупными окатанными глыбами.

Все камни держатся непрочно, и достаточно малейшего толчка, чтобы они покатились вниз под уклон горы градусов в тридцать, развивая все большую и большую скорость и делая гигантские прыжки. Мы следили за ними глазами до тех пор, пока они за дальностью расстояния не скрывались из вида совсем.

Савченко ушел вперед, значительно опередив остальных товарищей. Должно быть, из-под ног его вырвался один крупный камень и покатился вниз. К счастью, он обо что-то ударился впереди нас и, наподобие пушечного ядра, с шумом пронесся над нашими головами.

Можно представить себе, сколько нужно физических усилий на подъем по такого рода осыпям. Сплошь и рядом работа, затраченная на подъем в течение получаса, вследствие одного неосторожного шага сводилась на нет: путник возвращался к исходной точке, если на старом месте ему удавалось задержаться. Здесь в буквальном смысле слова применимо выражение: «три шага вперед и два назад».

На продвижение каких-нибудь четырех-пяти метров затрачивалось столько усилий и времени, что потом являлась необходимость в более или менее продолжительном отдыхе.

Уже на половине высоты конуса стало заметно на ощупь, что почва сильно нагрета. Часов в десять утра мы находились в двухстах метрах от кратера. Отсюда ясно были видны струи газов, вырывающиеся из-под камней.

Близость цели заставляла нас напрягать все усилия. В течение двух часов мы карабкались по склону конуса, то подвигаясь вперед, то вновь сползая книзу. Можно сказать, что по трудности пути эти последние двести метров равнялись всему пройденному за день пути.

Ровно в двенадцать часов мы наконец достигли вершины вулкана. Как ни заманчиво было заглянуть в его кратер, мы должны были сделать привал.

Теперь мы были значительно выше облаков. Тучи ползли по долине Сухой реки и подбирались к тому месту, где был наш бивак. Там, внизу, вероятно, шел дождь. Не было сомнений, что туман доберется и до нас. Грозные признаки его уже были налицо: вершины Мутновской и Вилючинской сопок уже покрылись шапками дождевых облаков. По соседству с Авачинским вулканом к юго-западу высился конус Коряцкой сопки, высотою в три тысячи шестьсот пять метров, а к северо-востоку – Жупановский вулкан с кипящим озером в кратере, абсолютной высотой две тысячи семьсот метров. На них тоже кое-где появились клочья тумана. Это принудило нас подняться и идти дальше.

Около кратера, к которому мы стремились, было так много мелких фумарол[26]26
  Фумаролы – трещины, из которых вырываются струи газов, водяного пара и дыма.


[Закрыть], что являлось впечатление, будто вся сопка внутри горит и дым вырывается через щели наружу.

В сущности, это так и было, только вместо дыма вырывались пары, слегка окрашенные в желтый цвет.

Самая крупная фумарола Авачинского вулкана находится вне кратера, с южной его стороны. Из нее с ревом вырывается громадный столб газов. По краям фумаролы видны мощные желто-зеленые отложения серы.

Теперь ясно был слышен глухой подземный гул и ощущалось дрожание горы.

С 1731 года Авачинская сопка имела один большой кратер с воронкой в середине, но после извержения 1828 года образовался новый кратер, занявший около двух третей старого, с действующими фумаролами у северо-западного его края, т. е. около или даже на месте прежней воронки.

Таким образом ныне на вершине Авачинского вулкана имеются два кратера: новый – объемлемый, круглой формы, с воротами к юго-западу, и старый – объемлющий, подковообразный, но широкий, с заостренными краями и с воротами к северо-востоку.

Края старого кратера разрушены, спускаются внутрь полого и в общем имеют вид неправильной треугольной пирамиды, обращенной вершиной вниз, основанием кверху. Глубина кратера невелика (метров пятьдесят); дно его покрыто обломками лавы, величиной с конскую голову. Отовсюду подымается бесчисленное множество мелких струй серных газов. Создается впечатление, будто кратер недавно еще был мокрым и не успел просохнуть как следует, отчего со дна его и подымается пар.

По всей внутренней поверхности кратера видны многочисленные белесовато-желтые пятна серы. Почва на дне его нагрета настолько сильно, что долго сидеть на одном месте нельзя. На глубине нескольких сантиметров под камнями рука не выдерживает температуры в течение трех-четырех секунд.

Новый кратер представляет собою зрелище, которое оставляет впечатление на всю жизнь. Представьте себе громадную воронку, с километр в окружности и глубиною в сто метров, у которой северный и западный края совершенно отвесные, а южный и восточный хотя и крутые, но дающие возможность по глыбам лавы спуститься внутрь. Со дна воронки с грохотом, от которого содрогается воздух, выделяются огромные столбы сильно удушливых газов и паров. На юго-западном обрыве бросается в глаза очень большое зеленовато-оранжевое пятно, из середины которого с сильным шипением выходит газ, окрашенный в желто-зеленый цвет.

Дно кратера закрыто лавовой «пробкой». Оно загромождено большими глыбами базальта, имеющего весьма причудливые очертания. В общей массе они кажутся развалинами горящего замка. В воротах кратера стоят три одиноких лавовых столба, из которых средний имеет вид загнутого пальца, обращенного концом к кратеру. Тут же, поблизости от ворот, находятся две трещины, из которых вырываются зеленовато-желтые газы. Еще левее – множество мелких фумарол, и всюду продукты возгонки и выцветы серы.

Мы дважды пробовали приблизиться к центральной фумароле, но удушливые газы и высокая температура каждый раз принуждали нас к отступлению.

Иногда сквозь просветы в газах внизу видно было какое-то отверстие неправильной формы, покрытое налетами всех цветов радуги, начиная с оранжевого, красного и кончая изумрудным; отсутствовал только фиолетовый цвет. Иногда появлялись синие перебегающие огоньки, которые вспыхивали на пластах серы, но тотчас же гасли, как только появлялся какой-то газ, от которого сильно першило в горле и кружилась голова.

Обойдя кратер с другой стороны, нам все же удалось подойти несколько ближе к главной фумароле, из которой вырывались с необычайно сильным шумом желто-зеленый газ и клубы пара, температура которого равнялась 101 градусу по Цельсию. Неизвестно, следует ли считать эту температуру абсолютной, или надо включать к ней поправку на высоту вулкана (2660 метров). Здесь дно кратера было настолько накалено, что камни во многих местах растрескались от жара. Брошенный скомканный кусок бумаги тотчас обугливался и, вероятно, вспыхнул бы пламенем, если бы не наличие угольной кислоты[27]27
  Угольная кислота не поддерживает горения.


[Закрыть].

Пробыть в кратере Авачинского вулкана нам удалось только один час сорок минут. Грозные признаки перемены погоды к худшему заставляли нас торопиться. Со стороны Козельской сопки с поразительной быстротой по направлению к Авачинскому вулкану двигались большие клубы пара. Они крутились наподобие вихря, увеличиваясь в размерах, и захватывали все большее и большее пространство.

Туман, безобидный внизу, представляет страшную опасность на высоких камчатских горах. Около кратера он разряжается снегом, и тогда на склонах вулкана свирепствует пурга. Самый опытный альпинист наверняка собьется с дороги и попадет в такое место, откуда выбраться будет не в состоянии. Перед ним неожиданно открывается щель во льду или отвесный обрыв. Тогда ему снова приходится карабкаться вверх. Имея под ногами подвижную россыпь, он будет не в силах бороться с порывами ветра и вместе с грудой камней скатится вниз.