Текст книги "Москва никогда"

Глава 26
Плохое желание

01.01 по восточноевропейскому времени

Юго-западный форпост «Черемушки-5»[14]14
  Черемушкинский форпост – один из восьми спутников-крепостей, отстоящих от стен Московского анклава на расстоянии 8–12 км.


[Закрыть]

Полчаса назад дежурный связист сообщил старшему ночной смены майору Быкову о пропаже картинки со спутника наблюдения. Связавшись с центром, выяснили, что неполадки с оборудованием произошли в Москве. Командование успокоило, пообещав к утру разобраться с неисправностью. Хорошо хоть признались. Со штабных крыс вообще взятки гладки. Прикажут решить проблему в предельно сжатые сроки, и что хочешь, то и делай. Разбейся в лепешку, а приказ выполни.

Однако на этом неприятности не закончились. Спустя пятнадцать минут по всему периметру форпоста неожиданно выключилось электричество. Секунду назад мощные прожектора, установленные на вышках, рассеивали ночной мрак, освещая прилегающую к стенам крепости территорию, а уже в следующую все погрузилось в непроглядную тьму.

Создавалось впечатление, что кто-то намеренно вывел из строя подземный силовой кабель или отключил питание на головной Московской подстанции. В таких случаях автоматика запускает запасной генератор, но этого почему-то не произошло. Поднятые по тревоге специалисты попытались выяснить причину отказа техники, однако, несмотря на все усилия, не смогли с ходу разобраться с проблемой.

Все вместе взятое выглядело более чем странно. Особенно на фоне того, что повторная попытка связаться с Москвой (теперь уже по рации) также не увенчалась успехом: связист тупо не смог пробиться сквозь неизвестно откуда взявшиеся помехи. В создавшейся ситуации командованию форта не оставалось ничего иного, как объявить «красную» тревогу, подняв заставу «в ружье». Пронзительный вой серены вырвал людей из сладких объятий сна, и меньше чем за пять минут четыреста двадцать пять человек, находящихся на территории укрепленного форпоста, заняли места согласно боевому расписанию.

«Почему это случилось именно в мою смену?» – устало подумал Быков.

Происходящее смахивало на идиотский розыгрыш или очередную проверку «сверху». А по большому счету, и на то и на другое сразу. В пользу второй версии говорило то, что два дня назад на объект уже приезжала комиссия из «Пятерки» для проверки боеготовности. Странные люди, честное слово! У передового форпоста боеготовность либо есть, либо нет, третьего не дано. Пятнадцатиметровые стены надежно защищают от кадавров, если безвылазно за ними отсиживаться, а вот при регулярном патрулировании и разведке близлежащих территорий все резко меняется: чтобы выжить, необходима предельная собранность. На передовой малейшая ошибка чревата смертельным исходом. А эти московские умники проверяют какую-то боеготовность! Зажрались они в своих царских хоромах, оторвавшись от жизни простых смертных. Одно слово – бояре…

Быков запомнил, что особенно усердствовал сутулый мужик со шрамом на пол-лица, мелкой, семенящей походкой напоминавший подобострастного приказчика царских времен. Такой будет перед хозяином стелиться лентой, а из холопов всю кровь без остатка выпьет. И ведь что характерно – не подавится, гад… Величали его под стать облику: то ли Сергеич, то ли Матвеич, то ли…

«Палычем звали “приказчика”! – наконец вспомнил Быков, невольно скривившись. – И ведь не поймешь, что это: кличка, имя или вообще отчество?» Но походка походкой, а только не из штабных крыс был тот непростой мужичок. Взгляд слишком цепкий. Майор за свои неполные сорок восемь лет несколько раз сталкивался с чем-то подобным, хорошо усвоив урок – таким людям палец в рот не клади, если не хочешь лишиться не только руки, но и жизни.

В общем, Палыч-Шмалыч, или как там этого хмыря со шрамом звали, тщательно проверил все, что можно, не забыв о генераторе. Как ни странно, остался доволен. Трое других членов комиссии – тоже: с пресловутой «боеготовностью» у Черемушкинского форпоста все оказалось в полном порядке. Похвалили гости боевую дружину, подписали протокол, улыбнулись вежливо, пожали руки на прощание и укатили восвояси. Мол, у нас дел в штабе полно. Вы же тут, на передовой, не теряйте бдительности. Служите не за страх, а за совесть, и тэ дэ, и тэ пэ.

Кто спорит, ободряющие слова иногда нужны – чтобы поддержать и внушить уверенность. Жаль, в смутное время они ничего не значат. Все упирается в действия и поступки, которые зачастую расходятся с красивыми фразами, говоря сами за себя…

Спустя два дня хитроумное устройство, оставленное Палычем, вывело из строя генератор, оставив форпост без связи и электричества. Причем весь этот бардак произошел аккурат во время дежурства Быкова. Не будь крепость окружена надежной стеной, гарнизону, как пить дать, не поздоровилось бы. Московские клоуны, затеявшие цирк с проверкой боеготовности в экстремальных условиях, чересчур увлеклись «моделированием непредвиденной боевой ситуации», напрочь забыв о кадах. Хорошо, что твари пока не научились строить осадные лестницы и рыть подкопы. Иначе сожрали бы обороняющихся в два счета…

– Что будем делать, майор? – в темноте вспыхнул огонек сигареты.

Вопрос подошедшего капитана был не таким простым, как мог показаться на первый взгляд. По инструкции в случае отсутствия связи необходимо высылать мобильную группу в центр с донесением. С одной стороны в последнее время активность монстров в близлежащих окрестностях практически сошла на нет. С другой, это вовсе не значит, что кады навсегда ушли из Москвы и пригородов. В случае неожиданного нападения ночью даже сильному конвою придется нелегко. Что уж говорить о небольшой мобильной группе!

– Две машины в полной боевой готовности ожидают команды. Если техники разберутся с генератором – хорошо. Еще лучше, если связисты наладят связь. Не получится, тогда часа через полтора придется отправить в Москву курьеров.

Рисковать людьми и техникой из-за чьей-то глупой прихоти Быкову отчаянно не хотелось, но другого выхода не было. Инструкции для того и пишутся, чтобы их выполнять.

– Думаешь, это они развлекаются?

Под пресловутыми «они» капитан подразумевал столичных начальников.

– Кто же еще? Кому под силу отрубить электричество, вывести из строя генератор и вдобавок забить эфир помехами? Только центру. Откровенно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы у случившегося было другое объяснение. Только его быть не может.

Иногда, сами того не подозревая, люди желают нечто такое, о чем не имеют понятия. И эти «плохие желания» стоят им жизни…

– Да, – покачал головой капитан. – И правда, не…

На мгновение показалось, что в необъятных глубинах Вселенной вспыхнула сверхновая, хотя на самом деле это была всего лишь осветительная ракета. Сразу же вслед за этим с северо-восточной вышки ударила длинная пулеметная очередь.

– Они что там, совсем охренели? – недокуренная сигарета полетела на землю. – Что творят?!

Отвечая на риторический вопрос, эстафету первой подхватила вторая вышка, затем третья. Захлебываясь и перебивая друг друга, словно боясь не успеть израсходовать боезапас, пулеметные расчеты пытались остановить волну приближающихся тварей.

Тщетно! С таким же успехом можно бросить горсть песка в двадцатимиллионную колонию муравьев-кочевников, сметающих все на своем пути.

– Мама дорогая…

То, что предстало взору пораженных людей, больше всего походило не на армию и даже не орду. Это был монолитный ковер, покрывший землю до самого горизонта.

«Не может быть, – успел подумать оцепеневший от ужаса человек, прежде чем целенаправленный взрыв обрушил фрагмент стены у сторожевой вышки, и в образовавшуюся брешь хлынула живая волна наступающих. – Не может…»

Меньше чем через десять минут форпост «Черемушки-5» прекратил свое существование. В очередной раз подтвердив старую аксиому о том, что нет ничего невозможного. Почти одновременно с этим были атакованы и уничтожены семь других крепостей-спутников на подступах к Москве.

Все шло точно по заранее составленному плану.

До штурма столицы оставалось чуть менее часа.

Глава 27
Этого не может быть

01.03 по восточноевропейскому времени

С первого взгляда казалось, что кузов опрокинувшегося грузовика особо не пострадал. Тем не менее, двери упорно не хотели открываться. Пока я безуспешно пытался справиться с возникшей проблемой при помощи монтировки, подъехал БТР, из которого выскочили все, кроме Семерки. Водитель остался внутри.

Штатным специалистом по машинам и работе с металлом у нас был Валет. Передав ему инструмент, я вытащил бинокль.

– Сколько их, Флинт? – Герцогиня озвучила вопрос, интересовавший всех.

– Судя по фарам, пять или шесть машин. Точнее пока сказать трудно.

– Хорошо, что эти козлы не прихватили с собой пару танков, – в напряженном голосе Якудзы не слышалось особой радости.

– С танками они бы нас не догнали. Но почему не подняли в воздух «вертушки»? – Рой не скрывал удивления. – Самое простое и очевидное решение – догнать и уничтожить с воздуха.

Создавалось впечатление, что никто из присутствующих в полной мере не отдает себе отчет в том, что через несколько минут мы будем покойниками. Мы не могли знать, что выведенные из строя вертолеты были частью плана Карпина. И самое дерьмовое – этот план никоим образом не касался нашей группы.

– Что с чертовой дверью? – мне было глубоко наплевать что, как и почему. Сейчас нужно вытащить девчонку, при условии, что она до сих пор жива. Затем попытаться уйти. Остальное подождет до лучших времен, если таковые когда-то настанут. В свете последних событий лично я в это не очень-то верил.

– Похоже, при падении сместились петли – створки заклинило. Нам их не открыть.

– Видит око, да зуб неймет?

– В точку, пчелиная матка! – невесело усмехнулся Валет.

– Замолчали все! – время таяло на глазах. В течение ближайших минут несколько машин с превосходящими силами противника будут здесь. И тогда мы умрем. Не мудрствуя лукаво атакующая сторона задавит количеством.

Мобильный сканер показал, что в кузове грузовика один человек, точнее, андроид. Никто не сбежит из плотно закрытого стального ящика. Исходя из этого испытывающая острый недостаток в людях «Пятерка» не стала сажать охранников внутрь. При неожиданном нападении кадавров от них все равно не было бы никакой пользы, а на атаку людей никто не рассчитывал.

– Так что будем делать. Флинт?

Четыре пары глаз пристально следили за командиром, ожидая ответа. Нужно было на что-то решаться, и прямо сейчас. Проклятье! Если бы Валет не упустил чертов грузовик, Герцогиня умела водить машину, а Магадан не остался в темном подвале, все могло сложиться иначе. И прямо сейчас мне не пришлось бы посылать на верную смерть своих людей.

– В общем так, – план шит белыми нитками, но другого в наличии не было. – Якудза. В багажнике есть баллончик с альтефанидной пеной. Умеешь с ней обращаться?

– Чего там уметь? – искренне удивился он. – Нанеси на поверхность, замкнув линию, и подожди несколько минут, пока химия не разъест металл. Хочешь по кругу, чтобы люк получился, или…

– Отлично. Значит, не нужно объяснять, что к чему. Сделаешь дыру в левом борту грузовика – он сейчас стал крышей, – спустишься вниз, вытащишь пленницу.

– Почему…

Не дослушав вопрос, я повернулся к команде, приказав:

– Рой и Семерка на бронетранспортере, я и Валет на джипе. Постараемся выиграть время, пока они…

Возмущенный Якудза открыл было рот, собираясь возразить, но я так посмотрел на него, что он поперхнулся.

– …не вытащат девчонку. После чего начнем отходить.

– Флинт, может… – начал Валет.

– С каких пор ты стал оспаривать приказы старшего? – мне с огромным трудом удалось сдержаться, чтобы не закричать, послав его к чертовой матери.

– Ни с каких. Просто мы с Як…

– Сработались? Лучше понимаете друг друга? – не дожидаясь ответа, я жестко закончил: – Ваша пара только что облажалась на ровном месте, потеряв бэтр, поэтому я разбиваю группу.

На самом деле у меня была другая причина, о которой я предпочел не распространятся.

– Приказ ясен?

– Да, – до сих пор авторитет командира был непререкаем. И все оставался таковым.

– Тогда…

По идее, нужно было сказать что-нибудь напоследок. Нечто возвышенное, наподобие того, что наша борьба и предстоящие жертвы имеют какой-нибудь смысл, мы обязательно победим, и далее по тексту бравой агитки. Но, во-первых, меня бы не поняли. Во-вторых, никакого видимого смысла в операции не было. Обычная грызня двух силовых ведомств за право обладания некой абстрактной ценностью. И, в третьих, я ненавидел врать. Поэтому не нашел ничего лучшего, чем приказать:

– По машинам! – добавив после короткой паузы: – У нас должно все получиться.

Судя по отсутствию видимой реакции, «напутствие» полководца, бросающего в бой свою гвардию, не произвело на бойцов должного впечатления. По большому счету, лучше бы вообще промолчал. Впрочем, нет смысла терзаться сомнениями перед боем, у которого есть все шансы стать последним в карьере.

Прежде чем занять место у турели, я нашел в багажнике баллончик с пеной и, передав Якудзе, сказал так тихо, чтобы нас не услышали расходившиеся:

– У меня просьба.

– Ты же знаешь, для тебя – все, что угодно, – он не кривил душой.

– Если у нас не получится вернуться… В общем…

– Мы покойники, я в курсе. Открытое пространство, бежать некуда. До ближайших построек минимум километр по прямой. Даже если каким-то чудом успеем добраться, засекут сканером, попытавшись взять живыми. После того, что мы сотворили с их конвоем, «Пятерке» лучше не сдаваться.

– Да, лучше, – не стал спорить я, не зная, как лучше начать. – В общем… Если что-то пойдет не так… помоги Герцогине уйти. Она сильная, и все же так проще…

«Этот и своих, и чужих», – в очередной раз утвердился во мнении человек, отрезавший себе пару пальцев, чтобы присягнуть на верность безногому капитану пиратской шхуны.

«Но сейчас решил перепоручить грязную работу мне», – Якудза наконец понял, почему его оставили. Вслух же пообещал: «Сделаю».

– Спасибо, – я не ожидал другого ответа и, тем не менее, был ему благодарен. – Валет, трогай! – Долгие проводы – лишние слезы. – Съезжаешь на обочину, фар не включаешь. Рой, ты держишь дорогу, мы атакуем с фланга.

– Ясно.

Послать человека на верную смерть – не самое лучшее, что может случиться в жизни. К сожалению, на войне командиру рано или поздно приходится принимать такие решения.

– Они не знают точно, сколько нас. Поэтому не станут ломиться напролом.

– Не станут, – легко согласился Рой; судя по голосу, сейчас его мысли были заняты чем-то другим.

Чем-то таким, о чем я совсем не хотел знать.

– Семерка, как только они придут в себя и возьмутся за вас серьезно, начинай медленно сдавать назад.

– Понял.

– Рой!

– Что еще?

– Кроме центра тебе нужно следить и за левым флангом. Смотри, чтобы они не зашли в тыл.

– Постараюсь.

– Мы на прав…

– Флинт, – впервые за все время он позволил себе бесцеремонно перебить командира. – Я все понял. Мы отвечаем за центр и левый фланг, ты держишь правый. Не волнуйся, не подведем.

После его ответа я, в который уже раз за последнее время, пожалел, что не имею в заначке фляжку со спиртом. Не зря его так «уважал» Магадан. Девяностошестипроцентное пойло хорошо тем, что сглаживает острые углы, превращая текущие проблемы в некое подобие мыльных пузырей. Тех самых, что выдувает ребенок из бумажного листа, свернутого в трубочку.

– Ладно. Начинаешь первым, я поддерживаю.

Скорее всего, ему было что сказать, но он предпочел промолчать.

– «Inter anna silent Musae»[15]15
  Когда гремит оружие, музы молчат (лат.).


[Закрыть], – любил повторять Карпин, большой ценитель латыни.

Не знаю, как насчет муз, а в словах отпала всякая необходимость после того, как о себе громко, во всеуслышание, заявил крупнокалиберный пулемет…

* * *

– Думаешь, у них получится? – Герцогиня стояла рядом с Якудзой на левом борту опрокинувшегося грузовика, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу в ожидании, когда нанесенная на металлическую поверхность пена сделает свое дело. У нее вдруг возникло странное чувство, словно все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Ночь. Безумная погоня. Убийство водителя. Подкрепление. Самоубийственное пожертвование. И в конечном итоге тягостное ожидание неизбежного конца.

– Рой с Семеркой – покойники, – профессионал всегда реально оценивает свои и чужие шансы. – Бэтр принимает огонь на себя. Его в любом случае уничтожат. С джипом все не так очевидно. Валет – отличный водитель, Флинт неплохо стреляет. Если шальные пули не повредят машину, они могут попытаться забрать нас.

– И Рой догадывался об этом… С самого начала?

Женщины обладают удивительным даром спрашивать об очевидных вещах с таким видом, словно заранее не знают ответа.

– Конечно! – зло сплюнул Якудза.

В качестве подтверждения его слов призрачную ночную тишину разорвала в клочья длинная пулеметная очередь.

– Тогда почему был настолько спокоен?

Она лишний раз утвердилась во мнении, что мужчины на редкость странные существа.

– Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть.

– Что это?

– Кодекс бусидо. Лучше погибнуть одному, прикрывая отход группы, чем умереть всем.

Теперь стреляли уже из нескольких пулеметов. Причем – не жалея патронов.

– Кстати, – как ни в чем не бывало продолжил Якудза, словно речь шла об обычных вещах, – Флинт попросил меня прикончить тебя, если он не вернется.

Судя по спокойному виду женщины, ее не слишком удивила эта новость.

– И зачем ты мне об этом сказал? – так спрашивают скорее из вежливости, не любопытства.

– Хотел узнать, куда хочешь… В сердце или голову.

– Интересно, что говорит об этом кодекс бусидо? – совершенно не к месту рассмеялась Герцогиня.

«С доком что-то явно не то», – понял Якудза. Дело было даже не столько в этом неуместном смехе, сколько в каком-то нездоровом блеске глаз. Люди с нормальной психикой так не выглядят.

– Ничего не говорит, – и, после непродолжительной паузы, все же добавил: – К смерти следует идти с ясным сознанием того, что надлежит делать воину и что не унижает его достоинства.

– Понятно, – ее удовлетворил этот ответ. – Хотела бы сказать что-нибудь не менее глубокомысленное, жаль, не смогу. Среди женщин мало воинов. Я уж точно не принадлежу к их числу. А насчет достоинства, – она задумалась, подбирая слова. – Мне неприятно осознавать, что смерть изуродует лицо.

– Значит, в сердце.

– Выходит, что так. Кстати, похоже, готово, – отвернувшаяся Герцогиня резко сменила тему. – Проверь еще раз сканером, где она.

Под лаконичным «она» подразумевалась пленница.

– По-прежнему лежит в дальнем углу.

Судя по неумолкающей стрельбе, «Ветер-один» и «Ветер-два» пока держались.

– Тогда начинай!

Удар прикладом обрушил железную пластину вниз. Так получилось, что гулкий звон упавшего фрагмента совпал с прозвучавшим неподалеку взрывом.

– Что это было? – непроизвольно вздрогнула женщина, повернувшись в сторону боя.

– У нас нет РПГ. Значит, «Пятерка» уничтожила бронетранспортер, – спокойно объяснил Якудза, прежде чем спрыгнуть в кузов грузовика.

Этот человек как никто другой умел сдерживать эмоции, принимая жизнь и смерть во всей их неприглядной красе. Однако спустя несколько секунд от его показного спокойствия не осталось следа. Из темных недр кузова донесся такой изощренный поток мата, что опешившая от неожиданности женщина не нашла ничего лучшего, чем, склонившись над краем дыры, крикнуть: «Что там?»

– Да ничего! – Якудза был вне себя от ярости. – Хитрожопый Карп нас подставил!

– Этого не может быть!

– Еще как может!

– Почему?

– Потому что у андроидов кровь не красная. У меня на руках простая девчонка! И значит, мы здесь ложимся костьми ни за хрен собачий! Понимаешь? Я, ты, Рой, Семерка, Валет и даже его любимый воспитанник Флинт – разменные пешки в чье-то игре. ТУПОЕ, БЕССМЫСЛЕННОЕ МЯСО, УМИРАЮЩЕЕ НИ ЗА ЧТО!!!

Якудза расстроился бы еще больше, если бы узнал о том, что, согласно первоначальному замыслу Карпина, команда Флинта вообще не должна была добраться до пленницы. Детонатор срабатывал при открывании дверей грузовика, а заряда взрывчатки с лихвой хватало на то, чтобы уничтожить все живое в радиусе двадцати метров от эпицентра взрыва.

Глава 28
Двадцать метров

01.04 по восточноевропейскому времени

– Жизнь прожить – не поле перейти, – любил повторять папа маленького Леши Карпина, незабвенный Петр Викторович, земля ему пухом.

В детстве слова взрослых кажутся детям чем-то заумно непонятным. Некоей причудливой абракадаброй, начисто лишенной смысла. Однако чем старше становишься, тем больше утверждаешься во мнении, что родители знают нечто такое, в чем тебе еще только предстоит убедиться на собственном опыте.

Как правило, осознание этого факта сопряжено с целым рядом нелепых ошибок и глупых просчетов. Их вполне могло и не быть, если бы подростки прислушивались к мнению взрослых. Жаль, что это случается крайне редко. Точнее – почти никогда.

Несмотря на то что отец давно умер, Карп до сих пор вспоминал его усталые глаза с сеточкой мелких морщин, мягкую застенчивую улыбку и, конечно, слова. Те идеи и мысли, которые взрослый мужчина пытался донести до сына. Честно говоря, это не всегда получалось, но в конечном итоге старания не прошли даром. Многое из того, чему отец учил его в детстве, пригодилось во взрослой жизни.

Воспоминания о прошлом были для Алексея Петровича чем-то наподобие маяка, помогающего прокладывать курс в бушующем океане жестокой реальности, а кроме того, помогали сохранить ясную голову в экстремальных ситуациях. Адреналин – вещь хорошая, жаль, на редкость нестабильная. Может подвести в самый неподходящий момент. Сожмет сердце стальными клешнями страха, парализует, как кролика под взглядом удава, и все – поминай как звали. Был человек, и нет его.

Во избежание неприятностей лучше всегда сохранять ясную голову, сконцентрировавшись на чем-то привычном. Вот и сейчас одна часть сознания прокручивала картину давно минувших дней, а вторая следила за развитием событий.

Как ни странно, в таком раздвоении нет ничего архисложного. Опытный водитель способен одновременно находиться в двух измерениях: в мыслях перенестись в дальнюю даль, продолжая автоматически вести машину. Все зависит не от способностей, а, скорее, от опыта и тренировки.

Вспоминая отца, Карпин шел по пустынным коридорам некогда грозного силового ведомства, чьи лучшие времена остались в далеком прошлом. Там, где еще не было огороженных высокими стенами анклавов и безумных ученых, выпустивших на свободу тварей, уничтоживших большую часть человечества.

Да… Что и говорить – славные были времена. Не то что сейчас. Последние несколько месяцев ночная жизнь штаб-квартиры «Пятерки» выглядела откровенно скучной. Рутинное дежурство. Усталый следователь. Часовой у двери. Десять человек по штату, плюс несколько особо рьяных сотрудников, задержавшихся на службе. Вот и весь контингент…

– Который есть ассортимент, – ситуация не располагала, тем не менее мнимый арестант улыбнулся, вспомнив крылатое выражение из далекого детства.

Тогда маленький Лёша еще только делал первые робкие шаги, пытаясь проворачивать хитроумные комбинации с помощью сверстников. Поначалу выходило не очень-то хорошо. Намного чаще, чем хотелось, случались досадные сбои. Но, чем дальше, тем лучше у него получалось загребать жар чужими руками. В конечном итоге Карп настолько заматерел, что для каждого конкретного дела безошибочно подбирал нужного человека. Того единственного, кто справится с поставленной задачей быстрее и эффективнее других.

Впрочем, секрет успеха новоявленного стратега заключался не только в грамотном подборе кадров. Любая, даже самая незначительная, операция продумывалась им до мелочей от начала и до конца.

Тем более странно на этом фоне выглядел последний демарш.

Ныне покойного Рогова больше всего удивило то, что Карпин пришел сам, хотя должен был послать кого-то другого. Для черной работы всегда найдется пара шестерок. Не пристало авторитетной фигуре заниматься такими делами. Несолидно это, неразумно и по-ребячески. Нечто наподобие «Посмотрите, на что я способен! Я самый умный и смелый! Не то что вы, жалкие трусы!».

Для безвременно почившего следователя так и осталось загадкой, что скрывалось за фасадом самоубийственной атаки: жест отчаяния или великая жертва?

Вообще-то набивший оскомину набор штампов не имеет ничего общего с истинным положением вещей. Нагромождение высокопарных терминов, и не более.

Несмотря на всю свою хваленую интуицию, Рогов не смог догадаться, что Карпину необходимо было лично «засветиться». Впоследствии, использовав это как козырь в большой игре. К тому же, прежде чем добровольно отдать себя в руки «Пятерки», он скрупулезно просчитал все варианты, включая предстоящий отход…

За размышлениями арестант не заметил, как прошли большую часть пути. До выхода из блока оставалось миновать два последних коридора, спуститься по пожарной лестнице на этаж вниз и покинуть здание через запасной выход.

Все шло точно по плану, как вдруг, после очередного поворота, конвоируемый лицом к лицу столкнулся с мужчиной со странной фамилией Чивайта.

Карпин запомнил бы этого сотрудника в любом случае. Во-первых, у него была отличная память. Во-вторых, в штате «Пятерки» состояло не так уж много людей. Если не считать мобильные полевые группы – около двухсот человек. И сейчас один из них совершенно некстати преградил беглецу путь.

Щелк…

Вспышка озарения подобна молнии.

Спешащему в кабинет Рогова следователю не нужно иметь за душой тринадцатилетний стаж оперативной работы, чтобы заподозрить неладное. Не отвечающий телефон. Подследственный вместе с конвоиром находятся там, где быть не должны. Плюс ко всему…

Зачастую побеждает тот, кто нападет первым.

Хотя изредка случаются исключения из правил.

Несмотря на весь свой опыт и послужной список, Рогов оказался не готов к предательству. Его застали врасплох в тот самый момент, когда он этого меньше всего ожидал. А вот Чивайта вполне допускал мысль о чем-то подобном на уровне подсознания. И поэтому успел среагировать…

Скоротечный бой в замкнутом пространстве, как правило, идет до первой ошибки. Слово «Aequo» бросает в атаку послушного зомби. На первых порах все складывается в пользу Карпина, захватившего инициативу. К тому же минимальное расстояние до цели – отличный бонус для рукопашной.

Потертая рукоять удобно ложится в ладонь конвоира. Шаг навстречу и короткий, без замаха, удар снизу вверх, направленный в брюшную полость. Всплеск адреналина до предела обостряет чувства, превращая нервы в звенящие от напряжения струны. После чего прекрасный во всех отношениях план начинает рушиться на глазах.

Отклонив корпус назад, Чивайта выбрасывает левую руку, пытаясь заблокировать выпад. Это удается лишь отчасти – лезвие пробивает кисть. Но, по сравнению со вспоротым животом, это пустяковая рана. Главное, удалось выиграть время, за которое правая рука успевает выхватить пистолет.

«Как мило!» – Капризная улыбка Фортуны обращается к новому фавориту, и чаша весов вновь изменяет свое положение. Теперь преимущество на стороне Чивайты, сумевшего подготовить достойный ответ.

– К барьеру, господа!

Призыв секундантов лишен смысла. Времена благородных дуэлей и неписаного кодекса чести безвозвратно канули в Лету. У нового века свои герои, считающие дурным тоном мелодраматические жесты с гордо вскинутой головой, слегка прищуренным взглядом и вытянутой вперед рукой. Они ведут огонь на поражение при первом удобном случае и из любого положения. Вдобавок – плевали с высокой колокольни на устаревшие правила.

– К барьеру!!!

Выстрел с бедра особенно хорошо смотрится в старом вестерне. Том самом, где красивый герой на глазах прекрасной возлюбленной попадает со ста пятидесяти метров в серебряный доллар или черное сердце злодея. В обычной жизни все не настолько прекрасно и не имеет ничего общего с наивным кино. Но если расстояние нулевое, можно стрелять, как угодно. Даже не открывая глаз.

Удар бойка по капсюлю побуждает опьяневшие от внезапно открывшихся горизонтов пули вырваться на свободу…

Одна попадает в живот.

Вторая в грудь.

Обе навылет.

Туз и десятка.

«Блэк Джек» у крупье с пистолетом!

Тело проигравшего неудачника отбрасывает назад. Запрокинутая голова с размаху бьется об стену, и, оставляя широкую кровавую полосу на стене, конвоир оседает на пол, не чувствуя боли.

В отличие от смертельно раненного зомби живой Чивайта все чувствует и понимает, что потерял из поля зрения Карпина. Отвлекся на секунду, пытаясь разобраться с нападающим, и…

Это не озарение, не всплеск адреналина и даже не шестое чувство, подсказывающее: «Быть беде». Скорее, четкое осознание факта, что прямо сейчас противник нанесет смертельный удар.

Инстинкт самосохранения заставляет палец судорожно нажать на курок, выстрелив в то место, где, по идее, должен находиться атакующий. Одновременно следует легкий поворот головы, и человек убеждается в том, что предчувствие не подвело.

Прямой в кадык.

Болевой шок.

Потеря ориентации.

Захват головы.

Резкий поворот.

Хруст ломающихся шейных позвонков.

Финал.

Время, великодушный палач, замирает, давая возможность приговоренному напоследок оживить в памяти самые яркие моменты из прошедшей жизни. Однако мужчина использует шанс по-иному: скашивает глаза вниз, чтобы увидеть, куда попала пуля.

Увы, она не оправдала его ожиданий. Вместо того чтобы разворотить живот долбаного ублюдка, угодила в ногу, пробив мягкую ткань и даже не задев кость.

«Не попал… – последнее, что успевает осознать человек в пролетевшей, как сон, жизни, перед тем как уснуть навсегда. – Не… попал…»

Сожаления в прошлом. Мертвое – мертвым. Живое – живым.

– Сука!!! – боль и ярость переплетаются в огненном клубке оголенных нервов.

Карпину отчаянно хочется размозжить голову поверженному врагу, но это лишнее. Ему ли не знать, что эмоции непродуктивны. Они только мешают. Всегда и во всем.

Да, сколько ни планируй, ни рассчитывай, ни выверяй до мелочей, все равно не поможет.

Да, он сломал шею не в меру ретивому следователю, при этом получив сквозное ранение в ногу.

Да, любая, даже самая блестящая, операция не застрахована от нелепой случайности.

Именно поэтому всегда нужно иметь запасной вариант на крайний случай. Например, такой, как сейчас.

Гулкое эхо выстрелов, словно тревожный набат, разносится по этажам. Хотел уйти тихо – не получилось. Что ж, придется закатить напоследок форменное светопреставление…

– Палыч, – в который раз он убеждается, что передатчик-имплантат в голове – незаменимая вещь. – Вытаскивайте меня отсюда!

– С фейерверком? – хорошо, когда у человека есть здоровое чувство юмора. Особенно когда по роду деятельности ему слишком часто приходится убивать.

– Да, – дикая боль сводит с ума.

Закусив губу до крови, раненый держится из последних сил. По-хорошему нужно сделать жгут, перетянув рану, но на это нет времени. На всякий случай подобрав валяющийся неподалеку пистолет, Карпин прыгает на одной ноге к выходу, опираясь на стену. С непривычки получается ужасно медленно. Тем, кто захочет догнать беглеца, не составит труда найти его по кровавому следу. Значит, преследователей нужно чем-то отвлечь. И это «что-то» должно быть настолько серьезным, чтобы они, забыв обо всем на свете, бросились в сторону…