Текст книги "Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 1. Русский морок"

– Я знаю, что напишу! Встретились, говорили. Еще раз напишу, что ты готов ради детей и меня достать Луну с небес! Это так или я пишу ей свои фантазии?

– Это именно так, как ты сказала! Хорошо сказала! Но вот что, Надя, без тебя я ничего сделать не смогу.

– Ты это о чем?

Валера задумался, прикидывая, как лучше объяснить ей те задачи, которые у него уже оформились в голове.

– Понимаешь, ты должна не только написать, свести нас, но и действовать там у себя на КБ, как шпионка. Сделать разведку! Я там внутри, за стенами не был, поэтому все подетально надо нарисовать, затем потихоньку, осторожно выяснить и найти людей, которые за деньги или за золото впустят меня и выпустят после работы, не поднимая тревоги. Поняла? Начинай действовать в этом направлении. – Валера произнес все это новым для Нади тоном, который она еще не слышала у него, с каким-то приблатненным ударением, а затем после долгой паузы добавил: – Надо подготовиться, и главное, надо знать: что брать? где брать? как и чем фотографировать? Если Бернар привезет такую технику для дела, я буду считать, что все серьезно, и пойду на это!

Надя внимательно смотрела на него, собираясь с мыслями, потом неожиданно заговорила, быстро и невнятно, словно остерегаясь чего-то:

– Понимаешь, там у нас на КБ все не просто, но я уже знаю, дежурных из ВОХРА знаю…

– Ну а совесть там, мораль, интересы Родины! – начал было Валера, но поперхнулся, увидев, как Надя зло сверкнула глазами.

– Иди ты куда подальше! Я не из тех патриотических идиоток, которые голой грудью, в рваной рубахе кидаются своею глупой, рабской жизнью на защиту родины. Мне эта жизнь уже вот здесь стоит! – она провела ребром ладони по своей шее.

Валера, ошеломленный таким взрывом, не знал, что сказать в ответ. До этого момента никогда не возникало подобного конфликта. Да и откуда этот конфликт мог возникнуть, если он восемь лет отсидел, а она жила без него. А вот как жила и как пришла к такому, было загадкой. Его не было рядом.

– Ладно! Я понял тебя. – Валера примирительно погладил ее по спине и спросил: – Тебе надо готовить для меня там, внутри, а я найду способ сделать все, что нужно. Найди подход к этим вертухаям, тех, кого можно купить. Обещай им не рубли, а золото в украшениях. Это хорошо работает! У меня много «рыжья» с моим другом. За это и сидел!

– Что-то ни разу от тебя не получала украшения!

– Я лучше куплю тебе, хотя знаю, что не любишь всякие там побрякушки! – Он помолчал и уточнил: – То, что лежит у нас, нельзя близкому человеку дарить. Беда будет! – Он помолчал, давая время осмыслить Наде, потом вдруг сказал, обращаясь больше к себе: – Надь, ты понимаешь, это как дурной сон у меня! Ну, то, что надо «обнести» КБ!

– Вот! – Надя подняла вверх указательный палец. – Чего тырить кошельки у теток на базаре, когда можно взять такой приз! Это же легенды про тебя будут слагать, да и сам самоутвердишься!

Валера засмеялся и притянул ее к себе. Этот уже более профессиональный разговор ему нравился, да и сама идея неожиданно стала ему в кайф. Надя выставила локти ему навстречу и серьезно спросила:

– Ну, и скажи мне для Вали и ее мужа свой статус. Кто ты? Это важно.

– Сейчас я «положенец от воров», почти «законник» или, как называют мусора, кандидат на «вора в законе». Возможно, скоро будут короновать, тогда буду «вор в полноте»! Это высшая категория.

– Так и напишу сестре. Она спрашивала. Валя так просто не будет интересоваться, понимаешь?

– Ни в коем случае! Никогда не пиши такое на бумаге, да и вслух старайся не произносить! Приедет, вот тогда можешь осторожно сказать.

Они встречались и обсуждали эту идею все оставшиеся два дня, пока Валера был в Крае. На прощание она сказала ему, что если вдруг напишет или позвонит и будет фраза «Луна ждет своих героев», он должен немедленно приехать, а так знакомство проведем в начале сентября.

– Будем страховаться от конторских! – сказала она так, что Валера слегка удивился.

– Откуда у тебя это? – спросил он ее.

– Что «это»? – переспросила она.

– Ну, так шифроваться. Что-то было у тебя такое, что ты так закрываешься?

Надя мрачно глянула на Валеру и кивнула головой. Помолчав, уверенно сказала:

– Эти черти везде, и надо все делать тихо и молча! Понял? Иначе нам хана! Меня просто не выпустят, а тебя прихватят где-нибудь по-тихому. Вот такие дела, «положенец»!

– Если бы ты знала, что мне больше надо прятаться от своих! Узнают, неправильно поймут, поставят на «правилу»! Я еще крестному ничего не говорил, но, надеюсь, что он сможет растолковать там, наверху, какой новый вариант игры предлагаю! – Он, помолчав, добавил: – Это только что у меня появилось! Фантастический расклад!

Надя пристально глядела на него, ожидая продолжения, но Валера молчал, весь уйдя в свои мысли. И по тому, как он полностью ушел куда-то, вот прямо-таки сейчас, в эту секунду, из этой комнаты, от нее, от всех реалий жизни, она поняла, что осталось в мыслях у него такое, о чем не может, не имеет права говорить этот самый близкий ей человек.

Август 1977 года. Москва. СССР. Шифротелеграмма из Франции, адресованная заместителю Председателя КГБ СССР В.А. Крючкову, поступила в первых числах августа обычным порядком в раскаленную небывалым зноем Москву. Текст короткого сообщения был прост и лаконичен:

Совершенно секретно. Особой важности

Экземпляр – единственный. Начальнику ПГУ КГБ СССР Генерал-полковнику Крючкову В. А.

Из достоверных источников поступила проверенная информация о подготовке двух агентов Особого Департамента SDECE для проведения мероприятий в СССР по решению Бюро Президента Франции и Совета по национальной обороне.

Приезд ожидается в начале сентября, в Краевой Центр под видом стажеров-аспирантов Сорбонны для подбора материалов в написании диссертации по теме русской и французской словесности.

Главной целью оперативной работы агентов является получение полной информации о разработке «КБхимпром» дальних СКР.

Резидент ПГУ КГБ СССР Н. Н. Четвериков

3 августа 1977 года.

Эта долгожданная шифрограмма о завершении подготовки и приезде в августе-сентябре в СССР оперативных сотрудников SDECE была в тот же день передана помощнику Андропова.

Несколько раз прочитав эти строчки, помощник представил себе, какая тонкая работа была проведена на глубине высших секретов SDECE неизвестным агентом структуры, который смог получить эти сведения. «Спасибо тебе, товарищ, за это предупреждение! Сейчас мы на коне, у нас есть твое подтверждение правильности нашей выбранной линии. Теперь в силу вступают правила оперативной игры, сшибка произойдет очень скоро. Полковник Каштан должна схватить их за глотку! Хотя почему за глотку? Да еще схватить! Вот же, черт возьми, мышление по инерции!» – Помощник, досадуя на себя за стереотип в своих мыслях, положил шифрограмму в папку и набрал номер телефона Сербина.

«Дело теперь за Сербиным, как имеющим большие полномочия для вступления в силу этой игры! Сейчас я упрежу его, а уж как решит первое лицо, так и будет. Что надо будет, то и сделаем!» – слушая гудки вызова, думал помощник.

– Приветствую вас, Иван Дмитриевич! – бодро начал он, хорошо понимая, что сейчас думает этот партийный начальник.

– Я также вас приветствую! – отозвался Сербин, внутренне сжимаясь от мысли, которая сразу же врезалась ему в мозг. – Давненько не слышал вас!

– Да все не было повода! И вот появился. Надо бы свидеться! – Он ждал, что скажет Иван Дмитриевич, потом добавил: – Хорошо бы прямо сейчас.

– Минутку, я только гляну свое расписание на сегодня. Так, этих я быстро пошлю подальше, этого я буду слушать, значит, вот, сразу же, как только пошлю их к эбеновой матери! Через полтора часа вас устроит?

– Отлично, товарищ Сербин! Буду у вас.

– Ага, ну не мне же переться к вам на Лубянку! Жду! – и повесил трубку. Помощник хотел конечно же вытащить Сербина на конспиративную квартиру, чтобы на своей территории не только получить необходимую санкцию на перевод операции в активную фазу, но и попытаться вытянуть его на разговор о том, какая будет ситуация для всех них после ее завершения. Как говорится, повод был! «Ладно, – решил про себя помощник, – и так смогу расколоть его, даже там, за святыми стенами ЦК! И не таких монстров приходилось ломать».

Он подготовил приказ о переводе Д. Г. Каштан в «действующий резерв» и прикомандировании в Высшую школу КГБ на чтение факультативного курса лекций для выпускников. Шифровка на имя посла об отзыве советника по экономике и научно-техническим вопросам Д. Г. Каштан поступила из МИД СССР на следующий день.

Август 1977 года. Париж. Москва. Дора Георгиевна получила сообщение о приглашении к послу СССР во Франции утром, перед сложным выходом в город на встречу с ценным «источником»[83]83
  Источники оперативной информации, все негласные силы и средства органов госбезопасности, с помощью которых они получают оперативную информацию. Источниками оперативной информации для оперативных подразделений органов КГБ могут быть: люди, которым известны сведения, интересующие органы КГБ (агенты, резиденты, доверенные лица), специальные службы КГБ (службы наружного наблюдения, ПК, оперативной техники, радиоконтрразведки); носители информации, попавшие в сферу оперативной деятельности органов КГБ: предметы внешнего мира и конкретные лица, хранящие следы тех или иных действий или событий, имеющих отношение к решению задач обеспечения государственной безопасности, а также сами внешние проявления таких действий или событий.


[Закрыть] из профсоюза работников электронной промышленности.

Эта особая операция сопровождалась, как обычно, несколькими ложными пешими выходами и выездами на автомобилях офицеров резидентуры. Наконец в большей мере сбросив основную часть сотрудников весьма эффективной французской контрразведки и их службы наружного наблюдения, настал черед выхода Доры Георгиевны с группой офицеров прикрытия и контрнаблюдения. Мероприятия по «зачистке» прошли за три часа до встречи, и была подготовлена безопасная схема работы с агентом.

Работа с «источником», Люсьеном Рабью, секретарем председателя Национальной федерации работников электронной промышленности, проходила в небольшом, скромном ресторанчике и развивалась именно в том русле, как Каштан и запланировала. Почти год, как она начала работать с этим профсоюзным боссом, который готовил и передавал серьезные материалы, инспектируя работу предприятий отрасли страны, где и получал исключительно важную информацию.

– Люсьен, все чрезвычайно интересно, но меня продолжает интересовать филиал концерна Zenith Aviation на Лазурном Берегу. Неужели никакой информации?

– У них нет профсоюзной организации, и у меня нет повода побывать там. Они наглухо закрыты, очень высокая оплата труда и вместе с тем у них железная дисциплина, как в армии вермахта! Он же эльзасец, их главный разработчик! Бывший офицер вермахта! Инженерные войска.

– Вот как! И откуда эти сведения? – безразлично спросила Дора Георгиевна. Ответ Люсьена попал в самую точку ее интереса.

– Я скажу чуть позже. Дора, – профсоюзный босс изменил тон разговора, и она поняла, что сейчас Люсьен будет снова переводить их деловое общение в другое русло, как он уже делал это не раз, – мне все же хотелось бы пригласить вас в любой из вечеров на ужин, чтобы мы могли не спеша провести время. Я мечтаю об этом! Вы же наверняка догадываетесь о моих чувствах к вам! А вы только используете меня и мою привязанность к вам.

– Ну, уж не только это, о чем вы сказали, есть и хорошая оплата ваших усилий, а больше вашего отношения ко мне я ценю ваше отношение к моей стране.

– Мой отец сражался в рядах Сопротивления, потом работал в DST. Находил коллаборационистов и карал их, он был коммунистом и верил в светлые идеалы, ну, вы же знаете!

Каштан знала. Она разрабатывала Люсьена несколько месяцев, серьезно готовясь, изучая биографию профсоюзного лидера, круг знакомых и приятелей, его увлечения и финансовое положение. В публичной библиотеке она раскопала старые газетные материалы, которые особенно заинтересовали Каштан. Было о чем поразмыслить над информацией здесь и полученной дополнительно по ее запросу из Центра.

Это был удивительный человек, отнюдь не коммунист, не социалист, без явных левых взглядов, однако на деле он стоил двух десятков ее завербованных, бесполезных, болтливых членов французской компартии. Люсь ен работал глубоко и безукоризненно, она сама иногда не верила в те материалы, которые он привозил ей, и она, чертыхаясь, писала в отчетах «из достоверных данных от источника в неправительственных структурах», хотя такую информацию никогда в жизни не получишь в тех самых правительственных структурах.

– Люсьен, вы обещали сообщить мне о филиале.

– Да, информация неофициальная. Туда перешел работать мой старый знакомый из «Общества исследования баллистических ракет», которого я случайно встретил здесь, в Париже.

Дора Георгиевна осторожно перебила его вопросом:

– А вы уверены, что это была случайная встреча?

Профсоюзный босс понимающе улыбнулся, уверенно полез в карман и достал использованный билет в оперу.

– Вот там мы и столкнулись. Билет я купил за двадцать минут до спектакля. В курительной комнате я его заметил, а не он меня нашел. Мы провели вместе остаток вечера. Я терпел его нудность, помня, что вам, Дора, будет интересно. Он приезжал в Париж для получения последних результатов, как он заявил, в расчетно-аналитический центр концерна. И эти выкладки у меня есть, правда, они не вполне читаемы.

– Вы не шутите? Как удалось получить? – Дора Георгиевна не верила своим ушам.

Люсьен улыбнулся своей обворожительной улыбкой, которая начисто снимала все подозрения и неуверенность.

– Очень даже просто. Мы договорились встретиться с ним перед отъездом. Он мне утром позвонил в Объединенный профсоюз, сказал, что закончил работу и сегодня вечером уезжает. Мы засели в ресторанчике около вокзала, и мой знакомый сильно надрался, болтал об окончании серьезной работы. Потом расстегнул свой туго набитый портфель и вытащил бумаги. Одну папку он пренебрежительно отодвинул, сказав, что там неясная печать, а вторую показал мне. Сказал, что теперь крышка всем, их крылатые ракеты пролетят везде и попадут всегда точно в цель. Ну, а когда стал снова укладывать, то в портфель уже не помещалось. Вот тут-то я и предложил уничтожить второй экземпляр с неясной печатью.

– И он что, согласился? Это же сверхсекретный материал!

– Он просто махнул рукой и сказал, что их руководитель, его старый друг из «Общества исследования баллистических ракет», который и добился его перевода туда, как он сказал, гениальный немец, сотворит еще не то!

– И что?! – так и не вполне понимая, а еще более не веря, переспросила полковник Каштан.

– Рассчитались, он подхватил портфель, мне сунул в руки второй экземпляр с настойчивым требованием уничтожить. Он уже был сильно пьян. Я его проводил на вокзал, так он мне еще из окна делал знаки, как уничтожить этот экземпляр. Это было смешно!

– И что, этот экземпляр у вас?

– Да, мадам, у меня. А теперь будет у вас! – с этими словами он приоткрыл дипломат, и Каштан увидела пачку бумаг.

– Бывает же такое! – Дора Георгиевна так и не могла поверить до конца, – это что-то невероятное! Когда это было?

– Уже прошла неделя, как бумаги у меня. Я еще было думал, что он мне позвонит по телефону и спросит про эту копию. – Люсьен остановился, оценивая момент. – Ну он и позвонил, только ни слова не сказал об экземпляре, словно ничего и не было!

– Люсьен, это невозможное дело! Вы сделали для меня такой подарок, и мы его оценим по заслугам!

– Да бросьте, это действительно подарок. Но имейте в виду, личность этого немца на Лазурном Берегу строго засекречена. Даже я, сколько видел разных фирм и обществ, но такой конспирации не встречал никогда и нигде.

Каштан не ошиблась в своих подозрениях, получив в руки материалы такой ценности. Она не знала и только через полгода, по косвенным данным, как ни странно, в глубине СССР, в Краевом центре, смогла увидеть истинную картину случившегося с ней и ее агентом, поняв то немногое, что смогла ей сказать Николь Хассманн, дочь того самого, сверхзасекреченного разработчика ракет во Франции.

А пока Дора Георгиевна вернулась после встречи с «источником» в резидентуру и приступила к сдаче полученных материалов от «источника». Два раза стукнув в дверь технического отдела, появившийся дежурный буркнул:

– Дора, тут срочный вызов по телефону.

Дора Георгиевна взяла трубку и услышала голос помощницы посла:

– Товарищ Каштан, Степан Васильевич продолжает ожидать вас, прошу прибыть незамедлительно.

– Да, хорошо, Виктория Эммануиловна, я уже почти закончила дела и уже выдвигаюсь. – Каштан хмыкнула про себя, произнеся это армейское словечко в нежные ушки Виктории. До сих пор Каштан терялась в догадках, откуда раскопали эту даму в приемную.

Она повернулась к эксперту, улыбнулась, пожала плечами, расписалась о сдаче материалов от источника в журнале и вышла.

Посол любезно пригласил ее присесть, коротко глянул на Каштан и сказал:

– Сегодня ночью поступила телеграмма с пометкой «Срочно, особой важности». Пришла на мое имя из МИДа, – он поднял палец, – о вашем досрочном отзыве в Москву. Инициатор, скорее всего, наши «ближние соседи»[84]84
  Так в советские времена называли КГБ, в то время как ГРУ именовалось соседями «дальними».


[Закрыть]. Не могу понять, отчего они сделали такой обходной маневр, через МИД? – Он помолчал, давая осмыслить сказанное, и деловито добавил: – Два дня на подготовку и сборы, а потом вылетаете в Москву. Там вас встретят. Подробностей не знаю. Да и не хочу знать!

Дора Георгиевна Каштан немного подождала, помолчав, но далее ничего не последовало. Она вышла из кабинета и вернулась в помещение резидентуры здания посольства. Прошла контрольный осмотр в «предбаннике» и двинулась по коридору к двери кабинета резидента[85]85
  Тайный представитель разведки в каком-нибудь районе иностранного государства.


[Закрыть] Николая Четверикова. Постучала и, услышав разрешение, вошла.

– Здравия желаю, Николай Николаевич! Уже знаете? – спросила она, по лицу определив, что тот уже в курсе ее отзыва.

– Да, посол проинформировал меня, хотя там стояло «на его усмотрение», а смотрит он глубоко и мудро. Вот меня и поставили в известность! – резидент, как принято, говорил только ту часть информации, которую можно было сказать. Он не сказал, что чуть позже получил шифротелеграмму, где ему предлагалось отправить отчет о работе трех сотрудников, с детальным списком проведенных операций, полученных сведений и источников получения.

Он знал о телеграмме послу, поэтому хорошо понимал, что из трех человек в Центре интересовались только Каштан, но в подробной информационной справке в Центр резидент КГБ в Париже полковник Николай Четвериков после систематизации их отчетов, как и затребовали наверху, отправил с полным анализом на всех трех за последние полгода.

Даже маршал Лаврентий Берия в ВЧК-ОГПУ не мог писать документы полностью. Инструкция обязывала пропускать информационно-ключевые слова, и вписывал их от руки в распечатанный документ с пропусками. В парижской резидентуре КГБ не отходили от протокола ВЧК-ОГПУ, текст содержал пропуски везде, где стояли конкретные имена, фамилии, адреса, даты, названия, и Четвериков заполнял все пробелы вручную. Оперсотрудник иных линий КГБ отснял документ, первый негатив проявил, а второй экземпляр непроявленных негативов ушел ближайшей дипломатической почтой с дипкурьером в Москву, в Ясенево, где его проявили, распечатали в одном экземпляре и положили на стол зампреда КГБ, начальника ПГУ генерал-полковника Крючкова.

Владимир Александрович, с сожалением отложив в сторону только что полученную афишу театров Москвы, прочитал присланные отчеты, два отодвинул, а информацию о работе полковника Д. Г. Каштан с пометкой «Передать помощнику Ю. В.» вручил дежурному офицеру связи. К концу дня справка из дома № 2, на пл. Дзержинского, поступила в ЦК КПСС, к Сербину, который и затребовал ее от помощника.

– Дайте мне отчеты ее работы там, в Париже, чтобы я мог поставить окончательную точку! – как-то сказал он, во время короткой встрече по обмену информацией, проходившей каждую неделю.

– Иван Дмитриевич, – мгновенно отреагировал помощник, – ну, не можем мы передавать данные по оперативной работе, даже в Инстанцию!

– Можете! – весело откликнулся Сербин. – Еще как сможете! С песнями принесете, если я так захочу. Поняли меня?!

Помощник понял, потому что знал, кто такой Сербин и его возможности, поэтому лично встретился с Крючковым, принеся ему несколько старых программок из московских театров, чем сильно обрадовал начальника ПГУ, как театрала, и, не вдаваясь в детали, попросил выдать за полгода все оперативные разработки полковника Д.Г. Каштан, что и было сделано.

Дора Георгиевна помолчала, как в кабинете посла, ожидая продолжения от резидента, затем, словно не понимая цели такого отзыва, спросила:

– Это что, на ковер к руководству или орден дают? А как быть с текущими делами? У меня большая оперативная работа, я продвинулась с новым контактом, в развитии…

– Товарищ Каштан, вам известно больше по этому вопросу, а я не имею понятия, в какой вы теперь будете номенклатуре. Давайте отставим эти гадания, а вы просто будете готовиться к вылету. – Он встал и прошелся по кабинету. – Да, готовьтесь к вылету. – Резидент немного подумал и, тщательно подбирая слова, продолжил: – Надеюсь, что для Москвы ваш вызов будет положительным. Вот только с кем я останусь работать?! Сами знаете, какие кадры прибывают ко мне за последние годы. Наш корпус здесь, во Франции, самый большой, почти две сотни человек, и четверть из них эти самые. Вы уедете, как я предчувствую, надолго, а что буду делать я? Мне новый день дается с трудом, каждое утро мне надо придумывать для них хоть какие-то безопасные для нашего дела не задания, а элементарные занятия. И чем дальше, тем хуже, – он помолчал, – все на этом. Удачи!

Он желал ей удачи вполне искренне, и, конечно, он хотел бы знать точную причину такого внезапного вызова. Сказав фразу, что Каштан лучше его знает причину, Четвериков, к сожалению, мог только догадываться, полагаясь на слухи и обрывочные данные, которые возникли после первого вызова в феврале. Этот февральский вызов так сильно привлек его внимание, потому что из-за него он попал в вилку, когда на следующий день после срочного вылета Каштан поинтересовался, как сильно и надолго задействован его сотрудник в консультациях ТПП[86]86
  Торгово-промышленная палата.


[Закрыть]. Тогда, после этого запроса, он получил резкий и вполне понятный иносказательный ответ, чтобы не совал свой нос туда, куда не следует. Николай Николаевич оставил этот превышающий субординацию отклик на его служебный запрос и не стал выяснять причину такого хамского отлупа его, уважаемого человека. Совершенно ясно было, что он лишний в какой-то игре, куда пригласили его помощника, а ему даже не сообщили. С того момента он и стал собирать любую информацию, которая касалась Каштан. И немного прояснил для себя только тот факт, что Дора Георгиевна заинтересовала Инстанцию и ей сделали предложение, от которого она отказалась.

Такого на памяти полковника Четверикова не было, чтобы прокатить предложение Инстанции, каким бы оно не было. Больше ничего интересного не проходило, да и та самая информация об отношениях Каштан с Инстанцией, по мнению Николая Николаевича, была мало достоверной, а носила явно преувеличенный характер. Теперь, когда ее отзывали из долгосрочной зарубежной командировки, на самом, казалось, взлете карьеры, нужно было быть круглым дураком или сомневающимся идиотом, чтобы определить, откуда дует ветер.

Он понимал, что потеря руководителя направления «Т» скажется на работе по сбору наиболее ценной информации, план по задачам не будет выполнен, и надо будет искать достойную замену, чтобы иметь хоть какую-то перспективу на выполнения заданий Центра.

В середине лета 1977 года легальному резиденту КГБ в Париже полковнику Четверикову нужно было решать, кем заменить Дору Георгиевну Каштан, самого успешного и продуктивного оперативного работника структуры «Т». В силах и средствах у резидента вопросов не было, а вот в человеческом ресурсе проблема вылезала, и найти достойную замену было практически неосуществимо в кратчайшие сроки.

Август 1977 года. Москва. Старая площадь. ЦК КПСС. Дора Георгиевна прилетела рейсом «Аэрофлота» Париж – Москва. В стороне от трапа стояли черная «Волга» и двое мужчин. Каштан сразу же поняла, что ее встречают не коллеги из ПГУ и даже не «девятка», а мощная оперативная группа кремлевской охраны, «серые шляпы», как их называли в узком кругу. Посадив в машину Каштан между двумя непроницаемыми охранниками, они помчались в сторону Москвы, проехали Лубянку и свернули на Старую площадь к зданию аппарата ЦК КПСС.

Теперь она знала, что в этот раз, в этот приезд в Москву, все будет обстоять иначе. Дору Георгиевну просто выдернули из Парижа, даже не поставив в известность ее прямое руководство в КГБ СССР, о чем свидетельствовали разговор с резидентом накануне вылета и это «прикрытие» кремлевской охраны.

Старший из сопровождения обернулся к ней и сказал, глядя одновременно на нее и в бесконечность, как это мастерски могли делать «серошляпники»:

– Вас уже ждут. Иван Дмитриевич Сербин, «Иван Грозный», начальник отдела оборонной промышленности ЦК КПСС. Мы будем здесь, Дора Георгиевна. – У него не было и тени, даже намека на тень улыбки.

Она зашла в подъезд, там к ней подошел тот же полноватый аппаратчик с кожаной папкой в руке, правда, теперь он уже не улыбался, а слегка, как показалось ей, укоризненно посматривал на нее.

В кабинете, куда ее без промедления провели, Каштан подошла к длинному столу, за которым сидел Сербин. Он показал ей рукой на стул напротив и придвинул ей папку.

– С приездом, Дора Георгиевна! Начинаем, как вы у себя проговариваете, оперативные действия. Вот здесь лежит бумага, которую вам надо подписать. Ознакомьтесь!

Каштан открыла папку и увидела на бланке КГБ СССР приказ о назначении ее, с приданием чрезвычайных полномочий, руководителем и главным исполнителем строго конфиденциальной операции «Тор». Приказ был с пометками «Экземпляр один» и «Строго секретно». Она расписалась против своей фамилии, достала из сумочки фотоаппарат «Минокс», сделала снимок и закрыла папку.

– Это что? Что такое? – опешил от неожиданности Сербин.

– Моя страховка, если попала в мясорубку! Будет другая, тогда уничтожу эту! – деловито сообщила Каштан и положила в сумочку аппарат. Иван Дмитриевич, что-то бормоча про себя и одобрительно посматривая на нее, забрал папку с документом.

– Теперь к делу! – Сербин остановил взгляд на Доре Георгиевне. Повисла томительная пауза.

– Мы с вами, товарищ полковник, в прошлую нашу встречу наметили основные, скажем, узловые моменты всей этой вашей катавасии. Теперь вы отправляетесь в Краевой центр и начинаете работать там.

Он остановился, как бы прислушиваясь к своим словам, потом продолжил тем же тоном, но уже более начальственно.

– Группа офицеров, прикомандированных к вам, уже вылетела из Парижа и подъедет в Краевой центр позже, когда вы там все подготовите для них. Там на месте обращайтесь только к секретарю крайкома по промышленности и оборонным объектам. Он, в меру своих полномочий, обязан предоставить все условия для работы. Пусть занимается только тем кругом, которым мы его ограничили. Собственно, на месте будет ясно, как будете все это использовать. Связь по «секретке»[87]87
  Система связи в защищенном от прослушивания или снятия информации режиме.


[Закрыть] ЦК партии через Крайком КПСС, ими инструкции уже получены. Эта вынужденная мера, но необходимая на этот период. До встречи! – Сербин встал и протянул ей руку: – Когда мы получим полное представление обо всем, у вас будут новые инструкции, а пока будете изучать, входить в контакт с местными товарищами. У вас еще встреча с помощником Юрия Владимировича, он даст последние инструкции. Ну, до свидания, товарищ Каштан!

Провожая ее взглядом, потянулся к звякнувшему телефону ВЧ, поднял трубку, долго слушал, потом ответил:

– Не думаю, Яков Петрович, что произойдет так быстро. Делаю, что возможно. – Он повесил трубку. Потом набрал номер помощника Председателя КГБ СССР:

– Я это. Только что позвонил Рябов. Волнуется. Да все то же самое, все одно и то же. Если ваш человек проведет все, как надо, может быть, и сделаем это. Да, мы только что встретились, поговорили. У меня хорошие впечатления, возможно, она – это тот человек, на которого можно положиться. Она хочет знать все до конца. Да, она знает. Постарайтесь правильно подготовить ее. Она еще теряется в догадках. – На этой фразе он замолчал и долго слушал помощника, потом встрепенулся и ответил: – Ближе к вечеру, при встрече, как договорились.

И. Д. Сербин встал, подошел к окну, постоял, потом вернулся к столу, положил папку в сейф и вышел, закрыв дверь ключом с красной биркой.

Вечером этого дня, после встречи на конспиративной квартире с помощником Председателя КГБ СССР, где были даны последние инструкции, которые не очень-то и удивили ее, Дора Георгиевна по распоряжению помощника выехала на две недели в санаторий: «Пройдете проверку вашего физического и психологического состояния. Затем подлечитесь, если что! А если ничего не надо, просто отдохнете!»

Вернувшись с юга, Каштан, как положено, доложилась помощнику, что абсолютно здорова и две недели мучилась от безделья, на что тот не среагировал, а вдумчиво и серьезно посоветовал хотя бы иногда выбрасывать все из головы и просто отдыхать, ни о чем таком не думая.

– В нашей работе слишком велики риски! Быть постоянно в стрессовом состоянии, это какой надо иметь организм! А вы все же женщина. Ладно, справку о вашем состоянии я положу в дело, а вы готовьтесь выехать в Краевой центр завтра. О вашем прибытии и полномочиях мы проинформируем Краевое УКГБ тоже завтра.

На следующий день, перебирая в памяти детали этого уже не странного и не похожего ни на что задания «верхов», она села в поезд и отправилась в путь. Будь что будет! Она завязла по горло в этом деле и не видела для себя ни малейшей возможности вырваться из этой государственной авантюры, где должна была играть главную роль.