Текст книги "Москва никогда"

Например, серия взрывов, потрясших левое крыло здания. То самое, где находятся архивы «Пятерки».

Борясь с головокружением и подступающей тошнотой, Карп медленно продвигается к цели. До спасительной двери на лестницу остается не больше двадцати метров, когда за спиной звучит лаконичный приказ: «Брось пистолет!»

В любой другой ситуации он мог бы схитрить, как-то извернуться, на худой конец, попытаться выиграть время. Человека можно ввести в заблуждение, поймав на ошибке. При наличии соответствующих навыков и опыта – вполне выполнимая задача. Но затевать рискованную игру с боевым андроидом – бесполезно. Не успеешь заметить, как «поймаешь» пулю. Причем не «дуру» в ногу навылет, и даже не «предательскую» в живот, а самую что ни на есть прагматичную.

Ту, что всегда метит в сердце…

Глава 29
Месть гения-2: андроид и стрелочник

Осень 2037-го. За два с половиной года до описываемых событий

Риторический вопрос: «Что первично – курица или яйцо?» лишен смысла для того, кто однажды примерил на себя маску дьявола. Причем настолько проникся этой ролью, что окончательно уверился в первичности человека. А если быть до конца точным – в своей божественной сущности.

Одни считали его сумасшедшим, другие – гением, врачи вообще утверждали, что налицо ярко выраженный синдром Котара[16]16
  Бредовые идеи, отличающиеся яркими, нелепыми или гротескно преувеличенными утверждениями. Зачастую связаны с манией величия, верой в свою исключительность и ключевую роль в судьбе человечества. Особенно часто встречается у стариков. Наличие синдрома Котара у сравнительно молодого человека свидетельствует о тяжелой форме депрессии.


[Закрыть], пытаясь лечить при помощи сильнодействующих лекарств.

Он оказался умнее всех их, вместе взятых. Сумев вырваться из порочного круга. Открыв в потаенных глубинах своего естества новые, доселе неизведанные качества.

Бессмысленно отрицать очевидное: даже у гениев случаются черные полосы. После унизительного исключения из аспирантуры и непризнания его несомненного гения был трудный период, когда пропало всякое желание жить и работать. Он опустился морально и физически, в конечном итоге угодив в больницу, где провел семь бесконечно долгих месяцев в компании невменяемых идиотов.

Знали бы эти несчастные, с кем свела их судьба! Как бы они несказанно удивились! Но ни сумасшедшие, ни тем более напыщенные самовлюбленные врачи не подозревали, кто находится рядом. Ходит, ест, спит, дышит, размышляет о высших материях. Одним лишь своим присутствием придавая смысл всему, что творится вокруг этих жалких ничтожеств.

В конечном итоге он успокоился, обретя под ногами твердую почву, и вышел на волю. Здоровому индивидууму нечего делать в мрачной обители страждущих душ. Словно прекрасная бабочка, вырвавшаяся из уродливого кокона мерзкой гусеницы, его гений воспарил к доселе неведанным вершинам, о которых и не мечтали псевдоученые бездари, попытавшиеся смешать его с грязью.

Воистину, великий человек талантлив во всем! Он не просто научился подстраиваться под окружающих. Нет, это было бы слишком просто. Его гений пошел дальше, приспособившись изменять личины в зависимости от ситуации. Рассудительный интеллигент – там, невменяемый идиот – здесь, образованный управленец – с коллегами, недалекий исполнитель – в поисках работы.

Все вышеперечисленное было не просто удачной сменой масок, а, скорее, полноценным перевоплощением. Ни одному, даже самому великому, актеру неподвластны такие мгновенные удивительные метаморфозы.

Быть и казаться – разные вещи. Его секрет заключался в том, что он не пытался играть роль, а жил, растворяя свое естество в смоделированном в воображении образе. Эти превращения помогали ему добиться успеха, достигая намеченной цели с наименьшими затратами времени и сил.

Оглядываясь назад, нужно признать, что осознание своей исключительности пришло не сразу. Ему предшествовал трудный период сомнений в психиатрической клинике. Именно тогда он пришел к выводу, что лишь по-настоящему великий человек способен балансировать на тонкой грани любви и ненависти, не пересекая ее. Иррациональный мир людей не заслуживал того, чтобы его любить, и в то же время был слишком жалок, чтобы его ненавидеть.

Причуда усталого божества способна обратить в прах цивилизацию, изжившую себя, тогда как пластиковое яблоко познания только с виду румяное и аппетитное. Внутри скрывается мягкая гниль. При всем желании его нельзя съесть. Можно лишь безжалостно раздавить кованым каблуком. Смешать с грязью, превратив в удобрение. В питательную среду для слабого ростка новой жизни, который в конечном итоге превратится в могучее дерево.

Столь грандиозная идея кажется невыполнимой лишь с первого взгляда. На самом деле в этом нет ничего невозможного. Нужно всего лишь приложить определенное усилие в нужной точке пространственно-временной координаты. Перевести стрелку, и ход истории свернет с накатанной колеи в сторону тупика, оканчивающегося пропастью.

Так как никого более достойного не нашлось, ему пришлось возложить на себя эту миссию, став «Стрелочником» истории. Повелителем времени и пространства. Полубогом-полудемоном в облике обычного смертного. Уникумом, для которого нет ничего невозможного.

И никогда не было…

Первым по-настоящему значимым шагом к намеченной цели стала история Тая – талантливого программиста, лишившегося тела. Его голову заключили в кислородсодержащий куб, подключив к виртуальной реальности, где он жил и работал в счастливом неведении до тех пор, пока не узнал правду. Чтобы отомстить, Тай внес ошибку в программируемом геноме. Именно она привела к тому, что боевые андроиды вышли из-под контроля, восстав против людей.

Вторым ключевым шагом стало открытие информационного поля Виксфера. Как ни странно, фундаментальный переворот в науке не вызвал интереса среди ученых, оставшись практически незамеченным. Нечто наподобие:

– Представляете! Оказывается, картофельную ботву можно употреблять в качестве корма для крупного рогатого скота!

– Да что вы говорите? Забавно! Как поживает ваша достопочтенная матушка? Говорят, у нее последнее время заметно пошатнулось здоровье…

Короткая заметка в информационном бюллетене плюс десяток не слишком-то лестных комментариев непроходимых тупиц – вот и все, чем мог похвастать гигант мысли, не понятый современниками.

Удивляться очевидной тупости и вопиющей недальновидности людей – то же самое, что биться головой о стену в ожидании проблеска божественного озарения.

Он уже сталкивался с чем-то подобным в аспирантуре, когда пытался обосновать теорию поля, впоследствии получившую фамилию Виксфера. Человека, ставшего первооткрывателем благодаря счастливому стечению обстоятельств.

Тогда для завершения работ ему не хватило пары недель и понимания окружающих – бесчувственных манекенов со сладкой ватой вместо мозгов. Впрочем, все это в прошлом. Его никогда не интересовали призрачные лавры первооткрывателя. Гораздо интереснее была работа с «материалом» – превращение грубой заготовки теоретических выкладок в истинное произведение научной мысли.

То, на что у других ушли годы напряженной работы, он сделал за два с половиной месяца. Не просто развив и продолжив исследование Виксфера, а превратив его в нечто большее. Нечто такое, что уже в ближайшем десятилетии поставит крест на обанкротившейся цивилизации, собственноручно загнавшей себя в пасть ею же созданных монстров.

После завершения научной части проекта оставалось найти подходящего андроида. К сожалению, это оказалось проще сказать, чем сделать. Старые модели не подходили по техническим параметрам, с новыми тоже возникла проблема – для успешного «внедрения» нужен был «неактивированный» экземпляр.

«Хочешь что-либо изменить, начни жизнь с нового листа» – крылатое выражение как нельзя лучше подходило к данному случаю.

Ему пришлось задействовать всю свою неуемную энергию и актерский талант, чтобы получить должность жалкого лаборанта в исследовательском учреждении, занимающемся андроидами. Именно в стенах этого заведения произошло «судьбоносное прозрение» экземпляра с порядковым номером 2855.

«Когда тьма наконец пробудится от сна, мир станет чище. В нем не останется никого».

Так полагал последний Ушедший и первый из Вечных. Даже не подозревая, чей именно гений пробудил его ото сна, наградив способностью создавать «разумные ульи». Превратив в своеобразную матку, способную заражать андроидов вирусом инакомыслия, объединяя в единый коллективный разум, благодаря модифицированному информационному полю Виксфера.

Гениальный Стрелочник вдохнул в чужое изобретение божественную искру, способную обратить мир в прах…

Осенью 2037-го в Европе было относительно спокойно. До пробуждения тьмы оставалось два с половиной года. Жаль, что многие из тех, кто считали его закоренелым безумцем, отягощенным манией величия, легли в могилы намного раньше этого срока. И, как следствие, не смогли насладиться триумфом величайшего из людей, когда-либо живших на земле…

Глава 30
Могила

01.05 по восточноевропейскому времени

Не знаю, о чем думали и что чувствовали триста спартанских гоплитов, преграждая путь в узком ущелье войску персидского царя Ксеркса. Уверен в одном: в их самопожертвовании был некий высший смысл. В противном случае они бы не стали легендой, пережившей века.

Как ни печально, приходится признать очевидное – в отчаянном самопожертвовании Роя не было ничего, кроме попытки выиграть немного времени для остатков команды. И еще не факт, что эта отсрочка кого-то спасет.

Жизнь так странно устроена, что очень часто приходится расплачиваться за чужие просчеты. Неожиданная потеря Магадана. Жесткий лимит времени и отсутствие опыта у Герцогини. Ошибка водителя, стоившая нам бэтра. По отдельности все это можно было как-нибудь пережить, но вместе взятое оно привело к тому, что мы оказались в безвыходной ситуации.

По-хорошему нужно было оставить бронетранспортер, попытавшись оторваться на джипе от преследователей. В принципе не такая уж и трудная задача. Особенно когда имеешь в активе трехминутную фору и опытного водителя. Но без девчонки андроида мы автоматически лишались поддержки Карпина, слишком многое поставившего на карту, чтобы простить неудачу даже мне, не говоря уже о команде.

И отныне уже не имеет значения, нападут кадавры на Москву или нет. В любом случае без плана отхода и надежного убежища мы не сможем выбраться из глубокой выгребной ямы, в которую нас, походя, зашвырнул Карп.

Покинуть город ночью – верное самоубийство. Никто не оставляет за спиной остров, бросившись в волны бушующего океана. Попытка затаиться в подвалах пустующих зданий – незначительная отсрочка перед казнью. Неизвестно, по какой причине «Пятерка» не выслала вертолеты ночью. Уверен в одном: ничего не помешает ей наверстать упущенное при свете дня. Просканируют территорию с воздуха, после чего возьмут в кольцо и выкурят, как лис из норы.

С какой стороны ни посмотреть, выхода нет. Напав на конвой, мы сожгли за собой все мосты. И теперь, хотим того или нет, должны идти до конца.

Который не заставил себя долго ждать.

Как ни странно, самоубийственная атака бронетранспортера, атаковавшего колонну противника в лоб, имела успех. Правду говорят: «Наглость – второе счастье». Охотники оказались не готовы к тому, что затравленные беглецы решаться напасть.

Несмотря на то что машины рассыпались в разные стороны, Рой сумел достать одну, превратив экипаж джипа в нашпигованный свинцом фарш. Воодушевленный удачным началом, я поддержал напарника плотным огнем с фланга. Правда, не столь успешно. Все, чего смог добиться, – отвлек внимание двух машин на себя.

Четыре легких фигуры против тяжелой ладьи и пешки. Если это не авангард, а все, что «Пятерка» смогла выставить в данный момент, и на подходе нет бронетехники, то у нас есть шанс отбиться…

Точнее, был. До тех пор, пока выстрел из гранатомета не превратил БТР в груду искореженного металла.

Один отвлекает, второй бьет со спины. Не благородно, зато эффективно. Будь то жестокая уличная драка или скоротечный бой.

– Рой, что у тебя?

На нас плотно «повисло» двое атакующих.

– Рой, отвечай! – Я не заметил, как сорвался на крик.

– Флинт, – Валет использовал прямую связь через имплантат. – Его больше нет. Кумулятивный заряд…

– …Может попасть в движок![17]17
  В бронетранспортере моторный отсек отделяет от десантного отделения герметичная перегородка. При попадании в двигатель эта перегородка может спасти экипаж от заброневого действия кумулятивного боеприпаса.


[Закрыть] – когда не остается ничего другого, приходится уповать лишь на чудо.

– Может… – уходя с линии огня, водитель до упора вывернул руль влево, успев предупредить. – Один на три часа!

– Вижу, – развернув турель, я ответил длинной очередью, в сердцах выругавшись. – Черт бы побрал этих гиен!

Без прибора ночного видения в кромешной тьме можно ориентироваться лишь по вспышкам оружия, стреляя наугад. Судя по тому, как прицельно били по нам, по крайней мере у одной машины был корректировщик огня.

Как ни странно, проблема не в отсутствии ПНВ. Их осталось в достатке со старых времен. А вот батарейки сейчас днем с огнем не найдешь. До последнего времени спасали аккумуляторы, но после того, как они исчерпали лимит перезарядки, приходится рассчитывать на собственные глаза. Хорошо, что напичканный имплантатами Валет неплохо ориентируется в темноте, имея «встроенную систему ночного видения» Иначе мы бы уже давно были покойниками…

В отличие от других ведомств, «Пятерка» всегда получала самое лучшее. Не удивлюсь, если для столь ответственной операции нашлись батарейки и все остальное.

– Рой! – сам не знаю, почему я продолжал надеяться на чудо. – Ты слышишь меня?

Судя по замолчавшему пулемету, уже нет.

– Флинт…

Совершенно некстати на связь выходит Якудза. Не припомню, чтобы за время нашего знакомства он когда-либо был так возбужден.

– Флинт!!!

– Да? – без понятия, что могло вывести его из равновесия, но уверен в одном – это было что-то ОЧЕНЬ плохое.

– Карп нас поимел! Всех, без исключения! И тебя в том числе!

Если он решил пошутить, то явно выбрал не лучшее время. Хотя о каких шутках может идти речь в такой напряженный момент?

– Как?

– Молча! «Пятерка» перевозила в кузове грузовика обычную девчонку, а не андроида!

Несмотря на то что в глубине души я понимал – Якудза говорит правду, все же переспросил:

– Что?

– Что слышал! – судя по прерывающемуся голосу, он был вне себя от ярости. – У нее красная кровь. Нас изначально подставили…

Короткая очередь. Валет закладывает резкий вираж, уходя с линии огня.

– Якудза, ты до сих пор в кузове? – как ни странно, я спокойно воспринял известие о предательстве. Наверное, потому, что в глубине души понимал: рано или поздно нечто подобное может случиться. Мы не единственная группа у Карпина. К тому же падение Москвы – большая игра с запредельными ставками и, как следствие, великими жертвами. С точки зрения полководца, все логично и правильно: самоубийственная атака гвардейцев выступает в качестве отвлекающего маневра. Послав нас в заведомую мясорубку, имена участников команды вычеркнули из списка живых. Как ни прискорбно, приходится признать очевидное – мы свое отыграли…

– Да, я все еще в кузове, – отозвался Якудза.

– Девчонка убита?

– Пока дышит. Рассекла лоб во время аварии. Думаю, легкий обморок. Максимум – сотрясение.

– У тебя есть фонарь?

– Конечно.

– Флинт, слева на десять часов!!! – предупредил Валет.

Развернув пулемет, я даю короткую очередь. Как и следовало ожидать, не попадая – до цели слишком далеко.

Вообще в этой дуэли изначально все было против нас. Двое против одного. Они не хотят рисковать, поэтому не приближаются, надеясь на удачное попадание. Окажись я на их месте, поступил бы точно так же. Рано или поздно количественный перевес даст о себе знать, а пока…

Нужно разобраться с предательством Карпа.

– Якудза, осмотри девчонку внимательно.

– Ты шутишь? – он поперхнулся от возмущения – Может, еще предложишь трахнуть ее по-быстрому?

Я не стал говорить, что в присутствии Герцогини не стоит бросаться такими словами, ограничившись коротким «нет».

– Значит…

Машина в очередной раз заложила настолько крутой вираж, что я с трудом сохранил равновесие.

– Флинт! – во время боя командир нужен всем и сразу.

– Валет, позже. Следи за дорогой.

– Не получится. У нас проблема с движком.

– Что с ним?

– Греется.

До этого две или три пули попали в машину. Видимо, одна из них оказалась роковой. Сорванный шланг или пробитый радиатор – не имеет значения, что именно. Для того, чтобы оторваться от преследователей, нам нужен транспорт. Которого уже нет. В течение ближайших пяти минут перегревшийся двигатель заклинит, и все кончится. Но прежде я должен узнать ответы на пару жизненно важных вопросов.

– Валет, сколько протянешь? – перегревался не только двигатель машины. Мозг, лихорадочно ищущий выход из безнадежной ситуации, начинал плавиться от перенапряжения.

– Две, максимум – три минуты, – предположения насчет времени оказались неоправданно радужными.

– Понял. Якудза, насчет осмотра…

– Да?

– Маловероятно, что девчонка – камикадзе, обвешанная взрывчаткой.

– И что?

Невероятно трудно вести огонь, поддерживать разговор и пытаться думать!

– Ничего. Слишком сложно. Проще заминировать двери.

Две длинные очереди прошли совсем близко. Я не стал отвечать. Пусть охотники подберутся ближе или продолжают играть в кошки-мышки, пока не надоест. Нам нужно выиграть время.

– Вот же…

Последующая за «неожиданным» открытием тирада, в большинстве своем состоящая из отборного мата, подтвердила мою догадку насчет расположения взрывчатки.

– Хватит! – меньше всего мне хотелось выслушивать истеричные крики. К тому же, пока разговаривал, я пропустил очередной выпад противника, подобравшегося слишком близко. В результате атаки корпус джипа прошила очередь. Звон разлетающегося стекла, сопровождаемый веселой барабанной дробью, свидетельствовал о том, что пулеметчики «Пятерки» наконец пристрелялись.

– Валет, ты в порядке?

– Я – да. Машина – нет.

При столь дермовом раскладе экономить боеприпасы не имело смысла. Чтобы не подпускать атакующих на убойное расстояние, пришлось ответить длинной очередью.

– Справа на пять!

– Вижу.

Отстрелявшись по второй цели, во время короткой паузы я приказал Якудзе:

– Берешь девчонку и бежишь на северо-запад, к постройкам.

– Надеешься выслужиться перед бывшим? – он был настолько взбешен, что вообще перестал думать.

– Нет. Она что-то знает, и Карп хочет убрать ее нашими руками. Это в его стиле – сводить воедино несколько операций, обрубая концы одним махом.

– Раз так, то сделаю, – отныне все, что могло насолить Карпину, стало для его новообретенного кровного врага задачей номер один.

– И не забудь о Герцогине.

– Не забуду.

– Встретимся на окраине, – напоследок пообещал я, не слишком-то веря своему обещанию.

– Договорились.

– Флинт, если хочешь что-нибудь сделать – поторопись, мы на пределе, – в последней фразе водителя слышалось веселое отчаяние. Нечто наподобие бесшабашного «Эх, была не была! Пропадать, так с музыкой!»

Судя по натужно ревущему двигателю, машина умирала. Значит, настала пора решительных действий. Промедление не подобно смерти, оно и есть смерть. Спустившись в кабину, я потрепал на прощание загривок була, после чего открыл дверь и коротко приказал: «Морж, пошел!»

Молчаливая тень растворилась в ночи.

– Думаешь, у него получится?

– Не знаю, как у него, – я предпочел уклониться от прямого ответа, – а мы с тобой идем в лобовую атаку… Готов?

– Конечно!

Я наконец понял, чем была вызвана его показная бравада. «Весельчак» закинулся энергетиком по самое «не хочу».

– Остались таблетки?

– Для тебя – да.

– А для себя?

– Хватит на всех!

– Ну, вот и славно, – я протянул ладонь, и он высыпал несколько мелких горошин.

– Главное, не сворачивай.

Предупреждение оказалось излишним. Когда с двух сторон пропасть, а впереди – неизвестность, покрытая мраком, оптимальный вариант – заглушить инстинкт самосохранения какой-нибудь химической дрянью, дав на прощание полный газ.

– Ты, главное, попади.

– Постараюсь…

Брать противника на «слабо» в игре «Кто первый не выдержит и свернет» можно лишь при обоюдном желании. В противном случае ничего не получится.

Валет, выжимая последний ресурс из машины, пошел на сближение. Даже конченому идиоту было понятно, что этот жест продиктован скорее отчаянием, нежели холодным расчетом.

«Погибать с музыкой» весело, только когда нет других вариантов. В отличие от нас у «Пятерки» их было полно. Убедившись в том, что с бронетранспортером все кончено, а поблизости никого нет, к паре атакующих присоединятся еще двое. Навалившись все разом, задавят количеством. С какой стороны ни посмотреть, им было незачем рисковать.

Они и не стали.

Развернувшись, первая машина начала уходить, огрызаясь короткими очередями, в то время как вторая атаковала с фланга.

– Хреновы сачкодавы! – выругался Валет. – Откуда их только набрали таких?

– От…

Я оборвал фразу на полуслове, потому что откуда-то издалека, чуть ли не с самого края мира, пробился искаженный помехами голос Роя:

– Флинт… Как вы?

– Пока держимся. Что у тебя?

– Ничего… – мог бы добавить – «хорошего», но не стал, вместо этого пообещав: – Я их еще задержу. Вы уходите…

Не стоило объяснять человеку, стоящему на краю могилы, что перегревшийся движок тянет команду на дно. И при таком раскладе в его отчаянном самопожертвовании нет никакого смысла.

– Мы…

Когда хочется сказать сразу много всего, ничего хорошего не выходит.

Отстрелявшись по заходящей с фланга машине, я наконец нашел нужные слова:

– Спасибо, Рой…

– Пожалуйста, – серьезно ответил человек, чья левая половина тела была серьезно обожжена. Если бы не инъекция обезболивающего, он вообще не смог бы говорить.

– Всегда пожалуйста, Флинт, – повторил раненый напоследок. После чего, отключив общий канал, приказал Семерке: – Выходи с поднятыми руками. Такому психу, как ты, они точно ничего не сделают.

И, чтобы у атакующих не оставалось сомнений насчет капитуляции, задрал дуло пулемета вверх.

Несколько секунд водитель не трогался с места, словно решая, выполнять приказ или нет. В конечном итоге подчинился: открыв люк механика-водителя, поднял руки вверх и медленно вылез наружу.

Все когда-нибудь подходит к финалу. В том числе и путь воина. Наверное, Якудза мог бы сказать по этому поводу что-нибудь соответствующее случаю, окажись он рядом. Да видно, не Судьба. Хотя по большому счету так даже лучше. За настоящего человека говорят его поступки, а не слова…

Неожиданно захотелось выкурить сигарету или хотя бы раз затянуться крепким табаком – настолько сильно, чтобы голова пошла кругом. Десять лет как бросил, ни разу не вспомнив о вредной привычке, но под конец жизни все же не выдержал.

– Только сигарет-то у нас уже нет, – задумчиво пробормотал обожженный пулеметчик, провожая взглядом удаляющуюся фигуру напарника. – Были, да сплыли. Вот ведь какая херня приключилась…

Нездоровая.

И когда Семерка отошел на достаточное расстояние от подбитого бронетранспортера, оказавшись в относительной безопасности, Рой выиграл для команды несколько лишних минут, дав свой последний бой.